Киз Грегори. Терновый Король

   Когда девушки вернулись в просторный двор замка, к ним навстречу, улыбаясь, устремилась графиня. На ней было вышитое золотом и серебром платье, несколько вычурное и чересчур изобилующее цветочными украшениями.
   – Дорогая моя, – обратилась она к Энни. – Какое личико! Надеюсь, вам у нас весело.
   – Да, каснара, – солгала Энни. – Я очень благодарна вам за ваше гостеприимство.
   – Пустяки, – бросила графиня, одарив ее еще более лучезарной улыбкой. – Мне это ничего не стоит. Что же касается вас, моя дорогая, то у меня есть один сюрприз.
   Энни в недоумении захлопала глазами. Разумеется, она уже встречала графиню в самом начале празднества, но не имела ни малейшего представления о том, чем обязана ее особому расположению.
   – Пройдемте сюда, – сказала графиня, отведя ее в сторону, после чего шепнула Энни на ухо: – Войдите в мой дом через большую дверь, слева там будет лестница. Поднимитесь по ней, потом пройдете вперед по коридору, который выходит в мой лавандовый сад. Там вы отыщете одного молодого человека, который очень жаждет вашего общества.
   – Я… Молодого человека?
   Казалось, графиня была очень довольна собой.
   – Судя по вашей внешности, вы как раз та особа, которую он мне описывал. Думаю, вы знаете, кого я имею в виду.
   – Благодарю вас, графиня.
   Внешне Энни старалась сохранять хладнокровие, несмотря на то что у нее в груди творилось нечто странное, а мысли в голове принялись скакать, как ошалелые.
   Не иначе как Родерик уже получил ее письмо. И уже успел приехать сюда. Узнал про этот праздник, втерся в доверие к графине, произведя на нее впечатление своими сильными чувствами и желанием видеть возлюбленную. К тому же где еще он мог с ней встретиться, если не здесь и не сейчас? Заявись Родерик в монастырь, его бы наверняка не пустили и на порог. Возможно, он уже пытался проникнуть туда, но ей об этом никто не сказал.
   – Что все это значит? – удивилась Серевкис.
   – Ничего, – рассеянно бросила в ответ Энни. – Она попросила Остру и меня сделать ей одно одолжение. Только и всего.
   – И я с вами, – собралась было увязаться за подругами Серевкис.
   – Нет! – почти выкрикнула Энни, так что обратила на себя внимание нескольких монашек, среди которых была и сестра Касита. – Нет, – понизив голос, повторила она. – Графиня просила прийти только меня и Остру.
   – Как таинственно! – язвительно произнесла Серевкис. – Можно подумать, вы затеваете что-то недозволенное.
   – Нет, что ты. Это совсем не то, что ты думаешь, – попыталась разуверить ее Энни.
   – А что я думаю? – приподняв бровь, спросила Серевкис.
   – Я расскажу тебе обо всем позже, ладно? – пообещала Энни. – Пошли, Остра, – и, схватив подругу за руку, она потащила ее к двери, на которую указала хозяйка.
   – Что тебе сказала графиня? – спросила Остра, когда они вошли через портик в дом и принялись подниматься но лестнице. – Куда мы идем?
   Энни повернулась к подруге и, взяв ее за руки, возбужденным тоном произнесла:
   – Мне кажется, там меня ждет Родерик.
   – С чего ты взяла? – удивилась та.
   – Я послала ему письмо. И рассказала, где меня можно найти.
   – Что? Но как тебе это удалось?
   – Потом объясню. Но это должен быть он.
   Они дошли до конца коридора, который упирался в кованую железную дверь. За ней дул легкий ветер и шумела листва, а над выложенной плиткой стеной сверкали звезды. От предвкушения встречи Энни охватило нечто вроде оцепенения.
   – Он должен быть здесь, – сказала она подруге.
   – Может, мне не ходить дальше? – предложила Остра. – Чтобы успеть подать тебе сигнал тревоги на случай, если поблизости появится кто-нибудь из сестер.
