Страница:
Если судить о характере замысла романа по некоторым дневниковым записям писателя, то может показаться, что он хотел придать новой книге слишком утилитарное значение и именно с ним связывал ее общественное звучание. Из записи от 26 ноября 1953 года: "...Моя вещь будет иметь ярко выраженную политическую нагрузку. Она будет учить тому, каковы должны быть советские люди за рубежом своей родины. Разве это не благородная задача? Разве не нужно настоятельно и страстно учить этому многих и многих людей? Разве это не даст свои плоды и не понадобится в будущем? А если это будет сделано с душой и мастерством, чего же боле? К тому же в контексте, столь богатом возможностями, будет много настоящей правды по этому поводу". И тут же: "Я сам дал себе государственный заказ и ничего худого не вижу в этом". И еще о том же: "Это будет настольная книга "Наставление по комендантской службе". Никто лучше не служил общему делу, чем я этой книгой. И это будет художественно, почти уверен". Однако в окончательном виде роман вышел далеко за рамки первоначального замысла. Казакевичу удалось подняться до широких обобщений, относящихся к трудностям послевоенного устройства мира и незыблемости гуманистических принципов, которыми руководствуется настоящий советский человек, коммунист, в любых обстоятельствах жизни.
Две тенденции нашли свое отражение в процессе работы над романом. Одна обнаруживает как раз стремление писателя выйти из границ "наставления по комендантской службе". Недаром в третьей части романа против первоначального плана выросло значение "дела Лубенцова" со всеми его драматическими поворотами. Другая тенденция состояла в намеренном сужении общего исторического и политического фона за счет тех событий, которые оставались внешними и не поддавались включению в непосредственный сюжет. Так, в первой части сокращалась глава о Потсдамской конференции и при подготовке романа к отдельному изданию была исключена вовсе. Во второй части первоначально планировался рассказ о Нюрнбергском процессе, в третьей - глава "Черчилль в Фултоне". При завершении романа писатель от этого отказался.
Намерение создать образ "отличного коменданта" было реализовано, но в соответствии с писательской тягой к обобщению привело к воплощению его представлений об образе положительного героя как реальности, которую художник обязан увидеть. Свои представления Казакевич формулирует как раз в пору работы над романом: "Это человек сложный, умный, мыслящий, деятельный, страдающий, как и полагается человеку при встрече с недостатками, неполадками, при столкновениях со старым, которое кое-где еще сильно; но не опускающий руки, готовый драться за коммунизм; человек, полный оптимизма; человек - светлый, прекрасный, хотя и обыкновенный".
Критика, в общем хорошо принявшая роман, все-таки ставила Казакевичу в вину то, что он наделил Лубенцова своими мыслями и тем ограничил свободу проявления характера. Писатель и впрямь использовал Лубенцова в качестве своего союзника по решению многих вопросов политики и морали, к которым был прикован всем своим партийным сердцем. В то же время образ Лубенцова не был просто художественной иллюстрацией дорогих писателю мыслей, он доказывал правоту своих идейных позиций каждым своим шагом, каждым поступком завоевывал право поступать так, как считал нужным.
Некоторые рецензенты выражали неудовольствие безгрешностью, ангелоподобностью Лубенцова. Л. Фоменко, например, видела в этом причину потускнения героя в конце романа (Л. Ф о м е н к о. Доверие и бдительность. - Дружба народов, 1956, No 8). А. Эльяшевич сетовал на то, что герой лишен возможности развиваться, а развиваться, по мнению критика, он обязательно должен, чтобы быть истинным (А. Э л ь я ш е в и ч. Герои истинные и мнимые. - Звезда, 1958, No 2).
Как бы предваряя своих критиков, Казакевич еще в сентябре 1951 года с полной отчетливостью заявлял: "...Моя литературная точка зрения ясна с юных лет: долой кроватный быт, затхлую бытовщину вонючих портянок. Я - за романтическую героику, в конце концов..." Лубенцов был рожден этой жаждой романтической героики. Писатель тяготел к ней, и его понимание задач литературы со времен "Звезды", "Весны на Одере", "Сердца друга" в главном не изменилось.
Текст печатается по изданию: Эм. К а з а к е в и ч. Весна на Одере. Дом на площади. М., Гослитиздат, 1959.
с. 6. "П у т е ш е с т в и е н а Г а р ц". - Вероятно, Казакевич намеренно в названии первой части романа повторил название книги Гейне, подчеркнув этим их общность по месту действия в них. В XVI главе есть прямое упоминание о книге Гейне. Эпиграфом к роману послужили строки из драмы Гете "Ифигения в Тавриде" (перевод Н. Вильмонта).
с. 63. ...п о л ч и щ а А т т и л ы. - Аттила. (? - 453) предводитель гуннов с 434 г. Возглавлял опустошительные походы в Восточную Римскую империю, Галлию, Северную Италию.
с. 272. ...Л ю т е р п р е в р а т и л и д е ю б о г а в и д е ю к н и г и. - Мартин Лютер (1483 - 1546), видный деятель Реформации в Германии, основатель лютеранства, отвергшего основные догматы и строй католической церкви, а также духовенство как необходимого посредника между человеком и богом. Лютер требовал восстановления авторитета Священного писания в противовес папским декретам и посланиям.
с. 293. ...в э п и г р а ф е к IV г л а в е "О н е г и н а". - У А. С. Пушкина эпиграф дан по-французски: "La morale est dans la nature des choses" - и сделана ссылка на Неккера - (Necker). Жак Неккер (1732 1804) - политический деятель Франции, дважды по нескольку лет был министром при Людовике XVI, отец Ж. де Сталь, французской писательницы.
