Страница:
14
Они встретились нечаянно; сошлись случайно и остановились друг напротив друга, уже почти не обращая внимания на копошащихся рядом людей.
Сражение заканчивалось.
Уцелевшие наиболее разумные Двуживущие один за одним скрывались в лесу, не понимая, как же так могло получиться, что маленький отряд простолюдинов выдержал натиск отборных сил Ордена Смерти. Позже, разбирая бой, они пеняли на магию Богоборца, сделавшую его последователей неуязвимыми для мечей, стрел и копий. А вернувшиеся погибшие товарищи рассказывали о демоне, вооруженном — это просто невероятно! — пистолетами, ружьями и пулеметом…
— Ты — Танк? — спросил Глеб, нацелив на незнакомца в плаще и шляпе раскаленное острие копья-посоха.
— А ты — Богоборец, — сказал Танк и дунул в горячий ствол обреза, отдаленно похожего на аркебузу — Вернее, ты — Глеб Истомин. Наконец-то мы встретились.
— Ты знаешь, что со мной произошло?
— У меня есть некоторые соображения. И я должен их проверить. Для этого мне нужна твоя помощь.
— Все что угодно.
— Договорились. Подробности — потом… Они кивнули друг другу и двинулись дальше. Светящееся копье чертило в воздухе магические знаки. Грохоча, подпрыгивал в руках дымящийся ствол.
Рвалось железо. Лопались костяные маски.
И падали, падали, падали на залитую кровью землю мертвые тела бессмертных Двуживущих.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Прошлое напомнило о себе коротким сообщением с пометкой «важно!».
«Срочно зайди, я тебя жду».
Ссылка.
И подпись — имя старого товарища, почти друга. Который остался в другой жизни. Которая была очень давно.
— Как ты меня нашел? — Танк не верил своим глазам. — И зачем?…
Ссылка закинула его в аскетичный чат, прямиком в приват-комнату, где находился единственный пользователь.
«Привет, Ковбой! — тут же выползла на экран зеленая строчка. — Страшно рад тебя видеть!»
Танк некоторое время смотрел на буквы, словно пытаясь опознать в них лицо старого знакомого.
«Чего молчишь? Удивлен?…» — зеленая строчка ждала ответа.
Танк указательным пальцем постучал себя по лбу, покачал головой и положил руки на клавиатуру.
«Привет, Тарантул. Ты явился словно привидение. Сколько мы не виделись? Лет пятнадцать?» — Его предложения окрашивались красным.
«Четырнадцать.»
«Быстро летит время».
«Не то слово… Как у тебя дела?»
«Нормально. А как ты?»
«Тоже неплохо… Есть, конечно, кое-какие проблемы… Серьезные проблемы… Вернее сказать, одна проблема…»
«Хочешь, чтобы я тебе помог?»
«Ну да. Как в старое доброе время».
«Я давно ушел от дел».
«А мне известно другое».
«Откуда?»
«Мир тесен».
«Не знаю, что там тебе известно, Тарантул, но со старыми делами я завязал. Я же сидел. Три года сидел. Больше не хочу».
«Ты еще не знаешь, какая мне нужна помощь, а уже открещиваешься».
«Так говори».
«Я веду один проект. Очень выгодный проект, весьма многообещающий — и потому закрытый. Но один человек крепко ухватил меня за хвост. И вот-вот все разрушит. Он даже меня убил. Вчера. Выстрелил из револьверов — и убил. А ведь я считал себя практически неуязвимым. Он гений, этот человек, он вовсе не пешка. Его, правда, немного занесло, и он зачем-то назвал свой старый ник, должно быть, для пущего эффекта… Ну — как думаешь, Сетевой Ковбой, ты бы мог мне помочь?»
У Танка вдруг закружилась голова. Зеленые и красные буквы расплылись, перемешались, задрожали, словно отблески неоновых реклам на стеклянной стене. Возникло странное ощущение, будто все происходящее — иррациональный сон. Казалось, шевельнись сейчас, двинься — и развалишься на куски: ноги упадут под стол, голова, словно воздушный шар, уплывет к потолку, а руки…
Руки так и останутся на клавиатуре и будут печатать:
«Белиал? Белиал? Белиал?…»
Экран очистился, сделался черным, словно грифельная доска. Ярко высветились зеленые буквы:
«Давай встретимся еще раз. На нейтральной территории. Предлагай, где».
Танку стоило немалых усилий собраться с мыслями и вернуть контроль над руками.
Руки дрожали.
«Ган-сити. На площади у ратуши».
«Дикий Запад, салуны, индейцы? Ты в своем духе, Ковбой. Я буду. Завтра. В десять утра. На этот раз — без оружия…»
Окно чата закрылось.
Тарантул закончил разговор.
Это было странное сооружение.
Или образование?…
Хол походил на гигантскую перевернутую корзину. Ажурный пузырь, купол, сплетенный из волокон вулканического стекла, поднимался почти до самых макушек окружавших его елей. Выкорчеванные деревья образовывали труднопроходимые завалы, вспученная земля линяла клочьями дерна, расходящиеся лучами трещины дышали холодным паром. С одного взгляда становилось ясно, как возникло здесь это образование: Хол вылез из-под земли, словно гриб-дождевик, растолкал, опрокинул вековые ели, переломал, спутал кусты, разворотил почву.
Глеб шел во главе своего отряда. Рядом шагали Ирт, Горр, два гнома, пышногрудая женщина-гладиатор и ее молодая сестра. Остальные бойцы здорово отстали; многие с трудом держались на ногах, шатались, будто ослепленная дневным светом нежить. Глеб не знал никого из них, да и они, кажется, сегодня впервые его увидели.
Через завалы и бурелом к Холу вела идеально прямая, ровная дорожка — будто луч лазера прошел сквозь баррикады, очистив путь. Невесомая пыль под ногами подтверждала, что нечто подобное и случилось.
Вряд ли, конечно, это работа лазера. Скорей всего путь проложила какая-нибудь могучая магия, огненный шнур, обращающий в пепел все, к чему прикоснется, миллионоградусный бурав, с одинаковой легкостью перемалывающий и дерево, и камень — а если надо, то и живую плоть…
А впрочем…
Глеб вспомнил, как они встретились с Танком.
Если здесь возможны револьверы и гранаты, то почему бы не быть и лазеру?
— Это Танк поработал? — спросил Глеб у Ирта.
— Да. У него был какой-то свиток… У него чего только нет…
Глеб обернулся, посмотрел на волокушу, в которой спал Двуживущий. Танк поспешил вернуться в реальность сразу после битвы. Они даже переговорить как следует не успели.
— Он сказал, когда проснется?
