Страница:
– Терпеть не могу индийскую еду, – заметила Джиллиан.
«Полюбила бы, если бы тебе ее подали на белокуром боге шести футов ростом!» – подумала Ханна, улыбаясь тайком.
К полудню она уже связалась с четырьмя фотографами, которые должны были явиться в контору со своими альбомами. Потом она прямо из приемной позвонила нынешнему фотографу и предупредила, что через месяц он у них уже не работает.
– Ты не можешь так поступить со мной! – начал он верещать в трубку. – Я уже много лет работаю на твоего босса. Я свяжусь с ним, и тебя саму выгонят, вот увидишь! Ты не можешь меня уволить.
– Еще как могу, – спокойно ответила Ханна. – Ты работаешь на нас в качестве свободного художника, а это значит, что я даже не обязана тебя заранее предупреждать. Я это делаю из уважения к тому, что ты здесь долго проработала. И можешь звонить боссу сколько угодно. Только убедишься, что это решение окончательное.
– Но мной всегда были довольны! – заорал он. – Никаких намеков. Только подумать, сколько сил я потратил, работал в любую погоду, старался, чтобы развалюхи выглядели пристойно. И в благодарность за это меня увольняет какая-то свистушка, которая наверняка с кем-то переспала, чтобы получить работу. Или своего бойфренда хочешь посадить на мое место?
Ханне все это надоело.
– Если ты не понимал, чем все кончится, то ты не от мира сего, – сказала она. – Как только этот филиал взялись обновлять, я начала звонить тебе насчет некачественных фотографий. Помнишь дом на Уотсон-драйв? Ты вынужден был ездить туда дважды, потому что фотографии никуда не годились. На первом снимке вместо дома было мутное пятно. Невозможно было догадаться, где кончается дом и начинается гараж. Владельцы уже хотели обратиться в другое агентство, нам пришлось сделать скидку, чтобы они остались. Ты должен был понять, что мы недовольны твоей работой. И я не собираюсь брать на твое место никого из родственников. Завтра сюда придут четверо совершенно незнакомых людей. Я, как менеджер, обязана следить, чтобы в конторе все шло без сучка без задоринки. Если бы и ты добросовестно выполнял свою работу, ты бы ее имел. Всего хорошего.
Она положила трубку и заметила, что Дэвид Джеймс и, по крайней мере, половина сотрудников не сводят с нее глаз. Джиллиан явно возмущалась, а Дэвид забавлялся. Его темные глаза улыбались, губы изогнулись в улыбке.
– Отлично, – похвалил он. – Я все думал, насколько хватит твоего терпения. Его давно пора гнать в шею.
Ханна позволила себе слегка улыбнуться.
– Никому не нравится увольнять людей, но иногда это необходимо, если мы хотим, чтобы компания развивалась, – серьезно сказала она.
Ханна вернулась к себе в кабинет и весь остаток дня работала на редкость плодотворно. Она уже собралась уходить, когда зазвонил телефон. Ханна схватила трубку, думая, что это Феликс, но звонил Дэвид Джеймс.
– Ты не зайдешь ко мне? – спросил он.
Он смотрел в открытое дело, лежащее перед ним на столе, но у Ханны появилось странное чувство, что мысли его витают где-то далеко. Он выглядел усталым, напоминал человека, который провел ночь с больным ребенком, хотя она знала, что никаких детей у него нет.
Джиллиан упоминала о бывшей жене Дэвида, с которой у него якобы были натянутые отношения. По ее словам, они разошлись несколько лет назад, но не разводились. Джиллиан уверяла, что Дэвид все еще ее любит и надеется, что она вернется. В сравнении с другими сплетнями Джиллиан эта могла быть правдой: иначе почему такой умный и привлекательный мужчина, как Дэвид, живет один?
Они коротко поговорили о том, какой фотограф им нужен, и Ханна поднялась.
– Что-нибудь еще, Дэвид?
– Нет… А впрочем, да.
Он явно чувствовал себя неловко и нервно крутил в. пальцах ручку.
– Я знаю, это вовсе не мое дело, но до меня дошло, что ты встречаешься с Феликсом Андретги.
Ханна удивленно уставилась на него.
– Это и в самом деле не твое дело, Дэвид, – ровным голосом сказала она, – но я действительно с ним встречаюсь. Это имеет какое-то отношение к моей работе?
Дэвид вздохнул.
– Не задирай нос, Ханна, – устало сказал он. – Я не изображаю из себя всемогущего босса, да и нет закона, запрещающего тебе встречаться с моим другом. Просто… Я в последнее время несколько раз видел Феликса, и он ни слова не сказал о тебе.
Ханна не сводила с него глаз. Действительно странно. Но, может быть, Феликс просто не хотел трепать языком, чтобы поберечь ее репутацию?
– Признаться, не думал, что тебе нравятся такие мужчины, как Феликс. – Дэвид поднял голову и взглянул на нее.
Как обычно, по его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Донна всегда говорила, что из него вышел бы пре-, красный игрок в покер.
– Трудно угадать, кто кому нравится, – спокойно заметила Ханна.
– Да, разумеется, – медленно и с трудом произнес Дэвид. – Я просто о тебе беспокоился, вот и все. Ты – моя лучшая служащая, и мне не хотелось бы, чтобы тебе было больно из-за того, что я случайно познакомил тебя с кем-то, кто…
Ханна наконец завелась.
– Познакомил меня с кем-то, кто – что? – окрысилась она.
Выражение лица Дэвида не изменилось, но он с такой силой сжал в руке ручку, что она сломалась пополам. «Да ему до смерти неприятно все это говорить! – вдруг догадалась Ханна. – Он весь напряжен. Ему противно вмешиваться в личные дела служащих, но старомодное чувство заботы о своих сотрудниках заставляет это делать. Господи, можно подумать, что мы вернулись в эпоху королевы Виктории!»
– Я познакомил тебя с человеком, который имеет репутацию плейбоя, – наконец выговорил Дэвид, по-видимому, с трудом подбирая слова.
– Я большая девочка, Дэвид. Я могу постоять за себя, – заявила Ханна. – Что-нибудь еще?
Дэвид покачал головой и несколько секунд смотрел на нее, прежде чем снова заняться работой.
По дороге домой Ханна старалась не думать об этом странном разговоре.
На сегодня она запланировала роскошный совместный ужин и даже пообещала Феликсу что-нибудь приготовить, хотя ее кулинарные способности не шли дальше цыплячьих грудок под соусом из банки.
Обычно Ханна не пользовалась обеденным перерывом, быстро перекусывала в офисе и шла минут на десять погулять. Но сегодня, как только часы пробили час, она побежала в ближайший магазин, чтобы купить что-нибудь особенное на ужин.
