Страница:
– Ты просто молодец, – одобрил Насти. – Прекрасно все описала. Великолепно. Ты же не могла рассказать о том, чего не видела.
Феникс готова была взорваться. Тот же человек, который напал на нее, через несколько часов проник в «Белла Розу» и исчез с Евангелиной? Почему она тогда же не вызвала полицию? Почему ничего не сделала, чтоб его остановить? Зачем ему вообще понадобилась Евангелина?
– Ты так добр, – сказала Роза Насти.
– Надо начать поиски, – предложил Морт. – Ты, Лен, возьмешь свой грузовик. Я довезу Зельду до «Поворота», она может взять машину у Нелли. Веб, жди нас снаружи. Мы разделимся.
Феникс заметила, что Морт не попытался привлечь на помощь Насти или Романа.
– О Боже! – воскликнула Роза, по щекам ее катились слезы. – Мне надо было выслушать его, сказать, что он может брать любые мои бумаги.
Все, кроме Романа, Насти и Феникс, поспешили выйти из кухни. Феникс не пропустила последней фразы Розы.
– Не расспрашивай ее, – тихо сказал ей Роман. – Не сейчас. Нам нужно сначала поговорить.
– Вы думаете, он позвонит? – спросила Роза.
Насти посмотрел поверх ее головы на Романа. Тот кивнул.
– Да. Да, это вполне вероятно, – сказал Насти. Он поднялся и подошел к Роману и Феникс: – Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
Роман кивнул:
– Да. Но это мало что дает. Послушай, мне нужно кое-кого навестить. Уже много времени прошло.
Насти разглядывал свои кроссовки.
– Да, тебе нужно повидаться с Дасти. А мы с Феникс останемся здесь.
– Нам с ней о многом нужно поговорить, дружок, – возразил ему Роман. – Телефону доверять нельзя. Так что Феникс я беру с собой.
– Я не могу оставить Розу.
– Ты будешь делать так, как тебе говорят, – отрезал Роман.
По всхлипыванию Розы можно было понять, что она не прислушивается к разговору. Вот и прекрасно. Феникс, прищурившись, поглядела на Романа:
– Ты был очень добр ко мне.
– Спасибо, – с сарказмом произнес он.
Она сгребла его за свитер правой рукой:
– Как я сказала, ты был очень добр ко мне, и я тебе благодарна. Но это не значит, что ты имеешь право мне указывать.
– Нет, как раз имею.
Насти что-то напевал себе под нос.
– Нет, черт возьми, не имеешь. У меня и без этого хватает неприятностей.
– «Без этого» у тебя будет еще больше неприятностей. – У Романа было такое бесстрастное лицо, словно он заказывал обед в ресторане. – Ты в опасности, крошка.
– Не называй меня…
– Женщин иногда так трудно понять.
– Это верно, – согласился Насти. – Слушайся старшего брата, сестренка. Старшие всегда знают, что лучше.
– Это смешно.
– Это смертельно, – сказал Роман. – Многие уже умерли. Я должен все выяснить.
Постепенно ее пальцы выпустили его свитер.
Кто? Что он сказал? О ком он говорит?
– Это очень длинная история.
Насти пожал плечами:
– Очень длинная. Слишком длинная, чтобы мы рассказали ее прямо сейчас. Что ты думаешь, Роман? Об этой Евангелине?
– Я бы и сам хотел это знать. Останься с Розой, ладно?
– Конечно останусь.
– Я отправлюсь к Дасти.
Насти коротко рассмеялся:
– Все гораздо лучше, дружище. Он сам собирается прийти к тебе.
– Черт, – процедил Роман. – Пошли, Феникс. И, пожалуйста, не спорь. Если ты не пойдешь, мне придется остаться. А я должен идти.
Она позволила ему проводить себя на улицу и довести до дороги, где он припарковал свой «ровер». Когда они сели в машину, Феникс придвинулась к нему и слегка ударила по руке.
– Феникс, – он наклонился, чтобы поцеловать уголки ее рта, – я многого лишал себя в этой жизни. Позволь на этот раз мне быть свободнее, любовь моя.
Несмотря на испытываемое раздражение, она была не в силах противиться его ласкам.
– Я не могу слепо следовать за тобой, – сказала она не слишком уверенно. – Меня приучили принимать самостоятельные решения. Так безопаснее. Меньше возможность обвинить другого, если что-нибудь будет не так.
– Ты сможешь объяснить, откуда это пошло, позже, да? – спросил он, целуя ее снова. – А теперь позволь отвезти нас к Дасти.
Феникс прижалась к его плечу:
– Почему было так важно утаить, что человек, который увез Евангелину, возможно, и есть тот, кто напал на меня?
– Они не знают о нападении на тебя, и я хочу и в дальнейшем держать их в неведении. – Он погладил ее волосы. – Как ты думаешь, откуда я знаю, что это один и тот же человек? Ты ведь мне его не описала.
Она широко открыла глаза:
– Да, не описала.
Опустив руку в карман, он достал завернутые в носовой платок очки с толстыми линзами.
– Я нашел это около гаража. Сомневаюсь, что на них сохранились чьи-либо отпечатки пальцев. Их, очевидно, хорошенько протерли и положили туда, где я их и нашел.
Феникс потребовалось несколько секунд, чтобы ответить:
– Он мог уронить их. Но…
– Нет, если они были нужны ему, чтобы видеть, куда идти.
– Но позже он схватил Евангелину. И тогда на нем были очки.
– Я знаю. – Роман поднял ее руку и поцеловал кончики пальцев. – Это-то и удивляет меня. Может быть, этот парень покупает очки по пути и оставляет их на месте преступления?
– Это так жутко, он очень опасен. И он захватил бедную Евангелину. Почему ты не вызвал полицию, когда он преследовал меня?
– Мы просто не доверяем им, любовь моя. Весь этот бардак в Пиковом Клубе длится уже годы, а полиция так ничего и не предприняла. Они никогда не занялись бы твоим случаем или похищением Евангелины. Мы уверены, что им платят за то, чтобы они смотрели в другую сторону. Как ты думаешь, о каких бумагах говорила Роза?
– О бумагах, о которых она совершенно не собиралась упоминать.
Он взорвался:
– Или о бумагах, про которые она забыла, что о них упоминал он. И она… не так-то хороша, да?
– Роза прекрасна. Где-то ее здорово напугали. Возможно, ей нужен кто-то, чтобы вытащить ее оттуда.
Роман сглотнул:
– Кто-нибудь вроде Насти? Ерунда. Что касается Насти, то у него короткая память на женщин.
– Почему…
– Почему мы называем его «Насти»? – Роман свернул с дороги на «Белла Розу». – Он хороший парень и никогда не причинит вреда такому беспомощному существу, как эта леди, так что не переживай.
– Какое странное имя «Насти»[1], – пробурчала Феникс. – Почему он не пользуется своим настоящим именем?
