Страница:
Прошло несколько длинных минут, прежде чем я собралась остатками духа и медленно подняла руку с дорожки, чтобы выпрямиться и встать на ноги. Однако в следующее мгновенье с ужасом обнаружила на пушистом ковре выжженный отпечаток своей собственной ладони. Он медленно наполнялся кровью, как сок выступающей просто из обуглившегося и оплавившегося ворса. И пока я в изумлении рассматривала открывшуюся мне картину, меня начал охватывать странный лихорадочный жар, разгорающийся где-то в глубине тела, той чёрной и далёкой глубине, о которой я даже не подозревала. Казалось ещё чуть-чуть - и я вспыхну костром как Чёрная Тарья.
Но я же человек! Я не вампир, и не оборотень, и даже не ведьма! Я не та юв сердце зло для этого места! Хотя бы потому, что в разбитом сердце, в этом мусоре из осколков ничего не утаишь, кроме пустоты.
Заткнув уши, я не выдержала и закричала, громко, без слов, только бы как-то заглушить всё происходящее, отстраниться от него и оказаться в своём теле как в спасительном коконе наедине только со своими мыслями. Но дотоле блаженно тянувшие молитву голоса внезапно чудовищно исказились от наполнившей их презрительной злобы и громко завизжали мне в ответ, гася мой вопль. Потом одни из них вновь что-то запели, другие наверняка ос ыпали меня проклятьями.
Резко выпрямившись, я поняла что плачу. Просто плачу, легко как в детстве, потому что плач - это спутник детства. Ты не можешь выразить ничего словами или жестами, ты не можешь обличить свою боль в картинах или скульптурах, но ты плачешь, плачешь, плачешь… Влажная красная пелена клубилась перед глазами, стекала по щекам, и когда я вытерла её, то увидела на трясущихся ладонях настоящую тёплую кровь, а не слёзы. Кровь, не разбавленную ничем кроме выступившего на коже холодного пота.
– Господи всемогущий!!! - завопила я, сжав кулаки, и сама испугалась той истерики, что звенела в моём голосе. - Что я тебе сделала?!! Ты забрал у меня всех - но что я тебе сделала?!! Я пришла к тебе за помощью!! Помоги мне!!. - рыдания вырвались из меня странным пугающим звуком. - Господи, помоги же мне!… Хоть кто-нибудь…
Он посмотрел на меня, ещё живой, но уже распятый на грубо сбитом из брёвен кресте. Его худое избитое тело укрыла спёкшаяся корка из пота и крови, но Он ещё был жив. И Его глаза, измученные, покрасневшие, впалые глаза смотрели на меня из-под сени чёрного тернового венка, шипы которого вонзились в Его высокий, иссечённый мимическими морщинами лоб. Я видела, как пошевелились Его дорожащие пальцы на руках и ногах, прибитых кольями к бревну и извергающими ручейки крови. Казалось, Он хотел сойти с креста и по этой красной дорожке прийти ко мне.
Ветер завыл ещё ожесточённей, как стая волков в зимнем лесу, и заставил голоса на секунду умолкнуть.
Я плакала навзрыд от окутавшего меня страха, но легко, как никогда в жизни. Что-то чёрное глубоко во мне, какой-то ехидный, до злости насмешливый голос сквозь непрерывный звон бубенцов шипел мне, чтобы я развернулась и бежала прочь из этого места. Куда угодно только подальше.
Этот голос приводил меня в ужас, но я не могла или не хотела, у меня уже не было сил ни на что. Я сидела в луже крови, сгибаясь под тяжестью мокрых крыльев и смотрела вперёд, на распятье.
Он был жив, Он был жив, хоть это казалось невероятным! Его губы, разбитые, потрескавшиеся, шевельнулись, будто Он хотел что-то сказать.
Будто Он звал меня по имени.
Я ощущала, как онемели от холода пальцы на руках и ногах, как прилипло к коже противно-мокрое платье, но я заставила себя двинуться вперёд, к Нему. Я тряслась от каждого усилия и ползла, с шипеньем выжигая следы на промокшем красном ковре, я была противна этой церкви, но я ползла вперёд, и жар во мне разгорался, поднимая свои языки в рассудку.
Казалось, я должна была вспыхнуть, но обилие крови мешало мне. Эта кровь - чья она? Кто гасит собственной кровью мой костёр, на котором мне суждено сгореть?
– Церковь - это очень оригинально, Кейни.
От этого проклятого голоса, прозвучавшего здесь, под сводами, я содрогнулась, но упрямо продолжала пробираться вперёд. Голоса в моей голове жалобно завыли и запричитали.
Шаги Лал были слышны очень явственно, хотя их вообще не должно быть: она ступала по ковру.
– Столько вкусной крови… Это ты натворила, маленькая негодница? Право же, ты не совсем безнадёжна.
Её смех прозвучал здесь как самая отвратительная ересь. Вы только посмотрите, она уже очнулась? Странно… странно… странно…
Неожиданно в голове всё сладостно поплыло как перед погружением в сон, и я щекой почувствовала упругую мягкость горячего ворса, постепенно оседающего под моей тяжестью и наливающегося пахнущей железом влагой. Оказалось, что я, преодолев несколько невысоких ступеней, упала, просто упала.
Он нависал надо мной, и крест за Его спиной словно тень был ещё внушительней. Он смотрел на меня с состраданием и каким-то ещё непонятным чувством, странным, но таким знакомым. Сто раз я видела это чувство во взгляде окружающих меня людей и сто раз высокомерно отмахивалась от него. Я почти ненавидела эти взгляды, но сейчас, в луже крови у подножия распятья, в моём сердце клубилось благоговение и благодарность.
– Что ты там видишь, Кейни? - разлетающийся сотнями отголосков, подобный хлопанью крыльев испуганно вспорхнувшей в небо птицы шёпот Лал заставил меня дёрнуться от страха. - Почему ты так смотришь на этот христианский фетиш?
Кожей я почувствовала, что она без малейшей тени страха стоит рядом со мной и безнаказанно смотрит на Него, в то время как каждый кирпичик этой церкви стремиться воспламенить во мне то святое пламя, от которого погиб не один вампир.
– Как… ты сюда вошла? - измученно прошептала я, уткнувшись лбом в начинающую обугливаться и проседать ковровую дорожку.
– Ты забыла? Мы же поменялись: я тебе кусочек моего, ты мне кусочек своего - и вуаля! Я теперь не боюсь всего святого этого пр оклятого мира! - вампирша гортанно рассмеялась, и впечатление было такое, что она пьянеет. - Сколько крови! Сколько крови! И, чёрт подери мою пропавшую душу, какаяэто кровь!
Заскрипев зубами от беспомощной злобы, я приподнялась на трясущихся руках и осторожно села, глядя вверх.
