Страница:
– Я не очень опытна, – выпалила она.
Он слегка приподнял подбородок и взглянул на нее сверху вниз, не отвечая.
– Я понимаю, что это настоящий облом для мужчины, который… Ну, для мужчины, который ожидает… – Почему она не может заткнуться и попросту разок получить удовольствие от того, чего так долго хотела?
После затянувшегося молчания Роман спросил:
– Чего ожидает?
Феникс дышала так глубоко, что ей пришлось крепче стянуть полотенце.
– Ну как… удовлетворения… В конце концов, такого мужчину, как ты, не устроит неумелая возня с…
Слава Богу, его рот остановил ее. Поцелуй был одновременно и нежным, и достаточно глубоким, чтобы она потеряла способность не только думать, но и дышать. Подчиняясь мягкому прикосновению его губ, ее лицо поворачивалось из стороны в сторону. Роман вдруг нежно дохнул ей в губы, принял ее дыхание, и ни один миллиметр ее рта не избежал вторжения его языка.
– Неумелая, говоришь? – произнес он ей в щеку. – Ты вовсе не кажешься мне неумелой.
– М-м…
– Я хочу заняться с тобой любовью.
У нее как будто бабочки в животе запорхали.
– Есть разница между сексом и любовью, – тихо сказал Роман. – Я думаю, в этом все дело. Иногда люди занимаются сексом, иногда – любовью. То, чем мы с тобой займемся, будет любовью. Я пытаюсь тебе объяснить, что для меня это – нечто особенное.
Она испугалась, что сердце ее сейчас остановится. Они едва знакомы, но она хочет того, чего она хочет, – разделить его любовь. То есть не то чтобы он имел в виду любовь…
Он предлагает заняться любовью по-особенному. Разве этого недостаточно?
– У тебя больше никого нет?
– Нет!
– Как ты это произнесла! Тебя кто-то обидел?
– Не так, как ты думаешь.
– Ты объясни, пожалуйста.
– Может быть, в другой раз.
Ее лицо снова запылало.
Роман губами приподнял ее подбородок:
– Я хочу, чтобы у меня вошло в привычку засыпать рядом с тобой, когда ты делаешь так, как прошлой ночью.
Значит, он заметил.
— Я не хотела…
– Ш-ш. Не разрушай моих иллюзий. Мне хочется верить, что каждое движение было продуманным.
– Ты тянешь время, да? – спросила она. – Хочешь дать мне время привыкнуть к… Ты не думаешь… О Господи, я все испорчу.
– Хочешь переложить все на меня? Давай я все возьму в свои руки, хорошо?
При таком свете его глаза были темно-синими.
Феникс положила руку на покрытый щетиной подбородок. Поднявшись на носочки, она нежно поцеловала его в губы.
– Да, – прошептала она. – Все, что ты ни сделаешь, будет мне приятно.
Он оттолкнулся от стены и стоял скрестив руки.
Феникс, вглядываясь в его лицо, в его глаза, старалась понять, что последует дальше.
Роман поманил ее к себе, а когда она подошла, отступил назад и, присев на краешек постели, притянул ее к себе и обхватил бедрами.
Он осторожно взял ее лицо в руки, как будто боялся его разбить, и приблизил свои губы к ее губам так осторожно, словно этот поцелуй мог ее поранить, и, как будто прочитав ее мысли, произнес:
– Я не хочу сделать тебе больно, Феникс. Ты вся в синяках.
– Ты не сделаешь мне больно. – «Если только я тебя не потеряю», – промелькнуло у нее в голове. Несмотря на красивые слова, мужчины вроде Романа Уайлда не влюбляются и не задерживаются, чтобы полюбопытствовать, что сделалось с покоренными ими сердцами.
– Я не хочу давить на тебя своим весом. Все внутри ее вспыхнуло белым пламенем.
– Я не такая хрупкая.
– Я большой мужчина.
– Я знаю. – Пламя запылало жарче. – Мне нравится, что ты такой большой.
– Сними полотенце.
Феникс, наоборот, вцепилась в него.
– Мы же договорились, что я буду командовать.
Она кивнула и опустила руки, положив их на его твердые бедра. Она механически нажала пальцами на плотные, неподдающиеся мышцы.
– Нет, – сказал он. – Не делай ничего. Сними полотенце. Я хочу возбудить в тебе такое же желание, какое испытываю сам.
Феникс положила руки ему на плечи:
– Сними его сам.
– Искушаешь меня. – Он уже не улыбался. – Но если ты сама себя предложишь, будет еще соблазнительней, милая. Это мой каприз. Я хочу, чтобы ты мне отдалась.
Феникс опустила глаза – и подавила готовый сорваться вскрик, так поразило ее зрелище его мужских достоинств.
Этот человек все умел держать под контролем, тут есть чему поучиться.
– Покажи, что хочешь меня, Феникс.
Во рту у нее все пересохло. Она прошептала:
– Ты хочешь меня, да? Он хрипло рассмеялся:
– Ты же видишь, я не шучу.
Она слабо улыбнулась и раскрепила полотенце. Глядя ему в глаза, отпустила, и оно упало на пол.
Роман не спешил. Изучая ее, он слегка наклонил голову. От напряжения черты его лица сделались резче.
Она попыталась обхватить себя руками – он удержал их.
У Феникс вырвался нервный смешок.
– В детстве я была гадким утенком. Я все надеялась, что, когда вырасту, превращусь в одну из тех женщин, на которых мужчины задерживают взгляд, но…
Его палец, крепко прижатый к ее рту, прервал ненужную сейчас болтовню.
Его губы в ложбинке меж ее грудями прервали ее дыхание.
Роман обхватил Феникс руками, потерся о нее лицом и привлек так близко к себе, что его возбужденная плоть прижималась к ее изогнувшемуся телу.
– Нет мужчины, который равнодушно прошел бы мимо тебя. Взглянув один раз, хочется смотреть на тебя еще, и еще, и еще…
– Хватит!
– Поняла мою мысль?
– Хорошо, – произнесла она после паузы.
– Ты сводишь меня с ума.
– Прекрасно. – Желание делало ее смелой. – Я хочу потрогать тебя.
– Ты уже это делаешь.
– Тебя всего.
Он сосредоточенно целовал ее грудь. Целовал и ласкал, беря соски в рот.
Феникс непроизвольно всхлипнула. Она не могла не обхватить руками его голову и не прижать к себе.
Собравшись с силами, она запустила пальцы ему в волосы и отдалила его лицо на такое расстояние, чтобы видеть, как блестят его глаза.
– Я только хочу все о тебе знать, – сказала она. – Что тебе приятно, а что не нравится.
Он позволил ей толчком повалить его на кровать – результат был потрясающим. Когда она изумленно воззрилась на ту часть его тела, которую невозможно было не заметить, он засмеялся глубоким гортанным смехом.