– Возможно, вам обоим нужно будет как-нибудь поболтать об этом.
Она сделала вид, что не обратила внимания на этот укол, немного расслабилась и стала рассматривать деревья, мимо которых они проезжали, и полевые цветы, которые слегка колыхал полуденный ветерок. – Ты всегда должен отмечаться у Дасти?
– Да.
– Ты это делаешь для того, чтобы быть хорошим? Потому что тебе жаль его?
– Нет.
Феникс вздохнула:
– Почему я ощущаю тебя айсбергом, а себя «Титаником»?
– Потому что есть многое, чего ты обо мне не знаешь. Так же как и я многого еще не знаю о тебе.
– Не так уж и много.
– Ты хочешь знать, почему я должен видеть Дасти каждый день?
Она прочувствовала силу этого вопроса:
– Это не мое дело.
– Возможно. Дело в том, что я захожу к Дасти каждый день.
– Каждый день? – Она взглянула на него. – Ты не ходил вчера.
– Поэтому я и беспокоюсь.
– Я не понимаю.
– Ты поймешь. У меня есть определенные обязанности, и я серьезно к ним отношусь. Если я когда-нибудь забываю о них, хотя бы на день, как вчера, Дасти напоминает мне о них. Не очень-то приятная сцена.
– Я все еще не понимаю.
– Дасти считает, что отцы в первую очередь должны заниматься своими детьми.
Феникс резко повернулась на сиденье:
– Дасти твой отец?
– Нет. Я отец Джуниор.
Глава 19
Феникс готова была взорваться. Тот же человек, который напал на нее, через несколько часов проник в «Белла Розу» и исчез с Евангелиной? Почему она тогда же не вызвала полицию? Почему ничего не сделала, чтоб его остановить? Зачем ему вообще понадобилась Евангелина?
– Ты так добр, – сказала Роза Насти.
– Надо начать поиски, – предложил Морт. – Ты, Лен, возьмешь свой грузовик. Я довезу Зельду до «Поворота», она может взять машину у Нелли. Веб, жди нас снаружи. Мы разделимся.
Феникс заметила, что Морт не попытался привлечь на помощь Насти или Романа.
– О Боже! – воскликнула Роза, по щекам ее катились слезы. – Мне надо было выслушать его, сказать, что он может брать любые мои бумаги.
Все, кроме Романа, Насти и Феникс, поспешили выйти из кухни. Феникс не пропустила последней фразы Розы.
– Не расспрашивай ее, – тихо сказал ей Роман. – Не сейчас. Нам нужно сначала поговорить.
– Вы думаете, он позвонит? – спросила Роза.
Насти посмотрел поверх ее головы на Романа. Тот кивнул.
– Да. Да, это вполне вероятно, – сказал Насти. Он поднялся и подошел к Роману и Феникс: – Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
Роман кивнул:
– Да. Но это мало что дает. Послушай, мне нужно кое-кого навестить. Уже много времени прошло.
Насти разглядывал свои кроссовки.
– Да, тебе нужно повидаться с Дасти. А мы с Феникс останемся здесь.
– Нам с ней о многом нужно поговорить, дружок, – возразил ему Роман. – Телефону доверять нельзя. Так что Феникс я беру с собой.
– Я не могу оставить Розу.
– Ты будешь делать так, как тебе говорят, – отрезал Роман.
По всхлипыванию Розы можно было понять, что она не прислушивается к разговору. Вот и прекрасно. Феникс, прищурившись, поглядела на Романа:
– Ты был очень добр ко мне.
– Спасибо, – с сарказмом произнес он.
Она сгребла его за свитер правой рукой:
– Как я сказала, ты был очень добр ко мне, и я тебе благодарна. Но это не значит, что ты имеешь право мне указывать.
– Нет, как раз имею.
Насти что-то напевал себе под нос.
– Нет, черт возьми, не имеешь. У меня и без этого хватает неприятностей.
– «Без этого» у тебя будет еще больше неприятностей. – У Романа было такое бесстрастное лицо, словно он заказывал обед в ресторане. – Ты в опасности, крошка.
– Не называй меня…
– Женщин иногда так трудно понять.
– Это верно, – согласился Насти. – Слушайся старшего брата, сестренка. Старшие всегда знают, что лучше.
– Это смешно.
– Это смертельно, – сказал Роман. – Многие уже умерли. Я должен все выяснить.
Постепенно ее пальцы выпустили его свитер.
Кто? Что он сказал? О ком он говорит?
– Это очень длинная история.
Насти пожал плечами:
– Очень длинная. Слишком длинная, чтобы мы рассказали ее прямо сейчас. Что ты думаешь, Роман? Об этой Евангелине?
– Я бы и сам хотел это знать. Останься с Розой, ладно?
– Конечно останусь.
– Я отправлюсь к Дасти.
Насти коротко рассмеялся:
– Все гораздо лучше, дружище. Он сам собирается прийти к тебе.
– Черт, – процедил Роман. – Пошли, Феникс. И, пожалуйста, не спорь. Если ты не пойдешь, мне придется остаться. А я должен идти.
Она позволила ему проводить себя на улицу и довести до дороги, где он припарковал свой «ровер». Когда они сели в машину, Феникс придвинулась к нему и слегка ударила по руке.
– Феникс, – он наклонился, чтобы поцеловать уголки ее рта, – я многого лишал себя в этой жизни. Позволь на этот раз мне быть свободнее, любовь моя.
Несмотря на испытываемое раздражение, она была не в силах противиться его ласкам.
– Я не могу слепо следовать за тобой, – сказала она не слишком уверенно. – Меня приучили принимать самостоятельные решения. Так безопаснее. Меньше возможность обвинить другого, если что-нибудь будет не так.
– Ты сможешь объяснить, откуда это пошло, позже, да? – спросил он, целуя ее снова. – А теперь позволь отвезти нас к Дасти.
Феникс прижалась к его плечу:
– Почему было так важно утаить, что человек, который увез Евангелину, возможно, и есть тот, кто напал на меня?
– Они не знают о нападении на тебя, и я хочу и в дальнейшем держать их в неведении. – Он погладил ее волосы. – Как ты думаешь, откуда я знаю, что это один и тот же человек? Ты ведь мне его не описала.
Она широко открыла глаза:
– Да, не описала.
Опустив руку в карман, он достал завернутые в носовой платок очки с толстыми линзами.
– Я нашел это около гаража. Сомневаюсь, что на них сохранились чьи-либо отпечатки пальцев. Их, очевидно, хорошенько протерли и положили туда, где я их и нашел.
Феникс потребовалось несколько секунд, чтобы ответить:
– Он мог уронить их. Но…
– Нет, если они были нужны ему, чтобы видеть, куда идти.
– Но позже он схватил Евангелину. И тогда на нем были очки.
– Я знаю. – Роман поднял ее руку и поцеловал кончики пальцев. – Это-то и удивляет меня. Может быть, этот парень покупает очки по пути и оставляет их на месте преступления?