Он наклонил вперёд свою увенчанную терновым венцом голову, будто чтобы лучше рассмотреть меня и моё сердце. Крылья у меня за спиной были неимоверно тяжёлые и тянули вниз. От алой, пахнущей розами и железом сырости каждая клеточка моего тела тряслась, но я заставила себя сидеть прямо.
И тогда Он кивнул мне, и несколько капель Его смешанной с п отом крови упало мне на руку. Искусанные разбитые губы дрогнули, и Он прошептал:
– Я…
Лал громко и рассерженно зашипела, как шипят змеи.
– …тебя.
Я смотрела в Его глаза и видела там сочувствие. Он улыбнулся мне - слабое движение потрескавшихся уголков губ, и я улыбнулась ему в ответ.
Но тут мои глаза краем уловили почти незаметное движение. Спокойно повернув голову, я увидела торопливо пятящуюся к дверям вампиршу. В неосязаемом ужасе оскалив клыки, она с ненавистью смотрела на Него, и пальцы на её руках напряглись, словно она собиралась вот-вот впиться когтями в видимого только ей противника. Прядки её тёмных волос, мокрых от крови, прилипли ко впалым щекам цвета надгробных статуй.
Её страх зажигал во мне чувство справедливости.
– Глу-у-упый! - Лал шипела на Него в бессильной ярости, как шипят пойманные змеи. - Эту-у девч-що-онку-у тепе-ерь с-спас-сёт разве ш-што с-сам Дья-авол! То-о-олько о-о-он не у-уме-е-ет с-с-спа-ас-с-са-а-ать!!! О-о-она-а-а про-опа-а-ала-а-а и-и пре-ена-а-адле-е-еш-ш-ши-и-ит НА-А-АМ!!!
Удар колокола разбил её слова на осколки - она сипло завопила то ли от злобы, то ли от боли и в исступленье схватилась за голову как я совсем недавно. Второй удар просто сбил её с ног, и она, обессиленная, полетела на пол, но ещё на лету, при третьем ударе колокола, с ней случилось нечто странное. Её израненное тело рассыпалась на десятки маленьких чёрных летучих мышей, с визгом вынырнувших из мокрых обрывков красной одежды. Тёплый неподвижный воздух наполнил звук хлопков перепончатых крыльев, и вся стая стремглав вылетела наружу. Замерев от изумления, я видела, как некоторых настигли первые лучи солнца, и они с тонким визгом полетели вниз подобно камню. Но ещё до удара о мраморные ступени их тела превратились в золу и пепел, тут же развеянные ветром.
Ещё не до конца осознав наступление рассвета, я мокрыми руками отёрла своё лицо, размазывая косметику, и поняла, что чёрная кровь с ресниц затекает мне просто в глаза, наполняя голову тихой пустотой.
52.
53.
54.
Но я же человек! Я не вампир, и не оборотень, и даже не ведьма! Я не та юв сердце зло для этого места! Хотя бы потому, что в разбитом сердце, в этом мусоре из осколков ничего не утаишь, кроме пустоты.
Заткнув уши, я не выдержала и закричала, громко, без слов, только бы как-то заглушить всё происходящее, отстраниться от него и оказаться в своём теле как в спасительном коконе наедине только со своими мыслями. Но дотоле блаженно тянувшие молитву голоса внезапно чудовищно исказились от наполнившей их презрительной злобы и громко завизжали мне в ответ, гася мой вопль. Потом одни из них вновь что-то запели, другие наверняка ос ыпали меня проклятьями.
Резко выпрямившись, я поняла что плачу. Просто плачу, легко как в детстве, потому что плач - это спутник детства. Ты не можешь выразить ничего словами или жестами, ты не можешь обличить свою боль в картинах или скульптурах, но ты плачешь, плачешь, плачешь… Влажная красная пелена клубилась перед глазами, стекала по щекам, и когда я вытерла её, то увидела на трясущихся ладонях настоящую тёплую кровь, а не слёзы. Кровь, не разбавленную ничем кроме выступившего на коже холодного пота.
– Господи всемогущий!!! - завопила я, сжав кулаки, и сама испугалась той истерики, что звенела в моём голосе. - Что я тебе сделала?!! Ты забрал у меня всех - но что я тебе сделала?!! Я пришла к тебе за помощью!! Помоги мне!!. - рыдания вырвались из меня странным пугающим звуком. - Господи, помоги же мне!… Хоть кто-нибудь…
Он посмотрел на меня, ещё живой, но уже распятый на грубо сбитом из брёвен кресте. Его худое избитое тело укрыла спёкшаяся корка из пота и крови, но Он ещё был жив. И Его глаза, измученные, покрасневшие, впалые глаза смотрели на меня из-под сени чёрного тернового венка, шипы которого вонзились в Его высокий, иссечённый мимическими морщинами лоб. Я видела, как пошевелились Его дорожащие пальцы на руках и ногах, прибитых кольями к бревну и извергающими ручейки крови. Казалось, Он хотел сойти с креста и по этой красной дорожке прийти ко мне.
Ветер завыл ещё ожесточённей, как стая волков в зимнем лесу, и заставил голоса на секунду умолкнуть.
Я плакала навзрыд от окутавшего меня страха, но легко, как никогда в жизни. Что-то чёрное глубоко во мне, какой-то ехидный, до злости насмешливый голос сквозь непрерывный звон бубенцов шипел мне, чтобы я развернулась и бежала прочь из этого места. Куда угодно только подальше.
Этот голос приводил меня в ужас, но я не могла или не хотела, у меня уже не было сил ни на что. Я сидела в луже крови, сгибаясь под тяжестью мокрых крыльев и смотрела вперёд, на распятье.
Он был жив, Он был жив, хоть это казалось невероятным! Его губы, разбитые, потрескавшиеся, шевельнулись, будто Он хотел что-то сказать.
Будто Он звал меня по имени.
Я ощущала, как онемели от холода пальцы на руках и ногах, как прилипло к коже противно-мокрое платье, но я заставила себя двинуться вперёд, к Нему. Я тряслась от каждого усилия и ползла, с шипеньем выжигая следы на промокшем красном ковре, я была противна этой церкви, но я ползла вперёд, и жар во мне разгорался, поднимая свои языки в рассудку.
Казалось, я должна была вспыхнуть, но обилие крови мешало мне. Эта кровь - чья она? Кто гасит собственной кровью мой костёр, на котором мне суждено сгореть?
– Церковь - это очень оригинально, Кейни.
От этого проклятого голоса, прозвучавшего здесь, под сводами, я содрогнулась, но упрямо продолжала пробираться вперёд. Голоса в моей голове жалобно завыли и запричитали.
Шаги Лал были слышны очень явственно, хотя их вообще не должно быть: она ступала по ковру.
