Страница:
Гнев Энни набирал силу, тленное зерно где-то в глубине ее души дало ростки. Она снова чувствовала, как воды жизни и смерти пульсируют вокруг нее, и последовала за ними через щели в доспехах Артвейра, сквозь шершавую поверхность кожи к переплетению сосудов и сжимающихся мышц его сердца. Она ощутила, как оно бьется, а потом нежно его коснулась.
– Нет!.. – выдохнул он. Нет…
Энни казалось, что она все еще видит себя в зеркале. Она услышала собственный голос:
– Назови меня своей королевой, Артвейр, – промурлыкала она, – прямо сейчас. Назови. Снова.
Его лицо налилось краской, но губы начали синеть.
– Что…
– Скажи это.
– Только… не… так.
Энни почувствовала, как его сердце сжимается в судороге, и поняла, что он умрет, если она не остановится. Как все-таки удивительно хрупко человеческое сердце…
Но она не желала смерти Артвейра, поэтому со вздохом освободила его. Он застонал и обмяк, затем попытался выпрямиться, его глаза переполняли удивление и страх.
– Я совсем не то, что ты думаешь. – Она разжала пальцы, освобождая его руку.
– Да, – выдавил он, не спуская с нее глаз, – ты изменилась.
– Флот приближается – и я это знаю. Тебе известно, как вести войну. Мы сможем действовать вместе?
Артвейр долго смотрел ей в глаза, а потом кивнул.
– Хорошо, – сказала она. – Давай обсудим это, только быстро. Спустя час я отправляюсь в Эслен.
Часом позже, когда Энни подходила к лодке Роберта, она ощутила неожиданный толчок. Словно пробуждение от сна, часто снившегося ей в детстве, как будто она падает. Эти сны бывали особенно неприятными, когда она не осознавала, что спит.
Нечто подобное творилось с ней и сейчас. Она хорошо помнила свой спор с Артвейром, а также последовавший разговор, но воспоминания, до сих пор остававшиеся не вполне реальными, вдруг обрели четкость, словно картинка, запах и звук вернулись с прежней остротой. Йодистый и металлический аромат морской воды, водопады жидкого золота, низвергающиеся сквозь тучи… Она заметила мелкие морщинки в уголках глаз Артвейра, обратила внимание на шуршание сухой травы под ногами и прикосновение подошв к камню.
И Эслен. Прежде всего Эслен, белые башни, сияющие на солнце, и призрачно бледные в тени под клочьями облаков, флаги, извивающиеся на ветру подобно хвостам драконов. Справа холмы-близнецы, Том Каст и Том Вот, гордо держали желтовато-коричневые головы высоко над вечнозелеными плечами. Она чувствовала воодушевление и вместе с тем растерянность.
Она совсем не испугалась Артвейра, но сейчас страх вернулся.
Что она делает?
Ей хотелось бегом вернуться к кузену, отдать себя под его защиту, пусть он взвалит на свои плечи ответственность и власть, к которым так явно стремится. Но даже это ее не спасет, и сейчас именно это понимание вынуждало ее идти дальше. Она видела прибытие лирских кораблей, о чем честно сказала Артвейру. Она видела тайные ходы, которые может увидеть только женщина.
Но она видела и кое-что еще: чудовищную женщину из своих кошмаров, скорчившуюся под холодным камнем в городе мертвых.
Ей было восемь, когда они с Острой нашли этот склеп и, будучи маленькими девочками, вообразили, что это гробница Виргеньи Отважной, хотя никто не знал, где похоронена великая королева. Позже они нацарапали молитвы и проклятия на куске свинца и протолкнули в трещину саркофага, и обе почти поверили, что их просьбы будут услышаны.
Как выяснилось, они были правы. Энни просила, чтобы Родерик Данмрог полюбил ее, и он совершенно обезумел от любви. Она просила, чтобы ее сестра Фастия стала добрее, и так оно и вышло – в особенности по отношению к Нейлу МекВрену, если верить тете Элионор.
Ошиблись они лишь в том, кто был похоронен в склепе, кто отвечал на их молитвы.
Она отвлеклась от размышлений и обнаружила, что Роберт наблюдает за ней, опираясь на каменную дамбу.
– Ну, дорогая племянница, – спросил он, – ты готова вернуться домой?
То, как он это произнес, показалось ей странным, и Энни снова испугалась, что, сама того не зная, выполняет отведенную ей роль в его планах.
– Молись, чтобы с моей матерью все было в порядке, – ответила она.
– Она в башне Волчья Шкура, – сообщил Роберт и кивком показал на своего единственного спутника-мужчину, невысокого широкоплечего человека с грубыми чертами лица, украшенного аккуратной бородкой и усами. – Это мой верный друг, сэр Клемент Мартин. Он хранит все ключи и является моим представителем.
– К вашим услугам, – поклонился Мартин.
– Если с ней что-нибудь случится, – сообщил Нейл, – вы познакомитесь со мной очень близко, обещаю вам.
– Я человек слова, – ответил сэр Клемент, – но буду счастлив познакомиться с вами поближе, сэр Нейл, на любых предложенных вами условиях.
– Не нужно ссориться, мальчики, – вмешался сэр Роберт.
Он потянулся к руке Энни. Девушка так удивилась, что не отдернула кисть. Когда Роберт поднес ее к губам, ей с огромным трудом удалось сдержать подступившую к горлу тошноту.
– Приятного тебе путешествия, – пожелал Роберт. – Мы все встретимся здесь завтра, не так ли?
– Да, – ответила Энни.
– И обсудим будущее.
– Так и будет.
Через несколько мгновений она уже была на палубе вместе со своей свитой и лошадьми. Кораблик заскользил к Эслену. Энни вдруг показалось, что там она еще ни разу не бывала.
Когда они сошли на берег и сели в седла, это странное ощущение усилилось.
Замок Эслен был выстроен на высокой горе, и его опоясывали кольцами три стены. Внешняя стена, Твердыня, была самой впечатляющей, ее высота составляла двенадцать королевских ярдов, и она насчитывала восемь башен. Снаружи, на широкой низменности между доками и стеной, успел вырасти целый город, Причальный, со множеством постоялых дворов, борделей, складов и пивных – всего, чего мог пожелать сошедший на берег моряк, независимо от того, открыты ворота города или нет. Тут всегда было шумно, повсюду сновали люди. Считалось, что здесь довольно опасно, и в те несколько раз, когда Энни удавалось незаметно ускользнуть из дворца, она могла сама в этом убедиться.