Феникс притворилась, что не слышит, и принялась за исследования.
– О, Боже!
Она отдернула руки:
– Что? Тебе не нравится?
– Нет. Продолжай, и быстрее.
На этот раз она медленно погладила его бедра – от колен к паху.
Он конвульсивно дернулся, вызвав ее усмешку.
– Что, нежное местечко? Его губы были плотно сжаты.
Феникс решила кое-что приберечь напоследок. Его втянутый живот был твердым, как сталь, ягодицы даже не отреагировали на ее прикосновение. Бока были мягче.
– Ты уже проделывала это путешествие раньше.
– Я вспоминаю, где была.
– Поехали дальше, а?
– Ш-ш… Это мое путешествие. Раскинь руки. Сопротивление не поможет.
– Да, мэм. Как вам будет угодно, мэм. – Он развел руки в стороны. – Если я скажу, что умираю, это ускорит процесс?
В ответ Феникс распласталась на нем и раскрыла его губы своими. Проникая в его рот, она терлась о его тело грудью, содрогаясь, словно по ней пропускали электрический ток.
– Скажи-ка, а сколько раз ты этим занималась? – Его внезапный вопрос, его мозолистые руки, державшие ее лицо, на мгновение лишили ее дара речи. – Ты хочешь сказать, что это впервые?
– Нет! У меня…
– Прекрасно.
Быстрые движения Романа смешали все ее мысли: в одно мгновение она оказалась верхом на его бедрах.
– Роман!
Его рот лишил ее возможности говорить.
Его пальцы меж ее бедрами лишили ее способности о чем-либо думать.
Ее тело, рыдая, звало его, жаждало того, что он обещал. Несколько раз, ощутив внутри себя его палец, она всхлипывала. Потом почувствовала, как он убрал палец, и услышала хруст. Презерватив. Ей следовало догадаться, что он всегда во всеоружии. Его губы, нежно сжимавшие ее сосок, прервали поток ее мыслей Она прогнулась, и Роман ответил поцелуями.
Его указательный палец снова был внутри ее, а большим он провел по набухшему бугорку. Держа ее рукой за талию, он играл с этим бутоном плоти, пока она не впилась в него ногтями, выкрикивая бессмысленные просьбы.
Внутри нее взорвался вулкан. Феникс снова и снова выкрикивала его имя, а он поднимал бедра и направлял ее на себя, направлял себя в ее ждущее, жаждущее тело.
Затем последовала жаркая, сокрушительная, сладкая пытка. Она, содрогаясь, принимала ее, принимала глубоко входящую в нее боль.
На мгновение он остановился, прерывисто дыша. Его кожа под ее ладонями была мокрой от пота.
– Ты сказала, что это не первый раз.
– Не останавливайся.
– Это первый раз, милая.
– Нет. Когда я ходила в школу…
– О, Боже мой, – пробормотал он ей в губы. – Ты бесподобна. Потом, родная.
Он был бесподобен.
Все это было бесподобно.
Сила его толчков оторвала ее ноги от пола. Его палец ласково поглаживал ее влажную, горячую плоть.
Феникс изнемогала.
– Сейчас, любовь моя?
– Да. – Она не знала, что он имеет в виду, но пусть будет сейчас.
Он обхватил ее бедра своими большими ладонями и двигал ее.
– Сейчас? – Феникс выкрикнула это слово и знала, что оно означает. Оно означало прекрасное, жгучее, всепоглощающее пламя, охватившее ее чрево.
Роман еще раз поднял бедра, затем еще раз. И откинулся назад, прижимая ее к себе. Оттолкнувшись от пола пятками, он одним движением втащил их на постель – поперек нее. Феникс было все равно, как они лежат, лишь бы не надо было вставать.
Не разжимая объятий, он прижался лицом к ее шее.
Когда она снова смогла говорить, то произнесла:
– Ведь не было большой разницы, да?
– О чем ты?
– Что я это делала не так. Не так, как надо.
– Хм… Нет, разница была огромная. Не беспокойся, я стану твоим тренером.
Она шмыгнула носом, уткнувшись в его соленую кожу.
– Прости меня.
Роман издал звук, похожий на рычание. Он перекатил ее беспомощное тело на спину.
– Ты великолепна, – сказал он, глядя на нее сверху. – Ты потрясающа. И ты меня совершенно умотала, а знаешь, что это значит?
– Нет, – прошептала она.
– Мне нужно отдохнуть. Прямо сейчас.
– Понятно.
– А ты? Тебе тоже необходим отдых.
– Обязательно?
– Да. – Он поднял ее и устроил на постели. Оказавшись рядом с ней, он поднял одеяло и укутал их обоих. – Отдыхай побыстрее.
– Почему?
– Чтобы мы могли продолжить тренировку.
Она будет в безопасности. Что бы ни случилось, этой женщине никто не сделает ничего плохого. Пока он жив, он этого не допустит.
Это был их третий раунд. С начала их любовного поединка прошло не больше двух часов, и, если он будет продолжать в том же духе, в следующие два часа они немало преуспеют.
– У тебя губы распухли, – сказал он ей.
Она сонно распахнула и снова закрыла свои зеленые глаза.
– Прости.
– Не следует просить у меня прощения. Мне нравится, как выглядят твои губы. Это я сделал их такими.
– И ты рад?
– Это типично мужская реакция. Первобытное чувство обладания.
– А…а.
Улыбнувшись, он поцеловал ее и снова взглянул на ее губы:
– Я намерен еще долго держать их в этом состоянии.
– Садист.
– Кто – я?
– Ты сказал, что ты тяжелый. Он нахмурился.
– Это точно. Ты огромен.
– И я, такой огромный, на тебе лежу. – Он сделал движение в сторону, но она, схватив его за ухо, ущипнула. – Ой! Так нечестно.
– Конечно. Оставайся на месте.
– Феникс, я знаю, что слишком тороплюсь, но я не ребенок, и…
– И я тоже?
Он поднял на нее глаза:
– Я не то хотел сказать.
Феникс прижала пальчик к его губам и покачала головой:
– Что бы ты ни хотел сказать, тебе, наверное, следует подождать, пока мы не насытимся.
Он внимательно оглядел ее. В ее глазах было нечто не поддающееся определению. Страх? Она боится ему довериться? Или просто боится.
Роман убрал ее руку:
– Пускай все идет, как идет. Это я и собирался тебе сказать. Это хорошо – то, что произошло между нами. И мы нужны друг другу.
Она горько усмехнулась:
– Хочешь сказать, что ты мне нужен. Это мне прошлой ночью грозила опасность. Теперь ты чувствуешь ответственность.
Черт!
– Ты не можешь знать, что я чувствую.
– Конечно нет. Я… Прости мою самонадеянность. Он сделал глубокий вдох:
– К счастью, я человек терпеливый. С годами во мне выработалась способность переваривать многое. Включая твою глупость.
– Эй!
