Киз Грегори. Кровавый рыцарь

   Она подошла к окну и попыталась выглянуть вниз, но башня Волчья Шкура находилась на южной стене замка, и Мюриель удалось разглядеть лишь маленький кусочек внутреннего двора. Однако слышно отсюда было лучше; теперь не было сомнений, что внизу идет сражение.
   Затем ее внимание привлекло какое-то движение вдали. За стенами города она видела небольшую часть Тенистого Зелена, некрополя, где покоились ее предки, а еще дальше катились мутные воды неглубокого южного русла Ведьмы. Сначала Мюриель предположила, что у берега приземлилась стая лебедей, но, присмотревшись и оценив расстояние, поняла, что это корабли: галеры и более мелкие лодки. Однако она никак не могла различить флаги, чтобы определить их происхождение.
   Стражник, который принес ей пищу, выглядел испуганным.
   – Что там? – спросила Мюриель. – Что происходит?
   – Ничего особенного, королева-мать, – ответил он.
   – Ты уже довольно давно так меня не называл, – заметила Мюриель.
   – Да, – кивнул он, хотел что-то добавить, но осекся, покачал головой и быстро вышел.
   Однако почти сразу же он вернулся.
   – Не ешьте это, – сказал он, понизив голос. – Его величество сказал… Просто не ешьте это, пожалуйста, ваше величество.
   Он быстро вышел и запер за собой дверь. Мюриель отставила еду в сторону.
   Прошло время, шум стих, а потом возобновился с новой силой, уже возле внешних стен крепости. Мюриель видела лишь малую часть Двора Хонот перед огромными воротами цитадели, но могла различить блеск доспехов и темные потоки летящих стрел. В воздухе разносились боевые кличи и вопли умирающих, и Мюриель молила святых, чтобы те сохранили жизнь дорогим ей людям.
   Уже почти стемнело, когда звон оружия раздался внутри ее башни. Мюриель уселась в кресле и замерла, не зная, чего ей ожидать, но понимая, что это уже хоть что-то, причем что-то, нарушившее планы Роберта. Даже вторжение озверевших орд из Вейханда лучше, чем его замыслы.
   Она с горечью поджала губы, когда сражение докатилось до ее двери и жалобный крик проник сквозь тяжелые балки и каменные стены. Потом раздался знакомый скрежет ключа в замке.
   Дверь распахнулась, и окровавленное тело стражника, который просил ее не есть принесенную им пищу, упало на порог. Он заморгал и попытался заговорить, но из его рта хлынула кровь.
   Вслед за ним появился человек, которого Мюриель не узнала. Он явно был родом с юга, да и клинок в его руке напомнил излюбленное оружие вителлианцев. Незнакомец быстро окинул взглядом комнату, а потом повернулся к Мюриель.
   – Вы одна? – спросил он.
   – Да. Кто вы?
   Прежде чем он успел ответить, за его спиной появилось новое лицо.
   В первые несколько мгновений Мюриель заметила лишь королевскую осанку и суровый взгляд. Святая Фендве, воплощение Ведьмы Войны…
   И только после того, как женщина сняла шлем, Мюриель узнала свою дочь. Кожа Энни потемнела от солнца, волосы были обрезаны так коротко, что не доставали и до плеч. Она была в мужской одежде и доспехах, на щеке красовался ужасный кровоподтек. Она казалась ужасной и прекрасной одновременно, и Мюриель оставалось лишь гадать, что за таинственная сущность пожрала душу ее дочери и захватила ее тело.
   – Оставь нас ненадолго, Казио, – спокойно велела Энни своему сопровождающему.
   Тот молча кивнул и исчез за дверью.
   Когда они остались вдвоем, черты девушки смягчились, и она бросилась к матери. Мюриель поднялась ей навстречу.
   – Мама!.. – сумела выговорить Энни, и по ее лицу покатились слезы.
   Они обнялись. От потрясения Мюриель лишилась дара речи.
   – Прости меня, – наконец заговорила Энни. – За все, что я тебе тогда наговорила. Я боялась, что больше ничего не успею тебе сказать.