В контору она вернулась с двумя бутылками вина, безумно дорогой пармской ветчиной и фруктовым тортом. Феликс удивится, она не сомневалась. Можно даже будет сказать, что торт она испекла сама.
В тот день Ханна была дома в половине седьмого. Напевая, она поправила лилии в вазе, поставила диск с «Кармен», налила себе бокал вина и принялась собирать на стол. Феликс сказал, что придет самое позднее в половине восьмого.
В восемь края ветчины начали уже заворачиваться наверх, пришлось поставить тарелки в холодильник. Она налила себе еще бокал вина и продолжала ждать.
В десять Ханна без всякого аппетита немного поела и посмотрела вторую половину «Романа с камнем». Она видела этот фильм столько раз, что ей необязательно было смотреть первую половину, чтобы знать, что случилось. Одновременно она бессознательно прислушивалась, не раздадутся ли шаги за дверью. К тому моменту, когда Майкл Дуглас и Кэтлин Тернер поцеловались на яхте, которую тащили по улице Нью-Йорка, бутылка опустела. Ханна выключила телевизор, вышвырнула ужин Феликса в помойное ведро и отправилась спать. Большого смысла в этом не было, потому что она лежала с широко открытыми глазами, не в состоянии заснуть. Просто сработал автоматизм. На том же автомате она встала утром и отправилась на работу.
Никто в конторе не заметил, что обычно блестящие глаза Ханны сегодня тусклы, – она сделала все, чтобы сослуживцы ничего не заметили. Она поболтала о пустяках с Джиллиан, умело провела интервью с четырьмя фотографами, быстро съела за компанию с Донной бутерброд с тунцом в маленьком кафе за углом. Она говорила, улыбалась и работала, но все на автопилоте. Мысленно она проклинала себя за то, что снова поверила мужчине, и Феликса – за такое с ней обращение. Если она снова его увидит, ему несдобровать.
Впрочем, не только у нее было в это утро плохое настроение. Дэвид Джеймс также пребывал в отвратительном расположении духа. Он наорал на Стива Шоу за провалившуюся . сделку, что было совсем для него нехарактерно, а потом кричал на кого-то по телефону так, что стеклянные стены офиса дрожали. Затем он с силой распахнул дверь кабинета и завопил, что хочет кофе, причем немедленно, и все в конторе притихли в надежде, что участь официанта обойдет их.
– Ты пойди, – попросила Джиллиан Ханну. – Я его в таком состоянии боюсь.
Чего не сделаешь ради мира и покоя. Ханна сварила кофе, поставила его на поднос, добавила четыре шоколадных печенья и отправилась в кабинет босса.
Судя по всему, Дэвид сразу заметил избыток макияжа, скрывающий усталые глаза, и ярко-красное платье, которое она надела, пытаясь поднять себе настроение. Волосы она распустила, стараясь придать себе вид желанной женщины, а не брошенной коровы, которая не может удержать мужика даже несколько недель. Но Дэвиду все это явно не понравилось.
– Я бы предпочел, чтобы ваши личные дела не мешали выполнению ваших служебных обязанностей! – резко бросил он, мрачно глядя на нее. – Полагаю, этот наряд не подходит для работы в приличной конторе.
Везувий внутри Ханны начал извергаться.
– Что вы имеете в виду? – холодно спросила она. – Я надевала это платье на работу уже несколько раз, и я вовсе не собираюсь сегодня на свидание. По правде говоря, я надела его по совершенно противоположной причине. – Тут самообладание окончательно покинуло ее. – Все вы, проклятые мужики, одинаковы! – прошипела она.
Глаза Дэвида заметно потеплели.
– Что же это за «противоположная причина»? – заинтересовался он.
Но Ханна уже была сыта по горло. Никогда раньше она не позволяла своему настроению отражаться на ее профессиональной выдержке, но сегодня она забыла обо всем.
– Я надела это платье, чтобы напомнить себе, что я умная, сильная женщина, которая не нуждается, чтобы рядом с ней был мужчина! Черт бы их всех побрал, включая боссов, которые не могут вынести вида женщины в сексуальном платье! И вообще, – голос ее задрожал, – я с мужчинами покончила. И точка. Вы все ненадежные, подлые лжецы!
Она швырнула поднос на стол, расплескав кофе и рассыпав печенье.
– Вот твой кофе, чтоб ты им подавился!
Ханна с грохотом захлопнула дверь и направилась прямиком в женский туалет, .где простояла несколько минут, прижавшись лбом к холодному кафелю и пытаясь прийти в нормальное состояние. Извиняться она не будет, нет уж! Дэвид перешел все границы. Он не имел права делать такие замечания… А если он считает, что такое право у него есть, ему придется поискать другого менеджера, потому что она увольняется! Жаль только, что она так много наговорила лишнего. Если Дэвид не полный кретин, он наверняка поймет, что что-то произошло между ней и Феликсом. Чтоб он тоже провалился, кстати.
– Не знаю, что ты ему такое сказала, – заметила Джиллиан, когда Ханна вернулась в приемную, – но сейчас он в прекрасной форме. Смеется так громко, что его наверняка на улице слышно.
Ханна посмотрела на стеклянную перегородку и увидела Дэвида, который держал трубку у уха и громко хохотал.
– Его, как и всех мужиков, надо держать на коротком поводке, – сказала Ханна мрачно. – Другого они не понимают.
Через час Дэвид стоял перед ее столом, держа в руке кейс и перекинув пальто через руку. Обычно она ему улыбалась, с удовольствием разглядывая его прекрасно сшитый костюм, который подчеркивал его широкие плечи и удачно скрывал легкое утолщение в талии от слишком большого количества деловых обедов. Но сегодня она просто смотрела на него.
– Я хочу предупредить, что в конце недели улетаю в Париж на выходные, – сообщил он.
Ханна глазом не моргнула. Пусть хоть в Катманду едет сушей на хромом верблюде, ей плевать.
– Я думаю, нам следует кое-что обсудить, поэтому мне жаль, что я уезжаю, – добавил он, глядя на нее с сожалением.
Ханне было абсолютно безразлично, чувствует ли он себя виноватым, хочет ли извиниться. Пусть переживает. Они все это заслужили.
– Я вернусь во вторник. Может быть, мы тогда сходим пообедать? – Его лицо вдруг перестало быть непроницаемым. На нем появилось выражение надежды… Да, определённо надежды. /
– Ладно, – сказала она холодно.
Он улыбнулся и неожиданно подмигнул ей. «Нет, он неисправим!» – сердито подумала Ханна.
Остаток пятницы пролетел незаметно, как в тумане, но перспектива выходных без Феликса так угнетала Ханну, что она решила в субботу поработать. Она понять не могла, почему без него чувствовала себя такой пустой. Ведь так хорошо жила последние полтора года! Почему же сейчас, всего через месяц после встречи с Феликсом, она уже не в состоянии обойтись без него?