– Это так жутко, он очень опасен. И он захватил бедную Евангелину. Почему ты не вызвал полицию, когда он преследовал меня?
– Мы просто не доверяем им, любовь моя. Весь этот бардак в Пиковом Клубе длится уже годы, а полиция так ничего и не предприняла. Они никогда не занялись бы твоим случаем или похищением Евангелины. Мы уверены, что им платят за то, чтобы они смотрели в другую сторону. Как ты думаешь, о каких бумагах говорила Роза?
– О бумагах, о которых она совершенно не собиралась упоминать.
Он взорвался:
– Или о бумагах, про которые она забыла, что о них упоминал он. И она… не так-то хороша, да?
– Роза прекрасна. Где-то ее здорово напугали. Возможно, ей нужен кто-то, чтобы вытащить ее оттуда.
Роман сглотнул:
– Кто-нибудь вроде Насти? Ерунда. Что касается Насти, то у него короткая память на женщин.
– Почему…
– Почему мы называем его «Насти»? – Роман свернул с дороги на «Белла Розу». – Он хороший парень и никогда не причинит вреда такому беспомощному существу, как эта леди, так что не переживай.
– Какое странное имя «Насти»[1], – пробурчала Феникс. – Почему он не пользуется своим настоящим именем?
– Возможно, вам обоим нужно будет как-нибудь поболтать об этом.
Она сделала вид, что не обратила внимания на этот укол, немного расслабилась и стала рассматривать деревья, мимо которых они проезжали, и полевые цветы, которые слегка колыхал полуденный ветерок. – Ты всегда должен отмечаться у Дасти?
– Да.
– Ты это делаешь для того, чтобы быть хорошим? Потому что тебе жаль его?
– Нет.
Феникс вздохнула:
– Почему я ощущаю тебя айсбергом, а себя «Титаником»?
– Потому что есть многое, чего ты обо мне не знаешь. Так же как и я многого еще не знаю о тебе.
– Не так уж и много.
– Ты хочешь знать, почему я должен видеть Дасти каждый день?
Она прочувствовала силу этого вопроса:
– Это не мое дело.
– Возможно. Дело в том, что я захожу к Дасти каждый день.
– Каждый день? – Она взглянула на него. – Ты не ходил вчера.
– Поэтому я и беспокоюсь.
– Я не понимаю.
– Ты поймешь. У меня есть определенные обязанности, и я серьезно к ним отношусь. Если я когда-нибудь забываю о них, хотя бы на день, как вчера, Дасти напоминает мне о них. Не очень-то приятная сцена.
– Я все еще не понимаю.
– Дасти считает, что отцы в первую очередь должны заниматься своими детьми.
Феникс резко повернулась на сиденье:
– Дасти твой отец?
– Нет. Я отец Джуниор.
Глава 19
Если описать ощущения Феникс в тот момент, то эта была смесь шока, враждебности и вот-вот готовых прорваться Рыданий.
Она не хотела даже смотреть на Романа. И она, наверное, проигнорирует Дасти, что не так-то уж и плохо: так Роман сможет остаться с ним наедине и сказать ему, о чем можно говорить, а о чем нет. Если ему улыбнется удача, то он сможет сохранить чувство Феникс, но для этого придется преодолеть кое-какие трудности. Если Феникс узнает о смерти Эйприл от Дасти, этого, возможно, будет достаточно, чтобы Феникс возобновила их разборки. То, что он приобрел вместе с Феникс, – нечто особое. Но то, что он должен сделать для Эйприл, – священно.
Крепко вцепившись крошечными ручками в жесткие волосы Дасти, Джуниор въехала в желтую гостиную на его плечах. Улыбаясь так широко, что были видны все ее двенадцать зубов, она с восторгом смотрела на Романа, но, когда она протянула ручонки и произнесла:
– Па, па, па, – Дасти быстро перевернул ее и подержал над полом вниз головой.
– Говорят: лучше поздно, чем никогда, – сказал Дасти Роману, – никогда не выяснял, кто это говорит, и не очень-то полагался на их мнение.
– Ох, – произнес Роман, – Насти предупреждал меня, что она частенько писает прямо на тебя.
Дасти прижал свою большую руку к ушку Джуниор:
– Не говори такие слова в присутствии ребенка. – Он перевел взгляд с Феникс на Романа: – Вы что, перепихну-лись?
– Только не в присутствии ребенка, – заметил Роман. Феникс устроилась в своем любимом кресле и положила ноги в не очень-то модных кроссовках на стоящий рядом стул:
– Ребенок не понимает выражения «перепихнуться», но я-то понимаю, мистер Миллер, и нахожу это оскорбительным.
Роман улыбнулся и тут же понял, что совершил ошибку.
– Рада, что все это тебе кажется смешным, – сказала ему Феникс, – Евангелину похитил какой-то ненормальный сексуальный маньяк, который везде разбрасывает стекла от бутылок с кока-колой. Я не могу найти свою лучшую подругу. Моя жизнь, возможно, ничего не стоит. И, кроме того, все, к чему я когда-либо прикоснулась, превратилось в говно.
– Не в присутствии ребенка, – прыснул Дасти так громко, что Джуниор от удивления икнула и разревелась. – Теперь посмотри, что ты наделал, – сказал Дасти Роману, укачивая ребенка.
Мгновенно Феникс оказалась на ногах и начала гладить Джуниор по спинке и бормотать ей всякую ласковую чепуху.
– Тебе тяжело пришлось? – грубовато спросил Дасти у Феникс. – Ты довольно-таки сильно избита.
Она накрутила на палец прядь светлых волос Джуниор.
– Тяжело, – сказала она, надув губы, и кивнула, – действительно тяжело.
– Насти сказал то же самое. Сказал, что ему хотелось бы прибить того… Ему хотелось бы поговорить с тем, кто так с тобой обошелся.
– Он хорощий парень. Моя квартирная хозяйка – Роза Смодерс – живет очень замкнуто. Она не очень-то быстро раскрывается перед новыми людьми. Насти был так добр с нею этим утром. И он завоевал ее.
– Да, он такой и есть. – Дасти положил маленький кулачок Джуниор к себе на ладонь. Подкидывая ее вверх и вниз, он произнес: – Нежный, когда вы от него совершенно этого не ждете.
– Я заметила. Она страшно была сердита тогда на себя, потому что Евангелина – женщина, которую ее отец привез из Джорджии – была похищена сегодня утром.
Теперь Дасти перекидывал Джуниор с одной руки на другую.
– А я думал, Насти пришел туда из-за тебя.
Роман перехватил его взгляд и предостерегающе посмотрел на него.
– Джуниор украдкой посмотрела на Феникс, которая нежно поглаживала ее по розовой щечке.
– Она самая хорошенькая девочка на свете. – Она почти вплотную приблизилась к Джуниор. – Ведь ты самая хорошенькая девочка, да?
