Страница:
– Теперь говори ты, что там у тебя за новость про Братство, - донёсся до меня сквозь гул и музыку голос Винсента. Я неохотно оторвалась от своих чёрных-чёрных мыслей и, дёрнув щекой, произнесла:
– Знакома я уже с этой Лал…
А потом рассказала ему об этом самом знакомстве, об Эдуарде, диренидролле, аромате роз в ночных кошмарах и о своей сегодняшней драке с Молнией. Точнее, о том, как я его отделала по всем статьям. Вампир слушал меня с каменным, попросту мёртвым лицом, из чего напрашивался элементарный вывод, что мой рассказ неприятно удивил его.
– Почему она спрашивала о нас у тебя? - историю о похождениях бравой Кейни я окончила именно таким вопросом. - И почему ты не прибил её на месте?
– Я не знаю, почему она обратилась ко мне, - с непроницаемым как стенка лицом ответил Винсент. - А убить… мы разговаривали на улице Танцующих Скелетов при десятках свидетелей. Наблюдатели подозревают, что это Лал и её Братство виновны в массовых убийствах, но юридического подтверждения этому нет, нет пока вообще ничего, за что мог бы уцепиться Ночной Патруль, не идя вразрез с законами. И если бы я её убил, меня бы судили и приговорили к чему-нибудь не слишком приятному.
В его словах был резон, поэтому я решила больше не качать права в этой области. Вместо этого, повинуясь приглашающему жесту своего дядюшки вампира, я направилась вслед за ним к выходу.
Ночь была свежей и только слегка прохладной. Безоблачное небо сумело удержать свою первозданную чистоту, и теперь яркие луны освещали Роман-Сити с обеих сторон. Большая Мирна, голубоватый полукруг, горделиво поднялась с запада и двигалась аккурат по Молочной (Мёртвой у нелюдей) Реке. Что касается Младшей Сестрёнки, рыженькой и тоже неполной, то она встаёт где-то между востоком и северо-востоком и держится на небе почти до рассвета. Полнолуние у неё бывает не раз в неделю, как у Мирны, а всего лишь раз в месяц, но её это, кажется, вполне устраивает. Как и то, что мало кто зовёт её настоящим именем - Лила.
Вообще, легенду о двух сёстрах вам расскажет любой первоклассник, если вам взбредёт в голову выпытывать у него такую ерунду. Во времена Средневековья, когда велась очередная война людей и нелюдей, две сестры, старшая и младшая, по собственной воле оказались по разные стороны баррикады. Мирна была с людьми и училась у тех, кого теперь зовут Наблюдателями Мрака, а Лила воевала бок-о-бок с оборотнями, ирбисами, такими же как и она сама.
В битве - которую кто-то остроумный прозвал Битвой Двух Лун - чтобы решить дело меньшей кровью, люди и нелюди выставили на ратное поле своих представителей. Типа, пусть сразятся, а мы посмотрим. На поле вышла Мирна, чтобы доказать свою преданность людям, и Лила, клявшаяся в верности оборотням. Говорят, что та ночь была почти как сегодня - чистая и безоблачная. Сёстры убили друг друга и умерли каждая под своей луной. Никто никогда вам не признается, что с тех пор сёстры-луны, восходящие с противоположных сторон света - это символ вечной непримиримости Homo Sapiens и Homo Nosferatu. Когда-нибудь Соглашение Мира рухнет, и всё начнётся сначала, но я искренне надеюсь, что не доживу до этого.
Впрочем, я, кажется, вообще ни до чего не доживу.
Остановившись на пороге "Ночного Оплота", я посмотрела на свои руки. В синем неоновом свете они были как у покойника. Интересный такой оттенок. Пророческий: если Лал узнает, в каком монастыре мы с Киа хоронимся… Очень даже пророческий.
– Ну, и что ты мне скажешь? - скептически посмотрела я на вампира. Тот пожал плечами и натянул на себя косуху.
– Кроме сиди дома и носу на улицу не показывай, мне больше сказать нечего, Кейни, - произнёс он после некоторой паузы. Хмыкнув, я ответила:
– У меня нет дома, и ты это прекрасно знаешь.
– Ты поняла, о чём я.
– Послушай, Вин, - раздражённо произнесла я, - твоя забота меня очень трогает, но если она будет проявляться сугубо в наставлениях, отправь её куда подальше. Ты мне лучше скажи одну хрень: Лал хочет сделать из меня комара?
– Сомневаюсь, - ответил вампир, глядя на меня. Мне не понравился этот его пристальный взгляд и эта каменная морда. Родственничек, блин. Почему у меня шнурки перешёптываются о том, что он чего-то недоговаривает?
– Ладно, всё равно спасибо, - наконец устало произнесла я и спустилась вниз по ступеням. - Козырной тебе ночки.
– И тебе. Ты только береги себя, - отозвался Винсент. Я фыркнула:
– Ещё бы. Если не я, то кто?
42.
– Знакома я уже с этой Лал…
А потом рассказала ему об этом самом знакомстве, об Эдуарде, диренидролле, аромате роз в ночных кошмарах и о своей сегодняшней драке с Молнией. Точнее, о том, как я его отделала по всем статьям. Вампир слушал меня с каменным, попросту мёртвым лицом, из чего напрашивался элементарный вывод, что мой рассказ неприятно удивил его.
– Почему она спрашивала о нас у тебя? - историю о похождениях бравой Кейни я окончила именно таким вопросом. - И почему ты не прибил её на месте?
– Я не знаю, почему она обратилась ко мне, - с непроницаемым как стенка лицом ответил Винсент. - А убить… мы разговаривали на улице Танцующих Скелетов при десятках свидетелей. Наблюдатели подозревают, что это Лал и её Братство виновны в массовых убийствах, но юридического подтверждения этому нет, нет пока вообще ничего, за что мог бы уцепиться Ночной Патруль, не идя вразрез с законами. И если бы я её убил, меня бы судили и приговорили к чему-нибудь не слишком приятному.
В его словах был резон, поэтому я решила больше не качать права в этой области. Вместо этого, повинуясь приглашающему жесту своего дядюшки вампира, я направилась вслед за ним к выходу.
Ночь была свежей и только слегка прохладной. Безоблачное небо сумело удержать свою первозданную чистоту, и теперь яркие луны освещали Роман-Сити с обеих сторон. Большая Мирна, голубоватый полукруг, горделиво поднялась с запада и двигалась аккурат по Молочной (Мёртвой у нелюдей) Реке. Что касается Младшей Сестрёнки, рыженькой и тоже неполной, то она встаёт где-то между востоком и северо-востоком и держится на небе почти до рассвета. Полнолуние у неё бывает не раз в неделю, как у Мирны, а всего лишь раз в месяц, но её это, кажется, вполне устраивает. Как и то, что мало кто зовёт её настоящим именем - Лила.