– Именно так. Я тебя переупрямлю. Никаких пистолетов не будет. Понятно?
– У тебя есть пистолет.
– Это не предмет для дискуссии. У тебя пистолета не будет.
– Он мне и не нужен. Но мне нужно каким-то образом себя защитить.
– С пистолетом ты можешь кончить тем, что убьешь друга или в тебя выстрелят из него же. Со мной ты будешь в безопасности, Феникс.
– Ты не можешь…
– Могу. Когда ты спала вчера ночью – а я испытывал самое большое в истории возбуждение, – у меня созрел план.
Он улыбнулся, увидев ее пунцовые щеки: он никогда не видел, чтобы кто-нибудь краснел так быстро, как Феникс.
– Я постараюсь быть с тобою рядом. Когда такой возможности не будет, меня заменит Насти.
– Насти?
– Насти. Лучшего телохранителя не найти, можешь мне поверить.
– Как… Где он будет находиться?
– Для твоей домохозяйки мы с Насти – твои братья. Мы будем заглядывать к тебе и спать у тебя на диване.
– О Господи! Кое-кто уже думает, что мы с тобой старые друзья. А Лену я сказала, что ты – мой новый начальник.
– Что же, назови это семейной шуткой. Мы объясним, что боимся, – если в клубе узнают о наших родственных отношениях, то обвинят нас в семейственности.
– Это звучит не слишком убедительно.
– А кто уличит нас во лжи?
Феникс поразмыслила.
– Мои братья, которые заглядывают ко мне и спят на диване?
– Вот именно, с той лишь разницей, что Насти действительно будет спать на диване. Или ты можешь переехать со мной в Сиэтл.
– Нет. Я не сдамся, пока не сделаю свое дело. Я найду Эйприл, а для этого нужно остаться в клубе.
Он проглотил подступивший к горлу комок.
– Ты можешь работать в клубе, находясь в Сиэтле.
– Кто-то знает, что я ищу Эйприл, и этот кто-то из клуба. Поэтому на меня и напали, пытаясь остановить.
Как трудно будет признаться, что он тоже ищет Эйприл – в некотором смысле.
– Ты не знаешь этого наверняка. Твоя Эйприл по какой-то причине исчезла. Она может с таким же успехом вернуться, правда?
– Ты не слышал вчера ее голоса. С ней что-то случилось в клубе – до того, как ты стал там партнером. Думаю, им не следует знать о… В общем, о нас. Знаешь, Роман, пистолет, возможно…
– Никаких пистолетов. Насти будет приходить и уходить незаметно. Это одна из его особенностей. Своих партнеров я возьму на себя – скажу, что у меня с тобой роман. Если я так прямо это выложу, вопросов не будет. Ведь не обязательно же это нападение связано с клубом?
Роман.
– У меня никогда не было…
Он нежно поцеловал ее в лоб:
– Романов? Нет, не было. Но теперь есть. Как ты думаешь, я смогу уговорить тебя снова заняться любовью?
– Ну, слава Богу, – сказала она с шаловливым блеском в глазах, – я боялась, что он у тебя весь стерся.
Он нахмурился:
– Стерся?
И он позволил ей убедиться, как глубоко она заблуждалась на сей счет.
– Ух ты! Еще кое-что осталось.
Он, рыча, упал на нее, чтобы доказать, как много еще уцелело.
Стук в дверь прервал блаженную, хотя и несколько болезненную дремоту Феникс. Она протерла глаза и взглянула на лежавшего рядом Романа. Тот продолжал спать глубоким сном.
Снова раздался стук.
Она выкарабкалась из постели и сняла с крючка махровый халат, висевший на двери спальни. Зябко поеживаясь, она сонно прошла через гостиную и готова была уже открыть дверь, но из осторожности помедлила.
Отступив на шаг, она спросила:
– Кто это?
– Феникс? – Голос Розы. – Феникс, помоги мне, пожалуйста.
Плохо слушающимися пальцами Феникс сняла цепочку и отперла замок. На площадке стояла Роза, по-видимому одетая наспех. Она судорожно потирала руки.
– Роза? Что случилось?
– А с тобой что случилось? – спросила Роза, глядя на Феникс. – Бедное твое лицо. Ты что, упала в куст?
– Нет… Да, да, упала. В чем дело? Почему ты сюда пришла?
Роза схватила Феникс за руку:
– В дом проник взломщик.
Феникс понадобилось некоторое время, чтобы осознать сказанное Розой.
– Когда?
– Недавно. Веб выследил его, но негодяя, должно быть, ждала машина с заведенным мотором. Полиция приехала, но они только задают вопросы и ничего не предпринимают.
– Тебя ограбили?
– Нет.
– В чем же дело? Что, по-твоему, они должны делать?
– Я знаю, что они ошибаются.
– Роза, – произнесла Феникс, призывая на помощь все свое терпение. – В чем они ошибаются?
– Она не могла сама уйти. Этот человек пришел и забрал ее. Я его видела. Я видела, как он похитил Евангелину. И он сказал, что если не получит того, что хочет, то убьет ее.
Глава 18
Он слегка приподнял подбородок и взглянул на нее сверху вниз, не отвечая.
– Я понимаю, что это настоящий облом для мужчины, который… Ну, для мужчины, который ожидает… – Почему она не может заткнуться и попросту разок получить удовольствие от того, чего так долго хотела?
После затянувшегося молчания Роман спросил:
– Чего ожидает?
Феникс дышала так глубоко, что ей пришлось крепче стянуть полотенце.
– Ну как… удовлетворения… В конце концов, такого мужчину, как ты, не устроит неумелая возня с…
Слава Богу, его рот остановил ее. Поцелуй был одновременно и нежным, и достаточно глубоким, чтобы она потеряла способность не только думать, но и дышать. Подчиняясь мягкому прикосновению его губ, ее лицо поворачивалось из стороны в сторону. Роман вдруг нежно дохнул ей в губы, принял ее дыхание, и ни один миллиметр ее рта не избежал вторжения его языка.
– Неумелая, говоришь? – произнес он ей в щеку. – Ты вовсе не кажешься мне неумелой.
– М-м…
– Я хочу заняться с тобой любовью.
У нее как будто бабочки в животе запорхали.
– Есть разница между сексом и любовью, – тихо сказал Роман. – Я думаю, в этом все дело. Иногда люди занимаются сексом, иногда – любовью. То, чем мы с тобой займемся, будет любовью. Я пытаюсь тебе объяснить, что для меня это – нечто особенное.
Она испугалась, что сердце ее сейчас остановится. Они едва знакомы, но она хочет того, чего она хочет, – разделить его любовь. То есть не то чтобы он имел в виду любовь…
Он предлагает заняться любовью по-особенному. Разве этого недостаточно?
– У тебя больше никого нет?
– Нет!
– Как ты это произнесла! Тебя кто-то обидел?
