Камерон Стелла. Простые радости

   – Вряд ли мне это скажут. – Ему захотелось ее обнять.
   – Конечно скажут.
   Его сейчас беспокоило другое. Она была в святая святых. Джеффри с Ванессой в лепешку разобьются, чтобы не допустить никакой утечки информации, компрометирующей «избранных».
   – Поехали вместе к моим друзьям. – Или он тупица, или, наоборот, очень умен. Время покажет. – Они живут здесь, в Иссакуа, и я обещал к ним заглянуть.
   Она не отвечала.
   Самое досадное, что он нисколько не приблизился к разгадке прошлого Эйприл и ее гибели. Если сойтись с Феникс поближе, то, может, ему удастся хотя бы порыться в вещах Эйприл в «Белла Розе».
   – Что за друзья?
   Кого он обманывает? Конечно, не стоит упускать возможность, которая наведет на след, но он хочет быть ближе к Феникс потому, что он хочет быть ближе к Феникс.
   – Что…
   – Дасти Миллер, – быстро проговорил он. – Мы встретились в Коронадо, когда я впервые пошел на учебу в СЕАЛ. Дасти был экспертом по подводным взрывам.
   Глядя прямо перед собой, она прижала подбородок к тыльной стороне ладоней.
   – Это, должно быть, очень опасно.
   – Да. Он живет со своей, э-э, внучкой. – Лучше не вдаваться в объяснения. – В маленьком домике рядом с озером Саммамиш. Поедешь?
   – Зачем ты меня туда зовешь?
   – Разумный вопрос. – Очень даже разумный. – Мне кажется, мы оба пытаемся нащупать правильный способ… взаимоотношений. Может быть, в домашней обстановке мы расслабимся. Может, ты даже начнешь мне доверять. – Он хотел увидеть ее рядом с Джуниор.
   Роман ждал, приложив кулак ко рту.
   – Хорошо. – Она открыла дверь машины. – Садись. Я поведу.
 
   Не один, а двое внушительного вида мужчин предстали перед Феникс в изобилующей желтым цветом гостиной дома, стоявшего на берегу большого озера.
   Роман открыл дверь своим ключом и провел ее сюда. Оба незнакомца стояли и смотрели на Романа поверх ее головы.
   – Это Феникс, – сказал он изменившимся голосом. – Графиня фон Лейден приняла ее на работу. Мы случайно встретились друг с другом в Иссакуа, и я пригласил ее приехать познакомиться с Дасти и Джуниор.
   Старший из двух мужчин буквально пригвоздил ее к месту сверлящим взглядом. Протянув ей руку, он произнес:
   – Дасти Миллер.
   Феникс выдавила из себя улыбку в знак приветствия и с трудом отвела взгляд от тапочек-птичек.
   – Феррито, – сказал другой и опустился на стул.
   Здороваясь с ним, Феникс отметила, что он выглядит невероятно привлекательно и вместе с тем устрашающе – она не могла понять, в чем тут дело. Какой-то внутренний холодок, который он и не пытался скрывать. И за этой ленивой грацией скрывалась напряженность свернувшейся перед броском кобры.
   Смешок Романа не особенно ободрил ее.
   – Насти, – сказал он.
   Она пронзила его острым взглядом.
   Короткие, белесые волосы Феррито, непроницаемые карие глаза и высокая, поджарая фигура ассоциировались со скандинавским горнолыжником.
   – Насти Феррито, – сказал Роман. – Сокращенно – Насти.
   – Только для моих друзей, – произнес тот. – Зовите меня Насти. – Он не улыбнулся, и не похоже было, что он вообще когда-нибудь улыбается. Она никогда раньше не видела таких холодных глаз.
   – Дасти не говорил, что ты объявился, – обратился Роман к Феррито.
   – Я не предупреждал Дасти, что приеду.
   – Этот мудак просто… – Дасти закашлялся. – Он просто взял и явился сюда. И собирается месяц здесь проваландаться.
   Затем Феникс услышала, как Роман потирает руки.
