Страница:
– Кто здесь? – тихо спросил Леоф.
– Ненависть стоит усилий, – продолжал голос, на этот раз разборчивее. – По правде говоря, некоторые печи можно топить только ненавистью.
Леоф не мог определить, откуда доносится голос. Не из самой комнаты и не из коридора. В таком случае откуда?
Он поднялся, неловко зажег свечу и принялся изучать стены своей темницы.
– Кто говорит со мной? – спросил он.
– Ненависть, – услышал он в ответ. – Ло Хусуро. Думаю, я стал вечным.
– Где вы?
– Здесь всегда ночь, – проговорил голос. – А прежде было еще и тихо. Но сейчас я услышал столько прекрасного… Расскажи мне, как выглядит маленькая девочка.
Взгляд Леофа остановился в углу комнаты. Наконец он понял. Как же он глуп, что не сообразил раньше! Кроме двери в комнате имелось еще лишь одно отверстие – то, через которое поступал воздух. Это квадратное отверстие, шириной примерно в королевский фут, было слишком узким, чтобы в него пролез даже младенец.
Но не голос.
– Ты тоже пленник?
– Пленник? – пробормотал голос. – Да… Да, можно и так сказать. Мне мешают, мешают сделать то, что для меня важнее всего.
– И что же это? – спросил Леоф.
– Мщение. – Голос прозвучал совсем тихо, но теперь, когда Леоф стоял под самым отверстием, он слышал все отчетливо. – На моем языке это называется Ло Видейча. Для нас это больше чем слово – это целая философия. Расскажи мне о девочке.
– Ее зовут Мери. Ей семь лет. У нее каштановые волосы и ярко-голубые глаза. Сегодня она была в темно-зеленом платье.
– Она твоя дочь? Племянница?
– Нет, она моя ученица.
– Но ты ее любишь, – не унимался голос.
– Это тебя не касается, – отрезал Леоф.
– Верно, – ответил незнакомец. – Если бы я был твоим врагом, это знание стало бы оружием. Но, думаю, мы не враги.
– Кто ты?
– Нет, это слишком личный вопрос!.. Потому что ответ получится слишком длинным, и он целиком живет в моем сердце.
– А как давно ты здесь?
Последовал резкий смех, недолгая тишина, а потом признание:
….. Не знаю. Большая часть моих воспоминаний сомнительна. Очень много боли, и ни луны, ни солнца, ни звезд, чтобы сохранить вокруг меня мир. Я уплыл далеко-далеко, но музыка вернула меня. Может, у тебя есть лютня или читара?
– Да, в моей камере есть лютня, – ответил Леоф.
– А ты можешь мне что-нибудь сыграть? Что-нибудь, что напомнит мне про апельсиновые рощи и воду, струящуюся из глиняных трубок?
– Я ничего не могу сыграть, – признался Леоф. – У меня изуродованы руки.
– Разумеется, – проговорил тот, кто называл себя Ненависть. – Музыка – это твоя душа. Поэтому они и ударили по ней. Но, мне кажется, они промахнулись.
– Промахнулись, – подтвердил Леоф.
– Они дают тебе инструменты, чтобы мучить. Но как ты думаешь, почему они позволили девочке увидеться с тобой? Почему дали способ творить музыку?
– Принц хочет, чтобы я кое-что сделал, – ответил Леоф. – Написал для него сочинение.
– И ты напишешь?
Леоф вдруг заподозрил подвох и отошел от квадратной дыры в полу. Голос может принадлежать кому угодно: принцу Роберту, или одному из его прислужников, или святые знают, кому еще. Узурпатору, естественно, известно, как Леоф обманул прайфека Хесперо. И он не допустит, чтобы это повторилось.
– Это не он издевался надо мной, – сказал он наконец. – Принц заказал мне музыку, и я сделаю все, что в моих силах.
Наступило молчание, потом его собеседник мрачно рассмеялся.
– Понятно. А ты умен. Похоже, мне придется придумать способ завоевать твое доверие.
– А зачем тебе мое доверие? – спросил Леоф.
– Есть одна песня, очень старая песня моей родины, – невпопад сказал незнакомец. – Если хочешь, я могу попытаться перевести ее на твой язык.
– Как пожелаешь.
Снова наступило молчание, затем он запел. Его голос мучительно дребезжал – так может петь только человек, забывший, как это делается.
Слова звучали с запинками, но достаточно четко:
– Мы еще поговорим, Леффо, – пообещал он. – Потому что я твой маласоно.
– Это слово мне незнакомо, – сказал Леоф.
– Не знаю, есть ли оно в твоем языке, – ответил незнакомец. – Это совесть, того рода, что заставляет тебя причинять зло злодеям. Это дух Ло Видейча.
– Я не знаю слова для такого понятия, – признал Леоф. – И не хочу знать.
Но позже, когда он остался один в темноте, чувствуя, как пальцы тоскуют по клавишам клавесина, в его душу закралось сомнение.
Вздыхая, не в силах заснуть, Леоф взял странную книгу, которую разглядывал днем, и снова задумался. Так, сидя над ней, он и заснул, а когда проснулся, то куски головоломки встали на свои места, и во вспышке озарения он неожиданно понял, как может убить принца Роберта. Леоф не знал, смеяться ему или плакать…
Но знал, что убьет Роберта, если ему представится такая возможность.
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
– Ненависть стоит усилий, – продолжал голос, на этот раз разборчивее. – По правде говоря, некоторые печи можно топить только ненавистью.
Леоф не мог определить, откуда доносится голос. Не из самой комнаты и не из коридора. В таком случае откуда?
Он поднялся, неловко зажег свечу и принялся изучать стены своей темницы.
– Кто говорит со мной? – спросил он.
– Ненависть, – услышал он в ответ. – Ло Хусуро. Думаю, я стал вечным.
– Где вы?
– Здесь всегда ночь, – проговорил голос. – А прежде было еще и тихо. Но сейчас я услышал столько прекрасного… Расскажи мне, как выглядит маленькая девочка.
Взгляд Леофа остановился в углу комнаты. Наконец он понял. Как же он глуп, что не сообразил раньше! Кроме двери в комнате имелось еще лишь одно отверстие – то, через которое поступал воздух. Это квадратное отверстие, шириной примерно в королевский фут, было слишком узким, чтобы в него пролез даже младенец.
Но не голос.
– Ты тоже пленник?
– Пленник? – пробормотал голос. – Да… Да, можно и так сказать. Мне мешают, мешают сделать то, что для меня важнее всего.
– И что же это? – спросил Леоф.
– Мщение. – Голос прозвучал совсем тихо, но теперь, когда Леоф стоял под самым отверстием, он слышал все отчетливо. – На моем языке это называется Ло Видейча. Для нас это больше чем слово – это целая философия. Расскажи мне о девочке.