   Она зарыдала еще сильнее, и долгие месяцы одиночества Мюриель вдруг провалились в прошлое. Вечность, которую она провела, лелея ускользающую надежду, кончилась.
   – Энни… – прошептала Мюриель. – Это ты… Это ты.
   А потом она заплакала вместе с дочерью. Им нужно было так много сказать друг другу, но у них еще будет на это время, не так ли?
   Как ни странно, время у них было.
 
   Леоф стер с глаз слезы и попытался взять себя в руки. Полдень был уже близок.
   Подумать только, сколь много порой зависит от мелочей. А если палач Роберта напрочь лишен сердца? Скорее всего, так и есть, и тогда Леоф напрасно проработал всю ночь. Но даже если убийца Амбрии испытает к нему хоть каплю жалости, план композитора все равно останется очень уязвимым. Нужно незаметно залепить уши Мери воском, причем так, чтобы она ничему не удивилась и не переспросила вслух. И ему должны позволить встать рядом с Ареаной, чтобы в решающий миг заткнуть уши и ей.
   Но даже если у него получится, Леоф не был уверен, что все это сработает. Какие-то звуки обязательно проникнут им в головы, сколь бы хорошо он ни подготовился. Их может оказаться слишком много.
   Ему вдруг пришло в голову, что, если бы у него была иголка, он мог бы успеть проткнуть Ареане барабанные перепонки.
   Но было уже слишком поздно – в коридоре раздались тяжелые шаги.
   Миг спустя дверь распахнулась, и даже тот жалкий план, который он успел составить, рассыпался в прах. В дверях стоял Роберт Отважный.
   Принц улыбнулся и вошел в комнату, оглядываясь с насмешливым интересом. На одно чудесное мгновение Леоф подумал, что узурпатор отменил распоряжение палача, но тут появились Мери и Ареана в сопровождении убийцы, четверых стражников и лорда Респелла.
   – Ну, – сказал Роберт, пролистывая бумаги на столе Леофа, – Я вижу ты был занят.
   – Да, ваше величество.
   Роберт изобразил удивление.
   – О, так я уже «ваше величество»? И чем же я обязан? – Он посмотрел на Мери и Ареану. – Ах да, как же я мог забыть. – Он постучал указательным пальцем себе по виску.
   – Пожалуйста, ваше величество.
   – Засунь свое «пожалуйста» сам знаешь куда, лживый пес, – резко ответил Роберт. У меня не подходящее настроение для милосердия. Аркан – мой человек. Как ему понравится, если я отниму у него права, которыми сам же и наделил? Так не завоевывают верность, разве нет?
   – Я прошу лишь о том, чтобы вместо одной из них он убил меня, взмолился Леоф.
   – Нет, – отрезал Роберт. – Ты ведь выполняешь для меня заказ, неужели ты забыл? Если, конечно, еще не закончил свое произведение.
   – Я написал уже значительную часть, но работа еще не закончена, признался Леоф. – И мне все еще нужны помощники.
   – Что ж, тебе придется сократить их число вдвое, – сообщил Роберт. – Но прежде чем ты примешь это незначительное решение, почему бы тебе не исполнить отрывок того, что ты написал. Мне говорили, что вы втроем прекрасно вместе музицируете. Не хотите ли попробовать еще один раз?
   Леоф заморгал.
   – Конечно, сир. И возможно, если вам понравится…
   – Если мне понравится, я больше не стану наказывать тебя. После того, что произойдет сегодня, – закончил Роберт.
   Леоф кивнул, стараясь, чтобы его лицо ничего не выражало.
   – Очень хорошо, – сказал он. – Мери, Ареана, подойдите сюда, пожалуйста.
   Они подошли. Мери казалась удивленной, но не слишком встревоженной. Ареана сильно побледнела, руки у нее заметно дрожали.
   – Леоф… – прошептала она.
   Композитор взял листок бумаги.