— Нет…
Внутри Хола, за каменными ребрами, за причудливым плетением стеклянных жил медленно кружились сонмища серебряных искорок — будто пылинки в луче света, будто блестки в гелевом светильнике. Можно ли их вдыхать?
Первым в Хол вошла Фаталия: пригнулась, шагнула в овальное отверстие — и утонула в вихре взвившихся блесток.
— Это не опасно? — Глеб замедлил шаг.
— Ничуть, — ответил Ирт и последовал за Фаталией.
Внутри Хола поднялась настоящая метель. Некоторое время Глеб чего-то выжидал, следил, как один за одним уходят в сверкающую пургу бойцы — его бойцы! — как исчезают их спины и затылки…
Затаив дыхание, он вошел в Хол. Он не ослеп, как ожидал. Он просто увидел нечто странное — разноцветные круги, линии, спирали — все нестерпимо яркое, острое, ежесекундно меняющееся, реагирующее на любое движение, даже на дыхание, даже на биение сердца. Он словно оказался внутри калейдоскопа — и сам был его частью.
Глеб шагнул вперед — и покатился, понесся, полетел куда-то — все мелькало, пестрило, било по глазам.
Он зажмурился.
Движение прекратилось.
Это было странное место.
Небо — грязно-желтое, пятнистое. Небо ли вообще? Скорей высокий каменный свод, изъеденный плесенью и лишайником. В его выбоинах — серые кляксы теней, в трещинах — густая чернота. Солнце — будто лампа, дрожащая на стальной паутинке, на привязи. Или это серебристый луч? Или нечто, чему нет названия в привычном мире?
А горизонт — неровный, ломаный, четкий — где-то близкий, где-то далекий, обманчивый, словно фигура Пенроуза, будто лента Мебиуса.
— Это и есть Слой? — Глеб понимал, что вопрос его риторический, ненужный, но удержаться не мог.
— Да, — ответили Ирт, Горр и Фаталия.
Вокруг колыхалась трава: каждая упругая былинка — тоньше волоса. Ветра не чувствовалось, но по зеленому ковру разбегались волны. И казалось, люди стоят на спине титанического животного, что подергиваниями шкуры отгоняет надоедливых паразитов.
— У меня голова кружится, — сказал Глеб.
— Это с непривычки, — ответил Ирт. — Скоро пройдет.
Огромные острые валуны торчали из плотного травяного ворса. В их расположении чудился некий порядок, и невольное желание постичь его сковывало разум.
Редкие деревья напоминали корабельные мачты, за реи которых зацепились зеленые облака. На далеких холмах деревьев было больше — там начинался лес.
— Все здесь? — крикнула Фаталия. — Пересчитайтесь!
Глеб обернулся.
Никакого Хола не было и в помине. Ажурный купол остался в другой части Мира. Здесь же была ровная круглая проплешина, словно стартовая площадка ракет-зондов, и призрачная, медленно вращающаяся кишка, напоминающая хобот усмиренного смерча. Она поднималась к небу — к черной трещине в каменном колпаке.
— Так мы под землей? — спросил Глеб. Ирт удивленно на него посмотрел:
— Нет. Мы в Слое. Под землей живут гномы, пещерные огры и слепые зауры. Здесь их нет.
— А кто здесь есть?
— Потрошители, слэны-палачи, черные сироты, приходящие-во-снах, и мозгопийцы.
— Смешно, — сказал Глеб, но, посмотрев на Ирта, понял, что тот и не думал шутить. — Что, именно так они и называются?
— Да… А у многих еще и названий нет…
— Ничего себе прозвища… — Глеб покачал головой. — Боюсь представить этих монстров… Не проще ли было иметь дело с Орденом Смерти, а не лезть сюда — к потрошителям и мозгопийцам?
— Не проще, — повернулась к нему Фаталия. — Убей Двуживущего — и ему на смену тотчас придут двое. Убей этих двоих — и будешь иметь дело с четырьмя… Монстры, по крайней мере, не умеют мстить.
— Да и не просто так мы сюда пришли, — добавил Ирт. — Здесь, в Слое, Танк создал убежище, куда не сможет проникнуть ни один чужак.
— И далеко ли оно?
— Не знаю.
— Ну хотя бы примерно. Сколько займет дорога?
— Туда нет дорог, — сказал Ирт. — Только Танк может перенести нас в убежище — из любого места Слоя, в любое время, за один миг.
— Будем ждать, пока он проснется? — Да.
— А не боитесь, что Орден ворвется сюда?
— Нет… Уже нет. Посмотри на Хол.
Глеб перевел взгляд на круглую, словно бы заасфальтированную площадку.
Она трескалась.
Она покрывалась зеленью — будто зарастала шерстью.
А полупрозрачная кишка, свисающая с неба, становилась все тоньше, все призрачней.
— Танк спит, — сказал Ирт. — И в то же время он работает. Его здесь нет, но он сейчас с нами. Вот он лежит в волокуше, но есть еще один он — совсем в другом месте. Я знаю, что такое возможно, но я никогда не понимал, как это может быть. И я стараюсь не думать об этом — иначе я превращусь в безумца. А порой мне кажется, что если кто-то сумеет объяснить мне, в чем тут дело, — то моя голова попросту лопнет.
— Я тебя понимаю, — пробормотал Глеб, задумчиво глядя на разбросанные по равнине острые камни, в расположении которых чудился некий притягательный порядок. — Я тебя очень хорошо понимаю…
Солнце на стальной паутинке медленно опускалось к изломанному горизонту. Все темней делалось тяжелое небо — и словно провисало, как провисает без ветра парус. Издалека донесся глухой стук — будто сторож принялся отбивать колотушкой неспешный ритм шагов.
— Что это? — спросил Глеб.
— Не знаю, — ответил Ирт.
— Это стучит Сердце Земли, — сказал какой-то воин, сидящий неподалеку. — Мало кто его слышал, но говорят, что стук этот не предвещает ничего хорошего.
— Хватит болтать! — перебила солдата Фаталия. — Поднимайся и вставай в строй. Сейчас двинемся дальше.
— Куда? — спросил Глеб.
— Перейдем ближе к лесу, — ответил Ирт. — Нам потребуются дрова и колья. Много дров…
Это была странная — и страшная — ночь.
Солнце так и не ушло за горизонт. Оно просто потухло, будто светильник, в котором кончилось масло, — маленькая искорка фитиля еще долго дрожала в глубокой тьме.
Звезд не было, только из трещин в просевшем небосводе сочился тусклый молочный свет.
Тревожно шуршала трава. Воздух не двигался, а она шуршала.