   – Прекрасно. Нам как раз тебя не хватало, дружок. Значит, так, официальная часть закончена. Почти. Вместе с Дасти живет его внучка.
   Борозды, прорезавшие морщинистое лицо Дасти, углубились. Он взглянул на Насти, который в свою очередь не смотрел, как казалось Феникс, никуда.
   – Феникс – мой друг, – сказал Роман. – Ты не будешь возражать, если я скажу ей, что Джуниор живет с тобой, потому что твоя дочь умерла?
   Если Дасти не возражал, то ей лучше держаться от него подальше, когда он против чего-то возражает. Он буркнул что-то неразборчивое и так резко повернулся, что наткнулся на торшер и схватил его рукой, чтобы удержать.
   – Виноват, Дасти, – сказал Роман, но голос отнюдь не был виноватым. – Иногда я забываю, что это было так недавно. Дасти был очень близок со своей дочерью.
   – Мне очень жаль, – сказала Феникс.
   – Не важно, что она не знала, кто отец ребенка, – бесстрастным тоном произнес Насти.
   Дасти издал звук, похожий на рычание.
   – Ну, – пожал плечами Насти. – Ты же слышал Романа. Феникс – его друг. Ты не упадешь в ее глазах, Даст.
   – Не упаду? – Дасти Миллер резко обернулся. Он опять наткнулся на тот же торшер – и опять ухитрился схватить его на лету. – Почему, черт возьми, я должен упасть в ее глазах из-за того, что моя… моя дочь… Проклятье! Черт меня побери, ничего не пойму.
   Насти достал складной нож и принялся доставать и снова убирать лезвия.
   Феникс, расстроенная, подошла к Дасти и несмело коснулась его руки:
   – Я очень сожалею, что вы потеряли дочь. Это, должно быть, ужасно. Звучит, конечно, банально, но я рада, что у вас есть этот малыш.
   – Это девочка, – сказал Насти.
   – Ой. Ты сказал «Джуниор», и я подумала.
   – Дасти хотел мальчика, – сказал Роман.
   – Ее, собственно, зовут… – Дасти не договорил.
   – Зинния, – закончил за него Роман. – Правда, чудесное имя? Но мы все зовем ее Джуниор.
   Насти шумно вздохнул и произнес с высоты своего огромного роста:
   – Давайте я схожу и посмотрю, готова ли юная леди принять посетителей.
   Он вышел из комнаты, и Феникс услышала на лестнице звук его шагов.
   Роман и Дасти одинаковым движением засунули руки в карманы и прокашлялись.
   – Чем занимается Насти?
   – Служит на флоте, – ответил Дасти. – Он сейчас в отпуске. Только сегодня приехал.
   Она поглядела на выражение лица Романа:
   – Ты там с ним познакомился? На флоте?
   – Он тоже из СЕАЛ.
   – Ты рано ушел со службы?
   – Да.
   Ответы становились все короче. У Феникс создалось впечатление, что Роман никогда не бывает красноречивым, когда речь идет о нем самом.
   С лестницы донесся звук шагов. Дверь распахнулась.
   – Вот и она, – сказал Насти. Оказывается, он умел улыбаться, и – ой-ой-ой – улыбка у него была убийственная. – Маленькая мисс королева Вселенной.
   Маленькая мисс королева Вселенной была обута – вот так сюрприз! – в желтые тапочки. Ее лицо окаймляли светлые кудряшки. Ярко-бирюзовые глаза были еще в дремоте. Она крепко прижимала ко рту большой пальчик, а в кулачке держала одеяло – желтое одеяло.
   Роман опустился на корточки рядом с Феникс и протянул руки к ребенку:
   – Ну, малышка, – голос его смягчился при этих словах, – ты не хочешь меня обнять?
   Правая рука Феникс потянулась к горлу.
   Джуниор выпустила из руки одеяло и перестала сосать палец. Она ринулась к нему нетвердыми, подпрыгивающими шагами. В руках Романа она задрыгала ножками, и он поднял ее в воздух над своей головой.
   Ребенок закричал.
   – У нее голова закружится, – сердито произнес Дасти. Роман встал и, держа малышку в одной руке, потрепал ее по спине и прижался к ней щекой.