– Не так, как ты думаешь.
– Ты объясни, пожалуйста.
– Может быть, в другой раз.
Ее лицо снова запылало.
Роман губами приподнял ее подбородок:
– Я хочу, чтобы у меня вошло в привычку засыпать рядом с тобой, когда ты делаешь так, как прошлой ночью.
Значит, он заметил.
— Я не хотела…
– Ш-ш. Не разрушай моих иллюзий. Мне хочется верить, что каждое движение было продуманным.
– Ты тянешь время, да? – спросила она. – Хочешь дать мне время привыкнуть к… Ты не думаешь… О Господи, я все испорчу.
– Хочешь переложить все на меня? Давай я все возьму в свои руки, хорошо?
При таком свете его глаза были темно-синими.
Феникс положила руку на покрытый щетиной подбородок. Поднявшись на носочки, она нежно поцеловала его в губы.
– Да, – прошептала она. – Все, что ты ни сделаешь, будет мне приятно.
Он оттолкнулся от стены и стоял скрестив руки.
Феникс, вглядываясь в его лицо, в его глаза, старалась понять, что последует дальше.
Роман поманил ее к себе, а когда она подошла, отступил назад и, присев на краешек постели, притянул ее к себе и обхватил бедрами.
Он осторожно взял ее лицо в руки, как будто боялся его разбить, и приблизил свои губы к ее губам так осторожно, словно этот поцелуй мог ее поранить, и, как будто прочитав ее мысли, произнес:
– Я не хочу сделать тебе больно, Феникс. Ты вся в синяках.
– Ты не сделаешь мне больно. – «Если только я тебя не потеряю», – промелькнуло у нее в голове. Несмотря на красивые слова, мужчины вроде Романа Уайлда не влюбляются и не задерживаются, чтобы полюбопытствовать, что сделалось с покоренными ими сердцами.
– Я не хочу давить на тебя своим весом. Все внутри ее вспыхнуло белым пламенем.
– Я не такая хрупкая.
– Я большой мужчина.
– Я знаю. – Пламя запылало жарче. – Мне нравится, что ты такой большой.
– Сними полотенце.
Феникс, наоборот, вцепилась в него.
– Мы же договорились, что я буду командовать.
Она кивнула и опустила руки, положив их на его твердые бедра. Она механически нажала пальцами на плотные, неподдающиеся мышцы.
– Нет, – сказал он. – Не делай ничего. Сними полотенце. Я хочу возбудить в тебе такое же желание, какое испытываю сам.
Феникс положила руки ему на плечи:
– Сними его сам.
– Искушаешь меня. – Он уже не улыбался. – Но если ты сама себя предложишь, будет еще соблазнительней, милая. Это мой каприз. Я хочу, чтобы ты мне отдалась.
Феникс опустила глаза – и подавила готовый сорваться вскрик, так поразило ее зрелище его мужских достоинств.
Этот человек все умел держать под контролем, тут есть чему поучиться.
– Покажи, что хочешь меня, Феникс.
Во рту у нее все пересохло. Она прошептала:
– Ты хочешь меня, да? Он хрипло рассмеялся:
– Ты же видишь, я не шучу.
Она слабо улыбнулась и раскрепила полотенце. Глядя ему в глаза, отпустила, и оно упало на пол.
Роман не спешил. Изучая ее, он слегка наклонил голову. От напряжения черты его лица сделались резче.
Она попыталась обхватить себя руками – он удержал их.
У Феникс вырвался нервный смешок.
– В детстве я была гадким утенком. Я все надеялась, что, когда вырасту, превращусь в одну из тех женщин, на которых мужчины задерживают взгляд, но…
Его палец, крепко прижатый к ее рту, прервал ненужную сейчас болтовню.
Его губы в ложбинке меж ее грудями прервали ее дыхание.
Роман обхватил Феникс руками, потерся о нее лицом и привлек так близко к себе, что его возбужденная плоть прижималась к ее изогнувшемуся телу.
– Нет мужчины, который равнодушно прошел бы мимо тебя. Взглянув один раз, хочется смотреть на тебя еще, и еще, и еще…
– Хватит!
– Поняла мою мысль?
– Хорошо, – произнесла она после паузы.
– Ты сводишь меня с ума.
– Прекрасно. – Желание делало ее смелой. – Я хочу потрогать тебя.
– Ты уже это делаешь.
– Тебя всего.
Он сосредоточенно целовал ее грудь. Целовал и ласкал, беря соски в рот.
Феникс непроизвольно всхлипнула. Она не могла не обхватить руками его голову и не прижать к себе.
Собравшись с силами, она запустила пальцы ему в волосы и отдалила его лицо на такое расстояние, чтобы видеть, как блестят его глаза.
– Я только хочу все о тебе знать, – сказала она. – Что тебе приятно, а что не нравится.
Он позволил ей толчком повалить его на кровать – результат был потрясающим. Когда она изумленно воззрилась на ту часть его тела, которую невозможно было не заметить, он засмеялся глубоким гортанным смехом.
Феникс притворилась, что не слышит, и принялась за исследования.
– О, Боже!
Она отдернула руки:
– Что? Тебе не нравится?
– Нет. Продолжай, и быстрее.
На этот раз она медленно погладила его бедра – от колен к паху.
Он конвульсивно дернулся, вызвав ее усмешку.
– Что, нежное местечко? Его губы были плотно сжаты.
Феникс решила кое-что приберечь напоследок. Его втянутый живот был твердым, как сталь, ягодицы даже не отреагировали на ее прикосновение. Бока были мягче.
– Ты уже проделывала это путешествие раньше.
– Я вспоминаю, где была.
– Поехали дальше, а?
– Ш-ш… Это мое путешествие. Раскинь руки. Сопротивление не поможет.
– Да, мэм. Как вам будет угодно, мэм. – Он развел руки в стороны. – Если я скажу, что умираю, это ускорит процесс?
В ответ Феникс распласталась на нем и раскрыла его губы своими. Проникая в его рот, она терлась о его тело грудью, содрогаясь, словно по ней пропускали электрический ток.
– Скажи-ка, а сколько раз ты этим занималась? – Его внезапный вопрос, его мозолистые руки, державшие ее лицо, на мгновение лишили ее дара речи. – Ты хочешь сказать, что это впервые?
– Нет! У меня…
– Прекрасно.
Быстрые движения Романа смешали все ее мысли: в одно мгновение она оказалась верхом на его бедрах.
– Роман!
Его рот лишил ее возможности говорить.
Его пальцы меж ее бедрами лишили ее способности о чем-либо думать.
Ее тело, рыдая, звало его, жаждало того, что он обещал. Несколько раз, ощутив внутри себя его палец, она всхлипывала. Потом почувствовала, как он убрал палец, и услышала хруст. Презерватив. Ей следовало догадаться, что он всегда во всеоружии. Его губы, нежно сжимавшие ее сосок, прервали поток ее мыслей Она прогнулась, и Роман ответил поцелуями.