   – Разрешите мне добавить пару указаний, – попросил он. – Уверяю, ваше величество получит большее удовольствие, если даст мне несколько секунд, чтобы…
   – Да-да, действуй. – Роберт вздохнул, подошел к окну и, нахмурившись, выглянул наружу.
   – Скоро они будут здесь, – беспокойно проговорил лорд Респелл.
   – Заткнись, – велел Роберт. – Или я прикажу Аркану вырезать тебе язык.
   Леоф задумался было, о чем они говорят, но у него уже не оставалось на это времени. В его голове выстраивались мрачные аккорды.
   – Мери, – прошептал он, – ты должна сыграть это с выражением. Тебе это не понравится, но ты должна. Понимаешь?
   – Да, Леоф, – серьезно ответила она.
   – Ареана, ты будешь петь эту строку. Используй слова «Са Лут аф Эрпоэл». – Он еще сильнее понизил голос. – И – вот это очень важно.
   Он вписал несколько нот в последние три такта.
   – Вы обе должны напевать это, но беззвучно. «Онтро Вобо», хорошо?
   Глаза Ареаны широко распахнулись, она с трудом сглотнула и кивнула.
   – Ну, тогда все хорошо, – подытожил он. – Начинаем? Мери, ты начинаешь.
   – Да, начинайте, – сказал Роберт, продолжая смотреть в окно.
   Мери положила пальцы на клавиши, ей пришлось напрячься, чтобы взять трудный аккорд. И первые ноты прорезали воздух, слегка тревожные, но в большей степени интригующие, запретные – возбуждение от того, что делаешь что-то недозволенное, ставшее звуком.
   Затем Мери заиграла увереннее, и Ареана запела текст, не имеющий ничего общего с музыкой, но звучащий с такой откровенной чувственностью, что та внезапно всколыхнула в Леофе смутные постыдные желания. А когда он сам присоединился, то вдруг поймал себя на мыслях о том, что он сделает с ней, какое наслаждение и боль подарит ее изящному хрупкому телу.
   Песня была заклинанием смерти, но его требовалось выстроить с начала и до конца. Недостаточно было просто сыграть последние несколько аккордов, если слушатель не был постепенно подведен к самому краю пропасти.
   До сих пор звучала модифицированная шестая тональность, но теперь Мери стремительно переходила к неистовой россыпи нот седьмой, и похоть незаметно преобразилась в безумие. Он услышал громкий смех Роберта и, обведя взглядом комнату, подмечая раскрытые рты и напряженные ухмылки, понял, что разум покидает и остальных.
   Даже глаза Ареаны лихорадочно заблестели, Мери задыхалась, темп нарастал, и музыка превратилась в грохочущий вихрь, а потом смягчилась, переходя в тональность, названия для которой у Леофа не было, и разлилась могучими аккордами.
   Казалось, мир опрокинулся, но голос Ареаны наполнился черной радостью. Страх исчез, осталась лишь тяга к бесконечным объятиям ночи, к прикосновению тлена, самого терпеливого, неумолимого и совершенного любовника. Леоф ощутил, как его плоть отслаивается от гниющих костей.
   Конец приближался, но он больше не хотел петь дополнительные ноты. Зачем? Что может быть лучше этого? Конец боли… конец борьбы… вечный отдых…
   Он почувствовал прикосновение к своей руке, Ареана наклонилась к нему, она больше не пела. Только мурлыкала ему на ухо.
   Леоф с болью и ужасом втянул в себя воздух – и понял, что прежде прекратил дышать. Встряхнувшись, он присоединился к торопливо дописанному контрапункту, хотя тот и вгрызался в его мозг, словно топор. Он сложился вдвое, продолжая напевать, безуспешно пытаясь закрыть руками уши, рушась на пол, и черные пятна заплясали перед его глазами. Сердце отчаянно забилось, потом замерло – и снова заколотилось, словно пытаясь разорваться.
   Он обнаружил, что его лицо вжато в камень. Ареана свернулась на полу рядом с ним, и он потянулся к ней, охваченный лихорадочным страхом – неужели она мертва? Но нет, она дышала.