– Ее зовут Мери. Ей семь лет. У нее каштановые волосы и ярко-голубые глаза. Сегодня она была в темно-зеленом платье.
– Она твоя дочь? Племянница?
– Нет, она моя ученица.
– Но ты ее любишь, – не унимался голос.
– Это тебя не касается, – отрезал Леоф.
– Верно, – ответил незнакомец. – Если бы я был твоим врагом, это знание стало бы оружием. Но, думаю, мы не враги.
– Кто ты?
– Нет, это слишком личный вопрос!.. Потому что ответ получится слишком длинным, и он целиком живет в моем сердце.
– А как давно ты здесь?
Последовал резкий смех, недолгая тишина, а потом признание:
….. Не знаю. Большая часть моих воспоминаний сомнительна. Очень много боли, и ни луны, ни солнца, ни звезд, чтобы сохранить вокруг меня мир. Я уплыл далеко-далеко, но музыка вернула меня. Может, у тебя есть лютня или читара?
– Да, в моей камере есть лютня, – ответил Леоф.
– А ты можешь мне что-нибудь сыграть? Что-нибудь, что напомнит мне про апельсиновые рощи и воду, струящуюся из глиняных трубок?
– Я ничего не могу сыграть, – признался Леоф. – У меня изуродованы руки.
– Разумеется, – проговорил тот, кто называл себя Ненависть. – Музыка – это твоя душа. Поэтому они и ударили по ней. Но, мне кажется, они промахнулись.
– Промахнулись, – подтвердил Леоф.
– Они дают тебе инструменты, чтобы мучить. Но как ты думаешь, почему они позволили девочке увидеться с тобой? Почему дали способ творить музыку?
– Принц хочет, чтобы я кое-что сделал, – ответил Леоф. – Написал для него сочинение.
– И ты напишешь?
Леоф вдруг заподозрил подвох и отошел от квадратной дыры в полу. Голос может принадлежать кому угодно: принцу Роберту, или одному из его прислужников, или святые знают, кому еще. Узурпатору, естественно, известно, как Леоф обманул прайфека Хесперо. И он не допустит, чтобы это повторилось.
– Это не он издевался надо мной, – сказал он наконец. – Принц заказал мне музыку, и я сделаю все, что в моих силах.
Наступило молчание, потом его собеседник мрачно рассмеялся.
– Понятно. А ты умен. Похоже, мне придется придумать способ завоевать твое доверие.
– А зачем тебе мое доверие? – спросил Леоф.
– Есть одна песня, очень старая песня моей родины, – невпопад сказал незнакомец. – Если хочешь, я могу попытаться перевести ее на твой язык.
– Как пожелаешь.
Снова наступило молчание, затем он запел. Его голос мучительно дребезжал – так может петь только человек, забывший, как это делается.
Слова звучали с запинками, но достаточно четко:
После последней строчки Ненависть засмеялся.
Семя зимой видит сны
О древе, в которое вырастет.
Червь в кошачьей шерсти
Мечтает о бабочке, которой станет.
Головастик шевелит хвостом,
Но тоскует по лапкам.
Я – ненависть,
Но мечтаю стать мщением.
– Мы еще поговорим, Леффо, – пообещал он. – Потому что я твой маласоно.
– Это слово мне незнакомо, – сказал Леоф.
– Не знаю, есть ли оно в твоем языке, – ответил незнакомец. – Это совесть, того рода, что заставляет тебя причинять зло злодеям. Это дух Ло Видейча.
– Я не знаю слова для такого понятия, – признал Леоф. – И не хочу знать.
Но позже, когда он остался один в темноте, чувствуя, как пальцы тоскуют по клавишам клавесина, в его душу закралось сомнение.
Вздыхая, не в силах заснуть, Леоф взял странную книгу, которую разглядывал днем, и снова задумался. Так, сидя над ней, он и заснул, а когда проснулся, то куски головоломки встали на свои места, и во вспышке озарения он неожиданно понял, как может убить принца Роберта. Леоф не знал, смеяться ему или плакать…
Но знал, что убьет Роберта, если ему представится такая возможность.
ГЛАВА 8
ВЫБОР
Эспер повернулся на пронзительный крик Винны и увидел, как Стивена стаскивают с ветки.
Эта картина казалась странно знакомой, причем события разворачивались так медленно, что он даже успел понять почему. Происходящее напомнило ему кукольное представление сефри, миниатюрное изображение мира, совершенно нереальное. С такого расстояния лицо Стивена было не более выразительным, чем у вырезанной из дерева марионетки, а когда он в последний раз взглянул на Эспера, лесничий увидел только темные провалы глаз и круг рта.
И Стивен исчез.
Но вскоре среди ветвей появилась еще одна фигурка, и из-за расстояния она тоже казалась кукольной. В руке ее сверкал нож. Фигурка решительно спрыгнула в лес поднятых рук и их пятилепестковых цветов.
Эхок.
Эспер услышал оглушительный рев ярости и лишь потом, почувствовав, как саднит горло, осознал, что кричал он сам.
Он полез вперед по своей ветке, хотя ничем не мог помочь. Винна снова закричала – кажется, звала мальчика по имени. Эспер с леденеющим сердцем увидел, как из злобной массы вынырнуло на миг залитое кровью лицо Стивена и тут же исчезло.
Эхок не показывался. Лесничий натянул лук, выбирая мишень, гадая, какой чудесный выстрел может спасти его друзей.
Но холодный ком в глубине его души знал правду – они уже мертвы.
Его снова охватила ярость. Он выстрелил, чтобы прикончить хотя бы одно из чудовищ, жалея только о том, что ему не хватит стрел убить всех. Его не волновало, кем они были, прежде чем мир сошел с ума. Крестьяне, охотники, отцы, братья, сестры – все равно.
Он посмотрел на Винну, увидел ее полные слез глаза и застывшую в них беспомощность, в точности отражающую его собственную. Ее взгляд умолял его сделать хоть что-нибудь.
Инстинкт самосохранения заставил Эспера развернуться, чтобы истратить последние несколько стрел на слиндеров, подбирающихся к ним по веткам дерева, но те куда-то исчезли. Прямо у него на глазах последние из атаковавших спрыгнули на землю, и толпа, словно отступающая волна прибоя, отхлынула и растворилась в сумерках.
Спустя несколько ударов сердца о них напоминал только приглушенный гул вдалеке.
Эспер долго сидел на ветке, глядя им вслед. Он чувствовал себя невероятно уставшим, старым и потерянным.
– Снова снег пошел, – сказала Винна через некоторое время. Лесничий согласился с ее словами легким пожатием плеч.
– Эспер.
– Да. – Он вздохнул. – Пойдем.