   – Нет. Пошли со мной. Я хочу удостовериться, что это он. Я дам тебе знать, когда будет нужно уйти.
   – Ладно, – согласилась Остра не слишком радостно.
   Девушки вместе вышли через дверь и оказались в маленьком, выложенном плиткой саду. Здесь в терракотовых горшках росли лимоновые и апельсиновые деревья, а в каменных коробах – лаванда, которая придавала воздуху особый аромат. Посреди сада над бассейном, по форме напоминавшим ракушку, бил небольшой фонтан.
   В тени стоял какой-то мужчина. Энни могла разглядеть только его силуэт.
   – Родерик? – затаив дыхание, произнесла она.
   – Боюсь, от него пока нет никаких вестей, – ответил ей молодой человек.
   Энни тотчас узнала его по голосу, и от разочарования у нее внутри все опустилось.
   – Это вы! – вымолвила она.
   Ступив в островок лунного света, Казио широко улыбнулся, снимая с головы шляпу.
   – Я говорил вам, что нахожусь в гостях в этой стране, – начал он. – Должен сказать, в этом наряде вы выглядите совсем по-другому.
   – Энни! – дернув за рукав, окликнула Остра. – Кто это? Откуда ты его знаешь? И что он имеет в виду?
   – Меня зовут Казио Пачиомадио да Чиоваттио, – представился Казио, поклонившись. – А вы, судя по вашей красоте и грации, должно быть, приходитесь Фиене сестрой?
   – Фиене? – ничего не понимая, удивилась Остра.
   – Казио знает меня по моему настоящему имени, а не по тому, которым меня нарекли в монастыре, – пояснила Энни, надеясь, что подруга поймет намек.
   Та поняла.
   – А… – протянула она. – Понятно.
   – Не осчастливите ли и вы меня своим настоящим именем? – обращаясь к Остре, спросил Казио.
   – Это Маргри, – сказала Энни первое, что пришло в голову.
   Казио приблизился к младшей из девушек, почтительно взял ее руку и поднес к своим губам.
   – Держи с ним ухо востро! – предупредила подругу Энни. – Он имеет обыкновение источать мед там, где обычно применяют слова.
   – Уж лучше мед, чем лимонный сок, – заметил Казио, слегка повернув голову. – Не значит ли это, что моя манера говорить вас раздражает, госпожа Фиена?
   – Нет, – искренне призналась Энни. – Просто я ожидала увидеть Родерика.
   – И вы разочарованы. Разумеется, да. Что же касается письма, то я его отправил. Возможно, погода на севере не слишком благоприятна. Есть сотня причин, которые могут задержать мужчину с ответом. И даже того, кто сильно влюблен.
   Энни показалось, что в его словах сквозит некий намек.
   – Маргри, – промолвила она, – не могла бы ты меня подождать в коридоре. И в случае чего подать сигнал. Обещаю, что расскажу тебе все без утайки. Но только позже.
   – Как скажешь, – в словах Остры явно затаилась обида.
   – Что вам нужно? – довольно резко обратилась Энни к Казио, когда они остались наедине.
   К ее удивлению, он замешкался с ответом, как будто не мог подобрать подходящих слов, чего прежде она за ним не замечала.
   – Не знаю, – наконец выдавил он. – Графиня предложила мне устроить эту встречу. Пожалуй, я просто хотел узнать, как ваши дела.
   Энни почувствовала, что немного расслабилась и утратила былую настороженность.
   – У меня все хорошо. А что с вашей рукой? Она забинтована.
   – Пустяки. Обычная царапина. Небольшая неосторожность в обращении с клинком.
   – Клинком? Вы дрались на дуэли?
   – Какая там дуэль! – перейдя на небрежно-развязный тон, сказал он. – Всего каких-то пять бандитов. И дело с концом!
   – Правда?
   Он вновь заколебался.