Вообще, легенду о двух сёстрах вам расскажет любой первоклассник, если вам взбредёт в голову выпытывать у него такую ерунду. Во времена Средневековья, когда велась очередная война людей и нелюдей, две сестры, старшая и младшая, по собственной воле оказались по разные стороны баррикады. Мирна была с людьми и училась у тех, кого теперь зовут Наблюдателями Мрака, а Лила воевала бок-о-бок с оборотнями, ирбисами, такими же как и она сама.
В битве - которую кто-то остроумный прозвал Битвой Двух Лун - чтобы решить дело меньшей кровью, люди и нелюди выставили на ратное поле своих представителей. Типа, пусть сразятся, а мы посмотрим. На поле вышла Мирна, чтобы доказать свою преданность людям, и Лила, клявшаяся в верности оборотням. Говорят, что та ночь была почти как сегодня - чистая и безоблачная. Сёстры убили друг друга и умерли каждая под своей луной. Никто никогда вам не признается, что с тех пор сёстры-луны, восходящие с противоположных сторон света - это символ вечной непримиримости Homo Sapiens и Homo Nosferatu. Когда-нибудь Соглашение Мира рухнет, и всё начнётся сначала, но я искренне надеюсь, что не доживу до этого.
Впрочем, я, кажется, вообще ни до чего не доживу.
Остановившись на пороге "Ночного Оплота", я посмотрела на свои руки. В синем неоновом свете они были как у покойника. Интересный такой оттенок. Пророческий: если Лал узнает, в каком монастыре мы с Киа хоронимся… Очень даже пророческий.
– Ну, и что ты мне скажешь? - скептически посмотрела я на вампира. Тот пожал плечами и натянул на себя косуху.
– Кроме сиди дома и носу на улицу не показывай, мне больше сказать нечего, Кейни, - произнёс он после некоторой паузы. Хмыкнув, я ответила:
– У меня нет дома, и ты это прекрасно знаешь.
– Ты поняла, о чём я.
– Послушай, Вин, - раздражённо произнесла я, - твоя забота меня очень трогает, но если она будет проявляться сугубо в наставлениях, отправь её куда подальше. Ты мне лучше скажи одну хрень: Лал хочет сделать из меня комара?
– Сомневаюсь, - ответил вампир, глядя на меня. Мне не понравился этот его пристальный взгляд и эта каменная морда. Родственничек, блин. Почему у меня шнурки перешёптываются о том, что он чего-то недоговаривает?
– Ладно, всё равно спасибо, - наконец устало произнесла я и спустилась вниз по ступеням. - Козырной тебе ночки.
– И тебе. Ты только береги себя, - отозвался Винсент. Я фыркнула:
– Ещё бы. Если не я, то кто?
42.
– Шо-чо в лесу ждохло, не буду спгашивать, шо имено, но о-ошень надеюшь, шо ты не иж нео пожаила котьлети, - картавя от сжатой меж зубов зубочистки, Киара собрала грязную посуду и сгрузила её в раковину. - Шнашала… тьфу!… сначала ты отдраиваешь до блеска всю хату и готовишь нам съедобный ужин. После этого выясняется, что мы с тобой потомки английских лордов, и что у нас в предках чуть ли не вся элита Европы. Потом ты мне заявляешь, что Винсент наш пра-пра и ещё в "хрен с ним" какой степени прадядюшка. А на десерт: к нам питает гастрономический интерес Графиня какого-то озверевшего Братства. Знаешь, Кейн, Тарк всё-таки разок саданул тебя по башке. Сегодня не Первое апреля.
– Если б сегодня было Первое апреля, я б сказала, что хочу стать порно-звездой, - мрачно отозвалась я, допивая какао. Близняшка хохотнула и дёрнула меня за волосы:
– А это ты нахрена сделала? Джанет чёрти сколько времени потела над твоей причёской, а ты расплела все косички. И кстати, где ты так загорела?
– На крыше. У нас же сегодня типа маскарад.
– И ты этому типаочень не рада, - перекривляла меня близняшка.
– Ты же знаешь, я ненавижу все эти типа мероприятия, имитирующие типа светлую и типа беззаботную жизнь в приюте, - раздражённо ответила я и встала из-за стола. - Но если я сегодня не приду в Зал Торжеств и не учиню драку или массовое исполнения канкана с переодеванием в участников "ZZ-top", Крысы решат, что меня не было и накатают мне дерьма в досье.
– Бедная ты наша несчастная, - шутливо заплакала Ки, - а кем же ты будешь на этом типа празднике?
– Типа так я тебе и сказала! - фыркнула я. - Пошли, я тебя загримирую.
Киару выпустили из больницы только утром и то потому, что именно сегодня у нас будет "развесёлый" маскарад. Как обычно, вкололи ей какой-то дряни, от которой она ходит со слегка окосевшими глазами, и сказали не перетруждать спину, а так же прийти послезавтра на техосмотр. В общем, как обычно.
Честно дав сестре время на душ и чистку зубов, я хлопнулась смотреть кретиноскоп. Мне удалось послушать полный выпуск новостей, прежде чем моя сестрёнка в одном нижнем белье приволокла в зал груду косметики, аквагрим, явно не пустой чехол для одежды и магнитофон.
– А еготебе куда прицепить? - лениво поинтересовалась я. - Или ты так, послушать?
Состроив мне рожицу, Киа торжественно произнесла: "Маэстро! Музыку!" и включила первый альбом старых добрых "The Sisters Of Mercy". После этого с наглой миной всучила мне аккуратный эскиз и сказала:
– Вот именно так и накрасишь.
– А откуда у тебя шмотьё? - я удивлённо посмотрела на чехол с одеждой, только догадываясь о его содержимом.
– Ну, - пожала плечами Киара и продемонстрировала мне парик с гривой угольно-чёрных волос, - ты в послеобеденную сиесту танцуешь у себя в комнате под "KoЯn", а я шью.
Следующие пару часов, то есть, где-то до трёх дня мы делали следующее: она хихикала, а я забавляла её своей руганью. А вы сами попробовали б собрать в узел волосы моей сестрёнки, втереть ей в кожу лица, шеи, плеч, декольте и рук какие-то защитные кремы, потом нанести на них немного белого аквагрима и покрыть это светлой пудрой. Кроме того, надо было основательно затемнить ей глаза и ровно накрасить губы чёрной помадой. Убедившись, что оба глаза у неё одинаковой формы и размера, я сложила руки на груди и ото всей своей мелочной душонки восславила миссис Мерфи, свою учительницу по малеванию. После этого начала рисовать чёрный тёрн, выходящий из внешних уголков глаз моей близняшки. Когда тёрн стал похож на тёрн, а не избитые щупальца осьминога, я долго напяливала парик на голову Киары, то есть, чтобы настоящие волосы ниоткуда не выглядывали.