Сегодня здесь царила тишина, и все встречные моряки носили цвета короны. Однако их было совсем немного – большинство оставалось на кораблях, сквозь ряды которых проскользнула лодка принцессы по пути к острову.
Через приоткрытые двери и окна Энни видела мужчин, женщин и детей – людей, которые здесь жили. Что будет с ними, если тут начнется сражение? Она вспомнила о маленьких деревушках вокруг замков, которые разрушила ее армия. Их жителям пришлось несладко.
После объяснений сэра Клемента и предъявления письма, написанного Робертом, ворота открылись, и кавалькада въехала в Эслен.
В королевском городе было немного оживленнее, чем в Причальном. Энни решила, что так и должно быть. Даже под угрозой войны хлеб должен выпекаться и продаваться, одежда – выстирана, пиво – сварено. Несмотря на всеобщую суету, она и ее спутники привлекали любопытные взгляды.
– Они меня не узнают, – заметила Энни. – Неужели я так изменилась?
Казио рассмеялся.
– Что такое? – спросила она.
– А почему они должны тебя узнавать? – спросил вител-лианец.
– Даже если они не признают во мне свою королеву, я семнадцать лет была их принцессой. Все меня знают.
– Нет, – поправила ее Остра. – Все в замке тебя знают. Знать, рыцари, слуги. Большинство из них тебя признают. Но как обычные прохожие поймут, кто ты такая, если на тебе нет никаких символов королевской власти?
Энни заморгала.
– Поразительно… – пробормотала она.
– Вовсе нет, – отозвался Казио. – Как ты думаешь, многие ли из них имели возможность встретить тебя лицом к лицу?
– Поразительно то, что я об этом никогда не задумывалась. – Энни повернулась к Остре. – Когда мы убегали из замка, я всегда переодевалась в одежды простой девушки. Почему ты мне не говорила, что это не обязательно?
– Не хотела портить тебе удовольствие, – призналась Остра. – Кроме того, нам могли встретиться люди, способные тебя узнать. И не все из них желали тебе добра.
Увидев улыбки спутников, Энни рассердилась: похоже, Казио и Остра словно заранее сговорились и теперь посмеиваются над ее глупостью. Однако она решительно подавила раздражение.
Петлявшая дорога поднималась вверх. Вскоре они приблизились ко вторым воротам. Город Эслен напоминал паутину, наброшенную на муравейник, одни улицы шли кругами вдоль древних стен, другие спускались вниз с холма, точно ручьи. Впрочем, самые широкие из них, которыми пользовались армия и купцы, поднимались не слишком круто, чтобы по ним могли проехать фургоны и тяжелая кавалерия.
Они двигались по одной из таких улиц, Риксплаф, и, таким образом, пересекали большинство районов Западного холма. Каждый из них был чем-то примечателен – во всяком случае, так рассказывали Энни. В некоторых случаях это казалось очевидным; дома старого Фироя увенчивались самыми крутыми крышами в городе, крытыми черной черепицей, и у путешественников, проезжающих мимо, возникало впечатление, что они смотрят на каменные волны. Люди, обитающие здесь, были бледными, а их речь – напевной. Мужчины носили двуцветные куртки, а юбки женщин редко насчитывали менее трех ярких оттенков.
Район Святого Нета казался особенным, но Энни не смогла бы объяснить, в чем эта особенность состоит. Ведь в большинстве из восемнадцати городских районов Энни видела только дома, выходящие на главные улицы, и лишь изредка ей удавалось бросить мимолетный взгляд в сторону узких переулков. Однажды они с Острой сумели пробраться в Двор Гобеленов, квартал сефри, самый причудливый уголок города, полный живых красок, чуждой музыки и диковинных пряных ароматов. Теперь, после того как Энни побывала в провинциях Кротении, она задумывалась о том, что улицы столицы, населенные людьми, возможно, покажутся ей не менее странными.
Что за народ живет в Эслене? Энни поняла, что не знает ответа. Интересно, знал ли его ее отец? Или кто-нибудь из императоров Кротении? Или вообще хоть кто-нибудь?
Сейчас они проезжали по району Ондервед, где повсюду виднелись изображения поросенка: на дверных ручках, на маленьких картинках над дверями, на флюгерах. Все дома были покрыты темно-коричневой штукатуркой, а мужчины носили широкополые шляпы, сдвинутые набок. Многие из них были мясниками, а на площадь Мимхус выходил фасад впечатляющего двухэтажного здания гильдии мясников, выстроенного из желтого камня, с черными оконными створками и крышей.
Когда они въехали на площадь, внимание Энни сразу же приковало к себе странное зрелище, а вовсе не здания вокруг. Большая толпа собралась вокруг помоста, установленного в центре площади, где множество необычно одетых людей, по всей видимости, находились под охраной солдат. Солдаты были в квадратных шапках и черных плащах со значками церкви.
А выше всех – в буквальном смысле устроившись на шатко выглядящем длинноногом деревянном стуле – человек в облачении патира, казалось, вершил некий суд. За его спиной вздымалась виселица.
Энни никогда не видела ничего подобного.
– Что здесь происходит? – спросила она у сэра Клемента.
– Церковь использует площади для открытых судов, – ответил рыцарь. – В городе много еретиков, и, судя по всему, ресакаратум нашел еще нескольких.
– Они похожи на актеров, – заметила Остра. – Уличных комедиантов.
Сэр Клемент кивнул.
– Мы обнаружили, что актеры особенно подвержены соблазнам ереси и колдовства.
– В самом деле? – спросила Энни.
Она пришпорила лошадь и поскакала к помосту.
– Постойте! – предупреждающе воскликнул сэр Клемент.
– Я слышала, как мой дядя отдал вас в мое подчинение, – бросила Энни через плечо. – Возможно, вы его не так поняли?
– Да, конечно, но…
– Да, ваше величество, – ледяным тоном поправила его Энни.
Она отметила, что Казио встал так, чтобы при необходимости оказаться между ней и рыцарем Роберта.
– Да… ваше величество, – стиснул зубы сэр Клемент.
Патир уже некоторое время внимательно наблюдал за ними.
– Что здесь происходит? – поинтересовался он.
Энни выпрямилась.
– Вы меня узнаете, патир? – спросила она.
Его глаза сузились, а потом округлились.
– Принцесса Энни, – ответил он.
– И, по закону Комвена, верховный правитель города, – добавила Энни. – Во всяком случае, в отсутствие моего брата.
– Это спорный вопрос, ваше величество, – ответил патир, чей взгляд нервно метнулся к Клементу.