Ярко горели костры, высокое пламя гудело и рвалось вверх, горячий воздух уносил к небу снопы искр. В круге костров, на освещенном пятачке теснились вооруженные люди.
Никто не спал.
Кто-то готовил еду на весь отряд, кто-то обстругивал и заострял прочные трехметровые жерди; другие люди вкапывали получившиеся колья, отгораживались ими от близкой ночи.
Остальные — а их было большинство — работой не занимались. Держа наготове оружие, они стояли и смотрели во тьму. У каждого был свой сектор для наблюдения, и каждый понимал, что именно он может первым увидеть опасность.
И встретить ее…
На границе света и тьмы, там, где отблески костров смешивались с тенями ночи, что-то двигалось. Там, поймав отсвет огня, вдруг вспыхивали чьи-то глаза; там густая мертвая тьма расслаивалась на живые серые силуэты; там рвалось из глоток хриплое дыхание и сиплый рык.
— Здесь можно не бояться Двуживущих, — сказал Ирт, слушая ночь. Он сидел на краю волокуши, возле спящего Танка. Побелевшие пальцы его крепко сжимали длинную рукоять боевого молота. Рядом прилег Горр. Он был в зверином облике — и, кажется, стеснялся его, потому и прятался от глаз товарищей.
Или только от глаз Фивы?…
— И так — каждую ночь? — спросил Глеб. — Как же здесь можно выжить?
— Это окраина Слоя, дикие места, — ответил Ирт. — Там, где поселились люди, намного спокойней. Конечно, в лес ночью никто не отправится, но за частоколами, за крепкими дверьми и прочными стенами можно чувствовать себя в безопасности. Одиночки здесь не выживают. Крестьяне селятся вместе, огораживают деревни, ставят сторожевые вышки. Все больше Двуживущих приходит сюда, в Слой. Обычно они не заходят далеко, им нужна крыша над головой и еда. Они охотятся в окрестностях, а значит, освобождают эти земли от чудовищ. Конечно, крестьянам это выгодно, хоть они и не слишком любят Двуживущих. А Двуживущие понимают, что им не обойтись без поселений, и потому не трогают крестьян. Порой даже и помогают им, ничего не требуя взамен… — Ирт замолчал, глядя, как один из бойцов тащит к огню вязанку хвороста. Потом продолжил: — Здесь все, как в старые времена. Двуживущие и Одноживущие пребывают в согласии. Почему же такое невозможно там, за Холами, в старом мире? Неужели только потому, что он менее опасен? Неужели в этом суть Двуживущих: истребив одного врага, они начинают искать врага нового — даже среди бывших товарищей?
— Не забывай — Двуживущие здесь играют, — сказал Глеб. — Вражда, война — это способ развлечения, это смысл их существования в Мире.
— А предательство? Оно тоже — развлечение? Глеб пожал плечами…
Высоко в небе медленно пролетели фиолетовые светящиеся шары, выстроившиеся клином. Движение их сопровождалось негромким посвистом.
— А это что за явление? — спросил Глеб, задрав голову.
Отвлеклись и многие бойцы. Фаталия тут же на них прикрикнула, швырнула в кого-то острой щепкой, до другого дотянулась мечом, шлепнула по бедру:
— Не зевать!
— Здесь много вещей, о которых никто не имеет представления, — сказал Ирт. — Мы только начали открывать этот мир.
Шары пропали, но Глеб по-прежнему смотрел в удивительное небо. И потому пропустил момент, когда зубастая черная лента выплеснулась из мрака, сжалась пружиной над пламенем костра — и, распрямившись, ударила в чернобородого гнома.
— Стоять на местах! — рявкнула Фаталия, бросаясь на помощь к сбитому с ног Гвирту, Гном катался по земле, пытаясь оторвать от себя змеевидное существо, ругался на своем языке, смешно дрыгал короткими ногами. Узкие челюсти неведомой твари щелкали, будто ножницы парикмахера, в сантиметре от лица Гвирта.
Взметнувшийся Горр стремительным прыжком перенесся к коротышке, опередив и Фаталию, и самого Богоборца. Острые когти оборотня полоснули черное плоское тело, тугой лентой обвившее Гвирта; мощные челюсти схлопнулись перед самым носом гнома — и откушенная голова змеевидного существа утонула во всклокоченной черной бороде.
Горр отскочил, плюнул в огонь куском мяса, остро глянул в близкую ночь — и нырнул за волокушу, на свое место.
— Ты молодец, — негромко сказал ему Ирт и отложил молот.
Глеб согласно кивнул и спросил:
— А что это за существо?
— Черная лента? Летучая змея?… Ты можешь сам дать ей название.
— Ну, тогда… — Глеб хмыкнул, глядя, как ругающийся Гвирт пытается вытряхнуть из бороды мертвую голову твари. — Назовем ее Гномобородником.
— Как скажешь, Богоборец, — совершенно серьезно ответил Ирт и поднял глаза к небу.
Там, в зените, медленно кружились светящиеся разноцветные спирали — странные колеса загадочной небесной механики.
Нападения случились еще трижды.
Один раз через костры прыгнула огромная рогатая кошка — и напоролась брюхом на выставленные рогатины. Оказавшиеся рядом бойцы не дали ей опомниться, вмиг изрубили мечами и, подняв тело на копья, швырнули его назад, в ночь.
Потом с растущего неподалеку дерева на головы бойцам спланировало существо, больше всего похожее на доисторического птеродактиля. Пятиметровое чудище било людей жесткими крыльями, стегало их шипастым хвостом, пыталось ухватить вытянутым рылом, острыми кривыми зубами. На него пришлось навалиться кучей: четверть часа пятнадцать человек пытались прибить крылатого ящера, но тот оказался на удивление живучим. Даже утыканный стрелами, со вспоротым животом и с переломанными крыльями он тяжело ворочался и норовил кого-нибудь сцапать. Сдох ящер, лишь потеряв голову. Крови, хлынувшей из обрубка шеи, было столь много, что она затушила один из костров.
А под утро из-под земли вылез огромный плотоядный жук. С его жвал, похожих на циркулярные пилы, сочилась едкая слизь. Он двигался, будто танк; его панцирь был неуязвим для обычного оружия — даже топоры гномов и дубины братьев Шатулов не оставляли на хитиновой броне заметных следов. И неизвестно, чем бы кончилось дело, если б не Богоборец, заглянувший в одну из своих книг.
Волшебное копье вычертило в воздухе сияющий знак — и жук заметно уменьшился. Так повторилось несколько раз — пока насекомое не стало размером с собаку. А потом за дело взялись братья Шатулы…
Рассвет вызолотил небо в той стороне, где погасло вечером солнце. Из плоского рыжего облака сформировался оранжевый круг дневного светила. Осенней паутинкой блеснула свисающая с неба нить; блеснула, дрогнула — и медленно двинулась по небосводу, волоча за собой разгорающееся солнце…
Танк проснулся, когда основная масса бойцов заканчивала завтрак.