Он встал на своей ветке и помог девушке спуститься. Она обняла его, и они несколько мгновений прижимались друг к другу. Эспер понимал, что на них смотрят два солдата, но ему было все равно. Так приятно было чувствовать ее тепло, вдыхать ее запах… Он вспомнил, как Винна впервые поцеловала его, вспомнил свое смущение и восторг, и ему отчаянно захотелось вернуться в прошлое, в те дни, когда все еще не запуталось так страшно.
В те дни, когда Стивен и Эхок были еще живы.
– Эй! – окликнул их голос снизу.
Сквозь мокрые от снега вьющиеся волосы Винны Эспер увидел рыцаря Нейла МекВрена. С ним рядом стояли вителлианский фехтовальщик и девушка Остра. В лесничем заклокотала глубинная черная ярость. Эти трое и солдаты – все они почти чужие ему. Почему им позволено жить, когда Стивена разорвали в клочья?
Проклятье. Сначала – дело.
– Отпусти меня, – мрачно пробормотал Эспер и высвободился из рук Винны. – Мне нужно с ними поговорить.
– Эспер, это были Стивен и Эхок.
– Да. Мне нужно поговорить с теми людьми.
Винна опустила руки, и, избегая ее взгляда, лесничий помог ей спуститься с дерева на землю, прыгнув, чтобы не наступить на тела, грудой сваленные у корней. Возможно, кто-нибудь из них еще жив. Впрочем, никто не шевелился.
– Вы в порядке? – спросил он Нейла. Рыцарь кивнул.
– Лишь милостью святых. Мы не были нужны этим чудовищам.
– В каком смысле? – спросила Винна. Нейл развел руками.
– Мы как раз атаковали тех, кто захватил Остру, когда из леса хлынула толпа. Я прикончил нескольких нелюдей, прежде чем понял, что они просто пытаются нас обойти. Мы укрылись за деревом, чтобы нас не затоптали. Когда они прошли мимо, мы сразились с похитителями. Боюсь, нам пришлось убить их всех.
Остра кивнула, подтверждая его слова, но от потрясения она не могла выговорить ни слова и лишь молча прижималась к Казио.
– Они пробежали мимо вас, – повторил Эспер, пытаясь осознать услышанное. – Значит, их интересовали мы?
– Нет, – задумчиво проговорила Винна. – Не мы. Им был нужен Стивен. А как только они его захватили, они ушли. Эхок… – в ее глазах вспыхнула надежда. – Эспер, а что, если они живы? Мы же на самом деле не видели…
– Хм-м, – промычал он, мысленно пробуя это предположение на прочность.
В конце концов, они уже однажды считали Стивена мертвым, а теперь у них даже нет его трупа… Винна права.
– Так пойдем за ним! – подытожила Винна.
– Секунду, – перебил ее Нейл, не отрывая взгляда от груды тел. – Что-то я слишком многого не понимаю. Твари, нас атаковавшие… это те самые слиндеры, которых вы описывали королеве в первый день нашего путешествия?
– Точно, – ответил Эспер с нарастающим внутри нетерпением.
– И они служат Терновому королю?
– И это точно, – согласился Эспер.
– А что тогда это? – Нейл показал на полуобглоданный труп уттина.
Эспер взглянул на растерзанное тело твари и подумал, что Стивен, наверное, обрадовался такой возможности изучить внутреннее строение уттина.
Вместо шкуры тело чудовища покрывали шипастые пластины, складываясь в панцирь вроде черепашьего. Из стыков торчала черная шерсть. По собственному опыту Эспер знал, что эта естественная броня достаточно прочна, чтобы ей не были страшны ни стрелы, ни кинжалы, ни топоры. Однако слиндерам каким-то образом удалось выдрать несколько шипов и вгрызться в плоть, а затем вытащить склизкие внутренности из клети толстых ребер. Глаза уттина оказались выцарапаны, нижняя челюсть сломана и наполовину оторвана. Из глотки торчала выдранная из плеча человеческая рука.
– Мы называем это уттином, – сказал Эспер. – Мы уже сражались с одним таким раньше.
– Но этих убили слиндеры.
– Верно.
– В таком случае из твоих слов следует, что из всех нас слиндеры атаковали только уттинов и брата Стивена.
– Похоже на то, – резковато согласился Эспер. – Про это мы вам и толкуем.
– Но вы думаете, что они захватили Стивена живым? Вместо ответа Эспер развернулся на каблуках и направился к тому месту, где в последний раз видел друга, туда, где неестественно изогнутые ветви дерева все еще касались земли. Остальные последовали за ним.
– Я видел, как слиндеры убивают, – сказал он. – Они либо едят людей прямо на месте, либо рвут в клочья. Здесь нет и следа подобного, значит, они забрали Стивена и Эхока с собой.
– Но почему они взяли только этих двоих? – настаивал Нейл. – Зачем они им понадобились?
– Да какая разница! – сердито крикнула Винна. – Мы должны их вернуть.
Нейл покраснел, но тут же расправил плечи и вздернул подбородок.
– Потому что, – ответил он, – я понимаю, что значит терять друзей. И прекрасно знаю, что такое, когда в твоей душе верность одному человеку вступает в противоречие с верностью другому. Но вы поклялись служить ее величеству. Если ваши друзья мертвы, им уже не помочь. Если они живы, значит, им сохранили жизнь по какой-то причине, которая тоже от нас не зависит. Я умоляю…
– Нейл МекВрен, – проговорила Винна голосом, в котором звенели яростные льдинки. – Ты был в Кал Азроте, когда Терновый король явился туда. Мы все сражались там вместе, и в Данмроге тоже. Если бы не Стивен, мы погибли бы все, включая ее величество. Ты не можешь быть настолько бесчувственным.
Нейл тяжело вздохнул.
– Мэммэ Винна, – сказал он. – У меня нет ни малейшего желания обидеть вас или причинить боль. Однако помимо прочих уз все мы здесь – кроме Казио – являемся подданными трона Кротении. И наш первейший долг служить ему. И даже если это для вас не важно, вспомните, что, прежде чем покинуть Данмрог, мы дали клятву служить Энни, законной наследнице трона, и увидеть ее на нем или умереть. Стивен и Эхок тоже дали такую клятву. – Он слегка повысил голос. – Но мы потеряли Энни. Кто-то забрал ее, а нас, ее предполагаемых защитников, стало значительно меньше. Вы же предлагаете нам разделиться еще. Прошу вас, вспомните свое обещание и помогите мне найти Энни. Ради святых, мы даже знаем наверняка, что Стивен и Эхок живы.
– Про нее мы тоже не знаем наверняка, – возразил Эспер.
– Ты королевский лесничий, – запротестовал Нейл. Эспер покачал головой.
– Строго говоря, нет. Меня сместили с этой должности. Предполагается, что теперь я подчиняюсь прайфеку, а он приказал мне убить Тернового короля. Те, кто захватил Стивена, служат Терновому королю, и я уверен, что они приведут меня к нему.