   – Мери…
   Голова девочки лежала на клавишах, широко раскрытые глаза ничего не выражали, по подбородку стекала струйка слюны. Ее пальцы все еще блуждали по клавишам, но не могли извлечь ни звука.
   Все остальные в комнате лежали на полу без движения.
   За исключением Роберта, который продолжал спокойно смотреть в окно, поглаживая бороду.
   Леоф заставил себя подползти к Мери и обнять ее. Ареана пыталась сесть, и Леоф вернулся к ней с девочкой на руках. Они скорчились на полу и дрожали.
   Мери начала икать, и Леоф попытался погладить ее по волосам своей неловкой рукой.
   – Прости, – прошептал он, – прости, Мери.
   – Что ж, – заговорил Роберт, наконец поворачиваясь к ним. – Весьма приятственно, как ты и обещал.
   Он подошел к палачу, которого называл Арканом. Тот лежал на полу лицом вниз в луже собственной рвоты. Роберт сильно пнул его по ребрам. Опустился на колени, коснулся рукой шеи убийцы и переместился к лорду Респеллу, который сидел на полу, опираясь спиной о стену. Глаза его были широко раскрыты, в них застыло выражение восторга. Роберт вытащил кинжал и перерезал Респеллу горло. Наружу вытекло немного крови, но было ясно, что сердце мужчины перестало биться.
   – Очень хорошо, – пробормотал Роберт. – Все мертвы. Очень хорошо.
   Он подошел к клавесину, взял ноты и принялся их сворачивать.
   – Это именно то, чего я хотел, – сообщил он. – Ты хорошо справился с моим заданием.
   – Так вы знали?
   – Я рассчитывал, что та старая книга может пригодиться, – с наигранной веселостью, от которой мурашки позли по коже, признался Роберт. – Не мне, конечно, но я рассчитывал, что ты сумеешь раскрыть ее тайны, если найти для тебя подходящий стимул.
   – Вы чудовище, – с трудом выговорила Ареана.
   – Чудовище? – фыркнул Роберт. – И это все, что ты можешь сказать?
   Он засунул свернутые ноты в промасленный кожаный футляр.
   Леофу показалось, что он слышит какой-то шум за дверью. Он со стоном поднялся и поставил на ноги Мери.
   – Беги, – прохрипел он.
   – О, перестань… – начал было Роберт.
   Леоф сосредоточился на борьбе с головокружением, на том, чтобы удержаться на ногах. Ареана стояла у него за спиной.
   Они выскочили в коридор и, спотыкаясь, устремились к лестнице.
   – Это действительно раздражает, – проворчал сзади Роберт. Леоф споткнулся на лестнице, но Ареана подхватила его. Его легкие горели. Ему следовало отдохнуть, но он не мог, не мог…
   Почему Роберт не умер? Он проткнул себе уши? Да нет, это было бы заметно…
   Леоф смотрел на свои ноги, но не чувствовал их, словно они принадлежали кому-то другому. Как в кошмарном сне, ему никак не удавалось заставить их двигаться быстрее. Леоф вспоминал кинжал Роберта, влажный от крови, и не решался обернуться назад из страха увидеть, как его лезвие перерезает изящное, нежное горло Ареаны…
   И тут они столкнулись с отрядом людей в доспехах.
   – Нет! – закричала Ареана и бросилась вперед, но воины поймали ее, а потом и Леофа с Мери.
   И тут Леоф заметил с отрядом женщину, которая приходила в темницу, чтобы освободить его.
   – Вы в безопасности, – сказал она. – Роберт еще там?
   – Да, – выдохнул Леоф.
   – Сколько с ним людей?
   – Он один.
   Она кивнула и обратилась к одному из солдат.
   – Отведите их в Эслен. Устройте поудобнее и позаботьтесь, чтобы ими занялся лекарь. Ее величество захочет, чтобы с ними все было в порядке.
   В полном оцепенении Леоф позволил вывести себя из замка наружу, где столпились другие солдаты и несколько повозок. Если бы он и вздумал сопротивляться, то все равно не смог бы.