   – Ей только год и два, – сказал Дасти. – Такая умница. Уже месяц, как начала ходить. Видишь, как она бегает.
   – Только, случается, падает прямо вниз лицом, – сказал Насти.
   – Она хорошенькая, – проговорила Феникс, пораженная тем, как смягчились эти большие, сильные мужчины в присутствии маленькой девчушки.
   – И болтает вовсю, – добавил Дасти.
   Насти направился обратно к своему стулу.
   – Это она выводит американский гимн, – произнес он без малейшего намека на улыбку.
   – Это был… Это был несчастный случай? Что случилось с вашей дочерью? – Она тут же пожалела, что спросила об этом.
   – Умерла при родах, – ответил Насти. – Ничем нельзя было помочь.
   У Феникс опустилось сердце.
   Она боялась посмотреть Дасти в глаза.
   – Ты меня поцелуешь? – спросил Роман у малышки. – Где мой поцелуй?
   Он обращался к ребенку с нескрываемым удовольствием.
   Джуниор положила свои крохотные ручки на лицо Романа и начала его сосредоточенно изучать. Роман сделал большие глаза и замотал головой.
   Феникс прикрыла лицо рукой. Ее переполняло смешное, счастливое ликование. Он не может быть чудовищем. Чудовища не целуют и не нянчат детей с такой откровенной радостью.
   – Так я получу свой поцелуй? – спросил он Джуниор.
   Ребенок тут же громко чмокнул его в уголок рта.
   Роман закрыл глаза. Он взял девочку на руки и, убаюкивая ее, улыбнулся с такой сладкой горечью, от которой Феникс ощутила непонятную боль.
   Джуниор откинулась назад, захлопала в ладоши и загугукала:
   – Ба, Ба, Ба.

Глава 13

   Феникс вошла в «Белла Розу» через дверь, ведущую в большую, просторную кухню. Евангелина, компаньонка Розы, стояла склонившись над разрезанным пополам грейпфрутом, тщательно отделяя мякоть от кожицы.
   – Доброе утро, Евангелина.
   Женщина подняла вверх круглое миловидное лицо и улыбнулась:
   – Раненько вы, мисс Феникс. – Ее густые каштановые волосы были уложены в кичку на макушке.
   – Феникс. Зови меня просто Феникс.
   – Да, – согласилась Евангелина, как она уже делала несколько раз. Феникс сомневалась, что она когда-нибудь перестанет быть для Евангелины «мисс Феникс».
   – Роза уже на ногах?
   Евангелина переложила половинку грейпфрута на хрустальное блюдо, украсила серединку ягодкой вишни и посыпала сверху сахаром. Затем вытерла руки кухонным полотенцем.
   – Она должна вот-вот спуститься. – На ее лице появилось обеспокоенное выражение. – Похоже, она не выспалась как следует. Что там слышно про этого мужчину в кустах и про взлом в квартире над гаражом? Из-за этого столько полицейских снует вокруг.
   У Евангелины была такая же манера говорить, что и у Розы. Феникс успела понять, что обе женщины одного возраста и выросли вместе. Очевидно, мистер Смодерс позаботился об одинокой Евангелине и помог ей переехать из Джорджии в Вашингтон, чтобы составить Розе компанию. Они обе были безраздельно преданы друг другу.
   – К счастью, вся эта шумиха понемногу утихает, – сказала Феникс. – Да я уверена, что мне все это померещилось. – Это, конечно, неправда, но Розе и Евангелине так будет спокойней.
   Евангелина, нахмурившись, надула губки, и лоб ее прорезала морщина.
   – Вы слишком большая умница для таких глупостей. Трудные времена настали, мисс Феникс. Будем надеяться, что тот, кто здесь был, убрался восвояси.
   – Доброе утро! – Роза распахнула дверь на кухню и, увидев Феникс, вся просияла: – Как хорошо, что ты здесь. Позавтракаем вместе.
