Камерон Стелла. Простые радости

   У нее нет ни одного друга, на которого она могла бы положиться. Эти люди должны были попытаться отыскать Эйприл задолго до появления Феникс.
   Она могла позвонить в полицию, а что если они обнаружат, что она не совсем та, за кого себя выдает? Что если полиция тоже в этом замешана?
   Пиковый Клуб, возможно, откупился от местных стражей порядка. Феникс из собственного опыта знала, как это происходит.
   Уезжай.
   Куда уезжать? Что делать? Эйприл больна и напугана – и предостерегала ее. Она не сказала, что это за угроза, но Феникс была в опасности.
   Роман, должно быть, снова ушел – если он вообще возвращался домой.
   Зазвонил телефон. Она схватила трубку:
   – Эйприл! Не вешай трубку. Где ты?
   – Это Роман.
   Феникс прислонилась лбом к стене и прикрыла глаза.
   – Феникс?
   – Да.
   – Ты мне звонила?
   Ну зачем она так выпалила имя Эйприл?
   – Звонила? – повторил Роман.
   – Да. Откуда у тебя этот номер?
   – С прошлой ночи. С твоего телефона. У меня фотографическая память.
   Супермен во плоти.
   – Очень кстати. – У нее закружилась голова.
   – У тебя неприятности, да?
   Фотографическая память, и вдобавок интуиция.
   – Кто эта Эйприл, о которой ты все время говоришь?
   – Я о ней не говорю.
   Она услышала, как он похлопал по трубке.
   – Почему ты не подождала подольше? Или не оставила сообщение?
   – Мне не следовало тебе звонить.
   – Но ты позвонила.
   Как он самоуверен.
   — Ты ожидал моего звонка?
   – Нет. Но я на него надеялся и, когда услышал, что кто-то положил трубку, решил попытать счастья и рискнуть, что меня пошлют подальше, если мои надежды не оправдаются.
   Феникс сжала губы:
   – Мне пора уходить.
   – Почему ты мне не доверяешь?
   – Потому что ты – один из них! – О, Боже. – Спокойной ночи.
   – Один из кого? Если ты положишь трубку, я просто позвоню опять. Кто я такой, по-твоему?
   Надо быть осторожной.
   – Никто… Я устала и плохо соображаю.
   – Расскажи мне об Эйприл. Почему ты решила, что это она, когда я позвонил?
   Она снова оглядела комнату. Где тут прятаться? Кто может напасть на нее, если она не уйдет?
   – Феникс? Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Ты и в самом деле случайно оказалась в Паст-Пик и пришла в клуб искать работу?
   – Что? – У нее болело горло. – А как же еще, по-твоему?
   – Я тебе верю.
   Феникс потерла глаза. Лицо ее горело.
   – Слушай внимательно. Ты в панике. Я это слышу. Есть такие пистолеты, которые могут прострелить дверь – или стену. Она села на пол и опустила плечи, не в силах разогнуться.
   – Я слышу, как ты дышишь. Да скажи ты что-нибудь, черт возьми! Расскажи, что произошло.
   – Я боюсь, – прошептала она. – Мне кажется, кто-то хочет меня убить.
   Он ответил не сразу, а когда заговорил, голос его прозвучал глухо, как из бочки:
   – Где ты?
   – Сижу на полу в гостиной. Эйприл сказала мне выбираться отсюда и уезжать подальше.
   – Эйприл?
   – Не знаю, как это объяснить. Она сказала мне, что полиция замешана в том, что происходит. Не знаю, что делать.
   – Не выходи из комнаты. Ты меня слышишь? Он так далеко.
   – Да.
   – Помнишь моего друга, Насти? Помнишь конечно. Он будет там раньше меня. Я сейчас выхожу.
   Раздались короткие гудки.
   Насти. Насти с не по возрасту постаревшими глазами. А потом Роман.
   Феникс бессильно положила трубку на рычаг, отползла назад к дивану.
   Со столика рядом с кроватью доносилось слабое тиканье старого будильника Эйприл. Эйприл ей не сделает ничего плохого.
   Тиканье стало громче.