   – Нет, – наконец признался он.-Я практиковался со своим учителем. Он был на меня зол.
   – Из-за чего?
   – Он считает, что я стал слишком рассеян и разучился защищаться. Пожалуй, он прав.
   Энни почувствовала какой-то странный прилив тепла.
   – И почему же вы стали таким рассеянным? – невинным тоном осведомилась она.
   – Полагаю, вы сами знаете. – Его глаза заблестели в темноте, и на мгновение…
   – Я уже сказала вам, Казио.
   – Что вы мне сказали? – мягко переспросил он. – Вы даже не назвали мне своего настоящего имени. И после этого еще беретесь упрекать меня в нечестности.
   – Что ж, я это заслужила, – немного помолчав, согласилась с ним она и, подняв на него глаза, произнесла: – Меня зовут Энни.
   Он взял ее руку. Поначалу она хотела отдернуть пальцы, но почему-то не сделала этого.
   – Приятно познакомиться с вами, Энни, – с этими словами он слегка прикоснулся губами к ее руке.
   – Теперь я могу забрать руку обратно? – спросила она.
   – Она всегда была вашей.
   – А вы вообще-то отправили мое письмо?
   – Да. И надеюсь, что оно дойдет до адресата. Все еще надеюсь.
   – Почему?
   – Иногда расстояние усиливает любовь. А иногда уничтожает ее. Думаю, вы заслужили узнать, какой из этих двух вариантов имеет место в вашем случае.
   – Родерик меня любит, – не без упрека в голосе бросила Энни.
   – Тогда пусть это докажет.
   – Уж не влюбились ли и вы? – спросила Энни и пожалела об этом сразу после того, как слова сорвались с ее уст. Но Казио не спешил с ответом. Немного помолчав, он заговорил совсем другим, нерешительным тоном:
   – Мне кажется, люди не могут влюбиться настолько быстро.
   Его слова прозвучали так искренне, что огорчили ее куда больше, чем признание в любви, которое она ожидала услышать.
   – В таком случае, что вы от меня хотите? – спросила она.
   – Узнать вас получше, – тихо ответил он.
   Энни почувствовала, что у нее пересохло в горле.
   – И как вы собираетесь это сделать? – усмехнувшись, произнесла она. – Глядеть на мою башню день напролет?
   – Возможно. Если это единственный способ вас увидеть.
   – Это смешно. – Энни оглянулась. – Нас могут услышать. Пора уходить.
   – Когда я могу встретить вас вновь?
   – Это невозможно.
   И Энни, решительно повернувшись, вышла из сада.
   Было трудно заставить себя ни разу не обернуться, но она поборола это искушение.
 
   Топнув ногой от отчаяния, Казио глубоко вздохнул. Что с ним случилось? Что он вообще нашел в этой тощей, бледной как смерть, рыжеволосой ведьме?
   Да ничего с ним не произошло. И все это вообразила себе графиня Орчавия, а не он.
   Тихий звук заставил его встрепенуться и схватиться за Каспатор. Но напрасно, потому что причиной тому была вторая девушка, с соломенными волосами.
   – Приятно было познакомиться, каснар Чиоваттио, – сделав реверанс, произнесла она.
   – Погодите минуту. – Казио почувствовал в себе новый прилив вдохновения.
   – Мне нужно идти за моей госпожой, – сказала та.
   – Умоляю вас, каснара. Энни не успеет по вас соскучиться, если вы задержитесь на миг-другой, – и, помолчав, он спросил: – Вы сказали «госпожа». Что это значит?
   – Я ее горничная.
   – И тоже вместе с ней учитесь в монастыре?
   – Да.
   – И вас в самом деле зовут Маргри?
   Прежде чем ответить, Остра оглянулась.
   – Нет, каснар. Меня зовут Остра.
   Вместо ответа Казно пустил в ход самую выразительную улыбку, какая только имелась у него в запасе.
   – Это имя гораздо больше подходит такой обаятельной девушке, как вы, – промурлыкал он.
