Страница:
Все лучше, чем бездействовать, сидя в Бетани-Бич, и ждать, как бы Дюран снова не выкинул очередной номер.
Собрав вещи, Эйдриен почистила на кухне раковину, протерла стойки, сгребла мусор и вынесла корзину к контейнеру. Тут зазвонил телефон, и она поспешила в комнату.
— Скаут? — Звонил Карл.
— Привет!
— Все, я разыскал твой сайт с ошибкой.
— Ого! Ты просто прелесть! Говори же, что там…
— Поверь, мне пришлось попотеть.
— Верю-верю. Рассказывай.
— По каким-то причинам сайт хорошо запрятали.
— Рассказывай.
— Он в Швейцарии. В некой клинике Прудхомма, — Карл продиктовал по буквам. — В городе Шпиц. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Пока нет. Хотя сестра там, в Европе, получила травму головы и некоторое время действительно провела в Швейцарии. Правда, не знаю точно где.
— Короче, я навел справки. Клиника действует с пятьдесят второго года. Специализируется на лечении больных с нарушениями пищеварения. Твоя сестра, случаем, не страдала отсутствием аппетита?
— Нет. Она некоторое время пролежала в коме, а когда пришла в себя, у нее признали амнезию.
Карл хмыкнул, не скрывая разочарования.
— Тогда, судя по всему, не то. — Тут в его голосе зазвучали мажорные нотки. — Погоди-ка, а проблем с наркотиками у нее не было? Дело в том, что клиника, помимо всего прочего, занимается реабилитацией наркозависимых пациентов — что называется, «лечение наркомании и алкоголизма».
— Ну… вряд ли у нее были с этим серьезные проблемы, хотя…
— Да? Тогда в яблочко!
Собеседница поблагодарила Карла за помощь и повесила трубку, намереваясь пойти спать. Иначе к шести просто не проснуться.
Прошлась по комнатам, заперла двери, убавила температуру обогревателя и выключила свет. Завела будильник и забралась в кровать. Там, под несколькими слоями одеял, Эйдриен стала размышлять о клинике Прудхомма. Не исключено, что конспирация на сайте связана с врачебной тайной. Может быть, после выписки Никки проходила какой-то курс реабилитации через Интернет, где велось нечто вроде диспансерного контроля или самоконтроля? «Вполне вероятно, — со вздохом подумала Эйдриен. — Только вот Никки никогда об этом не упоминала. А странности с Дюраном? Каким образом он связан с клиникой? Сайт явно интерактивен и ввел Джеффа в трансовое состояние. А вся эта цветовая свистопляска на мониторе?» Это не укладывалось в голове, с какой стороны ни посмотри.
Глава 28
Собрав вещи, Эйдриен почистила на кухне раковину, протерла стойки, сгребла мусор и вынесла корзину к контейнеру. Тут зазвонил телефон, и она поспешила в комнату.
— Скаут? — Звонил Карл.
— Привет!
— Все, я разыскал твой сайт с ошибкой.
— Ого! Ты просто прелесть! Говори же, что там…
— Поверь, мне пришлось попотеть.
— Верю-верю. Рассказывай.
— По каким-то причинам сайт хорошо запрятали.
— Рассказывай.
— Он в Швейцарии. В некой клинике Прудхомма, — Карл продиктовал по буквам. — В городе Шпиц. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Пока нет. Хотя сестра там, в Европе, получила травму головы и некоторое время действительно провела в Швейцарии. Правда, не знаю точно где.
— Короче, я навел справки. Клиника действует с пятьдесят второго года. Специализируется на лечении больных с нарушениями пищеварения. Твоя сестра, случаем, не страдала отсутствием аппетита?
— Нет. Она некоторое время пролежала в коме, а когда пришла в себя, у нее признали амнезию.
Карл хмыкнул, не скрывая разочарования.
— Тогда, судя по всему, не то. — Тут в его голосе зазвучали мажорные нотки. — Погоди-ка, а проблем с наркотиками у нее не было? Дело в том, что клиника, помимо всего прочего, занимается реабилитацией наркозависимых пациентов — что называется, «лечение наркомании и алкоголизма».
— Ну… вряд ли у нее были с этим серьезные проблемы, хотя…
— Да? Тогда в яблочко!
Собеседница поблагодарила Карла за помощь и повесила трубку, намереваясь пойти спать. Иначе к шести просто не проснуться.
Прошлась по комнатам, заперла двери, убавила температуру обогревателя и выключила свет. Завела будильник и забралась в кровать. Там, под несколькими слоями одеял, Эйдриен стала размышлять о клинике Прудхомма. Не исключено, что конспирация на сайте связана с врачебной тайной. Может быть, после выписки Никки проходила какой-то курс реабилитации через Интернет, где велось нечто вроде диспансерного контроля или самоконтроля? «Вполне вероятно, — со вздохом подумала Эйдриен. — Только вот Никки никогда об этом не упоминала. А странности с Дюраном? Каким образом он связан с клиникой? Сайт явно интерактивен и ввел Джеффа в трансовое состояние. А вся эта цветовая свистопляска на мониторе?» Это не укладывалось в голове, с какой стороны ни посмотри.
Глава 28
Утром Эйдриен оставила спящему Джеффу записку, в которой объясняла, что встала рано и отправилась в Вашингтон забрать почту Никки — выписанные ею чеки и расшифровки вычетов с кредиток. Девушка пообещала вернуться к пяти, прикупив по дороге парочку стейков и пачку древесного угля для гриля. А потом, вспомнив, что у Дюрана нет при себе денег, оставила ему двадцатидолларовую бумажку и записку:
В зеркале заднего вида отражалось ослепительно яркое небо. Эйдриен ехала среди равнин фермерской Делмарвы и думала о том, что скажет Кертису. Сидя за рулем, она репетировала свою речь — лепетала что-то, обращаясь к ветровому стеклу. Так, ради смеха.
«Самое удивительное, мистер Слу, произошло со мной минувшей ночью. Представьте — проснулась я на кушетке в одной богадельне, где ухаживаю за немощными и престарелыми…»
Нет. Слу не волнуют ни немощные, ни престарелые. Зато он восторгается сотрудниками, которые жертвуют католической церкви. Тогда как насчет: «Мне явилась Святая Дева Мария, и я должна на некоторое время отпроситься с работы, дабы передать верующим ее Божественное послание»?
Нет. Тоже не годится.
Подобные шуточки помогали скоротать время и способствовали поднятию боевого духа, но если серьезно, то от предстоящей встречи зависело очень многое. И чтобы Эйдриен ни сказала боссу, это должно прозвучать удачно.