– Я полагала, ты отказалась от работы по субботам, – заметила Донна, когда Ханна появилась в конторе в восемь , пятнадцать утра.
– Мне кое-что надо сделать, а на неделе все так наваливается, что не хватает времени, – ответила Ханна, склонившись над булькающей кофеваркой, чтобы скрыть от Донны темные круги под глазами. Но Донна обычно все замечала, а Ханна не хотела, чтобы она почувствовала тоску, которая, вероятно, исходила от нее, как радиация от плутония.
Притворно зевнув, чтобы показать, что накануне легла поздно, Ханна взяла кофе и сумку и направилась к себе в кабинет.
– Надо немного прихорошиться, а то всех клиентов распугаю, – заметила она. – Напомни мне никогда больше не пить слишком много испанского вина.
– Топила печаль? – мягко спросила Донна.
Ханна остановилась и взглянула на нее. Донна не была сплетницей, просто обладала интуицией.
– Так заметно? – наконец пробормотала она.
– Вчера ты выглядела убитой. Но ты хорошо это скрывала, – заторопилась Донна, – никто ничего не заметил. Просто у меня есть опыт, я это выражение лица узнаю сразу, самой досталось. Если хочешь поговорить, я в твоем распоряжении. И я не собираюсь разносить это по конторе. А не хочешь говорить – не надо. Вчера мне показалось, что тебе требуется плечо, чтобы выплакаться, но я пойму, если ты предпочтешь держать свои личные дела в секрете.
Ханна поставила сумку и чашку и упала в кресло.
– Чтобы хранить в тайне личную жизнь, надо ее иметь, – попробовала она пошутить.
– Может быть, дело в Дэвиде Джеймсе? – мягко спросила Донна.
На мгновение Ханна забыла про все свои несчастья.
– Дэвид? – удивленно повторила она. – С чего ты взяла? Конечно, он вчера вел себя как последняя задница, но потом вроде как извинился. И вообще, мне сейчас не до него.
– Вот как? А у меня создалось впечатление, что между вами что-то есть…
Ханна смотрела на нее с отвисшей челюстью.
– Откуда ты это взяла? С ним приятно работать, но между нами ничего нет, честное слово! – Она беспомощно огляделась, пытаясь подобрать слова, чтобы описать их платонические отношения с Дэвидом. – Он очень мил и все такое, но… Господи, да ведь он до сих пор влюблен в свою бывшую жену, разве не так? – добавила она. Донна подняла одну бровь.
– Не знаю, откуда у тебя такие сведения. Едва ли на земле есть еще пара людей, которые бы так радовались расставанию. «Брак, заключенный в аду», – так говорил о них один человек, который их хорошо знал.
– А Джиллиан утверждает, что он до сих пор ее любит.
– Джиллиан отчаянно на это надеется, потому что в таком случае он не может влюбиться в кого-то другого. В тебя, например.
На этот раз Ханна громко расхохоталась.
– Смех, да и только.
– Ничего смешного, – возразила Донна. – Если Джиллиан узнает, что Дэвид к тебе неравнодушен, она этого просто не переживет.
– Ну, внезапная смерть ей не грозит, потому что он ко мне равнодушен, – пошутила Ханна.
– А я уверена, что нет, – настаивала Донна.
– Да пойми же, у нас чисто деловые отношения! Кроме того, я… влюблена в другого мужчину. Дэвид его знает, он в курсе, что мы встречаемся.
– И ты из-за этого бойфренда не спишь ночами? Ханна вздохнула с облегчением – слава богу, они перестали говорить о Дэвиде.
– Обожаю душевные травмы, – сказала она печально. – Разбитое сердце и любовные коллизии – мое хобби. Но обрати внимание, по крайней мере я влюблена не в босса. – Ее передернуло. – Представить себе страшно – быть влюбленной в босса! Какой кошмар!
После работы Ханна отправилась в спортзал. Разговор с Донной ей немного помог, и она надеялась, что после тяжелых физических упражнений станет еще легче. Это срабатывало с Гарри, сработает и с Феликсом, чтоб ему пусто было! Но почему-то все время вспоминался Дэвид. Еще несколько дней назад он признался, что две недели не был в спортзале из-за работы.
– В моем возрасте надо стараться поддерживать форму, – вздохнул он, похлопывая себя по животу. – Ты ведь не поверишь, что я три раза участвовал в марафоне?
– Ты в отличной форме, – возразила Ханна.
– Пять фунтов лишние как минимум, – сказал он. – Мне следует, по крайней мере, трижды в неделю ходить в спортзал. Но столько дел навалилось, хоть ставь тренажер в офисе.
Продолжая крутить педали, Ханна размышляла о Дэвиде. Вряд ли она ему в самом деле нравится, Донна ошибается. Но тут она вспомнила, с каким выражением лица он уходил из конторы в пятницу. У него явно поднялось настроение, когда она стала кричать, что на мужчин вообще нельзя положиться. Он понял, что она имела в виду Феликса, и это его обрадовало. Интересно, о чем он хочет поговорить с ней во вторник? Кто знает, может, он пытается дать ей понять, что она его интересует?.. Как все неловко получается! В ее сердце есть место только для Феликса.
Ханна так устала от занятий, что, подъехав к дому, с трудом вытащила сумку из машины. Ужасно хотелось есть. Она стала припоминать, что найдется в холодильнике, и прикидывать, хватит ли у нее сил что-то приготовить, или придется просто сунуть банку с карри в микроволновку.
И тут она заметила знакомую светловолосую голову. У входной двери весь в черном стоял Феликс. На лице у него было выражение ребенка, у которого отняли мячик, и он раздумывает – заплакать или нет? Он стоял, прислонившись к кирпичной стене, и смотрел вдоль дороги, будто ожидал, что Ханна приедет с другой стороны. Таким образом она могла детально рассмотреть его идеальный профиль. «А ведь именно этого он и добивался, – неожиданно для себя самой подумала Ханна. – Поза как раз для камеры. Что же, если он решил таким образом выкрутиться, его ждет сюрприз».
– Что тебе надо? – холодно спросила она, остановившись в нескольких шагах от него.
Феликс повернулся к ней, и в его глазах отразилась вселенская печаль. Он молчал, только смотрел на нее, причем тоскливый взгляд был таким красноречивым, что Ханна сразу растаяла. Господи, как же она по нему скучала. А теперь он здесь и, похоже, тоже мучился.
Уловив перемену в ее настроении, Феликс сделал шаг вперед и схватил ее в объятия. При первом же прикосновении Ханна бросила сумку и прильнула к нему, а он целовал ее волосы и шептал на ухо ласковые слова.
