Страница:
— Монто так Монто, — вздохнул Эрон, снимая рубашку и отдирая от воротника казенный пам, которым так ни разу и не воспользовался.
Он взял зловещий прибор, теплый и странно растекающийся в руке, и прилепил его на затылок — никаких креплений не требовалось, затем снова оделся. Собравшись с духом, решился и дал команду на включение. Подождем, что будет. Пока легкое головокружение и приступ дурноты — ничего больше.
В конце концов, история Монто Сальседеса была лишь романтической фантазией. Конечно, в паме и в самом деле был человек, сознание которого теперь включено, но бедняга мог существовать лишь сам по себе, без всякого контакта с внешним миром, не имея второй, биологической половины мозга. Призрак внутри пама не имел никаких способов общаться с новым хозяином — Эрон Оуза и пам были созданы и развивались каждый сам по себе, со своим собственным неповторимым нейронным кодом, и вступить в контакт не могли.
Сознание Эрона должно постепенно оккупировать старую и ныне бессильную личность пама, использовав его мыслительные возможности и память и создав новый симбиоз пама и человека в ходе долгого процесса обучения. Эрон, разумеется, перестал быть первоначальным Эроном Оузой, потеряв прежнюю память и способности вместе со старым памом, но теперь он хотя бы не зависел от превратностей биологической «беспамной» жизни. Он перестал быть психоисториком и даже математиком, потерял положение в обществе, но снова стал полноценной личностью и мог учиться.
И все-таки там, внутри, был человек — беспомощный калека, заключенный пожизненно в темнице без дверей и окон.
— Так что этот мой наставник? Ты не договорил о нем. Как он умер?
— За ним охотилась полиция.
— Полиция обычно не убивает.
— Дичь тоже обычно не бегает так быстро. Не знаю. Его обложили со всех сторон и вот-вот должны были взять. В этом паме есть что-то… Мурек не хотел, чтобы он им достался. И пошел на старый трюк с отвлекающей приманкой. Приманкой был он сам. А сокровище — вот оно, в безопасности, и ты отвечаешь за то, чтобы его не нашли. Не зная при этом, что охраняешь. Когда он написал тебе, то еще надеялся, что сам придет за ним… но только он не придет, и не спрашивай, откуда я знаю…
— Интересно…
Ригон прервал его:
— Не думай только, что ты обязательно хранишь что-то важное! Может быть, там просто какой-нибудь астрологический алгоритм, за который этот псих-фанатик был готов отдать жизнь. Никто не знает и никогда не узнает.
Но Эрона уже волновало другое.
— Ты мне что-то подсыпал!
То, что он чувствовал, никак не походило на действие адреналина, но сознание было неестественно ясным.
— Ага! Коктейль с П-стимуляторами. Тебе это сейчас необходимо как воздух — все, до последней молекулы. Не переживай. У тебя будут большие проблемы с этим памом. Вспомни, что он работает через психозонд! А психозонд когда-то изобрели, чтобы выкачивать из мозга информацию, и обычно после этого человек становился идиотом. Такой вот неприятный побочный эффект. П-стимуляторы стали применять, чтобы жертва подольше продержалась под допросом. И в первые дни с этим зондом стимуляторы тебе понадобятся.
— Но я пользовался памом всю жизнь!
— Поверь мне! Ты привык к симбиозу со своим памом. Но ведь эта штука у тебя на шее — совсем не твой старый пам. Он тебя еще не знает! Его психозонд сейчас просто надрывается, пытаясь установить контакт через привычные каналы, и не находит их! Вы с ним еще месяцами будете пыхтеть, притираясь друг к другу! Тебя вообще хорошо бы накачать стимуляторами и продержать вахт эдак пять в постели. Постарайся по крайней мере первое время не очень напрягаться!
Ригон протянул руку и достал набор инструментов для работы с наносхемами. Он принялся разбирать казенный пам.
— Тебе понадобится старый идентификационный модуль для доступа к банковскому счету.
Он приставил небольшое устройство к голове Эрона.
— Так. Порядок. Твой новый пам не в ладах с законом. Он может подделывать идентификационный код. У него их десять штук на выбор, каждый со своей историей и банковским счетом! Я уничтожил два из них — те, которые твой наставник использовал перед тем, как его убили. У тебя осталось восемь, да еще твой собственный в придачу. Теперь мой совет — отправиться на императорские каникулы!
Это означало улизнуть с планеты инкогнито. Ригон принялся тщательно уничтожать остатки казенного пама.
— У меня в голове страшный шум, — пожаловался Эрон. — Это стимуляторы?
— Нет, дружок, — рассмеялся Ригон, — это призрак! Бьется головой о стену — пытается с тобой поговорить, но, увы, его код мог бы понять только биологический мозг — тот/который погиб. Я слыхал от математиков, что в нейронной сети больше возможных кодов, чем атомов во вселенной! Пожелаем ему удачи!
— По-моему, пам мертвый. Я не могу использовать ни одной подпрограммы или записать что-нибудь в память. Один только шум!
— Расслабься! Ты пытаешься работать на макроуровне. Забудь об этом! Его макросы — это не твои макросы! Из какого бы мира ни прибыл этот пам, он не может использовать стандартные макросы Светлого Разума. У него совершенно другой интерфейс. Возвратись к самым основам — у тебя не было никаких макросов в три года! Мир был для тебя странным местом, и тебе приходилось изучать его с нуля!
— Это займет годы!
Эрон обессиленно опустился в аэрокресло.
Ригон поднял его и поставил на ноги.
— Именно так! Но не здесь! Тебе придется уйти. Прямо сейчас. И никогда не возвращайся, сынок! Я не хочу подставлять свою шею. Лично я ничего не знаю, не видел тебя бог знает сколько лет до этой самой вахты, с тех пор как ты ушел к Хейнису, были только слухи, что у тебя неприятности с Братством из-за каких-то статей. Сегодня ты пришел искать девчонку. Я тебе ее дал. Если меня спросят насчет публикации, я скажу, что ты просто идиот, что пошел на такое. И это будет мое искреннее мнение!