   – Вам не следует со мной так говорить, каснар, – от смущения опустив глаза, пробормотала Остра.
   – Пожалуйста, зовите меня просто Казио. – Он взял в руку прядь ее волос. – Такое впечатление, что они сплетены из чистого золота.
   От его прикосновения девушка задрожала.
   – Пожалуйста, мне надо идти, – пробормотала она, немного отпрянув назад.
   – Еще одно мгновение. – Он подошел к ней еще ближе, Поначалу Казио показалось, что девушка вот-вот бросится бежать, но она этого не сделала. Тогда он притянул ее ближе и взял за руку.
   – Скажите, а что, этот Родерик, с которым обручена Энни, очень хорош собой?
   – Обручена? – от удивления глаза Остры предательски округлились.
   «Ага! Попалась! – отметил про себя Казио. – Значит, они даже не обручены!»
   – Ну, да. Это правда. Они помолвлены, – быстро нашлась Остра.
   – Но ведь я вас не об этом спросил. Так ответьте же на мой вопрос, прекрасная Остра, – пропустив ее ложь мимо ушей, продолжал твердить свое Казио.
   – Он… – Ее голос оборвался. – Я бы не сказала, что он очень хорош. Честно говоря, вы мне кажетесь гораздо краше его, несмотря на то, что я вас первый раз вижу.
   – Благодарю вас, Остра. Очень мило с вашей стороны.
   – Просто Энни бывает… немного упрямой.
   – Ну и ладно, – сказал Казио. – Я не собираюсь ловить того, кто не хочет быть пойманным. – Он ласково пожал ее руку. – Спасибо, что оказали мне честь.
   – Мне было очень приятно с вами познакомиться, Казио.
   Он поклонился, но потом вдруг в ужасе сморщил лоб.
   – Смотрите, что это? – воскликнул он, показывая на ее рот. – У вас что-то на губе.
   – Что?
   Она со страхом в глазах поднесла руку ко рту, однако он перехватил ее пальцы и, быстро опустив вниз, запечатлел на губах девушки поцелуй. Остра слегка вскрикнула и сделала пару шагов назад.
   – Вы поняли, что это было? Это был поцелуй, – сказал он. – Но теперь все в порядке. Я его забрал.
   Даже при тусклом свете Казио увидел, как вспыхнуло ее белокожее личико. Не проронив ни слова, Остра вырвалась из его рук и бросилась догонять свою госпожу.
   Весьма довольный собой, Казио проводил ее взглядом. Он честно пытался помочь, но его любезность не растопила девичье сердце. Что ж, быть может, ревность лучше справится с этой задачей? Охваченный страстью охотника, он вновь вышел на след своей будущей жертвы. И, насвистывая, пошел глядеть на звезды.

7. Жертвоприношение

   Опустившись на колени, Эспер припал к земле, разглядывая лежащий на дороге конский навоз.
   – Они ушли недалеко, – кивнув сам себе, наконец заключил он. – И были здесь не далее чем вчера. Кроме того, в их рядах прибыло. По меньшей мере человек на десять.
   Пытаясь постичь те тайные знаки, которыми столь искусно умел пользоваться лесничий, Стивен внимательно следил за тем, что делал его старший товарищ.
   – Думаешь, вновь прибывшими были сефри? Тот самый Фенд с его бандой? – спросил он.
   Эспер помрачнел.
   – Ты разве забыл, что говорил твой собрат? – с некоторым укором произнес он. – Я имею в виду то, что они условились встретиться с Фендом в крепости Кал Азрот.
   – Десмонд Спендлав никакой мне не собрат, – обиженно заявил Стивен, которого явно задело язвительное замечание Эспера. – Какие бы темные дела он ни затевал, они лежат исключительно на его совести. И не имеют никакого отношения к церкви.
   – И после всего случившегося ты в этом по-прежнему твердо уверен? – заметил лесничий.