– Я не смог вырваться, милая. Режиссер… – Феликс слегка отстранился, как будто пытался запечатлеть в памяти ее лицо. – Я думал, ты за тот вечер никогда меня не простишь. Но я должен был прийти – я так скучал, я хотел тебя видеть, даже если ты меня прогонишь.
Он опустил голову, и у Ханны чуть сердце не разорвалось от жалости.
– Конечно, я прощу тебя, глупый, – сказала она, одновременно и смеясь, и плача. – Я тоже скучала. И очень беспокоилась: ты ведь даже не позвонил. А я никак не могла с тобой связаться.
– Прости, режиссер задержал меня допоздна, все репетировали. Знаешь, он настоящий изувер, – улыбнулся Феликс. – Пойдем в квартиру, и я покажу, как я по тебе скучал.
После они долго нежились в постели, причем Феликс придавался своему тайному пороку – курил, а Ханна смотрела на него. «Он даже курит красиво», – подумала она, глядя на тонкие пальцы, держащие сигарету, и колечки дыма, срывающиеся с капризно изогнутых губ.
– Все вдруг стали такими противниками курения, – заметил он, глубоко затягиваясь. – Я не смею признаться, что все еще курю, иначе какой-нибудь засранец, занимающийся кастингом, начнет верещать, что от курения портится кожа и появляются морщины вокруг рта.
– У тебя нет морщин вокруг рта, – возразила Ханна, разглядывая этот самый рот.
– К счастью. И не сомневайся: при первом же их появлении я приму меры, – пообещал он, ощупывая кожу.
– Да будет тебе! Морщины мужчин красят. Это актрисы должны вечно оставаться молодыми, а актеры с годами превращаются в Клинта Иствуда. Хотя ты значительно привлекательнее.
Феликс поцеловал ее.
– Ты умеешь меня приободрить, дорогая, – промурлыкал он.
– Так расскажи, что у вас случилось в тот вечер на съемочной площадке, – попросила Ханна.
Ей хотелось услышать хоть какое-нибудь объяснение – ведь он мог ей хотя бы позвонить.
Феликс вздохнул:
– Мы с режиссером разошлись взглядами на героя, которого я играю. Он считает, что я должен изображать Себастьяна простым парнем, без всяких изысков, а я думаю, что он далеко не так прост, только притворяется.
Феликс уже рассказывал ей о фильме, в котором дело происходит в Первую мировую войну, и Ханне было не очень понятно, как патриотически настроенный молодой офицер, которого послали на бойню в качестве пушечного мяса, может вдруг превратиться в интеллектуала.
– Себастьян понимает, что происходит, но считает своим долгом сражаться, хотя и знает, что его обязательно убьют, – настаивал Феликс. – Им движет долг, а не глупость.
– Вы о чем-либо договорились? – осторожно спросила Ханна.
– Даже не знаю. Пожалуй, что нет. – Откинув одеяло, Феликс выбрался из кровати, затушил сигарету и сразу же закурил новую. – Пойми, я не могу играть этого парня как дурака, это повредит моей репутации. Мне начнут предлагать только роли полудурков.
Ханна не знала, что сказать. Она понимала, что Феликсу спорить с режиссером опасно: тот вполне может выкинуть его из сериала. Феликс не звезда, его легко заменить.
Неожиданно ей в голову пришла идея.
– А как насчет твоего агента? Может, спросить у нее совета? – предложила она.
– Ну что ж, попробую, – задумчиво сказал Феликс. Ханна оставила его набирать номер агента в Лондоне и пошла на кухню, чтобы посмотреть, что Можно сообразить на ужин. Через полчаса Феликс пританцовывая влетел в кухню. Плохого настроения как не бывало. Он подошел к Ханне и обнял ее.
– Ты волшебница, ты это знаешь?
– Нет, – улыбнулась она. – А что случилось?
– Я позвонил Билли, и она со мной согласилась! Но она попросила сначала дать директору попробовать свой вариант. Пусть убедится, что не прав. Кстати, он тоже ей звонил и очень меня хвалил. Так что я дам ему шанс. Я уже ему позвонил, и он в восторге.
– Позвонил режиссеру на съемочную площадку? – невинным тоном спросила Ханна, доставая из буфета два бокала. Значит, там есть телефоны. Если бы Феликс захотел, он бы ей позвонил. Точно так же он мог ей сказать, что видел Дэвида Джеймса…
Ханна почувствовала, что ее рука, держащая тарелку, дрожит. «Немедленно прекрати!» – велела она себе.
– Да, и он очень обрадовался. – Феликс не придал значения ее вопросу. – Пахнет замечательно! Давай поедим, а потом поедем в ночной клуб «У Лилли», там сегодня вся банда собирается. Будет здорово. Ты за?
– Разумеется, – машинально ответила Ханна.
Она раньше никогда не бывала в этом ночном клубе. Гарри больше любил ходить по пабам, так что их ночные вылазки заканчивались в «У Райана» на Паркгейт-стрит, совсем близко от их старой квартиры. Ханна обожала танцевать и с удовольствием надела свое модное платье без бретелек, порадовавшись, что волосы вымыла еще раньше, в спортзале.
Феликс пришел в восторг от платья и заявил, что ей надо завести себе побольше туалетов такого рода. В такси он так завелся от этого ее наряда, что едва не заставил водителя повернуть назад, в квартиру. Ханна даже с беспокойством подумала, не принял ли он чего-нибудь. Но этого не могло быть: ведь он все время находился рядом с ней.
У дверей ночного клуба стояла очередь из людей, жаждущих попасть туда, где веселились кинозвезды и манекенщицы. Ханна даже подумала, что им туда не пройти. Но, несмотря на то что Феликс жил в Дублине всего полтора месяца, вышибалы знали его и встретили с распростертыми объятиями. Уже через пару минут их провели в помещение, которое блондинистая официантка назвала «библиотекой», где довольно большая компания людей сидела в креслах, а перед ними в ведерках со льдом стояло вино и бокалы.
– Феликс, лапочка! – воскликнула стройная рыжая девица в кожаном платье, вскакивая с дивана и повисая на Феликсе. – Какая неожиданность!
– Я же сказал, что приду, Кэрол, – ответил он и поцеловал ее в щеку, положив одну ладонь на тощее бедро.
– Но не сказал, что придешь не один, – мисс Кожаное платье оглядела Ханну с ног до головы.
Ханна сразу угадала в ней соперницу. Но она знала, что следует в таких случаях делать. Улыбнувшись кошачьей улыбкой, она шевельнула плечами, и ее пальто соскользнуло на сиденье. В аметистовом платье, облепившем тело, как вторая кожа, Ханна могла не бояться соперниц.