Носик Джуниор сморщился и стал похож на маленькую пуговку.
– Насти пришел в «Белла Розу» из-за меня. Этот тип – парень, который захватил Евагелину – атаковал меня прошлой ночью и затолкал в багажник машины в гараже.
– Подо…
– Не в присутствии ребенка, – мягко напомнил Роман. Дасти присвистнул, а затем сказал:
– Да, это ужасно, Феникс. Действительно ужасно. Черт возьми, мы должны сделать все, чтобы подобное не могло никогда повториться.
– Полиция до сих пор не помогла нам в поисках Евангелины, – призналась Феникс Дасти. – Знаешь, они выжидают.
– Да. Я знаю. Человека могут убить до того, как им удастся предотвратить это. Но я не хочу, чтобы ты волновалась. Понимаешь?
– Думаю, что ты очень добрый человек, – сказала Феникс, – и ты так нежен с Джуниор.
Дасти пожал плечами и покраснел:
– Мы должны делать то, что мы должны.
– Не каждый мог бы быть таким добрым, – она убрала с лица Джуниор растрепавшиеся волосики, – по отношению ко мне. И к Роману. И к вашей дочери, и ко всему.
– Моей… – Дасти нахмурился.
Роман прокашлялся и взял Джуниор на руки. Затем поднял ее на вытянутых руках и начал медленно опускать.
– Феникс знает, что Джуниор моя, – сказал он, мысленно умоляя, чтобы Дасти не проговорился, – она говорит, что теперь понимает – если бы не ты, я, возможно, пропал бы.
– А, – отреагировал Дасти, – ты имеешь в виду мать Джуниор. Отличительная черта зрелости – это умение прощать. Поэтому я полагаю, что я достаточно зрелый человек.
Роман мысленно поблагодарил Дасти.
– Конечно, ты такой и есть. Даст, есть ли у тебя горячий кофе? Феникс не очень-то много спала накануне ночью.
– Я спала столько же, сколько и ты, – парировала Феникс.
– Эта так? – невинно спросил Дасти. – Длинная ночь, да?
Роману не надо было и смотреть на Феникс, чтобы узнать, какого цвета сейчас у нее лицо.
– Теперь Феникс не может оставаться одна. Я был с ней прошлой ночью.
После некоторой паузы, пытаясь скрыть неловкость, Дасти спросил:
– Тот парень, который напал на Феникс, везде раскладывает бутылки из-под кока-колы?
Джуниор схватилась за ухо Романа. Он поморщился:
– Да нет, очки с толстыми линзами. Он оставляет их так, чтобы их можно было обнаружить. Рядом с тем местом, где он набросился на Феникс. На нем была другая пара очков, когда он схватил Евангелину. Мы займемся этим позже, Даст. А как насчет кофе?
– А где сейчас Насти?
– Все еще с хозяйкой квартиры Феникс. Развлекает ее.
– Да…
– Это не обычная квартирная хозяйка. Она одна из этих холодных, но сексуальных штучек. В ней таится многое, и я не думаю, что Насти этого не заметил.
– Роман!
Он улыбнулся Феникс, пытаясь ее успокоить:
– Шучу. Насти побудет там какое-то время. Когда я не смогу быть всю ночь с Феникс, останется он.
– Удобно, – заметил Дасти.
Роман на секунду замолчал, расстегивая свою джинсовую куртку, чтобы туда смогла забраться Джуниор.
– Насти будет спать на диване.
– А где же ты будешь спать?
– Не твое собачье дело!
– Не при ребенке, – сказал Дасти, понижая голос, – на сей раз мне кажется, это мое дело, если дело касается твоих любовных похождений.
Роман в раздражении покачал головой:
– Ты перегибаешь палку, дружище. Я и так пытаюсь забыть то, что ты тут сказал в присутствии Феникс.
– О да, – воскликнула Феникс.
Джуниор была уже полностью у Романа под курткой, и од застегнул молнию. Когда они были вместе, ей нравилось так близко находиться к нему. Он крепко обнял ее. Ей это нравилось с самого дня рождения.
– Мистер Миллер, – серьезно произнесла Феникс, – если бы у меня было хоть какое-то представление о том, в чем здесь дело, я бы… Если Роман отец Джуниор. Тогда я бы…
– Что бы ты тогда сделала? – спросил Роман с притворной угрозой.
– Вам не нужно волноваться, что будет еще один ребенок, – она имела в виду Джуниор, – Роман очень ответственный.
Он не мог поверить в то, что она это сказала.
Дасти начал отступать к двери в прихожую.
Он не произнес ни слова, пока не оказался в дверях. Затем он смог произнести только «ответственный». Он сказал это еле слышно и исчез.
– Он такой милый, – сказала Феникс, переплетая пальцы, – прекрасно чувствует ситуацию.
Кому-нибудь все это показалось бы забавным. Но не Роману.
– Дасти самый лучший из всех. – В конце концов теперь было понятно – после долгой лжи он таки признался, что он отец Джуниор.
В это мгновение ему показалось, что кровь застыла у него в жилах.
– Давай, детка, – обратился он к своей маленькой девочке, – давай сядем и обнимемся. – Она была его маленькой девочкой. Возможно, он не был ее отцом по крови и даже юридически, но она была его, и он был ее.
Скрестив ноги в кресле, он поцеловал глазки Джуниор, ее носик, погладил ее по подбородку, подул ей в ушки, пока она не пикнула и не поцеловала его в губы своим детским влажным ротиком. Роман закрыл глаза и продолжал держать ее на руках. Он вдыхал в себя запах детской присыпки и чистой одежды и… просто сладкого, сладкого ребенка.
– Па, па. – Она напрягла ножки и подпрыгнула и ударила ладошками по его щекам. – Ах!
Феникс рассмеялась:
– «Ах»? Это она сказала?
– Любимейшее из новых словечек.
Уже работая на публику, Джуниор с величайшим удовольствием повторила «ах».
– Я люблю тебя, – сказал ей Роман, с усилием сдерживаясь, чтобы не обнять ее еще крепче, – ты самый лучший ребенок. Самый лучший. – Что бы ни произошло, он сделает все возможное, чтобы она никогда не столкнулась с той мрачной и жестокой жизнью, которая выпала на долю ее матери.
– Какая была ее мать?
Он с трудом вернулся к действительности. Он не заметил, как Феникс прилегла на желтый ковер. Оперевшись о руку, она с серьезным лицом наблюдала за ним.
– Ее мать… – сказал Роман, едва не забыв вздохнуть, – ее мать была прекрасной женщиной. Она была смелой и совсем не думала о себе. Ее последняя мысль была о дочери.
Глаза Феникс заблестели. Она прищурилась:
– Почему ты на ней не женился?
Разве не предупреждал его святой отец никогда не лгать? Теперь надо как-то выкручиваться.
– Она не хотела выходить за меня замуж, – сказал он, чувствуя облегчение оттого, что на сей раз говорит правду.
