Кларк Саймон. Затерявшиеся во времени

   Сэм решил, что сшиваться тут долго смысла не имеет. Он нажал на акселератор. «Ровер» мощно рванул вперед.
   Сэм еще раз поглядел на часы. Ровно десять.
   Времени почти не оставалось. Это он чувствовал своими костями.

Глава 30

1

   Сэм гнал машину, стремясь уйти подальше от остановившего его мужика, и вскоре оказался на совершенно пустынной загородной дороге. Движения никакого не было. Впереди дырявили небо прожектора.
   Он проехал всего лишь несколько секунд, когда увидел впереди себя женщину, шедшую по темной мостовой в сторону города.
   Было большое искушение ехать дальше в город, надеясь, что кто-нибудь подскажет ему, как проехать в Грачевник. Но тут Сэм подумал, что во время воздушной тревоги все люди наверняка предпочитают сидеть в убежищах. Улицы будут пусты.
   Он поравнялся с женщиной, которая очень торопилась.
   – Извините, – окликнул он ее из открытого окна. – Мне нужно узнать кое-что.
   – А мне нужно, чтобы меня подвезли, – быстро ответила она. Прежде чем он смог что-либо сказать, она отворила дверь и села рядом с ним. – Ну и паршивая же ночка выдалась сегодня, – сказала она. – Мой автобус так и не появился. Пришлось шагать всю дорогу от базы. Днем мне это приходилось проделывать, но ночью это просто убийство.
   – База?
   – Королевских ВВС в Кастертоне.
   Сэм увидел, что на девушке форма.
   – О, вы... – он поискал нужные слова, – Женские вспомогательные силы?
   – Точно. – Она улыбнулась. – А вы американец? Не немецкий же шпион?
   – Нет. Угадали с первого раза. Американец.
   – Нью-Йорк?
   – Видно невооруженным глазом?
   – Но вы и в самом деле из Нью-Йорка, – широко улыбнулась она. Ее губы были окрашены чрезвычайно красной помадой. – Мне показалось, что я узнала акцент. Я работаю с американским офицером связи, он из Бруклина, поэтому я решила, что вы с ним два сапога пара.
   Сэм снова прибавил скорости. Он чувствовал часы на своем запястье, они стучали, как маленькое сердце, выкачивая из жизни секунду за секундой. И снова пришла мысль, что он может и опоздать.
   – Задержалась на базе. Понимаете, я получила отпуск на сорок восемь часов, чтобы присутствовать на завтрашнем бракосочетании сестры в Харроугейте. Она выходит замуж за канадского авиационного инженера. Поезд из Кастертона уходит в 23.00, так что я теперь доберусь туда с запасом. Спасибо.
   – Мне надо попасть в одно место в городе. Оно называется Грачевник. Не знаете, где это?
   – Грачевник. Грачевник... – говорила она, пытаясь вспомнить. – О да! Швейцарские дома в северной части города.
   – Дома? – Он думал, это один дом.
   – Да, их там несколько, они выстроены в виде квадрата. Ух ты! – воскликнула она. – Вот так машина у вас, мистер м-м-м?..
   – Сэм.
   Они пожали друг другу руки. Он заметил, что она носит хлопчатобумажные перчатки под цвет мундира.
   – Рада познакомиться, Сэм. А я – Рут. – Она широко улыбнулась. – Это сокращенно от Рутлесс.^[16]Так меня братишки называли, когда я их обыгрывала в теннис. – Она перевела взгляд на приборную доску, которая сейчас светилась мягким зеленоватым светом. – Ой, ну что за машина! Такой я никогда еще не видела.
   – Последняя модель, – отозвался Сэм, продолжая наращивать скорость.
   – Военная?
   – Конечно.
   – Понятно. Секрет. Болтун – находка для шпионов. Ничего, если я закурю?
   – Будьте как дома.
   – Вы очень быстро ездите.
   – Извините, очень тороплюсь.