– Столько вкусной крови… Это ты натворила, маленькая негодница? Право же, ты не совсем безнадёжна.
Её смех прозвучал здесь как самая отвратительная ересь. Вы только посмотрите, она уже очнулась? Странно… странно… странно…
Неожиданно в голове всё сладостно поплыло как перед погружением в сон, и я щекой почувствовала упругую мягкость горячего ворса, постепенно оседающего под моей тяжестью и наливающегося пахнущей железом влагой. Оказалось, что я, преодолев несколько невысоких ступеней, упала, просто упала.
Он нависал надо мной, и крест за Его спиной словно тень был ещё внушительней. Он смотрел на меня с состраданием и каким-то ещё непонятным чувством, странным, но таким знакомым. Сто раз я видела это чувство во взгляде окружающих меня людей и сто раз высокомерно отмахивалась от него. Я почти ненавидела эти взгляды, но сейчас, в луже крови у подножия распятья, в моём сердце клубилось благоговение и благодарность.
– Что ты там видишь, Кейни? - разлетающийся сотнями отголосков, подобный хлопанью крыльев испуганно вспорхнувшей в небо птицы шёпот Лал заставил меня дёрнуться от страха. - Почему ты так смотришь на этот христианский фетиш?
Кожей я почувствовала, что она без малейшей тени страха стоит рядом со мной и безнаказанно смотрит на Него, в то время как каждый кирпичик этой церкви стремиться воспламенить во мне то святое пламя, от которого погиб не один вампир.
– Как… ты сюда вошла? - измученно прошептала я, уткнувшись лбом в начинающую обугливаться и проседать ковровую дорожку.
– Ты забыла? Мы же поменялись: я тебе кусочек моего, ты мне кусочек своего - и вуаля! Я теперь не боюсь всего святого этого пр оклятого мира! - вампирша гортанно рассмеялась, и впечатление было такое, что она пьянеет. - Сколько крови! Сколько крови! И, чёрт подери мою пропавшую душу, какаяэто кровь!
Заскрипев зубами от беспомощной злобы, я приподнялась на трясущихся руках и осторожно села, глядя вверх.
Он наклонил вперёд свою увенчанную терновым венцом голову, будто чтобы лучше рассмотреть меня и моё сердце. Крылья у меня за спиной были неимоверно тяжёлые и тянули вниз. От алой, пахнущей розами и железом сырости каждая клеточка моего тела тряслась, но я заставила себя сидеть прямо.
И тогда Он кивнул мне, и несколько капель Его смешанной с п отом крови упало мне на руку. Искусанные разбитые губы дрогнули, и Он прошептал:
– Я…
Лал громко и рассерженно зашипела, как шипят змеи.
– …тебя.
Я смотрела в Его глаза и видела там сочувствие. Он улыбнулся мне - слабое движение потрескавшихся уголков губ, и я улыбнулась ему в ответ.
Но тут мои глаза краем уловили почти незаметное движение. Спокойно повернув голову, я увидела торопливо пятящуюся к дверям вампиршу. В неосязаемом ужасе оскалив клыки, она с ненавистью смотрела на Него, и пальцы на её руках напряглись, словно она собиралась вот-вот впиться когтями в видимого только ей противника. Прядки её тёмных волос, мокрых от крови, прилипли ко впалым щекам цвета надгробных статуй.
Её страх зажигал во мне чувство справедливости.
– Глу-у-упый! - Лал шипела на Него в бессильной ярости, как шипят пойманные змеи. - Эту-у девч-що-онку-у тепе-ерь с-спас-сёт разве ш-што с-сам Дья-авол! То-о-олько о-о-он не у-уме-е-ет с-с-спа-ас-с-са-а-ать!!! О-о-она-а-а про-опа-а-ала-а-а и-и пре-ена-а-адле-е-еш-ш-ши-и-ит НА-А-АМ!!!
Удар колокола разбил её слова на осколки - она сипло завопила то ли от злобы, то ли от боли и в исступленье схватилась за голову как я совсем недавно. Второй удар просто сбил её с ног, и она, обессиленная, полетела на пол, но ещё на лету, при третьем ударе колокола, с ней случилось нечто странное. Её израненное тело рассыпалась на десятки маленьких чёрных летучих мышей, с визгом вынырнувших из мокрых обрывков красной одежды. Тёплый неподвижный воздух наполнил звук хлопков перепончатых крыльев, и вся стая стремглав вылетела наружу. Замерев от изумления, я видела, как некоторых настигли первые лучи солнца, и они с тонким визгом полетели вниз подобно камню. Но ещё до удара о мраморные ступени их тела превратились в золу и пепел, тут же развеянные ветром.
Ещё не до конца осознав наступление рассвета, я мокрыми руками отёрла своё лицо, размазывая косметику, и поняла, что чёрная кровь с ресниц затекает мне просто в глаза, наполняя голову тихой пустотой.
52.
Проснулась я с паскудным ощущением СУПа. Что за жизнь? Не успела подраться, а уже всё болит… Ну ладно, Киара наверняка расскажет мне все мои вчерашние похождения…
С шумным зевком перевернувшись набок, я обнаружила Тэдди, который впился мне носом прямо под эн-ное ребро. Больно, чёрт бы его подрал! Я тоже очень рада его видеть, но не практикую же такие способы приветствия.
Ты сейчас с кем разговариваешь?
Не с тобой, так что заткнись.
Сгребя медвежонка в охапку, я с некоторым сонным удивлением обнаружила его лапу просто у себя под носом. Что-то не то, вам так не кажется?
После некоторых вращений наощупь я определила теоретически правильное расположение Тэдди в объятьях себя любимой и, зарывшись холодным носом куда то ему в мягкое ушко, опять сладко уснула.
С шумным зевком перевернувшись набок, я обнаружила Тэдди, который впился мне носом прямо под эн-ное ребро. Больно, чёрт бы его подрал! Я тоже очень рада его видеть, но не практикую же такие способы приветствия.
Ты сейчас с кем разговариваешь?
Не с тобой, так что заткнись.
Сгребя медвежонка в охапку, я с некоторым сонным удивлением обнаружила его лапу просто у себя под носом. Что-то не то, вам так не кажется?
После некоторых вращений наощупь я определила теоретически правильное расположение Тэдди в объятьях себя любимой и, зарывшись холодным носом куда то ему в мягкое ушко, опять сладко уснула.
53.
– Для хорошего супа из чеснока, - с важным видом рассуждал Джо, - необходимы две вещи: собственно, чеснок обыкновенный, - тут он помахал целой связкой этого овоща, - и прах вампира.
– Бе! - я с отвращением уставилась на пакетик серой дряни, который лежал на столике в светло-бежевой кухне Русского Воина.