«Полюбила бы, если бы тебе ее подали на белокуром боге шести футов ростом!» – подумала Ханна, улыбаясь тайком.
К полудню она уже связалась с четырьмя фотографами, которые должны были явиться в контору со своими альбомами. Потом она прямо из приемной позвонила нынешнему фотографу и предупредила, что через месяц он у них уже не работает.
– Ты не можешь так поступить со мной! – начал он верещать в трубку. – Я уже много лет работаю на твоего босса. Я свяжусь с ним, и тебя саму выгонят, вот увидишь! Ты не можешь меня уволить.
– Еще как могу, – спокойно ответила Ханна. – Ты работаешь на нас в качестве свободного художника, а это значит, что я даже не обязана тебя заранее предупреждать. Я это делаю из уважения к тому, что ты здесь долго проработала. И можешь звонить боссу сколько угодно. Только убедишься, что это решение окончательное.
– Но мной всегда были довольны! – заорал он. – Никаких намеков. Только подумать, сколько сил я потратил, работал в любую погоду, старался, чтобы развалюхи выглядели пристойно. И в благодарность за это меня увольняет какая-то свистушка, которая наверняка с кем-то переспала, чтобы получить работу. Или своего бойфренда хочешь посадить на мое место?
Ханне все это надоело.
– Если ты не понимал, чем все кончится, то ты не от мира сего, – сказала она. – Как только этот филиал взялись обновлять, я начала звонить тебе насчет некачественных фотографий. Помнишь дом на Уотсон-драйв? Ты вынужден был ездить туда дважды, потому что фотографии никуда не годились. На первом снимке вместо дома было мутное пятно. Невозможно было догадаться, где кончается дом и начинается гараж. Владельцы уже хотели обратиться в другое агентство, нам пришлось сделать скидку, чтобы они остались. Ты должен был понять, что мы недовольны твоей работой. И я не собираюсь брать на твое место никого из родственников. Завтра сюда придут четверо совершенно незнакомых людей. Я, как менеджер, обязана следить, чтобы в конторе все шло без сучка без задоринки. Если бы и ты добросовестно выполнял свою работу, ты бы ее имел. Всего хорошего.
Она положила трубку и заметила, что Дэвид Джеймс и, по крайней мере, половина сотрудников не сводят с нее глаз. Джиллиан явно возмущалась, а Дэвид забавлялся. Его темные глаза улыбались, губы изогнулись в улыбке.
– Отлично, – похвалил он. – Я все думал, насколько хватит твоего терпения. Его давно пора гнать в шею.
Ханна позволила себе слегка улыбнуться.
– Никому не нравится увольнять людей, но иногда это необходимо, если мы хотим, чтобы компания развивалась, – серьезно сказала она.
Ханна вернулась к себе в кабинет и весь остаток дня работала на редкость плодотворно. Она уже собралась уходить, когда зазвонил телефон. Ханна схватила трубку, думая, что это Феликс, но звонил Дэвид Джеймс.
– Ты не зайдешь ко мне? – спросил он.
Он смотрел в открытое дело, лежащее перед ним на столе, но у Ханны появилось странное чувство, что мысли его витают где-то далеко. Он выглядел усталым, напоминал человека, который провел ночь с больным ребенком, хотя она знала, что никаких детей у него нет.
Джиллиан упоминала о бывшей жене Дэвида, с которой у него якобы были натянутые отношения. По ее словам, они разошлись несколько лет назад, но не разводились. Джиллиан уверяла, что Дэвид все еще ее любит и надеется, что она вернется. В сравнении с другими сплетнями Джиллиан эта могла быть правдой: иначе почему такой умный и привлекательный мужчина, как Дэвид, живет один?
Они коротко поговорили о том, какой фотограф им нужен, и Ханна поднялась.
– Что-нибудь еще, Дэвид?
– Нет… А впрочем, да.
Он явно чувствовал себя неловко и нервно крутил в. пальцах ручку.
– Я знаю, это вовсе не мое дело, но до меня дошло, что ты встречаешься с Феликсом Андретги.
Ханна удивленно уставилась на него.
– Это и в самом деле не твое дело, Дэвид, – ровным голосом сказала она, – но я действительно с ним встречаюсь. Это имеет какое-то отношение к моей работе?
Дэвид вздохнул.
– Не задирай нос, Ханна, – устало сказал он. – Я не изображаю из себя всемогущего босса, да и нет закона, запрещающего тебе встречаться с моим другом. Просто… Я в последнее время несколько раз видел Феликса, и он ни слова не сказал о тебе.
Ханна не сводила с него глаз. Действительно странно. Но, может быть, Феликс просто не хотел трепать языком, чтобы поберечь ее репутацию?
– Признаться, не думал, что тебе нравятся такие мужчины, как Феликс. – Дэвид поднял голову и взглянул на нее.
Как обычно, по его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Донна всегда говорила, что из него вышел бы пре-, красный игрок в покер.
– Трудно угадать, кто кому нравится, – спокойно заметила Ханна.
– Да, разумеется, – медленно и с трудом произнес Дэвид. – Я просто о тебе беспокоился, вот и все. Ты – моя лучшая служащая, и мне не хотелось бы, чтобы тебе было больно из-за того, что я случайно познакомил тебя с кем-то, кто…
Ханна наконец завелась.
– Познакомил меня с кем-то, кто – что? – окрысилась она.
Выражение лица Дэвида не изменилось, но он с такой силой сжал в руке ручку, что она сломалась пополам. «Да ему до смерти неприятно все это говорить! – вдруг догадалась Ханна. – Он весь напряжен. Ему противно вмешиваться в личные дела служащих, но старомодное чувство заботы о своих сотрудниках заставляет это делать. Господи, можно подумать, что мы вернулись в эпоху королевы Виктории!»
– Я познакомил тебя с человеком, который имеет репутацию плейбоя, – наконец выговорил Дэвид, по-видимому, с трудом подбирая слова.
– Я большая девочка, Дэвид. Я могу постоять за себя, – заявила Ханна. – Что-нибудь еще?
Дэвид покачал головой и несколько секунд смотрел на нее, прежде чем снова заняться работой.
По дороге домой Ханна старалась не думать об этом странном разговоре.
На сегодня она запланировала роскошный совместный ужин и даже пообещала Феликсу что-нибудь приготовить, хотя ее кулинарные способности не шли дальше цыплячьих грудок под соусом из банки.
Обычно Ханна не пользовалась обеденным перерывом, быстро перекусывала в офисе и шла минут на десять погулять. Но сегодня, как только часы пробили час, она побежала в ближайший магазин, чтобы купить что-нибудь особенное на ужин.