– Ты даже на День всех Святых так не рядилась, - проворчала я, когда из моей сестры получилась бледная как зубная паста брюнетка с художественной росписью в качестве макияжа. - И вообще, чёрное и белое - это чересчур консервативно.
Киара показала мне язык и вытащила на свет божий… платье.
Если б мне самой не предстояло вихлять сегодня задницей, я б, наверное, сдохла от хохота. А так я нездорово посмеялась ещё при виде корсета и вороха беленьких нижних юбок и мысленно перекрестилась. Ким мне такого ни в жизнь не притащит. Наверняка будет что-то розовое и с кружевами - мой новый ночной кошмар.
Спустя десять минут я затянула сестру в недоразумение, которое носили все без исключения дамы девятнадцатого века, потом натянула на неё все нижние юбки, а сверху - чёрное как ворон платье. Он едва скрывало колени, было широкое, с расклешёнными рукавами, сильно облегало верхнюю часть тела и имело глубокое декольте.
– Я не виновата, - оправдывалась Киара, пока я застёгивала молнию на её спине. - В этом журнале для готов на рисунке одна модель, а выкройка - с вот этой вот ямой. Пришлось покупать лифчик, приподнимающий грудь.
– Кто-то тебя очень долго бил головой о что-то неимоверно твёрдое, - не удержалась я, в то же время понимая, что сама буду выглядеть ещё хуже.
– Тебе не нравится? - извернувшись, Киара расстроено посмотрела мне в глаза. Я отступила на шаг и осмотрела её всю. Она походила на смесь готессы и блэкерши. Вздохнув, я расстегнула свои узкие кожаные браслеты с шипами и застегнула их на запястьях сестры.
– Нравится, но я в шоке, - произнесла я. - Ты хоть кем будешь?
– А ты ещё не догнала? - моя близняшка слиняла в свою комнату и вернулась с широкополой ведьминской шляпой и парой шнурованных ботинок на толстой грубой подошве. Когда она ходила, её платье шуршало и периодически светило нижними юбками, но кажется, так и задумано.
– Я буду колдуньей, как Чёрная Тарья, которая после сожжения на костре перед церковью воскресла из пепла в виде огромной волчицы и потом в течение столетья пожирала маленьких детей в окрестных деревнях, - с этими словами Киара лихо нацепила на голову шляпу, так, что поле прикрыло один глаз, и села обуваться. Ей надо было ещё успеть загримировать ребят из Круга - я ведь, "скотина ленивая", как они выразились, отказалась помочь - поэтому уже в три она была при полном боевом параде. Мне так и зудело спросить, а не будет ли она случайно раскрашивать Эдуарда. И если будет, то в какую гадость? Я сдохну от хохота, если он придёт на маскарад в костюме индейца, надутого как индюк, и будет здороваться со всеми: "Хау!"…
Или носиться за тобой с ножом, чтобы снять скальп.
Нет, пожалуй, тогда я сдохну совсем от другого.
И вообще, хватит того Нового Года десятилетней давности, когда он щеголял в костюме Наполеона и подрался с переодетым в Кутузова Вилей. Их тогда даже Дед Мороз не смог разнять: мудрые дети в пять лет уже знают, что если надоедливому дяде хорошенько стукнуть пониже пояса, он выйдет из игры.
Кимберли пришла только спустя час после ухода Киары, когда я вся извелась и уже задремала под музыку сборника "Золотые рок-баллады". Проникла в дом она весьма оригинально: через камин, которого у нас никогда не было. А по правде говоря, через окно, едва не сбив плошки с цветами и по прибытию прежде всего оттряхнув спортивные штаны.
– К вам засветло не проберёшься! - после не очень литературной тирады произнесла русоволосая девушка и стянула с головы кепку. - Вечно кто-нибудь в свояках шляется!
– А ты как думала? - сонно зевнула я. Кимберли смерила меня скептическим взглядом и проскрипела:
– Так, я смотрю, ты ничерта не сделала. А ну-ка марш в душ!
– Полчаса как оттуда, - фыркнула я. Тогда моя подруга вытащила откуда-то из объёмистого рюкзака простую жестяную банку и, со стуком поставив её на "типа туалетный" столик, произнесла:
– Тогда сходи туда ещё раз, а потом разотри всё тело до последней клеточки вот этим. И не вздумай ничего одевать до того, как я скажу. Всё, жду тебя в зале.
И на этой приятной дружеской ноте она вышла из комнаты. Я выругалась в адрес Эдуарда и, прихватив жестяную баночку, отправилась в ванную комнату.
Минут двадцать у меня ушло на то, чтобы повторно принять душ, а потом изваляться в жирном белом креме, напрочь лишённом запаха. Ну, предположим, что всё-таки не изваляться, потому что баночка заполнена только наполовину, но вот измазаться каждой или почти каждой клеточкой кожи - это да. Во время процедуры измазывания меньше всего на свете я ощущала себя Наблюдателем Мрака, который собрался на охоту. Скорее Маргаритой перед балом у Сатаны. Правда, я тоже собираюсь на бал, но назвать Эдуарда Сатаной - это означает глубоко оскорбить последнего.
Только выйдя в коридор я ощутила что-то не то. Проверив наличие рук и ног, я не досчиталась собственной шкуры, потому как она воспылала огнём из-за этого распроклятого крема. Ворвавшись в комнату и оставив за собой шлейф вонючего дыма, я бросила одежду на постель и включила верхний свет. Ага, так и есть, кожа покраснела, будто я весь день голяком носилась по пустыне. Кажется, если я попытаюсь натянуть на себя хоть что-нибудь, она лопнет и сползёт с меня чернеющими и обугливающимися лоскутками.
Отличный крем, хочу тебе сказать. Он так интенсивно ухаживает за твоей кожей! Вот она сползёт с тебя, и тогда можешь отправляться на маскарад, сверкая голыми мышцами. Приз зрительских симпатий тебе обеспечен.
– Эта хрень так и должна печься?!! - заорала я в другой конец дома и начала пританцовывать на месте, чтоб как-то вынести жжение.
– Наверно!… А вообще, не помню! - донёсся до меня голос Ким. - Куда ты там запропастилась?!
Я распахнула дверцы шкафа и осмотрела себя в оба зеркала. Впечатление было такое, словно я каталась в крапиве как окунь в муке. Но если окунь после такого бледнеет, то я покраснела. Наряд Плавучей Кукурузы, дочери вождя индейского племени Ирокез, мне сейчас будет очень к лицу. И ко всем остальным частям тела - тоже. Правда, волосы у меня светлые, но гуталин творит с нами чудеса.
– В таком виде мне надо играть Синьора Помидора в сказке про Чипполино! - произнесла я, пританцевав голяком в зал. Увидев меня в таком профиле, русоволосая девушка вмёртвую слегла на диван от хохота и нагло ржала до тех пор, пока мою шкуру не перестало жечь. Просто в связи с этим я окончила ритуальные танцы и собралась приносить ритуальную жертву, в качестве которой была избрана Ким.
