Страница:
— А вы уверены, что вам не подсунули одну из терранских подделок, у них ведь много так называемых удивительных находок ?
Нейрт самодовольно улыбнулся.
— Ее нашли в одной из древних судовых библиотек, захваченной во время имперского завоевания и потом хранившейся где-то в глуши. О ней забыли за тысячелетия до установления Второй империи. Вообще, Кон привез с собой бесчисленные экзабайты всякой всячины, восходящей к древней Терре, и большая часть этого добра нечитана и нечитаема. — Он нагнул голову, пролезая под какими-то ветками с пыльными листьями, чтобы срезать путь. — Геродот и в самом деле написал, что Великую Пирамиду строили двадцать лет. Два с половиной миллиона камней по две с половиной тонны — это много! Он также писал, что площадь каждой из граней Пирамиды равна квадрату ее высоты, и это правда, так что, возможно, он прав и в первом случае. Вы можете узнать все детали у Универсального Комика Россума, как вы, наверное, поняли по дороге сюда. Как вам эта игрушка Кона?
— Чокнутый аэрокар просто начинил меня цифрами. У меня ум за разум зашел. А что, он принадлежит Кону? Он и в самом деле обучает свои машины истории?
— Кон собирает самых разных созданий, — задумчиво ответил Нейрт. — Например, меня и вас. Погодите, вы еще не видели его пса!
— Когда я смогу приступить к работе?
Эрон не смог сдержать любопытства.
— Вы уже приступили. Разве вы не пожаловались только что, что ваш мозг переполнен цифрами? Этот конферансье из ночного клуба, который на старости лет вздумал летать, готовил вас сегодня к вашему первому заданию.
Ассистент Хаукума Кона сел на выступ скалы, густо испещренный надписями туристов, и принялся рассказывать. Эрон остался стоять. Оказалось, что в этом проекте «предсказывать» придется не будущее, а… прошлое — прошлое Терры! Нейрт пожал плечами, сам явно сомневаясь в смысле реконструкции столь отдаленной по времени и богатой событиями эпохи. Ведь эти «предсказания» невозможно будет даже проверить! Молодой психоисторик разливался соловьем, почти как его жена, вознося хвалы Кону и одновременно ругая его. Он сыпал незнакомыми терминами, залез в дебри философии, переплетая ее с математикой, и в конце концов совершенно запутал новичка…
— А в чем конкретно состоит задание? — перебил его Эрон.
— Лучше присаживайтесь и отдохните. Вы не очень-то сможете любоваться видами, когда вас закуют в цепи и запрут в подземельях Светлого Разума — если, конечно, вы не какой-нибудь лунатик, который бродит ночью по крышам. Очень скоро вы будете так заняты, ублажая Кона, что вам будет просто не до звезд.
Нейрт поднял глаза и руки к небу.
— Я видел звезды и раньше, — заметил Эрон.
— Ну а я никак не могу насмотреться. Я вырос слепым кротом в самом сердце Светлого Разума. Звезды — эликсир моей души!
— Надо было больше смотреть по сторонам по дороге сюда.
— Смотреть на звезды через космический шлем — совсем не то!
— На корабле еще есть иллюминаторы.
Эрон улыбнулся и сел рядом на отшлифованную временем скалу, прямо на похабную надпись, выжженную лазерным пистолетом какого-то сержанта с Эты Куминги.
Нейрт продолжал размышлять вслух.
— Думаю, Кон притащил нас сюда — включая аэрокар и собаку, — чтобы как следует промариновать в славной истории человечества. Он хочет, чтобы наши детские души немного созрели, соприкоснувшись с бесконечностью. Поразительно, но большинство звезд, которые мы сейчас наблюдаем — исключая по-настоящему крупные и яркие, — были исследованы за те десять тысячелетий космических путешествий, что прошли до изобретения гиперскачка. Вы можете себе представить, что Терра когда-то была цветущим миром с населением в двадцать семь миллиардов? Смотрите! — Он показал в небо. — Это Синтея! Еще одна жемчужина той эпохи, превратившаяся в пустыню под владычеством Эты Куминги.
Технология гиперскачка, изобретенная на Эте Куминги, ознаменовала переход от Межзвездной эры к эре Галактической. Строители древней империи вернулись на Терру, когда Великое Крушение уже давно превратило в пыль процветающие города первых людей. Впрочем, их могучие армии давно уже канули в Лету вместе с ассирийцами, персами и македонянами, которые волна за волной прокатывались через Египет в эпоху заката древней цивилизации Нила. Осталась только река. Нейрт расслабился, сцепив пальцы рук на затылке и глядя на звезды. Эрон зачарованно слушал.
— Этот ангар… — решил он наконец повернуть беседу в более практическое русло. — Мне кажется, главный секрет того, что мы делаем, находится там, верно?
Нейрт Камбу усмехнулся.
— Лучше не спрашивайте. Главное, что вам надо запомнить, — наш адмирал полный псих… — Он резко поднялся и двинулся вперед. — Пойдемте! Я вам покажу, что там внутри.
Они спустились по склону холма мимо опреснительной установки.
— Вам, конечно, пришлось ползать по всему «Хорезкору» с фотокамерой и рулеткой?
— Да, это было очень интересно!
— Погодите, сейчас увидите, что в этом ангаре!
Навстречу им выскочил огромный пес.
— Чтоонадо? — прорычал он, оскалив зубы, потом сел на задние лапы. Передние он держал совсем не по-собачьи, и Эрон не удивился, заметив почти человеческие пальцы.
— Спокойно, Рейвер, свои! — Нейрт дал псу понюхать свою руку. — Я работаю здесь. С каких это пор ты стал сторожевой собакой?
— Яииесть! — обиженно протянул пес и, потеряв всякий интерес к посетителям, побежал дальше по своим делам.
Дверь ангара с визгом отъехала в сторону. Внутри никого не было. Нейрт приказал дежурному роботу зажечь свет. Эрон осмотрелся, пытаясь понять, для чего используется помещение. Вдоль боковой галереи шел ряд небольших офисов-кабинок, разделенных перегородками, а на полу были аккуратно разложены грязно-белые обломки камня, а также различное оборудование, предназначенное, по-видимому, для их обработки и анализа. В центре зала, на подмостках, был укреплен продолговатый остов, похожий на большую машину.