— Уходить? Сейчас? Меня качает!
— Пусть качает, ничего страшного! Ты нелегал. Вон отсюда!
При этой команде Эрон нетвердыми шагами направился к двери, но Ригой удержал его за руку.
— Постой! Ты не можешь уйти без своей пассии! — ухмыльнулся он. — Это мое алиби. Кстати, ее зовут Петуния.
Они нашли Петунию в ванной. Она была абсолютно голая и крепко спала, нежно обнимая утилизатор, осунувшееся лицо ее было мертвенно-белым. Паукообразный робот-уборщик, отчаянно жужжа, безуспешно пытался почистить ее.
— Она весит не меньше сорока кило! — простонал Эрон. Ригон легко поднял девочку и поставил под холодный душ, несмотря на слабые протесты. Затем растер полотенцем, натянул на нее платье и прислонил к стене, чтобы проверить, держится ли она на ногах.
— Доставь ее в ближайший космопорт, потрать для виду немного денег с эроновского счета и потом брось. Переключись на другое имя и мотай куда-нибудь подальше отсюда, пока не восстановишься. Стань студентом или чем-нибудь в этом роде.
— А как же Петуния?
— Ох уж эта молодежь Второй Империи! — мрачно покачал головой Ригон.
XLVIII
Эти хрустальные сферы — средоточие великого небесного дворца Создателя. Там повелитель Солнечной системы восседает на троне вместе со своим незаконным сыном, набожной любовницей и верными ангелами, которые благоговейно взирают на его творение, восхваляя его. Время от времени он возносит с поверхности Терры святых и спасенные души, которые присоединяются к празднованию вечного эпициклического танца сфер.
Внизу, на грешной и заблудшей Терре, только служителям католической церкви даровано право объяснять смысл Ветхого и Нового Завета невежественным массам, которые, если начнут слушать правду о Создателе своими грешными ушами, могут неправильно применить услышанное на пользу дьяволу. И, конечно же, Небесному Повелителю необходим собственный представитель на Терре — человек с врожденным талантом непогрешимости. И он находит Лотарио ди Сеньи — смиренного, высокоморального и всегда и во всем правого — и делает его Папой Иннокентием III…
Но время не стоит на месте…
В совсем другую эпоху, бесконечно удаленную от незыблемого мира Папы Иннокентия, в Галактике, усеянной звездами и космическими кораблями, по сравнению с которой примитивная вселенная человечества с ее хрустальными сферами — не более чем песчинка, сидит за своим столом психоисторик и размышляет над скудными историческими данными, которым удалось устоять перед беспощадной энтропией, гибельной для любой информации. Он вводит жалкие обрывки истории в свою математическую модель, учитывая при этом, что древняя Терра времен небесных сфер и причудливых планетных эпициклов была слишком мало населена, чтобы предоставить аналитику корректную статистическую выборку. Но ему важна не количественная точность. Главное, что выдает его наука — это то, что всего через три сотни (плюс-минус тридцать) лет историческое равновесие, достигнутое на пике власти Папы Иннокентия III, сменится полным крахом католической монополии в мире! И разрушат эту монополию протестанты-реформаты — люди, которые жаждут слушать слово Божье, но сами, без посредников. Итак, уже в самом начале мира оказывалось недостаточным быть наверху, быть смиренным, высокоморальным и всегда и во всем правым. И в любую последующую эру…
Эрон Оуза
Вселяющая Ужас Отария с моря Молчания так и не оправилась от своего приступа паники. Один простой факт разрушил все ее планы. Психократы лишили Эрона Оузу пама! Она обратила внимание, что даже сам Эрон не понял до конца значение этой потери. И неудивительно — что ожидать от человека с наполовину урезанными умственными способностями! Какая же она идиотка — отправилась на встречу с прокаженным! Гиперлорд Кикажу Джама попал в точку, черт бы его побрал! Кто может быть уверен, что полиция не сидит у Эрона на хвосте! А теперь и у нее! А за ней потянется ниточка ко всей группе, и тогда…
Конечно, их встречу могли и не заметить. Но на всякий случай Отария пока держалась подальше от своей квартиры. Она каждый час переезжала с места на место, пользуясь офисами маленькой благотворительной фирмы, которая служила крышей, иногда даже отправляясь на такси в удаленные районы. Свои счета она не трогала, пользуясь средствами компании. Это была инстинктивная реакция, продиктованная паникой, а не здравым смыслом.
В то время как сознание Отарии беспорядочно металось, ища выход из положения, действовала она с железной одержимостью — снова и снова копировала монографию Эрона. Она вставляла ее в качестве примечаний к забытым юридическим трактатам. Прятала — что было совсем уж глупо — под кафельными плитками на стенах общественного утилизатора. А однажды провела целое утро, скачивая из информационной сети инопланетные кулинарные рецепты, а потом зарегистрировала получившийся документ как книгу для публичного доступа. Монография Эрона была в ней самым длинным рецептом. Отария стала завсегдатаем антикварных лавок, покупая старинные шаблоны для репликатора. В файлы некоторых из них она вставляла монографию, а потом снова продавала их. Это был рынок, который никто не мог контролировать, — ценные коллекции шаблонов со всей Галактики ежедневно тысячами обменивались, продавались, копировались и терялись коллекционерами и просто любопытными.
После того как Отария поработала с редким собранием складных ширм Котойанского двора Эталунской династии, один из шаблонов, озаглавленный «Группа цапель на озере на четырех панелях», выдавал из репликатора четыре доски черного дерева, на которых вместо птиц, мирно кормящихся на болоте, был перламутровыми буквами написан текст монографии. В составе пакета музыкальных программ труд Эрона заменял предисловие к коллекции кантат композитора Айазина, жившего в семьдесят первом веке галактической эры. Эти и им подобные копии шаблонов были затем брошены обратно в мутный поток сетевой коммерции.