   Феникс медленно повернула голову. Неужели дверь в спальню открылась шире?
   Убирайся, сейчас же.
   Морт или Лен поспеют сюда раньше Насти и Романа. Она подобралась к телефону и набрала номер «Поворота».
   Гудка нет.
   Феникс опять нажала на кнопки. Потом перевела взгляд на трубку. Она нажала рычаг и отпустила его – и так несколько раз. В трубке тоже не было гудка.
   Сломался. И надо же было ему сломаться в такой неподходящий момент!
   Эйприл была рядом с ней с самого детства. Они поддерживали друг друга. Вместе они выдержат что угодно.
   Роман спросил, почему она не доверяет. Хотелось бы ей ему доверять. Потому что она по уши в него влюбилась.
   Дура. Идиотка, которая не отучилась мечтать о прекрасном принце, о романтике – и о всеобщей справедливости.
   Обхватив руками лодыжки, она спрятала лицо в коленях. Будильник в спальне тикал, отсчитывая минуты и секунды. Громче и громче. Она заткнула уши пальцами.
   В ушах у нее звучал голос Романа:
   – Не уходи из комнаты.
   Что она и делала.
   Тиканье пробралось сквозь ее пальцы, в уши, в голову. Ей захотелось его убрать. Ей захотелось убежать отсюда. Она услышала голос – снаружи.
   Она осторожно вынула пальцы из ушей. И снова услышала:
   – Феникс. – Мужской голос.
   Возможно, Эйприл пыталась предостеречь ее от тех людей, которых она ждала, тех самых людей, которые, как она верила, должны были спасти ее.
   – Феникс, ты меня слышишь?
   Мужской голос. Тонкий голос, как будто разбавленный ветром. Знаком ли он ей?
   – Все в порядке, Феникс. Мы здесь.
   Она медленно поднялась на ноги.
   – Машина ждет. Давай, Феникс.
   Ее ноги медлительными шагами нетвердо прошли по полу к входной двери.
   – Феникс!
   Разве у нее есть выбор? Если они – кто бы это ни был – намереваются причинить ей вред, они до нее доберутся. Если они желают ей добра, они заберут ее отсюда.
   Она сняла цепочку и повернула ключ в замке.
   – Феникс! – Теперь, когда она подошла ближе, голос звучал громче.
   Открывшись, дверь скрипнула. Веб собирался смазать петли.
   – О, Боже. Наконец-то! Пошли.
   Она вышла на площадку.
   – Лови, тебе это может понадобиться. Вот здесь. Феникс повернулась в сторону голоса, отвернувшись от ступенек. Снизу светил фонарь. Она глянула через перила. Луч был направлен ей в лицо.
   – Ну, лови!
   Что-то взлетело в воздух. Куртка. Слишком далеко. Она перегнулась через перила и попыталась схватить скользкую ткань.
   Треск она услышала слишком поздно.
   Под ее весом перила обломились и упали вниз вместе с ее телом.
   Ее падение оборвалось преждевременно. Безусловно, оно должно было длиться дольше – и быть гораздо больнее.
   Она лежала раскинув руки в стороны. Над ней блестел луч света, но он был направлен уже не на нее. Наоборот, он освещал скрытое капюшоном лицо того, кто стоял над ней, и, отражаясь от стекол очков, превращал их в два ослепи-тельных круга.
   – Ушиблась? – Голос теперь звучал искаженно-сдавленно. Незнакомый ей голос.
   Феникс попыталась подняться. Она почувствовала под собой царапающуюся, бесформенную массу сложенного в кучу сена.
   – Кто…
   Рука, опустившись на ее рот, не дала ей договорить. Она ощутила медный привкус своей собственной крови. Сопротивляясь, она услышала собственный сдавленный крик. Он давил на нее, вжимая в сено. Синяки и царапины на лице причиняли невыносимую боль.
   Феникс задергалась. Пальцы, наткнувшись на его ногу, сомкнулись на ткани.
   Он продолжал давить на нее. Сено царапало ее по лицу. Лезло в рот.
   – Тебе следовало сделать то, что тебе было сказано, сволочь.
   Извиваясь, она коснулась ногой твердой земли, затем своего колена.