   – Но я…
   – Нет, нет, я категорически настаиваю. – Расставив руки в стороны, она сделала поворот на триста шестьдесят градусов, встав на носочки черных полусапожек. – Ну, что ты на это скажешь? Новый подход к повседневной одежде. Какой молодец этот Ральф Лаутен. – Из-под черной футболки, на которой большими буквами было написано USA, высовывался высокий красный воротник. Точеные ноги Розы плотно облегали черные легинсы; голову украшал черный берет.
   Феникс удивленно покачала головой:
   – Ты просто восхитительна, Роза. Ты запросто сможешь стать моделью, если захочешь.
   Роза махнула рукой и присела у дубового стола.
   – Не смогу. Все эти вещи легко скомбинировать, только когда это сделано за тебя в каталогах. Видишь эти сережки? Австралийские опалы с бриллиантами. Правда, любопытная комбинация?
   – Очень любопытная. – Феникс скосила взгляд на Евангелину, но та оставалась бесстрастной. – Как вкусно пахнет кофе, я выпью чашечку. Не беспокойся, Евангелина. Я сама налью.
   – Евангелина, ты ведь не позволишь ей сделать этого? Посиди здесь со мной. Дай ей вторую половину грейпфрута. – Роза заговорщицки склонилась к Феникс: – Евангелина не выложила тебе свои новости? – Она сгорбила плечи.
   Евангелина порозовела и засуетилась, чтобы поднести Феникс кофе в чашечке из тонкого китайского фарфора и хрустальное блюдо с грейпфрутом.
   – У Евангелины роман. – Роза самодовольно кивнула. – Вот так. Ты ведь не ожидала от меня этого услышать, да?
   – Ну…
   – Роман… С Вебом. Ты знаешь Веба? Он наш подсобный рабочий. Он просто чудо.
   – Я его видела.
   – Ты когда-нибудь видела такие рыжие волосы? А такую бороду? – Роза похлопала себя ладонями по щекам. —
   Но с Евангелиной он очень обходителен. Возит ее на прогулки, правда, Евангелина?
   – Мне нужно приниматься за уборку наверху, – сказала Евангелина, лицо которой стало уже пунцовым. – Доставили новые одеяла, которые ты заказывала. Я хочу сегодня уложить их на кровати.
   Роза качнулась на стуле:
   – Ой, вот здорово. Займись ими, дорогая. Я попозже поднимусь и посмотрю.
   Когда дверь за Евангелиной закрылась, Феникс глубоко и облегченно вздохнула. Со вчерашнего дня, после того как она выслушала объяснения Романа о том, что Джуниор Миллер всех зовет «папа», она решила, что в Паст-Пик творится нечто большее, чем даже она невольно навоображала. Сегодняшний день должен был начать завершение того, что она обязана была сделать.
   – Кушай грейпфрут, милая, – сказала Роза.
   Феникс принялась за еду. Клуб был средоточием зла, местом, где Эйприл попала в какую-то ужасную ловушку, из которой ее до сих пор не выпустили. Феникс намеревалась сегодня опять поехать туда – после обеда, как ей полагалось по графику – и вести себя так, будто вчера не произошло ничего необычного. Если графиня будет нападать, Феникс опять притворится рыжеволосой дурочкой. У нее это скоро станет прекрасно получаться.
   Наибольшую дилемму представлял Роман Уайлд.
   Она… Она, собственно, начинает влюбляться в этого человека.
   Феникс подавилась долькой грейпфрута и потянулась за кофе. Как можно думать, что любишь мужчину, с которым познакомилась только несколько дней назад, кто чуть не избил тебя и кто раскаляет тебя докрасна своими сексуальными намеками.
   Она наконец проглотила грейпфрут, потом медленно улыбнулась. Ей может понравиться быть раскаленной докрасна.
   – Хочешь тост, милая?
   – Нет, спасибо.
   – Ах, я и не подумала. Ты заботишься о своей прекрасной фигуре. Нужно быть осторожной, да?
   – М-м. Да.