— Что нового? — спросил он, потягиваясь. — В Слой прошли без проблем? Никого не потеряли?
— Нет, — Ирт явно обрадовался пробуждению Двуживущего. И Глеба неприятно кольнула ревность.
— А я, когда разрушал Хол, все думал, не тороплюсь ли.
— Мы успели, — сказал Ирт. — Мы видели, как Хол закрывался.
— Ну, значит, я рассчитал точно…
К волокуше подошла улыбающаяся Фаталия, принесла закопченный котелок с горячей похлебкой и каравай ржаного хлеба. Ирт из ранца достал горсть деревянных ложек, раздал их товарищам.
— Ты когда-то работал ложкарем? — с легкой усмешкой спросил Танк.
— Было дело, — кивнул Ирт…
Ели неспешно, передавали котелок по кругу; поглядывали по сторонам, обсуждали разное.
— А там что за тварь лежит?
— Гномобородник.
— Странное название.
— Это Богоборец придумал…
Густая, похожая на гуляш похлебка была сказочно вкусна.
— Фива постаралась… Ум отъешь!
— Да уж… Кто бы мог подумать, что из муки, солонины и разной травы можно сготовить такое!…
— Эх, Горр, да будь я в твоем возрасте… — Ирт подмигнул парнишке. Тот опустил голову — щеки его пылали.
— Слушай, — Фаталия с интересом глянула на Горра. — А дети у тебя тоже оборотни будут? Или нормальные?
Паренек дернул плечом:
— Я не знаю…
— Нормальные у него будут дети, — сказал Танк. — Так что за сестру можешь не переживать.
Горр отвернулся. Уши его светились, будто два маленьких солнца.
— Ладно вам, — вмешался в разговор Глеб. Он был недоволен тем, что про него все словно забыли. Разве его привели сюда для того, чтоб развлекать несмешными подшучиваниями?
Он посмотрел Танку в глаза:
— Расскажи лучше, что тебе обо мне известно. Танк сразу посерьезнел.
— Да, конечно… Фаталия тут же поднялась:
— Я пойду собирать отряд.
Ирт отложил котелок, облизал ложку, сунул ее за голенище:
— Я с тобой.
— И я, — сказал Горр.
— Отправимся примерно через полчаса, — сказал им Танк. Они кивнули.
— Куда отправимся? — спросил Глеб.
— В Бункер… Впрочем, давай обо всем по порядку.
— Ну да… конечно…
Они остались вдвоем. Даже гномы-телохранители, обычно старающиеся не выпускать Богоборца из виду, теперь почему-то отвернулись.
Танк кашлянул в кулак, искоса глянул на Глеба. И начал:
— Впервые мы встретились с тобой в доме Серого Рыцаря. Этот человек жил на краю Мира, потому что боялся погибнуть от рук других людей. Когда-то он был обычным Двуживущим. Его настоящее имя было Рональд Филлипс. Он приходил в Мир, чтобы развлекаться, и возвращался в реальность, чтобы жить. Но однажды он не смог вернуться. Он застрял здесь, в игре… Его тело лежало в лаборатории, его мозг был подключен к сети, а его сознание зависло в электронной бездне. Потом выяснилось, что он должен был погибнуть, чтобы вернуться в свое тело. И он погиб — в тот день, когда к нему пришли мы: ты, я и Белиал.
— Это я уже знаю, — сказал Глеб. — Серого Рыцаря убил Белиал.
— Да… Почему он так поступил? Либо он хотел замести следы, либо он собирался помочь Рональду, зная, что смерть выбросит его в реальность. Так или иначе — но выходит, что между Белиалом и Филлипсом есть какая-то связь. Да и ты — ты тоже в этом узле. Белиал убил и тебя. Почему? Очевидно, он не хотел, чтобы мы с тобой встретились.
— Но я не вернулся в реальность, как Филлипс.
— И все же между вами есть нечто общее. И над тобой, и над Рональдом проводились некие опыты. Я не сомневаюсь — пока Рональд играл, в его мозгу кто-то ковырялся.
— Белиал?
— У меня нет точных доказательств, но теперь я уверен, что это был он… Рональд не единственный, кто пострадал. Некоторые люди погибли, другие потеряли память — а все потому, что злоумышленники каким-то образом проникали в их мозг.
— Но зачем?
— А ты сам подумай. Я с ходу могу назвать десяток причин. Зомбирование людей, похищение чужих знаний, уничтожение важных воспоминаний или замена их воспоминаниями ложными — бог знает, что именно потребовалось злоумышленникам.
— Страшно, — выдохнул Глеб.
— Страшно, — согласился Танк. — И невероятно… Впрочем, у меня нет ни одного достоверного факта, подтверждающего эту теорию. Потому я пока не афиширую свои догадки.
— Тебе нужны доказательства, — нахмурясь, пробормотал Глеб. — И эти доказательства — я?
— Ты — ключ ко всему… Здесь, в Слое, я создал убежище — Бункер. Это своего рода лаборатория. Попасть в нее можно лишь с помощью особого артефакта, я называю его транслятором. Но мало иметь транслятор, надо еще знать особый код — а он известен мне одному. Так что ни Белиал, ни его люди не смогут проникнуть в Бункер. Там мы окажемся в полной безопасности, и там я наконец-то все выясню… По крайней мере, я на это рассчитываю.
— Что ты со мной сделаешь?
— Выделю твою программу. Проанализирую код. Отслежу трафик… Не переживай, это не больно и не опасно. Обернись. Погляди на друзей. Они все прошли через это. Каждый из них был в моем Бункере. И я сделал их лучше: сильней, крепче, выносливей. Фиву я научил готовить, Отимасу дал орлиное зрение, Аститара наделил умением лечить других людей. Твои бойцы, Богоборец, превратились в уникальных воинов.
— Но они — Одноживущие. Они — компьютерные программы… А я… я…
— Мы здесь все программы, Глеб. Ты, я, Белиал. Просто наши программы замкнуты на наши мозги. Вот я и хочу выяснить, где расположен твой мозг и кто в нем сейчас копается.
— Какой мозг?! Я же мертв! Много лет уже! Ты сам говорил! Я стрелял в себя, в голову!
— Значит, плохо стрелял.
— Так что же получается… Я… Мое тело сейчас… Лежит где-то?… В коме?… Как лежал Рональд Филлипс?!
— Да. У меня нет доказательств, но…
— И ты можешь выяснить, где я нахожусь, там, в реальности?!