   Он остановил ее, не давая ей больше дернуться.
   – Ты сейчас поймешь, каково это, сука. – Грубый толчок снова опрокинул ее на спину. – Ты ведь могла не лезть куда не надо, могла?
   Когда она открыла рот, чтобы закричать, он наполнил его сеном. Он заталкивал его в рот все глубже и глубже, покрывал им ее лицо, вдавливая в плотно закрытые глаза.
   Ни глотка воздуха.
   Он обрушил град ударов на ее грудь и плечи. Ей было бы гораздо больнее, если бы тяжесть на лице не заглушала боли в теле.
   Она сейчас умрет.
   Ее руки бессильно повисли. Пальцы не ощущали ничего, кроме обнаженной кожи.
   Он сорвал с нее свитер и рубашку.
   Сено в горле и в носу. Сухое, пыльное сено.
   Пускай он бьет ее. Ей уже все равно.
   Феникс погрузилась в сено, в землю, в ничто.
 
   Размахивая руками, Насти вошел в свет фар машины Романа. Позади него, наверху, из распахнутой двери в квартиру Феникс виднелся свет.
   – Ах, черт. – Роман заглушил мотор и выскочил из «лендровера».
   – Она ранена?
   – Исчезла, – ответил Насти.
   – Была драка?
   – Не та, что ты имеешь в виду.
   Роман сделал движение, чтобы пройти вперед. Насти преградил ему дорогу.
   – Что такое? – спросил Роман.
   – Кто-то прошел через перила. Позади лестничной площадки. Ее там нет. Все в порядке, кроме телефона. Нет гудка.
   – Провод перерезали.
   – Угу. – Насти поднял голову. – Он вспотел, как поросенок. Еще остался запах.
   Роман провел ладонью по лицу. Необычное ощущение. На этот раз сюда примешивалось глубоко личное, и это личное делало ставки такими высокими, как еще не было ни в одной игре.
   – Осмотри перила, – Насти отошел в сторону, – и квартиру. Ты был здесь раньше?
   – Да. – Роман взбежал вверх по ступенькам и быстро окинул взглядом квартиру. Все было так, как доложил Насти. Феникс сама открыла дверь и вышла наружу. Это, по крайней мере, было очевидно.
   Перила скосились наружу, в одном месте был выломан кусок, как будто кто-то облокотился на прогнившее дерево. Он присел на корточки и направил свет мощного карманного фонаря сначала на один столбик, затем на другой. Кто-то, возможно, сделал бы вывод, что трещина возникла на месте выпавшего сучка. Кто-то, только не он. Дерево было прочным.
   Снизу донеслось шуршание. Луч такого же, как у него, фонарика осветил кучу сена. Он сбежал вниз и присоединился к Насти, который держал в руках изодранную рубашку.
   У Романа замерло сердце. Он опустился на колени:
   – Сена здесь раньше не было.
   – Выглядит так, будто сюда привезли пару тюков и разбросали. Ты ее раньше видел?
   – Да. – Роман узнал красно-белую в клетку рубашку с первого взгляда. Феникс надевала ее под красный свитер. – Следы шин?
   – Здесь только твои и ее. – Он кивнул головой туда, где стоял «шевроле» Феникс. – Еще пара отпечатков на центральной дорожке. Одни довольно свежие.
   – Ей позвонили.
   – Ты говорил мне.
   – Эйприл позвонила.
   Насти удивленно воззрился на него:
   – Что это значит?
   – Либо мы с тобой попались на удочку, как два олуха, либо она.
   Насти пожевал губами, глядя в сторону:
   – А как ты думаешь?
   Правильнее было бы спросить, как он хочет думать.
   – Рассуждая логически, может быть и так, и так. Я все-таки думаю, что она знала Эйприл – и очень хорошо. По-моему, она пытается найти ее, для этого и появилась в клубе.
   – И они это вычислили?
   – Видимо. – Он поводил фонариком вокруг. – Тот, кто позвонил ей, сказал, чтобы она не обращалась в полицию. Потому что полиция против нее.
   – Это дело рук твоих партнеров.