   – Послушай, Эспер, – взывая к голосу разума, продолжал Стивен. – Фратекс спас нам жизнь. Сам рассуди: стал бы он это делать, если за всем этим безобразием стояла церковь?
   – А ты сам подумай, – выпрямившись, произнес лесничий серьезным тоном.
   Когда Эспер поставил вопрос ребром, Стивен почувствовал, что по-прежнему не способен отстоять свое мнение. Он вспомнил ту ночь в монастыре, когда Десмонд рассказывал о своем служении церкви. Как ни странно, он показался тогда Стивену не менее искренним, чем в момент истины, когда показал свое настоящее лицо – лицо убийцы и разбойника.
   – Конечно, брат Десмонд на кого-то работает, – разумно предположил Стивен. – Возможно, даже на кого-то из церкви. Но не исключено и обратное. Мне лично кажется, что он немного не в своем уме.
   – Уж не хочешь ли ты сказать, что он подчиняется Фенду? – недовольно проворчал Эспер.
   – Нет, – немного поразмыслив, ответил молодой священник. – Это исключено. Дело в том, что он говорил о Фенде как о соучастнике заговора, а не как о его вдохновителе. Более того, в его словах сквозило некоторое презрение. Скорей всего, Спендлав и твои разбойники-сефри служат кому-то поважнее. Однако я не имею ни малейшего представления, кто бы это мог быть.
   – Лес подходит к концу, – сообщил Эспер. – Мы скоро выйдем на равнину Мей Горн, на которой стоит крепость Кал Азрот. Там должна состояться их встреча. И что бы они ни затевали, этому надлежит случиться в ближайшие несколько часов.
   – А не могли бы мы их как-нибудь обогнать? Попасть в крепость раньше, чем они, чтобы успеть предупредить королеву?
   – Хорошо бы, – задумчиво произнес Эспер. – Но вряд ли у нас это получится.
   – Тогда что же нам делать? Если к ним, как ты говоришь, примкнуло еще десять человек, да к тому же сефри, значит, их теперь стало шестнадцать. Не можем же мы их всех перебить?
   Эспер удивленно изогнул бровь.
   – Кажется, Стивен Даридж сказал «мы»? Да если бы твои познания в этом ремесле можно было сложить поверх пивной пены, та бы даже не шелохнулась.
   – Что правда, то правда. Но ты мог бы меня кое-чему обучить. Возможно, тогда бы от меня был какой-нибудь прок.
   – Разве я когда-нибудь говорил, что тебе не найдется достойного применения? – в его тоне сквозила явная усмешка. – Ты мог бы, например, привлечь внимание противника к своей персоне. Для этого нужно всего лишь размахивать руками и служить мишенью для вражьих стрел. А я тем временем буду прятаться у тебя за спиной.
   – Что ж, я не прочь это сделать, – простодушно согласился Стивен, восприняв предложение Эспера за чистую монету. – Если только это сработает.
   – Я пошутил, парень.
   – А! – воскликнул Стивен, слегка смущенный своей легковерностью, несмотря на то что насмешливое замечание лесничего вскрыло лучшие стороны его души. – Надо же, как я попался! Впрочем, неудивительно. Шутка из твоих уст – небывалое дело. Поэтому приношу свои извинения. Видишь ли, когда впервые в жизни встречаешь летучую рыбу, вернее всего ты примешь ее за птицу. – И, отставив в сторону насмешливый тон, еще раз серьезно спросил: – Так что же мы с тобой будем делать?
   – Понятия не имею, – ответил лесничий. – Надеюсь, до того, как мы их настигнем, я что-нибудь придумаю.
   – Великолепный план, нечего сказать, – в свою очередь съязвил Стивен.
   – Ты можешь предложить лучше? – пожав плечами, произнес лесничий. – К примеру, какой-нибудь мудрый совет, который ты вычитал из книг?
   – Возможно, – прокручивая в памяти подобные истории из известных ему книг, произнес Стивен. – Так, например, в «Путешествиях Финна», помнится, был весьма интересный эпизод. Оказавшись в окружении разбойников, которые существенно превосходили их числом, Финн с его товарищами решили пустить им пыль в глаза. Для этого они смастерили несколько чучел из соломы и грязи, чем создали видимость своей многочисленности и ввели врага в заблуждение…
   – Здорово. Интересно, а может, они к тому же научили свои чучела передвигаться, как люди? Или хотя бы скакать на лошадях?
   – Ну… конечно нет. Но если бы нам удалось обогнать Десмонда… Или найти какой-нибудь короткий путь, чтобы оказаться впереди них…
   – То им бы пришлось сражаться с нашими чучелами?
   – Пожалуй, ты прав. Это не пройдет. Послушай, а что, если устроить ловушку? Выкопать яму и натыкать в нее острых кольев. Потом прикрыть все листьями или чем-нибудь еще.
   – Неплохая мысль, – кивнул в ответ Эспер. – Но как ты себе это представляешь? У нас с тобой всего две пары рук. Много ли мы выкопаем, даже если будем копать всю ночь до рассвета? Или, может, пока мы с Огром и Ангел будем рыть канаву, ты отвлечешь бандитов? Ну, пусть они за тобой погоняются, а?
   – Я просто хотел помочь, – виновато пробормотал Стивен, – ты ведь сам просил.
   – Мало ли что я просил, – вздохнул Эспер. – В следующий раз я попрошу тебя дать самому себе хорошую затрещину. Думаю, тебе от нее будет гораздо больше пользы. – Он взобрался на Огра и, одарив Стивена более дружелюбным взглядом, добавил: – Думай тщательней. Кто знает, может, что-нибудь стоящее и придумаешь.
   Спустя два часа острый слух Стивена сослужил двум всадникам добрую службу. Слегка похлопав себя по уху, юноша дал спутнику понять, что они приближаются к стану врага. Эспер сразу понял его жест и тотчас остановил коня. Стивен указал рукой в сторону, где слышались голоса, которые, по его твердому убеждению, принадлежали монахам.
   Молодой человек уже давно убедился в том, что никто из преследуемых ими монахов не имел столь острого слуха, как тот, что обнаружился после посвящения у него. Тем не менее он не хотел испытывать судьбу и во избежание нежелательных последствий взял за правило соблюдать осторожность, начиная с того расстояния, когда его ухо только начинало различать подозрительный шум.
   Восприняв предупредительные знаки младшего товарища должным образом, Эспер тихо и аккуратно спешился, Стивен последовал его примеру. Потом лесничий приказал лошадям не сходить с места, после чего вместе со Стивеном стал пробираться вдоль опушки леса в сторону того места, откуда доносились голоса.
   Достигнув небольшой возвышенности, густо поросшей диким виноградом, двое путников, припав к земле, схоронились в причудливо переплетенных лозах. Лес внизу резко редел, превращаясь в небольшие, перемежающиеся лужайками рощи, за которыми зеленела обширная равнина, щедро залитая яркими лучами солнца.
   Вокруг конусообразного холма, окаймленного кустистой растительностью, разбили свой лагерь – к этому времени там стояли две палатки – шестнадцать разбойников, десять из которых носили широкополые шляпы. Их лица были замотаны дымчатой тканью – основной признак, по которому Стивен смог на расстоянии заключить, что это были сефри. Все остальные выглядели как самые обыкновенные люди и, судя по их количеству, принадлежали к банде монахов Спендлава. Юноша обменялся многозначительным взглядом с Эспером, на лице которого запечатлелся немой гнев. Стивен вопрошающе приподнял бровь, на что лесничий, скосив в сторону лагеря глаза, беззвучно произнес:
   – Фенд.
   Безусловно, лесничий строил планы расплаты. В его голове роились мысли о том, как расправиться с пятнадцатью людьми, чтобы добраться до одного из них.
   Эспер жестом приказал Стивену оставаться на месте и ждать его возвращения, а сам, крадучись как кошка, начал прокладывать себе путь среди зарослей винограда. Стивена так и подмывало заговорить, куда тот направился, но он не решился спросить, опасаясь выдать свое присутствие голосом.
   Когда лесничий скрылся из виду, юноша залег в кустах, с недоумением задавая себе один и тот же вопрос: что ему делать?
   Между тем бандиты начали двигаться более оживленно. Поначалу юноше показалось, что они занялись обустройством своего лагеря. Но когда он пригляделся внимательнее, то заметил, что их занимали не столько палатки, сколько холм, у которого они расположились. Именно вокруг него сосредоточилась вся их деятельность. Внутреннее чутье подсказывало Стивену, что это был седос.
   Несмотря на прохладный день, лоб Стивена покрылся испариной. Юноша осторожно спустился с возвышенности, с которой наблюдал за бандитами, и спрятался за вздымавшимися из земли корнями векового дуба. Его чувства так обострились, что он ощущал всю жизнь леса, словно она протекала внутри него. Он слышал, как беспокойно судачили над его головой белки, как вторили им деловитые сверчки и цикады, вожделевшие наступления темноты, до которой оставалось не более часа. Внимал тихому щелканью муравьев, которые готовились отходить ко сну, – эти звуки щекотали ему барабанные перепонки. Повсюду раздавался веселый щебет зябликов. А сойки явно выражали бурное недовольство расположившейся внизу бандой Спендлава.
   Сосредоточившись на том, что происходило у седоса, Стивен сумел уловить сквозь беспокойный хор лесных обитателей отдаленные голоса разбойников.
   Спендлав говорил на языке, который Стивен не мог узнать, несмотря на то что время от времени улавливал слова, отдаленно напоминавшие вадхианский диалект. Двое монахов – одного звали Сижерейк, а имени второго Стивен не знал – разделись до пояса, и кто-то из сефри начал расписывать их торсы странными символами. Другого человека, полностью обнаженного, – его Стивен тоже не знал, но ему почему-то казалось, что он не был монахом, – внесли на вершину холма и растянули на земле. Рот у него был чем-то заткнут.
   «Где же Эспер?» – отчаянно вопрошал себя Стивен. В любую минуту могло свершиться что-то ужасное, нечто такое, что непременно надлежало остановить. Он огляделся вокруг, но лесничий при желании умел перемещаться столь тихо и незаметно, что даже Стивен со своими обостренными, благодаря посвящению, органами чувств не всегда был способен его обнаружить.
   Когда Десмонд перешел на другой язык, действительно древневадхианский, Стивен весь обратился в слух. На удивление, ему удавалось так быстро переводить, словно это был язык, известный ему с детства.
   «Один открывает путь к страшной силе, а другой ступает на этот путь. Идущий дорогой крови бросает вызов смерти и преобразует душу».
   Спендлав достал из-под рясы какой-то предмет, от яркого блеска которого Стивен ощутил резь в глазах. Потом Десмонд подошел к обнаженному мужчине, который, казалось, хотел закричать, но не мог этого сделать. Стал рядом с ним на колени, и в этот миг Стивен с тихим ужасом осознал, что в руке у монаха был специальный нож. Быстрым движением проведя им от грудины до паха, он разделал беднягу пополам, после чего начал вытаскивать из него внутренности. Агонизирующая жертва сразу обмякла и забилась в мелких конвульсиях.
   Съеденный Стивеном завтрак подступил к горлу, но усилием воли юноша подавил рвотный позыв. Сосредоточившись на подробностях происходящей внизу сцены, он успокаивал себя мыслью о том, что человеческая жизнь со смертью тела не заканчивается. Пытался уверить себя, что те странные хитросплетения трубочек, которые Спендлав и его люди вытаскивали из все еще корчащейся жертвы, были вовсе не кишечником, а чем-то иным.