   Она отвезла Романа обратно в торговый центр в Иссакуа. После долгого молчания он сообщил ей, что ему известно о том, что клуб делится на две части, но что он занят только в одной из них, в той, что находится снаружи таинственной двери. Он посоветовал ей вести себя так, будто все в порядке. Потом он попросил ее никому не рассказывать о его друзьях в Иссакуа.
   Феникс снова перебирала все это в памяти. «Папа, папа». Джуниор никого другого не называла «папа». Но почему Да-сти Миллер так благосклонен к Роману, если тот является косвенной причиной смерти матери Джуниор?
   После того как они уехали от Дасти, Роман говорил спокойно и прямолинейно. Он сказал ей, что, когда она будет приходить в клуб, он будет поблизости. Он попросил ее всегда сообщать ему свой график работы. Никаких обязательств с ее стороны. Об этом он тоже сказал.
   Он хотел добиться близости? Предлагая знаки доверия?
   Или замышлял еще одно испытание?
   Она отодвинула грейпфрут в сторону. Она могла продолжать играть в ту же игру. Никто не знает, кто она такая и чем занимается, и никто не знает, что они с Эйприл – старые друзья.
   Илона дала ей ключ. Эта женщина предупредила ее об опасности и упомянула – не называя имени – еще одну женщину, у которой в клубе возникли неприятности. Для Феникс серьезно относиться к ясновидению было то же, что верить в силу змеиного масла, но, скрытая всеми этими разговорами о кристаллах и предрассудках, Илона была ниточкой, ведущей к Эйприл. Проведя бессонную ночь, во время которой она взвесила все, что произошло накануне, Феникс была уверена в этом, как ни в чем другом.
   Но сначала нужно было кое-что разузнать здесь – от Розы.
   – Еще кофе? – спросила Феникс.
   – Нет, что ты, милая. Я никогда не пью по утрам больше одной чашечки. Евангелина передала тебе, что звонила Нелли?
   Феникс отрицательно покачала головой.
   – Она становится забывчивой. Постараюсь вспомнить, что она тебе передала. – Она подняла глаза кверху: – Да. Сегодня утром в одиннадцать на стрижку и… «банановую рыбку»? Она могла такое сказать? Стрижка и «банановая рыбка»?
   Феникс недоуменно уставилась на нее, потом улыбнулась:
   – Да. «Банановая рыбка» Джерома Д. Сэменджера. Нелли повышает свой культурный уровень – это ее слова, а не мои. Она организовала группу красоты и чтения. Мы будем там обсуждать только рассказы со смыслом. Очевидно, священник в ее церкви нашел, что Джером Д. Сэменджер не очень для этого подходит, поэтому Нелли уверена, что сделала удачный выбор.
   Роза вопросительно вскинула брови.
   – Мудреная вещь, – сказала Феникс. – Роза, я хочу еще раз поговорить с тобой об Эйприл. Я начинаю о ней беспокоиться.
   После затянувшегося молчания Роза ответила:
   – Не о чем тут беспокоиться. Я тебе уже сказала.
   – Я знаю. – Феникс держала чашку обеими руками, фарфор был прозрачным. – Мне хочется верить, что ты права, но… Можно мне почитать ее открытки?
   Чашечка Розы звякнула о блюдце.
   – Я их тебе показывала.
   Как и предвидела Феникс, ничего не получилось.
   – Я не буду тебя торопить, – сказала она.
   – Ты ее любишь. – Роза сморгнула слезы, выступившие на ее хорошеньких глазах. – Я тоже. Она была самым первым человеком, который… Эйприл мне многое рассказывала. И она никогда не считала меня полоумной дурочкой из-за… из-за того, что я такая, какая есть. – Она громко всхлипнула.
   – Эйприл не судит людей, – тихо произнесла Феникс. – У Эйприл была нелегкая жизнь. Я имею в виду, когда она росла. Мы были как два мушкетера. Мы помогали друг другу. Только она помогала мне больше, чем я ей. Когда никто не думал, что я на что-то способна, Эйприл повторяла мне, что я не хуже других – даже лучше, как она мне говорила. Я… – Она замолчала, не в силах справиться с нахлынувшими на нее чувствами.
   Роза пристально смотрела на нее не отрывая глаз.