Все это помогало Отарии дать выход накопившейся тревоге, пока ее мозг лихорадочно бился над единственным вопросом: почему вдруг психократы так испугались одного человека? Ведь они так уверенно правили целым миром! Они с триумфом вывели человечество из бездн упадка и привели к беспрецедентному всегалактическому могуществу. Иногда им приходилось сдерживать врага с помощью военной силы, но побеждать они всегда предпочитали куда более тонкими способами. Основание было заложено сотни лет назад. И с тех пор невидимые социальные волны раз за разом накатывались на врага с неожиданных направлений и неизменно побеждали, в то время как ученые спокойно и мудро наблюдали со стороны.
А теперь — атаковать одного человека, безжалостно уничтожить его пам, пренебречь самыми святыми своими принципами! Это могло означать только одно: кто-то там, наверху, торопился отреагировать на кризис, который психоистория не смогла предсказать, и был вынужден бить как попало, наотмашь! Но каков должен быть кризис, чтобы вызвать такую бурную реакцию!
Дни за днями Отария проводила в бегах, меняя квартиры и беспрерывно копируя диссертацию Эрона. Она начала уставать. Чешуйчатые туфли, которые смотрелись изысканно, когда вышли из репликатора, теперь казались ей грубыми и терли ноги. Она отправила их в маленький утилизатор очередного убежища — маленького номера отеля — и с облегчением размяла пальцы на ногах. Пожалуй, стоит отправить туда же и одежду — неосторожно появляться на людях в той, в которой была с Эроном. Но, поразмыслив, Отария решила сначала заглянуть в репликатор и проверить, на что там можно рассчитывать. Все в порядке. Легкая вспышка — и старая одежда, включая любимую шляпу, исчезла бесследно. В конце концов, носить пам в шляпе — глупо и претенциозно!
Зайдя в общую ванную дальше по коридору, Отария немного посидела в сауне и приняла короткий снежный душ. Ее черные волосы были в беспорядке, роскошные локоны исчезли. Она высушила голову феном и оставила беспорядочные завитки как есть. Стало совсем не похоже на прежнюю ухоженную Отарию — то, что надо! Вернувшись в свою убогую комнату, едва вмещавшую стол, кровать и панель компьютера, она несколько часов перебирала свою коллекцию старых моделей платья. Отария была помешана на истории, в частности, ее интересовало развитие стилей одежды. По одежде так много можно сказать об обществе! Смеют ли крестьяне носить цвета знати? Носят ли солдаты живописные мундиры или они предпочитают полевую форму в бою и переодеваются в гражданское, будучи в отпуске? Копируют ли бизнесмены и юристы одежду своих коллег или стараются отличаться друг от друга? Одеваются ли мужчины помпезно, а женщины — скромно, или наоборот, мужчины сливаются в серую массу, а женщины делают все возможное, чтобы быть оцененными в своем кругу?
Отария забралась с ногами на кровать и сидела, наслаждаясь утонченными изысками стиля, пока не начала клевать носом. Тогда она вздохнула и начала поиск моделей поскромнее, более подходящих для ее целей. Она сразу отмела элитную моду. Нельзя выделяться — поэтому разная эксцентрика с сексуальными мотивами, принятая в высшем обществе Светлого Разума, тоже не подходит. Это оставляло Отарии сравнительно небольшой и легкий выбор моделей. Есть! У нее перехватило дыхание. Перед ней было изображение элегантного закрытого серо-голубого брючного костюма с кружевами на щиколотках и вокруг шеи. Шаблон некогда поставлялся одной из торговых служб Кумингского Регионата в области Ориона, который долго сопротивлялся и затем был поглощен Империей в шестом тысячелетии галактической эры.
Пока она спала, репликатор выполнил заказ, включавший, кроме того, изящные высокие ботинки со шнуровкой в тон к костюму. И на следующее утро, если это можно было назвать утром в глубоких подземных коридорах, новая Отария устроилась в тихом уголке студенческого кафе напротив воздуховода. Еда там была бесплатная, но за столик брали почасовую оплату. Она решила разобраться наконец всерьез с чертовой монографией Эрона Оузы и продраться сквозь нее, чего бы это ни стоило! Место она выбрала удачно — столик был оборудован древней, но вполне годной к работе панелью для доступа к архивам.
Математика Эрона оказалась зубодробительной — все-таки он был психоисториком! Но по крайней мере он постарался, хоть и не всегда удачно, перевести свои профессиональные символы в более общеизвестные научные обозначения. У Отарии ничего бы не вышло без помощи математических программ ее пама, который без труда справлялся с уравнениями, проецировал в поле зрения графики и упрощал логические выкладки. Иногда Эрон был настолько краток, что ей приходилось просматривать десятки математических статей, чтобы найти обоснование его утверждений. Отария двигалась со скоростью примерно двух абзацев в час. Пришлось вспомнить, что такое быть студентом-зубрилой!
Студенческая публика вокруг мельтешила и менялась, заполняя и освобождая кабинки, болтая и оставляя кучи мусора, которые проворно выметались роботами-уборщиками. К концу дня Отария уже была сыта студенческой пищей по горло. В отчаянии она уже хотела оставить свою затею, но героически приняла дозу стимулятора, чтобы поработать еще и в вечернюю смену. Студенческие кафе работали без перерывов. Она очень устала и начала уже пропускать непонятные места, а иногда делала перерыв и просто прислушивалась к разговорам в соседних кабинках. Плакала девушка, которая никак не могла решиться на аборт. Ее парень говорил ей что-то утешительное, держа за руку. Рядом два студента оживленно обсуждали, какой курс экономической истории интереснее — восемьдесят третьего века или восемьдесят четвертого.