   – Дело жизни и смерти?
   Он кивнул.
   Она вздохнула.
   – В эти дни – дело обыкновенное. Гляньте на прожектора. Если они поймают немецкий самолет... – Тут она подняла палец, изображавший пушку. – Бах-бах! А что делать? Или мы, или они.
   Сэм вел машину по пустынной Хай-стрит. Он заметил, что стекла в домах и витрины магазинов заклеены крест-накрест липкими лентами, которые должны были уменьшить опасность ранения летящими осколками стекол, если бомбы упадут близко и стекла вылетят.
   Все фонари на улице были погашены – необходимая мера предосторожности при налетах. Ни единого лучика света не пробивалось из завешенных шторами окон домов. Все это придавало Кастертону вид города-призрака. Ни машин, ни света, ни людей.
   Сэм пользовался лишь подфарниками и надеялся, что перед ним не возникнет неожиданно ни лошадь, ни грузовик. При его скорости даже думать не хотелось о возможных результатах столкновения.
   – Пусто. Проклятая воздушная тревога. Ненавижу, когда город такой, – сказала она. – Противно, правда? Сворачивайте влево.
   Сэм притормозил, и покрышки забуксовали на толстом слое конского навоза, лежавшего всюду и образующего мягкий ковер.
   – А зачем все эти переключатели? – спросила Рут, разглядывая приборную доску, пока Сэм сворачивал на боковую улицу.
   – Свет, отопление, плеер.
   – Плеер?
   – Проигрыватель. – Все, чего хотелось Сэму в эту минуту, это оказаться у дома, где должно произойти убийство, а потому, даже не раздумывая, он нажал на клавишу плеера. Музыка ударила из всех четырех динамиков, от басового звучания в руках Сэма завибрировал руль.
   Испуганная Рут взглядом искала скрытые источники музыки.
   – Вот это звук! А кто поет?
   – Майкл Страйп. Он из американского джаза, который называется РЕМ.
   – Рем? Для меня это новость. В Америке такая музыка популярна?
   – Будет. – Сэм еще крепче сжал руль. Все мышцы напряглись. Он пристально всматривался в темноту улицы. – Далеко до Грачевника?
   – Как раз вон за той церковью, что справа. Здесь. Здесь. Въезд вон там, где припаркован грузовик.
   Сэм направил «ровер» в другую узенькую улочку, которая выводила на сквер, обрамленный довольно большими отдельными домами. В сквере было темно. Какое-то движение чувствовалось лишь в деревьях и кустарниках сквера, чьи листья дрожали под слабым ветерком.
   Сэм выключил мотор и погасил свет.
   Сирены молчали. Прожектора в полной тишине рыскали в черном небе. Прямо перед ними висел аэростат заграждения, показывая свое серебристое брюхо, когда на него попадало отражение луча в миллион ватт.
   – Мой поезд отходит через три четверти часа, – сказала устало Рут, ибо она поняла, что Сэм сейчас вряд ли рванет по темным улицам города, чтобы отвезти ее на вокзал. – Пожалуй, мне лучше идти. – Она вылезла из машины. Однако, несмотря на сказанное, продолжала стоять, держа в руке маленький чемоданчик и явно колеблясь – уходить ли?
   Сэм молча отошел от машины, продолжая всматриваться в слепые лица домов. Среди них был тот, который ему необходим. Именно в нем сегодня должны перерезать горло мужчине, женщине и ребенку.
   Если, конечно, ему не удастся предотвратить это.
   И это будет означать, что он изменил ход истории.
   Последствия такого поступка невообразимы.
   А может, ему следует просто уйти отсюда? Пусть свершится то, что должно свершиться.
   Иначе его действия изменят будущее. И даже если он вернется в 1999 год, он может найти мир полностью изменившимся в результате того поступка, который намерен совершить сейчас.
   Но не может ли маленькая девочка спустить курок атомной войны в 1955 году?