– Садись, не стесняйся, - кое-как отсмеявшись, девушка похлопала рядом с собой по дивану. Однако я задала ей неделю мучающий меня вопрос:
– Какое платье вдовы ты мне купила?
– Сначала причёска, за ней - макияж, а только потом - одежда! Запомни на всю жизнь эту последовательность, - неумолимо, как летящий тебе в рожу кирпич, произнесла Ким. - Я сейчас тебе всё-всё припомню. Но сначала выпей это.
Она протянула мне стакан с зеленоватой жидкостью.
– Дай-ка угадаю, - я состроила умную пингвинью морду, - ты нашла это на журнальном столике, да? Такую небольшую бутылочку с ярлыком "Выпей меня!". Я выпью эту хрень, стану большая-пребольшая, как Алиса в Стране Чудес, и смогу одним мизинцем удавить Эдуарда.
– Для этого тебе придётся голяком отправиться на бал! - хихикнула Кимберли. - Для таких форм ничерта не шьют. Это разведённый отвар, который меняет тембр голоса. Эликсир, нейтрализующий его действие, я оставлю на столе в твоей комнате. А теперь садись и не рыпайся.
– Ну, прощай здоровье! - произнесла я и одним махом осушила стакан.
Ким действительно припомнила мне всё-всё-всё из этой и прошлой жизни. Каждую мужскую футболку и каждый синяк. А может, она просто так издевается над людьми. Вначале она накрутила мои волосы на огромадные бигуди и оставила до лучших времён, потом сделала мне маникюр-педикюр и выкрасила ногти перламутровой дрянью. Наконец-то оставив мои конечности в покое, она достала что-то, напоминающее огромный набор красок для начинающего художника, и умело загримировала каждый мой синяк и каждый мой шрам, особенно вампирский. После этого втёрла тонну каких-то кремов мне в лицо и, придирчиво осмотрев его со всех ракурсов, принялась за художественное раскрашивание. Я даже не стала спрашивать, нахрена ей тридцать оттенков теней, столько подводок, блесков, помад и салфеток. Это же Ким, ей виднее. Главное, чтоб она не думала о шедеврах, скажем, Пикассо или Сальвадора Дали, а не то мой маскарадный костюм будет выглядеть как "Авиньонские девицы" { картина работы Пабло Пикассо 1907 года - прим.авт.}. То есть, вообще никак.
И пока она что-то рисовала вокруг моих глаз, я тоскливо думала о своём, о девичьем. Это девичье появилось у меня за последнюю неделю, когда Кимберли два раза затащила меня в солярий и один раз в "Лунную розу", где Джанет действительно слегка укоротила и перекрасила мои волосы в жемчужный блонд. Кроме того, за эти дни Ким научила меня ходить на каблуках, освежила в холодильнике моего мозга все протухшие правила этикета и с горем пополам отучила меня ругаться. Ещё она учила меня танцевать - это вообще отдельная статья - и заставляла читать идиотские женские журналы, особенно сопливые статьи про счастливую/несчастную/неразделённую любовь и мужскую логику. Мы с ней чуть не подрались из-за этого. Я вопила, что меня тошнит от такого дерьма, а она пыталась вбить мне в голову, что я должна хоть немного разбираться в противоположном поле. Я уверяла её, что разбираюсь в мужиках получше неё, потому как по себе знаю принцип их мышления, а она поставила меня в тупик вопросом: "Тогда заставь Итима пригласить тебя на романтический ужин. Что ты ему скажешь?".
Правда, через пять минут я нашла достойный ответ: "Привет, Итим. Знаешь, я хочу заставить тебя пригласить мою особь на ужин, поэтому отвези меня в психиатрическую лечебницу, пока я не начала выбивать из тебя предложение руки и сердца!". Ким после этого чуть не убила меня, но в последний момент с задумчивым видом хлопнулась на кровать и произнесла:
– А знаешь, ведь после такой тирады в твоёмисполнении, он действительно пригласит тебя в ресторан.
И вот, спустя неделю таких маленьких радостей я сижу голяком и думаю о своём, о девичьем: пиво, мальчики, футбол.
Как низко ты пала, Кейни Лэй.
Ладно, это шутка. На самом деле я ломаю себе голову над тем, что мне сделать с Мажуа и как себя вести с Эдуардом. В том, что душенька Мэж до самой постели будет вертеться рядом с четверть-оборотнем, сомнений не возникало. Выход напросился простой: огреть её по башке чем-нибудь тяжёлым - да хотя бы её косметичкой - и спрятать в кустах за прачечной. Ведь и белокурый ублюдок просто так не оставит её по той причине, что она - его девушка, полновластная собственность. Когда я поделилась этой мыслью с Ким, она флегматично пожала плечами и произнесла: "А в чём проблема? Будь круче неё, и он сам к тебе подойдёт. Лэйд любит охотиться, заставь его поверить, что дичь - это ты, а не он.". Спасибо, утешила! Делов-то! Всю жизнь только этим и занимаюсь! Вот все неполные шестнадцать лет увожу таких парней как Эдуард у шалав вроде Мажуа! А подумаешь, раз плюнуть! Проще разве что научить зайца курить, кота - играть на скрипке, а корову - прыгать через Младшую Сестрёнку!
Ну хорошо, предположим, Мажуа забрали инопланетяне для свои опытов по скрещиванию людей и метеоритов, а Эдуард подошёл ко мне знакомиться. Что я ему скажу? Ким рекомендовала вариант вроде: "Я живу с матерью в центе Роман-Сити, а на бал пришла ради своего парня Брока, который живёт здесь, в приюте. Точнее, бывшего парня, мы с ним поссорились пятнадцать минут назад… Что? Мне четырнадцать, как и Броку… Ну а ты кто такой?…" и подобная чушь в этом же роде. Правда, чушь чушью, а всё-таки мысль представиться девчонкой, живущей вне стен Киндервуда - здравая. Может, у Эдуарда тогда напрочь отпадут подозрения… или ещё что-нибудь.
Ну хорошо, не отвлекайся, выдала ты ему свою сказку про "Была на балу у нью-металлистов…" - и?
И не знаю. Буду говорить с ним о дождях в Тюмени. Или заставлю его что-нибудь рассказывать, а сама буду сидеть и слушать.
Всю ночь?
Всю ночь.
А если он решит проводить тебя домой?
Проведёт до ближайшей станции метрополитена, а там я возьму и - трамтарарам - сниму маску! А потом трижды наступлю на его отвисшую челюсть. Хотя левая пятка мне подсказывает, что он раньше узнает во мне скотину Вэмпи.