   Только в фургоне он позволил мышцам расслабиться, греясь под лучами солнца. Мери расплакалась, что Леоф посчитал хорошим знаком.
   – Я не переставала надеяться, – сказала ему Ареана. – Я помнила твои слова.
   – Ты спасла нас, – ответил Леоф. – Ты спасла меня. Они прислонились друг к другу, Мери устроилась между ними. Солнце на коже Леофа было чистым и настоящим, оно не могло быть частью кошмара. За исключением…
   – Я дал Роберту нечто ужасное, – пробормотал Леоф. – Страшное оружие.
   – Ты все исправишь, – прошептала Мери. Ее голос был усталым, но твердым.
   – Мери? Ты в порядке?
   – Ты все исправишь, – повторила она.
   А потом заснула.
   Она была глупой, эта вера шестилетней девочки, но помогла Леофу успокоиться. И задолго до того, как они оказались в Эслене, он задремал тоже.

Эпилог
ХОЗЯИН ПОЛОЖЕНИЯ

   Нейла разбудили шум и суматоха. Он лежал в просторном помещении, на чистом белье и чувствовал себя отвратительно.
   Оглядевшись, он увидел вокруг множество кроватей, на которых лежали раненые. Нейл попробовал сесть, но тут же передумал. Тогда он остался лежать и попытался привести в порядок свои воспоминания.
   Само сражение он помнил очень хорошо, но все, что было после, тонуло в дымке беспамятства. Кажется, он плыл в лодке и слышал знакомый голос. Деревья без листьев, черные вороны на голых ветвях… Впрочем, возможно, это был сон.
   А потом – вот это уж точно во сне – Нейл долго бежал по длинному тоннелю, где было полно людей и трупов; некоторых из живых и мертвых он знал, других нет.
   Нейл спохватился, что снова смежил веки, погружаясь в дремоту, и заставил себя открыть глаза. У его постели сидела девушка в монашеском платке и протягивала ему стакан воды. Нейл взял стакан и напился. Вода показалась ему удивительно вкусной, падающий из окна свет напомнил о полях и раннем детстве. О годах, когда Нейл часто лежал среди клевера и наблюдал за жужжащими вокруг пчелами. О тех далеких временах, когда он еще не брал в руки меча и не видел, как умирают люди.
   – Что происходит? – спросил он у монахини.
   – О чем вы? – ответила она.
   – Это Эслен?
   – Да, – кивнула она. – Вы в доме гильдии Лиекса. Вам очень повезло. Вы уже были в руках святого Дана, но он позволил вам вернуться.
   Девушка широко улыбнулась ему, а затем, словно спохватившись, вскинула палец.
   – Ой, меня же просили сообщить, когда вы придете в себя! И она торопливо выбежала, прежде чем Нейл успел задать следующий вопрос.
   Очень скоро он почувствовал, что на него упала тень, и открыл глаза.
   – Ваше величество… – пробормотал он, пытаясь подняться.
   – Не нужно, – велела она. – Вам нельзя двигаться. Я долго ждала, пока вы придете в себя, и мне совсем не хочется убить вас своим появлением. Кстати, вы можете обращаться ко мне «королева-мать».
   – Как пожелаете, королева-мать, – ответил он. – Вы хорошо выглядите.
   – А вот вы раньше выглядели лучше, – невесело улыбнулась Мюриель. – Но мне сказали, что вы лишь чудом остались в живых. Если бы церковь все еще обладала влиянием в этом городе, вас бы судили за колдовство.
   Нейл заморгал. Конечно, она считала, что шутит, но он вдруг вспомнил лицо явившейся ему Бринны. Бринны, которая однажды уже спасла ему жизнь, каким-то образом отдав часть своей. Могла ли она поступить так снова, оставаясь вдали отсюда? Неужели он снова обязан ей жизнью?
   – Сэр Нейл!.. – окликнула его Мюриель.
   Он покачал головой.
   – Прошу прощения, королева-мать. Просто мне в голову вдруг пришла одна дикая фантазия…
   Его глаза устали, но он заставил себя держать их открытыми.