– Дядя разрешил мне войти в город, – сообщила ему Энни. – Таким образом, он показал, что поддерживает мои притязания.
– Так ли это? – спросил патир у Клемента.
Клемент пожал плечами.
– Да, видимо, так.
– В любом случае, – продолжал церковник, – я занимаюсь делами церкви, которые не имеют касательства к короне. Для нас не имеет значения, кто сейчас сидит на троне, пока рассматриваются подобные вопросы.
– О нет, вы ошибаетесь, – ответила Энни. – А теперь скажите мне, пожалуйста, в чем обвиняются эти люди.
– В ереси и колдовстве.
Энни оглядела стоящих на помосте людей.
– Кто из вас главный? – спросила она у них. Лысый человек средних лет склонил перед ней голову.
– Я, ваше величество, Пендан МейпВэлклам.
– За что вы предстали перед судом?
– Мы играли пьесу, ваше величество, ничего больше – музыкальное представление.
– Пьесу придворного композитора моей матери, Леовигилда Акензала?
– Да, именно ее, ваше величество, насколько могли справиться.
– Пьеса признана колдовской, – перебил патир. – Одно это признание обрекает их на ожерелья святого Вота.
Энни приподняла брови и посмотрела на патира, а потом повернулась и обвела взглядом лица собравшихся на площади зевак.
– Я слышала об этой пьесе, – сказала она, повысив голос. – И слышала, что ее любят в народе. – Энни приподнялась на стременах. – Я Энни, дочь Уильяма и Мюриель. Я пришла, чтобы занять трон моего отца. И первым же указом я оправдываю этих несчастных актеров, поскольку мой отец никогда не стерпел бы подобной несправедливости. Что вы на это скажете, люди Эслена?
Наступила полнейшая тишина.
– Это она, я ее узнал! – раздался голос из толпы. – Я видел ее раньше.
– Освободить их! – заорал кто-то другой, и в следующее мгновение все собравшиеся, кроме солдат и церковников, принялись выкрикивать требования освободить труппу.
– Вы свободны, – сказала Энни актерам. – Мои люди выведут вас отсюда.
– Хватит! – закричал сэр Клемент. – Довольно этой чепухи!
– Энни! – окликнул Казио.
Но она уже их увидела, поскольку ждала такого поворота событий: со всех сторон, расталкивая возмущенную толпу, на площадь хлынули солдаты в цветах Роберта.
Энни кивнула.
– Хорошо, – сказала она. – Лучше узнать об этом сейчас, чем в стенах башни Волчья Шкура, не так ли?
– И что мы будем делать? – спросил Казио.
– Сражаться, конечно, – ответила Энни.
ГЛАВА 6
– Нет!.. – выдохнул он. Нет…
Энни казалось, что она все еще видит себя в зеркале. Она услышала собственный голос:
– Назови меня своей королевой, Артвейр, – промурлыкала она, – прямо сейчас. Назови. Снова.
Его лицо налилось краской, но губы начали синеть.
– Что…
– Скажи это.
– Только… не… так.
Энни почувствовала, как его сердце сжимается в судороге, и поняла, что он умрет, если она не остановится. Как все-таки удивительно хрупко человеческое сердце…
Но она не желала смерти Артвейра, поэтому со вздохом освободила его. Он застонал и обмяк, затем попытался выпрямиться, его глаза переполняли удивление и страх.
– Я совсем не то, что ты думаешь. – Она разжала пальцы, освобождая его руку.
– Да, – выдавил он, не спуская с нее глаз, – ты изменилась.
– Флот приближается – и я это знаю. Тебе известно, как вести войну. Мы сможем действовать вместе?
Артвейр долго смотрел ей в глаза, а потом кивнул.
– Хорошо, – сказала она. – Давай обсудим это, только быстро. Спустя час я отправляюсь в Эслен.
Часом позже, когда Энни подходила к лодке Роберта, она ощутила неожиданный толчок. Словно пробуждение от сна, часто снившегося ей в детстве, как будто она падает. Эти сны бывали особенно неприятными, когда она не осознавала, что спит.
Нечто подобное творилось с ней и сейчас. Она хорошо помнила свой спор с Артвейром, а также последовавший разговор, но воспоминания, до сих пор остававшиеся не вполне реальными, вдруг обрели четкость, словно картинка, запах и звук вернулись с прежней остротой. Йодистый и металлический аромат морской воды, водопады жидкого золота, низвергающиеся сквозь тучи… Она заметила мелкие морщинки в уголках глаз Артвейра, обратила внимание на шуршание сухой травы под ногами и прикосновение подошв к камню.
И Эслен. Прежде всего Эслен, белые башни, сияющие на солнце, и призрачно бледные в тени под клочьями облаков, флаги, извивающиеся на ветру подобно хвостам драконов. Справа холмы-близнецы, Том Каст и Том Вот, гордо держали желтовато-коричневые головы высоко над вечнозелеными плечами. Она чувствовала воодушевление и вместе с тем растерянность.
Она совсем не испугалась Артвейра, но сейчас страх вернулся.
Что она делает?
Ей хотелось бегом вернуться к кузену, отдать себя под его защиту, пусть он взвалит на свои плечи ответственность и власть, к которым так явно стремится. Но даже это ее не спасет, и сейчас именно это понимание вынуждало ее идти дальше. Она видела прибытие лирских кораблей, о чем честно сказала Артвейру. Она видела тайные ходы, которые может увидеть только женщина.
Но она видела и кое-что еще: чудовищную женщину из своих кошмаров, скорчившуюся под холодным камнем в городе мертвых.
Ей было восемь, когда они с Острой нашли этот склеп и, будучи маленькими девочками, вообразили, что это гробница Виргеньи Отважной, хотя никто не знал, где похоронена великая королева. Позже они нацарапали молитвы и проклятия на куске свинца и протолкнули в трещину саркофага, и обе почти поверили, что их просьбы будут услышаны.
Как выяснилось, они были правы. Энни просила, чтобы Родерик Данмрог полюбил ее, и он совершенно обезумел от любви. Она просила, чтобы ее сестра Фастия стала добрее, и так оно и вышло – в особенности по отношению к Нейлу МекВрену, если верить тете Элионор.
Ошиблись они лишь в том, кто был похоронен в склепе, кто отвечал на их молитвы.
Она отвлеклась от размышлений и обнаружила, что Роберт наблюдает за ней, опираясь на каменную дамбу.
– Ну, дорогая племянница, – спросил он, – ты готова вернуться домой?