Ну… даже если узнает, Армагеддон не свершится, и Брюсу Уиллису не придётся в очередной раз спасать мир. Будь спокойна.
А я сойду за четырнадцатилетнюю пигалицу?
С новым кремом от морщин Вы даже в сорок лет будете выглядеть как младенец! Всё на мази, забей на это и харе париться по мелочам.
– Ну что? - скептически поинтересовалась я, когда Ким, держа в одной руке салфетку, а в другой щёточку от брасматика, сделала несколько шагов назад и придирчиво осмотрела мою физиономию.
– Я тебе серьёзно скажу, Кейн, - хмуря брови и переводя взгляд с одного моего глаза на другой, произнесла русоволосая девушка, - что никакая хвалёная Сара Брушер с её силиконом тебе и в подмётки не годится. Особенно если ты будешь доброжелательно улыбаться людям, а не посылать в те места, которые можно найти только на анатомической карте.
Я фыркнула от возмущения и обиженно поинтересовалась:
– Ты что со мной сделала?!
– Ничего, просто загримировала твои синяки и наложила тебе вечерний макияж, - с самым честным видом ответила Ким. - Я не виновата, что ты постоянно уродуешь себя чёрным лаком на ногтях, невысчипанными бровями и гуталином вокруг глаз. Дело в том, Кейни, что на самом деле ты очень милая. Может, не самая красивая, но милая и приятная внешне - это да.
– Как кактус - так и хочется удушить в объятьях, - я не могла обойтись без сарказма. - Ким! Аллё! Я тут немножко голая в бигудях сижу! Ты меня когда оденешь?
Русоволосая девушка хохотнула, и мне в который раз за последнюю неделю не понравился её хохоток вкупе с озорным выражением лица. Вот аппендиксом чую, она опять удумала гадость! Сейчас окажется, что она выбрала для меня костюм певички из Мулен Ружа: много перьев, много побрякушек, а одежду люди сами допридумают, какая кому нравится.
– Знаешь, я решила особо не ломать голову и спросила у Итима, что бы тебе одеть, - наконец-то поделилась "радостью" Кимберли. У меня пересохло в горле от её слов и мелко затряслись руки. При этом я уже не рыпнулась сделать себе внушение за такую слабость. У меня какая-то странная реакция на одного синеглазого оборотня, и с этим нихрена не поделаешь. Я пыталась - ни в какую.
– Ты чего побледнела? - в то время, как я прислушивалась к нездоровому волнению в сердце, Ким веселилась по полной программе. Правда, я буду не я, если вовремя не найду достойного ответа:
– А Итим спросил у Лэйда, а Лэйд оказался не дураком и всё понял.
Русоволосая девушка, вытаскивая что-то из рюкзака, досадливо поморщилась и ответила:
– Да нет, Тимка язык за зубами умеет держать.
Ага, если б он ещё руки держал в карманах и не лез в чужие сны, шокируя мою нежную детскую психику, то был бы просто потрясным парнем!
Однако мои размышления оборвал вид того, что Ким извлекла на свет божий. Для меня оказалось достаточным просто разглядеть цвет, чтобы завопить благим матом. Без слов - одни междометия, выражающие всё моё отвращение к розовому. А когда русоволосая девушка вместе с этими вещами шагнула ко мне, я вскочила и спряталась за кресло. По-крайней мере, сделала попытку.
– Я это не одену!!! - скороговоркой протараторила я, прежде чем моя подруга даже набрала воздуху в грудь для вопроса. - И не умоляй!!! Я ненавижу розовый!!! И ты это знаешь!!! Мне он в кошмарах снится!!!
– Вот именно поэтому тебе следует одеть розовое, - Ким произнесла это умоляюще, но с нажимом, уговаривая, словно она была сэром Генри, а я - собакой Баскервилей. - Ведь ты сама подумай: никто никогда не поверит, что ты способна одеть хотя бы платье, особенно такого цвета. По этой же причине никто никогда не подумает, что девушка в розовом платье и розовой полумаске - это ты.
Упрямо помотав головой, я опёрлась о спинку кресла. Не аргумент. Я не буду наряжаться Пасхальным Зайчиком или Клубничным Пломбиром только потому, что тогда меня никто не узнает. И даже потому, что этот костюм порекомендовал Итим. Он мне не авторитет и вообще никто, только возмутитель спокойствия нервной и сердечно-сосудистой системы.
Видимо, Ким очень хорошо это поняла, так как прокашлялась и заговорила сухим деловым тоном:
– Короче, не хочешь по-хорошему, будем по-плохому. У вас на входе в Зал Торжеств действует дресс-код, значит, в джинсах тебя не пустят, так? Так. Другого платья у тебя нет, и ты его сейчас нигде не найдёшь, а сбегать в магазин не сможешь из-за отсутствия денег и времени. Так? Именно так. Если ты не пойдёшь на этот маскарад, тебе сделают такое досье, с которым тебя не примут даже уборщицей в колонию для престарелых вундеркиндов. Не так ли, моя милая? А уж в АНМ, где нужна железная дисциплина - и подавно. Отсюда следует элементарный вывод: ты одеваешь всё, что я принесла, и идёшь на бал, как самая лучшая в мире Золушка. И даже не из-за Эдуарда, а ради своего будущего.
– Если б сегодня было Первое апреля, я б сказала, что хочу стать порно-звездой, - мрачно отозвалась я, допивая какао. Близняшка хохотнула и дёрнула меня за волосы:
– А это ты нахрена сделала? Джанет чёрти сколько времени потела над твоей причёской, а ты расплела все косички. И кстати, где ты так загорела?
– На крыше. У нас же сегодня типа маскарад.
– И ты этому типаочень не рада, - перекривляла меня близняшка.
– Ты же знаешь, я ненавижу все эти типа мероприятия, имитирующие типа светлую и типа беззаботную жизнь в приюте, - раздражённо ответила я и встала из-за стола. - Но если я сегодня не приду в Зал Торжеств и не учиню драку или массовое исполнения канкана с переодеванием в участников "ZZ-top", Крысы решат, что меня не было и накатают мне дерьма в досье.
– Бедная ты наша несчастная, - шутливо заплакала Ки, - а кем же ты будешь на этом типа празднике?
– Типа так я тебе и сказала! - фыркнула я. - Пошли, я тебя загримирую.
Киару выпустили из больницы только утром и то потому, что именно сегодня у нас будет "развесёлый" маскарад. Как обычно, вкололи ей какой-то дряни, от которой она ходит со слегка окосевшими глазами, и сказали не перетруждать спину, а так же прийти послезавтра на техосмотр. В общем, как обычно.
Честно дав сестре время на душ и чистку зубов, я хлопнулась смотреть кретиноскоп. Мне удалось послушать полный выпуск новостей, прежде чем моя сестрёнка в одном нижнем белье приволокла в зал груду косметики, аквагрим, явно не пустой чехол для одежды и магнитофон.