Но постепенно усталость начала рассеиваться, и новый приток энергии помог ей отвлечься от окружающей обстановки и сосредоточиться на своей задаче. Это пам установил контроль над эмоциями и настроил органический мозг на размеренную упорную работу. Отария перешла на испытанный стиль предэкзаменационной гонки — опускать все непонятное, пропускать аргументы, важные для доказательства, но не имеющие отношения к выводам, и концентрировать внимание на самих выводах. И к тому времени как серьезные беседы вокруг сменились ночным кутежом, ей наконец начала открываться вся гениальность эроновского труда.
Диссертация была построена на подробном математическом анализе исторических кризисов прошлого, связанных с равновесием и застоем. Отария не всегда была способна проследить строгие выкладки монографии, но, будучи знатоком истории, легко находила соответствующие исторические ссылки в имперских архивах, не тратя лишнего времени на поиск. Да и пам уже содержал огромный запас информации об адресах основных источников. Так что быстрая сверка начальных условий и выводов с историческими данными частично восполняла математические пробелы. Отария была просто восхищена тем, как удачно арекийские преобразования выделяли основные общественные институты в заданной точке времени и пространства и определяли величины действующих исторических импульсов.
Заинтересовавшись, она принялась подробно разбирать пестрое собрание исторических образцов, использованных для анализа.
Первым шел эроновский шедевр, в котором он продемонстрировал мощь своих методов на примере с отрывочными и неполными начальными данными, низким разрешением и недостаточной численностью населения. В докосмическую эпоху, семьдесят пять тысяч лет назад, на Терре могли существовать лишь простейшие варианты двухмерных общественных структур, что делало возможными операции с неполным набором данных. Для математики не все детали одинаково важны. К примеру, чтобы знать, перевернется лодка или нет, и как она будет слушаться руля, необязательно знать ее цвет.
Но Отария не стала тратить много времени на примитивный мир Папы Иннокентия III. Представления того времени были слишком наивны, чтобы возбудить ее интерес. Лишь куда более поздние сказочные эпохи и знакомые области космоса могли удовлетворить ее любопытство по поводу законов исторического равновесия — его формирования, расцвета, коллапса и даже аномалий типа сверхновых.
Задолго до галактической эры амальгамат десяти новых солнц в спиральном фронте Ориона попал под контроль тайного общества преобразователей планет. И затем отколовшаяся одиннадцатая планетная система начала воспроизводить их методы…
Таинственная Джанара процветала больше тысячи лет, пока не…
Когда экспансия системы Империалис была в самом разгаре, на ее границах существовала некая Боронийская Лига. Она довольно эффективно управлялась сообществом ученых, но имела гибельный недостаток. Министерство образования контролировало школьную программу 428 звездных систем до последнего стандартного модуля. Это была монополия без секретов, фанатично охранявшаяся специальным Школьным Корпусом, который имел право применять силу, претворяя в жизнь приказы Министерства, — и не стеснялся это делать. Дело кончилось тем, что Лига рассыпалась как карточный домик при первой же атаке Империалиса — все боронийские генералы думали одинаково и пали жертвой…
На закате Первой империи, когда бюрократия Светлого Разума имела фактическую монополию на…
В эпоху Смутного Времени, когда мастера с Тысячи Солнц в провале Хельмара охраняли свою тайную монополию на технологию настраиваемого психозонда, Клоун Упрямый…
Если брать сухой остаток, вся математика Эрона говорила следующее. Исторический застой держится на монополии. Филантропическая монополия, тираническая монополия и вообще любая специальная монополия ведет к окостенелости и имеет определенную вероятность краха, которую можно измерить. В своем длинном и скучном заключении Эрон замаскировал леденящий душу анализ монополии Братства на психоисторические методы. Он нарочно отказался от своего обычного ясного стиля и спрятал то, что хотел сказать, в груде неуклюжих головоломок, возможно, надеясь, что только те, кто сможет понять его далеко идущие выводы, будут способны разобраться и в уравнениях. Отария уже слишком устала, чтобы разбираться в логических доводах, но если Эрон прав, тогда…
Тогда Вторая империя находится на пике исторического кризиса, который не был предсказан учеными вследствие их предубеждения, что психоисторические методы их секретная монополия. Революция гиперлорда Кикажу Джамы вовсе не была несбыточной мечтой — она уже происходила! Прямо сейчас!
Последний отчаянный рывок сквозь заключение диссертации отнял у Отарии последние силы. Правильно все понято или нет, но возвращаться к началу и перепроверять просто немыслимо! Она уронила голову на руки и мгновенно заснула.
Отария не помнила, как добралась до постели. И вот уже медленно разгорающийся свет будильника возвестил, что пора вставать. Сон освежил ее. Теперь она знала, что делать!
Он взял зловещий прибор, теплый и странно растекающийся в руке, и прилепил его на затылок — никаких креплений не требовалось, затем снова оделся. Собравшись с духом, решился и дал команду на включение. Подождем, что будет. Пока легкое головокружение и приступ дурноты — ничего больше.
В конце концов, история Монто Сальседеса была лишь романтической фантазией. Конечно, в паме и в самом деле был человек, сознание которого теперь включено, но бедняга мог существовать лишь сам по себе, без всякого контакта с внешним миром, не имея второй, биологической половины мозга. Призрак внутри пама не имел никаких способов общаться с новым хозяином — Эрон Оуза и пам были созданы и развивались каждый сам по себе, со своим собственным неповторимым нейронным кодом, и вступить в контакт не могли.
Сознание Эрона должно постепенно оккупировать старую и ныне бессильную личность пама, использовав его мыслительные возможности и память и создав новый симбиоз пама и человека в ходе долгого процесса обучения. Эрон, разумеется, перестал быть первоначальным Эроном Оузой, потеряв прежнюю память и способности вместе со старым памом, но теперь он хотя бы не зависел от превратностей биологической «беспамной» жизни. Он перестал быть психоисториком и даже математиком, потерял положение в обществе, но снова стал полноценной личностью и мог учиться.
И все-таки там, внутри, был человек — беспомощный калека, заключенный пожизненно в темнице без дверей и окон.
— Так что этот мой наставник? Ты не договорил о нем. Как он умер?
— За ним охотилась полиция.
— Полиция обычно не убивает.
— Дичь тоже обычно не бегает так быстро. Не знаю. Его обложили со всех сторон и вот-вот должны были взять. В этом паме есть что-то… Мурек не хотел, чтобы он им достался. И пошел на старый трюк с отвлекающей приманкой. Приманкой был он сам. А сокровище — вот оно, в безопасности, и ты отвечаешь за то, чтобы его не нашли. Не зная при этом, что охраняешь. Когда он написал тебе, то еще надеялся, что сам придет за ним… но только он не придет, и не спрашивай, откуда я знаю…
— Интересно…
Ригон прервал его:
— Не думай только, что ты обязательно хранишь что-то важное! Может быть, там просто какой-нибудь астрологический алгоритм, за который этот псих-фанатик был готов отдать жизнь. Никто не знает и никогда не узнает.
Но Эрона уже волновало другое.
— Ты мне что-то подсыпал!
То, что он чувствовал, никак не походило на действие адреналина, но сознание было неестественно ясным.
— Ага! Коктейль с П-стимуляторами. Тебе это сейчас необходимо как воздух — все, до последней молекулы. Не переживай. У тебя будут большие проблемы с этим памом. Вспомни, что он работает через психозонд! А психозонд когда-то изобрели, чтобы выкачивать из мозга информацию, и обычно после этого человек становился идиотом. Такой вот неприятный побочный эффект. П-стимуляторы стали применять, чтобы жертва подольше продержалась под допросом. И в первые дни с этим зондом стимуляторы тебе понадобятся.
— Но я пользовался памом всю жизнь!
— Поверь мне! Ты привык к симбиозу со своим памом. Но ведь эта штука у тебя на шее — совсем не твой старый пам. Он тебя еще не знает! Его психозонд сейчас просто надрывается, пытаясь установить контакт через привычные каналы, и не находит их! Вы с ним еще месяцами будете пыхтеть, притираясь друг к другу! Тебя вообще хорошо бы накачать стимуляторами и продержать вахт эдак пять в постели. Постарайся по крайней мере первое время не очень напрягаться!
Ригон протянул руку и достал набор инструментов для работы с наносхемами. Он принялся разбирать казенный пам.
— Тебе понадобится старый идентификационный модуль для доступа к банковскому счету.
Он приставил небольшое устройство к голове Эрона.
— Так. Порядок. Твой новый пам не в ладах с законом. Он может подделывать идентификационный код. У него их десять штук на выбор, каждый со своей историей и банковским счетом! Я уничтожил два из них — те, которые твой наставник использовал перед тем, как его убили. У тебя осталось восемь, да еще твой собственный в придачу. Теперь мой совет — отправиться на императорские каникулы!
Это означало улизнуть с планеты инкогнито. Ригон принялся тщательно уничтожать остатки казенного пама.
— У меня в голове страшный шум, — пожаловался Эрон. — Это стимуляторы?
— Нет, дружок, — рассмеялся Ригон, — это призрак! Бьется головой о стену — пытается с тобой поговорить, но, увы, его код мог бы понять только биологический мозг — тот/который погиб. Я слыхал от математиков, что в нейронной сети больше возможных кодов, чем атомов во вселенной! Пожелаем ему удачи!
— По-моему, пам мертвый. Я не могу использовать ни одной подпрограммы или записать что-нибудь в память. Один только шум!
— Расслабься! Ты пытаешься работать на макроуровне. Забудь об этом! Его макросы — это не твои макросы! Из какого бы мира ни прибыл этот пам, он не может использовать стандартные макросы Светлого Разума. У него совершенно другой интерфейс. Возвратись к самым основам — у тебя не было никаких макросов в три года! Мир был для тебя странным местом, и тебе приходилось изучать его с нуля!
— Это займет годы!
Эрон обессиленно опустился в аэрокресло.
Ригон поднял его и поставил на ноги.
— Именно так! Но не здесь! Тебе придется уйти. Прямо сейчас. И никогда не возвращайся, сынок! Я не хочу подставлять свою шею. Лично я ничего не знаю, не видел тебя бог знает сколько лет до этой самой вахты, с тех пор как ты ушел к Хейнису, были только слухи, что у тебя неприятности с Братством из-за каких-то статей. Сегодня ты пришел искать девчонку. Я тебе ее дал. Если меня спросят насчет публикации, я скажу, что ты просто идиот, что пошел на такое. И это будет мое искреннее мнение!
— Уходить? Сейчас? Меня качает!
— Пусть качает, ничего страшного! Ты нелегал. Вон отсюда!
При этой команде Эрон нетвердыми шагами направился к двери, но Ригой удержал его за руку.
— Постой! Ты не можешь уйти без своей пассии! — ухмыльнулся он. — Это мое алиби. Кстати, ее зовут Петуния.
Они нашли Петунию в ванной. Она была абсолютно голая и крепко спала, нежно обнимая утилизатор, осунувшееся лицо ее было мертвенно-белым. Паукообразный робот-уборщик, отчаянно жужжа, безуспешно пытался почистить ее.
— Она весит не меньше сорока кило! — простонал Эрон. Ригон легко поднял девочку и поставил под холодный душ, несмотря на слабые протесты. Затем растер полотенцем, натянул на нее платье и прислонил к стене, чтобы проверить, держится ли она на ногах.
— Доставь ее в ближайший космопорт, потрать для виду немного денег с эроновского счета и потом брось. Переключись на другое имя и мотай куда-нибудь подальше отсюда, пока не восстановишься. Стань студентом или чем-нибудь в этом роде.
— А как же Петуния?
— Ох уж эта молодежь Второй Империи! — мрачно покачал головой Ригон.
XLVIII
КОНСПИРАЦИЯ
ГОД 14810-й
От редакции:Представьте себе необъятную древнюю Терру в центре вселенной. Глубоко под землей, в мрачном царстве серного пламени среди вопящих от боли грешников обитает Повелитель Зла со своими демонами-вассалами. На поверхности — страдающее человечество, нуждающееся в касте священников, которые должны управлять их жизнью и наставлять на праведный путь. Согласно закону, по которому все стремится к центру вселенной, Терра представляет собой свалку для мусора, где накапливаются предатели, болезни, боль, грехи и страдания. Наверху, всего в дне полета на ангельских крыльях, находятся хрустальные сферы Солнца, Луны и пяти планет, а также небесная сфера, в которую Божественный Ювелир вставил звезды.
Двести семьдесят трудов по истории, принадлежавших Эрону Оузе, были изъяты из его рабочего пространства во время бурных событий, связанных с его судебным процессом по обвинению в математической ереси. Оуза всегда пунктуально сверял свои математические выкладки с реальными событиями. Как правило, он отбирал исторические эпизоды, сохранившиеся в записи, вводил их в свои уравнения и затем сравнивал результаты с известными. Его тесты, снабженные аккуратными комментариями, охватывают предельно широкий спектр событий — и по продолжительности, и по локализации, и по эпохе. Лишь в пяти случаях эта ретроматематика давала неверные результаты: в двух — из-за недостаточности начальных данных и в трех потому, что зарегистрированные исторические результаты были, по-видимому, фальсифицированы самими участниками с целью защиты своей репутации.
Эрон Оуза был известен своим ироническим юмором… Ниже приводится несколько игривый отрывок из его предварительного исследования на тему монополизации истины, появившегося в студенческой подпольной газете за месяц до судебного процесса и вызвавшего шум из-за содержавшихся в нем намеков на известных высокопоставленных лиц. В качестве граничных условий Оуза избрал средневековую Терру в начале правления Папы Иннокентия III (6011S год до г.э.), когда католическая церковь была сильна в финансовом и политическом отношении и способна раздавить любую оппозицию, и поставил задачу рассчитать психоисторическую проекцию… предсказав крушение католической монополии на истину в ближайшие 350 лет.
Судьба древних хранителей тайного завета: предупреждение для современных психоисториков.
Эти хрустальные сферы — средоточие великого небесного дворца Создателя. Там повелитель Солнечной системы восседает на троне вместе со своим незаконным сыном, набожной любовницей и верными ангелами, которые благоговейно взирают на его творение, восхваляя его. Время от времени он возносит с поверхности Терры святых и спасенные души, которые присоединяются к празднованию вечного эпициклического танца сфер.
Внизу, на грешной и заблудшей Терре, только служителям католической церкви даровано право объяснять смысл Ветхого и Нового Завета невежественным массам, которые, если начнут слушать правду о Создателе своими грешными ушами, могут неправильно применить услышанное на пользу дьяволу. И, конечно же, Небесному Повелителю необходим собственный представитель на Терре — человек с врожденным талантом непогрешимости. И он находит Лотарио ди Сеньи — смиренного, высокоморального и всегда и во всем правого — и делает его Папой Иннокентием III…
Но время не стоит на месте…
В совсем другую эпоху, бесконечно удаленную от незыблемого мира Папы Иннокентия, в Галактике, усеянной звездами и космическими кораблями, по сравнению с которой примитивная вселенная человечества с ее хрустальными сферами — не более чем песчинка, сидит за своим столом психоисторик и размышляет над скудными историческими данными, которым удалось устоять перед беспощадной энтропией, гибельной для любой информации. Он вводит жалкие обрывки истории в свою математическую модель, учитывая при этом, что древняя Терра времен небесных сфер и причудливых планетных эпициклов была слишком мало населена, чтобы предоставить аналитику корректную статистическую выборку. Но ему важна не количественная точность. Главное, что выдает его наука — это то, что всего через три сотни (плюс-минус тридцать) лет историческое равновесие, достигнутое на пике власти Папы Иннокентия III, сменится полным крахом католической монополии в мире! И разрушат эту монополию протестанты-реформаты — люди, которые жаждут слушать слово Божье, но сами, без посредников. Итак, уже в самом начале мира оказывалось недостаточным быть наверху, быть смиренным, высокоморальным и всегда и во всем правым. И в любую последующую эру…
Эрон Оуза
Вселяющая Ужас Отария с моря Молчания так и не оправилась от своего приступа паники. Один простой факт разрушил все ее планы. Психократы лишили Эрона Оузу пама! Она обратила внимание, что даже сам Эрон не понял до конца значение этой потери. И неудивительно — что ожидать от человека с наполовину урезанными умственными способностями! Какая же она идиотка — отправилась на встречу с прокаженным! Гиперлорд Кикажу Джама попал в точку, черт бы его побрал! Кто может быть уверен, что полиция не сидит у Эрона на хвосте! А теперь и у нее! А за ней потянется ниточка ко всей группе, и тогда…
Конечно, их встречу могли и не заметить. Но на всякий случай Отария пока держалась подальше от своей квартиры. Она каждый час переезжала с места на место, пользуясь офисами маленькой благотворительной фирмы, которая служила крышей, иногда даже отправляясь на такси в удаленные районы. Свои счета она не трогала, пользуясь средствами компании. Это была инстинктивная реакция, продиктованная паникой, а не здравым смыслом.
В то время как сознание Отарии беспорядочно металось, ища выход из положения, действовала она с железной одержимостью — снова и снова копировала монографию Эрона. Она вставляла ее в качестве примечаний к забытым юридическим трактатам. Прятала — что было совсем уж глупо — под кафельными плитками на стенах общественного утилизатора. А однажды провела целое утро, скачивая из информационной сети инопланетные кулинарные рецепты, а потом зарегистрировала получившийся документ как книгу для публичного доступа. Монография Эрона была в ней самым длинным рецептом. Отария стала завсегдатаем антикварных лавок, покупая старинные шаблоны для репликатора. В файлы некоторых из них она вставляла монографию, а потом снова продавала их. Это был рынок, который никто не мог контролировать, — ценные коллекции шаблонов со всей Галактики ежедневно тысячами обменивались, продавались, копировались и терялись коллекционерами и просто любопытными.
После того как Отария поработала с редким собранием складных ширм Котойанского двора Эталунской династии, один из шаблонов, озаглавленный «Группа цапель на озере на четырех панелях», выдавал из репликатора четыре доски черного дерева, на которых вместо птиц, мирно кормящихся на болоте, был перламутровыми буквами написан текст монографии. В составе пакета музыкальных программ труд Эрона заменял предисловие к коллекции кантат композитора Айазина, жившего в семьдесят первом веке галактической эры. Эти и им подобные копии шаблонов были затем брошены обратно в мутный поток сетевой коммерции.
Все это помогало Отарии дать выход накопившейся тревоге, пока ее мозг лихорадочно бился над единственным вопросом: почему вдруг психократы так испугались одного человека? Ведь они так уверенно правили целым миром! Они с триумфом вывели человечество из бездн упадка и привели к беспрецедентному всегалактическому могуществу. Иногда им приходилось сдерживать врага с помощью военной силы, но побеждать они всегда предпочитали куда более тонкими способами. Основание было заложено сотни лет назад. И с тех пор невидимые социальные волны раз за разом накатывались на врага с неожиданных направлений и неизменно побеждали, в то время как ученые спокойно и мудро наблюдали со стороны.
А теперь — атаковать одного человека, безжалостно уничтожить его пам, пренебречь самыми святыми своими принципами! Это могло означать только одно: кто-то там, наверху, торопился отреагировать на кризис, который психоистория не смогла предсказать, и был вынужден бить как попало, наотмашь! Но каков должен быть кризис, чтобы вызвать такую бурную реакцию!
Дни за днями Отария проводила в бегах, меняя квартиры и беспрерывно копируя диссертацию Эрона. Она начала уставать. Чешуйчатые туфли, которые смотрелись изысканно, когда вышли из репликатора, теперь казались ей грубыми и терли ноги. Она отправила их в маленький утилизатор очередного убежища — маленького номера отеля — и с облегчением размяла пальцы на ногах. Пожалуй, стоит отправить туда же и одежду — неосторожно появляться на людях в той, в которой была с Эроном. Но, поразмыслив, Отария решила сначала заглянуть в репликатор и проверить, на что там можно рассчитывать. Все в порядке. Легкая вспышка — и старая одежда, включая любимую шляпу, исчезла бесследно. В конце концов, носить пам в шляпе — глупо и претенциозно!
Зайдя в общую ванную дальше по коридору, Отария немного посидела в сауне и приняла короткий снежный душ. Ее черные волосы были в беспорядке, роскошные локоны исчезли. Она высушила голову феном и оставила беспорядочные завитки как есть. Стало совсем не похоже на прежнюю ухоженную Отарию — то, что надо! Вернувшись в свою убогую комнату, едва вмещавшую стол, кровать и панель компьютера, она несколько часов перебирала свою коллекцию старых моделей платья. Отария была помешана на истории, в частности, ее интересовало развитие стилей одежды. По одежде так много можно сказать об обществе! Смеют ли крестьяне носить цвета знати? Носят ли солдаты живописные мундиры или они предпочитают полевую форму в бою и переодеваются в гражданское, будучи в отпуске? Копируют ли бизнесмены и юристы одежду своих коллег или стараются отличаться друг от друга? Одеваются ли мужчины помпезно, а женщины — скромно, или наоборот, мужчины сливаются в серую массу, а женщины делают все возможное, чтобы быть оцененными в своем кругу?
Отария забралась с ногами на кровать и сидела, наслаждаясь утонченными изысками стиля, пока не начала клевать носом. Тогда она вздохнула и начала поиск моделей поскромнее, более подходящих для ее целей. Она сразу отмела элитную моду. Нельзя выделяться — поэтому разная эксцентрика с сексуальными мотивами, принятая в высшем обществе Светлого Разума, тоже не подходит. Это оставляло Отарии сравнительно небольшой и легкий выбор моделей. Есть! У нее перехватило дыхание. Перед ней было изображение элегантного закрытого серо-голубого брючного костюма с кружевами на щиколотках и вокруг шеи. Шаблон некогда поставлялся одной из торговых служб Кумингского Регионата в области Ориона, который долго сопротивлялся и затем был поглощен Империей в шестом тысячелетии галактической эры.
Пока она спала, репликатор выполнил заказ, включавший, кроме того, изящные высокие ботинки со шнуровкой в тон к костюму. И на следующее утро, если это можно было назвать утром в глубоких подземных коридорах, новая Отария устроилась в тихом уголке студенческого кафе напротив воздуховода. Еда там была бесплатная, но за столик брали почасовую оплату. Она решила разобраться наконец всерьез с чертовой монографией Эрона Оузы и продраться сквозь нее, чего бы это ни стоило! Место она выбрала удачно — столик был оборудован древней, но вполне годной к работе панелью для доступа к архивам.
Математика Эрона оказалась зубодробительной — все-таки он был психоисториком! Но по крайней мере он постарался, хоть и не всегда удачно, перевести свои профессиональные символы в более общеизвестные научные обозначения. У Отарии ничего бы не вышло без помощи математических программ ее пама, который без труда справлялся с уравнениями, проецировал в поле зрения графики и упрощал логические выкладки. Иногда Эрон был настолько краток, что ей приходилось просматривать десятки математических статей, чтобы найти обоснование его утверждений. Отария двигалась со скоростью примерно двух абзацев в час. Пришлось вспомнить, что такое быть студентом-зубрилой!
Студенческая публика вокруг мельтешила и менялась, заполняя и освобождая кабинки, болтая и оставляя кучи мусора, которые проворно выметались роботами-уборщиками. К концу дня Отария уже была сыта студенческой пищей по горло. В отчаянии она уже хотела оставить свою затею, но героически приняла дозу стимулятора, чтобы поработать еще и в вечернюю смену. Студенческие кафе работали без перерывов. Она очень устала и начала уже пропускать непонятные места, а иногда делала перерыв и просто прислушивалась к разговорам в соседних кабинках. Плакала девушка, которая никак не могла решиться на аборт. Ее парень говорил ей что-то утешительное, держа за руку. Рядом два студента оживленно обсуждали, какой курс экономической истории интереснее — восемьдесят третьего века или восемьдесят четвертого.
Но постепенно усталость начала рассеиваться, и новый приток энергии помог ей отвлечься от окружающей обстановки и сосредоточиться на своей задаче. Это пам установил контроль над эмоциями и настроил органический мозг на размеренную упорную работу. Отария перешла на испытанный стиль предэкзаменационной гонки — опускать все непонятное, пропускать аргументы, важные для доказательства, но не имеющие отношения к выводам, и концентрировать внимание на самих выводах. И к тому времени как серьезные беседы вокруг сменились ночным кутежом, ей наконец начала открываться вся гениальность эроновского труда.
Диссертация была построена на подробном математическом анализе исторических кризисов прошлого, связанных с равновесием и застоем. Отария не всегда была способна проследить строгие выкладки монографии, но, будучи знатоком истории, легко находила соответствующие исторические ссылки в имперских архивах, не тратя лишнего времени на поиск. Да и пам уже содержал огромный запас информации об адресах основных источников. Так что быстрая сверка начальных условий и выводов с историческими данными частично восполняла математические пробелы. Отария была просто восхищена тем, как удачно арекийские преобразования выделяли основные общественные институты в заданной точке времени и пространства и определяли величины действующих исторических импульсов.
Заинтересовавшись, она принялась подробно разбирать пестрое собрание исторических образцов, использованных для анализа.
Первым шел эроновский шедевр, в котором он продемонстрировал мощь своих методов на примере с отрывочными и неполными начальными данными, низким разрешением и недостаточной численностью населения. В докосмическую эпоху, семьдесят пять тысяч лет назад, на Терре могли существовать лишь простейшие варианты двухмерных общественных структур, что делало возможными операции с неполным набором данных. Для математики не все детали одинаково важны. К примеру, чтобы знать, перевернется лодка или нет, и как она будет слушаться руля, необязательно знать ее цвет.
Но Отария не стала тратить много времени на примитивный мир Папы Иннокентия III. Представления того времени были слишком наивны, чтобы возбудить ее интерес. Лишь куда более поздние сказочные эпохи и знакомые области космоса могли удовлетворить ее любопытство по поводу законов исторического равновесия — его формирования, расцвета, коллапса и даже аномалий типа сверхновых.
Задолго до галактической эры амальгамат десяти новых солнц в спиральном фронте Ориона попал под контроль тайного общества преобразователей планет. И затем отколовшаяся одиннадцатая планетная система начала воспроизводить их методы…
Таинственная Джанара процветала больше тысячи лет, пока не…
Когда экспансия системы Империалис была в самом разгаре, на ее границах существовала некая Боронийская Лига. Она довольно эффективно управлялась сообществом ученых, но имела гибельный недостаток. Министерство образования контролировало школьную программу 428 звездных систем до последнего стандартного модуля. Это была монополия без секретов, фанатично охранявшаяся специальным Школьным Корпусом, который имел право применять силу, претворяя в жизнь приказы Министерства, — и не стеснялся это делать. Дело кончилось тем, что Лига рассыпалась как карточный домик при первой же атаке Империалиса — все боронийские генералы думали одинаково и пали жертвой…
На закате Первой империи, когда бюрократия Светлого Разума имела фактическую монополию на…
В эпоху Смутного Времени, когда мастера с Тысячи Солнц в провале Хельмара охраняли свою тайную монополию на технологию настраиваемого психозонда, Клоун Упрямый…
Если брать сухой остаток, вся математика Эрона говорила следующее. Исторический застой держится на монополии. Филантропическая монополия, тираническая монополия и вообще любая специальная монополия ведет к окостенелости и имеет определенную вероятность краха, которую можно измерить. В своем длинном и скучном заключении Эрон замаскировал леденящий душу анализ монополии Братства на психоисторические методы. Он нарочно отказался от своего обычного ясного стиля и спрятал то, что хотел сказать, в груде неуклюжих головоломок, возможно, надеясь, что только те, кто сможет понять его далеко идущие выводы, будут способны разобраться и в уравнениях. Отария уже слишком устала, чтобы разбираться в логических доводах, но если Эрон прав, тогда…
Тогда Вторая империя находится на пике исторического кризиса, который не был предсказан учеными вследствие их предубеждения, что психоисторические методы их секретная монополия. Революция гиперлорда Кикажу Джамы вовсе не была несбыточной мечтой — она уже происходила! Прямо сейчас!
Последний отчаянный рывок сквозь заключение диссертации отнял у Отарии последние силы. Правильно все понято или нет, но возвращаться к началу и перепроверять просто немыслимо! Она уронила голову на руки и мгновенно заснула.
Отария не помнила, как добралась до постели. И вот уже медленно разгорающийся свет будильника возвестил, что пора вставать. Сон освежил ее. Теперь она знала, что делать!