   Неужели дитя из Британии сороковых годов обладает силой, способной сокрушить мир, если оно будет спасено сегодня Сэмом?
   Возможно. Разве мало случаев, когда одно-единственное промышленное изобретение меняло облик мира?
   Он невольно покачивал головой, одновременно продолжая рассматривать дома. Нет. Надо забыть обо всех этих философских рассуждениях. У него есть возможность предотвратить три убийства. Вот это и есть стартовая линия, вот только это и имеет сейчас значение.
   Теперь он отсюда не уйдет.
   В своем воображении он видел те существа, которые так походили на зародышей. Они мудро покачивали головами, пока их странные, почти атрофированные пальчики бегали по клавишам машины времени, или как оно там называется, их проклятущее устройство, которое контролирует все. Ах да, говорят они между собой, то человеческое существо в конце концов оказалось трусом, слишком тупым и слабым, чтобы контролировать свое окружение!
   – Сволочи! – сказал Сэм, скалясь в небо. И снова тот гнев, который он испытал недавно, потряс все его существо. Эта ярость ставила его на грань безумия. За что вы нас обрекли на это?Ответственные за такое преступление заслуживают того, чтобы им свернули их гнусные шеи, чтобы их давили и крутили, покуда у них не полезут глаза из орбит и пока они не сдохнут с почерневшими губами, мокрые от потоков собственной мочи! Всеобъемлющая волна гнева, безмерная, безграничная ярость снова навалилась на него. Сволочи!
   Рут сделала нерешительный шаг в его сторону.
   – Сэм, что с вами? Сэм, не надо...
   И в этот момент он кинулся на нее, ухватил за отвороты жакета и поволок в кусты.

2

   Она попыталась крикнуть. Ее глаза в темноте светились ужасом.
   – Сэм! Пожалуйста! Я...
   Он закрыл ладонью ее окрашенный яркой помадой рот, стараясь приглушить рвущийся оттуда испуганный крик. Непреодолимый страх сковал Рут, когда он стал запихивать ее в гущу ветвей, где ее не мог бы увидеть никто, проходящий по дороге.
   Сэм смотрел в эти вылезающие из глазниц глаза, в которых так ясно читался ужас перед неминуемой смертью.
   – Ш-ш-ш, – прошептал он. – Они могут услышать вас.
   По тому, как она замолчала, Сэм понял силу обуревавшего ее желания, чтобы эти неизвестные ониуслышали бы ее, а потом примчались ей на помощь.
   Сэм не ослаблял свою хватку, держа ее в медвежьих объятиях одной рукой, а другой все еще зажимая ей рот. Ее ужас он ощущал по тому прерывистому дыханию, которое вырывалось из ноздрей Рут прямо в его ладонь. Глаза девушки не отрываясь глядели в глаза Сэма, ожидая того мгновения, когда его руки стиснут се горло.
   – Ш-ш-ш, – шептал он, все еще не убирая руки с ее рта. – Сегодня здесь должно произойти убийство.
   Ее испуганные глаза округлились и стали похожи на большие мутные диски.
   – Да нет, – шепнул он. – Не ты. Не бойся меня. Слушай внимательно. В одном из этих домов живет семья. Она в смертельной опасности. Понимаешь?
   Она кивнула, насколько это возможно было сделать, когда у тебя рот заткнут чужой ладонью.
   – Я только что видел, что из парадной двери одного из домов вышел человек, бросивший в кусты палисадника какой-то мешок. Я думаю, что это грабитель, а дом – тот самый. И я очень боюсь, что уже поздно. Ты понимаешь, что я говорю?
   Она снова кивнула. Ее глаза уже не казались такими испуганными, они смотрели на него с пониманием.
   – Извини, мне очень жаль, что я тебя напугал, – сказал мягко Сэм, – но я не хотел, чтобы этот мерзавец узнал, что я тут. О'кей?
   Опять кивок. И дыхание на его ладони стало куда спокойнее.
   Он отпустил Рут и заметил, что на одной щеке у нее расплылось пятно губной помады.