Дасти с шумом распахнул дверь и снова оказался в комнате – но без кофе.
– Тебя кто-то к телефону, Роман. На кухне. Что-то важное.
Он снова испытал чувство благодарности. Возможно, ему так не повезет с ее следующим вопросом.
– Иду, – сказал он, поднимаясь. Он вытащил Джуниор из-под куртки и протянул ее Феникс:
– Не могла бы ты подержать ее несколько минут?
– Она не идет к незнакомым, – заметил Дасти.
Засунув все пальцы в рот, Джуниор молча переправилась на руки Феникс. Роман вслед за Дасти вышел из комнаты.
В прихожей Дасти на секунду остановился, чтобы послушать, не плачет ли ребенок.
Из гостиной не слышно было никакого рева.
Роман молча указал по направлению к кухне и направился туда.
Как только дверь за ними закрылась, Дасти повернулся к Роману:
– Какого хрена ты связался с этой девчонкой?
– Она не девчонка. Ей тридцать лет. И это мое дело – чем я с ней занимаюсь.
– К черту все это. Мы здесь из-за тебя. Мы здесь потому, что ты не успокоишься, пока не выяснишь, кто убил Эйп-рил. Ты ведь должен отомстить.
– Я должен сделать это для Джуниор, – выдавил из себя Роман, – и для Эйприл. Теперь оставим это. Не говори ничего плохого в присутствии Феникс, пока я не дам добро.
– Добро? – Дасти достал пачку «Кэмел» и распечатал ее. – Сначала эта девица – представительница вражеского лагеря, через минуту ты с ней спелся.
– Она не будет врагом тому, с кем спит.
– А! – Дасти закурил и сквозь дым взглянул на Романа. – Ты признаешься, что спишь с ней?
– Заткнись, дружище. Эта маленькая леди уже очаровательно охарактеризовала мою ответственность.
Дасти начал изучать свои ногти.
– Рад, что ты все еще не забываешь брать с собой презервативы.
– Не остроумно. Она особенная. Или я хочу, чтобы она такой была.
Дасти выдохнул через ноздри сигаретный дым:
– Мне она нравится.
Роман удивленно поднял брови:
– Не думал, что тебе еще нравятся женщины.
– Женщины – нет. Но какая-нибудь одна женщина – возможно. Для тебя это имеет значение, да?
– Да.
– Я знал это. Я это почувствовал. Я еще не совсем забыл некоторые признаки. Ты любишь ее.
Роман не готов был говорить об этом. Возможно, он никогда не будет готов.
– Я ничего не говорил о любви.
– Ничего не говорил. Ты не любишь ее? Роман немного подумал:
– Не знаю. Но я надеюсь…
Дасти вытащил еще одну сигарету:
– А что если… Если она окажется врагом? Что тогда?
– Она не враг.
– Ты не ответил на вопрос.
Роман посмотрел на него остановившимися глазами:
– Если она окажется врагом, это не создаст нам проблем. Я в этом уверен.
Дасти кивнул.
– К черту! – Роман выхватил у него сигарету. – Что ты делаешь?
– Это все нервы.
– Ты обещал мне, что не будешь. По крайней мере когда рядом Джуниор.
– Я и не курю, когда я с ней. А ты, кстати, мне не отец. И вообще ничей не отец.
– Как и ты, черт бы тебя побрал.
Дасти забрал обратно сигарету, подошел к раковине и демонстративно затушил ее.
– Я решил стать для нее почти отцом, но ведь и ты тоже этого хочешь, да?
Пристыженный, Роман пробормотал:
– О'кей. Я не должен был этого говорить.
– Мы квиты. Ты самый лучший отец, какой только может быть у Джуниор. И она счастливый ребенок. И теперь можем ли мы наконец выбраться из этой проклятой дыры?
С Феникс или без нее, я хочу, чтобы этот ребенок был как можно дальше от Паст-Пик.
– Я тоже этого очень хочу. – Но Бог свидетель, он хочет быть и с Феникс. – Я снова там был и просмотрел еще кое-какие папки.
– И?
– Ничего. Да и не должно было быть. Это бесполезно. Все это напоминает почту клуба для мальчиков и девочек.
– Очень жаль, – сказал Дасти.
Роман взял чайник с холодным кофе и поставил его в микроволновую печь и вспомнил, зачем Дасти позвал его сюда.
– Я не слышал никакого звонка.
– Его и не было.
– Ты сказал… Дасти, если Феникс спросит, ты лучше придумай что-нибудь о телефоне, который звонит только на кухне, чтобы не разбудить Джуниор.
– Спасибо, – ухмыльнулся Дасти. – Именно так я и скажу ей.
Зазвонил телефон.
– Нам в помощь, – сказал Дасти и снял трубку. – Да? – Он немного послушал, затем передал трубку Роману.
– Только что получил для тебя известие из Сиэтла, – сказал Насти. – Подумал, тебе следует знать о том, что графиня ищет тебя. Звучит просто трагично.
– Она хочет, чтобы я вернулся в клуб?
– Завязать контакты. Это все, что она сказала.
– О'кей. Какие-нибудь известия о Евангелине? Насти понизил голос:
– Никаких. Но Роза спокойна. По-моему, игра на пианино ее расслабляет.
– Хорошо. – Взгляд Романа стал менее напряженным. – Что ты делаешь?
– Слушаю. Ей это нравится. Играет прекрасно. Ты знаешь ораторию Пачебелла?
Роман с шумом выдохнул:
– Да, знаю. Спасибо за звонок. Я позвоню тебе.
– Ты знаешь что? – спросил Дасти, когда Роман нажал на отбой.
– Ораторию, – ответил Роман, – Пачебелла. Это музыкальное произведение. Моей матери оно очень нравилось.
– Гм.
Роман не стал больше ничего объяснять, а набрал номер личного телефона Ванессы в клубе. После одного гудка она ответила:
– Да.
– Это Роман.
– Где ты?
– В телефонной будке в Сиэтле. – Этот номер невозможно было определить.
– Мы выяснили нечто неприятное.
– Мы? Ты и Джеффри?
– Вилли Вилбертон позвонил из Лондона. Ты знаешь, какие у него связи. Кто-то кое о чем проговорился. Возможно, нам придется предпринять некоторые шаги для самозащиты.
– Защищаться от чего?
– От твоей подружки, Феникс.
Он покрылся холодным потом:
– Моей подружки?
– Мы всегда проявляем большой интерес к личной жизни тех, кто с нами связан, дорогой. Я знаю, что ты с ней спишь.
Он не отрываясь смотрел прямо перед собой.
– Я бы многое дал, чтобы узнать, как тебе стало об этом известно. Но это не значит, что я все отрицаю. В этой леди кое-что есть, а я не из тех, кто упускает лакомый кусочек.
– Я совсем не обвиняю тебя, дорогой. И ты, возможно, мог и не знать, что она опасна.