– Прайфек стоял за убийствами и колдовством в Данмроге, а также, скорее всего, действует заодно с убийцами из Кал Азрота, – напомнил Нейл. – Он враг вашей законной правительницы, а значит, вы не должны ему повиноваться.
– А я в этом не уверен, – проворчал Эспер. – Кроме того, если я лесничий, как ты говоришь, что же, этот лес в моем ведении, и я должен выяснить, что тут происходит. В любом случае решать я буду сам.
– Я знаю, что это твое решение, – не стал возражать Нейл. – Но я здесь единственный, кто готов вступиться за Энни, и я прошу тебя принять мои доводы.
Эспер встретил серьезный взгляд рыцаря, а затем повернулся к Винне. Он еще не знал, что скажет, но новый шум освободил его от необходимости говорить.
– Слышишь? – спросил он Нейла.
– Слышу, но что? – ответил рыцарь, кладя руку на рукоять меча.
– Всадники, много, – проворчал Эспер. – Думаю, наш спор подождет, пока мы не поймем, какая новая напасть на нас свалилась.
Эта картина казалась странно знакомой, причем события разворачивались так медленно, что он даже успел понять почему. Происходящее напомнило ему кукольное представление сефри, миниатюрное изображение мира, совершенно нереальное. С такого расстояния лицо Стивена было не более выразительным, чем у вырезанной из дерева марионетки, а когда он в последний раз взглянул на Эспера, лесничий увидел только темные провалы глаз и круг рта.
И Стивен исчез.
Но вскоре среди ветвей появилась еще одна фигурка, и из-за расстояния она тоже казалась кукольной. В руке ее сверкал нож. Фигурка решительно спрыгнула в лес поднятых рук и их пятилепестковых цветов.
Эхок.
Эспер услышал оглушительный рев ярости и лишь потом, почувствовав, как саднит горло, осознал, что кричал он сам.
Он полез вперед по своей ветке, хотя ничем не мог помочь. Винна снова закричала – кажется, звала мальчика по имени. Эспер с леденеющим сердцем увидел, как из злобной массы вынырнуло на миг залитое кровью лицо Стивена и тут же исчезло.
Эхок не показывался. Лесничий натянул лук, выбирая мишень, гадая, какой чудесный выстрел может спасти его друзей.
Но холодный ком в глубине его души знал правду – они уже мертвы.
Его снова охватила ярость. Он выстрелил, чтобы прикончить хотя бы одно из чудовищ, жалея только о том, что ему не хватит стрел убить всех. Его не волновало, кем они были, прежде чем мир сошел с ума. Крестьяне, охотники, отцы, братья, сестры – все равно.
Он посмотрел на Винну, увидел ее полные слез глаза и застывшую в них беспомощность, в точности отражающую его собственную. Ее взгляд умолял его сделать хоть что-нибудь.
Инстинкт самосохранения заставил Эспера развернуться, чтобы истратить последние несколько стрел на слиндеров, подбирающихся к ним по веткам дерева, но те куда-то исчезли. Прямо у него на глазах последние из атаковавших спрыгнули на землю, и толпа, словно отступающая волна прибоя, отхлынула и растворилась в сумерках.
Спустя несколько ударов сердца о них напоминал только приглушенный гул вдалеке.
Эспер долго сидел на ветке, глядя им вслед. Он чувствовал себя невероятно уставшим, старым и потерянным.
– Снова снег пошел, – сказала Винна через некоторое время. Лесничий согласился с ее словами легким пожатием плеч.
– Эспер.
– Да. – Он вздохнул. – Пойдем.
Он встал на своей ветке и помог девушке спуститься. Она обняла его, и они несколько мгновений прижимались друг к другу. Эспер понимал, что на них смотрят два солдата, но ему было все равно. Так приятно было чувствовать ее тепло, вдыхать ее запах… Он вспомнил, как Винна впервые поцеловала его, вспомнил свое смущение и восторг, и ему отчаянно захотелось вернуться в прошлое, в те дни, когда все еще не запуталось так страшно.
В те дни, когда Стивен и Эхок были еще живы.
– Эй! – окликнул их голос снизу.
Сквозь мокрые от снега вьющиеся волосы Винны Эспер увидел рыцаря Нейла МекВрена. С ним рядом стояли вителлианский фехтовальщик и девушка Остра. В лесничем заклокотала глубинная черная ярость. Эти трое и солдаты – все они почти чужие ему. Почему им позволено жить, когда Стивена разорвали в клочья?
Проклятье. Сначала – дело.
– Отпусти меня, – мрачно пробормотал Эспер и высвободился из рук Винны. – Мне нужно с ними поговорить.
– Эспер, это были Стивен и Эхок.
– Да. Мне нужно поговорить с теми людьми.
Винна опустила руки, и, избегая ее взгляда, лесничий помог ей спуститься с дерева на землю, прыгнув, чтобы не наступить на тела, грудой сваленные у корней. Возможно, кто-нибудь из них еще жив. Впрочем, никто не шевелился.
– Вы в порядке? – спросил он Нейла. Рыцарь кивнул.
– Лишь милостью святых. Мы не были нужны этим чудовищам.
– В каком смысле? – спросила Винна. Нейл развел руками.
– Мы как раз атаковали тех, кто захватил Остру, когда из леса хлынула толпа. Я прикончил нескольких нелюдей, прежде чем понял, что они просто пытаются нас обойти. Мы укрылись за деревом, чтобы нас не затоптали. Когда они прошли мимо, мы сразились с похитителями. Боюсь, нам пришлось убить их всех.
Остра кивнула, подтверждая его слова, но от потрясения она не могла выговорить ни слова и лишь молча прижималась к Казио.
– Они пробежали мимо вас, – повторил Эспер, пытаясь осознать услышанное. – Значит, их интересовали мы?
– Нет, – задумчиво проговорила Винна. – Не мы. Им был нужен Стивен. А как только они его захватили, они ушли. Эхок… – в ее глазах вспыхнула надежда. – Эспер, а что, если они живы? Мы же на самом деле не видели…
– Хм-м, – промычал он, мысленно пробуя это предположение на прочность.
В конце концов, они уже однажды считали Стивена мертвым, а теперь у них даже нет его трупа… Винна права.
– Так пойдем за ним! – подытожила Винна.
– Секунду, – перебил ее Нейл, не отрывая взгляда от груды тел. – Что-то я слишком многого не понимаю. Твари, нас атаковавшие… это те самые слиндеры, которых вы описывали королеве в первый день нашего путешествия?
– Точно, – ответил Эспер с нарастающим внутри нетерпением.
– И они служат Терновому королю?
– И это точно, – согласился Эспер.
– А что тогда это? – Нейл показал на полуобглоданный труп уттина.