   – Ты действительно любила ее. А как можно было ее не любить? Она никогда ни о ком дурного слова не скажет, наоборот – для каждого находила что-нибудь хорошее, даже для тех, до кого никому другому не было дела. Она обязательно вернется, Феникс. Я знаю, что она вернется.
   Феникс медленно поставила чашку на блюдце и наклонила голову:
   – Надеюсь, что так.
   – Я знаю это, говорю тебе. Подожди здесь, я принесу открытки от Эйприл. Посмотришь на них еще разок и убедишься, что она так хорошо проводит время в поездке, что забыла… боюсь, что она на время забыла про Паст-Пик. Но она вернется. Здесь ее любимые вещи.
   – Ее ваза, – прошептала Феникс. – Она рассказывала тебе, как копила на нее деньги? Это ручная работа. Она стояла в уголке комиссионного магазина, покрытая пылью. Эйприл молилась, чтобы никто не помыл ее и не заметил, какая она чудесная, прежде чем она сможет ее купить.
   Роза поднялась:
   – Она рассказывала мне. Она при этом смеялась, но смех ее не был счастливым. Она называла ее «мои надежды». Она скопила деньги и купила вазу до времени, когда она выйдет замуж и у нее будет полированный стол, на который она сможет поставить наполненную цветами вазу. Эйприл не бросила бы вазу. И мишек тоже. Она своих мишек просто обожала. Она обязательно за ними приедет.
   У Феникс подступил комок к горлу. Она была рада, когда Роза выпорхнула из комнаты, продолжая болтать о сокровищах Эйприл.
   Конечно, Эйприл не оставила бы здесь свои любимые вещи – если бы не рассчитывала за ними вернуться. Но одно дело – на что-то рассчитывать, а совсем другое – это осуществить.
   Роза вернулась.
   Феникс ничуть не удивилась, когда увидела, что фотографий она не принесла. Пока лучше про них снова не заговаривать.
   – Я, пожалуй, поеду в город. Мне нужно поговорить с Мортом и Зельдой до того, как я пойду к Нелли в «Дешевые стрижки».
   Она отнесла посуду в белую эмалированную раковину.
   – Не надо, – сказала Роза.
   – Да что ты, я привыкла мыть посуду за…
   – Я не об этом. – Голос Розы прозвучал резко. – Я хочу сказать, не надо вести себя так, будто я немного не в своем уме.
   Феникс обернулась.
   – Ты так думаешь, потому что я… я почти никуда не хожу, а некоторые считают, что я с поворотом. Что же плохого в том, что я предпочитаю наблюдать за миром, а не пребывать в нем?
   Трудно было найти подходящий ответ.
   – Ты думаешь, я дурочка, которая забывает и притворяется, и не показываю тебе открытки Эйприл, потому что я – эгоистка и не хочу ими с тобой делиться.
   – Нет! Нет, Роза, я так не думаю.
   – Ты просто так говоришь. Ну ладно, не важно.
   Феникс приблизилась к ней:
   – Я думаю, каждый имеет право жить так, как считает нужным, до тех пор, пока это не причиняет вреда другим. Не беспокойся. Я благодарна тебе за то, что ты позволила мне снять эту квартиру и что ты так добра.
   – Я сама жутко рада, что ты здесь. – Роза громко всхлипнула и разрыдалась.
   – Не плачь. Пожалуйста.
   Роза прижала костяшки сжатых в кулак пальцев ко рту. Слезы хлынули у нее по щекам.
   – Я не могу показать тебе эти открытки, потому что они исчезли.
 
   До возвращения в клуб он выяснит, не сделал ли он промашки, открывшись Феникс, даже если он не сообщил ей ничего существенного.
   Роман выпил кружку кофе у стойки в «За Поворотом», небрежным жестом попрощался с Мортом и не спеша вышел из дверей с таким видом, будто самым важным, что ему предстояло решить, было обеденное меню.
   На тротуаре перед «Поворотом» он подбросил ключи в воздух, поймал их, прежде чем сойти с поребрика, и, перейдя через дорогу, направился к «лендроверу». Сев за руль, он повел машину по направлению к Северному Повороту.