   – Вон тот дом. У которого слегка приоткрыта зеленая дверь.
   Она кивнула. Потом спросила:
   – Вы детектив?
   Сэм чуть было не соблазнился на ложь, но тут же раздумал. Объяснить, почему американец работает в британской полиции, было бы весьма затруднительно.
   – Я услышал это в баре. – Он искоса глянул на нее. – Просто стараюсь быть законопослушным гражданином. Вот и все... Ну... Ш-ш-ш... Вот он снова вышел...
   Какое-то освещение улице создавали прожектора, чьи лучи частично отражались облаками. При этом слабом свете можно было различить мощную фигуру, осторожно выскользнувшую из двери. В руках она держала какую-то кладь. Сэм услышал звон стекла. Грабитель, видимо, отбирал в доме вещи, которые собирался захватить с собой позже.
   Но где же обитатели дома?
   Мороз пробежал по телу Сэма и остался где-то в районе желудка. Никто не зовет на помощь. Это очень плохой знак.
   Именно он-то и заставил Сэма неслышно перебежать через улицу и спрятаться за зеленой изгородью, тянувшейся между тротуаром и палисадником.
   Черт! Все выглядело очень плохо. Поперек входа лежала неподвижная фигура человека. Даже при тусклом свете Сэм видел, что мужчина одет в серый кардиган. Кривая трубка, которую он, видимо, курил, когда вышел, чтобы открыть дверь на стук, лежала на плитах дорожки у самого бордюра клумбы. Лужа чего-то черного и липкого растеклась вокруг головы мужчины на бетонной дорожке.
   Сэм, выглянув сквозь изгородь, увидел, что мощная фигура снова появилась. Она не переступила через мертвеца, а просто наступила ему на спину, как будто он был ступенькой, и вышла в палисадник, неся в руках медную кастрюлю.
   Сэм отполз назад, когда грабитель подобрался к зеленой изгороди с противоположной стороны. Он услышал, как звякнула кастрюля, когда ее запихали в мешок, где уже лежало что-то стеклянное.
   Но был и еще один звук. Очень странный. Сэм склонил голову, прислушиваясь.
   Шипение. Странное шипение, будто бекон поджаривают на очень слабом огне. Нет, скорее, будто песок сыплется на газету. Шипение почти непрерывное. И при этом оно явно исходило от фигуры, копошившейся в дальнем конце изгороди.
   Сэм поглядел в сторону другой скрючившейся фигурки, но в форме Женских вспомогательных сил. Ее глаза светились во тьме.
   Она покачала головой, как будто тоже удивляясь звуку и не зная, как его надо оценить.
   Когда грабитель снова вернулся в дом, Сэм шепнул ей:
   – Рут! Иди и жди меня в машине.
   – Зачем? Тебе может понадобиться помощь.
   – Нет, иди и жди. Если я не выйду... сейчас... через четыре минуты, включай сирену – это большая кнопка на руле. Такой звук вызовет на улицу кучу людей.
   – Не уверена. Разве ты не слышал сирены воздушной тревоги? Все будут сидеть в своих андерсеновских убежищах^[17].
   – Ладно. Тогда кричи, вопи. Делай все возможное, чтобы вызвать людей.
   – Вызови полицию, Сэм. Ты один не сумеешь...
   – Уже нет времени. Я же говорил, что могу опоздать. Ну, иди!
   Он ждал, пока она, согнувшись, доберется до машины. Потом, скорчившись, проскользнул в калитку, пробежал по дорожке мимо неподвижного тела (туфли Сэма, когда он вступил в черную лужу, издали липкий хлюпающий звук) и наконец оказался в прихожей дома.
   Эти дома были большими.
   Винтовая лестница вела в темноту второго этажа. Гробовая тишина.
   И ничего, что могло бы указать, где сейчас находится грабитель. И тьма. Непроглядная тьма. Снаружи было темно, но здесь вообще ничего не было видно.