«Мне нужен юрист, — размышляла она. — И не просто какой-нибудь, а юрист высшей пробы. Настоящий адвокат». Но эта роскошь была ей не по карману. Поэтому Эйдриен оказывалась в одной из тех неудобных ситуаций, когда приходится полагаться только на правду.
В конце концов, в происходящем нет ее вины. Напротив, появившись на прошлой неделе на работе, она рисковала жизнью и чуть не поплатилась за беспечность. А кроме того, до смерти сестры Эйдриен не слишком-то злоупотребляла отдыхом. Даже напротив. Почти год она работала по шестьдесят часов в неделю без отпусков и больничных, трудилась и в будни, и в праздники. «Согласна — сорвала допрос важного свидетеля. Правда, смею напомнить, допросы разрешается переносить и откладывать. Самое большее — я причинила людям неудобство, за что прошу извинения, хотя и случилось это вопреки моему желанию».
Эйдриен разговаривала сама с собой час напролет, потом еще час и наконец, когда часовая стрелка перевалила за десять, а поля за окнами сменились пригородом, выехала на окружную дорогу. К этому времени она знала свой рассказ почти наизусть.
Дом Кертиса Слу — каменная громада на миллион долларов — уютно пристроился в Спринг-Вэлли — райской рощице в самом сердце города по соседству с Рок-Крик-парк. Эйдриен уже доводилось здесь бывать — правда, лишь однажды, когда ей поручили завезти боссу забытый в кабинете дипломат. Номера дома девушка не запомнила, но это ее не особенно тревожило. В самом дорогом районе Вашингтона дома можно пересчитать по пальцам, а кто видел особняк Слу, запоминал его навсегда.
Как сказал однажды Йири Ковак, один из служащих филиала фирмы в Лос-Анджелесе, который каждый месяц приезжал в Вашингтон на совещания, дом Слу выглядит точной копией виллы маршала Тито на озере Блед. Защищенное живой самшитовой изгородью трехэтажное здание с оштукатуренными стенами и мансардными окнами стояло на небольшом возвышении. К дому, огибая небольшой фонтан в центре газона, вела округлая подъездная дорожка.
Эйдриен припарковалась за автомобилем Слу — «семисотым» «БМВ», вышла из машины и направилась к парадному входу, чувствуя себя как в детстве на самой высокой точке американских горок.
«Ой-ой-ой, — подумала девушка, легонько постучав в солидную деревянную дверь. — Наверное, зря я сюда приехала…»
— Эйдриен! — Слу появился в дверях. На нем были коричневые брюки из рубчатого вельвета и оливкового цвета свитер. На лице — выражение крайнего изумления. — Как ты сюда попала? Заходи. Какая стужа!
Он придержал дверь, впустил посетительницу и проводил ее по коридору в гостиную, где у выложенного известняком камина во весь пол расстилался настоящий китайский ковер и друг напротив друга стояли два кресла с подголовниками.
— Что стряслось? Подожди секундочку, попрошу Амориту подать кофе…
Пока босс бегал отдавать распоряжения, Эйдриен пыталась отвлечься от тяжких мыслей, несколько нервозно рассматривая коллекцию русских икон. Вскоре в комнату вошла прелестная латиноамериканка с серебряным подносом в руках и кофейным сервизом. Гостья налила себе чашечку обжигающего черного кофе и сделала небольшой глоточек. Наконец вернулся Слу — он на ходу застегивал на запястье ремешок часов.
— Ну, выкладывай, что случилось, — проговорил он в неудачной попытке казаться своим парнем.
— Видите ли, всего в двух словах не объяснишь, — начала Эйдриен, — но, боюсь, мне придется взять отпуск.
Слу небрежно рухнул в кресло и нахмурился:
— Отпуск… А разве нельзя обсудить этот вопрос на работе?
— Нет, — ответила Эйдриен. — В том-то все и дело.
Лицо Слу исказила изумленно-недоверчивая гримаса.
— Что?!
— Я не могу прийти в офис. Я вам сейчас все объясню…
Она самым лаконичным образом поведала, что с ней произошло. Уложив повествование о своем детстве в тридцать секунд, Эйдриен перешла непосредственно к болезни сестры в Европе. Босс слушал, сосредоточенно сдвинув брови и попивая кофе. Он поморщился, когда собеседница пересказывала, как обнаружила тело сестры. Но в целом история его явно захватила. Впрочем, опасаясь, как бы начальник не решил, будто ей нужно «переболеть» смертью сестры, девушка перешла к рассказу о знакомстве Никки с Дюраном, о найме Бониллы и его последующей гибели, о скептицизме полиции… Эйдриен сообщила еще массу всего, включая инцидент в «Комфорт-инн» и предстоящую операцию психотерапевта-беглеца. Закончив повествование, она опустила чашку на блюдце и сказала:
— Теперь вы понимаете, почему мне придется на некоторое время оставить работу. Я понимаю, как все это мелодраматично звучит, но кто-то хочет со мной разделаться.
Слу откинулся в кресле, в задумчивости кивнув. Наконец поставил на поднос чашку с блюдцем, подался вперед и сказал:
— Насколько я понял, ты свила гнездышко с этим парнем?
У Эйдриен отвисла челюсть.
— Ты ведь именно об этом говорила? — уточнил босс.
— Нет, — запротестовала девушка, — все совсем не так. Дело в том, что…
Кертис Слу хмыкнул.
— Видимо, я должен кое-что тебе объяснить. Думаю, в этом городе не найдется фирмы, которая заботилась бы о своих сотрудниках больше, чем «Слу-Холей». Мы принимаем участие в бедах и горестях своих подчиненных. И если кто-то из персонала тяжело переживает смерть близкого человека, мы не остаемся равнодушными: пожалуйста, любые поблажки в пределах разумного. Но такое… Такое уже выходит за рамки простой поблажки. Полиция? «Комфорт-инн»? Господи, юная особа, что от вас ожидать дальше? Автостоянку для грузовиков? — Слу сокрушенно покачал головой и поднялся с кресла.
— Но, — начала Эйдриен, — вы не поняли…
— Боюсь, я все прекрасно понял, — удрученно проговорил Слу. — Если отбросить в сторону подробности, вы склонны попадать в неприятности. — Он погрозил пальцем, усиливая сказанное. — Для адвоката — недопустимое качество, — подчеркнул Кертис и, хлопнув в ладоши, дал понять, что разговор окончен.