Его указательный палец снова был внутри ее, а большим он провел по набухшему бугорку. Держа ее рукой за талию, он играл с этим бутоном плоти, пока она не впилась в него ногтями, выкрикивая бессмысленные просьбы.
Внутри нее взорвался вулкан. Феникс снова и снова выкрикивала его имя, а он поднимал бедра и направлял ее на себя, направлял себя в ее ждущее, жаждущее тело.
Затем последовала жаркая, сокрушительная, сладкая пытка. Она, содрогаясь, принимала ее, принимала глубоко входящую в нее боль.
На мгновение он остановился, прерывисто дыша. Его кожа под ее ладонями была мокрой от пота.
– Ты сказала, что это не первый раз.
– Не останавливайся.
– Это первый раз, милая.
– Нет. Когда я ходила в школу…
– О, Боже мой, – пробормотал он ей в губы. – Ты бесподобна. Потом, родная.
Он был бесподобен.
Все это было бесподобно.
Сила его толчков оторвала ее ноги от пола. Его палец ласково поглаживал ее влажную, горячую плоть.
Феникс изнемогала.
– Сейчас, любовь моя?
– Да. – Она не знала, что он имеет в виду, но пусть будет сейчас.
Он обхватил ее бедра своими большими ладонями и двигал ее.
– Сейчас? – Феникс выкрикнула это слово и знала, что оно означает. Оно означало прекрасное, жгучее, всепоглощающее пламя, охватившее ее чрево.
Роман еще раз поднял бедра, затем еще раз. И откинулся назад, прижимая ее к себе. Оттолкнувшись от пола пятками, он одним движением втащил их на постель – поперек нее. Феникс было все равно, как они лежат, лишь бы не надо было вставать.
Не разжимая объятий, он прижался лицом к ее шее.
Когда она снова смогла говорить, то произнесла:
– Ведь не было большой разницы, да?
– О чем ты?
– Что я это делала не так. Не так, как надо.
– Хм… Нет, разница была огромная. Не беспокойся, я стану твоим тренером.
Она шмыгнула носом, уткнувшись в его соленую кожу.
– Прости меня.
Роман издал звук, похожий на рычание. Он перекатил ее беспомощное тело на спину.
– Ты великолепна, – сказал он, глядя на нее сверху. – Ты потрясающа. И ты меня совершенно умотала, а знаешь, что это значит?
– Нет, – прошептала она.
– Мне нужно отдохнуть. Прямо сейчас.
– Понятно.
– А ты? Тебе тоже необходим отдых.
– Обязательно?
– Да. – Он поднял ее и устроил на постели. Оказавшись рядом с ней, он поднял одеяло и укутал их обоих. – Отдыхай побыстрее.
– Почему?
– Чтобы мы могли продолжить тренировку.
Она будет в безопасности. Что бы ни случилось, этой женщине никто не сделает ничего плохого. Пока он жив, он этого не допустит.
Это был их третий раунд. С начала их любовного поединка прошло не больше двух часов, и, если он будет продолжать в том же духе, в следующие два часа они немало преуспеют.
– У тебя губы распухли, – сказал он ей.
Она сонно распахнула и снова закрыла свои зеленые глаза.
– Прости.
– Не следует просить у меня прощения. Мне нравится, как выглядят твои губы. Это я сделал их такими.
– И ты рад?
– Это типично мужская реакция. Первобытное чувство обладания.
– А…а.
Улыбнувшись, он поцеловал ее и снова взглянул на ее губы:
– Я намерен еще долго держать их в этом состоянии.
– Садист.
– Кто – я?
– Ты сказал, что ты тяжелый. Он нахмурился.
– Это точно. Ты огромен.
– И я, такой огромный, на тебе лежу. – Он сделал движение в сторону, но она, схватив его за ухо, ущипнула. – Ой! Так нечестно.
– Конечно. Оставайся на месте.
– Феникс, я знаю, что слишком тороплюсь, но я не ребенок, и…
– И я тоже?
Он поднял на нее глаза:
– Я не то хотел сказать.
Феникс прижала пальчик к его губам и покачала головой:
– Что бы ты ни хотел сказать, тебе, наверное, следует подождать, пока мы не насытимся.
Он внимательно оглядел ее. В ее глазах было нечто не поддающееся определению. Страх? Она боится ему довериться? Или просто боится.
Роман убрал ее руку:
– Пускай все идет, как идет. Это я и собирался тебе сказать. Это хорошо – то, что произошло между нами. И мы нужны друг другу.
Она горько усмехнулась:
– Хочешь сказать, что ты мне нужен. Это мне прошлой ночью грозила опасность. Теперь ты чувствуешь ответственность.
Черт!
– Ты не можешь знать, что я чувствую.
– Конечно нет. Я… Прости мою самонадеянность. Он сделал глубокий вдох:
– К счастью, я человек терпеливый. С годами во мне выработалась способность переваривать многое. Включая твою глупость.
– Эй!
– Именно так. Я тебя переупрямлю. Никаких пистолетов не будет. Понятно?
– У тебя есть пистолет.
– Это не предмет для дискуссии. У тебя пистолета не будет.
– Он мне и не нужен. Но мне нужно каким-то образом себя защитить.
– С пистолетом ты можешь кончить тем, что убьешь друга или в тебя выстрелят из него же. Со мной ты будешь в безопасности, Феникс.
– Ты не можешь…
– Могу. Когда ты спала вчера ночью – а я испытывал самое большое в истории возбуждение, – у меня созрел план.
Он улыбнулся, увидев ее пунцовые щеки: он никогда не видел, чтобы кто-нибудь краснел так быстро, как Феникс.
– Я постараюсь быть с тобою рядом. Когда такой возможности не будет, меня заменит Насти.
– Насти?
– Насти. Лучшего телохранителя не найти, можешь мне поверить.
– Как… Где он будет находиться?
– Для твоей домохозяйки мы с Насти – твои братья. Мы будем заглядывать к тебе и спать у тебя на диване.
– О Господи! Кое-кто уже думает, что мы с тобой старые друзья. А Лену я сказала, что ты – мой новый начальник.
– Что же, назови это семейной шуткой. Мы объясним, что боимся, – если в клубе узнают о наших родственных отношениях, то обвинят нас в семейственности.
– Это звучит не слишком убедительно.
– А кто уличит нас во лжи?
Феникс поразмыслила.
– Мои братья, которые заглядывают ко мне и спят на диване?
– Вот именно, с той лишь разницей, что Насти действительно будет спать на диване. Или ты можешь переехать со мной в Сиэтл.
– Нет. Я не сдамся, пока не сделаю свое дело. Я найду Эйприл, а для этого нужно остаться в клубе.
Он проглотил подступивший к горлу комок.
– Ты можешь работать в клубе, находясь в Сиэтле.