— Ископаемый монстр! — провозгласил Нейрт. — Его случайно обнаружил какой-то энтузиаст-ныряльщик, занимавшийся геофизическими исследованиями. Кон прослышал об этом, бросил все дела и организовал экспедицию. Только он может тратить время на то, чтобы вылавливать из моря разные окаменелости!
— Терранское морское чудовище? — озадаченно спросил Эрон.
— Морское? Ничего подобного, спаси нас Космос! Хаукум занимается только боевыми кораблями, вроде того же «Хорезкора», и вообще любым самоходным оружием. Очень давно, примерно во времена Великой Пирамиды, эта штука умела летать! Мы нашли останки команды… скелеты, конечно… потом разбитые крылья, четыре двигателя, погнутые пропеллеры… Все, конечно, окаменевшее. В фюзеляже — пулевые отверстия. И бомбовый отсек, пустой. Кон убежден, что это как раз то, что упоминается в дошедшей до нас литературе как «летающая крепость». Он загорелся идеей создать ее копию в натуральную величину и собирается летать на ней! Хотите войти в состав команды? Лично я предпочитаю прятаться в кустах скоргна! Кстати, эти кусты имеют корни, которые тянутся на много метров вглубь, пока не найдут воду. А рисковать своей задницей в штуковине, которая летала еще на заре воздухоплавания, — это не для меня! Лучше уж пасти скот или охотиться на тираннозавров.
Эрон подошел к окаменелостям.
— Неужели что-то может сохраниться через семьдесят пять тысяч лет?
— Кон — специалист по реконструкции. Но главное, что сводит с ума его инженеров, это как древние обходились без квантовых регуляторов. Великий Космос, здесь нет даже самой примитивной электроники — мы не нашли никаких следов кремниевой технологии! А нормальная механическая автоматика была бы слишком тяжела, чтобы поднять ее в воздух.
— Но здесь совсем нет металла! Не мог же корпус быть керамическим! В те времена они еще не знали керамики…
— Алюминия не осталось точно, но вполне достаточно следов окислов, так что мы можем точно определить состав сплава. Кроме того, нам удалось определить основные геометрические параметры и доказать, что вся конструкция в принципе может летать — разумеется, с современной системой управления. Но как они ею управляли — по-прежнему загадка, хотя у нас и есть кое-какие догадки. Так что теперь главное восстановить корпус и внутреннюю структуру. Дело непростое. Чего только эти шаманы не напридумывали! Трудно поверить, что терранцы могли быть настолько сообразительными — и это в эпоху, когда они едва только доросли до основных понятий квантовой теории! Они думали, что число «пи» равно двадцати двум седьмым, или даже трем!
Эрон уже не слушал. Он рассматривал обломки того, что когда-то было крыльями и приборной доской.
— А какое отношение все это имеет к психоистории?
— Никакого, в том-то и дело! И рядом не лежало! И опять-таки я не поручусь, что Кон не выжил из ума. — Он показал на фюзеляж. — Вы можете поверить, что он собирается летать на этом?
— Ну а что тогда здесь делаю я?
— Вы неплохо разбираетесь в аэродинамике — Кон увидел это в вашем резюме и страшно обрадовался. Разве вы забыли, что вы физик? Вот почему вас вытащили сюда с такой поспешностью. Может быть, вам удастся своими заклинаниями заставить этот гроб взлететь. Химические двигатели — как они поднимут такой вес? Вы не поверите, сколько здесь всего понапихано: колеса, шестерни, коленчатые валы, системы передач! И внешняя обшивка из листового металла. Да любой снаряд пробьет ее как игрушечную картонную броню!
— Как же ею управляли?
— Очевидно, из рубки пилота, с помощью скрытых проводов и зеркал. У самой конструкции никаких мозгов — ни нейронов, ни компьютерных чипов! Были, правда, какие-то крошечные электронные джинны в бутылке, но в системе управления — ничего. Так что пилоту приходилось думать самому и не спать. — Он показал на череп пилота, по всем признакам это был Homo sapiens с довольно низким интеллектом. — Этот уже спит довольно давно. Возможно, он и умер во сне.
— И вы хотите, чтобы я разобрался в аэродинамике такого древнего аэрокара? — ужаснулся Эрон.
Нейрт Камбу развеселился.
— Аэродинамика стоит в вашем рабочем задании, которое будут изучать ревизоры. А главное, что нам нужно, — студент-дипломник, чтобы таскать тяжести. Например, подносить камни к атомному резаку. Ну и работать киркой. Вы ведь на вид крепкий парень… — Он поднялся по металлопластовым ступенькам и показал Эрону на одну из рабочих кабинок. — Ваше рабочее место.
Внутри кабинки едва хватало места для двух человек и оборудования. Эрон отметил специальную красную маску для защиты лица от осколков. Улыбка Нейрта расплылась до ушей.
— Да, и конечно, Кон рассчитывает, что после трудового терранского дня — от рассвета до заката, — когда вы перетаскаете достаточно камней и как следует забьете голову аэродинамикой, вы будете корпеть над историческими задачками, чтобы повышать свой научный уровень. От заката до рассвета, при свечах. — Он расхохотался. — У него для вас заготовлен не один десяток проектов, так что можете выбирать, на чем обламывать зубы. Ничего, труд облагораживает, — добавил он со злорадной ухмылкой, достойной рабовладельца времен Междуцарствия.
Звучало ужасно. Но весть о том, что психоисторией заниматься все-таки придется, привела Эрона в состояние радостного возбуждения.
— История. В смысле психоистория? — спросил он с надеждой.
— Нет, клянусь носом Основателя! — Нейрт вывел на стенную панель список задач для новичка, составленный Коном. — Вы не увидите никакой психоистории, пока не доберетесь до Светлого Разума. Сначала придется как следует поработать над сортировкой самых простых исторических событий и привязкой их к причинно-следственной цепи, чтобы научиться предсказывать то, что уже случилось. Тут нет ничего сложного — так, зарядка для ума, задачки, где решение настолько очевидно, что никакая теория прогнозирования и не нужна. Например, экстраполировать будущее какого-нибудь терранского двухпартийного государства докосмической эпохи, во времена, когда главной проблемой была допустимость супружеской измены для политика.
— Звучит как психоистория…
— Нет и еще раз нет! — Нейрт сделал многозначительную паузу. — Математика психоистории в миллион раз сложнее! Там нужно уметь манипулировать ключевыми событиями, чтобы обеспечить исполнение предсказания. Анализ Хейна-Риковы и прочее, и прочее, и прочее… А пока Кон хочет, чтобы вы просто научились моделировать известную и достаточно примитивную историю. Предсказывать прошлое, чтобы рассказать то, что уже известно, — это очень поучительно, но гораздо проще, чем манипулировать будущим, чтобы рассказать то, что требуется!
— А чем занимается Кон, когда не играет во все эти игры?
— Сторожит лавку. Довольно скучная работа. Всеми новыми идеями и проектами занимается Джарс Хейнис. Но таким, как мы с вами, нечего и думать о том, чтобы подобраться к Хейнису.
Эрон молча рассматривал коновский список задач. Нейрт продолжал наставлять новичка.
— Ваш воздушный гид, наверное, рассказывал о многих вещах. Что вам особенно запомнилось?
— Летающий болтун… Я себя чувствовал, как в многомерной вселенной. Атрабы, атуры, локти, градусы, кубические футы, пинты, аршины, скрупулы, граны, дюймы, шекели, фунты, кедеты, часы, таланты… Просто голова кругом идет. Он сказал, что Великая Пирамида была одновременно стандартом длины и времени, причем расстояние с запада на восток измерялось расстоянием, на которое звезды сдвигались за одну секунду, а с севера на юг — разницей между углами кульминации звезды, измеренными на двух разных широтах. Я помню, что шестьдесят обходов вокруг основания Пирамиды — дневной пеший переход, — умноженные на триста шестьдесят, равны половине окружности Терры.
— Ага! Вы обратили внимание на числа! Меры и веса. Теперь ясно, как работает ваш мозг. Я знаю, какая вам нужна задача. — Камбу вызвал на экран карту района, который был колыбелью человечества, где извилистыми линиями разных цветов были обозначены различные древние пути сообщения. — Вы в Азинии изучали законы диффузии?
— Да, конечно. Но я ничего не знаю про социальную диффузию.
— Вот задача Кона. Как стандарты мер и весов распространяются через политические границы? Это происходило здесь на заре цивилизации. — Он очертил рукой восточную часть района Внутреннего моря. — Такое имело место и в Галактике, когда стандарты мер диффундировали во время субсветовой экспансии и стали универсальными задолго до того, как возникла Империя с центром на Светлом Разуме. Каков механизм диффузии?
Эрон взглянул на карту и представил себе, что это влажная поверхность, на которую капнули разноцветными красками: один цвет был «длиной», другой «временем», третий — «весом»… Разноцветные щупальца медленно расползались во все стороны, переплетаясь друг с другом. Но эта аналогия была взята из простой физики и химии. С психодинамикой все сложнее — больше похоже на динамику популяций или даже эволюцию, где стандарты мер играли роль доминантных биологических форм. Непросто.
— А каковы начальные условия?
— Не беспокойтесь пока о деталях. Кону важно знать, что вы будете делать с этими числами. Он хочет понять, как вы мыслите и как будете изворачиваться. Запомните — он никогда не скажет вам, что вам нужно знать, он хочет понять, каким образом вы начнете валять дурака, чтобы решить, как вас лучше потом учить.
Эрон тяжело вздохнул. Нейрт рассмеялся.
— Не переживайте так сильно. Когда дело дойдет до серьезной работы по добыче окаменелостей, — он показал на камни, — у вас будут инструменты посерьезнее, чем у древних египтян.
Вскоре молодому подмастерью предстояло встретиться с Хаукумом Коном, чтобы дать формальную клятву верности секретам Братства и получить первую официальную загрузку пама. Он смутно припоминал предостережения о необратимости этой процедуры, но, испытывая священный трепет от самого факта, что он наконец находится на пороге того, к чему так долго стремился, Эрон мало думал об осторожности.
Его провели в отдельную комнату, где стояло роскошно отделанное кресло с высокой спинкой, явно использовавшееся только для ритуальных целей. От подголовника тянулись золоченые щупальца — они извивались и шуршали от нетерпения, почувствовав присутствие пама. Всего лишь машина, не более того. Психоисторик второго ранга Хаукум Кон накинул мантию и вошел, торопясь покончить с формальностями. Эрон ждал с нетерпением, и хотя предстоящая конфирмация не была добровольной, не особо беспокоился. Он слишком горячо стремился получить знания, которых так долго ждал.
Кон подробно и четко изложил условия договора, включающего полное доказательство теоремы Основателя о том, что секретность есть необходимое условие успешности предсказания. Математически все было правильно, и Эрон произнес все нужные слова. Несколько формальных фраз, безусловно, стоили того, что он должен был получить взамен.
Роль священника выполняло кресло-машина. Щупальца обвили голову Эрона, и глубоко в начинку его пама была внедрена квантовая нейронная структура, непроницаемая ни для одного из обычных способов доступа. Эрон уже не смог бы вычленить из своей памяти то, что она сейчас впитывала, равно как и вывести это для всеобщего обозрения в каком-либо читаемом формате — информация растворилась в сознании, как сливки в кофе, и уничтожить ее можно было только вместе с памом в случае исполнения приговора по обвинению в измене.
Когда с ритуальным жертвоприношением было покончено, Эрон решил отдать дань уважения своему старому гандерийскому наставнику и робко изложил свои сомнения, сославшись на историю пифагорейцев, которые также приносили клятву под страхом смерти хранить секреты своей науки. В результате они приобрели репутацию заносчивой элиты, за что в конце концов и поплатились жизнью. Но ирония юного студента ни в коей мере не вывела великого Кона из равновесия. Он добродушно парировал вопрос, предложив посчитать, сколько квадрильонов граждан Галактики знают о теореме Пифагора, но не могут ее доказать. Эрон призадумался: и в самом деле, что могла значить клятва хранить секреты… ну, скажем, геометрии, данная математиком, живущим в колонии обезьян? Он успокоился, да и невежливо было продолжать спор. Но история, рассказанная когда-то Муреком, не выходила у него из головы…
…во времена возрождения Шестнадцатой египетской династии, между ассирийским и персидским завоеванием, греки и их купцы пользовались почетом и уважением. Пифагор, тогда еще просто юноша, искавший приключений, покинул родной остров Самос и отправился в Египет, где провел полжизни в качестве ученика жрецов-космологов, которые закрыли глаза на то, что он грек, оценив его гениальность. Эти жрецы в течение двух тысяч лет изучали геометрию и успели создать сотни различных инструментов, о которых посторонним знать не полагалось. Пифагор был предупрежден, что открытие тайн геометрии непосвященным карается смертной казнью.
Но даже многовековые традиции секретности бессильны перед превратностями судьбы. Персидское завоевание разрушило жреческую общину, и всех ученых отправили в Вавилон и Персеполис для обслуживания персидских астрономических и геодезических проектов. Персия намеревалась покорить весь мир от океана до океана, и специальные отряды короля Камбиса рыскали по свету, выискивая лучших картографов, а это в основном были египетские геометры. Однако Пифагору удалось бежать: сначала на Самос, а потом, на корабле, опережая персидскую армию, в Кротону, греческую колонию в Италии. Там он основал свою собственную тайную школу на основе египетских традиций, модифицированных, правда, типично греческими мечтами о создании нового мирового порядка под властью элиты, составленной из математиков. И до конца своих дней Пифагор настаивал на клятве секретности: математика не предназначалась для темных масс.
Все это Эрон держал при себе. Ему нравился Хаукум Кон, но в то же время было немного не по себе от странного кресла со щупальцами и всех этих обетов, подкрепленных техническими ухищрениями. Но, впрочем, это не имело в его глазах большого значения. Он перешагнул наконец через священный порог!
XXXIV
По мере того как исследования аэродинамики древней «летающей крепости» продвигались вперед, Эрон просиживал ночи напролет, пытаясь проанализировать задачу о диффузии мер и весов с точки зрения психоистории. Трудность состояла не только в том, чтобы освоить огромный объем совершенно новой математики, разом загруженный в его пам, но и в том, чтобы поставить себя на место чуждых ему людей, затерянных на дне океана времени. Эрон старался строго придерживаться правил теории Основателя, но построить уравнения, корректно описывающие ситуацию, никак не удавалось. Он продолжал мыслить как физик. Пытаясь избавиться от затверженных шаблонов, предпринимал долгие прогулки по пустыне и даже иногда снимал пам (крепко сжимая его в руках). В такие моменты его сознание обретало детскую непосредственность, и в то же время все внутри сжималось в ужасе от сложности окружающей жизни. Тем не менее прием работал, обеспечивая ему необходимую перспективу и позволяя глядеть на мир глазами терранских сапиенсов, только что слезших с дерева.
Дыша ночным воздухом Терры, Эрон проникался духом первых жителей долины Нила. Над ним сиял звездами купол небосвода, который был примерно в шестьдесят раз выше самой высокой горы и медленно поворачивался вокруг своей оси, символизируя тайну и могущество. Движение звезд заключало в себе секреты жизни и смерти, командуя неподвижной земле, когда ей пробуждаться и цвести, а когда чахнуть и умирать. Ра определял продолжительность солнечного дня, а Тот — лунного месяца, блуждающие звезды двигались по сложным орбитам, передавая зашифрованные послания, а кометы появлялись ниоткуда, без всякой системы, сея хаос.
Иногда Эроном овладевало беспокойное желание увидеть горы, из-за которых поднимаются звезды, чтобы проверить правдивость слухов о зарытых сокровищах, о чудесах, о кипящих жизнью городах, о странных людях, об ужасном океане. Иногда он вдруг представлял себе, что мечтает оказаться вне досягаемости враждебного клана, члены которого поклялись убить его, путешествовал вместе с купеческим караваном или пастухами, перегоняющими стада, или был ремесленником и бродил по городам, продавая свои изделия. Купец, ремесленник и землемер могли легко передвигаться на дальние расстояния. В Эроне еще не угас беспокойный дух кочевника. Он знал много историй, которые рассказывал в чужих странах, и еще больше приносил домой. В древнем мире путешествия и обмен рассказами были единственной формой обмена информацией.
После прогулок, полных воображаемых приключений, Эрон садился за компьютер и воплощал свои приступы вдохновения в уравнения и проводил долгие часы, выискивая внутренние противоречия, выстраивая логические ряды и исправляя ошибки. А потом снова отправлялся бродить под звездами.
В течение веков египтяне думали о том, как, укладывая камни в структуру, ориентированную на какое-либо небесное событие, можно предсказать повторение этого события. Знание привело к появлению множества календарей, которые позволяли определять день, месяц, сезон и год. Простые кучи камней сменились обелисками и колодцами, измеряющими высоту и положение солнца по его тени. Затем появились храмы, сложенные из обожженных на солнце кирпичей и расположенные так, чтобы в определенный момент года звездный свет, преломляясь, заставлял сверкать драгоценный камень, спрятанный в секретной камере с крошечным окошком-щелью. Вспышка! Значит, приближается разлив Нила. Ставить везде камни-метки постепенно стало какой-то манией. Они превратились в символы тайного знания и тайной власти, и трогать их никому не дозволялось под страхом смерти.
Чужестранцы, в основном шумерские купцы и семитские скотоводы, приносили и уносили с собой новые идеи. Храмы постепенно стали местом обитания жрецов, чье любопытство питало дух исследования, который в свою очередь увеличивал их знания и власть. Жрецы стали экспертами по нумерологии теней и научились предсказывать равноденствия и даже судьбы людей. На стенах своих обсерватории они рисовали картинки и писали тексты, которые были не чем иным, как мнемоническими фантазиями, подпорками для памяти, позволявшими запоминать все возраставшее количество фактов, которое уже трудно было запомнить простому смертному. Сами истории были не важны, имела значение лишь их структура.
В один из вечеров Эрон бродил по пустыне в сопровождении воображаемого ученика, рассказывая ему о зловещих приключениях демонической звезды, которая вспыхивала каждые три дня, излучая проклятие, и потому должна оставаться безымянной, чтобы люди не могли случайно привлечь ее внимание. Всего требовалось запомнить девятьсот звезд, и вся информация о них была закодирована в менее чем шестидесяти повествовательных эпизодах. Некоторые звезды были путеводными, другие помогали предсказывать повторяющиеся события, а часть помогала находить другие звезды.
Нейрт самодовольно улыбнулся.
— Ее нашли в одной из древних судовых библиотек, захваченной во время имперского завоевания и потом хранившейся где-то в глуши. О ней забыли за тысячелетия до установления Второй империи. Вообще, Кон привез с собой бесчисленные экзабайты всякой всячины, восходящей к древней Терре, и большая часть этого добра нечитана и нечитаема. — Он нагнул голову, пролезая под какими-то ветками с пыльными листьями, чтобы срезать путь. — Геродот и в самом деле написал, что Великую Пирамиду строили двадцать лет. Два с половиной миллиона камней по две с половиной тонны — это много! Он также писал, что площадь каждой из граней Пирамиды равна квадрату ее высоты, и это правда, так что, возможно, он прав и в первом случае. Вы можете узнать все детали у Универсального Комика Россума, как вы, наверное, поняли по дороге сюда. Как вам эта игрушка Кона?
— Чокнутый аэрокар просто начинил меня цифрами. У меня ум за разум зашел. А что, он принадлежит Кону? Он и в самом деле обучает свои машины истории?
— Кон собирает самых разных созданий, — задумчиво ответил Нейрт. — Например, меня и вас. Погодите, вы еще не видели его пса!
— Когда я смогу приступить к работе?
Эрон не смог сдержать любопытства.
— Вы уже приступили. Разве вы не пожаловались только что, что ваш мозг переполнен цифрами? Этот конферансье из ночного клуба, который на старости лет вздумал летать, готовил вас сегодня к вашему первому заданию.
Ассистент Хаукума Кона сел на выступ скалы, густо испещренный надписями туристов, и принялся рассказывать. Эрон остался стоять. Оказалось, что в этом проекте «предсказывать» придется не будущее, а… прошлое — прошлое Терры! Нейрт пожал плечами, сам явно сомневаясь в смысле реконструкции столь отдаленной по времени и богатой событиями эпохи. Ведь эти «предсказания» невозможно будет даже проверить! Молодой психоисторик разливался соловьем, почти как его жена, вознося хвалы Кону и одновременно ругая его. Он сыпал незнакомыми терминами, залез в дебри философии, переплетая ее с математикой, и в конце концов совершенно запутал новичка…
— А в чем конкретно состоит задание? — перебил его Эрон.
— Лучше присаживайтесь и отдохните. Вы не очень-то сможете любоваться видами, когда вас закуют в цепи и запрут в подземельях Светлого Разума — если, конечно, вы не какой-нибудь лунатик, который бродит ночью по крышам. Очень скоро вы будете так заняты, ублажая Кона, что вам будет просто не до звезд.
Нейрт поднял глаза и руки к небу.
— Я видел звезды и раньше, — заметил Эрон.
— Ну а я никак не могу насмотреться. Я вырос слепым кротом в самом сердце Светлого Разума. Звезды — эликсир моей души!
— Надо было больше смотреть по сторонам по дороге сюда.
— Смотреть на звезды через космический шлем — совсем не то!
— На корабле еще есть иллюминаторы.
Эрон улыбнулся и сел рядом на отшлифованную временем скалу, прямо на похабную надпись, выжженную лазерным пистолетом какого-то сержанта с Эты Куминги.
Нейрт продолжал размышлять вслух.
— Думаю, Кон притащил нас сюда — включая аэрокар и собаку, — чтобы как следует промариновать в славной истории человечества. Он хочет, чтобы наши детские души немного созрели, соприкоснувшись с бесконечностью. Поразительно, но большинство звезд, которые мы сейчас наблюдаем — исключая по-настоящему крупные и яркие, — были исследованы за те десять тысячелетий космических путешествий, что прошли до изобретения гиперскачка. Вы можете себе представить, что Терра когда-то была цветущим миром с населением в двадцать семь миллиардов? Смотрите! — Он показал в небо. — Это Синтея! Еще одна жемчужина той эпохи, превратившаяся в пустыню под владычеством Эты Куминги.
Технология гиперскачка, изобретенная на Эте Куминги, ознаменовала переход от Межзвездной эры к эре Галактической. Строители древней империи вернулись на Терру, когда Великое Крушение уже давно превратило в пыль процветающие города первых людей. Впрочем, их могучие армии давно уже канули в Лету вместе с ассирийцами, персами и македонянами, которые волна за волной прокатывались через Египет в эпоху заката древней цивилизации Нила. Осталась только река. Нейрт расслабился, сцепив пальцы рук на затылке и глядя на звезды. Эрон зачарованно слушал.
— Этот ангар… — решил он наконец повернуть беседу в более практическое русло. — Мне кажется, главный секрет того, что мы делаем, находится там, верно?
Нейрт Камбу усмехнулся.
— Лучше не спрашивайте. Главное, что вам надо запомнить, — наш адмирал полный псих… — Он резко поднялся и двинулся вперед. — Пойдемте! Я вам покажу, что там внутри.
Они спустились по склону холма мимо опреснительной установки.
— Вам, конечно, пришлось ползать по всему «Хорезкору» с фотокамерой и рулеткой?
— Да, это было очень интересно!
— Погодите, сейчас увидите, что в этом ангаре!
Навстречу им выскочил огромный пес.
— Чтоонадо? — прорычал он, оскалив зубы, потом сел на задние лапы. Передние он держал совсем не по-собачьи, и Эрон не удивился, заметив почти человеческие пальцы.
— Спокойно, Рейвер, свои! — Нейрт дал псу понюхать свою руку. — Я работаю здесь. С каких это пор ты стал сторожевой собакой?
— Яииесть! — обиженно протянул пес и, потеряв всякий интерес к посетителям, побежал дальше по своим делам.
Дверь ангара с визгом отъехала в сторону. Внутри никого не было. Нейрт приказал дежурному роботу зажечь свет. Эрон осмотрелся, пытаясь понять, для чего используется помещение. Вдоль боковой галереи шел ряд небольших офисов-кабинок, разделенных перегородками, а на полу были аккуратно разложены грязно-белые обломки камня, а также различное оборудование, предназначенное, по-видимому, для их обработки и анализа. В центре зала, на подмостках, был укреплен продолговатый остов, похожий на большую машину.
— Ископаемый монстр! — провозгласил Нейрт. — Его случайно обнаружил какой-то энтузиаст-ныряльщик, занимавшийся геофизическими исследованиями. Кон прослышал об этом, бросил все дела и организовал экспедицию. Только он может тратить время на то, чтобы вылавливать из моря разные окаменелости!
— Терранское морское чудовище? — озадаченно спросил Эрон.
— Морское? Ничего подобного, спаси нас Космос! Хаукум занимается только боевыми кораблями, вроде того же «Хорезкора», и вообще любым самоходным оружием. Очень давно, примерно во времена Великой Пирамиды, эта штука умела летать! Мы нашли останки команды… скелеты, конечно… потом разбитые крылья, четыре двигателя, погнутые пропеллеры… Все, конечно, окаменевшее. В фюзеляже — пулевые отверстия. И бомбовый отсек, пустой. Кон убежден, что это как раз то, что упоминается в дошедшей до нас литературе как «летающая крепость». Он загорелся идеей создать ее копию в натуральную величину и собирается летать на ней! Хотите войти в состав команды? Лично я предпочитаю прятаться в кустах скоргна! Кстати, эти кусты имеют корни, которые тянутся на много метров вглубь, пока не найдут воду. А рисковать своей задницей в штуковине, которая летала еще на заре воздухоплавания, — это не для меня! Лучше уж пасти скот или охотиться на тираннозавров.
Эрон подошел к окаменелостям.
— Неужели что-то может сохраниться через семьдесят пять тысяч лет?
— Кон — специалист по реконструкции. Но главное, что сводит с ума его инженеров, это как древние обходились без квантовых регуляторов. Великий Космос, здесь нет даже самой примитивной электроники — мы не нашли никаких следов кремниевой технологии! А нормальная механическая автоматика была бы слишком тяжела, чтобы поднять ее в воздух.
— Но здесь совсем нет металла! Не мог же корпус быть керамическим! В те времена они еще не знали керамики…
— Алюминия не осталось точно, но вполне достаточно следов окислов, так что мы можем точно определить состав сплава. Кроме того, нам удалось определить основные геометрические параметры и доказать, что вся конструкция в принципе может летать — разумеется, с современной системой управления. Но как они ею управляли — по-прежнему загадка, хотя у нас и есть кое-какие догадки. Так что теперь главное восстановить корпус и внутреннюю структуру. Дело непростое. Чего только эти шаманы не напридумывали! Трудно поверить, что терранцы могли быть настолько сообразительными — и это в эпоху, когда они едва только доросли до основных понятий квантовой теории! Они думали, что число «пи» равно двадцати двум седьмым, или даже трем!
Эрон уже не слушал. Он рассматривал обломки того, что когда-то было крыльями и приборной доской.
— А какое отношение все это имеет к психоистории?
— Никакого, в том-то и дело! И рядом не лежало! И опять-таки я не поручусь, что Кон не выжил из ума. — Он показал на фюзеляж. — Вы можете поверить, что он собирается летать на этом?
— Ну а что тогда здесь делаю я?
— Вы неплохо разбираетесь в аэродинамике — Кон увидел это в вашем резюме и страшно обрадовался. Разве вы забыли, что вы физик? Вот почему вас вытащили сюда с такой поспешностью. Может быть, вам удастся своими заклинаниями заставить этот гроб взлететь. Химические двигатели — как они поднимут такой вес? Вы не поверите, сколько здесь всего понапихано: колеса, шестерни, коленчатые валы, системы передач! И внешняя обшивка из листового металла. Да любой снаряд пробьет ее как игрушечную картонную броню!
— Как же ею управляли?
— Очевидно, из рубки пилота, с помощью скрытых проводов и зеркал. У самой конструкции никаких мозгов — ни нейронов, ни компьютерных чипов! Были, правда, какие-то крошечные электронные джинны в бутылке, но в системе управления — ничего. Так что пилоту приходилось думать самому и не спать. — Он показал на череп пилота, по всем признакам это был Homo sapiens с довольно низким интеллектом. — Этот уже спит довольно давно. Возможно, он и умер во сне.
— И вы хотите, чтобы я разобрался в аэродинамике такого древнего аэрокара? — ужаснулся Эрон.
Нейрт Камбу развеселился.
— Аэродинамика стоит в вашем рабочем задании, которое будут изучать ревизоры. А главное, что нам нужно, — студент-дипломник, чтобы таскать тяжести. Например, подносить камни к атомному резаку. Ну и работать киркой. Вы ведь на вид крепкий парень… — Он поднялся по металлопластовым ступенькам и показал Эрону на одну из рабочих кабинок. — Ваше рабочее место.
Внутри кабинки едва хватало места для двух человек и оборудования. Эрон отметил специальную красную маску для защиты лица от осколков. Улыбка Нейрта расплылась до ушей.
— Да, и конечно, Кон рассчитывает, что после трудового терранского дня — от рассвета до заката, — когда вы перетаскаете достаточно камней и как следует забьете голову аэродинамикой, вы будете корпеть над историческими задачками, чтобы повышать свой научный уровень. От заката до рассвета, при свечах. — Он расхохотался. — У него для вас заготовлен не один десяток проектов, так что можете выбирать, на чем обламывать зубы. Ничего, труд облагораживает, — добавил он со злорадной ухмылкой, достойной рабовладельца времен Междуцарствия.
Звучало ужасно. Но весть о том, что психоисторией заниматься все-таки придется, привела Эрона в состояние радостного возбуждения.
— История. В смысле психоистория? — спросил он с надеждой.
— Нет, клянусь носом Основателя! — Нейрт вывел на стенную панель список задач для новичка, составленный Коном. — Вы не увидите никакой психоистории, пока не доберетесь до Светлого Разума. Сначала придется как следует поработать над сортировкой самых простых исторических событий и привязкой их к причинно-следственной цепи, чтобы научиться предсказывать то, что уже случилось. Тут нет ничего сложного — так, зарядка для ума, задачки, где решение настолько очевидно, что никакая теория прогнозирования и не нужна. Например, экстраполировать будущее какого-нибудь терранского двухпартийного государства докосмической эпохи, во времена, когда главной проблемой была допустимость супружеской измены для политика.
— Звучит как психоистория…
— Нет и еще раз нет! — Нейрт сделал многозначительную паузу. — Математика психоистории в миллион раз сложнее! Там нужно уметь манипулировать ключевыми событиями, чтобы обеспечить исполнение предсказания. Анализ Хейна-Риковы и прочее, и прочее, и прочее… А пока Кон хочет, чтобы вы просто научились моделировать известную и достаточно примитивную историю. Предсказывать прошлое, чтобы рассказать то, что уже известно, — это очень поучительно, но гораздо проще, чем манипулировать будущим, чтобы рассказать то, что требуется!
— А чем занимается Кон, когда не играет во все эти игры?
— Сторожит лавку. Довольно скучная работа. Всеми новыми идеями и проектами занимается Джарс Хейнис. Но таким, как мы с вами, нечего и думать о том, чтобы подобраться к Хейнису.
Эрон молча рассматривал коновский список задач. Нейрт продолжал наставлять новичка.
— Ваш воздушный гид, наверное, рассказывал о многих вещах. Что вам особенно запомнилось?
— Летающий болтун… Я себя чувствовал, как в многомерной вселенной. Атрабы, атуры, локти, градусы, кубические футы, пинты, аршины, скрупулы, граны, дюймы, шекели, фунты, кедеты, часы, таланты… Просто голова кругом идет. Он сказал, что Великая Пирамида была одновременно стандартом длины и времени, причем расстояние с запада на восток измерялось расстоянием, на которое звезды сдвигались за одну секунду, а с севера на юг — разницей между углами кульминации звезды, измеренными на двух разных широтах. Я помню, что шестьдесят обходов вокруг основания Пирамиды — дневной пеший переход, — умноженные на триста шестьдесят, равны половине окружности Терры.
— Ага! Вы обратили внимание на числа! Меры и веса. Теперь ясно, как работает ваш мозг. Я знаю, какая вам нужна задача. — Камбу вызвал на экран карту района, который был колыбелью человечества, где извилистыми линиями разных цветов были обозначены различные древние пути сообщения. — Вы в Азинии изучали законы диффузии?
— Да, конечно. Но я ничего не знаю про социальную диффузию.
— Вот задача Кона. Как стандарты мер и весов распространяются через политические границы? Это происходило здесь на заре цивилизации. — Он очертил рукой восточную часть района Внутреннего моря. — Такое имело место и в Галактике, когда стандарты мер диффундировали во время субсветовой экспансии и стали универсальными задолго до того, как возникла Империя с центром на Светлом Разуме. Каков механизм диффузии?
Эрон взглянул на карту и представил себе, что это влажная поверхность, на которую капнули разноцветными красками: один цвет был «длиной», другой «временем», третий — «весом»… Разноцветные щупальца медленно расползались во все стороны, переплетаясь друг с другом. Но эта аналогия была взята из простой физики и химии. С психодинамикой все сложнее — больше похоже на динамику популяций или даже эволюцию, где стандарты мер играли роль доминантных биологических форм. Непросто.
— А каковы начальные условия?
— Не беспокойтесь пока о деталях. Кону важно знать, что вы будете делать с этими числами. Он хочет понять, как вы мыслите и как будете изворачиваться. Запомните — он никогда не скажет вам, что вам нужно знать, он хочет понять, каким образом вы начнете валять дурака, чтобы решить, как вас лучше потом учить.
Эрон тяжело вздохнул. Нейрт рассмеялся.
— Не переживайте так сильно. Когда дело дойдет до серьезной работы по добыче окаменелостей, — он показал на камни, — у вас будут инструменты посерьезнее, чем у древних египтян.
Вскоре молодому подмастерью предстояло встретиться с Хаукумом Коном, чтобы дать формальную клятву верности секретам Братства и получить первую официальную загрузку пама. Он смутно припоминал предостережения о необратимости этой процедуры, но, испытывая священный трепет от самого факта, что он наконец находится на пороге того, к чему так долго стремился, Эрон мало думал об осторожности.
Его провели в отдельную комнату, где стояло роскошно отделанное кресло с высокой спинкой, явно использовавшееся только для ритуальных целей. От подголовника тянулись золоченые щупальца — они извивались и шуршали от нетерпения, почувствовав присутствие пама. Всего лишь машина, не более того. Психоисторик второго ранга Хаукум Кон накинул мантию и вошел, торопясь покончить с формальностями. Эрон ждал с нетерпением, и хотя предстоящая конфирмация не была добровольной, не особо беспокоился. Он слишком горячо стремился получить знания, которых так долго ждал.
Кон подробно и четко изложил условия договора, включающего полное доказательство теоремы Основателя о том, что секретность есть необходимое условие успешности предсказания. Математически все было правильно, и Эрон произнес все нужные слова. Несколько формальных фраз, безусловно, стоили того, что он должен был получить взамен.
Роль священника выполняло кресло-машина. Щупальца обвили голову Эрона, и глубоко в начинку его пама была внедрена квантовая нейронная структура, непроницаемая ни для одного из обычных способов доступа. Эрон уже не смог бы вычленить из своей памяти то, что она сейчас впитывала, равно как и вывести это для всеобщего обозрения в каком-либо читаемом формате — информация растворилась в сознании, как сливки в кофе, и уничтожить ее можно было только вместе с памом в случае исполнения приговора по обвинению в измене.
Когда с ритуальным жертвоприношением было покончено, Эрон решил отдать дань уважения своему старому гандерийскому наставнику и робко изложил свои сомнения, сославшись на историю пифагорейцев, которые также приносили клятву под страхом смерти хранить секреты своей науки. В результате они приобрели репутацию заносчивой элиты, за что в конце концов и поплатились жизнью. Но ирония юного студента ни в коей мере не вывела великого Кона из равновесия. Он добродушно парировал вопрос, предложив посчитать, сколько квадрильонов граждан Галактики знают о теореме Пифагора, но не могут ее доказать. Эрон призадумался: и в самом деле, что могла значить клятва хранить секреты… ну, скажем, геометрии, данная математиком, живущим в колонии обезьян? Он успокоился, да и невежливо было продолжать спор. Но история, рассказанная когда-то Муреком, не выходила у него из головы…
…во времена возрождения Шестнадцатой египетской династии, между ассирийским и персидским завоеванием, греки и их купцы пользовались почетом и уважением. Пифагор, тогда еще просто юноша, искавший приключений, покинул родной остров Самос и отправился в Египет, где провел полжизни в качестве ученика жрецов-космологов, которые закрыли глаза на то, что он грек, оценив его гениальность. Эти жрецы в течение двух тысяч лет изучали геометрию и успели создать сотни различных инструментов, о которых посторонним знать не полагалось. Пифагор был предупрежден, что открытие тайн геометрии непосвященным карается смертной казнью.