И не только разговор, почувствовала Эйдриен. Теперь она боялась одного: расплакаться. Едва сдерживая слезы, девушка прошла за боссом к парадному входу, тот открыл дверь и обернулся к подчиненной:
— Похоже, отпуск — как раз то, что вам нужно. Отдохните некоторое время, приведите в порядок свои дела. Возьмите себя в руки. А после поглядим, что можно сделать.
Эйдриен кивнула и, прикусив нижнюю губу, подавила прилив откровенности порцией боли.
— Спасибо, — сказала она, одарив Слу сияющей улыбкой.
— Попрошу Бетси заняться асфальтовым резюме. Она, конечно, не лучшая фигура на доске, но… По крайней мере она на месте. Прямо сейчас обо всем и позабочусь.
Эйдриен удалось удерживать на лице невозмутимую улыбку до конца подъездной дорожки, и лишь у самой машины девушка разразились слезами. Ведь она так усердно работала, так долго! И что получила взамен? От падения в бездну отчаяния Эйдриен удерживало совсем немногое.
Проехав вдоль Рок-Крик-парк, Эйдриен повернула и направилась в Джорджтаун. Припарковавшись возле закусочной «Дин и Делукас», купила горячее эспрессо с кипяченым молоком и выпила его за одним из столиков на продолговатой застекленной террасе, примыкавшей к магазину. Нечего и говорить, что она чувствовала после встречи со Слу, — понятно, что в следующем году ей в фирме уже не работать. И все же теперь Эйдриен ощущала себя гораздо легче: дело сделано и не придется больше ломать голову над асфальтом. Долой грязную работу на Кертиса Слу! Так что если подумать, то все сложилось даже к лучшему. «Свет на нем клином не сошелся».
После кофе заметно полегчало. Девушка зашла в магазин, взяла упаковку древесного угля и две полоски филе, заботливо упакованных в лед мясником. Закинула покупки в багажник и направилась к дому сестры — благо до него оставалось пройти пару кварталов.
В фойе стоял Рамон — портье заложил руки за спину и размеренно покачивался на каблуках. Он увидел посетительницу, и его лицо озарилось широкой улыбкой. Придерживая перед Эйдриен дверь, Рамон радостно воскликнул:
— Здравствуй! Какая встреча! Ты за почтой?
Эйдриен зябко поежилась, потопала ногами, чтобы согреться, и сказала:
— Да, и еще приберусь чуть-чуть. Как дела у Джека?
— Лучше не бывает! Угадай, какие у меня новости. Я «поймал удачу», как Никки говорила.
— Да ты что?
— Ага. Мы с ней как раз обсуждали это перед самой ее… До того, как все случилось. Я получил роль.
— Какую?
— В фильме Скорцезе. Я — дворецкий номер два, Рамон Кастро де Вега. Каково?
— Ого!
— И еще я подумываю организовать любительский театр. Что скажешь?
— Почему бы и нет?
— Ладно, как будет, так будет… Почта Нико лежит на столике в кухне. Я там ее оставил. Ключ нужен?
— Нет, — ответила Эйдриен, — у меня свой.
Рамон проводил девушку к лифту, нажал кнопку вызова и щеголевато коснулся полей шляпы:
— Передам Джеко, что ты о нем спрашивала.
— Обязательно.
Скоро она оказалась наверху и направлялась к квартире сестры, упрекая себя, что до сих пор не захоронила прах.
Войдя в квартиру, Эйдриен ощутила сильный и совершенно неожиданный прилив грусти. Может, причиной тому стали недавно пережитые потрясения, а может, сама квартира вызывала такое состояние: засохшие цветы, спертый воздух. Тоска, как ее ни объясняй, окончательно вывела девушку из равновесия. Слезы брызнули из глаз во второй раз за утро, она вышла на балкон и стояла там, на морозном воздухе, оплакивая Никки и глядя на другой берег реки.
Вскоре стало холодно и пришлось вернуться в комнату, где Эйдриен тут же принялась за дело. Все здесь подавляло — казалось, неопрятность в квартире покойной говорит о неуважении к ней. А поскольку Эйдриен все равно собиралась навести здесь порядок, то теперь самое время отвлечься от мрачных мыслей уборкой. Открыла холодильник и ужаснулась — разило скисшим молоком и остатками рыбного китайского блюда, продающегося навынос. На полке валялась сморщенная апельсиновая кожура, на баночках с йогуртом зеленела плесень. Девушка смахнула продукты в пакет для мусора и вынесла в коридор. Затем прошлась по комнатам с бутылочкой спрея для мебели и рулоном бумажных полотенец, вытирая пыль со столов и стоек. Стиснув зубы, заставила себя войти в ванную. После полицейских здесь царил настоящий бардак. Повсюду чернел порошок для снятия отпечатков пальцев — как объяснил инспектор, место гибели считается местом убийства, пока не доказано обратное. Засохшие цветы вяло свисали из ящиков на балконе, но у Эйдриен уже не осталось сил оттащить их в подсобку для мусора. Поэтому в качестве компромисса она поставила погибшие растения в угол, где они хотя бы не бросались в глаза.
Оставалось разобраться с винтовкой. Эйдриен много думала о ней. Если сестра сама приобрела оружие, тогда возникает вопрос: где и когда? Может, удастся проследить источник покупки. На винтовке наверняка отпечатан серийный номер или что-нибудь наподобие штампа производителя. Так девушка размышляла, направляясь к гардеробу в противоположной части комнаты. Открыла дверь, потянулась за футляром цвета сочной зелени — и не увидела его.
Сначала Эйдриен заподозрила, что попросту забыла, куда убрала винтовку. Она приподняла покрывало на постели сестры и заглянула под кровать: пушистый комок пыли и пара книг в мягкой обложке. Тогда Эйдриен встала и направилась в коридор. Обшарила чуланчик, перешла в гостиную и проверила под диваном. Обыскала все — футляр исчез. Большой зеленый кейс, такой не пропустишь… Однако вот потерялся.
Или — что гораздо ближе к истине — украден. Мысль о том, что придется взять в руки оружие, казалась Эйдриен отталкивающей, но теперь, когда она поняла, что кто-то наведался в квартиру и забрал винтовку… По спине побежали мурашки. Эта история напоминала случившееся в квартире Дюрана — исчезновение тел Бониллы и налетчика. Все стало ненадежным и иллюзорным. Будто ее жизнь превратилась в пустой лист для неведомого художника, рисующего на нем черновые наброски, незаметно, но беспрестанно внося понятные ему одному изменения.
Рамон напомнил о почте, которую Эйдриен все-таки забыла наверху, а потом, когда та спустилась снова, махнул ей на прощание рукой. По пути к машине посетила шальная мысль заскочить домой — хотя бы забрать прах Никки. Но задумка выглядела чересчур опрометчивой, и девушка разумно от нее отказалась — слишком опасно.
