Страница:
4
Горр так и не присоединился к их трапезе, хоть они звали его дважды. То ли он стеснялся своего звериного облика, то ли вид, вкус и запах человеческой пищи были ему неприятны.
— Раньше он оборачивался зверем лишь в полнолуние. И нам пришлось сделать изрядный крюк, чтоб он стал таким, какой есть сейчас, — негромко рассказывал Ирт.
— Но зачем? — спросил Глеб.
— Каждый хочет быть сильней. Особенно в молодости…
Они сидели друг напротив друга, неторопливо ели и делали вид, что их не беспокоят ни доносящийся с улицы шум, ни жуткий смех на крыше, ни опасное потрескивание стен. Зеленый луч бил в ночное небо сквозь дыру в потолке. Раскалившаяся курильня источала сладкий дурман.
— Это Черное Урочище. Простые люди стараются обойти его стороной. Здесь есть дороги, но на них не встретишь пеших путников. Земля Урочища отнимает силы у каждого, кто ее касается. Только верхом или на повозке можно отсюда выйти…
Ирт говорил, Глеб слушал и задавал вопросы, Вино успокаивало разум, еда возвращала силу.
— Ты много раз погибал здесь — и снова рождался. Ты не мог сам выбраться из Черного Урочища, эта земля и эти чудовища убивали тебя. Однажды тебя подобрал обоз работорговца — но это было давно. Теперь обозы здесь не ходят. Все дороги перекрыты людьми Ордена Смерти. Чтобы прийти к тебе на помощь, нам пришлось обратиться к Танку. Он сделал невозможное — создал новый Хол на самой границе Черного Урочища. Мы спустились в Слой, незамеченными прошли по его дорогам, выбрались наружу, оставив позади посты Ордена, и отправились на твои поиски. Теперь нам надо вернуться к Холу. Вся твоя армия ждет тебя там, Богоборец!
— Постой! Какой Слой, какой Хол, какая, к черту, армия?!
— Армия Одноживущих. Мы долго сюда добирались, Богоборец, но мы не теряли времени зря, мы сражались с монстрами Слоя, и эти схватки закалили нас…
Справа от Глеба лежало копье. Слева от Ирта лежал боевой молот. Горр лишь притворялся спящим. Они все были готовы к возможной драке, но старались о ней не думать.
Это было очень сложно.
— Ночные демоны с рассветом уйдут, — сказал Ирт. — Ас упырями и мертвецами мы уж как-нибудь справимся.
— Они бежали от меня, — заметил Глеб. — Кажется, я их здорово напугал.
— Еще бы. Сколько ты их здесь положил…
5
В эту ночь Ирт и Глеб еще дважды брались за оружие, а оборотень Горр отшвыривал одеяло, сдергивал попону и вскакивал на ноги.
Первый раз соратники завалили свежий пролом в стене телами длинноруких безкожих карликов. Второй раз они совместными усилиями растерзали вылезшего из-под пола пятиметрового железноперого змея.
Остальное время товарищи занимали себя вполне мирными делами. Ирт резал ложки из осиновых плашек и вслух рассуждал о том, что делает человека человеком. Глеб перечитывал свои записи и просматривал книги. А Горр притворялся спящим…
Утро застигло их врасплох — очевидно, потому что Ирт и Глеб перебрали вина, а Горр все-таки задремал по-настоящему.
В какой-то момент они вдруг поняли, что шум на улице давно прекратился, а стены больше не дрожат.
Они вмиг очнулись, переглянулись, а потом дружно подняли лица к потолку.
В дыре теплилось небо, исполосованное сплетшимися ветвями деревьев.
За ночь лес подобрался к избушке вплотную.
6
Солнечный свет разрушал магию. Приютивший путников дом таял, как тают снежные крепости под ранним весенним дождем. Стены его истончались и оседали, крышу словно кислота разъедала. От частокола мало что осталось — сейчас он больше походил на худую, разваливающуюся от старости изгородь, — и состояние его ухудшалось с каждой минутой.
— Если я правильно рассчитал, на месте мы будет к полудню, — сказал Ирт, из-под руки внимательно оглядывая округу.
Примерно в двадцати шагах к северу за деревьями стояла небольшая группа упырей. По болоту расхаживали фантомы-убийцы: бесплотные призраки, вооруженные вполне материальными клинками — широкими и изогнутыми. В кустах ворочалась, вздыхая, совсем уж невиданная тварь, высовывала иногда голову, похожую на утыканный гвоздями бочонок, показывала длинный шипастый хвост.
Но Полог Света делал свое дело — и нежить не замечала близких людей.
Землю вокруг избушки словно перепахали. Медленно заплывали грязью глубокие ямы и канавы, с негромким шорохом осыпалась, оседала истерзанная, вывернутая наизнанку, вздыбленная пластами почва.
— Ни за что больше не останусь здесь ночевать, — пробормотал Глеб.
— Как знать, — внимательно на него посмотрев, отозвался Ирт…
Они тронулись в путь, оставив перед исчезающим домом ненужную больше волокушу. Глеб крепко сидел в седле и, честно говоря, боялся коснуться земли ногами.
Очень уж невысокие были у них лошадки.
7
В дороге путники видели много необычного. Им встретился след, похожий на тракторную колею, — они даже некоторое время двигались по нему. Конечно, ни Ирт, ни Горр не имели представления о тракторах, но Глеб поделился с товарищами своими познаниями, заодно упомянув о тягачах, бронетранспортерах, танках и самоходных артиллерийских установках.
Они поехали возле огромного разлапистого дерева, на ветвях которого висели странные кули — каждый длиной в два метра, толщиной в обхват. Один такой куль упал на землю и наполовину развернулся — из него торчали голые человеческие ноги с копытами вместо ступней.
Потом они вышли к замерзшему озерцу — это летом-то! — и разглядели подо льдом соломенные крыши домов и каменные зубцы крепостных стен…
— Скоро выберемся, — приговаривал Ирт, посматривая на небо даже тогда, когда неба не было видно. — Совсем немного осталось…
Кажется, он был прав. Лес менялся, оживал. Ярче становилась зелень, теплее грело солнце, насыщенней делались запахи. В кронах деревьев уже можно было заметить птиц, в траве можно было разглядеть насекомых. Древесные пиявки пропали, а пауки не выглядели столь жутко, как раньше.
— Уже рядом…
Постепенно отступало напряжение. Голоса Ирта и Горра звучали веселей, и даже пони заметно ободрились. Один Глеб был по-прежнему хмур. Он уже не думал о том, как выжить, как выбраться из опасного места; теперь его мучили совсем другие мысли — и они были ничем не легче прежних тревог.
— Как может Танк помочь мне? Да и зачем ему это надо? Может, мне следует обратиться к неким ответственным людям? Они же есть — наблюдатели, администраторы. Я даже знаю одного — его зовут Рябой Пес. Как его найти? Здесь ли он еще? Прошло столько времени! Невероятно! А может, Танк и есть администратор? Почему нет?! Тогда все становится ясно, тогда понятно, почему он так жаждет со мной встретиться…
Ирт слушал бормотание Богоборца и качал головой. Все повторялось. Будет ли конец?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Тринадцатого сентября Танк получил необычное электронное письмо. «Поздравляю!» — такой был заголовок. К письму прилагался звуковой файл, созданный, судя по всему, с помощью синтезатора речи.
— Поздравляю, ты жив, — звучал ровный голос в сорокаваттных колонках «TrueSound». — Но это ненадолго. Впрочем, мы можем еще попробовать договориться. Завтра встретимся и пообщаемся. О разном. Готовься…
Подпись отсутствовала, но и без нее все было ясно.
Где именно состоится встреча, в письме не сообщалось. Танк был уверен, что случится она не в этой реальности, — слишкомуж рискованным был бы такой шаг для вечного анонима.
Значит, в игре…
— Хочешь поиграть? — обратился к колонкам Танк. — Давай поиграем.
Он давно готовился к этой встрече, но сейчас вдруг засомневался в своих силах.
Белиал не играет по правилам.
Значит, и ему придется их нарушить…
Танк надеялся, что корпорация сквозь пальцы посмотрит на его жульничество. В конце концов, они знали, кто он такой, когда обращались к нему за помощью. Да что говорить! — наверняка и обратились потому, что знали его способности и рассчитывали на них…
Весь этот день Танк провел у компьютера. У него не было ни минуты свободного времени. Он готовил себе подарки. Много разных подарков.
Тринадцатого сентября у Танка был день рождения.
Ветер дул со стороны Черного Урочища, гнал волнами низовой туман, наносил удушающий гнилостный запах. Солнце поднялось высоко, но тепла от него было мало, да и света — чуть. Плотная ровная дымка затянула небо с самого утра, а к полудню вроде бы стала еще плотней.
Фаталия хмурилась. Ирт и Горр задерживаются, о Богоборце давно нет никаких вестей, Танк спит как убитый, и непонятно, когда проснется. А вокруг неспокойно: разведчики видели поблизости людей с красными повязками на рукавах, из Урочища дважды доносились жуткие звуки, и макушки высоких деревьев встряхивались, словно под ними шел кто-то огромный и могучий. В лагере тоже не все в порядке: гномы Тартл и Гвирт что-то не поделили с Дипом-Варваром, теперь фыркают каждый раз, когда встречаются, — а встречаются они по сто раз на дню. Дип, как и все варвары, несдержан, а гномы хоть и хранят внешнее спокойствие, но — слышно — скрипят зубами. Как бы у них драки не случилось…
— И чего я тут делаю? — в очередной раз спросила себя Фаталия.
Все-таки удивительная вещь — судьба. Никогда не знаешь, в каком месте жизнь переломится да завернет в сторону…
— Не жалеешь, что пошла с нами? — Из-за большого шалаша, в котором размещалась немногочисленная женская часть отряда, выглянула Фива. В руках она держала закопченный котелок.
— Нет, — ответила Фаталия. — Не жалею… А ты куда собралась?
— За водой. Скоро обед.
— Уже?… — Фаталия глянула на солнце. — Действительно…
— Там какой-то шум возле Двуживущего, — мотнула головой Фива. — Ты бы посмотрела, что ли.
— Опять гномы и Дип ругаются?
— Нет. Там что-то другое.
— Ладно, сейчас… — Фаталия нагнулась, сорвала ярко-синий цветок горолома, повертела его в руках, разглядывая, понюхала. Воткнула стебель в волосы над ухом, приладила, глянулась в зеркальную поверхность клинка. Сказала сестре:
— Ты смотри осторожней. Далеко не заходи.
— Да я только до ключа и тут же обратно.
— Бомбары прихватила?
— Ну а как же? Еще и это, — Фива резко выбросила вперед руку. В рукаве куртки щелкнул пружинный механизм, и у девушки в ладони возник изящный стилет.
— Баловство, — с легким укором сказала Фаталия, выдернула цветок из волос, бросила его на землю и раздавила ногой.
У шалаша Танка собрался едва ли не весь отряд. Бойцы что-то громко обсуждали, не боясь разбудить Двуживущего. Но стоило появиться Фаталии, как шум стих вполовину…
— Чего галдите? — Она смотрела на повернувшиеся к ней лица и вновь удивлялась странностям судьбы. Могла ли она предположить, что однажды ей доведется возглавить столь разношерстную команду — не то отряд, не то банду? Прошло всего ничего, а она из обычной крестьянской девчонки превратилась в опытного воина. Да что там воина! Военачальника!…
Впрочем, в сальных взглядах подчиненных должного почитания и уважения было немного. Мужики открыто пялились на ее прелести. Порой Фаталии казалось, что ее власть держится лишь на ее округлостях.
Она усмехнулась, вспомнив, как некий Двуживущий, вышедший на арену Стадиона, начал было рассуждать о том, что полуголая пышная грудь не приносит ее обладательнице никакой пользы. Потом он все же понял, что ошибся. Но было поздно. Завлекательное колыхание отвлекло его во время боя, а у Фаталии, помимо прелестей, было и еще кое-что оголено…
— Чего вылупились? — рявкнула она на вояк. — Или бабу никогда не видели?
— Баб-то видели, — подал голос Рахат Шаромыжник. — Да ты на них не слишком похожа.
— А ты на мужика совсем не похож, — ответила ему Фаталия. — Но я же на тебя не пялюсь!
Бойцы одобрительно рассмеялись. Задирать Фаталию мало кто решался, все знали, что язык у нее острее меча, а кулак крепкий, как и ее забористая ругань.
— Ну, так что вы тут за сход устроили?
— Беспокоимся мы, — сказал Погонщик Чайлен, выходя вперед. Сегодня он охранял спящего Танка, должно быть, он первым и заметил неладное.
— Не ваше дело беспокоиться! — Фаталия посмотрела на шалаш Двуживущего. Вроде бы ничего необычного. — Рассказывай толком, что произошло.
Чайлен кивнул, подергал себя за бровь — этот жест выказывал его волнение.
— Я тут, значит, сидел, стерег Двуживущего…
— Стоял и охранял, — поправила его Фаталия.
— Ну да, сидел, стерег. А потом слышу — шебуршит что-то. Громко так, долго. Ну, там, в шалаше. Я, значит, говорю: «Эй!» Думаю, если Двуживущий проснулся, то он ответит, а если мышь там или крыса — то спугается, убежит… Не убежала, и он не ответил.
— Давай короче!
— Дык я короче! Я опять: «Эй!» А оно шебуршит и шебуршит, громче уже. Не выдержал я, заглянул. А там, значит, Двуживущий под одеялом шевелится, ворочается. Я его тронул, думал, может, плохо ему… А одеяло и съехало! А там!… — Чайлен дернул себя за бровь, вырвал несколько жестких волосков, похожих на короткую кабанью щетину, и удивленно на них уставился.
— Ну так что там? — спросила, хмурясь, Фаталия.
— Не знаю, — сказал Чайлен и пожал плечами. — Он там — другой… И он там — менялся…
— Как — другой? И что значит — менялся?
— Не знаю, — растерянно повторил Чайлен.
— Он как бы ворочался, — включился в разговор Лерик Оруженосец. — Но ни руками, ни ногами не шевелил. И сам не шевелился.
— Как это так?
— А вот так… А потом я увидел перстень у него на пальце. Большой такой, с драконьей головой.
— Ну и что?
— А то! Не было у него никого перстня, когда он спать ложился. Да и пальца этого не было.
— Как — не было?
— Точно говорю! Был он — человек человеком. А теперь кто? По семь пальцев у него на руках! Я сам видел!
Бойцы вновь зашумели.
— Оборотень! Как есть оборотень!
— Да нет же, не бывает таких оборотней!
— Много ты знаешь.
— Да уж побольше твоего…
— Тихо вы! — прикрикнула Фаталия. — Еще кто-нибудь что-нибудь видел?
— Ну я видел, — неохотно сказал Слас Кузнец. — Обувка на нем какая-то странная.
— Так ведь не было на нем обуви, когда он спать ложился! — выкрикнул Чайлен. — Вон, глядите, его сапоги сохнут.
Действительно, перед шалашом на помятом кусте можжевельника сушились легкие кожаные сапоги.
— А может, вы надо мной шутки шутите? — строго спросила Фаталия.
— Да какие тут шутки.
— Ну, смотрите у меня! — Она подошла к самому шалашу, присела, отдернула закрывающую вход рогожу, вгляделась, прислушалась. И на четвереньках полезла под невысокую зеленую кровлю.
Она точно знала, куда сейчас смотрят ее подчиненные.
Танк лежал на боку.
Не двигался. Даже, кажется, не дышал.
Фаталия уже было уверилась, что ее разыграли, заставив опуститься на четвереньки, но тут она увидела руки Двуживущего.
У Танка было семь пальцев. На каждой руке.
И на каждом пальце было надето по три кольца…
— Ты проснулся? — Она осторожно дотронулась до него. — Ты меня слышишь?
Он не шевельнулся, не отозвался. Он спал, как обычно спят все Двуживущие, — мертво и бесчувственно.
Некоторое время Фаталия вглядывалась в бесстрастное лицо Танка, надеясь заметить трепет ресниц или тень сдерживаемой улыбки.
И она увидела — увидела нечто неожиданное и чудесное: на щеках и на лбу Двуживущего появились красные магические знаки — словно ожоги, оставленные незримым клеймом.
Фаталия тихо ругнулась и поползла назад, не сводя с Двуживущего глаз.
С Танком происходило что-то необычное. Он менялся.
Менялся во сне…
Фиве совсем не обязательно было идти к роднику — возле лагеря протекал чистый ручеек. И все же она решила немного прогуляться — ключевая вода была гораздо вкусней.
Но не только в воде было дело. Девушка просто хотела побыть одна — хотя бы недолго…
Едва заметная тропка вилась меж деревьев. Фива старалась идти рядом — она помнила наставления старшей сестры, да и сама понимала, что такая вот стежка наблюдательному человеку может рассказать многое. Ни к чему им сейчас внимание посторонних. Поблизости рыскают отряды Ордена Смерти, да и сам Белиал, наверное, присматривает за округой. Боятся они Богоборца, не хотят, чтоб он выбрался из проклятого Урочища…
Редкий лес насквозь просвечивался солнцем. Трепетали осины — каждый листик словно маленький флаг. Негромко перешептывались молодые березки, знакомый дуб поскрипывал сплетшимися ветвями, дятел звонко барабанил по пустому еловому стволу…
Что-то долго уж нет Ирта и Горра. С каждым часом ожидание все тревожней. Все чаще возникает в разговорах тема: а что делать, если они не вернутся? И Двуживущий Танк спит — уже второй день без просыпу. Вдруг да и не очнется вовсе?…
Родник прятался в густой осоке, но найти его особого труда не составляло — журчание было слышно за десять шагов. Вырывающаяся из-под земли вода клокотала в неглубокой ямке, словно в котле; кишели, кружились на дне янтарные песчинки — за их движением можно было следить бесконечно.
Фива присела на большой плоский камень, поставила на землю котелок. Она никуда не спешила, ей было о чем подумать и было чем полюбоваться.
Но насладиться одиночеством ей не дали.
Какой-то неприятный звук, похожий на гудение комара, потревожил ее. Она повернула голову, приподнялась, пытаясь понять, откуда доносится шум.
Звук усилился. От него ломило зубы и пробирала дрожь.
Фива, забыв о котелке, отступила к зарослям дикой малины. Щелкнула пружина, и пальцы девушки крепко сжали рукоять стилета.
Нарастающий звук не предвещал ничего хорошего.
Фива увидела, как за деревьями задрожал, заструился воздух. С треском запрыгали по земле крохотные молнии. Посыпалась с деревьев листва. На корявой ольхе переполошенно вскрикнула сорока — и взорвалась, разбрызгав дымящиеся перья.
Фива попятилась, углубляясь в малинник, но не сводя глаз со странного явления.
Воздух гудел. Кружились, мешались горячие искры — точно песчинки на дне родника. А потом вдруг словно какой-то полог упал, развернулся от макушек деревьев до земли — черный, глянцевитый, полощущийся на ветру. А из него — будто из тьмы ночной — стали выходить люди. По двое, по трое; тихо, как призраки. Все вооруженные, в бой готовые. У каждого на руке — алая повязка. А вместо лица…
Фива тихонько ойкнула. Пригнулась, повернулась — и поползла сквозь малинник, пошла все быстрей и быстрей, побежала, понеслась, не обращая внимания на царапающие ветки, не думая уже, что враги могут ее услышать, не опасаясь, что Белиал может ее увидеть.
Быстрей! Быстрей! Успеть предупредить!…
Фаталия выбралась из шалаша Танка, уже не думая о том, на что смотрят ее подчиненные.
— Он меняется… — Она выпрямилась, отряхнула колени, повернулась к бойцам. Повторила чуть тише: — Он меняется…
— Что будем делать? — спросил Рахат Шаромыжник.
— Ничего… — Она обвела своих людей взглядом. — Танк — Двуживущий. Если с ним что-то происходит, значит… Значит, так надо.
— А может, все же… — Орл Чумазый, раскаявшийся разбойник, выразительно чиркнул указательным пальцем себя по кадыку. — Пока он спит? Потом-то поздно будет… Сама рассказывала, как он на арене Белиалом обернулся. Вдруг и сейчас так же?
Фаталия покачала головой:
— Нет.
— Он же Двуживущий. Ничего ему не будет, — продолжал настаивать Орл.
— Нет! — рявкнула Фаталия. — И хватит тут торчать! Вам что, больше заняться нечем, кроме как за спящим мужиком подглядывать?
— Мы бы за тобой подглядывали, — усмехнулся Медвежатник Таркис, здоровенный одноглазый детина. — Да ты словно и не спишь совсем.
Фаталия вмиг оказалась возле него, толкнула несильно, подставила ногу — и Таркис рухнул на землю.
— Ты бы поостерегся подглядывать, — фыркнула Фаталия, глядя на копошащегося у ее ног великана. — Поберег бы последний глаз.
— Ладно тебе строжничать, гладиаторша, — примирительно сказал Лерик Оруженосец. — Нам всем сейчас непросто. Торчим тут без дела, ждем Богоборца. Ты-то его хоть видела. А мы что? Ну, как не понравимся ему, погонит он нас. Вон, на Орла погляди, на Рахата — видно же сразу, что жизнь у них не задалась. Поломала их жизнь крепко. Да что там! Все мы тут не благородных кровей. Натуральная шайка. Нами детишек пугать надо, а мы — в услужение. И к кому? К Богоборцу! Мыслимое ли дело…
— Мыслимое, — перебила его Фаталия. — Потому как сказано: «Нищих и сирых соберет он и поведет их скорбной дорогой, и даст надежду отчаявшимся, дарует силу — слабым, вечную жизнь — смертным». А еще сказано: «Нищ не тот, кто прозябает в бедности, а тот, кто прозябает в бездушии».
— Славно ты говорить умеешь, — негромко заметил Чайлен. — Жаль только, что чужими словами.
Фаталия строго глянула на воина, тряхнула головой и наставительно изрекла:
— Сказано: «Изреченная мудрость — общая мудрость; не в словах ценность, а в их значении».
— Вот-вот, — буркнул Чайлен. — Только и горазда чужими словами жонглировать.
Фаталия фыркнула:
— Это я сама только что придумала.
— Да где уж тебе!
— Не веришь?…
Издалека донесся женский крик. Бойцы дружно оглянулись; глаза их разом выстыли, ладони цепко легли на рукояти мечей. И Фаталия, заметив это, порадовалась. Не все эти люди раньше были воинами. Но гляди-ка, уроки и наставления даром не прошли…
— …ен!… ти!… — невысокая девичья фигурка мелькнула за деревьями.
«Фива», — узнала Фаталия. И сердце обмерло. Что-то случилось.
Она, расталкивая бойцов, пошла навстречу бегущей сестре. Лязгнул клинок об устье ножен, запел тревожно.
— …ен!… ти!…
Бойцы переглянулись, тяжело двинулись за Фаталией, разворачиваясь цепью, поглядывая по сторонам. Выкатились из-под навеса два гнома в несоразмерно длинных кольчугах, махнули топорами, словно пробуя на воздухе остроту лезвий. Поднялись в рост могучие братья Шатулы, до этого мирно дремавшие у костра, вскинули на плечи окованные шипованным железом дубины. Выпрыгнул из плетеного гамака худосочный Отимас, сдернул с осиновой ветви колчан со стрелами и зачехленный лук, белкой взлетел на сухую, сильно накренившуюся сосну, застыл — и потерялся среди сучьев, словно богомол-палочник.
— Орден! — отчаянно выкрикнула Фива. — Смерти! — Она задыхалась. Исцарапанное лицо ее было перемазано кровью. — Идет! Сюда! — Она упала сестре на руки. — Их много! Вышли! Из тьмы! Из ниоткуда!
— Где?
— У родника!
Фаталия обернулась и закричала что было сил:
— Лучники — на деревья! Остальным — на вторую позицию! Строй плотный, двухрядный! Щиты — вперед!…
Она не подозревала, что враг подходит еще с двух сторон.
Единственный путь, который у них оставался, это был путь на Черное Урочище.
Ровно три минуты потребовалось отряду, чтобы подготовиться к обороне. И вновь Фаталия порадовалась слаженным действиям бойцов.
Нет, не зря были все тренировки; и не зря Танк потратил свое время и деньги.
Группа разноумелых бойцов действительно стала слаженным отрядом, где у каждого было свое место, где каждый знал свою задачу и действовал не сам по себе, а вместе с товарищами, заодно с ними.
Пятерка лучников, среди них не знающий промаха Отимас, заняли загодя примеченные места на деревьях. Двадцать два ратника выстроились за линией плетеных щитов коротким тесным строем, воткнули перед собой в землю мечи, взвели арбалеты. На правом фланге встали невозмутимые гномы-телохранители Тартл и Гвирт. Левый фланг строя заслонили братья Шатулы: Тит Шатул — старший брат — подобрал бревно, Гесс Шатул — брат младший — выворотил из земли огромный валун. Фаталия знала, что и валун, и бревно со страшной скоростью полетят во врагов, стоит им только показаться, — и урону противнику причинят не меньше арбалетного залпа.
Но что-то медлил противник. Не спешил показываться…
— Можешь хотя бы приблизительно сказать, сколько их там? — негромко, так, чтоб не услышали другие бойцы, спросила Фаталия у Фивы.
— Много, — чуть помедлив, ответила девушка. — Они не все сразу вышли. И все еще выходили, когда я побежала.
— Но скольких ты видела?
— Человек пятнадцать.
— Это немного.
— Но сейчас их, возможно, несколько сотен.
— Вряд ли. Никогда не слышала, чтобы Двуживущие собирались такой армией.
Фаталия с надеждой покосилась на шалаш Танка. Самое время просыпаться!…
Бойцы застыли, храня тишину. Ставший опасным лес тоже притих.
И когда за деревьями лязгнуло железо, это услышали все.
— Справа! — крикнул сидящий выше всех лучник Апон.
— Слева! — крикнул остроглазый Отимас. Зашевелились растерявшиеся ратники. Они ждали врага с другой стороны.
— Стоять на месте! — Фаталия увидела движение и впереди, поняла, что замыслил враг.
Отступать можно лишь назад. Но там — Черное Урочище. Там нежить и монстры. Там сама земля, будто вампир, без остатка выпивает людскую силу.
Фаталия выругалась.
Зря! Зря поверила Двуживущему Танку! Надо было выставить посты, хоть и говорил он, что опасности нет! Доверилась ему, пожалела своих людей — решила, что достаточно будет патрулирования. И вот тебе!…
Он-то спит! Что ему! Небось надеется на их защиту.
Ну уж нет!…
— В кольцо! — рявкнула она. — Быстро перестроиться в кольцо!…
— Поздравляю, ты жив, — звучал ровный голос в сорокаваттных колонках «TrueSound». — Но это ненадолго. Впрочем, мы можем еще попробовать договориться. Завтра встретимся и пообщаемся. О разном. Готовься…
Подпись отсутствовала, но и без нее все было ясно.
Где именно состоится встреча, в письме не сообщалось. Танк был уверен, что случится она не в этой реальности, — слишкомуж рискованным был бы такой шаг для вечного анонима.
Значит, в игре…
— Хочешь поиграть? — обратился к колонкам Танк. — Давай поиграем.
Он давно готовился к этой встрече, но сейчас вдруг засомневался в своих силах.
Белиал не играет по правилам.
Значит, и ему придется их нарушить…
Танк надеялся, что корпорация сквозь пальцы посмотрит на его жульничество. В конце концов, они знали, кто он такой, когда обращались к нему за помощью. Да что говорить! — наверняка и обратились потому, что знали его способности и рассчитывали на них…
Весь этот день Танк провел у компьютера. У него не было ни минуты свободного времени. Он готовил себе подарки. Много разных подарков.
Тринадцатого сентября у Танка был день рождения.
1
Ветер дул со стороны Черного Урочища, гнал волнами низовой туман, наносил удушающий гнилостный запах. Солнце поднялось высоко, но тепла от него было мало, да и света — чуть. Плотная ровная дымка затянула небо с самого утра, а к полудню вроде бы стала еще плотней.
Фаталия хмурилась. Ирт и Горр задерживаются, о Богоборце давно нет никаких вестей, Танк спит как убитый, и непонятно, когда проснется. А вокруг неспокойно: разведчики видели поблизости людей с красными повязками на рукавах, из Урочища дважды доносились жуткие звуки, и макушки высоких деревьев встряхивались, словно под ними шел кто-то огромный и могучий. В лагере тоже не все в порядке: гномы Тартл и Гвирт что-то не поделили с Дипом-Варваром, теперь фыркают каждый раз, когда встречаются, — а встречаются они по сто раз на дню. Дип, как и все варвары, несдержан, а гномы хоть и хранят внешнее спокойствие, но — слышно — скрипят зубами. Как бы у них драки не случилось…
— И чего я тут делаю? — в очередной раз спросила себя Фаталия.
Все-таки удивительная вещь — судьба. Никогда не знаешь, в каком месте жизнь переломится да завернет в сторону…
— Не жалеешь, что пошла с нами? — Из-за большого шалаша, в котором размещалась немногочисленная женская часть отряда, выглянула Фива. В руках она держала закопченный котелок.
— Нет, — ответила Фаталия. — Не жалею… А ты куда собралась?
— За водой. Скоро обед.
— Уже?… — Фаталия глянула на солнце. — Действительно…
— Там какой-то шум возле Двуживущего, — мотнула головой Фива. — Ты бы посмотрела, что ли.
— Опять гномы и Дип ругаются?
— Нет. Там что-то другое.
— Ладно, сейчас… — Фаталия нагнулась, сорвала ярко-синий цветок горолома, повертела его в руках, разглядывая, понюхала. Воткнула стебель в волосы над ухом, приладила, глянулась в зеркальную поверхность клинка. Сказала сестре:
— Ты смотри осторожней. Далеко не заходи.
— Да я только до ключа и тут же обратно.
— Бомбары прихватила?
— Ну а как же? Еще и это, — Фива резко выбросила вперед руку. В рукаве куртки щелкнул пружинный механизм, и у девушки в ладони возник изящный стилет.
— Баловство, — с легким укором сказала Фаталия, выдернула цветок из волос, бросила его на землю и раздавила ногой.
2
У шалаша Танка собрался едва ли не весь отряд. Бойцы что-то громко обсуждали, не боясь разбудить Двуживущего. Но стоило появиться Фаталии, как шум стих вполовину…
— Чего галдите? — Она смотрела на повернувшиеся к ней лица и вновь удивлялась странностям судьбы. Могла ли она предположить, что однажды ей доведется возглавить столь разношерстную команду — не то отряд, не то банду? Прошло всего ничего, а она из обычной крестьянской девчонки превратилась в опытного воина. Да что там воина! Военачальника!…
Впрочем, в сальных взглядах подчиненных должного почитания и уважения было немного. Мужики открыто пялились на ее прелести. Порой Фаталии казалось, что ее власть держится лишь на ее округлостях.
Она усмехнулась, вспомнив, как некий Двуживущий, вышедший на арену Стадиона, начал было рассуждать о том, что полуголая пышная грудь не приносит ее обладательнице никакой пользы. Потом он все же понял, что ошибся. Но было поздно. Завлекательное колыхание отвлекло его во время боя, а у Фаталии, помимо прелестей, было и еще кое-что оголено…
— Чего вылупились? — рявкнула она на вояк. — Или бабу никогда не видели?
— Баб-то видели, — подал голос Рахат Шаромыжник. — Да ты на них не слишком похожа.
— А ты на мужика совсем не похож, — ответила ему Фаталия. — Но я же на тебя не пялюсь!
Бойцы одобрительно рассмеялись. Задирать Фаталию мало кто решался, все знали, что язык у нее острее меча, а кулак крепкий, как и ее забористая ругань.
— Ну, так что вы тут за сход устроили?
— Беспокоимся мы, — сказал Погонщик Чайлен, выходя вперед. Сегодня он охранял спящего Танка, должно быть, он первым и заметил неладное.
— Не ваше дело беспокоиться! — Фаталия посмотрела на шалаш Двуживущего. Вроде бы ничего необычного. — Рассказывай толком, что произошло.
Чайлен кивнул, подергал себя за бровь — этот жест выказывал его волнение.
— Я тут, значит, сидел, стерег Двуживущего…
— Стоял и охранял, — поправила его Фаталия.
— Ну да, сидел, стерег. А потом слышу — шебуршит что-то. Громко так, долго. Ну, там, в шалаше. Я, значит, говорю: «Эй!» Думаю, если Двуживущий проснулся, то он ответит, а если мышь там или крыса — то спугается, убежит… Не убежала, и он не ответил.
— Давай короче!
— Дык я короче! Я опять: «Эй!» А оно шебуршит и шебуршит, громче уже. Не выдержал я, заглянул. А там, значит, Двуживущий под одеялом шевелится, ворочается. Я его тронул, думал, может, плохо ему… А одеяло и съехало! А там!… — Чайлен дернул себя за бровь, вырвал несколько жестких волосков, похожих на короткую кабанью щетину, и удивленно на них уставился.
— Ну так что там? — спросила, хмурясь, Фаталия.
— Не знаю, — сказал Чайлен и пожал плечами. — Он там — другой… И он там — менялся…
— Как — другой? И что значит — менялся?
— Не знаю, — растерянно повторил Чайлен.
— Он как бы ворочался, — включился в разговор Лерик Оруженосец. — Но ни руками, ни ногами не шевелил. И сам не шевелился.
— Как это так?
— А вот так… А потом я увидел перстень у него на пальце. Большой такой, с драконьей головой.
— Ну и что?
— А то! Не было у него никого перстня, когда он спать ложился. Да и пальца этого не было.
— Как — не было?
— Точно говорю! Был он — человек человеком. А теперь кто? По семь пальцев у него на руках! Я сам видел!
Бойцы вновь зашумели.
— Оборотень! Как есть оборотень!
— Да нет же, не бывает таких оборотней!
— Много ты знаешь.
— Да уж побольше твоего…
— Тихо вы! — прикрикнула Фаталия. — Еще кто-нибудь что-нибудь видел?
— Ну я видел, — неохотно сказал Слас Кузнец. — Обувка на нем какая-то странная.
— Так ведь не было на нем обуви, когда он спать ложился! — выкрикнул Чайлен. — Вон, глядите, его сапоги сохнут.
Действительно, перед шалашом на помятом кусте можжевельника сушились легкие кожаные сапоги.
— А может, вы надо мной шутки шутите? — строго спросила Фаталия.
— Да какие тут шутки.
— Ну, смотрите у меня! — Она подошла к самому шалашу, присела, отдернула закрывающую вход рогожу, вгляделась, прислушалась. И на четвереньках полезла под невысокую зеленую кровлю.
Она точно знала, куда сейчас смотрят ее подчиненные.
3
Танк лежал на боку.
Не двигался. Даже, кажется, не дышал.
Фаталия уже было уверилась, что ее разыграли, заставив опуститься на четвереньки, но тут она увидела руки Двуживущего.
У Танка было семь пальцев. На каждой руке.
И на каждом пальце было надето по три кольца…
— Ты проснулся? — Она осторожно дотронулась до него. — Ты меня слышишь?
Он не шевельнулся, не отозвался. Он спал, как обычно спят все Двуживущие, — мертво и бесчувственно.
Некоторое время Фаталия вглядывалась в бесстрастное лицо Танка, надеясь заметить трепет ресниц или тень сдерживаемой улыбки.
И она увидела — увидела нечто неожиданное и чудесное: на щеках и на лбу Двуживущего появились красные магические знаки — словно ожоги, оставленные незримым клеймом.
Фаталия тихо ругнулась и поползла назад, не сводя с Двуживущего глаз.
С Танком происходило что-то необычное. Он менялся.
Менялся во сне…
4
Фиве совсем не обязательно было идти к роднику — возле лагеря протекал чистый ручеек. И все же она решила немного прогуляться — ключевая вода была гораздо вкусней.
Но не только в воде было дело. Девушка просто хотела побыть одна — хотя бы недолго…
Едва заметная тропка вилась меж деревьев. Фива старалась идти рядом — она помнила наставления старшей сестры, да и сама понимала, что такая вот стежка наблюдательному человеку может рассказать многое. Ни к чему им сейчас внимание посторонних. Поблизости рыскают отряды Ордена Смерти, да и сам Белиал, наверное, присматривает за округой. Боятся они Богоборца, не хотят, чтоб он выбрался из проклятого Урочища…
Редкий лес насквозь просвечивался солнцем. Трепетали осины — каждый листик словно маленький флаг. Негромко перешептывались молодые березки, знакомый дуб поскрипывал сплетшимися ветвями, дятел звонко барабанил по пустому еловому стволу…
Что-то долго уж нет Ирта и Горра. С каждым часом ожидание все тревожней. Все чаще возникает в разговорах тема: а что делать, если они не вернутся? И Двуживущий Танк спит — уже второй день без просыпу. Вдруг да и не очнется вовсе?…
Родник прятался в густой осоке, но найти его особого труда не составляло — журчание было слышно за десять шагов. Вырывающаяся из-под земли вода клокотала в неглубокой ямке, словно в котле; кишели, кружились на дне янтарные песчинки — за их движением можно было следить бесконечно.
Фива присела на большой плоский камень, поставила на землю котелок. Она никуда не спешила, ей было о чем подумать и было чем полюбоваться.
Но насладиться одиночеством ей не дали.
Какой-то неприятный звук, похожий на гудение комара, потревожил ее. Она повернула голову, приподнялась, пытаясь понять, откуда доносится шум.
Звук усилился. От него ломило зубы и пробирала дрожь.
Фива, забыв о котелке, отступила к зарослям дикой малины. Щелкнула пружина, и пальцы девушки крепко сжали рукоять стилета.
Нарастающий звук не предвещал ничего хорошего.
Фива увидела, как за деревьями задрожал, заструился воздух. С треском запрыгали по земле крохотные молнии. Посыпалась с деревьев листва. На корявой ольхе переполошенно вскрикнула сорока — и взорвалась, разбрызгав дымящиеся перья.
Фива попятилась, углубляясь в малинник, но не сводя глаз со странного явления.
Воздух гудел. Кружились, мешались горячие искры — точно песчинки на дне родника. А потом вдруг словно какой-то полог упал, развернулся от макушек деревьев до земли — черный, глянцевитый, полощущийся на ветру. А из него — будто из тьмы ночной — стали выходить люди. По двое, по трое; тихо, как призраки. Все вооруженные, в бой готовые. У каждого на руке — алая повязка. А вместо лица…
Фива тихонько ойкнула. Пригнулась, повернулась — и поползла сквозь малинник, пошла все быстрей и быстрей, побежала, понеслась, не обращая внимания на царапающие ветки, не думая уже, что враги могут ее услышать, не опасаясь, что Белиал может ее увидеть.
Быстрей! Быстрей! Успеть предупредить!…
5
Фаталия выбралась из шалаша Танка, уже не думая о том, на что смотрят ее подчиненные.
— Он меняется… — Она выпрямилась, отряхнула колени, повернулась к бойцам. Повторила чуть тише: — Он меняется…
— Что будем делать? — спросил Рахат Шаромыжник.
— Ничего… — Она обвела своих людей взглядом. — Танк — Двуживущий. Если с ним что-то происходит, значит… Значит, так надо.
— А может, все же… — Орл Чумазый, раскаявшийся разбойник, выразительно чиркнул указательным пальцем себя по кадыку. — Пока он спит? Потом-то поздно будет… Сама рассказывала, как он на арене Белиалом обернулся. Вдруг и сейчас так же?
Фаталия покачала головой:
— Нет.
— Он же Двуживущий. Ничего ему не будет, — продолжал настаивать Орл.
— Нет! — рявкнула Фаталия. — И хватит тут торчать! Вам что, больше заняться нечем, кроме как за спящим мужиком подглядывать?
— Мы бы за тобой подглядывали, — усмехнулся Медвежатник Таркис, здоровенный одноглазый детина. — Да ты словно и не спишь совсем.
Фаталия вмиг оказалась возле него, толкнула несильно, подставила ногу — и Таркис рухнул на землю.
— Ты бы поостерегся подглядывать, — фыркнула Фаталия, глядя на копошащегося у ее ног великана. — Поберег бы последний глаз.
— Ладно тебе строжничать, гладиаторша, — примирительно сказал Лерик Оруженосец. — Нам всем сейчас непросто. Торчим тут без дела, ждем Богоборца. Ты-то его хоть видела. А мы что? Ну, как не понравимся ему, погонит он нас. Вон, на Орла погляди, на Рахата — видно же сразу, что жизнь у них не задалась. Поломала их жизнь крепко. Да что там! Все мы тут не благородных кровей. Натуральная шайка. Нами детишек пугать надо, а мы — в услужение. И к кому? К Богоборцу! Мыслимое ли дело…
— Мыслимое, — перебила его Фаталия. — Потому как сказано: «Нищих и сирых соберет он и поведет их скорбной дорогой, и даст надежду отчаявшимся, дарует силу — слабым, вечную жизнь — смертным». А еще сказано: «Нищ не тот, кто прозябает в бедности, а тот, кто прозябает в бездушии».
— Славно ты говорить умеешь, — негромко заметил Чайлен. — Жаль только, что чужими словами.
Фаталия строго глянула на воина, тряхнула головой и наставительно изрекла:
— Сказано: «Изреченная мудрость — общая мудрость; не в словах ценность, а в их значении».
— Вот-вот, — буркнул Чайлен. — Только и горазда чужими словами жонглировать.
Фаталия фыркнула:
— Это я сама только что придумала.
— Да где уж тебе!
— Не веришь?…
Издалека донесся женский крик. Бойцы дружно оглянулись; глаза их разом выстыли, ладони цепко легли на рукояти мечей. И Фаталия, заметив это, порадовалась. Не все эти люди раньше были воинами. Но гляди-ка, уроки и наставления даром не прошли…
— …ен!… ти!… — невысокая девичья фигурка мелькнула за деревьями.
«Фива», — узнала Фаталия. И сердце обмерло. Что-то случилось.
Она, расталкивая бойцов, пошла навстречу бегущей сестре. Лязгнул клинок об устье ножен, запел тревожно.
— …ен!… ти!…
Бойцы переглянулись, тяжело двинулись за Фаталией, разворачиваясь цепью, поглядывая по сторонам. Выкатились из-под навеса два гнома в несоразмерно длинных кольчугах, махнули топорами, словно пробуя на воздухе остроту лезвий. Поднялись в рост могучие братья Шатулы, до этого мирно дремавшие у костра, вскинули на плечи окованные шипованным железом дубины. Выпрыгнул из плетеного гамака худосочный Отимас, сдернул с осиновой ветви колчан со стрелами и зачехленный лук, белкой взлетел на сухую, сильно накренившуюся сосну, застыл — и потерялся среди сучьев, словно богомол-палочник.
— Орден! — отчаянно выкрикнула Фива. — Смерти! — Она задыхалась. Исцарапанное лицо ее было перемазано кровью. — Идет! Сюда! — Она упала сестре на руки. — Их много! Вышли! Из тьмы! Из ниоткуда!
— Где?
— У родника!
Фаталия обернулась и закричала что было сил:
— Лучники — на деревья! Остальным — на вторую позицию! Строй плотный, двухрядный! Щиты — вперед!…
Она не подозревала, что враг подходит еще с двух сторон.
Единственный путь, который у них оставался, это был путь на Черное Урочище.
6
Ровно три минуты потребовалось отряду, чтобы подготовиться к обороне. И вновь Фаталия порадовалась слаженным действиям бойцов.
Нет, не зря были все тренировки; и не зря Танк потратил свое время и деньги.
Группа разноумелых бойцов действительно стала слаженным отрядом, где у каждого было свое место, где каждый знал свою задачу и действовал не сам по себе, а вместе с товарищами, заодно с ними.
Пятерка лучников, среди них не знающий промаха Отимас, заняли загодя примеченные места на деревьях. Двадцать два ратника выстроились за линией плетеных щитов коротким тесным строем, воткнули перед собой в землю мечи, взвели арбалеты. На правом фланге встали невозмутимые гномы-телохранители Тартл и Гвирт. Левый фланг строя заслонили братья Шатулы: Тит Шатул — старший брат — подобрал бревно, Гесс Шатул — брат младший — выворотил из земли огромный валун. Фаталия знала, что и валун, и бревно со страшной скоростью полетят во врагов, стоит им только показаться, — и урону противнику причинят не меньше арбалетного залпа.
Но что-то медлил противник. Не спешил показываться…
— Можешь хотя бы приблизительно сказать, сколько их там? — негромко, так, чтоб не услышали другие бойцы, спросила Фаталия у Фивы.
— Много, — чуть помедлив, ответила девушка. — Они не все сразу вышли. И все еще выходили, когда я побежала.
— Но скольких ты видела?
— Человек пятнадцать.
— Это немного.
— Но сейчас их, возможно, несколько сотен.
— Вряд ли. Никогда не слышала, чтобы Двуживущие собирались такой армией.
Фаталия с надеждой покосилась на шалаш Танка. Самое время просыпаться!…
Бойцы застыли, храня тишину. Ставший опасным лес тоже притих.
И когда за деревьями лязгнуло железо, это услышали все.
— Справа! — крикнул сидящий выше всех лучник Апон.
— Слева! — крикнул остроглазый Отимас. Зашевелились растерявшиеся ратники. Они ждали врага с другой стороны.
— Стоять на месте! — Фаталия увидела движение и впереди, поняла, что замыслил враг.
Отступать можно лишь назад. Но там — Черное Урочище. Там нежить и монстры. Там сама земля, будто вампир, без остатка выпивает людскую силу.
Фаталия выругалась.
Зря! Зря поверила Двуживущему Танку! Надо было выставить посты, хоть и говорил он, что опасности нет! Доверилась ему, пожалела своих людей — решила, что достаточно будет патрулирования. И вот тебе!…
Он-то спит! Что ему! Небось надеется на их защиту.
Ну уж нет!…
— В кольцо! — рявкнула она. — Быстро перестроиться в кольцо!…