   – Ну и ладно. Полиция нам понадобится попозже. Будем надеяться, что скоро. Начинай двигаться отсюда. – Он осмотрел сено, наклонился и начал прощупывать его. – Здесь была борьба.
   – Да еще какая. Я сначала прочешу периметр.
   – Погоди! – Он раскидал сено в сторону, увидев под ним что-то цветное. – Мерзавцы. Ее свитер. Помоги мне побыстрее разобрать эту кучу.
   Общими усилиями они извлекли из сена одну кроссовку.
   – Ты был в гараже?
   – Уже иду.
   Роман осмотрел землю. Он услышал, как замок гаража поддался на просьбу Насти войти, а затем последовал скрежет ворот по гравию.
   Рядом с кучей сена Роман обнаружил большой участок грязи со свежими следами. Посветив себе фонарем, он отступил. Если дойдет до того, что придется вызывать полицию, то лучше все оставить как есть.
   Она была в сене. Он снова направил свет на сломанные перила. Упала в сено. Та бесстрастность, которая постепенно стала его второй натурой, исчезла. Ужас. Ужас стал тем чувством, которое мог испытывать обыкновенный человек, но не Роман Уайлд и ему подобные. Теперь он его испытывал.
   Он обвел лучом по кругу, затем у себя под ногами, затем снова по кругу, более широкому. Из сложенных штабелем ящиков позади здания поспешно выскочила испуганная крыса. У склада шин – не использованных, но покрытых слоем пыли и паутиной – тоже не было Феникс, ни живой, ни мертвой.
   В свет луча попали два сверкающих круга. Опустившись на одно колено, он обнаружил очки. Неповрежденные дужки были сложены, а стекла блестели так, будто их только что протерли. Он поднял их, воспользовавшись рукавом куртки, и положил в карман.
   Закончив обход вокруг здания, он подошел к открытому гаражу, из которого проливался желтый свет.
   Оттуда вышел Насти:
   – В жизни не видел ничего подобного. Старый «роле» и еще более старый «астон-мартин». На нем, видимо, ни разу не ездили.
   – Так оно и есть. Как говорила Феникс. Ничего нет?
   – Ничего.
   – Нам понадобится помощь.
   – Да. Полиция?
   – Нет, черт возьми, я им не доверяю. Насколько я знаю, они, возможно, тоже в этом участвуют. – Из гаража донесся металлический лязг. Не задавая вопросов, Роман ринулся внутрь и внимательно оглядел помещение, освещенное свисающими с потолка лампочками.
   Насти прошел мимо него и, пригнувшись и держа оружие наготове, направился к «ролс-ройсу». Перед Романом стоял бирюзовый «астон-мартин». Вытащив пистолет, он пригнулся и начал двигаться вдоль машины, держа голову ниже уровня окон.
   Левой рукой он распахнул переднюю правую дверь машины. Пусто.
   Снова раздался лязг.
   На этот раз он понял, откуда исходит звук, и, выпрямившись, поцокал языком, чтобы привлечь внимание Насти. Увидев лицо друга, он нацелил пистолет на багажник «астон-мартина». Насти кивнул.
   Его нервы были напряжены до предела, но он заставил себя подождать до тех пор, пока Насти не оказался по другую сторону машины. В засаде каждый миг имел значение. Правда, у Романа не было сомнений по поводу того, что он найдет в багажнике.
   По сигналу Насти он откинул крышку багажника.
   – Ах, черт. Все хорошо, Феникс. Все хорошо.
   Насти молча снял куртку, кинул ее на машину и ушел прочь.
   Феникс лежала на животе, ее запястья были привязаны к лодыжкам, но ей тем не менее удалось взять клин и зажать его между покрытыми синяками кистями рук. Единственное, что было на нее надето, – это спущенные на бедра джинсы, одна нога обута в кроссовку. Этот подонок заткнул ей рот ее собственным лифчиком.
   – Потерпи немного. – Он разрезал ножом врезавшуюся в ее руки и ноги веревку и, накрыв ее курткой Насти, освободил от кляпа. – Надо подождать, пока кровь снова начнет циркулировать. – Настолько быстро и успешно, насколько это было возможно, он натянул на нее джинсы и снял с себя свитер и куртку.