В Бетани она очутилась уже в начале седьмого, застав Дюрана в приподнятом расположении духа. Эйдриен рассказала ему об уборке в квартире Никки, поведала об исчезновении винтовки и умолчала о неприятной встрече с боссом. А после, когда Дюран по ее просьбе сбегал в супермаркет и купил фасованные салаты и соусы, они пожарили на свежем воздухе филе на гриле и открыли бутылку «Каберне», купленную еще днем.
Дюран находился в превосходном настроении и с нетерпением ожидал операции, которая обещала многое прояснить. И еще неожиданно для себя Джефф кое-что понял: раньше, покидая квартиру, он неминуемо испытывал дискомфорт, о чем и поведал Эйдриен. Рассказал все: и о приступах паники, и о периодически мучавшей его агорафобии.
— А теперь все прошло, представляешь? — сообщил он. — Уже несколько дней никаких симптомов — с тех самых пор, как мы остановились в «Комфорт-инн».
— И как ты это объясняешь?
Дюран покачал головой:
— Не знаю, но ведь и ты видела, чем была набита соседняя квартира.
Девушка согласно кивнула.
— А что, если, — сказал Джефф, — вся та техника некоторым образом, ну, что ли, воздействовала на меня?
Эйдриен озадаченно взглянула на него:
— О чем ты?
Джефф пожал плечами:
— Не знаю, это просто ощущение. Только сейчас я чувствую себя совсем по-другому — гораздо лучше. Кажется, я стал себя лучше понимать. Будто становлюсь самим собой.
Собеседница задумчиво кивнула и не удержалась от вопроса:
— И кем же?
Дюран улыбнулся:
— Это не важно.
Она пыталась уснуть, когда услышала тот звук — что удивительно само по себе. Ведь обычно шорох прибоя подавлял все посторонние шумы. Однако в этот раз море оставалось спокойным, а Эйдриен ворочалась в кровати, не находя сна от беспокойных мыслей.
Звук, от которого она окончательно проснулась — едва уловимый металлический скрежет, — поднимался прямо от дощатого пола и по какой-то причине встревожил ее. «Кто-то под кроватью, — испугалась Эйдриен. — Да нет, бред какой-то». На всякий случай она затаилась в темноте, изо всех сил прислушиваясь. И вдруг поняла, что источник звука располагается дальше. «Кто-то в подвале».
Казалось, время остановилось. Прошла минута или две — ничего не было слышно. Эйдриен уже заподозрила, что ей почудилось, как внезапно с ужасом осознала — кто-то стоит за дверью ее спальни. Чувство это не поддавалось объяснению: она не слышала ничего подозрительного, но факт оставался фактом.
А потом дверь стала открываться. Девушка лежала, не поднимая век, и чувствовала, что пришелец наблюдает за ней. Дюран? Больше некому. И все-таки не похоже на него. Они только что поужинали, и хотя Джефф — человек не без странностей, такое поведение совсем не в его характере.
Кто— то другой. Но кто?
Минуты вяло тянулись. Потом вновь что-то послышалось — но не из-за двери, а из подвала. Галлюцинации? Не исключено — а может, и нет. Как бы там ни было, а лежать неподвижно в полной тишине дальше казалось невозможно. Хотя Эйдриен чувствовала, что в этом и заключается ее единственное спасение — пусть думают, будто она спит без задних ног.
Прошло некоторое время, и девушка решилась приоткрыть глаза. Веки подрагивали, как в полусне, но и этого оказалось достаточно, чтобы заметить луч у дверного косяка. Затем дверь прикрылась с еле слышным щелчком, и свет погас.
На этом все закончилось. Послышался отдаленный гул пролегающей в шести кварталах от дома дороги, и Эйдриен обратилась в слух, стараясь уловить звук шагов, скрип в подвале или хлопок от закрывающейся входной двери. Однако ничего подозрительного не заметила — только тихий фоновый шум моря и далекой дороги. С таким же успехом девушка могла бы находиться в наглухо запечатанном склепе.
Она неподвижно лежала, наблюдая за стрелкой, бегущей вдоль делений на светящемся циферблате прикроватных часов. Наконец, когда миновало шесть минут, Эйдриен уловила тихий хруст гравия на улице. Вскочив с постели, она подбежала к окну, отогнула пальцем эластичную полоску жалюзи и стала всматриваться в темноту. Звуки доносились из дальней части квартала: шаги по усыпанной гравием дорожке, мягкий хлопок закрывающейся двери автомобиля. Взревел двигатель. Во мраке ночи, который рассеивал лишь тусклый свет дремлющей луны, блеснул металл. Машина призраком скользнула за угол и исчезла.
— Что стряслось?
Она обернулась, точно воришка на турецком базаре, и вздрогнула при виде застывшего в дверях ее спальни Дюрана. Он, казалось, еще не до конца проснулся, хотя и успел что-то на себя накинуть.
— Кто-то сюда наведывался, — сообщила Эйдриен.
— В дом?
— В подвал, — уточнила она. — А потом и в дом. Подозреваю, искали компьютер.
Джеффри кивнул.
— Ну и?…
— Что?
— Забрали?
«Что— то с ним не так…»
— Не знаю. Пойду проверю.
Дюран глуповато ухмыльнулся и ушел в гостиную. «Господи, — поняла вдруг Эйдриен, — да я в одном нижнем белье». Она тут же вскочила, натянула джинсы и свитер. Тут Дюран окликнул ее: «Компьютер на месте».
В комнате все осталось по-прежнему: ничего не передвинуто и не тронуто, насколько можно судить. Девушка подошла к окну и выглянула: «додж» тоже на месте.
— Наверное, показалось, — предположила Эйдриен.
— Не думаю, — возразил Джеффри. — Я тоже что-то слышал.
— Мне показалось, что скрипнуло в подвале, но теперь я сомневаюсь.
Они вновь осмотрели все комнаты: на первый взгляд ничего не изменилось. Дюран надел ботинки, прихватил пальто, и они вместе вышли из дома. За углом, у задней стены, находился вход в подвал.
— Давай, что ли, поглядим, раз пришли, — предложил Джефф, приподнимая дверцу.
— От этого звука я и проснулась, — прошептала его спутница, когда дверь издала отчетливый скрип. Дюран глубокомысленно хмыкнул и направился вниз по ступеням.
Эйдриен последовала за ним, оказавшись в полной темноте. Уже спустившийся Дюран двинулся вперед и, поводя вокруг себя руками, пытался нащупать свисавший с потолка шнур выключателя. Вот он. Джефф потянул за шнур, и загорелся свет.