– Кто-то знает, что я ищу Эйприл, и этот кто-то из клуба. Поэтому на меня и напали, пытаясь остановить.
Как трудно будет признаться, что он тоже ищет Эйприл – в некотором смысле.
– Ты не знаешь этого наверняка. Твоя Эйприл по какой-то причине исчезла. Она может с таким же успехом вернуться, правда?
– Ты не слышал вчера ее голоса. С ней что-то случилось в клубе – до того, как ты стал там партнером. Думаю, им не следует знать о… В общем, о нас. Знаешь, Роман, пистолет, возможно…
– Никаких пистолетов. Насти будет приходить и уходить незаметно. Это одна из его особенностей. Своих партнеров я возьму на себя – скажу, что у меня с тобой роман. Если я так прямо это выложу, вопросов не будет. Ведь не обязательно же это нападение связано с клубом?
Роман.
– У меня никогда не было…
Он нежно поцеловал ее в лоб:
– Романов? Нет, не было. Но теперь есть. Как ты думаешь, я смогу уговорить тебя снова заняться любовью?
– Ну, слава Богу, – сказала она с шаловливым блеском в глазах, – я боялась, что он у тебя весь стерся.
Он нахмурился:
– Стерся?
И он позволил ей убедиться, как глубоко она заблуждалась на сей счет.
– Ух ты! Еще кое-что осталось.
Он, рыча, упал на нее, чтобы доказать, как много еще уцелело.
Стук в дверь прервал блаженную, хотя и несколько болезненную дремоту Феникс. Она протерла глаза и взглянула на лежавшего рядом Романа. Тот продолжал спать глубоким сном.
Снова раздался стук.
Она выкарабкалась из постели и сняла с крючка махровый халат, висевший на двери спальни. Зябко поеживаясь, она сонно прошла через гостиную и готова была уже открыть дверь, но из осторожности помедлила.
Отступив на шаг, она спросила:
– Кто это?
– Феникс? – Голос Розы. – Феникс, помоги мне, пожалуйста.
Плохо слушающимися пальцами Феникс сняла цепочку и отперла замок. На площадке стояла Роза, по-видимому одетая наспех. Она судорожно потирала руки.
– Роза? Что случилось?
– А с тобой что случилось? – спросила Роза, глядя на Феникс. – Бедное твое лицо. Ты что, упала в куст?
– Нет… Да, да, упала. В чем дело? Почему ты сюда пришла?
Роза схватила Феникс за руку:
– В дом проник взломщик.
Феникс понадобилось некоторое время, чтобы осознать сказанное Розой.
– Когда?
– Недавно. Веб выследил его, но негодяя, должно быть, ждала машина с заведенным мотором. Полиция приехала, но они только задают вопросы и ничего не предпринимают.
– Тебя ограбили?
– Нет.
– В чем же дело? Что, по-твоему, они должны делать?
– Я знаю, что они ошибаются.
– Роза, – произнесла Феникс, призывая на помощь все свое терпение. – В чем они ошибаются?
– Она не могла сама уйти. Этот человек пришел и забрал ее. Я его видела. Я видела, как он похитил Евангелину. И он сказал, что если не получит того, что хочет, то убьет ее.
Глава 18
– Грех, секс и колдовство, – произнес Морт, продолжая выхаживать по кухне Розы. – С тех пор как открылся этот клуб, наш городок стал совсем другим.
Феникс избегала встречаться взглядом с Романом. Держа в одной руке кружку с кофе, он устроился в углу комнаты. Когда некоторое время назад она увидела его глаза, то поняла, насколько неодобрительно относится он к тому, что Роза позвала Морта, Зельду и Лена. Подсобный рабочий, Веб, сидел за кухонным столом, обхватив руками лохматую рыжую голову.
– Может быть, это не имеет к клубу ровным счетом никакого отношения, – вмешалась Феникс. Лучше сюда никого не впутывать. – Нам остается только ждать и надеяться, что Евангелина вернется. А если нет, то полиции придется принять нас всерьез и заняться этим.
Роза стояла глядя в окно, ее светлые шелковистые волосы струились по спине.
– Я была неправа, – произнесла она. – Совершенно неправа. Мне нужно было его выслушать.
– Похитителя? – спросил Лен. Он неоднократно пытался положить Феникс руку на плечо, но та всякий раз ее стряхивала. При очередной неудачной попытке он с упреком поглядел на нее: – Мы все должны сейчас поддержать Розу.
Тогда и клади руку ей на плечо.
— Объясни поточнее, что ты имеешь в виду, Роза, – проговорила Феникс. – В чем ты была неправа?
– Я не могла успокоиться и не давала ему сказать, чего же он хочет. Я вопила, как безмозглая дурочка. Да я и есть безмозглая дурочка. Тогда он ушел, взяв с собой мою Евангелину.
– Ты не виновата, – пробормотал Веб. Его маленькие голубые глаза ярко сверкали под тяжелыми бровями, такими же рыжими, как волосы и борода. – Это моя вина. Мне следовало раньше проснуться. Не могу поверить, что я все проспал.
– Не вини себя, – ответила Роза.
– Виноват тот негодяй, который это сделал, – сказала Зельда. – Во что я не могу поверить, так это в бесцеремонность полиции.
– Да? – удивился Морт.
Зельда фыркнула:
– Это же Америка, а не послевоенная Европа.
– Мне следовало проснуться, – повторил Веб. Феникс никогда не видела, чтобы этот неуклюжий человек был одет во что-нибудь, кроме бесформенного комбинезона и рабочей джинсовой рубашки. Он поднялся и в нерешительности стоял опершись руками о стол и не зная, идти ему или оставаться.
– Забудь об этом, – сказала ему Феникс. Ей было жаль Веба – таким он казался несчастным.
– Я всегда слишком крепко спал. Я должен был обо всем позаботиться.
– Успокойся, Веб, – проговорила Роза, обращаясь и к нему, и ко всем остальным. – Веб очень привязался к Еванге-лине. Я не могу смириться с тем, что это случилось именно сейчас, когда ей наконец могло достаться немного счастья.
Феникс скорее почувствовала, чем увидела движение, и повернулась к Роману. Тот продолжал попивать кофе, стоя в углу.
– Сестренка! Вот ты где!
Феникс – чуть не пролив свой кофе – очутилась в медвежьих объятиях.
– Кофе, – пропищала она, выгнув шею, чтобы увидеть темно-карие глаза Насти.
– Говори то, что нужно, – процедил он сквозь зубы. – Взглянув через его плечо, она увидела, как Роман улыбается в кружку.
– Насти! Откуда ты взялся? Ух ты, здорово! Почему ты не позвонил? Я бы что-нибудь придумала. Надо же!
– Не переигрывай.
Она торжественно улыбнулась:
– Познакомьтесь с другим моим братом, Насти. А все-таки, откуда ты взялся?