Роман вцепился в руку Дасти:
– Как Феникс может быть опасна?
– Я не могу говорить об этом по телефону. Вилли сейчас в Италии с одним из избранных клиентов. Я могу даже сказать с кем. Это священник, Честер Дюпре. С одним из наших лучших клиентов, – кстати, он не имеет никакого отношения к этому делу. На одной из вечеринок о ней было сказано нечто пугающее. И я именно это слово – пугающее – и хотела сказать, дорогой.
– Я приеду, как только смогу.
– Мы не можем во всем этом пачкаться. Ты меня понимаешь, дорогой? – Она даже и представить себе не могла, как «дорогой» был сейчас растерян.
– Конечно понимаю. Если ли у тебя какие-нибудь мысли о том, что нам следует предпринять?
– Сначала мы должны увериться в том, что опасность действительно существует, ведь это могут быть только слухи. Хотя я и не могу себе представить, как такие слухи могут быть связаны с массажисткой, если она всего лишь массажистка.
– Что?
– Я бы лучше с тобой встретилась. Единственное, что могу сказать, – если сказанное Вилли правда, нам потребуется кое-что из твоих профессиональных навыков.
В волнении он облизал губы:
– Такие как?
– Мы подумаем позже, но, видимо, подобное ты делал уже много раз. Сначала мы, конечно, все хорошенько обдумаем. Затем, когда решим, ты начнешь действовать. Я знаю, что люди, подобные тебе, очень хороши в организации – как бы это сказать? – перегруппировок. Да?
Она не хотела даже смотреть на Романа. И она, наверное, проигнорирует Дасти, что не так-то уж и плохо: так Роман сможет остаться с ним наедине и сказать ему, о чем можно говорить, а о чем нет. Если ему улыбнется удача, то он сможет сохранить чувство Феникс, но для этого придется преодолеть кое-какие трудности. Если Феникс узнает о смерти Эйприл от Дасти, этого, возможно, будет достаточно, чтобы Феникс возобновила их разборки. То, что он приобрел вместе с Феникс, – нечто особое. Но то, что он должен сделать для Эйприл, – священно.
Крепко вцепившись крошечными ручками в жесткие волосы Дасти, Джуниор въехала в желтую гостиную на его плечах. Улыбаясь так широко, что были видны все ее двенадцать зубов, она с восторгом смотрела на Романа, но, когда она протянула ручонки и произнесла:
– Па, па, па, – Дасти быстро перевернул ее и подержал над полом вниз головой.
– Говорят: лучше поздно, чем никогда, – сказал Дасти Роману, – никогда не выяснял, кто это говорит, и не очень-то полагался на их мнение.
– Ох, – произнес Роман, – Насти предупреждал меня, что она частенько писает прямо на тебя.
Дасти прижал свою большую руку к ушку Джуниор:
– Не говори такие слова в присутствии ребенка. – Он перевел взгляд с Феникс на Романа: – Вы что, перепихну-лись?
– Только не в присутствии ребенка, – заметил Роман. Феникс устроилась в своем любимом кресле и положила ноги в не очень-то модных кроссовках на стоящий рядом стул:
– Ребенок не понимает выражения «перепихнуться», но я-то понимаю, мистер Миллер, и нахожу это оскорбительным.
Роман улыбнулся и тут же понял, что совершил ошибку.
– Рада, что все это тебе кажется смешным, – сказала ему Феникс, – Евангелину похитил какой-то ненормальный сексуальный маньяк, который везде разбрасывает стекла от бутылок с кока-колой. Я не могу найти свою лучшую подругу. Моя жизнь, возможно, ничего не стоит. И, кроме того, все, к чему я когда-либо прикоснулась, превратилось в говно.
– Не в присутствии ребенка, – прыснул Дасти так громко, что Джуниор от удивления икнула и разревелась. – Теперь посмотри, что ты наделал, – сказал Дасти Роману, укачивая ребенка.
Мгновенно Феникс оказалась на ногах и начала гладить Джуниор по спинке и бормотать ей всякую ласковую чепуху.
– Тебе тяжело пришлось? – грубовато спросил Дасти у Феникс. – Ты довольно-таки сильно избита.
Она накрутила на палец прядь светлых волос Джуниор.
– Тяжело, – сказала она, надув губы, и кивнула, – действительно тяжело.
– Насти сказал то же самое. Сказал, что ему хотелось бы прибить того… Ему хотелось бы поговорить с тем, кто так с тобой обошелся.
– Он хорощий парень. Моя квартирная хозяйка – Роза Смодерс – живет очень замкнуто. Она не очень-то быстро раскрывается перед новыми людьми. Насти был так добр с нею этим утром. И он завоевал ее.
– Да, он такой и есть. – Дасти положил маленький кулачок Джуниор к себе на ладонь. Подкидывая ее вверх и вниз, он произнес: – Нежный, когда вы от него совершенно этого не ждете.
– Я заметила. Она страшно была сердита тогда на себя, потому что Евангелина – женщина, которую ее отец привез из Джорджии – была похищена сегодня утром.
Теперь Дасти перекидывал Джуниор с одной руки на другую.
– А я думал, Насти пришел туда из-за тебя.
Роман перехватил его взгляд и предостерегающе посмотрел на него.
– Джуниор украдкой посмотрела на Феникс, которая нежно поглаживала ее по розовой щечке.
– Она самая хорошенькая девочка на свете. – Она почти вплотную приблизилась к Джуниор. – Ведь ты самая хорошенькая девочка, да?
Носик Джуниор сморщился и стал похож на маленькую пуговку.
– Насти пришел в «Белла Розу» из-за меня. Этот тип – парень, который захватил Евагелину – атаковал меня прошлой ночью и затолкал в багажник машины в гараже.
– Подо…
– Не в присутствии ребенка, – мягко напомнил Роман. Дасти присвистнул, а затем сказал:
– Да, это ужасно, Феникс. Действительно ужасно. Черт возьми, мы должны сделать все, чтобы подобное не могло никогда повториться.
– Полиция до сих пор не помогла нам в поисках Евангелины, – призналась Феникс Дасти. – Знаешь, они выжидают.
– Да. Я знаю. Человека могут убить до того, как им удастся предотвратить это. Но я не хочу, чтобы ты волновалась. Понимаешь?
– Думаю, что ты очень добрый человек, – сказала Феникс, – и ты так нежен с Джуниор.
Дасти пожал плечами и покраснел:
– Мы должны делать то, что мы должны.
– Не каждый мог бы быть таким добрым, – она убрала с лица Джуниор растрепавшиеся волосики, – по отношению ко мне. И к Роману. И к вашей дочери, и ко всему.
– Моей… – Дасти нахмурился.
Роман прокашлялся и взял Джуниор на руки. Затем поднял ее на вытянутых руках и начал медленно опускать.
– Феникс знает, что Джуниор моя, – сказал он, мысленно умоляя, чтобы Дасти не проговорился, – она говорит, что теперь понимает – если бы не ты, я, возможно, пропал бы.