– А еготебе куда прицепить? - лениво поинтересовалась я. - Или ты так, послушать?
Состроив мне рожицу, Киа торжественно произнесла: "Маэстро! Музыку!" и включила первый альбом старых добрых "The Sisters Of Mercy". После этого с наглой миной всучила мне аккуратный эскиз и сказала:
– Вот именно так и накрасишь.
– А откуда у тебя шмотьё? - я удивлённо посмотрела на чехол с одеждой, только догадываясь о его содержимом.
– Ну, - пожала плечами Киара и продемонстрировала мне парик с гривой угольно-чёрных волос, - ты в послеобеденную сиесту танцуешь у себя в комнате под "KoЯn", а я шью.
Следующие пару часов, то есть, где-то до трёх дня мы делали следующее: она хихикала, а я забавляла её своей руганью. А вы сами попробовали б собрать в узел волосы моей сестрёнки, втереть ей в кожу лица, шеи, плеч, декольте и рук какие-то защитные кремы, потом нанести на них немного белого аквагрима и покрыть это светлой пудрой. Кроме того, надо было основательно затемнить ей глаза и ровно накрасить губы чёрной помадой. Убедившись, что оба глаза у неё одинаковой формы и размера, я сложила руки на груди и ото всей своей мелочной душонки восславила миссис Мерфи, свою учительницу по малеванию. После этого начала рисовать чёрный тёрн, выходящий из внешних уголков глаз моей близняшки. Когда тёрн стал похож на тёрн, а не избитые щупальца осьминога, я долго напяливала парик на голову Киары, то есть, чтобы настоящие волосы ниоткуда не выглядывали.
– Ты даже на День всех Святых так не рядилась, - проворчала я, когда из моей сестры получилась бледная как зубная паста брюнетка с художественной росписью в качестве макияжа. - И вообще, чёрное и белое - это чересчур консервативно.
Киара показала мне язык и вытащила на свет божий… платье.
Если б мне самой не предстояло вихлять сегодня задницей, я б, наверное, сдохла от хохота. А так я нездорово посмеялась ещё при виде корсета и вороха беленьких нижних юбок и мысленно перекрестилась. Ким мне такого ни в жизнь не притащит. Наверняка будет что-то розовое и с кружевами - мой новый ночной кошмар.
Спустя десять минут я затянула сестру в недоразумение, которое носили все без исключения дамы девятнадцатого века, потом натянула на неё все нижние юбки, а сверху - чёрное как ворон платье. Он едва скрывало колени, было широкое, с расклешёнными рукавами, сильно облегало верхнюю часть тела и имело глубокое декольте.
– Я не виновата, - оправдывалась Киара, пока я застёгивала молнию на её спине. - В этом журнале для готов на рисунке одна модель, а выкройка - с вот этой вот ямой. Пришлось покупать лифчик, приподнимающий грудь.
– Кто-то тебя очень долго бил головой о что-то неимоверно твёрдое, - не удержалась я, в то же время понимая, что сама буду выглядеть ещё хуже.
– Тебе не нравится? - извернувшись, Киара расстроено посмотрела мне в глаза. Я отступила на шаг и осмотрела её всю. Она походила на смесь готессы и блэкерши. Вздохнув, я расстегнула свои узкие кожаные браслеты с шипами и застегнула их на запястьях сестры.
– Нравится, но я в шоке, - произнесла я. - Ты хоть кем будешь?
– А ты ещё не догнала? - моя близняшка слиняла в свою комнату и вернулась с широкополой ведьминской шляпой и парой шнурованных ботинок на толстой грубой подошве. Когда она ходила, её платье шуршало и периодически светило нижними юбками, но кажется, так и задумано.
– Я буду колдуньей, как Чёрная Тарья, которая после сожжения на костре перед церковью воскресла из пепла в виде огромной волчицы и потом в течение столетья пожирала маленьких детей в окрестных деревнях, - с этими словами Киара лихо нацепила на голову шляпу, так, что поле прикрыло один глаз, и села обуваться. Ей надо было ещё успеть загримировать ребят из Круга - я ведь, "скотина ленивая", как они выразились, отказалась помочь - поэтому уже в три она была при полном боевом параде. Мне так и зудело спросить, а не будет ли она случайно раскрашивать Эдуарда. И если будет, то в какую гадость? Я сдохну от хохота, если он придёт на маскарад в костюме индейца, надутого как индюк, и будет здороваться со всеми: "Хау!"…
Или носиться за тобой с ножом, чтобы снять скальп.
Нет, пожалуй, тогда я сдохну совсем от другого.
И вообще, хватит того Нового Года десятилетней давности, когда он щеголял в костюме Наполеона и подрался с переодетым в Кутузова Вилей. Их тогда даже Дед Мороз не смог разнять: мудрые дети в пять лет уже знают, что если надоедливому дяде хорошенько стукнуть пониже пояса, он выйдет из игры.
Кимберли пришла только спустя час после ухода Киары, когда я вся извелась и уже задремала под музыку сборника "Золотые рок-баллады". Проникла в дом она весьма оригинально: через камин, которого у нас никогда не было. А по правде говоря, через окно, едва не сбив плошки с цветами и по прибытию прежде всего оттряхнув спортивные штаны.
– К вам засветло не проберёшься! - после не очень литературной тирады произнесла русоволосая девушка и стянула с головы кепку. - Вечно кто-нибудь в свояках шляется!
– А ты как думала? - сонно зевнула я. Кимберли смерила меня скептическим взглядом и проскрипела:
– Так, я смотрю, ты ничерта не сделала. А ну-ка марш в душ!
– Полчаса как оттуда, - фыркнула я. Тогда моя подруга вытащила откуда-то из объёмистого рюкзака простую жестяную банку и, со стуком поставив её на "типа туалетный" столик, произнесла:
– Тогда сходи туда ещё раз, а потом разотри всё тело до последней клеточки вот этим. И не вздумай ничего одевать до того, как я скажу. Всё, жду тебя в зале.
И на этой приятной дружеской ноте она вышла из комнаты. Я выругалась в адрес Эдуарда и, прихватив жестяную баночку, отправилась в ванную комнату.
Минут двадцать у меня ушло на то, чтобы повторно принять душ, а потом изваляться в жирном белом креме, напрочь лишённом запаха. Ну, предположим, что всё-таки не изваляться, потому что баночка заполнена только наполовину, но вот измазаться каждой или почти каждой клеточкой кожи - это да. Во время процедуры измазывания меньше всего на свете я ощущала себя Наблюдателем Мрака, который собрался на охоту. Скорее Маргаритой перед балом у Сатаны. Правда, я тоже собираюсь на бал, но назвать Эдуарда Сатаной - это означает глубоко оскорбить последнего.