   Сэм повернулся. Спина коснулась стены. Он простоял немного. Сердце колотилось, как обезумевший мотор.
   Где же грабитель? Он мог притаиться во тьме, наблюдая за Сэмом и доставая из кармана нож.
   Сэм поднял руку к горлу, чтобы защитить его от неожиданного удара из темноты.
   Потом скользнул в сторону, все еще касаясь спиной стены. Странно. Запах мокрой шерсти, вывешенной на просушку. И еще отвратительная вонь немытого тела. Очень противный запах, совершенно неуместный в этом добротном доме.
   Сэм осторожно ощупью обошел круглый столик, потрогал похожий на ящик бакелитовый телефон, шершавую ткань скатерти на столике. Потом его рука дотронулась до чего-то металлического.
   Снова что-то вроде ящичка, к которому приделано нечто вроде трубки или воронки. Как слепой, он еще раз провел пальцем по скользкой металлической поверхности предмета. Палец нащупал небольшой выступ. Включатель. Что-то электрическое... Велосипедный фонарь.Слова пронеслись в мозгу как молния. Благодарение Господу,подумал он с облегчением. Взял в одну руку фару и двинулся дальше, напряженно прислушиваясь, не раздастся ли хоть какой-нибудь звук.

3

   «Грабитель должен быть здесь, – убеждал себя Сэм, осторожно продвигаясь вдоль стены прихожей. – Он должен быть в одной из комнат, где собирает свою добычу».
   Он облизал пересохшие губы.
   Наверняка тот мужчина, что лежит в дверях, – отец семейства. Надо полагать, он уже мертв. Значит, остается мать и ее восьмилетняя дочь. Но где же они?
   Ощупью Сэм пробирался все глубже и глубже в дом.
   Впереди торчал серой могильной плитой прямоугольник открытой двери.
   Сэм осторожно вошел в нее, ожидая в любой момент услышать громкий окрик, когда грабитель заметит его.
   И вдруг он обнаружил, что уже давно не дышит. Грудь болела, а сердце, казалось, хотело проломить клетку ребер. Эхо его неистового биения разносилось по всему дому.
   Глаза Сэма уже привыкли к той струйке света, которая сочилась через не завешенное шторами окно.
   Ему потребовалось время, чтобы прийти к заключению, что это стекло не оконное, а вставленное в заднюю дверь кухни. Строгие законы военного времени требовали, чтобы все окна в домах были закрыты плотными шторами, которые не давали бы вражеским экипажам увидеть хоть слабый отблеск внутреннего освещения домов. Так почему же это стекло не имело штор?
   И тогда он понял, что штора сорвана: вон она лежит темной грудой на полу кухни.
   Наконец-то Сэм мог вздохнуть. И туг же учуял в воздухе сильный запах уксуса.
   Когда глаза привыкли к слабому свету, проникающему сквозь стекло (на него была наклеена прозрачная пленка с ромбовидным рисунком), Сэм увидел на плиточном полу кухни нечто похожее на рассыпанную муку.
   Разбитый стеклянный сосуд валялся в луже жидкости, которая, видимо, и была причиной запаха уксуса, висевшего в воздухе. На полу валялись и газеты. Сэм даже различил страничку «Таймс» с заголовком «СОЮЗНИКИ ВЫСАДИЛИСЬ ВОЗЛЕ АНЦИО».
   Из-под газеты тянулась полоса темной жидкости. В этом слабом свете она казалась черной, но Сэм инстинктивно понял, что это кровь. Как будто кто-то взял широкую малярную кисть и провел ею полосу по плиточному полу.
   Взгляд Сэма пополз вдоль этой полосы. Увидел пару женских ступней. Обнаженных. Дальше ноги в брюках, темный свитер.
   Он сглотнул.
   Тело лежало лицом вниз. Горло перерезано.
   Кровь растеклась по обеим сторонам головы, как бы образуя на полу рисунок черных крыльев бабочки.
   Несчастная, должно быть, пыталась убежать, но кто-то прыгнул на нее сзади и перерезал ей глотку. Глаза Сэма уже устали от непрерывного вглядывания в темноту, и он подумал, не пустить ли ему в ход велосипедную фару. Однако внезапная вспышка света могла бы послужить отличным указанием для грабителя, прячущегося где-то в одной из комнат этого дома.
   Услышав какой-то звук, Сэм оторвал глаза от пола.
   Это был раскат, похожий на отдаленный гром. Он даже расслышал слабый скрип воздуха, разорванного падением чего-то очень тяжелого.
   Сэм знал, что это не гром. Это начался воздушный налет на город. Сквозь окно он увидел многочисленные световые точки, скользящие по небу наподобие падающих звезд.
   Должно быть, это заградительный огонь расположенных вокруг города противовоздушных батарей. Их зенитки начали стрелять по приближающимся самолетам противника.
   Вспышка света осветила кухню подобно молнии. Затем удар, от которого задребезжали чашки в сушилке.
   Сэм снова посмотрел на труп женщины.
   Но где же девочка?
   К этому времени он уже сумел убедить себя, что опоздал.
   «Значит, все же невозможно вернуться в прошлое и изменить ход событий», – подумал Сэм. И теперь, безусловно, наступит такой момент, когда он будет бежать отсюда, но его заметит репортер из газеты.
   Но где же убийца?
   Сэм был убежден, что тот находится здесь, в доме.
   И поскольку Сэм кипел от гнева, то он был вполне готов расправиться с убийцей сам, пустив в ход собственное представление о правосудии.
   Сэм поглядел на часы. Десять тридцать без одной минуты. Наверняка Рут уже давно забавляется клаксоном.
   Теперь это ничего не значит.
   Он провалил дело.
   Трое людей убиты.
   Ах, если б он был хоть чуточку побыстрее.
   Черт! Сэм сжал кулаки.
   В это время, заглушая гром взрывающихся где-то бомб, послышался другой звук, гораздо более близкий.
   Опять шипение. Звук сухого песка, падающего непрерывной струйкой на газетный лист.
   Сэм повернул голову в сторону двери в кухню.
   Сам по себе этот звук был лишен смысла. Идентифицировать его было невозможно.
   Но Сэм знал, кто этот звук издает.
   Убийца.
   Он крадется к кухне.
   Сэм поглядел, куда бы спрятаться.

4

   Шипение стало громче.
   Из-за мойки и отжимного катка для белья Сэм увидел появившиеся ноги. В темноте разглядеть их было трудно – так, плохо различимые очертания.
   Ноги двинулись к двери, потом остановились.
   Шипение продолжалось.
   И снова Сэму показалось, что это песок, падающий на бумагу. Он сжал велосипедную фару так сильно, что заныли пальцы.
   Ноги не двигались.
   Может быть, грабитель знает, что Сэм здесь?
   Бандит явно решал какую-то проблему.
   Сэм даже представил себе, как тот смотрит то сюда, то туда, ожидая увидеть скорчившуюся фигуру.
   И тут Сэм понял, что убийца, должно быть, рассматривает кровавую полосу на полу.
   Она чем-то удивила его.
   Но чем?никак не мог понять Сэм.
   Почему убийца перестал грабить дом, явился сюда и стоит так долго, глядя на кровавую полосу на полу?
   Очевидно, она была сделана женщиной, когда та ползла по полу кухни. С перерезанным горлом она пыталась доползти...
   Куда?
   Было бы разумно предположить, что она ползла к двери, ведущей на задний двор.
   Если она пыталась убежать, то да!
   Но нет. Она ползла от двери.
   Сэм решился перевести взгляд подальше – за отжимные вальцы. Черт! Ну хоть бы какое-нибудь оружие! Тогда не пришлось бы забиваться в щель, точно испуганный щенок. Хотя Сэм почти не дышал, но он опять почувствовал запах мокрой шерсти. Теперь было ясно, что он исходит от грабителя.
   Фигура грабителя стояла к нему спиной. Горбатый, почти безголовый силуэт в темной комнате.
   Совершенно очевидно: он присматривается к кровавой полосе. Затем повернулся к небольшой дверце, вделанной в стену кухни. Она вела либо в стенной шкаф, либо в кладовку.
   Гром взрывов слышался ближе и громче. Где-то свирепо залаяла собака. Целая серия взрывов заставила весь дом вздрогнуть. Зазвенела утварь, закачались картины на стене.
   И снова тишина.
   Теперь Сэм слышал собственное дыхание.
   И в этот момент и он, и грабитель пришли к одному и тому же решению.
   Женщина с перерезанным горлом пыталась добраться до той дверки в стене. Потому что...
   Согнувшаяся фигура торопливо двинулась к низкой дверке.
   Потому что именно там спряталась маленькая девочка!
   Сэм встал как раз в то самое мгновение, когда вспышка света залила всю кухню. Это был холодный голубоватый свет, дрожащий, трансформирующий все, что видел Сэм, в нечто вроде сцены из старого немого кинофильма.
   Стены, только что ярко освещенные, вновь утонули в темноте, а затем снова и столь же быстро осветились, как будто этот сверкающий голубоватый свет выключался и включался где-то за дверью на черный ход.
   И в этот момент убийца рывком открыл дверь стенного шкафа.
   Там, сидя на полу, с коленями, прижатыми к груди, скорчилась маленькая девочка.
   Вот оно!
   Сэм двигался с быстротой, будто он был ядром, выпущенным из пушки.
   – Не тронь ее! – заорал он, стремительным прыжком пересекая кухню.
   В ту минуту, когда фигура убийцы повернулась к Сэму, колеблющийся свет погас.
   Внезапная темнота.
   Сэм встал как вкопанный.
   В руках у него была только велосипедная фара.
   Он направил ее туда, где стояла темная фигура, одновременно нажимая на кнопку включения.
   Желтый свет высветил лицо грабителя.
   И тут же шипение многократно усилилось.
   Сэм ошеломленно уставился в лицо убийцы.
   В его ушах прозвучал жуткий крик.
   Сэм понял – это кричал он сам.
   Потому что там, в прыгающем свете фары, было лицо убийцы. Вид этого лица поверг Сэма в ужас. Он буквально окоченел.
   Это было крупное изуродованное лицо, похожее на лицо демона, даже не лицо – карикатура. Нос напоминал клюв, подбородок металлически отливал щетиной. Широкая синяя полоса татуировки шла вдоль верхней губы, как бы изображая усы. Другие, но уже вертикальные синие полосы бежали от нижней губы до подбородка, создавая эффект синей бороды.
   Но не это было самым ужасным. Не это напугало Сэма до такой степени, что у него занемела спина.
   На голове монстра торчали три живые змеи.
   Они медленно раскачивались из стороны в сторону, их языки высовывались из пастей, а тот шелест, который он слышал, теперь превратился в злобное и громкое шипение.
   Сэм невольно сделал шаг назад и спиной наткнулся на стол.
   У него не было сил оторвать глаз от этого лица.
   Змеи торчали из него, как будто выглядывали из дыр в голове статуи.
   Одна торчала из самой макушки черепа, подобно резиновому рогу.
   Другая выходила прямо изо лба, там, где шла нижняя линия волос. Третья – это было самое ужасное – фактически вылезала из левой глазной впадины, там, где должно было быть глазное яблоко.
   Маленькие черные бусинки глаз, сидевшие в зеленоватых змеиных головках, действовали гипнотически. Раздвоенные языки дрожали все быстрее, а шипение делалось все громче.
   Что же до языка самого монстра, то он тоже вылезал изо рта и как бы копировал быстрые движения змеиных языков. Его единственный глаз неотрывно всматривался в лицо Сэма – неморгающий, злобный, враждебный.