Эспер взглянул на растерзанное тело твари и подумал, что Стивен, наверное, обрадовался такой возможности изучить внутреннее строение уттина.
Вместо шкуры тело чудовища покрывали шипастые пластины, складываясь в панцирь вроде черепашьего. Из стыков торчала черная шерсть. По собственному опыту Эспер знал, что эта естественная броня достаточно прочна, чтобы ей не были страшны ни стрелы, ни кинжалы, ни топоры. Однако слиндерам каким-то образом удалось выдрать несколько шипов и вгрызться в плоть, а затем вытащить склизкие внутренности из клети толстых ребер. Глаза уттина оказались выцарапаны, нижняя челюсть сломана и наполовину оторвана. Из глотки торчала выдранная из плеча человеческая рука.
– Мы называем это уттином, – сказал Эспер. – Мы уже сражались с одним таким раньше.
– Но этих убили слиндеры.
– Верно.
– В таком случае из твоих слов следует, что из всех нас слиндеры атаковали только уттинов и брата Стивена.
– Похоже на то, – резковато согласился Эспер. – Про это мы вам и толкуем.
– Но вы думаете, что они захватили Стивена живым? Вместо ответа Эспер развернулся на каблуках и направился к тому месту, где в последний раз видел друга, туда, где неестественно изогнутые ветви дерева все еще касались земли. Остальные последовали за ним.
– Я видел, как слиндеры убивают, – сказал он. – Они либо едят людей прямо на месте, либо рвут в клочья. Здесь нет и следа подобного, значит, они забрали Стивена и Эхока с собой.
– Но почему они взяли только этих двоих? – настаивал Нейл. – Зачем они им понадобились?
– Да какая разница! – сердито крикнула Винна. – Мы должны их вернуть.
Нейл покраснел, но тут же расправил плечи и вздернул подбородок.
– Потому что, – ответил он, – я понимаю, что значит терять друзей. И прекрасно знаю, что такое, когда в твоей душе верность одному человеку вступает в противоречие с верностью другому. Но вы поклялись служить ее величеству. Если ваши друзья мертвы, им уже не помочь. Если они живы, значит, им сохранили жизнь по какой-то причине, которая тоже от нас не зависит. Я умоляю…
– Нейл МекВрен, – проговорила Винна голосом, в котором звенели яростные льдинки. – Ты был в Кал Азроте, когда Терновый король явился туда. Мы все сражались там вместе, и в Данмроге тоже. Если бы не Стивен, мы погибли бы все, включая ее величество. Ты не можешь быть настолько бесчувственным.
Нейл тяжело вздохнул.
– Мэммэ Винна, – сказал он. – У меня нет ни малейшего желания обидеть вас или причинить боль. Однако помимо прочих уз все мы здесь – кроме Казио – являемся подданными трона Кротении. И наш первейший долг служить ему. И даже если это для вас не важно, вспомните, что, прежде чем покинуть Данмрог, мы дали клятву служить Энни, законной наследнице трона, и увидеть ее на нем или умереть. Стивен и Эхок тоже дали такую клятву. – Он слегка повысил голос. – Но мы потеряли Энни. Кто-то забрал ее, а нас, ее предполагаемых защитников, стало значительно меньше. Вы же предлагаете нам разделиться еще. Прошу вас, вспомните свое обещание и помогите мне найти Энни. Ради святых, мы даже знаем наверняка, что Стивен и Эхок живы.
– Про нее мы тоже не знаем наверняка, – возразил Эспер.
– Ты королевский лесничий, – запротестовал Нейл. Эспер покачал головой.
– Строго говоря, нет. Меня сместили с этой должности. Предполагается, что теперь я подчиняюсь прайфеку, а он приказал мне убить Тернового короля. Те, кто захватил Стивена, служат Терновому королю, и я уверен, что они приведут меня к нему.
– Прайфек стоял за убийствами и колдовством в Данмроге, а также, скорее всего, действует заодно с убийцами из Кал Азрота, – напомнил Нейл. – Он враг вашей законной правительницы, а значит, вы не должны ему повиноваться.
– А я в этом не уверен, – проворчал Эспер. – Кроме того, если я лесничий, как ты говоришь, что же, этот лес в моем ведении, и я должен выяснить, что тут происходит. В любом случае решать я буду сам.
– Я знаю, что это твое решение, – не стал возражать Нейл. – Но я здесь единственный, кто готов вступиться за Энни, и я прошу тебя принять мои доводы.
Эспер встретил серьезный взгляд рыцаря, а затем повернулся к Винне. Он еще не знал, что скажет, но новый шум освободил его от необходимости говорить.
– Слышишь? – спросил он Нейла.
– Слышу, но что? – ответил рыцарь, кладя руку на рукоять меча.
– Всадники, много, – проворчал Эспер. – Думаю, наш спор подождет, пока мы не поймем, какая новая напасть на нас свалилась.
ГЛАВА 9
ВОЗРОЖДЕНИЕ
Шепот мертвых разбудил ее.
Первый вдох оказался мучительным, словно ее легкие были сделаны из стекла и от попытки расправить их разбились вдребезги. Ее мышцы пытались сползти с костей. Она бы закричала, но ее рот и горло были забиты желчью и слизью.
Ее голова колотилась о камень, но она ничего не могла с этим поделать и лишь наблюдала за искрами перед глазами. Затем все ее тело выгнулось назад, словно она превратилась в лук в руках святого, и из ее рта полетели влажные стрелы, снова и снова… Наконец судороги прекратились. Она долго лежала неподвижно, медленно, со скрежетом вдыхая и выдыхая воздух, а на смену боли приходило изнеможение.
Ей казалось, будто она тонет в чем-то мягком.
«Святые, простите меня, – безмолвно взмолилась она. – Я не хотела. Мне пришлось…»
Это было лишь наполовину правдой, но она слишком устала, чтобы объяснять это.
В любом случае не было похоже, чтобы святые слушали, хотя мертвые по-прежнему что-то шептали. Ей казалось, что совсем недавно она их понимала, вникая в странные временные формы их глаголов. Теперь же их голоса порхали где-то на краю понимания – все, кроме одного, который пытался проникнуть в ее ухо, словно язык любовника.
Она не хотела его слышать, не хотела слушать, потому что боялась, что тогда ее душа вернется в забвение.
Но голос не собирался позволить себе помешать такой простой вещи, как страх.
– Нет, клянусь проклятыми, – прохрипел он. – Ты меня слышишь. Ты меня выслушаешь.
– Кто ты? – уступила она. – Пожалуйста, скажи…
– Мое имя? – Голос тут же набрал силу, и она почувствовала щекой прикосновение руки. Очень холодной. – Кажется, меня звали Эррен. Да, Эррен. А ты кто такая? Ты кажешься мне знакомой.