В контору она вернулась с двумя бутылками вина, безумно дорогой пармской ветчиной и фруктовым тортом. Феликс удивится, она не сомневалась. Можно даже будет сказать, что торт она испекла сама.
В тот день Ханна была дома в половине седьмого. Напевая, она поправила лилии в вазе, поставила диск с «Кармен», налила себе бокал вина и принялась собирать на стол. Феликс сказал, что придет самое позднее в половине восьмого.
В восемь края ветчины начали уже заворачиваться наверх, пришлось поставить тарелки в холодильник. Она налила себе еще бокал вина и продолжала ждать.
В десять Ханна без всякого аппетита немного поела и посмотрела вторую половину «Романа с камнем». Она видела этот фильм столько раз, что ей необязательно было смотреть первую половину, чтобы знать, что случилось. Одновременно она бессознательно прислушивалась, не раздадутся ли шаги за дверью. К тому моменту, когда Майкл Дуглас и Кэтлин Тернер поцеловались на яхте, которую тащили по улице Нью-Йорка, бутылка опустела. Ханна выключила телевизор, вышвырнула ужин Феликса в помойное ведро и отправилась спать. Большого смысла в этом не было, потому что она лежала с широко открытыми глазами, не в состоянии заснуть. Просто сработал автоматизм. На том же автомате она встала утром и отправилась на работу.
Никто в конторе не заметил, что обычно блестящие глаза Ханны сегодня тусклы, – она сделала все, чтобы сослуживцы ничего не заметили. Она поболтала о пустяках с Джиллиан, умело провела интервью с четырьмя фотографами, быстро съела за компанию с Донной бутерброд с тунцом в маленьком кафе за углом. Она говорила, улыбалась и работала, но все на автопилоте. Мысленно она проклинала себя за то, что снова поверила мужчине, и Феликса – за такое с ней обращение. Если она снова его увидит, ему несдобровать.
Впрочем, не только у нее было в это утро плохое настроение. Дэвид Джеймс также пребывал в отвратительном расположении духа. Он наорал на Стива Шоу за провалившуюся . сделку, что было совсем для него нехарактерно, а потом кричал на кого-то по телефону так, что стеклянные стены офиса дрожали. Затем он с силой распахнул дверь кабинета и завопил, что хочет кофе, причем немедленно, и все в конторе притихли в надежде, что участь официанта обойдет их.
– Ты пойди, – попросила Джиллиан Ханну. – Я его в таком состоянии боюсь.
Чего не сделаешь ради мира и покоя. Ханна сварила кофе, поставила его на поднос, добавила четыре шоколадных печенья и отправилась в кабинет босса.
Судя по всему, Дэвид сразу заметил избыток макияжа, скрывающий усталые глаза, и ярко-красное платье, которое она надела, пытаясь поднять себе настроение. Волосы она распустила, стараясь придать себе вид желанной женщины, а не брошенной коровы, которая не может удержать мужика даже несколько недель. Но Дэвиду все это явно не понравилось.
– Я бы предпочел, чтобы ваши личные дела не мешали выполнению ваших служебных обязанностей! – резко бросил он, мрачно глядя на нее. – Полагаю, этот наряд не подходит для работы в приличной конторе.
Везувий внутри Ханны начал извергаться.
– Что вы имеете в виду? – холодно спросила она. – Я надевала это платье на работу уже несколько раз, и я вовсе не собираюсь сегодня на свидание. По правде говоря, я надела его по совершенно противоположной причине. – Тут самообладание окончательно покинуло ее. – Все вы, проклятые мужики, одинаковы! – прошипела она.
Глаза Дэвида заметно потеплели.
– Что же это за «противоположная причина»? – заинтересовался он.
Но Ханна уже была сыта по горло. Никогда раньше она не позволяла своему настроению отражаться на ее профессиональной выдержке, но сегодня она забыла обо всем.
– Я надела это платье, чтобы напомнить себе, что я умная, сильная женщина, которая не нуждается, чтобы рядом с ней был мужчина! Черт бы их всех побрал, включая боссов, которые не могут вынести вида женщины в сексуальном платье! И вообще, – голос ее задрожал, – я с мужчинами покончила. И точка. Вы все ненадежные, подлые лжецы!
Она швырнула поднос на стол, расплескав кофе и рассыпав печенье.
– Вот твой кофе, чтоб ты им подавился!
Ханна с грохотом захлопнула дверь и направилась прямиком в женский туалет, .где простояла несколько минут, прижавшись лбом к холодному кафелю и пытаясь прийти в нормальное состояние. Извиняться она не будет, нет уж! Дэвид перешел все границы. Он не имел права делать такие замечания… А если он считает, что такое право у него есть, ему придется поискать другого менеджера, потому что она увольняется! Жаль только, что она так много наговорила лишнего. Если Дэвид не полный кретин, он наверняка поймет, что что-то произошло между ней и Феликсом. Чтоб он тоже провалился, кстати.
– Не знаю, что ты ему такое сказала, – заметила Джиллиан, когда Ханна вернулась в приемную, – но сейчас он в прекрасной форме. Смеется так громко, что его наверняка на улице слышно.
Ханна посмотрела на стеклянную перегородку и увидела Дэвида, который держал трубку у уха и громко хохотал.
– Его, как и всех мужиков, надо держать на коротком поводке, – сказала Ханна мрачно. – Другого они не понимают.
Через час Дэвид стоял перед ее столом, держа в руке кейс и перекинув пальто через руку. Обычно она ему улыбалась, с удовольствием разглядывая его прекрасно сшитый костюм, который подчеркивал его широкие плечи и удачно скрывал легкое утолщение в талии от слишком большого количества деловых обедов. Но сегодня она просто смотрела на него.
– Я хочу предупредить, что в конце недели улетаю в Париж на выходные, – сообщил он.
Ханна глазом не моргнула. Пусть хоть в Катманду едет сушей на хромом верблюде, ей плевать.
– Я думаю, нам следует кое-что обсудить, поэтому мне жаль, что я уезжаю, – добавил он, глядя на нее с сожалением.
Ханне было абсолютно безразлично, чувствует ли он себя виноватым, хочет ли извиниться. Пусть переживает. Они все это заслужили.
– Я вернусь во вторник. Может быть, мы тогда сходим пообедать? – Его лицо вдруг перестало быть непроницаемым. На нем появилось выражение надежды… Да, определённо надежды. /
– Ладно, – сказала она холодно.
Он улыбнулся и неожиданно подмигнул ей. «Нет, он неисправим!» – сердито подумала Ханна.
Остаток пятницы пролетел незаметно, как в тумане, но перспектива выходных без Феликса так угнетала Ханну, что она решила в субботу поработать. Она понять не могла, почему без него чувствовала себя такой пустой. Ведь так хорошо жила последние полтора года! Почему же сейчас, всего через месяц после встречи с Феликсом, она уже не в состоянии обойтись без него?