– По-моему, и без него всё тип-топ, - лениво заметила Киара. Она сидела рядом с Джо на табуретке, а я, внаглую раздвинув цветы, устроилась на подоконнике, и теперь июньское солнце мстительно жгло мне спину даже сквозь копну мелких жёлтых косичек. Нет, всё-таки надо было собрать их с утра в хвост. Не поленилась же я откопать эти свои чёрные карго и погладить их. Да что там погладить! Не спалить их и не уронить утюг себе на ногу! Значит, если я совершила такие подвиги, то и с патлами могла бы управиться. Так нет же, лень нам и всё. Через час меня можно будет подавать на стол.
Насвистывая какую-то мелодию, Никита весело шинковал капусту на разделочном столике, что находился аккурат возле раковины. Надо же, какой предусмотрительный мебельный гарнитур, всё для хозяина. И раковина тебе рядом, и мусорное ведро.
Варвар копошился у плиты, что было само по себе странным, а вот где был Майк - без понятия. Но должен же где-то быть. Ну хоть где-нибудь.
– А ещё, - продолжал Джо, - для хорошего супа нужно…
– Ухватки! - Ки интенсивно помахала парой тряпок, словно давая старт истребителю.
– При чём здесь ухватки? - постучал пальцем у виска темнокожий парень, и тут кухню огласил истошный вой и грохот.
Варвар стремглав бросился к раковине и сунул пальцы под струю холодной воды, а по полу тем временем медленно растеклась кипящая лужа. Рядом же, исходя клубами пара, покатывалась с боку на бок кастрюля, ей сейчас явно было очень смешно.
Что Вы думаете по этому поводу, Холмс?
Элементарно, Ватсон!
– И ухватки, темнокожий брат, - удручённо поджав губы, чтобы не заржать, я потянулась вперёд и хлопнула чуть ошалевшего Русского Воина по плечу.
За окном с весёлым пением возле самых белобоких облаков носились стрижи.
– Так, детки, - глубокомысленно начала Киара, глядя на пол, - а кто это у нас кипятком обделался?
– Ну, кто у нас ближе всех к луже, тот и виноват, - я беззастенчиво уставилась на Тигра и тут же получила брокколи по лбу.
– У меня ещё есть, - многообещающе улыбнулся Никита и указал на груду порезанных овощей.
– Ничего ты не понимаешь, Кейни, - сдержанно улыбаясь, заметил Джо, - это не лужа, это адреналин!
И мы захохотали в две глотки, сидя в комнате, залитой безмятежным солнечным светом.
– Дай пять, бледнолицая сестра! - Джо протянул мне ладонь, и я с готовностью хлопнула по ней, как тут об макушку темнокожего парня весело бумкнулась вторая брокколи.
Через приоткрытое окно в комнату проникал горьковатый запах полыни.
– Вчера был День конной авиации, сегодня брокколевой, - с философским видом пожала плечами Киара. - Просто праздник за праздником!
– Какой, нахрен, праздник? - пыхтя, на кухню вполз Майк, за собой он тащил тележку со здоровенной и, увы, спрятавшейся в панцирь черепахой. - Вы тут совсем газу нанюхались?!
Ах да, сегодня на обед наша компания готовит не просто чесночный, а черепашье-чесночный суп! Вот это будет да, если мы его приготовим.
– Я эту сволочь, - Тур вытер пот со лба и указал ножом на животное, - три часа пытаюсь выколупать из коробочки!…
… Вздрогнув, я распахнула глаза и тут же с облегчением выдохнула.
Чёрт возьми, это просто сон, просто сон, но какой…
Не подобрав ни подходящего эпитета, ни даже крепкого ругательства, что было крайне на меня не похоже, я тяжело уселась в постели и ощутила весьма неприятное чувство под диафрагмой. Словно всё то, что я видела во сне - далёкое прошлое, ушедшее навсегда. Будто это тот период моей жизни, который уже завершился. Всё, его не вернуть. Что-то изменилось, что-то исчезло, и пришло что-то новое.
Что-то больше не так.
Совсем не так.
– Хрень какая-то, - свесив ноги с кровати, я с кривой ухмылкой начала сладко потягиваться и одновременно осматривать свою келью из-под полуприкрытых ресниц. Всё вокруг тонуло в предзакатных сумерках, и лица с плакатов смотрели на меня почти с умилением. Угу, я тоже рада их видеть. Щас полезу целоваться, вот прямо щас, только губки клейстером намажу.
Но что-то здесь не так. Что-то совсем, полностью и абсолютно не так.
Осмотрев свою залитую кровью одежду и грязные ноги, я пробормотала: "Ave, Maria! Чтоб меня, а лучше тех, кто это сделал!" и спешно прокрутила в голове все свои ночные похождения, будто проверяя, что я помню, а что придётся вспоминать под самопыткой.
Но странное дело: при виде картин маскарада, при виде портретов Эдуарда и Лал всё во мне осталось спокойным, как морская гладь в штиль. Всё произошедшее… это как давнее-давнее, из другого мира, из другой жизни другой девочки Кейни. Той, которой когда-то была я. Странное ощущение. Словно прошли годы с тех пор, как я гуляла с белокурым ублюдком и убегала от чокнутой вампирши. Но электронный будильник показывал дату: семнадцатое июня этого года. Всё правильно, всё верно, только почему я чувствую себя так, словно постарела на целых пять лет?
Встав на протяжно стонущие ноги, я нетвёрдо прошлась к распахнутому настежь окну и выглянула наружу. Старые ивы как прежде слегка покачивали длинными косами в такт ветру, а он приносил в мой дом запах трав и каких-то незнакомых цветов, отрывки детского смеха и крики воспитателей - такая благоговейная, почти эдемская смесь. Вдыхая её, я всё больше и больше ощущала покой в душе и умиротворение.
Вот и всё, всё кончилось, я дома.
Прикрыв глаза, я медленно и глубоко вдохнула.
Я дома.
Стрижи высоко в небе пронзительно кричали, и впервые в жизни это были радостные, почти нежные крики, ласкающие мой слух. Святотатством было бы сейчас включить музыку, хотя - хотелось… да… и потяжелее, повеселее…
Кстати, о святотатстве.
Прикрыв слипающиеся глаза, я опять прокрутила в голове как плёнку кинофильма всё произошедшее со мной в церкви и с каким-то отстранённым удивлением поняла, что абсолютно не помню дороги домой. Помню, я отключилась после того, как Лал разлетелась на десяток летучих грызунов, но когда я очнулась и успела добраться сюда?
Мозги отчаянно заскрипели, я почти устроила бардак в собственной башке, переворачивая всё с ног на голову и расшвыривая всё по сторонам, но так и не смогла найти нужное мне воспоминание.
Это ж надо было так нажраться.
Но - нет, дело не в этом и не в моей больной голове, хотя и это тоже да. У меня нет ни визуальных, ни аудиальных воспоминаний, я не помню даже чувств и ощущений - хоть чего-то, что сообщило мне о дороге домой. Как будто её не было. Как будто я бац! И очутилась дома в своей постельке.
Почесав голову, я обернулась и внезапно увидела грязный след на ковре. Конечно, я тут тоже порядочно наследила - за год не отмоешь, позовите Геракла, тут такие конюшни!… Но мои следы - грязно-алые, в форме ступни подростка, а этот…
Внимательно осмотрев ковёр на предмет выявления подозрительных и не очень улик, я приблизилась к своей находке. Это был стопроцентно след от армейского сапога, при этом явно не моего размера: я сорок третий не ношу даже зимой, когда одеваю пару толстых тёплых носков. Киара, соответственно, тоже.
– Это ты здесь гоцал? - подняла я шутливо-гневные глаза на Тэдди, который лежал на краю моей кровати и печально смотрел на меня. - Или вот ты, - мой взгляд упёрся в сидящую на тумбочке Скарлетт, - мужиков начала водить? И всё одних "военных, красивых, здоровенных"?
Но кукла таращилась на меня стеклянными глазами и я с оттенком тоски подумала, что мама когда-то тоже наверняка с ней разговаривала.
Мама, мама, что бы ты сейчас сказала, увидев меня такой? Впрочем, если бы ты могла мне что-то сказать, я бы такой не была. Замкнутый круг.
Ладно, в конце-то концов, всё-всё-всё позади. Интересно, а Киара дома?
– Ки-и-иа-а-а!!! - протяжно позвала я, и дом отозвался мне тишиной. Будет забавно, если Ки сейчас спит, а я тут мартовский ор развожу. Но если не я, то моя близняшка наверняка должна знать, откуда на моём ковре отпечаток армейского ботинка. Может, кто из ребят заходил, хотя такая обувь есть, кажется, только у Ника… да может, Ник и заходил. Я-то вернулась гораздо позже рассвета, и наша милая пятёрка - э-э, четвёрка без меня - наверняка искала мою гулящую особь. Вот это я выскажу Тигру, как бродить обутым в доме, который я собственноручно вылизала!!! Выскажу так, что у него потом месяц кости будут болеть!…
А кстати, не пойти ли мне подраться?
Идея была такой заманчивой, что я хлопнулась задницей на ковёр и воодушевлённо задумалась, однако потом пришла к выводу что даже после двенадцатичасового - плюс-минус час - сна я вряд ли восстановила все растерянные за ночь силы. Про нервы вообще молчу. Они не восстанавливаются.
От одной этой мысли мне внезапно захотелось курить. Причём так сильно, что я, стуча избитыми коленками, подползла к кровати и по пояс скрылась под ней, правда, только со второго раза, так как мои крылья так и норовили за что-то уцепиться. Батюшки, и откуда тут столько пыли?!! Я ж совсем недавно убирала!!! Вот теперь и занимайся благими делами. Признавайтесь, кто тут намусорил?
Однако на пыль мне было в общем-то, плевать с высокой колокольни. Подождите, я сейчас сбегаю взберусь на колокольню, плюну, а потом вернусь. Осторожно приподняв одну из половиц, я запустила руку в свой тайник и с удивлением обнаружила там помимо пачки сигарет и зажигалки стопку купюр. На свету, то есть, не под кроватью оказалось, что купюры не особо крупные, но всё равно - как я могла про них забыть?! И когда я только успела спрятать их там?! Я в этот тайник не заглядывала уже… ну около года, если память не изменяет мне с маразмой.
Чёрт возьми, что-то я в последнее время ничерта не помню! Ни то, как домой возвращаюсь, ни то, когда деньги прячу… Главное помнить, что они у меня есть, и где я их заныкала. Остальное приложится.
Торопливо раскурив сигарету, я оказалась на вершине блаженства. Настроение у меня было на удивление потрясающее. Вам не кажется, что я живучая как таракан? Нет, как десять… двадцать тараканов!
Вот сейчас пойду и расскажу всё Ки. Всё-всё! И про Лал, и про её укус! Вообще расскажу ей всё, чего она не знает, даже про Эдуарда. Это же Ки, чёрт бы меня подрал! Она меня поймёт! И не только меня, но и всё на свете!
Сама не пойму, что меня так окрылило и что толкнуло к такому решению. Но странное дело, в этот раз я не ощутила ни капли сомнения и даже удивлялась, почему не сделала этого раньше. Почему я утаила от сестры всю правду?! Казнить меня надо за это!!! Казнить, а то я совсем чокнулась!!!
И только вскочив с сигаретой в зубах на ноги, я заметила на тумбочке под ногой Скарлетт листок бумаги, укрытый ровным почерком Киары. Схватив его, я выпустила дым через нос и прочла:
"Привет, Кени.
Не знаю, где тебя носит за полчаса до рассвета, но мы с ребятами собираемся провести сегодня целые сутки в городе. Пицца, колла, кофеин и прочая гадость-радость. Если ты будешь дома до девяти часов утра и у тебя будет время до девяти примчаться к кинотеатру "Сезарр" - хватай задницу в зубы и лети! Мы взяли билеты на "Остров непрощённых". Майк обещал организовать кучу попкорна. Ты бы видела, какое у него сегодня роскошное похмелье! С засосами на шее и остатками губной помады на щеке. Он явно кого-то… В общем, если не успеваешь на киносеанс, то мы ждём тебя в кафе толкиенистов "Бэггинс-холл". Ты должна его помнить: там подают вкуснейшие кексы с изюмом и отменный чёрный чай. Мы будем тебя ждать до полпервого дня…"
В следующем абзаце почерк моей сестры изменился, словно она наконец-то начала торопливо писать то, что её действительно волновало.
"Потом - не знаю, Кейн, но хочу, чтобы ты успела. Я по тебе соскучилась и порядком извелась за эту ночь. У меня такое впечатление, что ты опять вляпалась в какую-то историю. И, судя по тому, что я уже сжевала пять таблеток валидола, очень неприятную историю. Жду, когда ты мне всё расскажешь. Я без понятия, куда нас понесёт в обед, но с шести до девяти вечера лично меня ты точно можешь найти в готическом клубе "Анк". Где он, я надеюсь, ты помнишь: в тринадцать лет я любила там зависать до самого рассвета. А после девяти я с Кругом в "Ночном Оплоте".
Жду, скучаю.
Твоя Киара.
Сегодня семнадцатое июня этого года".
Дальше стояла роспись моей сестры и спешно нарисованный анк, поверх которого темнел слабый отпечаток чёрной губной помады. Значит, моя сестра так и щеголяет в образе Чёрной Тарьи, хотя… Возможно, она просто вновь оделась в готические шмотки.
Благоговейно вздохнув, я перечитала письмо и, глянув на часы, прикинула, что ещё успею застать Ки в "Анке", если прямо сейчас брошусь в ванную. Почему-то одна мысль о том, что я увижу сестру в её старом амплуа, приводила меня в восторг. Схватив с тумбочки пузырёк, я прочла проклеенную к нему надпись, сделанную рукой Ким: "Выпей, чтоб вернуть голос".
От одной мысли про "выпей" мне захотелось пить. Чай или кофе - без разницы! А ещё хорошо бы поесть… и побольше, побольше!
Пузырёк с эликсиром я откупоривала уже в пути на кухню.
– Бе! - я с отвращением уставилась на пакетик серой дряни, который лежал на столике в светло-бежевой кухне Русского Воина.
– По-моему, и без него всё тип-топ, - лениво заметила Киара. Она сидела рядом с Джо на табуретке, а я, внаглую раздвинув цветы, устроилась на подоконнике, и теперь июньское солнце мстительно жгло мне спину даже сквозь копну мелких жёлтых косичек. Нет, всё-таки надо было собрать их с утра в хвост. Не поленилась же я откопать эти свои чёрные карго и погладить их. Да что там погладить! Не спалить их и не уронить утюг себе на ногу! Значит, если я совершила такие подвиги, то и с патлами могла бы управиться. Так нет же, лень нам и всё. Через час меня можно будет подавать на стол.
Насвистывая какую-то мелодию, Никита весело шинковал капусту на разделочном столике, что находился аккурат возле раковины. Надо же, какой предусмотрительный мебельный гарнитур, всё для хозяина. И раковина тебе рядом, и мусорное ведро.
Варвар копошился у плиты, что было само по себе странным, а вот где был Майк - без понятия. Но должен же где-то быть. Ну хоть где-нибудь.
– А ещё, - продолжал Джо, - для хорошего супа нужно…
– Ухватки! - Ки интенсивно помахала парой тряпок, словно давая старт истребителю.
– При чём здесь ухватки? - постучал пальцем у виска темнокожий парень, и тут кухню огласил истошный вой и грохот.
Варвар стремглав бросился к раковине и сунул пальцы под струю холодной воды, а по полу тем временем медленно растеклась кипящая лужа. Рядом же, исходя клубами пара, покатывалась с боку на бок кастрюля, ей сейчас явно было очень смешно.
Что Вы думаете по этому поводу, Холмс?
Элементарно, Ватсон!
– И ухватки, темнокожий брат, - удручённо поджав губы, чтобы не заржать, я потянулась вперёд и хлопнула чуть ошалевшего Русского Воина по плечу.
За окном с весёлым пением возле самых белобоких облаков носились стрижи.
– Так, детки, - глубокомысленно начала Киара, глядя на пол, - а кто это у нас кипятком обделался?
– Ну, кто у нас ближе всех к луже, тот и виноват, - я беззастенчиво уставилась на Тигра и тут же получила брокколи по лбу.
– У меня ещё есть, - многообещающе улыбнулся Никита и указал на груду порезанных овощей.
– Ничего ты не понимаешь, Кейни, - сдержанно улыбаясь, заметил Джо, - это не лужа, это адреналин!
И мы захохотали в две глотки, сидя в комнате, залитой безмятежным солнечным светом.
– Дай пять, бледнолицая сестра! - Джо протянул мне ладонь, и я с готовностью хлопнула по ней, как тут об макушку темнокожего парня весело бумкнулась вторая брокколи.
Через приоткрытое окно в комнату проникал горьковатый запах полыни.
– Вчера был День конной авиации, сегодня брокколевой, - с философским видом пожала плечами Киара. - Просто праздник за праздником!
– Какой, нахрен, праздник? - пыхтя, на кухню вполз Майк, за собой он тащил тележку со здоровенной и, увы, спрятавшейся в панцирь черепахой. - Вы тут совсем газу нанюхались?!
Ах да, сегодня на обед наша компания готовит не просто чесночный, а черепашье-чесночный суп! Вот это будет да, если мы его приготовим.
– Я эту сволочь, - Тур вытер пот со лба и указал ножом на животное, - три часа пытаюсь выколупать из коробочки!…
… Вздрогнув, я распахнула глаза и тут же с облегчением выдохнула.
Чёрт возьми, это просто сон, просто сон, но какой…
Не подобрав ни подходящего эпитета, ни даже крепкого ругательства, что было крайне на меня не похоже, я тяжело уселась в постели и ощутила весьма неприятное чувство под диафрагмой. Словно всё то, что я видела во сне - далёкое прошлое, ушедшее навсегда. Будто это тот период моей жизни, который уже завершился. Всё, его не вернуть. Что-то изменилось, что-то исчезло, и пришло что-то новое.
Что-то больше не так.
Совсем не так.
– Хрень какая-то, - свесив ноги с кровати, я с кривой ухмылкой начала сладко потягиваться и одновременно осматривать свою келью из-под полуприкрытых ресниц. Всё вокруг тонуло в предзакатных сумерках, и лица с плакатов смотрели на меня почти с умилением. Угу, я тоже рада их видеть. Щас полезу целоваться, вот прямо щас, только губки клейстером намажу.
Но что-то здесь не так. Что-то совсем, полностью и абсолютно не так.
Осмотрев свою залитую кровью одежду и грязные ноги, я пробормотала: "Ave, Maria! Чтоб меня, а лучше тех, кто это сделал!" и спешно прокрутила в голове все свои ночные похождения, будто проверяя, что я помню, а что придётся вспоминать под самопыткой.
Но странное дело: при виде картин маскарада, при виде портретов Эдуарда и Лал всё во мне осталось спокойным, как морская гладь в штиль. Всё произошедшее… это как давнее-давнее, из другого мира, из другой жизни другой девочки Кейни. Той, которой когда-то была я. Странное ощущение. Словно прошли годы с тех пор, как я гуляла с белокурым ублюдком и убегала от чокнутой вампирши. Но электронный будильник показывал дату: семнадцатое июня этого года. Всё правильно, всё верно, только почему я чувствую себя так, словно постарела на целых пять лет?
Встав на протяжно стонущие ноги, я нетвёрдо прошлась к распахнутому настежь окну и выглянула наружу. Старые ивы как прежде слегка покачивали длинными косами в такт ветру, а он приносил в мой дом запах трав и каких-то незнакомых цветов, отрывки детского смеха и крики воспитателей - такая благоговейная, почти эдемская смесь. Вдыхая её, я всё больше и больше ощущала покой в душе и умиротворение.
Вот и всё, всё кончилось, я дома.
Прикрыв глаза, я медленно и глубоко вдохнула.
Я дома.
Стрижи высоко в небе пронзительно кричали, и впервые в жизни это были радостные, почти нежные крики, ласкающие мой слух. Святотатством было бы сейчас включить музыку, хотя - хотелось… да… и потяжелее, повеселее…
Кстати, о святотатстве.
Прикрыв слипающиеся глаза, я опять прокрутила в голове как плёнку кинофильма всё произошедшее со мной в церкви и с каким-то отстранённым удивлением поняла, что абсолютно не помню дороги домой. Помню, я отключилась после того, как Лал разлетелась на десяток летучих грызунов, но когда я очнулась и успела добраться сюда?
Мозги отчаянно заскрипели, я почти устроила бардак в собственной башке, переворачивая всё с ног на голову и расшвыривая всё по сторонам, но так и не смогла найти нужное мне воспоминание.
Это ж надо было так нажраться.
Но - нет, дело не в этом и не в моей больной голове, хотя и это тоже да. У меня нет ни визуальных, ни аудиальных воспоминаний, я не помню даже чувств и ощущений - хоть чего-то, что сообщило мне о дороге домой. Как будто её не было. Как будто я бац! И очутилась дома в своей постельке.
Почесав голову, я обернулась и внезапно увидела грязный след на ковре. Конечно, я тут тоже порядочно наследила - за год не отмоешь, позовите Геракла, тут такие конюшни!… Но мои следы - грязно-алые, в форме ступни подростка, а этот…
Внимательно осмотрев ковёр на предмет выявления подозрительных и не очень улик, я приблизилась к своей находке. Это был стопроцентно след от армейского сапога, при этом явно не моего размера: я сорок третий не ношу даже зимой, когда одеваю пару толстых тёплых носков. Киара, соответственно, тоже.
– Это ты здесь гоцал? - подняла я шутливо-гневные глаза на Тэдди, который лежал на краю моей кровати и печально смотрел на меня. - Или вот ты, - мой взгляд упёрся в сидящую на тумбочке Скарлетт, - мужиков начала водить? И всё одних "военных, красивых, здоровенных"?
Но кукла таращилась на меня стеклянными глазами и я с оттенком тоски подумала, что мама когда-то тоже наверняка с ней разговаривала.
Мама, мама, что бы ты сейчас сказала, увидев меня такой? Впрочем, если бы ты могла мне что-то сказать, я бы такой не была. Замкнутый круг.
Ладно, в конце-то концов, всё-всё-всё позади. Интересно, а Киара дома?
– Ки-и-иа-а-а!!! - протяжно позвала я, и дом отозвался мне тишиной. Будет забавно, если Ки сейчас спит, а я тут мартовский ор развожу. Но если не я, то моя близняшка наверняка должна знать, откуда на моём ковре отпечаток армейского ботинка. Может, кто из ребят заходил, хотя такая обувь есть, кажется, только у Ника… да может, Ник и заходил. Я-то вернулась гораздо позже рассвета, и наша милая пятёрка - э-э, четвёрка без меня - наверняка искала мою гулящую особь. Вот это я выскажу Тигру, как бродить обутым в доме, который я собственноручно вылизала!!! Выскажу так, что у него потом месяц кости будут болеть!…
А кстати, не пойти ли мне подраться?
Идея была такой заманчивой, что я хлопнулась задницей на ковёр и воодушевлённо задумалась, однако потом пришла к выводу что даже после двенадцатичасового - плюс-минус час - сна я вряд ли восстановила все растерянные за ночь силы. Про нервы вообще молчу. Они не восстанавливаются.
От одной этой мысли мне внезапно захотелось курить. Причём так сильно, что я, стуча избитыми коленками, подползла к кровати и по пояс скрылась под ней, правда, только со второго раза, так как мои крылья так и норовили за что-то уцепиться. Батюшки, и откуда тут столько пыли?!! Я ж совсем недавно убирала!!! Вот теперь и занимайся благими делами. Признавайтесь, кто тут намусорил?
Однако на пыль мне было в общем-то, плевать с высокой колокольни. Подождите, я сейчас сбегаю взберусь на колокольню, плюну, а потом вернусь. Осторожно приподняв одну из половиц, я запустила руку в свой тайник и с удивлением обнаружила там помимо пачки сигарет и зажигалки стопку купюр. На свету, то есть, не под кроватью оказалось, что купюры не особо крупные, но всё равно - как я могла про них забыть?! И когда я только успела спрятать их там?! Я в этот тайник не заглядывала уже… ну около года, если память не изменяет мне с маразмой.
Чёрт возьми, что-то я в последнее время ничерта не помню! Ни то, как домой возвращаюсь, ни то, когда деньги прячу… Главное помнить, что они у меня есть, и где я их заныкала. Остальное приложится.
Торопливо раскурив сигарету, я оказалась на вершине блаженства. Настроение у меня было на удивление потрясающее. Вам не кажется, что я живучая как таракан? Нет, как десять… двадцать тараканов!
Вот сейчас пойду и расскажу всё Ки. Всё-всё! И про Лал, и про её укус! Вообще расскажу ей всё, чего она не знает, даже про Эдуарда. Это же Ки, чёрт бы меня подрал! Она меня поймёт! И не только меня, но и всё на свете!
Сама не пойму, что меня так окрылило и что толкнуло к такому решению. Но странное дело, в этот раз я не ощутила ни капли сомнения и даже удивлялась, почему не сделала этого раньше. Почему я утаила от сестры всю правду?! Казнить меня надо за это!!! Казнить, а то я совсем чокнулась!!!
И только вскочив с сигаретой в зубах на ноги, я заметила на тумбочке под ногой Скарлетт листок бумаги, укрытый ровным почерком Киары. Схватив его, я выпустила дым через нос и прочла:
"Привет, Кени.
Не знаю, где тебя носит за полчаса до рассвета, но мы с ребятами собираемся провести сегодня целые сутки в городе. Пицца, колла, кофеин и прочая гадость-радость. Если ты будешь дома до девяти часов утра и у тебя будет время до девяти примчаться к кинотеатру "Сезарр" - хватай задницу в зубы и лети! Мы взяли билеты на "Остров непрощённых". Майк обещал организовать кучу попкорна. Ты бы видела, какое у него сегодня роскошное похмелье! С засосами на шее и остатками губной помады на щеке. Он явно кого-то… В общем, если не успеваешь на киносеанс, то мы ждём тебя в кафе толкиенистов "Бэггинс-холл". Ты должна его помнить: там подают вкуснейшие кексы с изюмом и отменный чёрный чай. Мы будем тебя ждать до полпервого дня…"
В следующем абзаце почерк моей сестры изменился, словно она наконец-то начала торопливо писать то, что её действительно волновало.
"Потом - не знаю, Кейн, но хочу, чтобы ты успела. Я по тебе соскучилась и порядком извелась за эту ночь. У меня такое впечатление, что ты опять вляпалась в какую-то историю. И, судя по тому, что я уже сжевала пять таблеток валидола, очень неприятную историю. Жду, когда ты мне всё расскажешь. Я без понятия, куда нас понесёт в обед, но с шести до девяти вечера лично меня ты точно можешь найти в готическом клубе "Анк". Где он, я надеюсь, ты помнишь: в тринадцать лет я любила там зависать до самого рассвета. А после девяти я с Кругом в "Ночном Оплоте".
Жду, скучаю.
Твоя Киара.
Сегодня семнадцатое июня этого года".
Дальше стояла роспись моей сестры и спешно нарисованный анк, поверх которого темнел слабый отпечаток чёрной губной помады. Значит, моя сестра так и щеголяет в образе Чёрной Тарьи, хотя… Возможно, она просто вновь оделась в готические шмотки.
Благоговейно вздохнув, я перечитала письмо и, глянув на часы, прикинула, что ещё успею застать Ки в "Анке", если прямо сейчас брошусь в ванную. Почему-то одна мысль о том, что я увижу сестру в её старом амплуа, приводила меня в восторг. Схватив с тумбочки пузырёк, я прочла проклеенную к нему надпись, сделанную рукой Ким: "Выпей, чтоб вернуть голос".
От одной мысли про "выпей" мне захотелось пить. Чай или кофе - без разницы! А ещё хорошо бы поесть… и побольше, побольше!
Пузырёк с эликсиром я откупоривала уже в пути на кухню.
54.
Однако, слегка утолив голод, я всё равно отправилась в ванную принять душ, и там, отрывая прилипшую к телу одежду, уже ни на что не годную от крови, всё равно задумывалась о том, что пережила в церкви.
В общем-то, я никогда не ставила под сомнения факт существования Бога хотя бы потому, что мало задумывалась об этом. Собственно, какие мне нужны доказательства? Если б не было Бога, то разве нелюди опасались бы так церквей и прочих святых мест? Разве кресты пылали бы при виде решившего закусить вами кровососа? А святая вода - просто так она, что ли, обжигает волколаков?
Не просто так - и в этом весь ответ. Мне всегда его было достаточно для того, чтобы неосознанно верить в Бога. Я просто всегда знала, что он есть, пусть не в моей жизни.
Но сегодня в церкви…
Я нервно дёрнулась под струями горячей воды.
Но сегодня в церкви - это было взаправду? Он снизошёл ко мне? Ведь я видела, видела Его глаза, Его лицо, Он обращался ко мне и смотрел на меня. Разве это может быть очередным моим глюком? Это моё сумасшествие или чудо? Полная церковь крови - разве этого не было?
Чёрт возьми, как же я запуталась!
Это было, быть может, именно так, как я помню… Но как я после этого попала домой? Это одно из Его чудес? Я ничего не помню, совсем ничего…
Встряхнув головой, я приказала себе забить. Это прошло и уже не имеет никакого значения кроме того, что я ещё причислена к людям. Надо поторопиться найти Киару и рассказать ей всё. Интересно, что она мне скажет? Ну… чтобы я на её месте сказала себе?
Да ты б себя зонтиком выпорола!
Наспех вытерев мокрые волосы, я обмотала себя полотенцем и вышла из ванной. В доме уже становилось темно, но лично меня это не стесняло, кому не нравится - пусть попробует прийти и включить свет. Заодно и в картишки сразимся.
Старый магнитофончик в моей комнате просто надрывался от накрученной громкости голосом Кипелова:
Чё, за все сто лет? Да тебя ж отсюда вперёд ногами вынесут!
Помечтай, помечтай.
На кухне меня ждала миска мытой клубники, и уже в её компании я отправилась к себе в комнату. У меня ещё есть время на нормальный макияж и вередливый перебор одежды с напульсниками, поэтому можно не гоцать по дому в вечном поиске чистых носков и маек. Это такие вещи, которые имеют привычку теряться именно в те моменты, когда вы куда-то торопитесь. Необычайно странный феномен.
В общем-то, я никогда не ставила под сомнения факт существования Бога хотя бы потому, что мало задумывалась об этом. Собственно, какие мне нужны доказательства? Если б не было Бога, то разве нелюди опасались бы так церквей и прочих святых мест? Разве кресты пылали бы при виде решившего закусить вами кровососа? А святая вода - просто так она, что ли, обжигает волколаков?
Не просто так - и в этом весь ответ. Мне всегда его было достаточно для того, чтобы неосознанно верить в Бога. Я просто всегда знала, что он есть, пусть не в моей жизни.
Но сегодня в церкви…
Я нервно дёрнулась под струями горячей воды.
Но сегодня в церкви - это было взаправду? Он снизошёл ко мне? Ведь я видела, видела Его глаза, Его лицо, Он обращался ко мне и смотрел на меня. Разве это может быть очередным моим глюком? Это моё сумасшествие или чудо? Полная церковь крови - разве этого не было?
Чёрт возьми, как же я запуталась!
Это было, быть может, именно так, как я помню… Но как я после этого попала домой? Это одно из Его чудес? Я ничего не помню, совсем ничего…
Встряхнув головой, я приказала себе забить. Это прошло и уже не имеет никакого значения кроме того, что я ещё причислена к людям. Надо поторопиться найти Киару и рассказать ей всё. Интересно, что она мне скажет? Ну… чтобы я на её месте сказала себе?
Да ты б себя зонтиком выпорола!
Наспех вытерев мокрые волосы, я обмотала себя полотенцем и вышла из ванной. В доме уже становилось темно, но лично меня это не стесняло, кому не нравится - пусть попробует прийти и включить свет. Заодно и в картишки сразимся.
Старый магнитофончик в моей комнате просто надрывался от накрученной громкости голосом Кипелова:
Почему-то эта песня считалась гимном Круга Поединков, если уж не старого, так теперешнего. Впрочем, дело было вовсе не в ней, просто я уже сто лет не слушала "Арию" и теперь решила наверстать упущенное.
"Войну придумай, придумай нам врага!
И смерть, что рыщет в трёх шагах!
Мы будем драться на земле,
Под солнцем и в кромешной тьме,
Мы будем драться в небесах,
Мы будем до конца…"
Чё, за все сто лет? Да тебя ж отсюда вперёд ногами вынесут!
Помечтай, помечтай.
На кухне меня ждала миска мытой клубники, и уже в её компании я отправилась к себе в комнату. У меня ещё есть время на нормальный макияж и вередливый перебор одежды с напульсниками, поэтому можно не гоцать по дому в вечном поиске чистых носков и маек. Это такие вещи, которые имеют привычку теряться именно в те моменты, когда вы куда-то торопитесь. Необычайно странный феномен.