То, как он это произнес, показалось ей странным, и Энни снова испугалась, что, сама того не зная, выполняет отведенную ей роль в его планах.
– Молись, чтобы с моей матерью все было в порядке, – ответила она.
– Она в башне Волчья Шкура, – сообщил Роберт и кивком показал на своего единственного спутника-мужчину, невысокого широкоплечего человека с грубыми чертами лица, украшенного аккуратной бородкой и усами. – Это мой верный друг, сэр Клемент Мартин. Он хранит все ключи и является моим представителем.
– К вашим услугам, – поклонился Мартин.
– Если с ней что-нибудь случится, – сообщил Нейл, – вы познакомитесь со мной очень близко, обещаю вам.
– Я человек слова, – ответил сэр Клемент, – но буду счастлив познакомиться с вами поближе, сэр Нейл, на любых предложенных вами условиях.
– Не нужно ссориться, мальчики, – вмешался сэр Роберт.
Он потянулся к руке Энни. Девушка так удивилась, что не отдернула кисть. Когда Роберт поднес ее к губам, ей с огромным трудом удалось сдержать подступившую к горлу тошноту.
– Приятного тебе путешествия, – пожелал Роберт. – Мы все встретимся здесь завтра, не так ли?
– Да, – ответила Энни.
– И обсудим будущее.
– Так и будет.
Через несколько мгновений она уже была на палубе вместе со своей свитой и лошадьми. Кораблик заскользил к Эслену. Энни вдруг показалось, что там она еще ни разу не бывала.
Когда они сошли на берег и сели в седла, это странное ощущение усилилось.
Замок Эслен был выстроен на высокой горе, и его опоясывали кольцами три стены. Внешняя стена, Твердыня, была самой впечатляющей, ее высота составляла двенадцать королевских ярдов, и она насчитывала восемь башен. Снаружи, на широкой низменности между доками и стеной, успел вырасти целый город, Причальный, со множеством постоялых дворов, борделей, складов и пивных – всего, чего мог пожелать сошедший на берег моряк, независимо от того, открыты ворота города или нет. Тут всегда было шумно, повсюду сновали люди. Считалось, что здесь довольно опасно, и в те несколько раз, когда Энни удавалось незаметно ускользнуть из дворца, она могла сама в этом убедиться.
Сегодня здесь царила тишина, и все встречные моряки носили цвета короны. Однако их было совсем немного – большинство оставалось на кораблях, сквозь ряды которых проскользнула лодка принцессы по пути к острову.
Через приоткрытые двери и окна Энни видела мужчин, женщин и детей – людей, которые здесь жили. Что будет с ними, если тут начнется сражение? Она вспомнила о маленьких деревушках вокруг замков, которые разрушила ее армия. Их жителям пришлось несладко.
После объяснений сэра Клемента и предъявления письма, написанного Робертом, ворота открылись, и кавалькада въехала в Эслен.
В королевском городе было немного оживленнее, чем в Причальном. Энни решила, что так и должно быть. Даже под угрозой войны хлеб должен выпекаться и продаваться, одежда – выстирана, пиво – сварено. Несмотря на всеобщую суету, она и ее спутники привлекали любопытные взгляды.
– Они меня не узнают, – заметила Энни. – Неужели я так изменилась?
Казио рассмеялся.
– Что такое? – спросила она.
– А почему они должны тебя узнавать? – спросил вител-лианец.
– Даже если они не признают во мне свою королеву, я семнадцать лет была их принцессой. Все меня знают.
– Нет, – поправила ее Остра. – Все в замке тебя знают. Знать, рыцари, слуги. Большинство из них тебя признают. Но как обычные прохожие поймут, кто ты такая, если на тебе нет никаких символов королевской власти?
Энни заморгала.
– Поразительно… – пробормотала она.
– Вовсе нет, – отозвался Казио. – Как ты думаешь, многие ли из них имели возможность встретить тебя лицом к лицу?
– Поразительно то, что я об этом никогда не задумывалась. – Энни повернулась к Остре. – Когда мы убегали из замка, я всегда переодевалась в одежды простой девушки. Почему ты мне не говорила, что это не обязательно?
– Не хотела портить тебе удовольствие, – призналась Остра. – Кроме того, нам могли встретиться люди, способные тебя узнать. И не все из них желали тебе добра.
Увидев улыбки спутников, Энни рассердилась: похоже, Казио и Остра словно заранее сговорились и теперь посмеиваются над ее глупостью. Однако она решительно подавила раздражение.
Петлявшая дорога поднималась вверх. Вскоре они приблизились ко вторым воротам. Город Эслен напоминал паутину, наброшенную на муравейник, одни улицы шли кругами вдоль древних стен, другие спускались вниз с холма, точно ручьи. Впрочем, самые широкие из них, которыми пользовались армия и купцы, поднимались не слишком круто, чтобы по ним могли проехать фургоны и тяжелая кавалерия.
Они двигались по одной из таких улиц, Риксплаф, и, таким образом, пересекали большинство районов Западного холма. Каждый из них был чем-то примечателен – во всяком случае, так рассказывали Энни. В некоторых случаях это казалось очевидным; дома старого Фироя увенчивались самыми крутыми крышами в городе, крытыми черной черепицей, и у путешественников, проезжающих мимо, возникало впечатление, что они смотрят на каменные волны. Люди, обитающие здесь, были бледными, а их речь – напевной. Мужчины носили двуцветные куртки, а юбки женщин редко насчитывали менее трех ярких оттенков.
Район Святого Нета казался особенным, но Энни не смогла бы объяснить, в чем эта особенность состоит. Ведь в большинстве из восемнадцати городских районов Энни видела только дома, выходящие на главные улицы, и лишь изредка ей удавалось бросить мимолетный взгляд в сторону узких переулков. Однажды они с Острой сумели пробраться в Двор Гобеленов, квартал сефри, самый причудливый уголок города, полный живых красок, чуждой музыки и диковинных пряных ароматов. Теперь, после того как Энни побывала в провинциях Кротении, она задумывалась о том, что улицы столицы, населенные людьми, возможно, покажутся ей не менее странными.
Что за народ живет в Эслене? Энни поняла, что не знает ответа. Интересно, знал ли его ее отец? Или кто-нибудь из императоров Кротении? Или вообще хоть кто-нибудь?
Сейчас они проезжали по району Ондервед, где повсюду виднелись изображения поросенка: на дверных ручках, на маленьких картинках над дверями, на флюгерах. Все дома были покрыты темно-коричневой штукатуркой, а мужчины носили широкополые шляпы, сдвинутые набок. Многие из них были мясниками, а на площадь Мимхус выходил фасад впечатляющего двухэтажного здания гильдии мясников, выстроенного из желтого камня, с черными оконными створками и крышей.
Когда они въехали на площадь, внимание Энни сразу же приковало к себе странное зрелище, а вовсе не здания вокруг. Большая толпа собралась вокруг помоста, установленного в центре площади, где множество необычно одетых людей, по всей видимости, находились под охраной солдат. Солдаты были в квадратных шапках и черных плащах со значками церкви.
А выше всех – в буквальном смысле устроившись на шатко выглядящем длинноногом деревянном стуле – человек в облачении патира, казалось, вершил некий суд. За его спиной вздымалась виселица.
Энни никогда не видела ничего подобного.
– Что здесь происходит? – спросила она у сэра Клемента.
– Церковь использует площади для открытых судов, – ответил рыцарь. – В городе много еретиков, и, судя по всему, ресакаратум нашел еще нескольких.
– Они похожи на актеров, – заметила Остра. – Уличных комедиантов.
Сэр Клемент кивнул.
– Мы обнаружили, что актеры особенно подвержены соблазнам ереси и колдовства.
– В самом деле? – спросила Энни.
Она пришпорила лошадь и поскакала к помосту.
– Постойте! – предупреждающе воскликнул сэр Клемент.
– Я слышала, как мой дядя отдал вас в мое подчинение, – бросила Энни через плечо. – Возможно, вы его не так поняли?
– Да, конечно, но…
– Да, ваше величество, – ледяным тоном поправила его Энни.
Она отметила, что Казио встал так, чтобы при необходимости оказаться между ней и рыцарем Роберта.
– Да… ваше величество, – стиснул зубы сэр Клемент.
Патир уже некоторое время внимательно наблюдал за ними.
– Что здесь происходит? – поинтересовался он.
Энни выпрямилась.
– Вы меня узнаете, патир? – спросила она.
Его глаза сузились, а потом округлились.
– Принцесса Энни, – ответил он.
– И, по закону Комвена, верховный правитель города, – добавила Энни. – Во всяком случае, в отсутствие моего брата.
– Это спорный вопрос, ваше величество, – ответил патир, чей взгляд нервно метнулся к Клементу.
– Дядя разрешил мне войти в город, – сообщила ему Энни. – Таким образом, он показал, что поддерживает мои притязания.
– Так ли это? – спросил патир у Клемента.
Клемент пожал плечами.
– Да, видимо, так.
– В любом случае, – продолжал церковник, – я занимаюсь делами церкви, которые не имеют касательства к короне. Для нас не имеет значения, кто сейчас сидит на троне, пока рассматриваются подобные вопросы.
– О нет, вы ошибаетесь, – ответила Энни. – А теперь скажите мне, пожалуйста, в чем обвиняются эти люди.
– В ереси и колдовстве.
Энни оглядела стоящих на помосте людей.
– Кто из вас главный? – спросила она у них. Лысый человек средних лет склонил перед ней голову.
– Я, ваше величество, Пендан МейпВэлклам.
– За что вы предстали перед судом?
– Мы играли пьесу, ваше величество, ничего больше – музыкальное представление.
– Пьесу придворного композитора моей матери, Леовигилда Акензала?
– Да, именно ее, ваше величество, насколько могли справиться.
– Пьеса признана колдовской, – перебил патир. – Одно это признание обрекает их на ожерелья святого Вота.
Энни приподняла брови и посмотрела на патира, а потом повернулась и обвела взглядом лица собравшихся на площади зевак.
– Я слышала об этой пьесе, – сказала она, повысив голос. – И слышала, что ее любят в народе. – Энни приподнялась на стременах. – Я Энни, дочь Уильяма и Мюриель. Я пришла, чтобы занять трон моего отца. И первым же указом я оправдываю этих несчастных актеров, поскольку мой отец никогда не стерпел бы подобной несправедливости. Что вы на это скажете, люди Эслена?
Наступила полнейшая тишина.
– Это она, я ее узнал! – раздался голос из толпы. – Я видел ее раньше.
– Освободить их! – заорал кто-то другой, и в следующее мгновение все собравшиеся, кроме солдат и церковников, принялись выкрикивать требования освободить труппу.
– Вы свободны, – сказала Энни актерам. – Мои люди выведут вас отсюда.
– Хватит! – закричал сэр Клемент. – Довольно этой чепухи!
– Энни! – окликнул Казио.
Но она уже их увидела, поскольку ждала такого поворота событий: со всех сторон, расталкивая возмущенную толпу, на площадь хлынули солдаты в цветах Роберта.
Энни кивнула.
– Хорошо, – сказала она. – Лучше узнать об этом сейчас, чем в стенах башни Волчья Шкура, не так ли?
– И что мы будем делать? – спросил Казио.
– Сражаться, конечно, – ответила Энни.
ГЛАВА 6
ПЕРЕКРЕСТКИ
– Винне плохо, – пробормотал Эхок.
Эспер вздохнул, обшаривая взглядом дальний склон холма.
– Я знаю. Она кашляет кровью. Как и ты. – Эспер показал на ряд почерневших растений. – Видишь?
– Да, – кивнул Эхок. – Он вышел из воды здесь.
Идти по такому следу было бы нетрудно, но вурм охотно пользовался реками для продвижения вперед, что временами осложняло дело, в особенности если река разветвлялась. Они чуть не потеряли его, когда он повернул вверх по реке Тен, но вовремя заметили дохлую рыбу, которую сносило к Ведьме.
Они шли по следу, стараясь держаться как можно дальше. Они никогда не ступали на него, а воду брали выше по течению, и Эспер надеялся, что яд, попавший в их тела, начнет постепенно выходить.
Однако лучше им не становилось.
Снадобье, полученное от людей Фенда, помогало, но с каждым днем приходилось сокращать порции. Лошади выглядели лучше, но животные ни разу не ступили на отравленную землю и не вдыхали отравленное дыхание твари.
Вскоре Винна закашлялась. Эхок опустился на колени и принялся изучать следы давно потухшего костра.
– Ты думаешь, здесь прошел Стивен? Эспер огляделся по сторонам.
– Их было четверо, и они двигались не от реки. Они пришли со стороны Брог-и-Страда. Если это Стивен, вурм не преследует его – но их пути пересекаются.
– Может быть, вурм знает, куда он идет.
– Может быть. Но сейчас мне бы гораздо больше хотелось найти Фенда.
– А что, если он умер?
Эспер резко рассмеялся, но смех тут же перешел в кашель.
– Сомневаюсь. Мне нужно было его прикончить.
– Не представляю как. К тому времени, как мы нашли твою стрелу, вурм уже скрылся. Не собирался же ты убивать его кинжалом.
– Нет, но я мог прикончить Фенда.
– Вурм – его союзник. Нам повезло, что мы спаслись.
– Чтобы умереть медленно.
– Нет, – возразил Эхок. – Мы его догоним. Сейчас он движется по суше, а значит, намного медленнее.
– Да, – с сомнением пробормотал Эспер.
Эхок, возможно, был прав, но они и сами с каждым днем двигались все медленнее.
– Присмотри за лошадьми и лагерем, – распорядился Эспер. – А я найду нам какой-нибудь еды.
– Хорошо, – кивнул Эхок.
Эспер нашел звериную тропу и удобное место для засады на ветвях платана. Он устроился там и расслабился, позволяя усталости завладеть телом, но глаза его неустанно обшаривали лес.
Прошло десять лет с тех пор, как Эспер в последний раз побывал в болотах низовий Тен, в одной из редких вылазок за границы Королевского леса. Он доставил пойманных им бандитов в магистрат Офтена, а по дороге слышал интересные истории о Сарнвуде и колдунье, которая якобы там живет. Тогда он был сам себе хозяином, и ему захотелось посмотреть на древний, предположительно таинственный лес. Эспер успел преодолеть лишь полпути, когда новость о Черном Варге заставила его свернуть на юг, а нового путешествия он так и не предпринял.
Однако он несколько дней охотился здесь. Дело было летом, когда все цвело и зеленело. Теперь земля заросла камышом и ломким рогозом и покрылась хрупкой коростой льда, в которой отражалось небо. Справа виднелась разрушенная стена черного камня, а дальше за ней – курган подозрительно правильной формы. Эспер слышал, что много лет назад здесь было могучее королевство. Стивен наверняка мог бы бесконечно долго об этом разглагольствовать, но сам он знал лишь, что оно давным-давно исчезло, и, хотя он и находился лишь в нескольких лигах от Офтена, это был один из самых пустынных уголков Средних земель.
Почва была здесь совсем не плодородной, даже если ее удавалось осушить, и немногочисленные местные жители занимались рыбной ловлей и разводили коз. Эспер что-то смутно помнил о землях, проклятых во время Колдовских войн, но его никогда не занимали подобные истории, хотя теперь, оглядываясь назад, он об этом жалел.
Что-то привлекло его внимание: не движение даже, а нечто странное, чего здесь не должно было быть…
Тоскливое предчувствие овладело Эспером, когда он понял, в чем дело. Черные шипы лезли из мертвых стволов кипарисов и тянулись к соседним деревьям. Он уже видел такие шипы в долине, где спал Терновый король, и в Королевском лесу, пораженном болезнью. И сюда они проникли тоже.
Значит ли это, что сюда направляется Терновый король? Или они начали распространяться повсюду?
Эспер содрогнулся, у него закружилась голова, и он едва не рухнул со своего насеста. Он судорожно вцепился в ветки, дыхание с хрипом срывалось с его губ. Перед глазами плясали яркие пятнышки. В последние несколько дней он лишь делал вид, что выпивает свою порцию лекарства, и болезнь брала свое.
Он должен настичь Фенда. Куда же направляется этот мерзавец?
Что-то не давало ему покоя, и внезапно он понял что.
Прежде чем лесничий успел додумать мысль до конца, его внимание привлекло движение. Сдерживая дыхание, он ждал, пока на тропу не вышла олениха. Он дрожащими руками прицелился и прострелил ей горло. Та бросилась бежать. Эспер вздохнул и слез с дерева, понимая, что теперь ему придется ее преследовать.
– У меня есть план, – сообщил он Винне и Эхоку, пока они поджаривали оленину.
Винна выглядела еще хуже, чем утром, и даже ела с трудом.
– Но поскольку он касается всех нас, я бы хотел, чтобы вы его обдумали.
– Что? – спросила Винна.
– Когда мы встретили Лешью, она кое-что сказала. Из ее слов выходит, что Фенд навещал Сарнвудскую колдунью.
– Да, я помню, – подтвердила Винна.
– И тот человек, которого мы поймали, – он сказал, что именно там Фенд получил вурма. Ее называют матерью чудовищ, так что все вроде бы сходится.
– Ты полагаешь, Фенд туда вернется? – спросила Винна.
– Может быть. Или нет. Не в этом дело. Если он получил вурма у колдуньи, возможно, она же дала ему противоядие.
– О… – слегка оживилась Винна.
– Ага! – протянул Эхок.
– Вот именно. Мы не догоним вурма. Не можем протянуть так долго. Он на несколько дней опережает нас и, хотя по земле, возможно, движется медленнее, лишь немногим уступает лошади. А если по пути попадется еще одна река…
– Вместо этого ты предлагаешь отыскать мать чудовищ и попросить у нее лекарство от яда ее деточки? – спросила Винна.
– Я не собирался ли о чем просить Фенда, – ответил Эспер. – И ее не стану.
– Но мы знаем, что у Фенда средство есть.
– Не обязательно. Насколько я знаю Фенда, у него есть противоядие только для себя.
– Или противоядия не существует, – продолжала Винна. – Может быть, Фенд вроде Стивена и яд на него не действует.
– Это возможно, – признал Эспер. – Но у матушки Гастии было настоящее снадобье. Матушка Гастия была колдуньей, так что, может быть, эта, из Сарнвуда… – Он замолчал и пожал плечами.
Винна немного подумала, а потом слабо улыбнулась.
– Только чтобы посмотреть, как ты будешь добывать противоядие, уже стоит пойти, – решила она. – Я согласна.
Эхок долго не отвечал.
– Она ест детей, – наконец сказал он.
– Ну, я уже не ребенок, – проворчал Эспер.
Перед самым рассветом они перешли Тен выше по течению, чем к берегу выходил след вурма. Огру пришлось взламывать тонкий лед. На другом берегу земля была тверже и поднималась пологим холмом, заросшим ивами и сассафрасами. Когда солнце поднялось выше, Эспер и его спутники уже ехали по дикой равнине. Изредка попадались пастбища и поля, где поднималась озимая пшеница. Деревья встречались редко, далеко друг от друга. Эсперу не нравились столь открытые просторы; ему казалось, что на него может что-то спикировать с неба. Кто знает, вдруг и это не выдумка? Если бывают змеи длиной в половину лиги, почему бы в небе не летать столь же огромным орлам?
В Средних землях проживало слишком много людей, во всяком случае раньше. Они не строили огромных городов, как это делали жители обоих побережий, но здесь было немало хуторов – дом, амбар, несколько пристроек и сараев, – а через каждые несколько лиг были разбросаны рыночные площади, окруженные полудюжиной зданий. На вершине почти каждой возвышенности, которую можно было назвать холмом, стояли замки, некоторые – в руинах, над другими вился дымок, признак жилья. За прошедший день они видели три таких замка. Немало, если учесть, как редко попадались даже самые условные холмы в этих местах.
Однако в первый день им не встретилось ни одного человека, поскольку они все еще двигались вдоль следа, оставленного вурмом, и им не хотелось терять время на то, чтобы приблизиться к далеким домикам. Коров, овец, коз или лошадей тоже не было видно. Вурму требовалась еда – и, должно быть, много, тварь-то не маленькая.
Утром следующего дня след твари свернул к северу от пути, намеченного Эспером, и они остановились на развилке. Пришло время проверить его решимость. Лесничий глянул на Винну и утвердился в своем выборе. Они двинулись на северо-восток, в сторону Сарнвуда.
Очень скоро они встретили стадо пасущихся коров и двоих людей. Когда они подъехали поближе, Эспер разглядел, что это мальчик и девочка, не старше лет тринадцати. Сперва показалось, что дети собираются бежать от чужаков, но они остались на месте, пока всадники не приблизились на расстояние около пятидесяти королевских ярдов.
– Привет! – крикнула девочка. – Кто вы?
Эспер поднял пустые руки.
– Я Эспер Белый. Королевский лесничий. А это мои друзья. Мы не причиним вам вреда.
– А что такое «лесничий»? – уточнила девочка.
– Я охраняю лес, – пояснил Эспер.
Девочка почесала в затылке и огляделась вокруг, словно искала лес.
– Вы заблудились? – наконец поинтересовалась она.
– Нет, – ответил Эспер. – Но можно мне подъехать поближе? От этих криков у меня устала глотка.
Мальчик и девочка переглянулись, а потом снова посмотрели на чужаков.
– Я не знаю, – сказала девочка.
– Нам стоит спешиться, – предложила Винна. – Они испуганы.
– Они боятся меня, – уточнил Эспер. – Я спешусь. Винна, почему бы тебе не подъехать к ним первой. Но оставайся на лошади, по крайней мере пока не окажешься совсем рядом.
Эспер вздохнул, обшаривая взглядом дальний склон холма.
– Я знаю. Она кашляет кровью. Как и ты. – Эспер показал на ряд почерневших растений. – Видишь?
– Да, – кивнул Эхок. – Он вышел из воды здесь.
Идти по такому следу было бы нетрудно, но вурм охотно пользовался реками для продвижения вперед, что временами осложняло дело, в особенности если река разветвлялась. Они чуть не потеряли его, когда он повернул вверх по реке Тен, но вовремя заметили дохлую рыбу, которую сносило к Ведьме.
Они шли по следу, стараясь держаться как можно дальше. Они никогда не ступали на него, а воду брали выше по течению, и Эспер надеялся, что яд, попавший в их тела, начнет постепенно выходить.
Однако лучше им не становилось.
Снадобье, полученное от людей Фенда, помогало, но с каждым днем приходилось сокращать порции. Лошади выглядели лучше, но животные ни разу не ступили на отравленную землю и не вдыхали отравленное дыхание твари.
Вскоре Винна закашлялась. Эхок опустился на колени и принялся изучать следы давно потухшего костра.
– Ты думаешь, здесь прошел Стивен? Эспер огляделся по сторонам.
– Их было четверо, и они двигались не от реки. Они пришли со стороны Брог-и-Страда. Если это Стивен, вурм не преследует его – но их пути пересекаются.
– Может быть, вурм знает, куда он идет.
– Может быть. Но сейчас мне бы гораздо больше хотелось найти Фенда.
– А что, если он умер?
Эспер резко рассмеялся, но смех тут же перешел в кашель.
– Сомневаюсь. Мне нужно было его прикончить.
– Не представляю как. К тому времени, как мы нашли твою стрелу, вурм уже скрылся. Не собирался же ты убивать его кинжалом.
– Нет, но я мог прикончить Фенда.
– Вурм – его союзник. Нам повезло, что мы спаслись.
– Чтобы умереть медленно.
– Нет, – возразил Эхок. – Мы его догоним. Сейчас он движется по суше, а значит, намного медленнее.
– Да, – с сомнением пробормотал Эспер.
Эхок, возможно, был прав, но они и сами с каждым днем двигались все медленнее.
– Присмотри за лошадьми и лагерем, – распорядился Эспер. – А я найду нам какой-нибудь еды.
– Хорошо, – кивнул Эхок.
Эспер нашел звериную тропу и удобное место для засады на ветвях платана. Он устроился там и расслабился, позволяя усталости завладеть телом, но глаза его неустанно обшаривали лес.
Прошло десять лет с тех пор, как Эспер в последний раз побывал в болотах низовий Тен, в одной из редких вылазок за границы Королевского леса. Он доставил пойманных им бандитов в магистрат Офтена, а по дороге слышал интересные истории о Сарнвуде и колдунье, которая якобы там живет. Тогда он был сам себе хозяином, и ему захотелось посмотреть на древний, предположительно таинственный лес. Эспер успел преодолеть лишь полпути, когда новость о Черном Варге заставила его свернуть на юг, а нового путешествия он так и не предпринял.
Однако он несколько дней охотился здесь. Дело было летом, когда все цвело и зеленело. Теперь земля заросла камышом и ломким рогозом и покрылась хрупкой коростой льда, в которой отражалось небо. Справа виднелась разрушенная стена черного камня, а дальше за ней – курган подозрительно правильной формы. Эспер слышал, что много лет назад здесь было могучее королевство. Стивен наверняка мог бы бесконечно долго об этом разглагольствовать, но сам он знал лишь, что оно давным-давно исчезло, и, хотя он и находился лишь в нескольких лигах от Офтена, это был один из самых пустынных уголков Средних земель.
Почва была здесь совсем не плодородной, даже если ее удавалось осушить, и немногочисленные местные жители занимались рыбной ловлей и разводили коз. Эспер что-то смутно помнил о землях, проклятых во время Колдовских войн, но его никогда не занимали подобные истории, хотя теперь, оглядываясь назад, он об этом жалел.