– Я полагала, ты отказалась от работы по субботам, – заметила Донна, когда Ханна появилась в конторе в восемь , пятнадцать утра.
– Мне кое-что надо сделать, а на неделе все так наваливается, что не хватает времени, – ответила Ханна, склонившись над булькающей кофеваркой, чтобы скрыть от Донны темные круги под глазами. Но Донна обычно все замечала, а Ханна не хотела, чтобы она почувствовала тоску, которая, вероятно, исходила от нее, как радиация от плутония.
Притворно зевнув, чтобы показать, что накануне легла поздно, Ханна взяла кофе и сумку и направилась к себе в кабинет.
– Надо немного прихорошиться, а то всех клиентов распугаю, – заметила она. – Напомни мне никогда больше не пить слишком много испанского вина.
– Топила печаль? – мягко спросила Донна.
Ханна остановилась и взглянула на нее. Донна не была сплетницей, просто обладала интуицией.
– Так заметно? – наконец пробормотала она.
– Вчера ты выглядела убитой. Но ты хорошо это скрывала, – заторопилась Донна, – никто ничего не заметил. Просто у меня есть опыт, я это выражение лица узнаю сразу, самой досталось. Если хочешь поговорить, я в твоем распоряжении. И я не собираюсь разносить это по конторе. А не хочешь говорить – не надо. Вчера мне показалось, что тебе требуется плечо, чтобы выплакаться, но я пойму, если ты предпочтешь держать свои личные дела в секрете.
Ханна поставила сумку и чашку и упала в кресло.
– Чтобы хранить в тайне личную жизнь, надо ее иметь, – попробовала она пошутить.
– Может быть, дело в Дэвиде Джеймсе? – мягко спросила Донна.
На мгновение Ханна забыла про все свои несчастья.
– Дэвид? – удивленно повторила она. – С чего ты взяла? Конечно, он вчера вел себя как последняя задница, но потом вроде как извинился. И вообще, мне сейчас не до него.
– Вот как? А у меня создалось впечатление, что между вами что-то есть…
Ханна смотрела на нее с отвисшей челюстью.
– Откуда ты это взяла? С ним приятно работать, но между нами ничего нет, честное слово! – Она беспомощно огляделась, пытаясь подобрать слова, чтобы описать их платонические отношения с Дэвидом. – Он очень мил и все такое, но… Господи, да ведь он до сих пор влюблен в свою бывшую жену, разве не так? – добавила она. Донна подняла одну бровь.
– Не знаю, откуда у тебя такие сведения. Едва ли на земле есть еще пара людей, которые бы так радовались расставанию. «Брак, заключенный в аду», – так говорил о них один человек, который их хорошо знал.
– А Джиллиан утверждает, что он до сих пор ее любит.
– Джиллиан отчаянно на это надеется, потому что в таком случае он не может влюбиться в кого-то другого. В тебя, например.
На этот раз Ханна громко расхохоталась.
– Смех, да и только.
– Ничего смешного, – возразила Донна. – Если Джиллиан узнает, что Дэвид к тебе неравнодушен, она этого просто не переживет.
– Ну, внезапная смерть ей не грозит, потому что он ко мне равнодушен, – пошутила Ханна.
– А я уверена, что нет, – настаивала Донна.
– Да пойми же, у нас чисто деловые отношения! Кроме того, я… влюблена в другого мужчину. Дэвид его знает, он в курсе, что мы встречаемся.
– И ты из-за этого бойфренда не спишь ночами? Ханна вздохнула с облегчением – слава богу, они перестали говорить о Дэвиде.
– Обожаю душевные травмы, – сказала она печально. – Разбитое сердце и любовные коллизии – мое хобби. Но обрати внимание, по крайней мере я влюблена не в босса. – Ее передернуло. – Представить себе страшно – быть влюбленной в босса! Какой кошмар!
После работы Ханна отправилась в спортзал. Разговор с Донной ей немного помог, и она надеялась, что после тяжелых физических упражнений станет еще легче. Это срабатывало с Гарри, сработает и с Феликсом, чтоб ему пусто было! Но почему-то все время вспоминался Дэвид. Еще несколько дней назад он признался, что две недели не был в спортзале из-за работы.
– В моем возрасте надо стараться поддерживать форму, – вздохнул он, похлопывая себя по животу. – Ты ведь не поверишь, что я три раза участвовал в марафоне?
– Ты в отличной форме, – возразила Ханна.
– Пять фунтов лишние как минимум, – сказал он. – Мне следует, по крайней мере, трижды в неделю ходить в спортзал. Но столько дел навалилось, хоть ставь тренажер в офисе.
Продолжая крутить педали, Ханна размышляла о Дэвиде. Вряд ли она ему в самом деле нравится, Донна ошибается. Но тут она вспомнила, с каким выражением лица он уходил из конторы в пятницу. У него явно поднялось настроение, когда она стала кричать, что на мужчин вообще нельзя положиться. Он понял, что она имела в виду Феликса, и это его обрадовало. Интересно, о чем он хочет поговорить с ней во вторник? Кто знает, может, он пытается дать ей понять, что она его интересует?.. Как все неловко получается! В ее сердце есть место только для Феликса.
Ханна так устала от занятий, что, подъехав к дому, с трудом вытащила сумку из машины. Ужасно хотелось есть. Она стала припоминать, что найдется в холодильнике, и прикидывать, хватит ли у нее сил что-то приготовить, или придется просто сунуть банку с карри в микроволновку.
И тут она заметила знакомую светловолосую голову. У входной двери весь в черном стоял Феликс. На лице у него было выражение ребенка, у которого отняли мячик, и он раздумывает – заплакать или нет? Он стоял, прислонившись к кирпичной стене, и смотрел вдоль дороги, будто ожидал, что Ханна приедет с другой стороны. Таким образом она могла детально рассмотреть его идеальный профиль. «А ведь именно этого он и добивался, – неожиданно для себя самой подумала Ханна. – Поза как раз для камеры. Что же, если он решил таким образом выкрутиться, его ждет сюрприз».
– Что тебе надо? – холодно спросила она, остановившись в нескольких шагах от него.
Феликс повернулся к ней, и в его глазах отразилась вселенская печаль. Он молчал, только смотрел на нее, причем тоскливый взгляд был таким красноречивым, что Ханна сразу растаяла. Господи, как же она по нему скучала. А теперь он здесь и, похоже, тоже мучился.
Уловив перемену в ее настроении, Феликс сделал шаг вперед и схватил ее в объятия. При первом же прикосновении Ханна бросила сумку и прильнула к нему, а он целовал ее волосы и шептал на ухо ласковые слова.