Но даже многовековые традиции секретности бессильны перед превратностями судьбы. Персидское завоевание разрушило жреческую общину, и всех ученых отправили в Вавилон и Персеполис для обслуживания персидских астрономических и геодезических проектов. Персия намеревалась покорить весь мир от океана до океана, и специальные отряды короля Камбиса рыскали по свету, выискивая лучших картографов, а это в основном были египетские геометры. Однако Пифагору удалось бежать: сначала на Самос, а потом, на корабле, опережая персидскую армию, в Кротону, греческую колонию в Италии. Там он основал свою собственную тайную школу на основе египетских традиций, модифицированных, правда, типично греческими мечтами о создании нового мирового порядка под властью элиты, составленной из математиков. И до конца своих дней Пифагор настаивал на клятве секретности: математика не предназначалась для темных масс.
Все это Эрон держал при себе. Ему нравился Хаукум Кон, но в то же время было немного не по себе от странного кресла со щупальцами и всех этих обетов, подкрепленных техническими ухищрениями. Но, впрочем, это не имело в его глазах большого значения. Он перешагнул наконец через священный порог!
XXXIV
МОДЕЛЬ
ГОД 14798-й
Мои исследования древней метрологии приводят к двум главным выводам: во-первых, метрология была порождена практической деятельностью интернационального класса купцов античного мира, а во-вторых, она послужила основой для формирования рационального научного мировоззрения.
Ливио Катулло Стеччини (умер в 1979 году терранской эры)
По мере того как исследования аэродинамики древней «летающей крепости» продвигались вперед, Эрон просиживал ночи напролет, пытаясь проанализировать задачу о диффузии мер и весов с точки зрения психоистории. Трудность состояла не только в том, чтобы освоить огромный объем совершенно новой математики, разом загруженный в его пам, но и в том, чтобы поставить себя на место чуждых ему людей, затерянных на дне океана времени. Эрон старался строго придерживаться правил теории Основателя, но построить уравнения, корректно описывающие ситуацию, никак не удавалось. Он продолжал мыслить как физик. Пытаясь избавиться от затверженных шаблонов, предпринимал долгие прогулки по пустыне и даже иногда снимал пам (крепко сжимая его в руках). В такие моменты его сознание обретало детскую непосредственность, и в то же время все внутри сжималось в ужасе от сложности окружающей жизни. Тем не менее прием работал, обеспечивая ему необходимую перспективу и позволяя глядеть на мир глазами терранских сапиенсов, только что слезших с дерева.
Дыша ночным воздухом Терры, Эрон проникался духом первых жителей долины Нила. Над ним сиял звездами купол небосвода, который был примерно в шестьдесят раз выше самой высокой горы и медленно поворачивался вокруг своей оси, символизируя тайну и могущество. Движение звезд заключало в себе секреты жизни и смерти, командуя неподвижной земле, когда ей пробуждаться и цвести, а когда чахнуть и умирать. Ра определял продолжительность солнечного дня, а Тот — лунного месяца, блуждающие звезды двигались по сложным орбитам, передавая зашифрованные послания, а кометы появлялись ниоткуда, без всякой системы, сея хаос.
Иногда Эроном овладевало беспокойное желание увидеть горы, из-за которых поднимаются звезды, чтобы проверить правдивость слухов о зарытых сокровищах, о чудесах, о кипящих жизнью городах, о странных людях, об ужасном океане. Иногда он вдруг представлял себе, что мечтает оказаться вне досягаемости враждебного клана, члены которого поклялись убить его, путешествовал вместе с купеческим караваном или пастухами, перегоняющими стада, или был ремесленником и бродил по городам, продавая свои изделия. Купец, ремесленник и землемер могли легко передвигаться на дальние расстояния. В Эроне еще не угас беспокойный дух кочевника. Он знал много историй, которые рассказывал в чужих странах, и еще больше приносил домой. В древнем мире путешествия и обмен рассказами были единственной формой обмена информацией.
После прогулок, полных воображаемых приключений, Эрон садился за компьютер и воплощал свои приступы вдохновения в уравнения и проводил долгие часы, выискивая внутренние противоречия, выстраивая логические ряды и исправляя ошибки. А потом снова отправлялся бродить под звездами.
В течение веков египтяне думали о том, как, укладывая камни в структуру, ориентированную на какое-либо небесное событие, можно предсказать повторение этого события. Знание привело к появлению множества календарей, которые позволяли определять день, месяц, сезон и год. Простые кучи камней сменились обелисками и колодцами, измеряющими высоту и положение солнца по его тени. Затем появились храмы, сложенные из обожженных на солнце кирпичей и расположенные так, чтобы в определенный момент года звездный свет, преломляясь, заставлял сверкать драгоценный камень, спрятанный в секретной камере с крошечным окошком-щелью. Вспышка! Значит, приближается разлив Нила. Ставить везде камни-метки постепенно стало какой-то манией. Они превратились в символы тайного знания и тайной власти, и трогать их никому не дозволялось под страхом смерти.
Чужестранцы, в основном шумерские купцы и семитские скотоводы, приносили и уносили с собой новые идеи. Храмы постепенно стали местом обитания жрецов, чье любопытство питало дух исследования, который в свою очередь увеличивал их знания и власть. Жрецы стали экспертами по нумерологии теней и научились предсказывать равноденствия и даже судьбы людей. На стенах своих обсерватории они рисовали картинки и писали тексты, которые были не чем иным, как мнемоническими фантазиями, подпорками для памяти, позволявшими запоминать все возраставшее количество фактов, которое уже трудно было запомнить простому смертному. Сами истории были не важны, имела значение лишь их структура.
В один из вечеров Эрон бродил по пустыне в сопровождении воображаемого ученика, рассказывая ему о зловещих приключениях демонической звезды, которая вспыхивала каждые три дня, излучая проклятие, и потому должна оставаться безымянной, чтобы люди не могли случайно привлечь ее внимание. Всего требовалось запомнить девятьсот звезд, и вся информация о них была закодирована в менее чем шестидесяти повествовательных эпизодах. Некоторые звезды были путеводными, другие помогали предсказывать повторяющиеся события, а часть помогала находить другие звезды.