– А, – отреагировал Дасти, – ты имеешь в виду мать Джуниор. Отличительная черта зрелости – это умение прощать. Поэтому я полагаю, что я достаточно зрелый человек.
Роман мысленно поблагодарил Дасти.
– Конечно, ты такой и есть. Даст, есть ли у тебя горячий кофе? Феникс не очень-то много спала накануне ночью.
– Я спала столько же, сколько и ты, – парировала Феникс.
– Эта так? – невинно спросил Дасти. – Длинная ночь, да?
Роману не надо было и смотреть на Феникс, чтобы узнать, какого цвета сейчас у нее лицо.
– Теперь Феникс не может оставаться одна. Я был с ней прошлой ночью.
После некоторой паузы, пытаясь скрыть неловкость, Дасти спросил:
– Тот парень, который напал на Феникс, везде раскладывает бутылки из-под кока-колы?
Джуниор схватилась за ухо Романа. Он поморщился:
– Да нет, очки с толстыми линзами. Он оставляет их так, чтобы их можно было обнаружить. Рядом с тем местом, где он набросился на Феникс. На нем была другая пара очков, когда он схватил Евангелину. Мы займемся этим позже, Даст. А как насчет кофе?
– А где сейчас Насти?
– Все еще с хозяйкой квартиры Феникс. Развлекает ее.
– Да…
– Это не обычная квартирная хозяйка. Она одна из этих холодных, но сексуальных штучек. В ней таится многое, и я не думаю, что Насти этого не заметил.
– Роман!
Он улыбнулся Феникс, пытаясь ее успокоить:
– Шучу. Насти побудет там какое-то время. Когда я не смогу быть всю ночь с Феникс, останется он.
– Удобно, – заметил Дасти.
Роман на секунду замолчал, расстегивая свою джинсовую куртку, чтобы туда смогла забраться Джуниор.
– Насти будет спать на диване.
– А где же ты будешь спать?
– Не твое собачье дело!
– Не при ребенке, – сказал Дасти, понижая голос, – на сей раз мне кажется, это мое дело, если дело касается твоих любовных похождений.
Роман в раздражении покачал головой:
– Ты перегибаешь палку, дружище. Я и так пытаюсь забыть то, что ты тут сказал в присутствии Феникс.
– О да, – воскликнула Феникс.
Джуниор была уже полностью у Романа под курткой, и од застегнул молнию. Когда они были вместе, ей нравилось так близко находиться к нему. Он крепко обнял ее. Ей это нравилось с самого дня рождения.
– Мистер Миллер, – серьезно произнесла Феникс, – если бы у меня было хоть какое-то представление о том, в чем здесь дело, я бы… Если Роман отец Джуниор. Тогда я бы…
– Что бы ты тогда сделала? – спросил Роман с притворной угрозой.
– Вам не нужно волноваться, что будет еще один ребенок, – она имела в виду Джуниор, – Роман очень ответственный.
Он не мог поверить в то, что она это сказала.
Дасти начал отступать к двери в прихожую.
Он не произнес ни слова, пока не оказался в дверях. Затем он смог произнести только «ответственный». Он сказал это еле слышно и исчез.
– Он такой милый, – сказала Феникс, переплетая пальцы, – прекрасно чувствует ситуацию.
Кому-нибудь все это показалось бы забавным. Но не Роману.
– Дасти самый лучший из всех. – В конце концов теперь было понятно – после долгой лжи он таки признался, что он отец Джуниор.
В это мгновение ему показалось, что кровь застыла у него в жилах.
– Давай, детка, – обратился он к своей маленькой девочке, – давай сядем и обнимемся. – Она была его маленькой девочкой. Возможно, он не был ее отцом по крови и даже юридически, но она была его, и он был ее.
Скрестив ноги в кресле, он поцеловал глазки Джуниор, ее носик, погладил ее по подбородку, подул ей в ушки, пока она не пикнула и не поцеловала его в губы своим детским влажным ротиком. Роман закрыл глаза и продолжал держать ее на руках. Он вдыхал в себя запах детской присыпки и чистой одежды и… просто сладкого, сладкого ребенка.
– Па, па. – Она напрягла ножки и подпрыгнула и ударила ладошками по его щекам. – Ах!
Феникс рассмеялась:
– «Ах»? Это она сказала?
– Любимейшее из новых словечек.
Уже работая на публику, Джуниор с величайшим удовольствием повторила «ах».
– Я люблю тебя, – сказал ей Роман, с усилием сдерживаясь, чтобы не обнять ее еще крепче, – ты самый лучший ребенок. Самый лучший. – Что бы ни произошло, он сделает все возможное, чтобы она никогда не столкнулась с той мрачной и жестокой жизнью, которая выпала на долю ее матери.
– Какая была ее мать?
Он с трудом вернулся к действительности. Он не заметил, как Феникс прилегла на желтый ковер. Оперевшись о руку, она с серьезным лицом наблюдала за ним.
– Ее мать… – сказал Роман, едва не забыв вздохнуть, – ее мать была прекрасной женщиной. Она была смелой и совсем не думала о себе. Ее последняя мысль была о дочери.
Глаза Феникс заблестели. Она прищурилась:
– Почему ты на ней не женился?
Разве не предупреждал его святой отец никогда не лгать? Теперь надо как-то выкручиваться.
– Она не хотела выходить за меня замуж, – сказал он, чувствуя облегчение оттого, что на сей раз говорит правду.
Дасти с шумом распахнул дверь и снова оказался в комнате – но без кофе.
– Тебя кто-то к телефону, Роман. На кухне. Что-то важное.
Он снова испытал чувство благодарности. Возможно, ему так не повезет с ее следующим вопросом.
– Иду, – сказал он, поднимаясь. Он вытащил Джуниор из-под куртки и протянул ее Феникс:
– Не могла бы ты подержать ее несколько минут?
– Она не идет к незнакомым, – заметил Дасти.
Засунув все пальцы в рот, Джуниор молча переправилась на руки Феникс. Роман вслед за Дасти вышел из комнаты.
В прихожей Дасти на секунду остановился, чтобы послушать, не плачет ли ребенок.
Из гостиной не слышно было никакого рева.
Роман молча указал по направлению к кухне и направился туда.
Как только дверь за ними закрылась, Дасти повернулся к Роману:
– Какого хрена ты связался с этой девчонкой?
– Она не девчонка. Ей тридцать лет. И это мое дело – чем я с ней занимаюсь.
– К черту все это. Мы здесь из-за тебя. Мы здесь потому, что ты не успокоишься, пока не выяснишь, кто убил Эйп-рил. Ты ведь должен отомстить.
– Я должен сделать это для Джуниор, – выдавил из себя Роман, – и для Эйприл. Теперь оставим это. Не говори ничего плохого в присутствии Феникс, пока я не дам добро.