Только выйдя в коридор я ощутила что-то не то. Проверив наличие рук и ног, я не досчиталась собственной шкуры, потому как она воспылала огнём из-за этого распроклятого крема. Ворвавшись в комнату и оставив за собой шлейф вонючего дыма, я бросила одежду на постель и включила верхний свет. Ага, так и есть, кожа покраснела, будто я весь день голяком носилась по пустыне. Кажется, если я попытаюсь натянуть на себя хоть что-нибудь, она лопнет и сползёт с меня чернеющими и обугливающимися лоскутками.
Отличный крем, хочу тебе сказать. Он так интенсивно ухаживает за твоей кожей! Вот она сползёт с тебя, и тогда можешь отправляться на маскарад, сверкая голыми мышцами. Приз зрительских симпатий тебе обеспечен.
– Эта хрень так и должна печься?!! - заорала я в другой конец дома и начала пританцовывать на месте, чтоб как-то вынести жжение.
– Наверно!… А вообще, не помню! - донёсся до меня голос Ким. - Куда ты там запропастилась?!
Я распахнула дверцы шкафа и осмотрела себя в оба зеркала. Впечатление было такое, словно я каталась в крапиве как окунь в муке. Но если окунь после такого бледнеет, то я покраснела. Наряд Плавучей Кукурузы, дочери вождя индейского племени Ирокез, мне сейчас будет очень к лицу. И ко всем остальным частям тела - тоже. Правда, волосы у меня светлые, но гуталин творит с нами чудеса.
– В таком виде мне надо играть Синьора Помидора в сказке про Чипполино! - произнесла я, пританцевав голяком в зал. Увидев меня в таком профиле, русоволосая девушка вмёртвую слегла на диван от хохота и нагло ржала до тех пор, пока мою шкуру не перестало жечь. Просто в связи с этим я окончила ритуальные танцы и собралась приносить ритуальную жертву, в качестве которой была избрана Ким.
– Садись, не стесняйся, - кое-как отсмеявшись, девушка похлопала рядом с собой по дивану. Однако я задала ей неделю мучающий меня вопрос:
– Какое платье вдовы ты мне купила?
– Сначала причёска, за ней - макияж, а только потом - одежда! Запомни на всю жизнь эту последовательность, - неумолимо, как летящий тебе в рожу кирпич, произнесла Ким. - Я сейчас тебе всё-всё припомню. Но сначала выпей это.
Она протянула мне стакан с зеленоватой жидкостью.
– Дай-ка угадаю, - я состроила умную пингвинью морду, - ты нашла это на журнальном столике, да? Такую небольшую бутылочку с ярлыком "Выпей меня!". Я выпью эту хрень, стану большая-пребольшая, как Алиса в Стране Чудес, и смогу одним мизинцем удавить Эдуарда.
– Для этого тебе придётся голяком отправиться на бал! - хихикнула Кимберли. - Для таких форм ничерта не шьют. Это разведённый отвар, который меняет тембр голоса. Эликсир, нейтрализующий его действие, я оставлю на столе в твоей комнате. А теперь садись и не рыпайся.
– Ну, прощай здоровье! - произнесла я и одним махом осушила стакан.
Ким действительно припомнила мне всё-всё-всё из этой и прошлой жизни. Каждую мужскую футболку и каждый синяк. А может, она просто так издевается над людьми. Вначале она накрутила мои волосы на огромадные бигуди и оставила до лучших времён, потом сделала мне маникюр-педикюр и выкрасила ногти перламутровой дрянью. Наконец-то оставив мои конечности в покое, она достала что-то, напоминающее огромный набор красок для начинающего художника, и умело загримировала каждый мой синяк и каждый мой шрам, особенно вампирский. После этого втёрла тонну каких-то кремов мне в лицо и, придирчиво осмотрев его со всех ракурсов, принялась за художественное раскрашивание. Я даже не стала спрашивать, нахрена ей тридцать оттенков теней, столько подводок, блесков, помад и салфеток. Это же Ким, ей виднее. Главное, чтоб она не думала о шедеврах, скажем, Пикассо или Сальвадора Дали, а не то мой маскарадный костюм будет выглядеть как "Авиньонские девицы" { картина работы Пабло Пикассо 1907 года - прим.авт.}. То есть, вообще никак.
И пока она что-то рисовала вокруг моих глаз, я тоскливо думала о своём, о девичьем. Это девичье появилось у меня за последнюю неделю, когда Кимберли два раза затащила меня в солярий и один раз в "Лунную розу", где Джанет действительно слегка укоротила и перекрасила мои волосы в жемчужный блонд. Кроме того, за эти дни Ким научила меня ходить на каблуках, освежила в холодильнике моего мозга все протухшие правила этикета и с горем пополам отучила меня ругаться. Ещё она учила меня танцевать - это вообще отдельная статья - и заставляла читать идиотские женские журналы, особенно сопливые статьи про счастливую/несчастную/неразделённую любовь и мужскую логику. Мы с ней чуть не подрались из-за этого. Я вопила, что меня тошнит от такого дерьма, а она пыталась вбить мне в голову, что я должна хоть немного разбираться в противоположном поле. Я уверяла её, что разбираюсь в мужиках получше неё, потому как по себе знаю принцип их мышления, а она поставила меня в тупик вопросом: "Тогда заставь Итима пригласить тебя на романтический ужин. Что ты ему скажешь?".
Правда, через пять минут я нашла достойный ответ: "Привет, Итим. Знаешь, я хочу заставить тебя пригласить мою особь на ужин, поэтому отвези меня в психиатрическую лечебницу, пока я не начала выбивать из тебя предложение руки и сердца!". Ким после этого чуть не убила меня, но в последний момент с задумчивым видом хлопнулась на кровать и произнесла:
– А знаешь, ведь после такой тирады в твоёмисполнении, он действительно пригласит тебя в ресторан.
И вот, спустя неделю таких маленьких радостей я сижу голяком и думаю о своём, о девичьем: пиво, мальчики, футбол.
Как низко ты пала, Кейни Лэй.
Ладно, это шутка. На самом деле я ломаю себе голову над тем, что мне сделать с Мажуа и как себя вести с Эдуардом. В том, что душенька Мэж до самой постели будет вертеться рядом с четверть-оборотнем, сомнений не возникало. Выход напросился простой: огреть её по башке чем-нибудь тяжёлым - да хотя бы её косметичкой - и спрятать в кустах за прачечной. Ведь и белокурый ублюдок просто так не оставит её по той причине, что она - его девушка, полновластная собственность. Когда я поделилась этой мыслью с Ким, она флегматично пожала плечами и произнесла: "А в чём проблема? Будь круче неё, и он сам к тебе подойдёт. Лэйд любит охотиться, заставь его поверить, что дичь - это ты, а не он.". Спасибо, утешила! Делов-то! Всю жизнь только этим и занимаюсь! Вот все неполные шестнадцать лет увожу таких парней как Эдуард у шалав вроде Мажуа! А подумаешь, раз плюнуть! Проще разве что научить зайца курить, кота - играть на скрипке, а корову - прыгать через Младшую Сестрёнку!