Неожиданно она поняла, что забыла собственное имя.
– Не помню, – призналась она. – А вот тебя помню. Ты – личная убийца королевы.
– Да, – торжествующе согласился голос. – Да, это я. И теперь я тебя узнала. Ты Элис. Элис Берри. – За этими словами последовал звук, отдаленно напоминающий смешок. – Клянусь святыми, я тебя не разгадала, не поняла, кто ты. Почему?
«Элис! Я Элис!» – подумала она с отчаянным облегчением.
– Я не хотела, чтобы меня обнаружили, – пояснила Элис. – Но я всегда боялась, что ты меня поймаешь. По правде говоря, ты внушала мне ужас.
Рука погладила ее по щеке.
– Ты прошла подготовку в монастыре, да. – Умершая женщина вздохнула. – Но не в подобающем монастыре церкви, так ведь? Халаруни?
– Мы называем себя «верэн», – ответила Элис.
– Ах да, конечно, – проговорила Эррен. – Верэн. Знак полумесяца. Да, я о вас кое-что знаю. Значит, теперь ты стала защитницей моей королевы.
– Да, госпожа.
– Как тебе удалось спастись от смерти? Биение твоего сердца замедлилось до одного удара в день, а дыхание замерло. От твоей крови разило виселичным суслом, но теперь она чиста.
– Если бы он воспользовался не виселичным суслом, если бы выбрал ловлет, мерворт или болиголов – я была бы мертва, – ответила Элис.
– Ты и теперь можешь умереть, – проговорила Эррен. – Ты до сих пор на пороге смерти. От столь нематериального существа, как я, мало проку, но ты так близка к нам, что я, пожалуй, могла бы…
– Тогда у нее не останется ни единого союзника, – возразила Элис.
– Расскажи мне немедленно, почему ты не умерла. Я не знаю ни одного священного пути и ни одного заклинания, которое остановило бы действие виселичного сусла.
– У нас разные пути, – объяснила Элис. – А закон смерти действительно нарушен. Граница между живыми и мертвыми стала значительно шире, а переход в обе стороны – более размытым. Виселичное сусло надежнее большинства ядов, потому что действует не только на тело, но и на душу. В нашем ордене рассказывают одну очень древнюю историю о женщине, которая позволила смерти забрать себя, однако сумела вернуться. Это было во времена Черного Джестера. Так закон смерти был нарушен в прошлый раз. Я чувствовала, что могу совершить то же самое, а еще я знала необходимые сакаумы. И у меня просто не было выбора. Яд уже проник в мое тело. – Она помолчала. – Тебе не следует меня убивать, сестра Эррен.
– Понимает ли моя королева, каковы цели твоего ордена?
– Мой орден мертв. Все, кроме меня, – ответила Элис. – Я больше не связана их целями.
– Значит, не знает.
– Нет, конечно, – поговорила Элис. – Как я могла ей сказать? Ей нужен кто-то, кому бы она могла верить. И она верит мне.
– Пока что это я вынуждена тебе верить, – промурлыкала тень Эррен.
– Я множество раз могла ее убить, – сказала Элис. – Но не стала.
– Возможно, ты ждешь, когда придет ее дочь.
– Нет, – с отчаянием в голосе возразила Элис. – Ты плохо знаешь верэн, если думаешь, что мы можем причинить Энни вред.
– Возможно, ты хочешь получить власть над ней? – предположила Эррен. – Власть над истинной королевой.
– Это уже ближе к правде, по крайней мере в понимании ордена, – признала Элис. – Но я не принадлежала к внутреннему кругу и никогда до конца не сознавала целей верэн, а теперь они меня и вовсе не заботят.
– Ты сказала, что все сестры мертвы. А братья?
– Ты и про них знаешь? – с замиранием сердца спросила Элис.
– Теперь знаю. Я догадалась. Орден святой Цер имеет свой мужской аналог. Значит, такой же должен быть и у верэн. Но понимаешь ли ты, насколько это опасно, если остались только мужчины? Если лишь их голоса будут звучать на совете?
– Нет, не понимаю, – призналась Элис. – Я хочу только одного – служить Мюриель, защитить ее от опасности и помочь ей сохранить страну.
– Это правда?
Элис почувствовала легкий укол где-то внутри. Больно не было, но на нее вдруг навалилась страшная слабость, а сердце забилось странно, словно пыталось вырваться наружу.
– Я клянусь, что это правда, – выдохнула она. – Клянусь именем святой, которой клянемся все мы.
– Назови ее.
– Виргения.
Давление ослабло, но не исчезло совсем.
– Как же тяжело ждать, – сказала Эррен. – Мы, мертвые, забываем…
– Похоже, ты помнишь многое, – заметила Элис. Самообладание постепенно возвращалось к ней.
– Я цепляюсь за свой долг. Я забыла своих родителей и собственное детство. Не помню, любила ли я когда-нибудь мужчину или женщину. И не могу представить, каким было мое лицо. Но свои обязательства я знаю. И я помню ее. Ты можешь ее защитить? Станешь ли?
– Да, – еле слышно ответила Элис – Клянусь.
– А что, если мужчины верэн живы и придут к тебе? Что тогда? Что, если они придут и потребуют, чтобы ты причинила вред ей или ее дочери?
– Теперь я принадлежу королеве, – стояла на своем Элис. – Ей, а не им.
– Мне трудно в это поверить.
– Ты воспитывалась в монастыре. Если бы церковь приказала тебе убить Мюриель, ты бы выполнила это распоряжение?
Эррен рассмеялась, мягко и невесело.
– Мне приказали, – сказала она. Волоски на загривке Эллис встали дыбом.
– Кто? – спросила она. – Кто отдал приказ? Хесперо?
– Хесперо? – Голос Эррен, казалось, отдалился. – Я не помню этого имени. Возможно, он не имеет значения. Нет, я не помню, кто приказывал. Но, должно быть, он занимал очень высокое положение, иначе я бы не стала и обдумывать этот приказ.
– Ты обдумывала его? – Элис была потрясена.
– Кажется, да.
– Значит, у тебя была на то причина, – проговорила Элис.
– Ее не хватило на то, чтобы выполнить приказ.
– Что происходит, Эррен? Мир разваливается на части. Закон смерти нарушен. Кто мой враг?
– Я умерла, Элис, – ответила тень. – Если бы я знала все это, если бы понимала, чего опасаться, неужели, ты думаешь, я бы умерла?
– О…
– Твои враги – это и ее враги. Это все, что тебе нужно знать. Это все упрощает.
– Упрощает, – согласилась Элис, хотя и понимала, что все совсем не так просто.
– Ты будешь жить, – сказала Эррен. – Все думают, что ты умерла. Что ты будешь делать?
– Энни жива, – проговорила Элис.
– Энни?
– Младшая дочь Мюриель.
– Ах, да. Я ей про это сказала.
– Она жива. А также Файл де Лири и многие другие верные королеве люди. Роберт боится, что под знаменами Энни соберется армия. И боится не зря.
– Армия… – задумчиво повторила Эррен. – Дочь, возглавляющая армию. Интересно, что из этого получится.
– Мне кажется, я могу помочь, – сказала Элис. – За королевой слишком пристально следят, ее держат в башне Волчья Шкура, далеко от потайных ходов. Я думаю, ее единственная надежда на спасение – победа Энни, но лишь если это произойдет до того, как вмешаются Ханза и церковь.
– Как ты ей поможешь? Убьешь Роберта?
– Конечно, я об этом думала, – ответила Элис. – Но я не уверена, что его возможно убить. Он тоже вернулся из страны мертвых, леди Эррен, но он был совершенно мертв. Если его поранить, рана не кровоточит. И я не знаю, как убить то, во что он превратился.
– Возможно, когда-то я знала нечто подобное, – проговорила Эррен. – Но теперь нет. И что же?
– Узурпатор держит в темнице одного человека. Если я смогу освободить его и сделать это от имени Энни, думаю, даже самые упрямые лендверды перейдут на ее сторону. Я изменю равновесие сил.
– Значит, тайные ходы.
– Это рискованно, – признала Элис. – Принц Роберт единственный среди мужчин знает про них и, возможно, помнит. Но…
– Он считает тебя мертвой, – сказала Эррен. – Я понимаю. Однако этим оружием ты сможешь воспользоваться только единожды.
– Да, – согласилась Элис.
– Будь осторожна, – предупредила Эррен. – В подземельях Эслена есть сущности, которым давным-давно следовало умереть. Не думай, что они лишились своей силы.
– Я помогу ей, Эррен, – пообещала Элис.
– Поможешь, – не стала спорить та.
– Знаю, я не смогу тебя заменить, но сделаю все, что в моих силах.
– Моих сил оказалось недостаточно. Постарайся сделать больше.
Элис пробрало холодком, и голос смолк.
Ее голову внезапно заполнила вонь разлагающейся плоти, а когда к ней вернулись чувства, она ощутила ребра, впивающиеся ей в спину. Рука по-прежнему касалась ее щеки. Она дотронулась до нее; она оказалась влажной и скользкой, почти лишенной плоти.
Роберт солгал Мюриель. Да, он положил ее в склепе Отважных, но не в могилу Уильяма; она оказалась в одном гробу с Эррен.
Первый вдох оказался мучительным, словно ее легкие были сделаны из стекла и от попытки расправить их разбились вдребезги. Ее мышцы пытались сползти с костей. Она бы закричала, но ее рот и горло были забиты желчью и слизью.
Ее голова колотилась о камень, но она ничего не могла с этим поделать и лишь наблюдала за искрами перед глазами. Затем все ее тело выгнулось назад, словно она превратилась в лук в руках святого, и из ее рта полетели влажные стрелы, снова и снова… Наконец судороги прекратились. Она долго лежала неподвижно, медленно, со скрежетом вдыхая и выдыхая воздух, а на смену боли приходило изнеможение.
Ей казалось, будто она тонет в чем-то мягком.
«Святые, простите меня, – безмолвно взмолилась она. – Я не хотела. Мне пришлось…»
Это было лишь наполовину правдой, но она слишком устала, чтобы объяснять это.
В любом случае не было похоже, чтобы святые слушали, хотя мертвые по-прежнему что-то шептали. Ей казалось, что совсем недавно она их понимала, вникая в странные временные формы их глаголов. Теперь же их голоса порхали где-то на краю понимания – все, кроме одного, который пытался проникнуть в ее ухо, словно язык любовника.
Она не хотела его слышать, не хотела слушать, потому что боялась, что тогда ее душа вернется в забвение.
Но голос не собирался позволить себе помешать такой простой вещи, как страх.
– Нет, клянусь проклятыми, – прохрипел он. – Ты меня слышишь. Ты меня выслушаешь.
– Кто ты? – уступила она. – Пожалуйста, скажи…
– Мое имя? – Голос тут же набрал силу, и она почувствовала щекой прикосновение руки. Очень холодной. – Кажется, меня звали Эррен. Да, Эррен. А ты кто такая? Ты кажешься мне знакомой.
Неожиданно она поняла, что забыла собственное имя.
– Не помню, – призналась она. – А вот тебя помню. Ты – личная убийца королевы.
– Да, – торжествующе согласился голос. – Да, это я. И теперь я тебя узнала. Ты Элис. Элис Берри. – За этими словами последовал звук, отдаленно напоминающий смешок. – Клянусь святыми, я тебя не разгадала, не поняла, кто ты. Почему?
«Элис! Я Элис!» – подумала она с отчаянным облегчением.
– Я не хотела, чтобы меня обнаружили, – пояснила Элис. – Но я всегда боялась, что ты меня поймаешь. По правде говоря, ты внушала мне ужас.
Рука погладила ее по щеке.
– Ты прошла подготовку в монастыре, да. – Умершая женщина вздохнула. – Но не в подобающем монастыре церкви, так ведь? Халаруни?
– Мы называем себя «верэн», – ответила Элис.
– Ах да, конечно, – проговорила Эррен. – Верэн. Знак полумесяца. Да, я о вас кое-что знаю. Значит, теперь ты стала защитницей моей королевы.
– Да, госпожа.
– Как тебе удалось спастись от смерти? Биение твоего сердца замедлилось до одного удара в день, а дыхание замерло. От твоей крови разило виселичным суслом, но теперь она чиста.
– Если бы он воспользовался не виселичным суслом, если бы выбрал ловлет, мерворт или болиголов – я была бы мертва, – ответила Элис.
– Ты и теперь можешь умереть, – проговорила Эррен. – Ты до сих пор на пороге смерти. От столь нематериального существа, как я, мало проку, но ты так близка к нам, что я, пожалуй, могла бы…
– Тогда у нее не останется ни единого союзника, – возразила Элис.
– Расскажи мне немедленно, почему ты не умерла. Я не знаю ни одного священного пути и ни одного заклинания, которое остановило бы действие виселичного сусла.
– У нас разные пути, – объяснила Элис. – А закон смерти действительно нарушен. Граница между живыми и мертвыми стала значительно шире, а переход в обе стороны – более размытым. Виселичное сусло надежнее большинства ядов, потому что действует не только на тело, но и на душу. В нашем ордене рассказывают одну очень древнюю историю о женщине, которая позволила смерти забрать себя, однако сумела вернуться. Это было во времена Черного Джестера. Так закон смерти был нарушен в прошлый раз. Я чувствовала, что могу совершить то же самое, а еще я знала необходимые сакаумы. И у меня просто не было выбора. Яд уже проник в мое тело. – Она помолчала. – Тебе не следует меня убивать, сестра Эррен.