– Добро? – Дасти достал пачку «Кэмел» и распечатал ее. – Сначала эта девица – представительница вражеского лагеря, через минуту ты с ней спелся.
– Она не будет врагом тому, с кем спит.
– А! – Дасти закурил и сквозь дым взглянул на Романа. – Ты признаешься, что спишь с ней?
– Заткнись, дружище. Эта маленькая леди уже очаровательно охарактеризовала мою ответственность.
Дасти начал изучать свои ногти.
– Рад, что ты все еще не забываешь брать с собой презервативы.
– Не остроумно. Она особенная. Или я хочу, чтобы она такой была.
Дасти выдохнул через ноздри сигаретный дым:
– Мне она нравится.
Роман удивленно поднял брови:
– Не думал, что тебе еще нравятся женщины.
– Женщины – нет. Но какая-нибудь одна женщина – возможно. Для тебя это имеет значение, да?
– Да.
– Я знал это. Я это почувствовал. Я еще не совсем забыл некоторые признаки. Ты любишь ее.
Роман не готов был говорить об этом. Возможно, он никогда не будет готов.
– Я ничего не говорил о любви.
– Ничего не говорил. Ты не любишь ее? Роман немного подумал:
– Не знаю. Но я надеюсь…
Дасти вытащил еще одну сигарету:
– А что если… Если она окажется врагом? Что тогда?
– Она не враг.
– Ты не ответил на вопрос.
Роман посмотрел на него остановившимися глазами:
– Если она окажется врагом, это не создаст нам проблем. Я в этом уверен.
Дасти кивнул.
– К черту! – Роман выхватил у него сигарету. – Что ты делаешь?
– Это все нервы.
– Ты обещал мне, что не будешь. По крайней мере когда рядом Джуниор.
– Я и не курю, когда я с ней. А ты, кстати, мне не отец. И вообще ничей не отец.
– Как и ты, черт бы тебя побрал.
Дасти забрал обратно сигарету, подошел к раковине и демонстративно затушил ее.
– Я решил стать для нее почти отцом, но ведь и ты тоже этого хочешь, да?
Пристыженный, Роман пробормотал:
– О'кей. Я не должен был этого говорить.
– Мы квиты. Ты самый лучший отец, какой только может быть у Джуниор. И она счастливый ребенок. И теперь можем ли мы наконец выбраться из этой проклятой дыры?
С Феникс или без нее, я хочу, чтобы этот ребенок был как можно дальше от Паст-Пик.
– Я тоже этого очень хочу. – Но Бог свидетель, он хочет быть и с Феникс. – Я снова там был и просмотрел еще кое-какие папки.
– И?
– Ничего. Да и не должно было быть. Это бесполезно. Все это напоминает почту клуба для мальчиков и девочек.
– Очень жаль, – сказал Дасти.
Роман взял чайник с холодным кофе и поставил его в микроволновую печь и вспомнил, зачем Дасти позвал его сюда.
– Я не слышал никакого звонка.
– Его и не было.
– Ты сказал… Дасти, если Феникс спросит, ты лучше придумай что-нибудь о телефоне, который звонит только на кухне, чтобы не разбудить Джуниор.
– Спасибо, – ухмыльнулся Дасти. – Именно так я и скажу ей.
Зазвонил телефон.
– Нам в помощь, – сказал Дасти и снял трубку. – Да? – Он немного послушал, затем передал трубку Роману.
– Только что получил для тебя известие из Сиэтла, – сказал Насти. – Подумал, тебе следует знать о том, что графиня ищет тебя. Звучит просто трагично.
– Она хочет, чтобы я вернулся в клуб?
– Завязать контакты. Это все, что она сказала.
– О'кей. Какие-нибудь известия о Евангелине? Насти понизил голос:
– Никаких. Но Роза спокойна. По-моему, игра на пианино ее расслабляет.
– Хорошо. – Взгляд Романа стал менее напряженным. – Что ты делаешь?
– Слушаю. Ей это нравится. Играет прекрасно. Ты знаешь ораторию Пачебелла?
Роман с шумом выдохнул:
– Да, знаю. Спасибо за звонок. Я позвоню тебе.
– Ты знаешь что? – спросил Дасти, когда Роман нажал на отбой.
– Ораторию, – ответил Роман, – Пачебелла. Это музыкальное произведение. Моей матери оно очень нравилось.
– Гм.
Роман не стал больше ничего объяснять, а набрал номер личного телефона Ванессы в клубе. После одного гудка она ответила:
– Да.
– Это Роман.
– Где ты?
– В телефонной будке в Сиэтле. – Этот номер невозможно было определить.
– Мы выяснили нечто неприятное.
– Мы? Ты и Джеффри?
– Вилли Вилбертон позвонил из Лондона. Ты знаешь, какие у него связи. Кто-то кое о чем проговорился. Возможно, нам придется предпринять некоторые шаги для самозащиты.
– Защищаться от чего?
– От твоей подружки, Феникс.
Он покрылся холодным потом:
– Моей подружки?
– Мы всегда проявляем большой интерес к личной жизни тех, кто с нами связан, дорогой. Я знаю, что ты с ней спишь.
Он не отрываясь смотрел прямо перед собой.
– Я бы многое дал, чтобы узнать, как тебе стало об этом известно. Но это не значит, что я все отрицаю. В этой леди кое-что есть, а я не из тех, кто упускает лакомый кусочек.
– Я совсем не обвиняю тебя, дорогой. И ты, возможно, мог и не знать, что она опасна.
Роман вцепился в руку Дасти:
– Как Феникс может быть опасна?
– Я не могу говорить об этом по телефону. Вилли сейчас в Италии с одним из избранных клиентов. Я могу даже сказать с кем. Это священник, Честер Дюпре. С одним из наших лучших клиентов, – кстати, он не имеет никакого отношения к этому делу. На одной из вечеринок о ней было сказано нечто пугающее. И я именно это слово – пугающее – и хотела сказать, дорогой.
– Я приеду, как только смогу.
– Мы не можем во всем этом пачкаться. Ты меня понимаешь, дорогой? – Она даже и представить себе не могла, как «дорогой» был сейчас растерян.
– Конечно понимаю. Если ли у тебя какие-нибудь мысли о том, что нам следует предпринять?
– Сначала мы должны увериться в том, что опасность действительно существует, ведь это могут быть только слухи. Хотя я и не могу себе представить, как такие слухи могут быть связаны с массажисткой, если она всего лишь массажистка.
– Что?
– Я бы лучше с тобой встретилась. Единственное, что могу сказать, – если сказанное Вилли правда, нам потребуется кое-что из твоих профессиональных навыков.
В волнении он облизал губы:
– Такие как?
– Мы подумаем позже, но, видимо, подобное ты делал уже много раз. Сначала мы, конечно, все хорошенько обдумаем. Затем, когда решим, ты начнешь действовать. Я знаю, что люди, подобные тебе, очень хороши в организации – как бы это сказать? – перегруппировок. Да?