Что-то привлекло его внимание: не движение даже, а нечто странное, чего здесь не должно было быть…
Тоскливое предчувствие овладело Эспером, когда он понял, в чем дело. Черные шипы лезли из мертвых стволов кипарисов и тянулись к соседним деревьям. Он уже видел такие шипы в долине, где спал Терновый король, и в Королевском лесу, пораженном болезнью. И сюда они проникли тоже.
Значит ли это, что сюда направляется Терновый король? Или они начали распространяться повсюду?
Эспер содрогнулся, у него закружилась голова, и он едва не рухнул со своего насеста. Он судорожно вцепился в ветки, дыхание с хрипом срывалось с его губ. Перед глазами плясали яркие пятнышки. В последние несколько дней он лишь делал вид, что выпивает свою порцию лекарства, и болезнь брала свое.
Он должен настичь Фенда. Куда же направляется этот мерзавец?
Что-то не давало ему покоя, и внезапно он понял что.
Прежде чем лесничий успел додумать мысль до конца, его внимание привлекло движение. Сдерживая дыхание, он ждал, пока на тропу не вышла олениха. Он дрожащими руками прицелился и прострелил ей горло. Та бросилась бежать. Эспер вздохнул и слез с дерева, понимая, что теперь ему придется ее преследовать.
– У меня есть план, – сообщил он Винне и Эхоку, пока они поджаривали оленину.
Винна выглядела еще хуже, чем утром, и даже ела с трудом.
– Но поскольку он касается всех нас, я бы хотел, чтобы вы его обдумали.
– Что? – спросила Винна.
– Когда мы встретили Лешью, она кое-что сказала. Из ее слов выходит, что Фенд навещал Сарнвудскую колдунью.
– Да, я помню, – подтвердила Винна.
– И тот человек, которого мы поймали, – он сказал, что именно там Фенд получил вурма. Ее называют матерью чудовищ, так что все вроде бы сходится.
– Ты полагаешь, Фенд туда вернется? – спросила Винна.
– Может быть. Или нет. Не в этом дело. Если он получил вурма у колдуньи, возможно, она же дала ему противоядие.
– О… – слегка оживилась Винна.
– Ага! – протянул Эхок.
– Вот именно. Мы не догоним вурма. Не можем протянуть так долго. Он на несколько дней опережает нас и, хотя по земле, возможно, движется медленнее, лишь немногим уступает лошади. А если по пути попадется еще одна река…
– Вместо этого ты предлагаешь отыскать мать чудовищ и попросить у нее лекарство от яда ее деточки? – спросила Винна.
– Я не собирался ли о чем просить Фенда, – ответил Эспер. – И ее не стану.
– Но мы знаем, что у Фенда средство есть.
– Не обязательно. Насколько я знаю Фенда, у него есть противоядие только для себя.
– Или противоядия не существует, – продолжала Винна. – Может быть, Фенд вроде Стивена и яд на него не действует.
– Это возможно, – признал Эспер. – Но у матушки Гастии было настоящее снадобье. Матушка Гастия была колдуньей, так что, может быть, эта, из Сарнвуда… – Он замолчал и пожал плечами.
Винна немного подумала, а потом слабо улыбнулась.
– Только чтобы посмотреть, как ты будешь добывать противоядие, уже стоит пойти, – решила она. – Я согласна.
Эхок долго не отвечал.
– Она ест детей, – наконец сказал он.
– Ну, я уже не ребенок, – проворчал Эспер.
Перед самым рассветом они перешли Тен выше по течению, чем к берегу выходил след вурма. Огру пришлось взламывать тонкий лед. На другом берегу земля была тверже и поднималась пологим холмом, заросшим ивами и сассафрасами. Когда солнце поднялось выше, Эспер и его спутники уже ехали по дикой равнине. Изредка попадались пастбища и поля, где поднималась озимая пшеница. Деревья встречались редко, далеко друг от друга. Эсперу не нравились столь открытые просторы; ему казалось, что на него может что-то спикировать с неба. Кто знает, вдруг и это не выдумка? Если бывают змеи длиной в половину лиги, почему бы в небе не летать столь же огромным орлам?
В Средних землях проживало слишком много людей, во всяком случае раньше. Они не строили огромных городов, как это делали жители обоих побережий, но здесь было немало хуторов – дом, амбар, несколько пристроек и сараев, – а через каждые несколько лиг были разбросаны рыночные площади, окруженные полудюжиной зданий. На вершине почти каждой возвышенности, которую можно было назвать холмом, стояли замки, некоторые – в руинах, над другими вился дымок, признак жилья. За прошедший день они видели три таких замка. Немало, если учесть, как редко попадались даже самые условные холмы в этих местах.
Однако в первый день им не встретилось ни одного человека, поскольку они все еще двигались вдоль следа, оставленного вурмом, и им не хотелось терять время на то, чтобы приблизиться к далеким домикам. Коров, овец, коз или лошадей тоже не было видно. Вурму требовалась еда – и, должно быть, много, тварь-то не маленькая.
Утром следующего дня след твари свернул к северу от пути, намеченного Эспером, и они остановились на развилке. Пришло время проверить его решимость. Лесничий глянул на Винну и утвердился в своем выборе. Они двинулись на северо-восток, в сторону Сарнвуда.
Очень скоро они встретили стадо пасущихся коров и двоих людей. Когда они подъехали поближе, Эспер разглядел, что это мальчик и девочка, не старше лет тринадцати. Сперва показалось, что дети собираются бежать от чужаков, но они остались на месте, пока всадники не приблизились на расстояние около пятидесяти королевских ярдов.
– Привет! – крикнула девочка. – Кто вы?
Эспер поднял пустые руки.
– Я Эспер Белый. Королевский лесничий. А это мои друзья. Мы не причиним вам вреда.
– А что такое «лесничий»? – уточнила девочка.
– Я охраняю лес, – пояснил Эспер.
Девочка почесала в затылке и огляделась вокруг, словно искала лес.
– Вы заблудились? – наконец поинтересовалась она.
– Нет, – ответил Эспер. – Но можно мне подъехать поближе? От этих криков у меня устала глотка.
Мальчик и девочка переглянулись, а потом снова посмотрели на чужаков.
– Я не знаю, – сказала девочка.
– Нам стоит спешиться, – предложила Винна. – Они испуганы.
– Они боятся меня, – уточнил Эспер. – Я спешусь. Винна, почему бы тебе не подъехать к ним первой. Но оставайся на лошади, по крайней мере пока не окажешься совсем рядом.