— Я попробую…
— Ты можешь вернуть меня?! Можешь вытащить отсюда?! Можешь оживить?!
— Неуверен, но…
Глеб задохнулся. Вскочил. Сел. Опять вскочил.
Он выронил копье.
Руки дрожали.
Теперь все стало ясно.
И пусть правда — страшная.
Но неизвестность, неопределенность — куда хуже.
— Так, значит, я?!.
Всего лишь в коме…
— Успокойся, Глеб, — голос Танка словно из-под земли доносился.
Но жив! Жив!…
— Значит, я действительно был! И есть!
— И никакой мистики!…
— Я ведь вернусь?! Правда?! Я вернусь?! Туда?! Глеб схватил Танка за грудки, встряхнул его:
«Срочно зайди, я тебя жду».
Ссылка.
И подпись — имя старого товарища, почти друга. Который остался в другой жизни. Которая была очень давно.
— Как ты меня нашел? — Танк не верил своим глазам. — И зачем?…
Ссылка закинула его в аскетичный чат, прямиком в приват-комнату, где находился единственный пользователь.
«Привет, Ковбой! — тут же выползла на экран зеленая строчка. — Страшно рад тебя видеть!»
Танк некоторое время смотрел на буквы, словно пытаясь опознать в них лицо старого знакомого.
«Чего молчишь? Удивлен?…» — зеленая строчка ждала ответа.
Танк указательным пальцем постучал себя по лбу, покачал головой и положил руки на клавиатуру.
«Привет, Тарантул. Ты явился словно привидение. Сколько мы не виделись? Лет пятнадцать?» — Его предложения окрашивались красным.
«Четырнадцать.»
«Быстро летит время».
«Не то слово… Как у тебя дела?»
«Нормально. А как ты?»
«Тоже неплохо… Есть, конечно, кое-какие проблемы… Серьезные проблемы… Вернее сказать, одна проблема…»
«Хочешь, чтобы я тебе помог?»
«Ну да. Как в старое доброе время».
«Я давно ушел от дел».
«А мне известно другое».
«Откуда?»
«Мир тесен».
«Не знаю, что там тебе известно, Тарантул, но со старыми делами я завязал. Я же сидел. Три года сидел. Больше не хочу».
«Ты еще не знаешь, какая мне нужна помощь, а уже открещиваешься».
«Так говори».
«Я веду один проект. Очень выгодный проект, весьма многообещающий — и потому закрытый. Но один человек крепко ухватил меня за хвост. И вот-вот все разрушит. Он даже меня убил. Вчера. Выстрелил из револьверов — и убил. А ведь я считал себя практически неуязвимым. Он гений, этот человек, он вовсе не пешка. Его, правда, немного занесло, и он зачем-то назвал свой старый ник, должно быть, для пущего эффекта… Ну — как думаешь, Сетевой Ковбой, ты бы мог мне помочь?»
У Танка вдруг закружилась голова. Зеленые и красные буквы расплылись, перемешались, задрожали, словно отблески неоновых реклам на стеклянной стене. Возникло странное ощущение, будто все происходящее — иррациональный сон. Казалось, шевельнись сейчас, двинься — и развалишься на куски: ноги упадут под стол, голова, словно воздушный шар, уплывет к потолку, а руки…
Руки так и останутся на клавиатуре и будут печатать:
«Белиал? Белиал? Белиал?…»
Экран очистился, сделался черным, словно грифельная доска. Ярко высветились зеленые буквы:
«Давай встретимся еще раз. На нейтральной территории. Предлагай, где».
Танку стоило немалых усилий собраться с мыслями и вернуть контроль над руками.
Руки дрожали.
«Ган-сити. На площади у ратуши».
«Дикий Запад, салуны, индейцы? Ты в своем духе, Ковбой. Я буду. Завтра. В десять утра. На этот раз — без оружия…»
Окно чата закрылось.
Тарантул закончил разговор.
1
Это было странное сооружение.
Или образование?…
Хол походил на гигантскую перевернутую корзину. Ажурный пузырь, купол, сплетенный из волокон вулканического стекла, поднимался почти до самых макушек окружавших его елей. Выкорчеванные деревья образовывали труднопроходимые завалы, вспученная земля линяла клочьями дерна, расходящиеся лучами трещины дышали холодным паром. С одного взгляда становилось ясно, как возникло здесь это образование: Хол вылез из-под земли, словно гриб-дождевик, растолкал, опрокинул вековые ели, переломал, спутал кусты, разворотил почву.
Глеб шел во главе своего отряда. Рядом шагали Ирт, Горр, два гнома, пышногрудая женщина-гладиатор и ее молодая сестра. Остальные бойцы здорово отстали; многие с трудом держались на ногах, шатались, будто ослепленная дневным светом нежить. Глеб не знал никого из них, да и они, кажется, сегодня впервые его увидели.
Через завалы и бурелом к Холу вела идеально прямая, ровная дорожка — будто луч лазера прошел сквозь баррикады, очистив путь. Невесомая пыль под ногами подтверждала, что нечто подобное и случилось.
Вряд ли, конечно, это работа лазера. Скорей всего путь проложила какая-нибудь могучая магия, огненный шнур, обращающий в пепел все, к чему прикоснется, миллионоградусный бурав, с одинаковой легкостью перемалывающий и дерево, и камень — а если надо, то и живую плоть…
А впрочем…
Глеб вспомнил, как они встретились с Танком.
Если здесь возможны револьверы и гранаты, то почему бы не быть и лазеру?
— Это Танк поработал? — спросил Глеб у Ирта.
— Да. У него был какой-то свиток… У него чего только нет…
Глеб обернулся, посмотрел на волокушу, в которой спал Двуживущий. Танк поспешил вернуться в реальность сразу после битвы. Они даже переговорить как следует не успели.
— Он сказал, когда проснется?
— Нет…
Внутри Хола, за каменными ребрами, за причудливым плетением стеклянных жил медленно кружились сонмища серебряных искорок — будто пылинки в луче света, будто блестки в гелевом светильнике. Можно ли их вдыхать?
Первым в Хол вошла Фаталия: пригнулась, шагнула в овальное отверстие — и утонула в вихре взвившихся блесток.
— Это не опасно? — Глеб замедлил шаг.
— Ничуть, — ответил Ирт и последовал за Фаталией.
Внутри Хола поднялась настоящая метель. Некоторое время Глеб чего-то выжидал, следил, как один за одним уходят в сверкающую пургу бойцы — его бойцы! — как исчезают их спины и затылки…
Затаив дыхание, он вошел в Хол. Он не ослеп, как ожидал. Он просто увидел нечто странное — разноцветные круги, линии, спирали — все нестерпимо яркое, острое, ежесекундно меняющееся, реагирующее на любое движение, даже на дыхание, даже на биение сердца. Он словно оказался внутри калейдоскопа — и сам был его частью.