   – Вы не представляете себе, как я счастлив, что вы живы, – сказал он.
   – Я и сама этому рада, – призналась Мюриель. – И крайне довольна вами, мой друг. Вы вернули мне дочь, и притом вернули ее настоящей королевой. Я не знаю, как вас благодарить.
   – Никаких благодарностей…
   – Конечно, – перебила его Мюриель. – Но вы должны позволить мне что-нибудь для вас сделать.
   – Вы можете рассказать мне, что произошло, – сказал Нейл. – После сражения я почти ничего не помню.
   Она улыбнулась.
   – Я и сама все пропустила, но в отличие от вас не лежала в беспамятстве и успела расспросить других. После того как вас ранили, Артвейр довольно быстро и с малыми потерями взял бастион. И тогда взломать ворота Торнрата стало уже несложно. Сэр Файл привел свой флот с попутным ветром.
   А тем временем моя безрассудная дочь с горсткой сефри ворвалась в цитадель через подземелья. В замке оставалось совсем немного воинов Роберта, поскольку большая их часть сражалась с Артвейром и Файлом в Королевском поэле или подавляла восстание во Дворе Гобеленов. Так что Энни и ее сефри легко захватили цитадель.
   Сражение за внешнюю стену получилось более кровавым, но к тому времени к Энни подошло подкрепление от Артвейра.
   – Подождите, – прервал ее Нейл. – Прошу меня простить, ваше высочество, но я, кажется, многого не знаю. Энни отправилась в замок с позволения Роберта, однако это было ловушкой. Как ей удалось заполучить это войско сефри? И подкрепление?
   – Это гораздо более долгий рассказ, и говорить об этом следует наедине, – ответила Мюриель. – А в остальном, как только солдаты на Твердыне поняли, что оказались между двух огней, а монарх, за которого они сражались, исчез, все закончилось очень быстро и без лишнего кровопролития.
   – Это хорошо, – сказал Нейл, вспомнив груды тел на подступах к Торнрату.
   Он прекрасно понимал, что Мюриель имеет в виду.
   – Значит, Энни теперь королева? – спросил он.
   – Регент. Ее полномочия должен подтвердить Комвен, но беспокоиться не о чем, поскольку все приспешники Роберта либо сбежали, либо дожидаются суда в темнице.
   – Значит, все хорошо, – подытожил Нейл.
   – Да, довольно-таки, – ответила Мюриель. – Во всяком случае до тех пор, пока Роберт не вернется с армиями Ханзы и церкви.
   – Вы считаете, что это возможно? – спросил Нейл.
   – Более того, весьма вероятно. Но это, как говорится, тревоги завтрашнего дня. Поправляйтесь, сэр Нейл. Вы нам нужны.
 
   Эспер крепко закусил осиновую ветку, которую сунула ему в рот Лешья перед тем, как вправить кость на сломанной ноге. От боли перед глазами у него плясали темные пятна, словно он пытался смотреть на солнце.
   – Ну, худшее уже позади, – сказала Лешья, привязывая лубок.
   Даже широкие поля ее шляпы не могли скрыть, как сильно она побледнела и устала.
   – Тебе не следовало покидать Данмрог еще месяц, – проворчал он. – Твои раны…
   – Я жива и здорова, – перебила его Лешья. – А если бы я задержалась, ты был бы уже мертв.
   – Ну, насчет этого… – начал было Эспер.
   – Благодарностей не требуется.
   – Я о другом.
   – Я знаю, – кивнула она, проверяя повязку. – Я покинула Данмрог, как только смогла встать, – пояснила она.
   – Почему?
   Она задумалась на мгновение.
   – Мне показалось, что тебе потребуется моя помощь.
   – В самом деле?
   – Да.
   – И это все? Никаких других причин? Лешья, в тебе наделали кучу глубоких дыр, такие раны не заживают за пару дней. А если бы ты умерла?