Земляной пол подвала наклонно уходил под крыльцо, в темную жутковатую нишу, где человек прошел бы лишь на корточках. К стене были прислонены сложенные пополам шезлонги с сетчатыми сиденьями на алюминиевых каркасах. С противоположной стороны висели мотки веревок, кое-какой садовый инструмент и целая коллекция заплесневевших от сырости спасательных жилетов и надувных игрушек.
— Ничего подозрительного, — проговорила Эйдриен.
— Да, вроде.
Они прошли мимо печи, затем миновали водонагреватель. Клочья паутины цеплялись за волосы, а потолок располагался так низко, что Дюран шел пригнувшись. Внезапно он остановился и, склонив набок голову, стал пристально вглядываться в темноту узкой ниши под крыльцом. Потом Джефф протянул руку и резко схватил свою спутницу за запястье.
— Что там?
— Ты чувствуешь? Газом пахнет.
— У меня нос заложен, — ответила Эйдриен. — Пыли надышалась у Никки.
— Похоже на газ, — хмыкнул Дюран и добавил: — Ну, точно газ.
— Надо позвонить в агентство по недвижимости, — предложила девушка и повернулась к дверям, собираясь уходить. — С газом шутки плохи — пусть починят.
Она раздраженно дернула за шнур выключателя и начала подниматься по ступеням.
— Эй! — окликнул спутницу Дюран. — Меня подожди! Я тут ни черта не вижу.
Эйдриен извинилась, сконфуженно хихикнув.
— Я думала, ты прямо за мной идешь. — Обернувшись, она пошарила рукой в воздухе, пытаясь нащупать шнур. Вечно так — когда надо, ничего не найдешь. Но тут же выключатель попался в руку, и Эйдриен вновь потянула за него.
Дюран стоял и размышлял о чем-то, задумчиво прищурившись, будто собирался чихнуть.
— Обожди-ка, — сказал он тихо. — Выключи снова.
— Что?
— Выключи!
Эйдриен послушалась, хотя на этот раз намеренно не выпустила шнур из руки.
— Странно. — Его голос прозвучал в темноте неожиданно громко. — Там что-то такое светится. Вон, гляди, под крыльцом. Включи-ка снова.
Девушка исполнила просьбу и направилась в угол, где скорчился Дюран. Он стоял, опершись о цементную стенку, и что-то разглядывал. Эйдриен перевела взгляд туда же, куда пристально всматривался Джеффри.
«Будь добр, купи бутылочку “Каберне”».О чем она умолчала — зная, что Дюран такого хода явно не одобрит, — так это о своей поездке к Кертису Слу. Эйдриен еще толком не решила, что конкретно скажет боссу, но просто взять и исчезнуть — не дело. Необходимо хоть что-нибудь предпринять. С другой стороны, после того, что произошло в «Комфорт-инн», в офис отправляться нельзя. И кроме того, в конторе босса все равно не застать — воскресенье. Поэтому не оставалось ничего другого, как заявиться к нему домой. Попытка не пытка.
В зеркале заднего вида отражалось ослепительно яркое небо. Эйдриен ехала среди равнин фермерской Делмарвы и думала о том, что скажет Кертису. Сидя за рулем, она репетировала свою речь — лепетала что-то, обращаясь к ветровому стеклу. Так, ради смеха.
«Самое удивительное, мистер Слу, произошло со мной минувшей ночью. Представьте — проснулась я на кушетке в одной богадельне, где ухаживаю за немощными и престарелыми…»
Нет. Слу не волнуют ни немощные, ни престарелые. Зато он восторгается сотрудниками, которые жертвуют католической церкви. Тогда как насчет: «Мне явилась Святая Дева Мария, и я должна на некоторое время отпроситься с работы, дабы передать верующим ее Божественное послание»?
Нет. Тоже не годится.
Подобные шуточки помогали скоротать время и способствовали поднятию боевого духа, но если серьезно, то от предстоящей встречи зависело очень многое. И чтобы Эйдриен ни сказала боссу, это должно прозвучать удачно.
«Мне нужен юрист, — размышляла она. — И не просто какой-нибудь, а юрист высшей пробы. Настоящий адвокат». Но эта роскошь была ей не по карману. Поэтому Эйдриен оказывалась в одной из тех неудобных ситуаций, когда приходится полагаться только на правду.
В конце концов, в происходящем нет ее вины. Напротив, появившись на прошлой неделе на работе, она рисковала жизнью и чуть не поплатилась за беспечность. А кроме того, до смерти сестры Эйдриен не слишком-то злоупотребляла отдыхом. Даже напротив. Почти год она работала по шестьдесят часов в неделю без отпусков и больничных, трудилась и в будни, и в праздники. «Согласна — сорвала допрос важного свидетеля. Правда, смею напомнить, допросы разрешается переносить и откладывать. Самое большее — я причинила людям неудобство, за что прошу извинения, хотя и случилось это вопреки моему желанию».
Эйдриен разговаривала сама с собой час напролет, потом еще час и наконец, когда часовая стрелка перевалила за десять, а поля за окнами сменились пригородом, выехала на окружную дорогу. К этому времени она знала свой рассказ почти наизусть.
Дом Кертиса Слу — каменная громада на миллион долларов — уютно пристроился в Спринг-Вэлли — райской рощице в самом сердце города по соседству с Рок-Крик-парк. Эйдриен уже доводилось здесь бывать — правда, лишь однажды, когда ей поручили завезти боссу забытый в кабинете дипломат. Номера дома девушка не запомнила, но это ее не особенно тревожило. В самом дорогом районе Вашингтона дома можно пересчитать по пальцам, а кто видел особняк Слу, запоминал его навсегда.
Как сказал однажды Йири Ковак, один из служащих филиала фирмы в Лос-Анджелесе, который каждый месяц приезжал в Вашингтон на совещания, дом Слу выглядит точной копией виллы маршала Тито на озере Блед. Защищенное живой самшитовой изгородью трехэтажное здание с оштукатуренными стенами и мансардными окнами стояло на небольшом возвышении. К дому, огибая небольшой фонтан в центре газона, вела округлая подъездная дорожка.
Эйдриен припарковалась за автомобилем Слу — «семисотым» «БМВ», вышла из машины и направилась к парадному входу, чувствуя себя как в детстве на самой высокой точке американских горок.