– Понимает ли моя королева, каковы цели твоего ордена?
– Мой орден мертв. Все, кроме меня, – ответила Элис. – Я больше не связана их целями.
– Значит, не знает.
– Нет, конечно, – поговорила Элис. – Как я могла ей сказать? Ей нужен кто-то, кому бы она могла верить. И она верит мне.
– Пока что это я вынуждена тебе верить, – промурлыкала тень Эррен.
– Я множество раз могла ее убить, – сказала Элис. – Но не стала.
– Возможно, ты ждешь, когда придет ее дочь.
– Нет, – с отчаянием в голосе возразила Элис. – Ты плохо знаешь верэн, если думаешь, что мы можем причинить Энни вред.
– Возможно, ты хочешь получить власть над ней? – предположила Эррен. – Власть над истинной королевой.
– Это уже ближе к правде, по крайней мере в понимании ордена, – признала Элис. – Но я не принадлежала к внутреннему кругу и никогда до конца не сознавала целей верэн, а теперь они меня и вовсе не заботят.
– Ты сказала, что все сестры мертвы. А братья?
– Ты и про них знаешь? – с замиранием сердца спросила Элис.
– Теперь знаю. Я догадалась. Орден святой Цер имеет свой мужской аналог. Значит, такой же должен быть и у верэн. Но понимаешь ли ты, насколько это опасно, если остались только мужчины? Если лишь их голоса будут звучать на совете?
– Нет, не понимаю, – призналась Элис. – Я хочу только одного – служить Мюриель, защитить ее от опасности и помочь ей сохранить страну.
– Это правда?
Элис почувствовала легкий укол где-то внутри. Больно не было, но на нее вдруг навалилась страшная слабость, а сердце забилось странно, словно пыталось вырваться наружу.
– Я клянусь, что это правда, – выдохнула она. – Клянусь именем святой, которой клянемся все мы.
– Назови ее.
– Виргения.
Давление ослабло, но не исчезло совсем.
– Как же тяжело ждать, – сказала Эррен. – Мы, мертвые, забываем…
– Похоже, ты помнишь многое, – заметила Элис. Самообладание постепенно возвращалось к ней.
– Я цепляюсь за свой долг. Я забыла своих родителей и собственное детство. Не помню, любила ли я когда-нибудь мужчину или женщину. И не могу представить, каким было мое лицо. Но свои обязательства я знаю. И я помню ее. Ты можешь ее защитить? Станешь ли?
– Да, – еле слышно ответила Элис – Клянусь.
– А что, если мужчины верэн живы и придут к тебе? Что тогда? Что, если они придут и потребуют, чтобы ты причинила вред ей или ее дочери?
– Теперь я принадлежу королеве, – стояла на своем Элис. – Ей, а не им.
– Мне трудно в это поверить.
– Ты воспитывалась в монастыре. Если бы церковь приказала тебе убить Мюриель, ты бы выполнила это распоряжение?
Эррен рассмеялась, мягко и невесело.
– Мне приказали, – сказала она. Волоски на загривке Эллис встали дыбом.
– Кто? – спросила она. – Кто отдал приказ? Хесперо?
– Хесперо? – Голос Эррен, казалось, отдалился. – Я не помню этого имени. Возможно, он не имеет значения. Нет, я не помню, кто приказывал. Но, должно быть, он занимал очень высокое положение, иначе я бы не стала и обдумывать этот приказ.
– Ты обдумывала его? – Элис была потрясена.
– Кажется, да.
– Значит, у тебя была на то причина, – проговорила Элис.
– Ее не хватило на то, чтобы выполнить приказ.
– Что происходит, Эррен? Мир разваливается на части. Закон смерти нарушен. Кто мой враг?
– Я умерла, Элис, – ответила тень. – Если бы я знала все это, если бы понимала, чего опасаться, неужели, ты думаешь, я бы умерла?
– О…
– Твои враги – это и ее враги. Это все, что тебе нужно знать. Это все упрощает.
– Упрощает, – согласилась Элис, хотя и понимала, что все совсем не так просто.
– Ты будешь жить, – сказала Эррен. – Все думают, что ты умерла. Что ты будешь делать?
– Энни жива, – проговорила Элис.
– Энни?
– Младшая дочь Мюриель.
– Ах, да. Я ей про это сказала.
– Она жива. А также Файл де Лири и многие другие верные королеве люди. Роберт боится, что под знаменами Энни соберется армия. И боится не зря.
– Армия… – задумчиво повторила Эррен. – Дочь, возглавляющая армию. Интересно, что из этого получится.
– Мне кажется, я могу помочь, – сказала Элис. – За королевой слишком пристально следят, ее держат в башне Волчья Шкура, далеко от потайных ходов. Я думаю, ее единственная надежда на спасение – победа Энни, но лишь если это произойдет до того, как вмешаются Ханза и церковь.
– Как ты ей поможешь? Убьешь Роберта?
– Конечно, я об этом думала, – ответила Элис. – Но я не уверена, что его возможно убить. Он тоже вернулся из страны мертвых, леди Эррен, но он был совершенно мертв. Если его поранить, рана не кровоточит. И я не знаю, как убить то, во что он превратился.
– Возможно, когда-то я знала нечто подобное, – проговорила Эррен. – Но теперь нет. И что же?
– Узурпатор держит в темнице одного человека. Если я смогу освободить его и сделать это от имени Энни, думаю, даже самые упрямые лендверды перейдут на ее сторону. Я изменю равновесие сил.
– Значит, тайные ходы.
– Это рискованно, – признала Элис. – Принц Роберт единственный среди мужчин знает про них и, возможно, помнит. Но…
– Он считает тебя мертвой, – сказала Эррен. – Я понимаю. Однако этим оружием ты сможешь воспользоваться только единожды.
– Да, – согласилась Элис.
– Будь осторожна, – предупредила Эррен. – В подземельях Эслена есть сущности, которым давным-давно следовало умереть. Не думай, что они лишились своей силы.
– Я помогу ей, Эррен, – пообещала Элис.
– Поможешь, – не стала спорить та.
– Знаю, я не смогу тебя заменить, но сделаю все, что в моих силах.
– Моих сил оказалось недостаточно. Постарайся сделать больше.
Элис пробрало холодком, и голос смолк.
Ее голову внезапно заполнила вонь разлагающейся плоти, а когда к ней вернулись чувства, она ощутила ребра, впивающиеся ей в спину. Рука по-прежнему касалась ее щеки. Она дотронулась до нее; она оказалась влажной и скользкой, почти лишенной плоти.
Роберт солгал Мюриель. Да, он положил ее в склепе Отважных, но не в могилу Уильяма; она оказалась в одном гробу с Эррен.