с. 297. ...у ч е б н и к и "в е й м а р с к о й р е с п у б л и к и"... - "Веймарская республика" буржуазно-демократическая республика, существовавшая в Германии с 1919 г., до установления фашистской диктатуры в 1933 г.
с. 439. У Г е й н з е, и н т е р е с н о г о и п о л у з а б ы т о г о п и с а т е л я... - Иоганн Якоб Вильгельм Хейнзе (1749 - 1803) - немецкий писатель предромантического направления. Его идеи и мотивы нашли отклик у немецких романтиков Л. Тика, Ф. Шлегеля.
Л. Г л а д к о в с к а я
Две тенденции нашли свое отражение в процессе работы над романом. Одна обнаруживает как раз стремление писателя выйти из границ "наставления по комендантской службе". Недаром в третьей части романа против первоначального плана выросло значение "дела Лубенцова" со всеми его драматическими поворотами. Другая тенденция состояла в намеренном сужении общего исторического и политического фона за счет тех событий, которые оставались внешними и не поддавались включению в непосредственный сюжет. Так, в первой части сокращалась глава о Потсдамской конференции и при подготовке романа к отдельному изданию была исключена вовсе. Во второй части первоначально планировался рассказ о Нюрнбергском процессе, в третьей - глава "Черчилль в Фултоне". При завершении романа писатель от этого отказался.
Намерение создать образ "отличного коменданта" было реализовано, но в соответствии с писательской тягой к обобщению привело к воплощению его представлений об образе положительного героя как реальности, которую художник обязан увидеть. Свои представления Казакевич формулирует как раз в пору работы над романом: "Это человек сложный, умный, мыслящий, деятельный, страдающий, как и полагается человеку при встрече с недостатками, неполадками, при столкновениях со старым, которое кое-где еще сильно; но не опускающий руки, готовый драться за коммунизм; человек, полный оптимизма; человек - светлый, прекрасный, хотя и обыкновенный".
Критика, в общем хорошо принявшая роман, все-таки ставила Казакевичу в вину то, что он наделил Лубенцова своими мыслями и тем ограничил свободу проявления характера. Писатель и впрямь использовал Лубенцова в качестве своего союзника по решению многих вопросов политики и морали, к которым был прикован всем своим партийным сердцем. В то же время образ Лубенцова не был просто художественной иллюстрацией дорогих писателю мыслей, он доказывал правоту своих идейных позиций каждым своим шагом, каждым поступком завоевывал право поступать так, как считал нужным.
Некоторые рецензенты выражали неудовольствие безгрешностью, ангелоподобностью Лубенцова. Л. Фоменко, например, видела в этом причину потускнения героя в конце романа (Л. Ф о м е н к о. Доверие и бдительность. - Дружба народов, 1956, No 8). А. Эльяшевич сетовал на то, что герой лишен возможности развиваться, а развиваться, по мнению критика, он обязательно должен, чтобы быть истинным (А. Э л ь я ш е в и ч. Герои истинные и мнимые. - Звезда, 1958, No 2).
Как бы предваряя своих критиков, Казакевич еще в сентябре 1951 года с полной отчетливостью заявлял: "...Моя литературная точка зрения ясна с юных лет: долой кроватный быт, затхлую бытовщину вонючих портянок. Я - за романтическую героику, в конце концов..." Лубенцов был рожден этой жаждой романтической героики. Писатель тяготел к ней, и его понимание задач литературы со времен "Звезды", "Весны на Одере", "Сердца друга" в главном не изменилось.
Текст печатается по изданию: Эм. К а з а к е в и ч. Весна на Одере. Дом на площади. М., Гослитиздат, 1959.
с. 6. "П у т е ш е с т в и е н а Г а р ц". - Вероятно, Казакевич намеренно в названии первой части романа повторил название книги Гейне, подчеркнув этим их общность по месту действия в них. В XVI главе есть прямое упоминание о книге Гейне. Эпиграфом к роману послужили строки из драмы Гете "Ифигения в Тавриде" (перевод Н. Вильмонта).
с. 63. ...п о л ч и щ а А т т и л ы. - Аттила. (? - 453) предводитель гуннов с 434 г. Возглавлял опустошительные походы в Восточную Римскую империю, Галлию, Северную Италию.
с. 272. ...Л ю т е р п р е в р а т и л и д е ю б о г а в и д е ю к н и г и. - Мартин Лютер (1483 - 1546), видный деятель Реформации в Германии, основатель лютеранства, отвергшего основные догматы и строй католической церкви, а также духовенство как необходимого посредника между человеком и богом. Лютер требовал восстановления авторитета Священного писания в противовес папским декретам и посланиям.
с. 293. ...в э п и г р а ф е к IV г л а в е "О н е г и н а". - У А. С. Пушкина эпиграф дан по-французски: "La morale est dans la nature des choses" - и сделана ссылка на Неккера - (Necker). Жак Неккер (1732 1804) - политический деятель Франции, дважды по нескольку лет был министром при Людовике XVI, отец Ж. де Сталь, французской писательницы.
с. 297. ...у ч е б н и к и "в е й м а р с к о й р е с п у б л и к и"... - "Веймарская республика" буржуазно-демократическая республика, существовавшая в Германии с 1919 г., до установления фашистской диктатуры в 1933 г.
с. 439. У Г е й н з е, и н т е р е с н о г о и п о л у з а б ы т о г о п и с а т е л я... - Иоганн Якоб Вильгельм Хейнзе (1749 - 1803) - немецкий писатель предромантического направления. Его идеи и мотивы нашли отклик у немецких романтиков Л. Тика, Ф. Шлегеля.
Л. Г л а д к о в с к а я