   Она не двигалась и не говорила.
   – Давай я надену на тебя свитер. Здесь холодно. – Не дожидаясь помощи от Феникс, он натянул ей свитер на голову, запихнул руки в рукава и, когда она всхлипнула, поморщился.
   – Потерпи немного, – прошептал он. – Теперь ты в безопасности. – Как можно осторожнее он перевернул ее и, вынув из багажника, прижал к своей груди и нежно поцеловал в щеку.
   В расцарапанную щеку. Все лицо Феникс, включая опущенные веки, было покрыто царапинами и кровоподтеками.
   Он вынес ее наружу и наткнулся на Насти, стоявшею к ней спиной.
   – Я позабочусь о Феникс, – сказал он. – Думаю, Дасти рад будет узнать, что с ней все в порядке.
   – Будет сделано, – произнес Насти бесстрастным голосом. – Здесь от меня еще что-нибудь требуется?
   Роман взглянул на Феникс:
   – Наш друг не из тех, кто любит шумные компании. Подожди полчаса. Если я не дам о себе знать, значит, все в порядке. Об остальном поговорим позже.
   Насти повернулся, обратив свои немигающие глаза на лицо Феникс. Он медленно, сосредоточенно жевал губами.
   – Я подожду сколько надо. – После этих слов он исчез в темноте.
   Она шевельнулась у него в руках и прижала растопыренные пальцы к его груди. Когда она позвонила, он был в душе. После этого у него хватило времени лишь на то, чтобы натянуть джинсы, свитер и куртку.
   – Теперь ты со мной. С тобой ничего не случится, Феникс. Ничего плохого, обещаю тебе. – Обещания были святы для Романа. Он вырос среди нарушенных обещаний. Сам он давал их очень редко, но для того, чтобы сдержать. – Пошли наверх, малышка. Я о тебе позабочусь.
   Она продолжала молчать, но дыхание ее стало ровным, пульс окреп, и он знал, что она пришла в сознание, хотя веки ее и были закрыты. Что еще скрыто за этими веками, он не знал.
   Он крепко стиснул зубы. Если это работа того, кто убил Эйприл, то все возможно.
   Поднявшись наверх, он распахнул дверь ударом ноги, вошел, запер за собой замок и понес ее прямо в спальню. Когда он попытался уложить ее в постель, она сильнее прижалась к нему, обхватив за шею.
   – Я хочу тебя положить, – проговорил он в ее спутанные волосы. – А потом мы сделаем все, чтобы ты почувствовала себя лучше. Мне вызвать полицию? – Ответа не последовало. – Теперь уже бояться совершенно нечего. Ты слышишь меня?
   Она только крепче вцепилась в него.
   В конце концов он сел на кровать, обняв ее и посадив к себе на колени. Он потерял ощущение времени, но это его не беспокоило. Эта женщина не враг, которого к нему подослали. Теперь та узкая тропинка, по которой он ходил в клубе, станет еще тоньше, но, по крайней мере, он нашел то, чего не ожидал найти, – женщину, которую он мог бы… женщину, о которой он мог бы заботиться. Он обхватил ее руками и, убаюкивая, как младенца, потерся щекой о ее волосы.
   – Не уходи.
   Ее голос был ясным и громким, и Роман с облегчением вздохнул.
   – Я с тобой, малышка. Я никуда не ухожу.
   – Ты – не один из них? Ты не из клуба?
   В нем мгновенно проснулся инстинкт самосохранения.
   – Я тот, кого тебе не следует опасаться.
   – Он позвал меня. Этот человек позвал меня из-за двери.
   – Ты знаешь, кто это был?
   Она покачала головой.
   – Я упала через перила, и он избил меня.
   Роман внимательно осмотрел ее лицо. Он уже видел красные отметины на ее спине и плечах, отметины, которые к утру превратятся в синяки.
   – Давай я обмою тебе лицо. Ты немного поцарапана. Она издала звук, отдаленно похожий на смех.
   – Что-нибудь забавное?
   – Я, наверное, выгляжу как ночной кошмар. Он запихнул меня в сено. Было больно. Он бил меня и бил.