– Из этой двери, – ответил Насти, поворачиваясь лицом к собравшимся. – Приятно с вами познакомиться. Похоже, я попал на совещание.
– Брат? – спросил Лен, на лице которого ясно читалось подозрение.
– Старший брат, – уточнил Насти и, указывая пальцем в сторону Романа, добавил: – Но этот медведь самый старший.
– Как? – Морт остановился. – Это ее старый друг. Разве не так ты мне говорила, Феникс?
Лен громко фыркнул:
– А мне она сказала, что это ее новый начальник. Насти расхохотался. Он хлопнул себя по коленям, тряхнул головой и уперся кулаками в бедра.
– Ты все такой же, старик, – сказал он, очень убедительно создавая впечатление рубахи-парня. – Это семейная шутка. Мы всегда представляем друг друга старыми друзьями. Или старейшими друзьями. Или чем угодно, только не тем, что есть на самом деле. Началось это еще в детстве: Роман не хотел, чтобы кто-то знал, что у него есть младшие брат и сестра. В те времена мы были друзьями водой не разлить. – Он снова разразился хохотом.
Роман, широко улыбаясь, подошел к своим «старым друзьям». Обняв их руками за плечи, он притянул их к себе и прошептал Феникс:
– Улыбнись, черт возьми.
В замешательстве она выдавила из себя смешок и, когда смогла поставить кружку, игриво ущипнула Романа за живот. Ее пальцам наверняка было больнее, чем его коже.
Снова смех, снова похлопывание по плечам.
– У нас проблема, – вдруг вырвалось у Веба. – Приятно видеть воссоединение семьи, но в этом доме сегодня утром похитили одну милую даму.
Насти моментально сделался серьезным.
– Похитили? Кого?
– Евангелину, – прошептала Роза. Крепко обхватив себя руками, она отвернулась от окна. – Это моя подруга детства. Она мне как сестра. Этот ужасный человек пригрозил, что убьет ее, если не получит требуемого.
– Чего же он хотел? – спросил Насти.
Роза подняла на него свои хорошенькие глазки:
– Я не могла успокоиться и не давала ему сказать ни слова. Что может быть глупее истерички, которая неспособна немного помолчать, чтобы спасти свою подругу.
В первый раз со дня их знакомства Феникс увидела, как Насти лишился дара речи. Он прикусил губу и уставился на Розу.
– Мне нужно было просто заткнуться и выслушать его. Насти прокашлялся:
– Не всегда так просто успокоиться в подобной ситуации, мэм.
Феникс, осознав, что стоит раскрыв рот, быстро оправилась от смущения.
– Случись такое со мной, Евангелина бы справилась с этой ситуацией, – сказала Роза, обращаясь исключительно к Насти. – Она бы с собой совладала. Мне так стыдно!
– Уверен, тут нечего стыдиться, – успокоил ее Насти. Он засунул руки в карманы и стоял покачиваясь на носках. – Почему бы вам не присесть и не рассказать все с самого начала, а затем поручить мне с этим разобраться. Вернее, мне и Роману, – быстро добавил он, взглянув на Романа.
Несмотря на серьезность момента, Роман едва сдерживал улыбку.
– Неплохо придумано.
– Как выглядел этот человек? – спросил Насти. Он взял Розу под руку и подвел ее к стулу. Когда она села, он присел рядом на корточки и положил руку на спинку стула. – Не торопитесь, подумайте хорошенько. И не волнуйтесь – когда волнуешься, все мысли путаются.
Феникс посмотрела на Розу совсем по-новому. Она действительно красавица. С распущенными волосами она казалась совсем девочкой, хотя ей было никак не меньше сорока.
Ну и что? Насти, вероятно, около тридцати пяти. Нет, она не о том размечталась: вряд ли Роза произвела на Насти такое впечатление, просто он ей сочувствует.
Конечно. Он прямо вылитая сестра милосердия.
Нет, все-таки Насти попался.
— Это было ужасно, – начала Роза. – Его лица было не разглядеть. На нем была такая черная шерстяная штука, покрывавшая его голову и заправленная в черный свитер. Головорез, как назвал бы его мой отец.
Феникс насторожилась.
– Продолжайте, – мягко произнес Насти.
– Не давите на нее, – отрезал Веб. – Она привыкла к другому – к тихой, спокойной жизни.
– Все нормально, Веб, – произнесла Роза, не глядя на него. Она, кстати, ни разу не отвела глаз от лица Насти с того момента, как его увидела. – Очки. На нем были маленькие круглые очки с дужками, продетыми в эту шерстяную штуку. Просто кошмар.
– Но это же…
Роман опять притянул к себе Феникс, не дав ей произнести то, что она собиралась сказать.
– Дай Розе договорить, – шепнул он, покрепче сжав ее, чтобы быстрее дошло: он не хотел, чтобы присутствующие узнали о нападении на нее.
– Вот почти и все, – сказала Роза. Она шмыгнула носом, и Насти тут же вынул салфетку из коробки, стоявшей на столе, и предложил ей. – Черная штука на голове. Очки. Черные свитер и брюки. Черные перчатки. Большие резиновые сапоги.
Феникс избегала встречаться взглядом с Романом. Держа в одной руке кружку с кофе, он устроился в углу комнаты. Когда некоторое время назад она увидела его глаза, то поняла, насколько неодобрительно относится он к тому, что Роза позвала Морта, Зельду и Лена. Подсобный рабочий, Веб, сидел за кухонным столом, обхватив руками лохматую рыжую голову.
– Может быть, это не имеет к клубу ровным счетом никакого отношения, – вмешалась Феникс. Лучше сюда никого не впутывать. – Нам остается только ждать и надеяться, что Евангелина вернется. А если нет, то полиции придется принять нас всерьез и заняться этим.
Роза стояла глядя в окно, ее светлые шелковистые волосы струились по спине.
– Я была неправа, – произнесла она. – Совершенно неправа. Мне нужно было его выслушать.
– Похитителя? – спросил Лен. Он неоднократно пытался положить Феникс руку на плечо, но та всякий раз ее стряхивала. При очередной неудачной попытке он с упреком поглядел на нее: – Мы все должны сейчас поддержать Розу.
Тогда и клади руку ей на плечо.
— Объясни поточнее, что ты имеешь в виду, Роза, – проговорила Феникс. – В чем ты была неправа?
– Я не могла успокоиться и не давала ему сказать, чего же он хочет. Я вопила, как безмозглая дурочка. Да я и есть безмозглая дурочка. Тогда он ушел, взяв с собой мою Евангелину.
– Ты не виновата, – пробормотал Веб. Его маленькие голубые глаза ярко сверкали под тяжелыми бровями, такими же рыжими, как волосы и борода. – Это моя вина. Мне следовало раньше проснуться. Не могу поверить, что я все проспал.
– Не вини себя, – ответила Роза.
– Виноват тот негодяй, который это сделал, – сказала Зельда. – Во что я не могу поверить, так это в бесцеремонность полиции.
– Да? – удивился Морт.
Зельда фыркнула:
– Это же Америка, а не послевоенная Европа.
– Мне следовало проснуться, – повторил Веб. Феникс никогда не видела, чтобы этот неуклюжий человек был одет во что-нибудь, кроме бесформенного комбинезона и рабочей джинсовой рубашки. Он поднялся и в нерешительности стоял опершись руками о стол и не зная, идти ему или оставаться.
– Забудь об этом, – сказала ему Феникс. Ей было жаль Веба – таким он казался несчастным.
– Я всегда слишком крепко спал. Я должен был обо всем позаботиться.
– Успокойся, Веб, – проговорила Роза, обращаясь и к нему, и ко всем остальным. – Веб очень привязался к Еванге-лине. Я не могу смириться с тем, что это случилось именно сейчас, когда ей наконец могло достаться немного счастья.
Феникс скорее почувствовала, чем увидела движение, и повернулась к Роману. Тот продолжал попивать кофе, стоя в углу.
– Сестренка! Вот ты где!
Феникс – чуть не пролив свой кофе – очутилась в медвежьих объятиях.
– Кофе, – пропищала она, выгнув шею, чтобы увидеть темно-карие глаза Насти.
– Говори то, что нужно, – процедил он сквозь зубы. – Взглянув через его плечо, она увидела, как Роман улыбается в кружку.
– Насти! Откуда ты взялся? Ух ты, здорово! Почему ты не позвонил? Я бы что-нибудь придумала. Надо же!
– Не переигрывай.
Она торжественно улыбнулась:
– Познакомьтесь с другим моим братом, Насти. А все-таки, откуда ты взялся?
– Из этой двери, – ответил Насти, поворачиваясь лицом к собравшимся. – Приятно с вами познакомиться. Похоже, я попал на совещание.
– Брат? – спросил Лен, на лице которого ясно читалось подозрение.
– Старший брат, – уточнил Насти и, указывая пальцем в сторону Романа, добавил: – Но этот медведь самый старший.
– Как? – Морт остановился. – Это ее старый друг. Разве не так ты мне говорила, Феникс?
Лен громко фыркнул:
– А мне она сказала, что это ее новый начальник. Насти расхохотался. Он хлопнул себя по коленям, тряхнул головой и уперся кулаками в бедра.
– Ты все такой же, старик, – сказал он, очень убедительно создавая впечатление рубахи-парня. – Это семейная шутка. Мы всегда представляем друг друга старыми друзьями. Или старейшими друзьями. Или чем угодно, только не тем, что есть на самом деле. Началось это еще в детстве: Роман не хотел, чтобы кто-то знал, что у него есть младшие брат и сестра. В те времена мы были друзьями водой не разлить. – Он снова разразился хохотом.
Роман, широко улыбаясь, подошел к своим «старым друзьям». Обняв их руками за плечи, он притянул их к себе и прошептал Феникс:
– Улыбнись, черт возьми.
В замешательстве она выдавила из себя смешок и, когда смогла поставить кружку, игриво ущипнула Романа за живот. Ее пальцам наверняка было больнее, чем его коже.
Снова смех, снова похлопывание по плечам.
– У нас проблема, – вдруг вырвалось у Веба. – Приятно видеть воссоединение семьи, но в этом доме сегодня утром похитили одну милую даму.
Насти моментально сделался серьезным.
– Похитили? Кого?
– Евангелину, – прошептала Роза. Крепко обхватив себя руками, она отвернулась от окна. – Это моя подруга детства. Она мне как сестра. Этот ужасный человек пригрозил, что убьет ее, если не получит требуемого.
– Чего же он хотел? – спросил Насти.
Роза подняла на него свои хорошенькие глазки:
– Я не могла успокоиться и не давала ему сказать ни слова. Что может быть глупее истерички, которая неспособна немного помолчать, чтобы спасти свою подругу.
В первый раз со дня их знакомства Феникс увидела, как Насти лишился дара речи. Он прикусил губу и уставился на Розу.
– Мне нужно было просто заткнуться и выслушать его. Насти прокашлялся:
– Не всегда так просто успокоиться в подобной ситуации, мэм.
Феникс, осознав, что стоит раскрыв рот, быстро оправилась от смущения.
– Случись такое со мной, Евангелина бы справилась с этой ситуацией, – сказала Роза, обращаясь исключительно к Насти. – Она бы с собой совладала. Мне так стыдно!
– Уверен, тут нечего стыдиться, – успокоил ее Насти. Он засунул руки в карманы и стоял покачиваясь на носках. – Почему бы вам не присесть и не рассказать все с самого начала, а затем поручить мне с этим разобраться. Вернее, мне и Роману, – быстро добавил он, взглянув на Романа.
Несмотря на серьезность момента, Роман едва сдерживал улыбку.
– Неплохо придумано.
– Как выглядел этот человек? – спросил Насти. Он взял Розу под руку и подвел ее к стулу. Когда она села, он присел рядом на корточки и положил руку на спинку стула. – Не торопитесь, подумайте хорошенько. И не волнуйтесь – когда волнуешься, все мысли путаются.
Феникс посмотрела на Розу совсем по-новому. Она действительно красавица. С распущенными волосами она казалась совсем девочкой, хотя ей было никак не меньше сорока.
Ну и что? Насти, вероятно, около тридцати пяти. Нет, она не о том размечталась: вряд ли Роза произвела на Насти такое впечатление, просто он ей сочувствует.
Конечно. Он прямо вылитая сестра милосердия.
Нет, все-таки Насти попался.
— Это было ужасно, – начала Роза. – Его лица было не разглядеть. На нем была такая черная шерстяная штука, покрывавшая его голову и заправленная в черный свитер. Головорез, как назвал бы его мой отец.
Феникс насторожилась.
– Продолжайте, – мягко произнес Насти.
– Не давите на нее, – отрезал Веб. – Она привыкла к другому – к тихой, спокойной жизни.
– Все нормально, Веб, – произнесла Роза, не глядя на него. Она, кстати, ни разу не отвела глаз от лица Насти с того момента, как его увидела. – Очки. На нем были маленькие круглые очки с дужками, продетыми в эту шерстяную штуку. Просто кошмар.
– Но это же…
Роман опять притянул к себе Феникс, не дав ей произнести то, что она собиралась сказать.
– Дай Розе договорить, – шепнул он, покрепче сжав ее, чтобы быстрее дошло: он не хотел, чтобы присутствующие узнали о нападении на нее.
– Вот почти и все, – сказала Роза. Она шмыгнула носом, и Насти тут же вынул салфетку из коробки, стоявшей на столе, и предложил ей. – Черная штука на голове. Очки. Черные свитер и брюки. Черные перчатки. Большие резиновые сапоги.