Ну хорошо, предположим, Мажуа забрали инопланетяне для свои опытов по скрещиванию людей и метеоритов, а Эдуард подошёл ко мне знакомиться. Что я ему скажу? Ким рекомендовала вариант вроде: "Я живу с матерью в центе Роман-Сити, а на бал пришла ради своего парня Брока, который живёт здесь, в приюте. Точнее, бывшего парня, мы с ним поссорились пятнадцать минут назад… Что? Мне четырнадцать, как и Броку… Ну а ты кто такой?…" и подобная чушь в этом же роде. Правда, чушь чушью, а всё-таки мысль представиться девчонкой, живущей вне стен Киндервуда - здравая. Может, у Эдуарда тогда напрочь отпадут подозрения… или ещё что-нибудь.
Ну хорошо, не отвлекайся, выдала ты ему свою сказку про "Была на балу у нью-металлистов…" - и?
И не знаю. Буду говорить с ним о дождях в Тюмени. Или заставлю его что-нибудь рассказывать, а сама буду сидеть и слушать.
Всю ночь?
Всю ночь.
А если он решит проводить тебя домой?
Проведёт до ближайшей станции метрополитена, а там я возьму и - трамтарарам - сниму маску! А потом трижды наступлю на его отвисшую челюсть. Хотя левая пятка мне подсказывает, что он раньше узнает во мне скотину Вэмпи.
Ну… даже если узнает, Армагеддон не свершится, и Брюсу Уиллису не придётся в очередной раз спасать мир. Будь спокойна.
А я сойду за четырнадцатилетнюю пигалицу?
С новым кремом от морщин Вы даже в сорок лет будете выглядеть как младенец! Всё на мази, забей на это и харе париться по мелочам.
– Ну что? - скептически поинтересовалась я, когда Ким, держа в одной руке салфетку, а в другой щёточку от брасматика, сделала несколько шагов назад и придирчиво осмотрела мою физиономию.
– Я тебе серьёзно скажу, Кейн, - хмуря брови и переводя взгляд с одного моего глаза на другой, произнесла русоволосая девушка, - что никакая хвалёная Сара Брушер с её силиконом тебе и в подмётки не годится. Особенно если ты будешь доброжелательно улыбаться людям, а не посылать в те места, которые можно найти только на анатомической карте.
Я фыркнула от возмущения и обиженно поинтересовалась:
– Ты что со мной сделала?!
– Ничего, просто загримировала твои синяки и наложила тебе вечерний макияж, - с самым честным видом ответила Ким. - Я не виновата, что ты постоянно уродуешь себя чёрным лаком на ногтях, невысчипанными бровями и гуталином вокруг глаз. Дело в том, Кейни, что на самом деле ты очень милая. Может, не самая красивая, но милая и приятная внешне - это да.
– Как кактус - так и хочется удушить в объятьях, - я не могла обойтись без сарказма. - Ким! Аллё! Я тут немножко голая в бигудях сижу! Ты меня когда оденешь?
Русоволосая девушка хохотнула, и мне в который раз за последнюю неделю не понравился её хохоток вкупе с озорным выражением лица. Вот аппендиксом чую, она опять удумала гадость! Сейчас окажется, что она выбрала для меня костюм певички из Мулен Ружа: много перьев, много побрякушек, а одежду люди сами допридумают, какая кому нравится.
– Знаешь, я решила особо не ломать голову и спросила у Итима, что бы тебе одеть, - наконец-то поделилась "радостью" Кимберли. У меня пересохло в горле от её слов и мелко затряслись руки. При этом я уже не рыпнулась сделать себе внушение за такую слабость. У меня какая-то странная реакция на одного синеглазого оборотня, и с этим нихрена не поделаешь. Я пыталась - ни в какую.
– Ты чего побледнела? - в то время, как я прислушивалась к нездоровому волнению в сердце, Ким веселилась по полной программе. Правда, я буду не я, если вовремя не найду достойного ответа:
– А Итим спросил у Лэйда, а Лэйд оказался не дураком и всё понял.
Русоволосая девушка, вытаскивая что-то из рюкзака, досадливо поморщилась и ответила:
– Да нет, Тимка язык за зубами умеет держать.
Ага, если б он ещё руки держал в карманах и не лез в чужие сны, шокируя мою нежную детскую психику, то был бы просто потрясным парнем!
Однако мои размышления оборвал вид того, что Ким извлекла на свет божий. Для меня оказалось достаточным просто разглядеть цвет, чтобы завопить благим матом. Без слов - одни междометия, выражающие всё моё отвращение к розовому. А когда русоволосая девушка вместе с этими вещами шагнула ко мне, я вскочила и спряталась за кресло. По-крайней мере, сделала попытку.
– Я это не одену!!! - скороговоркой протараторила я, прежде чем моя подруга даже набрала воздуху в грудь для вопроса. - И не умоляй!!! Я ненавижу розовый!!! И ты это знаешь!!! Мне он в кошмарах снится!!!
– Вот именно поэтому тебе следует одеть розовое, - Ким произнесла это умоляюще, но с нажимом, уговаривая, словно она была сэром Генри, а я - собакой Баскервилей. - Ведь ты сама подумай: никто никогда не поверит, что ты способна одеть хотя бы платье, особенно такого цвета. По этой же причине никто никогда не подумает, что девушка в розовом платье и розовой полумаске - это ты.
Упрямо помотав головой, я опёрлась о спинку кресла. Не аргумент. Я не буду наряжаться Пасхальным Зайчиком или Клубничным Пломбиром только потому, что тогда меня никто не узнает. И даже потому, что этот костюм порекомендовал Итим. Он мне не авторитет и вообще никто, только возмутитель спокойствия нервной и сердечно-сосудистой системы.
Видимо, Ким очень хорошо это поняла, так как прокашлялась и заговорила сухим деловым тоном:
– Короче, не хочешь по-хорошему, будем по-плохому. У вас на входе в Зал Торжеств действует дресс-код, значит, в джинсах тебя не пустят, так? Так. Другого платья у тебя нет, и ты его сейчас нигде не найдёшь, а сбегать в магазин не сможешь из-за отсутствия денег и времени. Так? Именно так. Если ты не пойдёшь на этот маскарад, тебе сделают такое досье, с которым тебя не примут даже уборщицей в колонию для престарелых вундеркиндов. Не так ли, моя милая? А уж в АНМ, где нужна железная дисциплина - и подавно. Отсюда следует элементарный вывод: ты одеваешь всё, что я принесла, и идёшь на бал, как самая лучшая в мире Золушка. И даже не из-за Эдуарда, а ради своего будущего.