   У него опять свело скулы.
   – Он до тебя больше не дотронется.
   – Он вернется. Он так сказал: «Я вернусь».
   – Или тебя здесь не будет, или ты будешь не одна. Она на это ничего не ответила.
   – Я принесу теплой воды и полотенце.
   – Не уходи.
   – Я только схожу в ванную за полотенцем.
   – Нет.
   Ее ногти вонзились ему в шею. Роман непроизвольно сжал ее в объятиях. Она и заколоть его может своими ногтями.
   – Хорошо, пошли вместе. – Держа ее на руках, он пошел в ванную и нашел там полотенце и антисептический крем.
   Из кухни была доставлена миска с теплой водой, и наконец она разрешила ему положить ее на постель. Она тут же свернулась плотным клубочком, трясущимся с головы до ног.
   В первый раз после того как Роман вошел в квартиру, он заметил кота. Тот легким движением прыгнул на постель и с наслаждением потерся о ее спину. Она тихонько вскрикнула и в то же время улыбнулась.
   – Как так получается, что ему достаются улыбки, а мне – нет?
   – У меня слабость к голубым глазам.
   Он посмотрел на кота и встретил взгляд его немигающих голубых глаз.
   – У меня глаза тоже голубые.
   – Я заметила.
   Роман перевел взгляд на ее лицо. Чуть приподняв опухшие веки, она чуть заметно улыбнулась. Он рукой отвел назад ее волосы и приложил палец к ее губам:
   – Ты – красивая женщина. Такая красивая.
   – Ты что, забыл свои контактные линзы?
   Он усмехнулся:
   – Я не ношу контактных линз. Для того, чтобы испортить такое лицо, нужно больше, чем пара царапин. Можно, я тебя вымою? – Вопрос, который он должен был задать, застрял в горле. – Тебя нужно показать доктору? – Это было единственное, что он решился спросить.
   – Нет. Разве только нужно где-нибудь наложить швы.
   – Вызвать полицию?
   – Нет, не стоит.
   – Он тебя не…
   – Нет.
   Роман быстро отвел глаза в сторону.
   – Ты уверена?
   – Я точно знаю. Я потеряла сознание, но он не начал… Синяки на других местах. Он меня не изнасиловал.
   – Прекрасно. – Он облегченно рассмеялся. – Теперь я должен убить этого мерзавца только один раз.
   – Мне этого не понять. – Она обхватила рукой его запястье и, потянув за руку, усадила рядом с собой на постель. – Это какое-то бессмысленное зло. Он же этим ничего не достиг.
   – Не думай об этом. – Свободной рукой он поставил миску на тумбочку рядом с кроватью. – Можно тебя немного повернуть? Чтобы я мог добраться до твоих царапин.
   Она медленно выпустила его руку и выпрямилась.
   – Ляг на спину.
   Она послушалась, но при этом снова закрыла глаза.
   – Где твой свитер? – спросила она.
   Роман глянул на свое тело:
   – На тебе.
   – Ты замерзнешь.
   Рядом с ней – никогда .
   – Обо мне забудь. Со мной все прекрасно. – Он окунул полотенце в воду и выжал его. – Сейчас я тебя помою, и ты будешь выглядеть значительно лучше.
   Положив под голову Феникс руку, он осторожно, дюйм за дюймом, начал промывать ее истерзанное лицо. Несколько раз ему пришлось сполоснуть полотенце. На месте запекшейся крови появилась свежая, и он слегка прижал ссадины.
   – Все так же? – спросила она.
   Роман остановился:
   – Что – «все так же»?
   – Я выгляжу все так же страшно?
   Он улыбнулся, поддавшись нахлынувшему на него сладкому чувству, которого он никогда не испытывал до встречи с ней.
   – Страшно? – повторила она.
   – Нет. – Он осторожно обвил ее руками и зарылся лицом в подушку рядом с ее головой.
   Она коснулась его спины, сначала слегка, потом ладонью провела от плеча к талии, а затем еще и еще раз. – Роман?
   – Да, – проговорил он в подушку.
   – Ты хорошо себя чувствуешь?