   – Тогда я была бы мертвой, – весело сообщила она. – Но у меня были предчувствия. Я умею слушать ветер, а иногда вижу вещи, которые еще не произошли. Я увидела, как ты сражаешься с криимом, и решила помочь.
   – С кем я сражался?
   – С седмаром. Большой тварью, которую ты убил.
   Он нахмурился.
   – Ты меня видела?
   – Не хуже, чем сейчас. Ты стоял на утесе и пытался натянуть лук.
   Эспер с сомнением покачал головой.
   – Ты не могла меня выследить, если только не отправилась в путь на следующий же день, а так быстро ты бы на ноги не встала. Ты была едва жива.
   – Я не выслеживала тебя, – возразила Лешья. – Я узнала место и направилась прямо сюда.
   – Узнала это место, – недоверчиво повторил лесничий.
   – Гора, Эспер. В ней есть реун халафолков, первый, самый древний из всех реунов. Я здесь родилась. Поэтому – да, я узнала место. А когда я оказалась здесь, тебя уже не сложно было найти, если учесть, какой переполох вечно творится вокруг тебя.
   Он немного подумал над этим.
   – И ты пришла только для того, чтобы мне помочь?
   – Да. Сам посуди – теперь мы уедем, и быстро.
   – Но почему? Это же твой народ. Она рассмеялась.
   – О нет. Больше нет. И очень надолго нет. Они убьют нас обоих, если найдут, можешь не сомневаться.
   – Фенд…
   – Тоже не из моих родичей, клянусь.
   – Это мне известно. Я знаю, откуда родом Фенд. Но он сказал мне кое-что перед тем, как собрался убить.
   – И что же именно?
   – Что сефри – это скаслои.
   Лешья как раз хотела спрятать нож и уже протянула было к нему руку, но, услышав слова Эспера, замерла. Впрочем, она быстро опомнилась, снова рассмеялась, подобрала нож и засунула его в ножны.
   – Мне всегда было интересно, знаешь ли ты об этом, – призналась она. – Ты ведь вырос среди нас, так что думала, что, вполне возможно, тебе сказали.
   – Не говорили, – покачал головой Эспер. – Иначе я бы запомнил.
   – Не сомневаюсь.
   – Но как?..
   – Ну, я не настолько стара, друг мой. Меня там не было. Говорят, мы каким-то образом изменили свой облик, чтобы больше походить на людей. Чтобы соответствовать.
   – Но всех скаслоев убили.
   – Всех великих. Принцев. И многих других. А некоторые сумели изменить себя, прикинулись рабами – и выжили.
   Лешья посмотрела ему в глаза.
   – Но мы – не они, Эспер. Те скаслои, что поработили твоих предков, мертвы.
   – В самом деле? Неужели никому из вас не приходило в голову, что неплохо было бы вернуться к прежнему раскладу?
   – Вероятно, некоторые думают именно так, – не стала возражать Лешья.
   – Фенд, к примеру? Твой народ, живущий в горе?
   – Все довольно сложно, – задумчиво проговорила Лешья. – Сефри устроены ничуть не проще, чем люди, и столь же разобщены.
   – Только не надо морочить мне голову, – мрачно сказал Эспер.
   – Я даже не пытаюсь. Однако нам пора. Надо убраться подальше отсюда. Только тогда мы сможем чувствовать себя более или менее в безопасности.
   – Но ты расскажешь мне по дороге?
   Она кивнула.
   – У нас будет много времени. Нам предстоит долгий путь.
   – Ну вот и отлично. – Эспер потянулся к своему костылю.
   Лешья кинулась ему помогать, но лесничий остановил ее жестом.
   – Я могу это сделать, – сказал он.
   После нескольких неудачных попыток он встал. А вот чтобы сесть на лошадь, ему все же пришлось принять помощь Лешьи.
   Он чувствовал себя глупо, сидя на крупе коня и обняв сефри за талию. Словно он снова стал ребенком.
   – Надо будет добыть вторую лошадь, – буркнул он.
   – У меня есть кое-какие мысли по этому поводу, – ответила Лешья.
   Она послала коня вперед.