«Ой-ой-ой, — подумала девушка, легонько постучав в солидную деревянную дверь. — Наверное, зря я сюда приехала…»
— Эйдриен! — Слу появился в дверях. На нем были коричневые брюки из рубчатого вельвета и оливкового цвета свитер. На лице — выражение крайнего изумления. — Как ты сюда попала? Заходи. Какая стужа!
Он придержал дверь, впустил посетительницу и проводил ее по коридору в гостиную, где у выложенного известняком камина во весь пол расстилался настоящий китайский ковер и друг напротив друга стояли два кресла с подголовниками.
— Что стряслось? Подожди секундочку, попрошу Амориту подать кофе…
Пока босс бегал отдавать распоряжения, Эйдриен пыталась отвлечься от тяжких мыслей, несколько нервозно рассматривая коллекцию русских икон. Вскоре в комнату вошла прелестная латиноамериканка с серебряным подносом в руках и кофейным сервизом. Гостья налила себе чашечку обжигающего черного кофе и сделала небольшой глоточек. Наконец вернулся Слу — он на ходу застегивал на запястье ремешок часов.
— Ну, выкладывай, что случилось, — проговорил он в неудачной попытке казаться своим парнем.
— Видите ли, всего в двух словах не объяснишь, — начала Эйдриен, — но, боюсь, мне придется взять отпуск.
Слу небрежно рухнул в кресло и нахмурился:
— Отпуск… А разве нельзя обсудить этот вопрос на работе?
— Нет, — ответила Эйдриен. — В том-то все и дело.
Лицо Слу исказила изумленно-недоверчивая гримаса.
— Что?!
— Я не могу прийти в офис. Я вам сейчас все объясню…
Она самым лаконичным образом поведала, что с ней произошло. Уложив повествование о своем детстве в тридцать секунд, Эйдриен перешла непосредственно к болезни сестры в Европе. Босс слушал, сосредоточенно сдвинув брови и попивая кофе. Он поморщился, когда собеседница пересказывала, как обнаружила тело сестры. Но в целом история его явно захватила. Впрочем, опасаясь, как бы начальник не решил, будто ей нужно «переболеть» смертью сестры, девушка перешла к рассказу о знакомстве Никки с Дюраном, о найме Бониллы и его последующей гибели, о скептицизме полиции… Эйдриен сообщила еще массу всего, включая инцидент в «Комфорт-инн» и предстоящую операцию психотерапевта-беглеца. Закончив повествование, она опустила чашку на блюдце и сказала:
— Теперь вы понимаете, почему мне придется на некоторое время оставить работу. Я понимаю, как все это мелодраматично звучит, но кто-то хочет со мной разделаться.
Слу откинулся в кресле, в задумчивости кивнув. Наконец поставил на поднос чашку с блюдцем, подался вперед и сказал:
— Насколько я понял, ты свила гнездышко с этим парнем?
У Эйдриен отвисла челюсть.
— Ты ведь именно об этом говорила? — уточнил босс.
— Нет, — запротестовала девушка, — все совсем не так. Дело в том, что…
Кертис Слу хмыкнул.
— Видимо, я должен кое-что тебе объяснить. Думаю, в этом городе не найдется фирмы, которая заботилась бы о своих сотрудниках больше, чем «Слу-Холей». Мы принимаем участие в бедах и горестях своих подчиненных. И если кто-то из персонала тяжело переживает смерть близкого человека, мы не остаемся равнодушными: пожалуйста, любые поблажки в пределах разумного. Но такое… Такое уже выходит за рамки простой поблажки. Полиция? «Комфорт-инн»? Господи, юная особа, что от вас ожидать дальше? Автостоянку для грузовиков? — Слу сокрушенно покачал головой и поднялся с кресла.
— Но, — начала Эйдриен, — вы не поняли…
— Боюсь, я все прекрасно понял, — удрученно проговорил Слу. — Если отбросить в сторону подробности, вы склонны попадать в неприятности. — Он погрозил пальцем, усиливая сказанное. — Для адвоката — недопустимое качество, — подчеркнул Кертис и, хлопнув в ладоши, дал понять, что разговор окончен.
И не только разговор, почувствовала Эйдриен. Теперь она боялась одного: расплакаться. Едва сдерживая слезы, девушка прошла за боссом к парадному входу, тот открыл дверь и обернулся к подчиненной:
— Похоже, отпуск — как раз то, что вам нужно. Отдохните некоторое время, приведите в порядок свои дела. Возьмите себя в руки. А после поглядим, что можно сделать.
Эйдриен кивнула и, прикусив нижнюю губу, подавила прилив откровенности порцией боли.
— Спасибо, — сказала она, одарив Слу сияющей улыбкой.
— Попрошу Бетси заняться асфальтовым резюме. Она, конечно, не лучшая фигура на доске, но… По крайней мере она на месте. Прямо сейчас обо всем и позабочусь.
Эйдриен удалось удерживать на лице невозмутимую улыбку до конца подъездной дорожки, и лишь у самой машины девушка разразились слезами. Ведь она так усердно работала, так долго! И что получила взамен? От падения в бездну отчаяния Эйдриен удерживало совсем немногое.
Проехав вдоль Рок-Крик-парк, Эйдриен повернула и направилась в Джорджтаун. Припарковавшись возле закусочной «Дин и Делукас», купила горячее эспрессо с кипяченым молоком и выпила его за одним из столиков на продолговатой застекленной террасе, примыкавшей к магазину. Нечего и говорить, что она чувствовала после встречи со Слу, — понятно, что в следующем году ей в фирме уже не работать. И все же теперь Эйдриен ощущала себя гораздо легче: дело сделано и не придется больше ломать голову над асфальтом. Долой грязную работу на Кертиса Слу! Так что если подумать, то все сложилось даже к лучшему. «Свет на нем клином не сошелся».
После кофе заметно полегчало. Девушка зашла в магазин, взяла упаковку древесного угля и две полоски филе, заботливо упакованных в лед мясником. Закинула покупки в багажник и направилась к дому сестры — благо до него оставалось пройти пару кварталов.
В фойе стоял Рамон — портье заложил руки за спину и размеренно покачивался на каблуках. Он увидел посетительницу, и его лицо озарилось широкой улыбкой. Придерживая перед Эйдриен дверь, Рамон радостно воскликнул:
— Здравствуй! Какая встреча! Ты за почтой?
Эйдриен зябко поежилась, потопала ногами, чтобы согреться, и сказала:
— Да, и еще приберусь чуть-чуть. Как дела у Джека?
— Лучше не бывает! Угадай, какие у меня новости. Я «поймал удачу», как Никки говорила.
— Да ты что?
— Ага. Мы с ней как раз обсуждали это перед самой ее… До того, как все случилось. Я получил роль.
— Какую?
— В фильме Скорцезе. Я — дворецкий номер два, Рамон Кастро де Вега. Каково?
— Ого!
— И еще я подумываю организовать любительский театр. Что скажешь?
— Почему бы и нет?
— Ладно, как будет, так будет… Почта Нико лежит на столике в кухне. Я там ее оставил. Ключ нужен?
— Нет, — ответила Эйдриен, — у меня свой.
Рамон проводил девушку к лифту, нажал кнопку вызова и щеголевато коснулся полей шляпы:
— Передам Джеко, что ты о нем спрашивала.
— Обязательно.
Скоро она оказалась наверху и направлялась к квартире сестры, упрекая себя, что до сих пор не захоронила прах.
Войдя в квартиру, Эйдриен ощутила сильный и совершенно неожиданный прилив грусти. Может, причиной тому стали недавно пережитые потрясения, а может, сама квартира вызывала такое состояние: засохшие цветы, спертый воздух. Тоска, как ее ни объясняй, окончательно вывела девушку из равновесия. Слезы брызнули из глаз во второй раз за утро, она вышла на балкон и стояла там, на морозном воздухе, оплакивая Никки и глядя на другой берег реки.
Вскоре стало холодно и пришлось вернуться в комнату, где Эйдриен тут же принялась за дело. Все здесь подавляло — казалось, неопрятность в квартире покойной говорит о неуважении к ней. А поскольку Эйдриен все равно собиралась навести здесь порядок, то теперь самое время отвлечься от мрачных мыслей уборкой. Открыла холодильник и ужаснулась — разило скисшим молоком и остатками рыбного китайского блюда, продающегося навынос. На полке валялась сморщенная апельсиновая кожура, на баночках с йогуртом зеленела плесень. Девушка смахнула продукты в пакет для мусора и вынесла в коридор. Затем прошлась по комнатам с бутылочкой спрея для мебели и рулоном бумажных полотенец, вытирая пыль со столов и стоек. Стиснув зубы, заставила себя войти в ванную. После полицейских здесь царил настоящий бардак. Повсюду чернел порошок для снятия отпечатков пальцев — как объяснил инспектор, место гибели считается местом убийства, пока не доказано обратное. Засохшие цветы вяло свисали из ящиков на балконе, но у Эйдриен уже не осталось сил оттащить их в подсобку для мусора. Поэтому в качестве компромисса она поставила погибшие растения в угол, где они хотя бы не бросались в глаза.
Оставалось разобраться с винтовкой. Эйдриен много думала о ней. Если сестра сама приобрела оружие, тогда возникает вопрос: где и когда? Может, удастся проследить источник покупки. На винтовке наверняка отпечатан серийный номер или что-нибудь наподобие штампа производителя. Так девушка размышляла, направляясь к гардеробу в противоположной части комнаты. Открыла дверь, потянулась за футляром цвета сочной зелени — и не увидела его.
Сначала Эйдриен заподозрила, что попросту забыла, куда убрала винтовку. Она приподняла покрывало на постели сестры и заглянула под кровать: пушистый комок пыли и пара книг в мягкой обложке. Тогда Эйдриен встала и направилась в коридор. Обшарила чуланчик, перешла в гостиную и проверила под диваном. Обыскала все — футляр исчез. Большой зеленый кейс, такой не пропустишь… Однако вот потерялся.
Или — что гораздо ближе к истине — украден. Мысль о том, что придется взять в руки оружие, казалась Эйдриен отталкивающей, но теперь, когда она поняла, что кто-то наведался в квартиру и забрал винтовку… По спине побежали мурашки. Эта история напоминала случившееся в квартире Дюрана — исчезновение тел Бониллы и налетчика. Все стало ненадежным и иллюзорным. Будто ее жизнь превратилась в пустой лист для неведомого художника, рисующего на нем черновые наброски, незаметно, но беспрестанно внося понятные ему одному изменения.
Рамон напомнил о почте, которую Эйдриен все-таки забыла наверху, а потом, когда та спустилась снова, махнул ей на прощание рукой. По пути к машине посетила шальная мысль заскочить домой — хотя бы забрать прах Никки. Но задумка выглядела чересчур опрометчивой, и девушка разумно от нее отказалась — слишком опасно.
В Бетани она очутилась уже в начале седьмого, застав Дюрана в приподнятом расположении духа. Эйдриен рассказала ему об уборке в квартире Никки, поведала об исчезновении винтовки и умолчала о неприятной встрече с боссом. А после, когда Дюран по ее просьбе сбегал в супермаркет и купил фасованные салаты и соусы, они пожарили на свежем воздухе филе на гриле и открыли бутылку «Каберне», купленную еще днем.
Дюран находился в превосходном настроении и с нетерпением ожидал операции, которая обещала многое прояснить. И еще неожиданно для себя Джефф кое-что понял: раньше, покидая квартиру, он неминуемо испытывал дискомфорт, о чем и поведал Эйдриен. Рассказал все: и о приступах паники, и о периодически мучавшей его агорафобии.
— А теперь все прошло, представляешь? — сообщил он. — Уже несколько дней никаких симптомов — с тех самых пор, как мы остановились в «Комфорт-инн».
— И как ты это объясняешь?
Дюран покачал головой:
— Не знаю, но ведь и ты видела, чем была набита соседняя квартира.
Девушка согласно кивнула.
— А что, если, — сказал Джефф, — вся та техника некоторым образом, ну, что ли, воздействовала на меня?
Эйдриен озадаченно взглянула на него:
— О чем ты?
Джефф пожал плечами:
— Не знаю, это просто ощущение. Только сейчас я чувствую себя совсем по-другому — гораздо лучше. Кажется, я стал себя лучше понимать. Будто становлюсь самим собой.
Собеседница задумчиво кивнула и не удержалась от вопроса:
— И кем же?
Дюран улыбнулся:
— Это не важно.
Она пыталась уснуть, когда услышала тот звук — что удивительно само по себе. Ведь обычно шорох прибоя подавлял все посторонние шумы. Однако в этот раз море оставалось спокойным, а Эйдриен ворочалась в кровати, не находя сна от беспокойных мыслей.
Звук, от которого она окончательно проснулась — едва уловимый металлический скрежет, — поднимался прямо от дощатого пола и по какой-то причине встревожил ее. «Кто-то под кроватью, — испугалась Эйдриен. — Да нет, бред какой-то». На всякий случай она затаилась в темноте, изо всех сил прислушиваясь. И вдруг поняла, что источник звука располагается дальше. «Кто-то в подвале».