   Нет.
   – Великолепно.
   – Просто устал?
   Нет.
   – Немножко.
   – Спасибо тебе.
   – Пожалуйста.
   – Я тоже уже почти пришла в себя. Тебе нет нужды здесь торчать.
   – Как бы не так! – Он мгновенно выпрямился. – И не пытайся от меня отвязаться, милочка. Я прилип к тебе, как клей.
   – Не надо кричать.
   – Иногда полезно покричать.
   – Когда ты чего-то боишься?
   Он нахмурился:
   – Я ничего не боюсь, Феникс.
   – Даже за меня?
   Роман прищурился. Он не ожидал, что она так глубоко копнет.
   – Я обеспокоен твоей безопасностью.
   – Конечно. Это делает тебе честь. – Ее улыбка, искаженная заплывшими, в кровоподтеках, глазами, обезоружила его.
   Вместо того чтобы ляпнуть еще что-нибудь, о чем он потом мог бы пожалеть, он принялся обрабатывать царапины у нее на руках и под подбородком.
   – Я хочу тебе кое-что сказать, Роман.
   Он не взглянул ей в лицо.
   – Давай. – Когда хотят сделать Признание, это сразу чувствуется. Ради Бога, пусть это признание не будет для него неприятным.
   – Сначала обними меня. Ляг сюда. – Она похлопала по постели. – Ты сказал, что не уйдешь отсюда, а тебе ведь нужно спать.
   Спать? Судя по начинавшим беспокоить его болезненным ощущениям, ему нужно держать между ними некоторую дистанцию, и едва ли он хорошо выспится.
   – Роман?
   – Я лягу на диван.
   – Нет! – Она села на кровати и взяла его лицо в руки. И так же резко отвернула собственное лицо. – Смотреть на меня не обязательно. Просто ляг здесь, чтобы я знала, что ты рядом.
   – Хорошо. Давай я принесу тебе еще что-нибудь надеть – что-нибудь мягкое. – Его свитер был из грубой и жесткой шерсти.
   Не произнеся ни слова, она подтянула ноги к себе, опустила их на пол и встала. Повернувшись к нему спиной, она скинула свитер и надела белую трикотажную ночную рубашку, которую вынула из ящика. Ее джинсы последовали за свитером на край кровати. Наблюдая за ней, он чувствовал, как между ними протягивается невидимая нить желания. Она тоже должна была это чувствовать.
   Роман встал и откинул покрывало. Она залезла в постель и вытянулась в струнку, когда он закрывал ее одеялом, натянув его до подбородка.
   Он скинул обувь, расстегнул молнию на джинсах и снял их.
   Роман не отвернулся.
   Феникс не закрыла глаз.
   Двуспальная кровать не была рассчитана на мужчину его размера и роста. Под одеялом он лег от нее как можно дальше.
   Все равно слишком близко.
   Он чувствовал ее, ощущал ее тепло.
   Кончики ее пальцев прошлись по его руке, затем по ладони, пока их пальцы не переплелись. Поцарапанная рука Феникс прижалась к его бедру.
   Роман стиснул зубы и уставился в потолок.
   – Я доверяю тебе.
   Он сглотнул и произнес:
   – Да, ты можешь мне доверять.
   – Эйприл Кларк – моя подруга, моя лучшая подруга. Она мне как сестра, которой у меня никогда не было. Если бы не она, меня, может быть, не было бы сейчас в живых.
   Подруга? То есть была подругой. Она мертва. Она родила свою малышку у меня на руках. Теперь она моя – я сделал ее своей, я посвятил ей свою жизнь. И я здесь, чтобы восстановить справедливость не столько ради ее матери, сколько ради нее самой. Ее матери уже нельзя больше причинить страданий.
   Он не мог ей этого сказать, во всяком случае не так.
   – Я так и думал, что ты ее знаешь.
   – Я приехала в Паст-Пик, чтобы повидаться с ней, и тут выяснилось, что она исчезла из виду. Я пришла в «Белла Розу», потому что это последний ее адрес, который был у меня. Она мне отсюда звонила, сказала, что работает в клубе. Ты ее знаешь?