Глеб шагнул вперед — и покатился, понесся, полетел куда-то — все мелькало, пестрило, било по глазам.
Он зажмурился.
Движение прекратилось.
2
Это было странное место.
Небо — грязно-желтое, пятнистое. Небо ли вообще? Скорей высокий каменный свод, изъеденный плесенью и лишайником. В его выбоинах — серые кляксы теней, в трещинах — густая чернота. Солнце — будто лампа, дрожащая на стальной паутинке, на привязи. Или это серебристый луч? Или нечто, чему нет названия в привычном мире?
А горизонт — неровный, ломаный, четкий — где-то близкий, где-то далекий, обманчивый, словно фигура Пенроуза, будто лента Мебиуса.
— Это и есть Слой? — Глеб понимал, что вопрос его риторический, ненужный, но удержаться не мог.
— Да, — ответили Ирт, Горр и Фаталия.
Вокруг колыхалась трава: каждая упругая былинка — тоньше волоса. Ветра не чувствовалось, но по зеленому ковру разбегались волны. И казалось, люди стоят на спине титанического животного, что подергиваниями шкуры отгоняет надоедливых паразитов.
— У меня голова кружится, — сказал Глеб.
— Это с непривычки, — ответил Ирт. — Скоро пройдет.
Огромные острые валуны торчали из плотного травяного ворса. В их расположении чудился некий порядок, и невольное желание постичь его сковывало разум.
Редкие деревья напоминали корабельные мачты, за реи которых зацепились зеленые облака. На далеких холмах деревьев было больше — там начинался лес.
— Все здесь? — крикнула Фаталия. — Пересчитайтесь!
Глеб обернулся.
Никакого Хола не было и в помине. Ажурный купол остался в другой части Мира. Здесь же была ровная круглая проплешина, словно стартовая площадка ракет-зондов, и призрачная, медленно вращающаяся кишка, напоминающая хобот усмиренного смерча. Она поднималась к небу — к черной трещине в каменном колпаке.
— Так мы под землей? — спросил Глеб. Ирт удивленно на него посмотрел:
— Нет. Мы в Слое. Под землей живут гномы, пещерные огры и слепые зауры. Здесь их нет.
— А кто здесь есть?
— Потрошители, слэны-палачи, черные сироты, приходящие-во-снах, и мозгопийцы.
— Смешно, — сказал Глеб, но, посмотрев на Ирта, понял, что тот и не думал шутить. — Что, именно так они и называются?
— Да… А у многих еще и названий нет…
— Ничего себе прозвища… — Глеб покачал головой. — Боюсь представить этих монстров… Не проще ли было иметь дело с Орденом Смерти, а не лезть сюда — к потрошителям и мозгопийцам?
— Не проще, — повернулась к нему Фаталия. — Убей Двуживущего — и ему на смену тотчас придут двое. Убей этих двоих — и будешь иметь дело с четырьмя… Монстры, по крайней мере, не умеют мстить.
— Да и не просто так мы сюда пришли, — добавил Ирт. — Здесь, в Слое, Танк создал убежище, куда не сможет проникнуть ни один чужак.
— И далеко ли оно?
— Не знаю.
— Ну хотя бы примерно. Сколько займет дорога?
— Туда нет дорог, — сказал Ирт. — Только Танк может перенести нас в убежище — из любого места Слоя, в любое время, за один миг.
— Будем ждать, пока он проснется? — Да.
— А не боитесь, что Орден ворвется сюда?
— Нет… Уже нет. Посмотри на Хол.
Глеб перевел взгляд на круглую, словно бы заасфальтированную площадку.
Она трескалась.
Она покрывалась зеленью — будто зарастала шерстью.
А полупрозрачная кишка, свисающая с неба, становилась все тоньше, все призрачней.
— Танк спит, — сказал Ирт. — И в то же время он работает. Его здесь нет, но он сейчас с нами. Вот он лежит в волокуше, но есть еще один он — совсем в другом месте. Я знаю, что такое возможно, но я никогда не понимал, как это может быть. И я стараюсь не думать об этом — иначе я превращусь в безумца. А порой мне кажется, что если кто-то сумеет объяснить мне, в чем тут дело, — то моя голова попросту лопнет.
— Я тебя понимаю, — пробормотал Глеб, задумчиво глядя на разбросанные по равнине острые камни, в расположении которых чудился некий притягательный порядок. — Я тебя очень хорошо понимаю…
Солнце на стальной паутинке медленно опускалось к изломанному горизонту. Все темней делалось тяжелое небо — и словно провисало, как провисает без ветра парус. Издалека донесся глухой стук — будто сторож принялся отбивать колотушкой неспешный ритм шагов.
— Что это? — спросил Глеб.
— Не знаю, — ответил Ирт.
— Это стучит Сердце Земли, — сказал какой-то воин, сидящий неподалеку. — Мало кто его слышал, но говорят, что стук этот не предвещает ничего хорошего.
— Хватит болтать! — перебила солдата Фаталия. — Поднимайся и вставай в строй. Сейчас двинемся дальше.
— Куда? — спросил Глеб.
— Перейдем ближе к лесу, — ответил Ирт. — Нам потребуются дрова и колья. Много дров…
3
Это была странная — и страшная — ночь.
Солнце так и не ушло за горизонт. Оно просто потухло, будто светильник, в котором кончилось масло, — маленькая искорка фитиля еще долго дрожала в глубокой тьме.
Звезд не было, только из трещин в просевшем небосводе сочился тусклый молочный свет.
Тревожно шуршала трава. Воздух не двигался, а она шуршала.
Ярко горели костры, высокое пламя гудело и рвалось вверх, горячий воздух уносил к небу снопы искр. В круге костров, на освещенном пятачке теснились вооруженные люди.
Никто не спал.
Кто-то готовил еду на весь отряд, кто-то обстругивал и заострял прочные трехметровые жерди; другие люди вкапывали получившиеся колья, отгораживались ими от близкой ночи.
Остальные — а их было большинство — работой не занимались. Держа наготове оружие, они стояли и смотрели во тьму. У каждого был свой сектор для наблюдения, и каждый понимал, что именно он может первым увидеть опасность.
И встретить ее…
На границе света и тьмы, там, где отблески костров смешивались с тенями ночи, что-то двигалось. Там, поймав отсвет огня, вдруг вспыхивали чьи-то глаза; там густая мертвая тьма расслаивалась на живые серые силуэты; там рвалось из глоток хриплое дыхание и сиплый рык.