Казалось, время остановилось. Прошла минута или две — ничего не было слышно. Эйдриен уже заподозрила, что ей почудилось, как внезапно с ужасом осознала — кто-то стоит за дверью ее спальни. Чувство это не поддавалось объяснению: она не слышала ничего подозрительного, но факт оставался фактом.
А потом дверь стала открываться. Девушка лежала, не поднимая век, и чувствовала, что пришелец наблюдает за ней. Дюран? Больше некому. И все-таки не похоже на него. Они только что поужинали, и хотя Джефф — человек не без странностей, такое поведение совсем не в его характере.
Кто— то другой. Но кто?
Минуты вяло тянулись. Потом вновь что-то послышалось — но не из-за двери, а из подвала. Галлюцинации? Не исключено — а может, и нет. Как бы там ни было, а лежать неподвижно в полной тишине дальше казалось невозможно. Хотя Эйдриен чувствовала, что в этом и заключается ее единственное спасение — пусть думают, будто она спит без задних ног.
Прошло некоторое время, и девушка решилась приоткрыть глаза. Веки подрагивали, как в полусне, но и этого оказалось достаточно, чтобы заметить луч у дверного косяка. Затем дверь прикрылась с еле слышным щелчком, и свет погас.
На этом все закончилось. Послышался отдаленный гул пролегающей в шести кварталах от дома дороги, и Эйдриен обратилась в слух, стараясь уловить звук шагов, скрип в подвале или хлопок от закрывающейся входной двери. Однако ничего подозрительного не заметила — только тихий фоновый шум моря и далекой дороги. С таким же успехом девушка могла бы находиться в наглухо запечатанном склепе.
Она неподвижно лежала, наблюдая за стрелкой, бегущей вдоль делений на светящемся циферблате прикроватных часов. Наконец, когда миновало шесть минут, Эйдриен уловила тихий хруст гравия на улице. Вскочив с постели, она подбежала к окну, отогнула пальцем эластичную полоску жалюзи и стала всматриваться в темноту. Звуки доносились из дальней части квартала: шаги по усыпанной гравием дорожке, мягкий хлопок закрывающейся двери автомобиля. Взревел двигатель. Во мраке ночи, который рассеивал лишь тусклый свет дремлющей луны, блеснул металл. Машина призраком скользнула за угол и исчезла.
— Что стряслось?
Она обернулась, точно воришка на турецком базаре, и вздрогнула при виде застывшего в дверях ее спальни Дюрана. Он, казалось, еще не до конца проснулся, хотя и успел что-то на себя накинуть.
— Кто-то сюда наведывался, — сообщила Эйдриен.
— В дом?
— В подвал, — уточнила она. — А потом и в дом. Подозреваю, искали компьютер.
Джеффри кивнул.
— Ну и?…
— Что?
— Забрали?
«Что— то с ним не так…»
— Не знаю. Пойду проверю.
Дюран глуповато ухмыльнулся и ушел в гостиную. «Господи, — поняла вдруг Эйдриен, — да я в одном нижнем белье». Она тут же вскочила, натянула джинсы и свитер. Тут Дюран окликнул ее: «Компьютер на месте».
В комнате все осталось по-прежнему: ничего не передвинуто и не тронуто, насколько можно судить. Девушка подошла к окну и выглянула: «додж» тоже на месте.
— Наверное, показалось, — предположила Эйдриен.
— Не думаю, — возразил Джеффри. — Я тоже что-то слышал.
— Мне показалось, что скрипнуло в подвале, но теперь я сомневаюсь.
Они вновь осмотрели все комнаты: на первый взгляд ничего не изменилось. Дюран надел ботинки, прихватил пальто, и они вместе вышли из дома. За углом, у задней стены, находился вход в подвал.
— Давай, что ли, поглядим, раз пришли, — предложил Джефф, приподнимая дверцу.
— От этого звука я и проснулась, — прошептала его спутница, когда дверь издала отчетливый скрип. Дюран глубокомысленно хмыкнул и направился вниз по ступеням.
Эйдриен последовала за ним, оказавшись в полной темноте. Уже спустившийся Дюран двинулся вперед и, поводя вокруг себя руками, пытался нащупать свисавший с потолка шнур выключателя. Вот он. Джефф потянул за шнур, и загорелся свет.
Земляной пол подвала наклонно уходил под крыльцо, в темную жутковатую нишу, где человек прошел бы лишь на корточках. К стене были прислонены сложенные пополам шезлонги с сетчатыми сиденьями на алюминиевых каркасах. С противоположной стороны висели мотки веревок, кое-какой садовый инструмент и целая коллекция заплесневевших от сырости спасательных жилетов и надувных игрушек.
— Ничего подозрительного, — проговорила Эйдриен.
— Да, вроде.
Они прошли мимо печи, затем миновали водонагреватель. Клочья паутины цеплялись за волосы, а потолок располагался так низко, что Дюран шел пригнувшись. Внезапно он остановился и, склонив набок голову, стал пристально вглядываться в темноту узкой ниши под крыльцом. Потом Джефф протянул руку и резко схватил свою спутницу за запястье.
— Что там?
— Ты чувствуешь? Газом пахнет.
— У меня нос заложен, — ответила Эйдриен. — Пыли надышалась у Никки.
— Похоже на газ, — хмыкнул Дюран и добавил: — Ну, точно газ.
— Надо позвонить в агентство по недвижимости, — предложила девушка и повернулась к дверям, собираясь уходить. — С газом шутки плохи — пусть починят.
Она раздраженно дернула за шнур выключателя и начала подниматься по ступеням.
— Эй! — окликнул спутницу Дюран. — Меня подожди! Я тут ни черта не вижу.
Эйдриен извинилась, сконфуженно хихикнув.
— Я думала, ты прямо за мной идешь. — Обернувшись, она пошарила рукой в воздухе, пытаясь нащупать шнур. Вечно так — когда надо, ничего не найдешь. Но тут же выключатель попался в руку, и Эйдриен вновь потянула за него.
Дюран стоял и размышлял о чем-то, задумчиво прищурившись, будто собирался чихнуть.
— Обожди-ка, — сказал он тихо. — Выключи снова.
— Что?
— Выключи!
Эйдриен послушалась, хотя на этот раз намеренно не выпустила шнур из руки.
— Странно. — Его голос прозвучал в темноте неожиданно громко. — Там что-то такое светится. Вон, гляди, под крыльцом. Включи-ка снова.
Девушка исполнила просьбу и направилась в угол, где скорчился Дюран. Он стоял, опершись о цементную стенку, и что-то разглядывал. Эйдриен перевела взгляд туда же, куда пристально всматривался Джеффри.