– Я не смог вырваться, милая. Режиссер… – Феликс слегка отстранился, как будто пытался запечатлеть в памяти ее лицо. – Я думал, ты за тот вечер никогда меня не простишь. Но я должен был прийти – я так скучал, я хотел тебя видеть, даже если ты меня прогонишь.
Он опустил голову, и у Ханны чуть сердце не разорвалось от жалости.
– Конечно, я прощу тебя, глупый, – сказала она, одновременно и смеясь, и плача. – Я тоже скучала. И очень беспокоилась: ты ведь даже не позвонил. А я никак не могла с тобой связаться.
– Прости, режиссер задержал меня допоздна, все репетировали. Знаешь, он настоящий изувер, – улыбнулся Феликс. – Пойдем в квартиру, и я покажу, как я по тебе скучал.
После они долго нежились в постели, причем Феликс придавался своему тайному пороку – курил, а Ханна смотрела на него. «Он даже курит красиво», – подумала она, глядя на тонкие пальцы, держащие сигарету, и колечки дыма, срывающиеся с капризно изогнутых губ.
– Все вдруг стали такими противниками курения, – заметил он, глубоко затягиваясь. – Я не смею признаться, что все еще курю, иначе какой-нибудь засранец, занимающийся кастингом, начнет верещать, что от курения портится кожа и появляются морщины вокруг рта.
– У тебя нет морщин вокруг рта, – возразила Ханна, разглядывая этот самый рот.
– К счастью. И не сомневайся: при первом же их появлении я приму меры, – пообещал он, ощупывая кожу.
– Да будет тебе! Морщины мужчин красят. Это актрисы должны вечно оставаться молодыми, а актеры с годами превращаются в Клинта Иствуда. Хотя ты значительно привлекательнее.
Феликс поцеловал ее.
– Ты умеешь меня приободрить, дорогая, – промурлыкал он.
– Так расскажи, что у вас случилось в тот вечер на съемочной площадке, – попросила Ханна.
Ей хотелось услышать хоть какое-нибудь объяснение – ведь он мог ей хотя бы позвонить.
Феликс вздохнул:
– Мы с режиссером разошлись взглядами на героя, которого я играю. Он считает, что я должен изображать Себастьяна простым парнем, без всяких изысков, а я думаю, что он далеко не так прост, только притворяется.
Феликс уже рассказывал ей о фильме, в котором дело происходит в Первую мировую войну, и Ханне было не очень понятно, как патриотически настроенный молодой офицер, которого послали на бойню в качестве пушечного мяса, может вдруг превратиться в интеллектуала.
– Себастьян понимает, что происходит, но считает своим долгом сражаться, хотя и знает, что его обязательно убьют, – настаивал Феликс. – Им движет долг, а не глупость.
– Вы о чем-либо договорились? – осторожно спросила Ханна.
– Даже не знаю. Пожалуй, что нет. – Откинув одеяло, Феликс выбрался из кровати, затушил сигарету и сразу же закурил новую. – Пойми, я не могу играть этого парня как дурака, это повредит моей репутации. Мне начнут предлагать только роли полудурков.
Ханна не знала, что сказать. Она понимала, что Феликсу спорить с режиссером опасно: тот вполне может выкинуть его из сериала. Феликс не звезда, его легко заменить.
Неожиданно ей в голову пришла идея.
– А как насчет твоего агента? Может, спросить у нее совета? – предложила она.
– Ну что ж, попробую, – задумчиво сказал Феликс. Ханна оставила его набирать номер агента в Лондоне и пошла на кухню, чтобы посмотреть, что Можно сообразить на ужин. Через полчаса Феликс пританцовывая влетел в кухню. Плохого настроения как не бывало. Он подошел к Ханне и обнял ее.
– Ты волшебница, ты это знаешь?
– Нет, – улыбнулась она. – А что случилось?
– Я позвонил Билли, и она со мной согласилась! Но она попросила сначала дать директору попробовать свой вариант. Пусть убедится, что не прав. Кстати, он тоже ей звонил и очень меня хвалил. Так что я дам ему шанс. Я уже ему позвонил, и он в восторге.
– Позвонил режиссеру на съемочную площадку? – невинным тоном спросила Ханна, доставая из буфета два бокала. Значит, там есть телефоны. Если бы Феликс захотел, он бы ей позвонил. Точно так же он мог ей сказать, что видел Дэвида Джеймса…
Ханна почувствовала, что ее рука, держащая тарелку, дрожит. «Немедленно прекрати!» – велела она себе.
– Да, и он очень обрадовался. – Феликс не придал значения ее вопросу. – Пахнет замечательно! Давай поедим, а потом поедем в ночной клуб «У Лилли», там сегодня вся банда собирается. Будет здорово. Ты за?
– Разумеется, – машинально ответила Ханна.
Она раньше никогда не бывала в этом ночном клубе. Гарри больше любил ходить по пабам, так что их ночные вылазки заканчивались в «У Райана» на Паркгейт-стрит, совсем близко от их старой квартиры. Ханна обожала танцевать и с удовольствием надела свое модное платье без бретелек, порадовавшись, что волосы вымыла еще раньше, в спортзале.
Феликс пришел в восторг от платья и заявил, что ей надо завести себе побольше туалетов такого рода. В такси он так завелся от этого ее наряда, что едва не заставил водителя повернуть назад, в квартиру. Ханна даже с беспокойством подумала, не принял ли он чего-нибудь. Но этого не могло быть: ведь он все время находился рядом с ней.
У дверей ночного клуба стояла очередь из людей, жаждущих попасть туда, где веселились кинозвезды и манекенщицы. Ханна даже подумала, что им туда не пройти. Но, несмотря на то что Феликс жил в Дублине всего полтора месяца, вышибалы знали его и встретили с распростертыми объятиями. Уже через пару минут их провели в помещение, которое блондинистая официантка назвала «библиотекой», где довольно большая компания людей сидела в креслах, а перед ними в ведерках со льдом стояло вино и бокалы.
– Феликс, лапочка! – воскликнула стройная рыжая девица в кожаном платье, вскакивая с дивана и повисая на Феликсе. – Какая неожиданность!
– Я же сказал, что приду, Кэрол, – ответил он и поцеловал ее в щеку, положив одну ладонь на тощее бедро.
– Но не сказал, что придешь не один, – мисс Кожаное платье оглядела Ханну с ног до головы.
Ханна сразу угадала в ней соперницу. Но она знала, что следует в таких случаях делать. Улыбнувшись кошачьей улыбкой, она шевельнула плечами, и ее пальто соскользнуло на сиденье. В аметистовом платье, облепившем тело, как вторая кожа, Ханна могла не бояться соперниц.