— Здесь можно не бояться Двуживущих, — сказал Ирт, слушая ночь. Он сидел на краю волокуши, возле спящего Танка. Побелевшие пальцы его крепко сжимали длинную рукоять боевого молота. Рядом прилег Горр. Он был в зверином облике — и, кажется, стеснялся его, потому и прятался от глаз товарищей.
Или только от глаз Фивы?…
— И так — каждую ночь? — спросил Глеб. — Как же здесь можно выжить?
— Это окраина Слоя, дикие места, — ответил Ирт. — Там, где поселились люди, намного спокойней. Конечно, в лес ночью никто не отправится, но за частоколами, за крепкими дверьми и прочными стенами можно чувствовать себя в безопасности. Одиночки здесь не выживают. Крестьяне селятся вместе, огораживают деревни, ставят сторожевые вышки. Все больше Двуживущих приходит сюда, в Слой. Обычно они не заходят далеко, им нужна крыша над головой и еда. Они охотятся в окрестностях, а значит, освобождают эти земли от чудовищ. Конечно, крестьянам это выгодно, хоть они и не слишком любят Двуживущих. А Двуживущие понимают, что им не обойтись без поселений, и потому не трогают крестьян. Порой даже и помогают им, ничего не требуя взамен… — Ирт замолчал, глядя, как один из бойцов тащит к огню вязанку хвороста. Потом продолжил: — Здесь все, как в старые времена. Двуживущие и Одноживущие пребывают в согласии. Почему же такое невозможно там, за Холами, в старом мире? Неужели только потому, что он менее опасен? Неужели в этом суть Двуживущих: истребив одного врага, они начинают искать врага нового — даже среди бывших товарищей?
— Не забывай — Двуживущие здесь играют, — сказал Глеб. — Вражда, война — это способ развлечения, это смысл их существования в Мире.
— А предательство? Оно тоже — развлечение? Глеб пожал плечами…
Высоко в небе медленно пролетели фиолетовые светящиеся шары, выстроившиеся клином. Движение их сопровождалось негромким посвистом.
— А это что за явление? — спросил Глеб, задрав голову.
Отвлеклись и многие бойцы. Фаталия тут же на них прикрикнула, швырнула в кого-то острой щепкой, до другого дотянулась мечом, шлепнула по бедру:
— Не зевать!
— Здесь много вещей, о которых никто не имеет представления, — сказал Ирт. — Мы только начали открывать этот мир.
Шары пропали, но Глеб по-прежнему смотрел в удивительное небо. И потому пропустил момент, когда зубастая черная лента выплеснулась из мрака, сжалась пружиной над пламенем костра — и, распрямившись, ударила в чернобородого гнома.
— Стоять на местах! — рявкнула Фаталия, бросаясь на помощь к сбитому с ног Гвирту, Гном катался по земле, пытаясь оторвать от себя змеевидное существо, ругался на своем языке, смешно дрыгал короткими ногами. Узкие челюсти неведомой твари щелкали, будто ножницы парикмахера, в сантиметре от лица Гвирта.
Взметнувшийся Горр стремительным прыжком перенесся к коротышке, опередив и Фаталию, и самого Богоборца. Острые когти оборотня полоснули черное плоское тело, тугой лентой обвившее Гвирта; мощные челюсти схлопнулись перед самым носом гнома — и откушенная голова змеевидного существа утонула во всклокоченной черной бороде.
Горр отскочил, плюнул в огонь куском мяса, остро глянул в близкую ночь — и нырнул за волокушу, на свое место.
— Ты молодец, — негромко сказал ему Ирт и отложил молот.
Глеб согласно кивнул и спросил:
— А что это за существо?
— Черная лента? Летучая змея?… Ты можешь сам дать ей название.
— Ну, тогда… — Глеб хмыкнул, глядя, как ругающийся Гвирт пытается вытряхнуть из бороды мертвую голову твари. — Назовем ее Гномобородником.
— Как скажешь, Богоборец, — совершенно серьезно ответил Ирт и поднял глаза к небу.
Там, в зените, медленно кружились светящиеся разноцветные спирали — странные колеса загадочной небесной механики.
4
Нападения случились еще трижды.
Один раз через костры прыгнула огромная рогатая кошка — и напоролась брюхом на выставленные рогатины. Оказавшиеся рядом бойцы не дали ей опомниться, вмиг изрубили мечами и, подняв тело на копья, швырнули его назад, в ночь.
Потом с растущего неподалеку дерева на головы бойцам спланировало существо, больше всего похожее на доисторического птеродактиля. Пятиметровое чудище било людей жесткими крыльями, стегало их шипастым хвостом, пыталось ухватить вытянутым рылом, острыми кривыми зубами. На него пришлось навалиться кучей: четверть часа пятнадцать человек пытались прибить крылатого ящера, но тот оказался на удивление живучим. Даже утыканный стрелами, со вспоротым животом и с переломанными крыльями он тяжело ворочался и норовил кого-нибудь сцапать. Сдох ящер, лишь потеряв голову. Крови, хлынувшей из обрубка шеи, было столь много, что она затушила один из костров.
А под утро из-под земли вылез огромный плотоядный жук. С его жвал, похожих на циркулярные пилы, сочилась едкая слизь. Он двигался, будто танк; его панцирь был неуязвим для обычного оружия — даже топоры гномов и дубины братьев Шатулов не оставляли на хитиновой броне заметных следов. И неизвестно, чем бы кончилось дело, если б не Богоборец, заглянувший в одну из своих книг.
Волшебное копье вычертило в воздухе сияющий знак — и жук заметно уменьшился. Так повторилось несколько раз — пока насекомое не стало размером с собаку. А потом за дело взялись братья Шатулы…
Рассвет вызолотил небо в той стороне, где погасло вечером солнце. Из плоского рыжего облака сформировался оранжевый круг дневного светила. Осенней паутинкой блеснула свисающая с неба нить; блеснула, дрогнула — и медленно двинулась по небосводу, волоча за собой разгорающееся солнце…
5
Танк проснулся, когда основная масса бойцов заканчивала завтрак.
— Что нового? — спросил он, потягиваясь. — В Слой прошли без проблем? Никого не потеряли?
— Нет, — Ирт явно обрадовался пробуждению Двуживущего. И Глеба неприятно кольнула ревность.
— А я, когда разрушал Хол, все думал, не тороплюсь ли.
— Мы успели, — сказал Ирт. — Мы видели, как Хол закрывался.
— Ну, значит, я рассчитал точно…
К волокуше подошла улыбающаяся Фаталия, принесла закопченный котелок с горячей похлебкой и каравай ржаного хлеба. Ирт из ранца достал горсть деревянных ложек, раздал их товарищам.