   Неторопливо проехав квартал, он оказался на дорожке, в конце которой красовалась розовая вывеска: «ДЕШЕВЫЕ СТРИЖКИ – КРАСОТА ЗА НЕБОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ – ПОДСТРИЖЕН КАК НАДО».
   На поросшей травой и окаймленной гравием площадке стоял «шевроле» Феникс, а рядом с ним – выкрашенный в защитный цвет автобус марки «фольксваген» с окнами, задернутыми белыми кружевными занавесками.
   Роман припарковался за «шевроле» и вышел из машины.
   Вдоль дорожки, ведущей к парадному входу, выстроились розовые фламинго, флюгера в виде уток, пластмассовые гномы и деревянные тюльпаны в красных пластмассовых горшках.
   На дверях висела вывеска: «ОТКРЫТО».
   Он играл в рискованную игру. В этой игре ставкой была догадка, что Феникс не заодно с его врагами. Как можно ненавязчивее изучив ее повседневную жизнь, он найдет то, что связывало ее с Эйприл. А поставив на свои глубинные ощущения, он наконец найдет ту единственную женщину, которую он хотел видеть, возвращаясь домой.
   Роман просунул голову в дверь, поморщился, ощутив ударивший ему в нос запах духов, и услышал голоса, доносившиеся откуда-то из глубины здания. Голоса и веселая скрипичная музыка в стиле кантри. Он последовал туда, откуда доносились звуки, и попал в комнату, где, очевидно, и делались «дешевые стрижки».
   Четыре присутствовавшие в комнате женщины не заметили его появления, и он, прислонившись к стене, стал наблюдать.
   Пышная маленькая женщина в бело-розовой клетчатой рубашке, облегающих черных джинсах и белых сапожках на высоких каблуках ходила по комнате и тыкала пальцем в открытую книгу, которую держала в руках.
   – То, что она покрасила ногти на ногах, – чистый символизм. Обыкновенный символизм.
   Женщина из «Поворота» сидела, скрестив ноги, под феном, от которого лицо ее вспотело и покраснело. Она тоже держала книгу.
   – Понятно, что я имею в виду? – с важным видом спросила блондинка в джинсах.
   – Что же это за символ, Нелли? – Голос Феникс звучал приглушенно. Она склонилась над раковиной, а волосы ей яростно намыливала бледная девушка с волосами, напоминавшими бронзового дикобраза. В носу у девушки висело серебряное кольцо.
   – Я-то знаю, – сказала Нелли. – Но я хочу проверить, как вы выполнили домашнее задание.
   Девушка с дикобразом на голове громко щелкнула пузырьком из жевательной резинки, втянула его обратно в рот сиреневыми губами, выключила воду и спросила:
   – Что значит «символ»?
   – Феникс, объясни Трейси, что такое символ, – сказала Нелли. – У тебя это хорошо получается.
   Феникс подняла голову, обернутую белым полотенцем, и растерла по лбу ручеек слегка мыльной воды, попавшей ей в глаз.
   – Символ… – сказала она. – Проще всего определить символ как нечто заставляющее тебя думать о чем-то другом – обозначающее что-то другое.
   Еще один зеленый пузырь закончил свое недолгое существование. Трейси покачала ногой в такт музыке и, подумав, спросила:
   – Так почему же прямо так и не назвать это «другое»? Роман не мог сдержать улыбки.
   В этот момент Нелли заметила его.
   – Гляньте-ка, кто к нам пришел! – Она продефилировала к нему, качая бедрами. – Чем могу быть полезной, ковбой? – Она подмигнула ему и улыбнулась широкой дружеской улыбкой.
   – Как я понимаю, вы здесь занимаетесь стрижками. Может, и меня пострижете?
   – Конечно, – сказала Нелли, беря его под руку и отводя от стены. – С удовольствием.
   – Привет, Феникс. – Проходя к раковине рядом с ней, он поднял руку. – Я зашел в «Поворот», и Морт сказал мне, что ты здесь. Решил убить двух зайцев.