Келли Кэти. Мужчины свои и чужие

   Ханна тяжело вздохнула.
   – Это, разумеется, не оправдание, но вчера возникла одна личная проблема… Мне очень стыдно. Вряд ли было ра­зумно орать на Джиллиан в присутствии стольких зрителей.
   – Ну что, уволить ее? – спросил Дэвид. – Она это давно заслужила. Работает, в лучшем случае, посредственно, а ведет себя так, будто она здесь хозяйка.
   – Нет, – решительно сказала Ханна. – Не хочу брать это на свою совесть. С Джиллиан будет все в порядке, если она перестанет считать, что к ней несправедливы, и займется делом. Вся беда в том, что ей всюду мерещатся заговоры про­тив нее, и недостатков своих она не видит. Мне кажется, она уверена, что давно бы уже руководила империей Билла Гейт­са, если бы всякие плохие люди не совали ей палки в колеса.
   – Ладно, дадим ей еще шанс, – согласился Дэвид. – Пусть тебя благодарит. Хотя если я ей скажу, что ты за нее заступилась, она ни за что не поверит. И пожалуйста, Ханна, больше никаких безобразных сцен в конторе. А если она снова взбрыкнет, я хочу об этом знать. Мы тут не занимаемся благотворительностью. Теперь, когда мистер Дуайер ушел на пенсию, она работает на меня, и, если она снова как-то отли­чится, я ее уволю. Правильно?
   – Правильно, – согласилась Ханна.
   – Я попрошу Сашу, чтобы она ее пригласила, – добавил он и немного помолчал. – Если у тебя есть какие-то пробле­мы и я мог бы помочь, не стесняйся, обращайся.
   – Спасибо. – Ханна встала, собираясь уйти.
   – Я слышал, мой старый приятель мистер Андретти сно­ва в городе, – осторожно сказал Дэвид, вглядываясь в ее лицо. – Будь осторожна. Я не хочу, чтобы он причинил боль самой талантливой моей служащей.
   – Все уже неважно, Дэвид, – мрачно сказала Ханна. – Между нами все кончено.
   – Вот как.
   Интересно, ей это показалось или глаза Дэвида в самом деле радостно блеснули?
   – Как насчет пойти вместе на ленч, чтобы утолить твои печали? – весело предложил он.
   Ханна хотела было отказаться, но потом передумала. Кто знает, когда ее еще пригласит на ленч привлекательный муж­чина, даже если он ее босс и делает это из жалости?
   – Почему бы и нет? – с трудом улыбнулась она. Выйдя, Ханна столкнулась по дороге с Джиллиан, по­смотревшей на нее злобным взглядом. Ханна проигнориро­вала ее и прошла к своему столу.
   Уж что там сказал ей Дэвид за двадцать минут, которые она пробыла в его кабинете, но вышла Джилиан оттуда крас­ная, подавленная и молчаливая. Ханна взглянула на нее и вдруг поняла, что ей, по сути, глубоко плевать на Джиллиан и ее настроения. У нее своих проблем хватает.
   Но Джиллиан сама подошла к ней.
   – Мистер Джеймс сказал, что, я должна извиниться перед тобой за свои слова, – заикаясь, произнесла она. – Я была не права, это больше не повторится, обещаю.
   – Хорошо, Джиллиан. Я тоже наговорила лишнего, так что и ты меня прости.
   Выполнив указание начальства, Джиллиан села на свое место. Ханна вздохнула. Теперь у нее есть непримиримый враг.
   Она почти забыла, что собралась обедать вместе с Дэви­дом Джеймсом, и вздрогнула, когда он остановился перед ее столом.
   – У тебя есть более интересное предложение насчет обеда? – спросил он, поблескивая глазами.
   Ханна рассмеялась.
   – Нет, – ответила она. – Через минуту буду готова.
   Они зашли в маленький ресторанчик за углом и заказали суп, сандвичи и по бокалу вина каждому. Дэвид с жадностью набросился на свой сандвич с курицей и успел съесть поло­вину, пока Ханна жевала лишь первый кусок.
   – Очень есть хочу, – извинился он. – Я рано поднялся, нужно было съездить по делам, и не успел позавтракать.
   – А мне что-то совсем не хочется есть, – вздохнула Ханна.
   – Надеюсь, ты потеряла аппетит не из-за Феликса? – пошутил Дэвид, глядя ей прямо в глаза.
   Ханна первая отвела взгляд.
   – Прости, я не собирался лезть не в свое дело, – мягко сказал он.
   Дэвид положил свою большую руку на ее запястье и слег­ка сжал. Ханне было приятно его прикосновение. Ей этого не хватало – Феликс при всей своей чувственности никогда не был с ней ласковым. Он давал себе волю в постели, а лег­кие касания, поцелуи мимоходом были не в его репертуаре. Ей нравилось чувствовать тяжелую руку Дэвида на своей, вот только он ее быстро убрал, откашлялся и отпил глоток вина.
   – Не хотел тебя расстраивать, извини. Ханна с трудом улыбнулась.
   Внезапно к их столику бросилась какая-то женщина.
   – Дэвид Джеймс! – с восторгом воскликнула она. Женщине было примерно столько же лет, сколько Ханне, но прическа у нее была более модной, и шмотки значительно дороже.
   – Рад тебя видеть, Роберта, – сказал Дэвид, галантно поднимаясь с места, чтобы пожать руку женщине. Но это не входило в ее планы – она бросилась ему на шею. Ханна с ин­тересом наблюдала за ними.
   – Ты ужасный человек, Дэвид Джеймс! – щебетала Ро­берта. – Я пригласила тебя к себе на рождественскую вече­ринку, а ты не пришел. Все мои одинокие подруги были в трауре, потому что я наговорила им, что нашла великолепно­го холостяка. А ты так и не появился, негодник.
   Женщина явно с ним флиртовала, и Ханна неожиданно смутилась. Ей еще не приходилось видеть Дэвида Джеймса в такой ситуации. Нет, она понимала, что он очень привлека­телен. Многим нравятся такие крупные, солидные мужчины с грубоватыми лицами и морщинками вокруг глаз. Дэвида нельзя было не заметить; он был из числа тех, вокруг кого все ходили на цыпочках, от официантов до менеджеров. Он был всегда спокоен и со всеми обращался одинаково. Всегда дер­жал себя в руках, все видел и ничего не забывал. Но она ни­когда не представляла его в романтичном ключе. Зато Робер­та явно имела другое мнение, и Ханна начала раздражаться.
   – Мы снова собираемся продавать дом, – печально го­ворила Роберта. – Может быть, как-нибудь зайдешь к нам?
   «Если этот дом похож на тебя, лапочка, – подумала Ханна, – то он дешевка. Так вешаться на шею мужику! Что, если у меня роман с Дэвидом, а эта корова флиртует с ним, как изголодавшаяся по сексу нимфоманка?» Она выпрями­лась и снова принялась за сандвич, не обращая внимания на Роберту.
   Когда Дэвиду наконец удалось оторвать цепкие лапки Роберты от своего рукава, он устало сел и тяжело вздохнул.
   – Очень настырная, – прошептал он.
   – Не твой тип? – с безразличным видом спросила Ханна, сама удивившись, что на самом деле это ей не безраз­лично.
   – Ты угадала, – вздохнул Дэвид. – Я год назад продал ее дом, и с той поры она не оставляет меня в покое. Я думал, вот не приду на рождественскую вечеринку – и она все пой­мет. ан нет.
   – Разве тебе не интересно познакомиться с ее очарова­тельными одинокими подругами? – капризно спросила Ханна.
   Дэвид поднял голову от сандвича.
   – Они мне не интересны, – сказал он, сделав ударение на слове «они». Их взгляды встретились, и Ханна неожидан­но почувствовала в его глазах теплоту, которой не замечала раньше.
   Тут до нее наконец дошло. Она по-настоящему нравится Дэвиду! Как вышло, что она этого не замечала? Ведь Дот ей об этом говорила, но она тогда не восприняла ее слова всерьез…
   Чтобы скрыть свое смятение, она принялась за суп. Увы, суп попал не в то горло, и она закашлялась.
   Дэвид вскочил и начал шлепать ее по спине ладонью. – Ты в порядке? – с беспокойством спросил он.
   – Да, – с трудом выговорила Ханна, кашляя в салфетку. Из глаз текли слезы. Она вытерла их и пожалела, что не может придумать, что сказать, чтобы как-то разрядить обста­новку. Но оказалось, что в этом нет нужды. Будто поняв, что привел ее в смятение своим неожиданным заявлением, Дэ­вид сел и принялся доедать сандвич.
   – Дом у Роберты был замечательный. Настоящий заго­родный особняк. Они вложили в него уйму денег, – заметил он спокойно, как будто они только что обсуждали деловые, а не романтические вопросы.
   Ханна уже давно стала экспертом в искусстве избегать неудобных тем. Опыта у нее было предостаточно – сначала, когда все спрашивали ее о Гарри, а потом о Феликсе.
   – В самом деле? – спросила она с энтузиазмом, как будто ей было не все равно, в каком доме жила эта тошно­творная Роберта. – И за сколько же он ушел?
   Минут пятнадцать они говорили о делах, потом Ханна оказала, что ей пора возвращаться в контору.
   – Мне тоже, – поддержал ее Дэвид.
   Когда они подошли в конторе, он легонько коснулся ее руки.
   – Давай когда-нибудь по-настоящему пообедаем, – предложил он. – По полной программе, не просто бутер­брод.
   – Давай, – согласилась Ханна. Через неделю-другую она окончательно придет в себя и сможет пообедать с мужчиной, которому нравится. А пока ей хочется оплакивать мужчину, которому она не нравится.
   Подъехав к дому, Ханна почувствовала, что страшно ус­тала. Сказывалось утреннее похмелье, большой объем рабо­ты и присутствие рядом Джиллиан с мрачной физиономией. Кроме того, весь день она заставляла себя не думать о Фе­никсе, что было нелегко.
   Ей удалось найти место для парковки рядом с домом, так что на этот раз не пришлось идти несколько кварталов. Было холодно даже для января, она поплотнее запахнула свое красное шерстяное пальто, входя в калитку, – и останови­лась. Казалось, кто-то перенес в их садик целую цветочную лавку. По меньшей мере, пятнадцать букетов: огромные ли­лии, розы разных оттенков, другие цветы… А посреди всего этого великолепия сидел Феликс, притулившись на крылечке и дрожа от холода в своей кожаной куртке и джинсах.
   – Не хотел вваливаться в. контору, вот и ждал тебя здесь, – сказал он, стуча зубами.
   – Бедняжка ты мой, – машинально воскликнула Ханна, кидаясь к нему. – Ты совсем замерз. Неужели ты принес все эти цветы?
   Он кивнул.
   – Хотел показать, как сильно тебя люблю. Я ведь знаю, что ты обожаешь цветы. Не знал, какие выбрать, вот и купил псе подряд.
   – Ты здесь давно?
   – Всего с полчаса. Я же знал, что ты скоро придешь домой. Я могу войти?
   Пока он сидел с чашкой кофе, сдобренным виски, и ото­гревался, Ханна внесла цветы в квартиру, смущенно погля­дывая на изумленных соседей. Когда букеты (их оказалось двадцать) были водворены в квартиру (большая часть оказа­лась в ванной комнате, так как у Ханны не имелось такого количества ваз), она села рядом с Феликсом на диван.
   – Не ожидала снова тебя увидеть, – мягко сказала она. Было трудно сердиться на человека, который только что подарил тебе двадцать букетов цветов и о котором к тому же целый день думала.
   – Я хотел доказать тебе; что я вполне серьезен, Ханна, – сказал Феликс, беря ее за руки и обращая на нее всю притя­гательную мощь своих красивых глаз. – Я так по тебе ску­чал… Ты мне нужна, ты должна это понять!
   – Я знаю, – ответила она, закусив губу, чтобы не запла­кать. – Я тоже скучала Феликс. Просто я не могу тебе по­зволить еще раз меня обидеть…
   Он поцеловал ее, и ей показалось, будто она вернулась домой после долгих лет на чужбине. Поцелуй был нежным, ласковым и любящим, совсем непохожим на те страстные поцелуи, которыми они обменивались в постели. Ханна за­крыла глаза, испытывая великолепное чувство умиротворе­ния.
   Затем к ее пальцу прикоснулось что-то холодное. Она от­крыла глаза и увидела, что Феликс надевает ей на безымян­ный палец золотое кольцо с бриллиантом.
   – Ты ведь выйдешь за меня замуж, Ханна? – спросил он. – Скажи, что выйдешь!
   Этого Ханна ожидала меньше всего. Она не могла отвес­ти глаз от обручального кольца. У нее никогда не было ниче­го подобного.
   – Какое красивое… – прошептала она. И действительно, кольцо великолепно смотрелось на ее изящной руке.
   – Так как? – спросил Феликс.
   Лицо Ханны просияло, карие глаза засверкали, как будто господь посыпал их звездной пылью, и она произнесла:
   – Да!
   На этот раз поцелуй был страстным, но Ханна прервала его, чтобы предупредить Феликса насчет того, что она сдела­ет с ним, если он снова оставит ее.
   – Я не собираюсь проходить через это еще раз! Ты меня слышишь? – громко спросила она.
   – Конечно, дорогая, – пробормотал он, расстегивая пу­говицы на ее блузке.
   – Я серьезно, Феликс. Если ты еще раз позволишь себе сбежать – все, конец! Как бы я тебя ни любила, я не позволю тебе испортить мне жизнь.
   Ни за что, дорогая! – торжественно провозгласил он. – Никогда. Я обещаю, что никогда больше не причиню тебе Поль. Я слишком тебя люблю. Давай покажу, как сильно.
   Через несколько часов, насытившись сексом и плотно поужинав, Ханна лежала, тесно прижавшись к Феликсу, и наслаждалась ощущением .его тела рядом с собой. Только вчера квартира казалась ей голой и сиротливой. Теперь это был дом – теплый, радостный и уютный. Она подвинулась еще ближе к спящему Феликсу. Подумать только, они по­молвлены!
   Ей не терпелось поскорее все рассказать девочкам. Лиони и Эмма будут в восторге. Конечно, кое-какие вопросы еще предстоит решить. Например, где они будут жить. Она знала, что Феликс в основном работает в Англии, но послед­нее время все чаще его приглашают в сериалы в Ирландию. А это означало, что они могут жить здесь. Если необходимо, он всегда сможет куда-то ездить. Ирландия – настоящая Мекка для иностранных актеров и музыкантов, он будет чувствовать себя здесь, как дома. Ему понравится.
   На мгновение она с сожалением вспомнила Дэвида Джеймса. Приятный человек и даже сексуальный, если поду­мать. В него легко влюбиться, и он явно неравнодушен к ней. Но разве его можно сравнить со страстным красавцем Фе­ликсом? Феликса Андретти вообще ни с кем нельзя срав­нить. И он принадлежит ей.
   «Цветы такие красивые… – сонно подумала Ханна, умудрившись забыть, как мечтала хотя бы об одном букете в свой день рождения неделю назад. – Но ведь Феликс не знал, – тут же оправдала она его. – На будущий год все будет иначе…»
   Лиони положила трубку. Ханна не отвечала, хотя она звонила уже пятый раз с семи часов, и Лиони начала беспо­коиться. Обычно самая большая оптимистка среди них, Ханна показалась ей раздавленной своей неудачной любо­вью – вернее, отсутствием оной. «Такая же раба любви, как и мы все!» – мрачно подумала Лиони. Интересно, а мужчины так же мучаются из-за любви, как и женщины? Наверное нет. Они не станут тратить драгоценное время на терзания по поводу отсутствия партнерши или беспокоиться, что боль­шой размер ноги может отпугнуть кого-то.
   Последний вопрос стал с некоторых пор камнем пре­ткновения для Лиони. Ей хотелось купить модные выходные туфли, но в процессе беготни по магазинам выяснилось, что таковых девятого размера не существует.
   Раньше ее этот вопрос не волновал. Она вообще была крупной женщиной, а это означало большие ноги. Но рань­ше она покупала туфли только на низком каблуке, и никаких проблем не возникало. Однако общение с роскошной публи­кой в Вайле все изменило. Там все женщины, независимо от роста и габаритов, старались одеваться модно. Вот и Лиони решила, что ей тоже не стоит прятать свои размеры за бала­хонистыми одежками и сапогами на низком каблуке. Отныне она будет одеваться элегантно, ходить в парикмахерскую, а не красить волосы самостоятельно, надев резиновые пер­чатки, чтобы окончательно не загубить руки, и носить туфли на высоких каблуках! Хотя такие туфли больше седьмого раз­мера ей не попадались. Дальше шла лишь старушечья обувка.
   – Не желает мадам посмотреть вот эту модель? – спро­сил продавец в последнем магазине, держа в руке пару сандалий, в которых только на Гималаи взбираться.
   «Он будет очень рад, если мадам еще к тому же купит теплые панталоны, утепленные рейтузы и цветастый перед­ник, – проворчала про себя Лиони. – Черт побери, мне же сорок три, а не восемьдесят!»
   Она вышла из магазина с парой уличных туфель, которые выглядели как любая другая пара уличных туфель в ее гарде­робе – простые, черные, не способные возбудить ни одного мужика. К тому же они были слегка тесноваты, но она соби­ралась их растянуть.
   Лиони вздохнула и в очередной раз набрала номер Хан­ны. Никакого ответа.
   – Мам, ты уже слезла с телефона? Я хочу позвонить Сюзи! – прокричала Мел.
   – Да, – ответила Лиони и отправилась на кухню гото­вить ужин.
   Она нарезала уже почти всю курицу, когда из колледжа явился Дэнни, явно в плохом настроении. Лиони пришла к такому выводу, потому что обычно они с Мел начинали ругаться минут через десять, сегодня же скандал начался сразу, как только он появился в дверях.
   – Ты не можешь одновременно говорить по телефону и смотреть телевизор! – орал Дэнни. – Я хочу смотреть «Звездный путь», а не это дерьмовое мыло!
   – Пошел к черту, свинья! – прошипела Мел.
   – Сама пошла к черту! – завопил брат.
   «Вот тебе и преимущества частного образования», – подумала Лиони, когда детки перешли на более крепкие выра­жения. Она крикнула, что если они не прекратят, то могут сами готовить себе ужин.
   Через пару минут в кухню влетел Дэнни, явно потерпев­ший поражение в борьбе за пульт дистанционного управле­ния. С Мел иногда невозможно было сладить.
   – В чем дело? – спросила Лиони.
   – Ни в чем! – заявил он, нашел в буфете пакет чипсов, сел за стол и начал громко хрустеть.
   Лиони подрумянила кусочки курицы на сковородке и добавила туда грибы. Запах жарящегося мяса наполнил комнату, и Пенни, перестав выпрашивать чипсы, переместилась поближе к Лиони, напрасно надеясь, что кусок курицы спрыгнет со сковородки прямо ей в рот. Наконец Лиони по­ставила посудину в духовку и принялась отмерять рис. Тут Дэнни решил открыть карты.
   – Помнишь экзамен, который я сдавал в прошлом месяце?
   – Да, – с отсутствующим видом произнесла Лиони. Она уже давно поняла, что лучше делать вид, будто ты слушаешь вполуха. Если ты насторожишься, Дэнни может передумать и ничего не рассказать.
   – Ну, так я его завалил. И мой преподаватель сказал, что, если я не сдам еще хоть один экзамен, меня не переведут на четвертый курс.
   Лиони едва не стало плохо. «Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы этого не произошло!» – взмолилась она. У нее было несколько знакомых, которые совсем растерялись, потому что их детки на третьем курсе, когда учиться стало труд­нее, вылетели из колледжа. Пожалуйста, только не Дэнни!
   – Звучит скверно, – заметила она как можно спокой­нее. – Он это серьезно или просто пугает тебя?
   Дэнни подумал:
   – Думаю, серьезно. В моем классе никто больше не завалил этот экзамен.
   Сердце Лиони упало.
   – Почему же ты завалил? – спросила она, стараясь при­дать этому вопросу невинный оттенок и не казаться перепу­ганной родительницей.
   – Мне досталась ферментация, а я этот раздел ненавижу Я ненавижу весь этот гребаный курс.
   На этот раз Лиони не одернула его. Всему свое время.
   – Ферментация – сплошная математика, а я ее терпеть не могу. Вообще в микробиологии слишком много связа­но с математикой. Я уже думаю, может, мне податься в меди­цину?..
   – Дэнни, послушай, – перебила Лиони, – если тебе сейчас не нравится курс, возможно, это потому, что у тебя ничего не выходит. Почему бы не засучить рукава и меся­чишко как следует не потрудиться? Можно попросить о до­полнительных занятиях. Вот если снова провалишься, тогда и будем думать, как поступить. Ты можешь еще раз пройти этот курс или специализироваться в чем-то другом – в меди­цине, например. Тебе ведь нравилась вирусология, так?
   Она понимала, что говорит в сто раз спокойнее, чем себя чувствует, но сейчас главным было убедить Дэнни, что он может справиться.
   – Не унывай, сынок. Нет ничего такого страшного, с чем бы мы не справились без паники. Ты уже взрослый, понима­ешь, что в жизни всякое бывает. У тебя хорошая голова, и ты не позволишь, чтобы один раздел курса лишил тебя шанса на образование. – Она улыбнулась и взлохматила ему волосы, как часто делала в детстве. – Только подумай, в каком шоке будет твой преподаватель, когда ты лучше всех сдашь экза­мены!
   Дэнни ухмыльнулся:
   – Это точно. Хотел бы я видеть его физиономию, если у меня получится. У Тима прекрасные конспекты, я в выход­ные сделаю с них ксерокопию. Правда, я хотел поехать с ре­бятами в Гэлуэй завтра утром… Ну ладно, придется отло­жить. Блин:
   Бросив на столе пустой пакет, Дэнни направился к теле­фону. Лиони надеялась, что Мел закончила разговор, потому что еще один скандал мог нарушить хрупкое перемирие. Чув­ствуя себя совсем разбитой, она опустилась на стул и поло­жила голову на руки. Вот в такие минуты она жалела, что рядом нет Рея или кого-нибудь еще. Но всякий раз, когда случался кризис, она оказывалась безнадежно одинокой.
   В таких случаях Лиони всегда верила своему инстинкту. В данный момент она понимала, что ругать Дэнни бесполез­но. Он ужасно хотел с ней поделиться, но боялся, что она рассердится; поэтому она и решила обращаться с ним, как со взрослым, который сам несет за себя ответственность. А может, правильнее было бы наорать на него за то, что он провалил экзамен, и заявить, чтобы он забыл о карманных деньгах, пока не исправит оценки?..
   Лиони потерла виски, чувствуя приближение мигрени. Шаги в холле заставили ее вскочить на ноги. Она не хотела испортить весь эффект своих воспитательных усилий, позво­лив Дэнни увидеть, как она роняет слезы за кухонным сто­лом. Она бессмысленно заглядывала в духовку, когда в кухню вошла Эбби с учебником грамматики французского языка.
   – Что на ужин? – спросила она, усаживаясь на стул и подбирая под себя ноги.
   – Курица с грибами, – ответила Лиони.
   – Мне обязательно ее есть? – закапризничала Эбби. – Я хочу печеного картофеля.
   – Да, обязательно! И сегодня у нас рис, так что картошки в меню нет.
   – Мам, никто не должен есть то, что ему не хочется. Мясо – это убийство, – добавила она, немного подумав.
   – Мясо стало убийством для тебя только в самое послед­нее время, – заметила Лиони, решив, что сегодня вечером для поддержания сил ей наверняка понадобится бокал вина. – Между прочим, во вторник ты ела сосиски.
   Эбби фыркнула:
   – А нельзя мне вегетарианский бургер?
   – Дорогая, я уже приготовила ужин. Если ты хочешь ве­гетарианские котлеты, надо было сказать раньше. К тому же я не собираюсь весь вечер торчать у плиты и готовить вам всем разные блюда. Здесь вам не «Макдоналдс»!
   Эбби ничего не сказала, но надула губы и ушла. Лиони закрыла глаза и сосчитала до десяти. Последнее время с Эбби стало очень трудно, особенно когда дело касалось еды. Она пила огромное количество воды – видимо, чтобы кожа стала чище, – и постоянно капризничала за столом. Теперь она настаивала на фруктах и каше на завтрак, отказываясь от лю­бимых сандвичей Дэнни с беконом, хотя раньше их обожала. Лиони тратила огромные деньги на экзотические фрукты, потому что Эбби как-то заявила, что хочет манго на завтрак.
   Но потом она передумала, и дорогой фрукт сгнил в холо­дильнике.
   Лиони с тоской вспоминала те чудесные дни, когда они ели все, что бы она перед ними ни поставила. У Эбби всегда был отличный аппетит, даже слишком, поскольку она обо­жала десерты, особенно шоколадный крем. Лиони с тревогой наблюдала, как дочка набирает вес, и с ужасом думала, какой-нибудь жестокий ребенок начнет издеваться над ее фигурой и она потом всю жизнь будет ощущать себя толстой.
   Однако Лиони прекрасно понимала, что если бы она по­советовала Эбби не слишком налегать на десерты, бедняжка бы решила, что собственная мать считает ее чересчур тол­стой. Поэтому она придерживала язык и старалась готовить здоровую пищу в надежде, что Эбби потеряет свою детскую пухлость. И чем быстрее это бы произошло, тем лучше.
   Но, похоже, Эбби сама догадалась о связи десертов с лишним весом. Во всяком случае, ее новый рацион благо­творно сказывался на фигуре. Долгие годы она была значи­тельно массивнее, чем Мел, но теперь эта разница стреми­тельно сокращалась. Конечно, у нее до сих пор не было такой тонкой талии, как у сестры, но она стала значительно стройнее. Лиони надеялась только, что она не перебарщивает с диетой. Обе девочки еще росли и нуждались в протеине, витаминах и минералах. «Надо поговорить с ней об этом», – решила она.
   За ужином Дэнни все смел за десять минут, Мел же деликатно отправляла в рот по маленькому кусочку, читая жур­нал, который тайком положила на колени. Лиони ненавидела, когда кто-то читает за столом, если все едят вместе.
   Эбби ела медленно, непрерывно передвигая еду по тарел­ке, пока Лиони не велела ей счесть все.
   – Я знаю, ты стараешься не переедать, Эбби, – начала она, – но ты все еще растешь, и твое тело нуждается в пита­тельных веществах. Ты слишком молода для диет, – предупредила она. – Можно есть разумно, но нельзя вообще не есть. Если я куплю тебе поливитамины, ты станешь их при­нимать?
   – Наверное, – недовольно ответила Эбби и отложила вилку.
   Лиони знала, ей надо промолчать, но не смогла сдержаться.
   – Абигейл, перестань капризничать и ешь! – сказала она значительно резче, чем собиралась.
   – Прекрати указывать мне, что делать! – взвизгнула Эбби. – Я не ребенок! Перестань обращаться со мной, как с маленькой. Флисс и папа никогда так не делают!
   Все удивленно посмотрели на нее. Эбби никогда не зли­лась, никогда. Но сейчас она была в ярости.
   – Ненавижу эту ужасную еду и тебя ненавижу за то, что заставляешь меня ее есть! – выкрикнула она в лицо мате­ри. – Когда ты поймешь, что я не такая, как ты? Я другая, совсем другой человек! А не ребенок, черт побери!
   – Эбби, что с тобой?.. – только и смогла прошептать Лиони – так потрясла ее выходка любимой дочери.
   Но Эбби уже невозможно было остановить.
   – Это мое тело, и я могу делать с ним все, что вздумает­ся! – заявила она. – Ты не понимаешь, каково мне прихо­дится. Никто не понимает!