— Ты когда-то работал ложкарем? — с легкой усмешкой спросил Танк.
— Было дело, — кивнул Ирт…
Ели неспешно, передавали котелок по кругу; поглядывали по сторонам, обсуждали разное.
— А там что за тварь лежит?
— Гномобородник.
— Странное название.
— Это Богоборец придумал…
Густая, похожая на гуляш похлебка была сказочно вкусна.
— Фива постаралась… Ум отъешь!
— Да уж… Кто бы мог подумать, что из муки, солонины и разной травы можно сготовить такое!…
— Эх, Горр, да будь я в твоем возрасте… — Ирт подмигнул парнишке. Тот опустил голову — щеки его пылали.
— Слушай, — Фаталия с интересом глянула на Горра. — А дети у тебя тоже оборотни будут? Или нормальные?
Паренек дернул плечом:
— Я не знаю…
— Нормальные у него будут дети, — сказал Танк. — Так что за сестру можешь не переживать.
Горр отвернулся. Уши его светились, будто два маленьких солнца.
— Ладно вам, — вмешался в разговор Глеб. Он был недоволен тем, что про него все словно забыли. Разве его привели сюда для того, чтоб развлекать несмешными подшучиваниями?
Он посмотрел Танку в глаза:
— Расскажи лучше, что тебе обо мне известно. Танк сразу посерьезнел.
— Да, конечно… Фаталия тут же поднялась:
— Я пойду собирать отряд.
Ирт отложил котелок, облизал ложку, сунул ее за голенище:
— Я с тобой.
— И я, — сказал Горр.
— Отправимся примерно через полчаса, — сказал им Танк. Они кивнули.
— Куда отправимся? — спросил Глеб.
— В Бункер… Впрочем, давай обо всем по порядку.
— Ну да… конечно…
Они остались вдвоем. Даже гномы-телохранители, обычно старающиеся не выпускать Богоборца из виду, теперь почему-то отвернулись.
Танк кашлянул в кулак, искоса глянул на Глеба. И начал:
— Впервые мы встретились с тобой в доме Серого Рыцаря. Этот человек жил на краю Мира, потому что боялся погибнуть от рук других людей. Когда-то он был обычным Двуживущим. Его настоящее имя было Рональд Филлипс. Он приходил в Мир, чтобы развлекаться, и возвращался в реальность, чтобы жить. Но однажды он не смог вернуться. Он застрял здесь, в игре… Его тело лежало в лаборатории, его мозг был подключен к сети, а его сознание зависло в электронной бездне. Потом выяснилось, что он должен был погибнуть, чтобы вернуться в свое тело. И он погиб — в тот день, когда к нему пришли мы: ты, я и Белиал.
— Это я уже знаю, — сказал Глеб. — Серого Рыцаря убил Белиал.
— Да… Почему он так поступил? Либо он хотел замести следы, либо он собирался помочь Рональду, зная, что смерть выбросит его в реальность. Так или иначе — но выходит, что между Белиалом и Филлипсом есть какая-то связь. Да и ты — ты тоже в этом узле. Белиал убил и тебя. Почему? Очевидно, он не хотел, чтобы мы с тобой встретились.
— Но я не вернулся в реальность, как Филлипс.
— И все же между вами есть нечто общее. И над тобой, и над Рональдом проводились некие опыты. Я не сомневаюсь — пока Рональд играл, в его мозгу кто-то ковырялся.
— Белиал?
— У меня нет точных доказательств, но теперь я уверен, что это был он… Рональд не единственный, кто пострадал. Некоторые люди погибли, другие потеряли память — а все потому, что злоумышленники каким-то образом проникали в их мозг.
— Но зачем?
— А ты сам подумай. Я с ходу могу назвать десяток причин. Зомбирование людей, похищение чужих знаний, уничтожение важных воспоминаний или замена их воспоминаниями ложными — бог знает, что именно потребовалось злоумышленникам.
— Страшно, — выдохнул Глеб.
— Страшно, — согласился Танк. — И невероятно… Впрочем, у меня нет ни одного достоверного факта, подтверждающего эту теорию. Потому я пока не афиширую свои догадки.
— Тебе нужны доказательства, — нахмурясь, пробормотал Глеб. — И эти доказательства — я?
— Ты — ключ ко всему… Здесь, в Слое, я создал убежище — Бункер. Это своего рода лаборатория. Попасть в нее можно лишь с помощью особого артефакта, я называю его транслятором. Но мало иметь транслятор, надо еще знать особый код — а он известен мне одному. Так что ни Белиал, ни его люди не смогут проникнуть в Бункер. Там мы окажемся в полной безопасности, и там я наконец-то все выясню… По крайней мере, я на это рассчитываю.
— Что ты со мной сделаешь?
— Выделю твою программу. Проанализирую код. Отслежу трафик… Не переживай, это не больно и не опасно. Обернись. Погляди на друзей. Они все прошли через это. Каждый из них был в моем Бункере. И я сделал их лучше: сильней, крепче, выносливей. Фиву я научил готовить, Отимасу дал орлиное зрение, Аститара наделил умением лечить других людей. Твои бойцы, Богоборец, превратились в уникальных воинов.
— Но они — Одноживущие. Они — компьютерные программы… А я… я…
— Мы здесь все программы, Глеб. Ты, я, Белиал. Просто наши программы замкнуты на наши мозги. Вот я и хочу выяснить, где расположен твой мозг и кто в нем сейчас копается.
— Какой мозг?! Я же мертв! Много лет уже! Ты сам говорил! Я стрелял в себя, в голову!
— Значит, плохо стрелял.
— Так что же получается… Я… Мое тело сейчас… Лежит где-то?… В коме?… Как лежал Рональд Филлипс?!
— Да. У меня нет доказательств, но…
— И ты можешь выяснить, где я нахожусь, там, в реальности?!
— Я попробую…
— Ты можешь вернуть меня?! Можешь вытащить отсюда?! Можешь оживить?!
— Неуверен, но…
Глеб задохнулся. Вскочил. Сел. Опять вскочил.
Он выронил копье.
Руки дрожали.
Теперь все стало ясно.
И пусть правда — страшная.
Но неизвестность, неопределенность — куда хуже.
— Так, значит, я?!.
Всего лишь в коме…
— Успокойся, Глеб, — голос Танка словно из-под земли доносился.
Но жив! Жив!…
— Значит, я действительно был! И есть!
— И никакой мистики!…
— Я ведь вернусь?! Правда?! Я вернусь?! Туда?! Глеб схватил Танка за грудки, встряхнул его: