— Лечиться попробуй, — оборвал он меня и продолжил путь по лестнице.
Я еще стояла минут пять, ждала что он вернется. Потом открылась дверь справа и мужчина в дорогом длинном халате недоуменно спросил:
— Девушка, что случилось? Вы так плачете горько…
— Да нет-нет, ничего, — смутилась я и побежала наверх, домой, прикрывая красные от слез глаза.
Там я приготовила себе ванну с ароматной пеной, забралась и принялась яростно намыливать шампунем волосы.
Дверь скрипнула, и Лора, бочком-бочком вошла в ванную, неловко устроилась на стуле и выжидающе посмотрела на меня.
— Знаешь, Лора, он меня бросил, — горько сообщила я.
— Гав! — радостно сказала она.
— Злая ты, — укоряюще сказала я.
«Знаешь, а ведь нет худа без добра», — сказал доселе молчавший голос.
Я прополоскала волосы и привстала, потянувшись за гелем для душа.
Лора занервничала, высунула язык и во все глаза уставилась на меня.
— Лора, ты чего? — недоуменно спросила я.
Та заскулила, виновато поглядела на меня, несколько раз треснула себя лапой по глазам и отвернулась. Но я-то видела, что она подглядывает. Черт, а ведь мне надо было достать скраб для пяток — он стоял на верхней полке. И вроде бы мы обе ведьмы, обе девушки, но мне отчего-то было неудобно вставать во весь рост перед ней.
«Да ну и черт с ней, будешь ты еще на старую маразматичку внимания обращать», — заметил внутренний голос.
«Точно», — согласилась я, глубоко вздохнула и встала из воды, потянувшись к скрабу. Лора с несколько секунд таращилась на меня, после чего тоненько взвизгнула и с грохотом свалилась со стула.
«Maa God, что это с ней?», — недоуменно воскликнул внутренний голос, а я одним движением выскочила из ванны, подбежала к волчице и потрясла ее. Ноль реакции, та была в глубоком обмороке.
«Это она как увидела тебя а ля натурель, так и скопытилась от зависти», — радостно захохотал голос.
«Ага, или от ужаса», — мрачно сказала я и полила волчицу холодной водичкой.
Та слабо застонала, открыла глаз, посмотрела на меня и снова приготовилась отключиться.
— Стоять! — рявкнула я и махом накинула на себя халат, подпоясалась потуже и повернулась к ней. Ну как, как я могла забыть, что Лора — придурочная!
Та кроткой овечкой взирала на меня и виляла хвостиком.
— Лора, — злобно сказала я ей. — Вот выздоровеешь, я тебя психоаналитику сдам, ясно? И попробуй отказаться! А пока — вон из ванны, дай домыться!
Лора посмотрела на меня как нашкодивший школьник, опустила голову, поджала хвост и, тяжко вздохнув, ушла.
А я долгим взглядом посмотрела ей вслед и снова забралась в ванну. Похоже, от оборотничества у Лоры в мозгу что—то переклинило.
«Так что ты там говорил про то, что нет худа без добра?», — как можно безразличнее спросила я у внутреннего голоса.
«Ну а как? — охотно отозвался он. — Пусть этот твой любимый валит на все четыре стороны, включая северо-восток, свою сущность он показал».
«Очень красивая у него сущность, — печально вздохнула я. — И родная».
«А главное, — подхватил голос, — коварная и жадная».
«Чего—чего ты мелешь?», — недоуменно спросила я.
«Это мельница зерно мелет, а я тебе умные вещи говорю, до которых ты сама вследствие влюбленности додуматься не можешь, — отбрил он. — Ну-ка, скажи, зачем ему врать насчет нового бойфренда, якобы встреченного в твоей квартире?»
«Он просто что—то не так понял, — пожала я плечами. — Или я что-то не так поняла».
«Да все ты поняла прекрасно, — усмехнулся он. — Только ты настолько его беззаветно любишь, что поводов с тобой расстаться у него вроде бы и нет. Приходится придумывать».
«Ты чего собираешь?!!», — закричала я.
«Собирает грибник мухоморы в лесу, а я, повторяю, даю беспристрастный анализ!»
«Пристрастный у тебя анализ! Если ему нужен повод расстаться, то предсмертная записка, которую я не писала — всем поводам повод!!!»
«Ну, у записки несколько другая роль, — хмыкнул голос. — Ты выжила, она не сработала, и придуман бойфренд».
«И какая же у нее роль была?», — севшим голосом спросила я.
«Судя по тому, что в ней были тобой опорочены все люди, которым ты дорога — то сделано все, чтобы после твоей смерти ни у кого не возникло охоты копаться в том, действительно ли ты сама умерла, или тебе помогли. Это как страховка».
«Серегу в ней не помянули», — заметила я.
«Серега — растение, — безжалостно охарактеризовал его голос. — Тюфяк. Сколько лет он в тебя влюблен, и все кругами ходит, ни разу даже не хряпнул для смелости и не пришел к тебе с букетом цветов и пачкой презервативов. Да, цветочки на могилку носить он будет, а вот на что—то более решительное кишка тонка! Потому его можно и в расчет не брать. И потому, кстати, он и не может быть убийцей!»
«Знаешь, а почему это Дэн может быть убийцей, а Серега нет?!», — возмутилась я.
«Потому что Сереге завещана только шестая часть твоих денег! — рявкнул голос. — Стоит ли мараться ему за сумму, которую он выручает за две картины? А Дэну ты завещала в три раза больше денег и плюс всю недвижимость!!!»
«Да у Дэна и так денег полно», — хмыкнула я.
«Ты его просто невнимательно слушала. Помнишь о том, что он говорил о новом проекте? И у него эти новые проекты каждый месяц! И знаешь, милочка — все это требует средств! А Серега живет тихо и мирно, носит одни джинсы уже который год, и не от жадности, а потому что привык он просто жить».
Я намылила пятку, подумала и меня осенило.
Дотянувшись до халата, я достала из кармана сотовый и позвонила Вовке Смирнову, который тоже был художником. Я вспомнила! — в тот день, когда меня кололи героином, у Смирнова должны были играть в преферанс. И Серега редко пропускает эти вечера. Таким образом, надо узнать, во сколько Серега ушел от Смирнова и вычислить по времени — успел бы он мне в тот день подсыпать снотворное и уколоть? Чисто теоретически. Просто самой что-то понять, для себя.
Смирнов был бодр, весел и главное — не знал о том, что я недавно собиралась якобы совершить суицид.
— Привет, — радостно закричал он в трубку, услышав мой голос. — С чем пожаловала?
— Да спросить надо кое-чего, — улыбнулась я.
— Спрашивай, — согласился он.
— Серега позавчера был у тебя?
— Долг отдам на днях, — тут же поскучнел Вовка.
— Вы там чего, на деньги играете? — не поверила я. — Пошло это!
— Да не, ты меня не так поняла, — заюлил он и я поняла — ну точно, на деньги.
— Что, сильно проигрался? — сухо спросила я.
— Да уж поменьше, чем Сашка с Генкой, — задиристо ответил он.
— Он чего, и их обыграл?!
Вовка подумал, после чего сообщил:
— Зато у меня девушка есть! И у Сашки с Генкой есть! Ясно!
«Это он что, на твою холодность к Сереге намекает, что ли?», — подозрительно спросил голос.
Я за Серегу расстроилась и посему буркнула:
— Зато если бы Серега проигрался, то его и пилить было бы некому.
Вовка тяжко вздохнул и уныло отозвался:
— Это точно.
— Сидели—то долго? — невзначай обронила я.
— Да почти до утра, — еще тяжелее вздохнул Вовка. — Все отыграться хотели, да куда там!
— И что, Серега никуда не выходил? — не поверила я.
— Да нет, только что в туалет.
— А я так поняла что он вечером домой ездил, — в недоумении сказала я.
— Ты чего? — поразился Вовка. — И что, мы бы тут втроем сидели и его ждали бы, что ли? Не-ет, Машка, как сели часов в шесть — так и до утра!
«В шесть часов ты в речке купалась», — хмыкнул голос.
Я в глубокой задумчивости попрощалась с Вовкой и тут же позвонила и Генке с Сашкой. Однако и те сказали то же самое — Серега до утра был у Смирнова…
«Он не мог меня спасти!!!», — беззвучно закричала я.
«Не ори, а? — поморщился голос. — Но и убить тебя он тоже не мог».
«Они врут, — решительно сказала я. — Они врут и его покрывают».
«Ты головой хоть иногда думай, а? — посоветовал мне голос. — Ага, специально договориться с тремя людьми насчет алиби, и после этого тебя кокнуть? Да едва бы им милиция сказала, что подозревают, что в это время он совершал убийство — все трое тут же его заложили бы. Кому охота пособлять убийце? Таким образом он бы не алиби, а трех свидетелей против себя сделал».
«Логично, — кивнула я. — Но кто тогда меня спас?! И отчего Серега соврал, что это он это сделал?!»
Голос помолчал, после чего сказал:
«Магдалин, я не знаю, что там произошло, но то, что Серега невиновен — это да и аминь. Потому что я интуитивно чувствую, что это не он, да еще и плюс алиби… Не он!»
«Ага, а насчет Дэна твоя интуиция так прямо кричит — вот он, убийца?», — желчно спросила я.
«Интуиция? — усмехнулся голос. — Говорю прямо — это он. И ты сама это знаешь, недаром давно уже задаешься вопросом — что такому красавцу около тебя, мартышки, надо. И заметь, привороты давно закончились!».
«Он меня любит! — холодно сказала я. — Сколько раз он мне предложения делал?»
«Два, — ровно сказал голос. — А ты помнишь о том, что муж наследует жене? Помнишь?»
«И что?», — с некоторой робостью спросила я, хотя и знала ответ.
«А то, что теперь он и так твой наследник, — озвучил голос мои мысли. — И между ним и наследством стоишь только ты».
«Он не может быть таким гадом», — покачала я головой.
«Ну а зачем бы ему тогда тебя обхаживать столько времени? Вообще, я думал, что ты умнее, — усмехнулся голос. — Шварев ему сказал про завещание — это как дважды два. Они на футбол вместе ходят, пиво по субботам пьют. Так что Дэн в курсе, что юридически он твой наследник. И тут же начались покушения. Тут же. Так сними же, черт возьми, розовые очки, и взгляни на вещи трезво!!! Убивает тебя именно твой любимый!!!»
Я молчала.
Я отказывалась верить.
Дэн, бесконечно родной мне парень — хочет, чтобы я умерла…
Этого не может быть!!!
Нет!!!
«Истерику прекрати! — рявкнул голос. — Что значит — „не может быть?“. Смотри внимательно на логическую цепочку. Все твои смерти замаскированы под несчастные случаи и самоубийства. То есть, цель не только убить тебя, но при этом и избежать судебного расследования. Кстати, заметь, как ловко выведены из игры твои родители. Папенька, скорее всего, убит, раз его смерть на тебя попытались спихнуть. А маменька недееспособна. Соответственно — доля Дениса стала больше и никто наследство не оспорит».
Папенька!!!
Вот черт! Я тут прохлаждаюсь, а он, может, еще жив!!!
Я выскочила из ванны, наспех обтерлась, накинула халат и вылетела из ванной, ударив дверью Лору. Та жалобно заскулила, посмотрела на меня честными глазами и отвернулась.
— Подглядывать — нехорошо! — рявкнула я и побежала в спальню. Там я достала карты, сосредоточилась и принялась их выкладывать.
«Только бы не смертельная комбинация пикей, только бы не они», — стучало в висках.
Не глядя, я вытащила тринадцать карт, после чего открыла глаза, увидела, что раскладка пестрит краснотой и явственно успокоилась. Папенька где-то пил и было ему на редкость хорошо. Вокруг карты грандиозной пьянки лежала сплошная мелочь, и это свидетельствовало, что ни забот у него, ни хлопот.
Ну что же… На пьяного человека колдовать нельзя, так что мне надо всего лишь дождаться, пока он чуток протрезвеет — да и сделать ему вызов. Домой придет, тут и поговорим.
«А как насчет того, что в записке было сказано, что ты его убила? — осведомился голос. — Типа в лес завела и бросила. Думаешь, преступник пошутил?»
«Думаю, что у преступника ничего не получилось, ибо откуда в лесу отец мог напиться? — усмехнулась я. — Я тут совсем с тобой забыла, сто подарила папеньке на юбилей крепкую годовую охранку! Так что все пучком. Потому и сделать ему ничего не смогли, типа в лес только вывезли. Да, видать, и там от него удача не отвернулась!»
«Ну хорошо, с папенькой все в порядке! А что с мерзавцем Дэном делать будем?»
Я затолкала подальше поднявшуюся в душе печаль, взяла трубку телефона и набрала номер мерзавца. Как ни странно — он трубку взял. Я была уверена — мой номер стоит на его телефоне в черном списке.
— Да? — холодно сказал он.
— Я тебе говорила, из-за чего я с тобой связалась? — голос мой был тих и задумчив.
— И из-за чего же?
— Парня ты мне одного напомнил. Очень. Диму Воронова, а уж его я любила больше жизни…
— Я в курсе! — резко перебил он меня. — Дальше что?
— И ты наверно в курсе, что ты — просто его копия внешне?
— Тебе виднее.
— А то, что он тоже пытался меня убить — тоже в курсе? — в упор спросила я.
— Хорошие у тебя любимые, — помолчав, сказал он.
— И не говори, — согласилась я. — Не везет мне с парнями… Я в общем-то чего звоню? Я тебе хочу сообщить, что я завтра все свои средства завещаю в фонд помощи голодающим Зимбабве. Все! До центика!
— А что, такой фонд есть? — усмехнулся он.
— Создам, если нет, — успокоила я его. — Прямо с утра этим и займусь. Так что ариведерчи, пишите письма, но на глаза не показывайтесь!
И я быстренько нажала на кнопку отбоя, дабы последнее слово осталось за мной.
«Молодец, причину тебя убивать ты устранила», — похвалил голос.
«Думаешь, теперь все будет нормально?», — в сомнении спросила я.
«Пятьдесят на пятьдесят, — подумав, прикинул голос. — Раз, как оказалось, он на убийство способен, то теперь тебя кокнуть может по чистой вредности, ты же ему так игру всю поломала. Ладно, иди пореви, оплачь своего неверного возлюбленного. Можешь даже тарелки побить».
Реветь я не стала. Вместо этого я села за комп, зашла на виртуальную библиотеку к Альдебарану и скачала несколько самых рейтинговых детективов. После чего я принялась читать их по диагонали.
Я, мирный до мозга костей человек пыталась понять что делать простому человеку, когда он оказывается в эпицентре преступления. Жертвой.
Возможно — уловить некую мудрую мыслю, которая станет ниточкой, за которой распутается весь клубок.
И найти факты, что Дэн — не виновен…
Святоша бочком—бочком зашла в спальню и настороженно посмотрела на меня.
— Делай что хочешь, только мне не мешай, ладно? — отмахнулась я от нее. Та деликатно улеглась на кровать, уткнула нос мне в пятку и тяжело задышала.
— Одышка у тебя, однако, — вскользь заметила я и снова вперила взгляд в экран.
Через час я вывела следующие постулаты:
а) преступник всегда не тот, на кого думаешь (очень хорошо! Значит, все-таки Серега!)
б) ищи того, кому выгодно (шестая часть моего состояния — тоже деньги, значит, Серега!).
В принципе, я это и так знала, но ведь как приятно, когда твои мысли подтверждают умные люди типа Агаты Кристи и любимого писателя английской королевы Дика Френсиса!
«Дура ты у меня, прости Господи, — скорбно вздохнул голос. — Учу ее, учу, все без толку, лишь бы Дэна своего оправдать…».
«Но преступник всегда не тот, на кого думаешь! — твердо возразила я. — Раз все факты против Дэна — значит, точно не он».
Голос помолчал, после чего с жалостью осведомился:
«Слушай, тебе жить охота? Или готова помереть, но Дэна оправдать?»
«Так в книгах же говорят…»
«В Москве, говорят, кур доят», — непривычно грубо отрезал голос.
«И что мне делать?! — закричала я. — Я запуталась! Серега говорит что меня спас — а сам в это время в преферанс резался!!! А Дэн…»
Я запнулась, не смея озвучить факты против любимого.
«Иди спать, — устало вздохнул голос. — Завтра разберемся, а мне подумать надо».
Я еще на раз погадала на папеньку — все то же самое. Он пьян и счастлив. Ну и слава богу. Главное — он жив.
Перед сном я пошла проверила автоответчик — и была весьма удивлена.
— Магдалина и дядя Денис! — услышала я слегка виноватый, но все же радостный голос Сони. — Вы там на меня сильно сердитесь? Ну простите меня, пожалуйста! А у меня все—все хорошо, купаюсь в море и вообще Даниил у меня — супер! Я еще позвоню, так хочется все вам рассказать! Только маме пока не говорите ничего, ладно? Ну все, целую всех, ваша Соня!
«Слава богу, хоть у нее все хорошо», — с облегчением подумала я. Как удачно, что она столь вовремя уехала в свадебное путешествие, ибо как бы вся эта круговерть на ребенке отразилась — непонятно.
Я прочитала вечернюю молитву (Лора при этом стояла рядом на коврике, усердно подвывала и стукалась лбом об пол), выключила свет и легла в постельку. Волчица тут же предприняла попытку забраться ко мне в кровать.
— Ну уж нет! — возмутилась я. — Иди-ка, дорогая, в гостевые комнаты — выбирай любую!
Та обиделась и ушла.
«Совсем у Лоры крышу сорвало!», — сердито подумала я и с этой мыслей заснула.
С этой же мыслей мне пришлось и проснуться.
Лора, собака серая, глухо рыча, тянула меня за щиколотку из кровати. Я же, хоть и сонная, но не растерялась — завизжала и прицельно засветила Лоре пяткой в глаз.
— Ты чего, совсем с ума сошла!!! — закричала я. — А ну, собирай манатки и уматывай из моего дома!!!
Дотянувшись, я включила настольную лампу на прикроватной тумбочке и злобно уставилась на Святошу. Та смерила меня жалостливым взглядом, поправила крест на шее и пошла к стулу. Порылась мордой в ворохе одежды на спинке, ухватила зубами свой балахон и пошла с ним на выход. У двери она приглашающе оглянулась. Мол, хозяйка, раз выгоняешь — так иди, провожай.
Безмерное счастье затопило меня. Неужто она решила меня покинуть? Мне бы ни в жизнь не хватило духу ее на улицу выставить, а раз сама уходит — флаг в руки! Ветер в паруса!
Мгновенно проснувшись, я побежала вперед волчицы.
— Лорочка, — радостно кричала я, сбегая по лестнице. — Ты уж лихом не поминай, если что не так было! Я тебе сейчас и курочки в дорогу дам, и евангелие карманное! Все для тебя, только бы ты умота… тьфу, в смысле улыбалась!
На втором этаже моих ноздрей коснулся странный запах, но я, в эйфории от расставания с дорогой коллегой на него не обратила внимания. Вот сейчас выставлю Святошу, тогда и разберемся. На первом этаже я закашлялась — дышать было вообще нечем.
— Что за черт? — недоуменно пробормотала я, молнией метнувшись на кухню. Так и есть — газовая конфорка с тихим шипением наполняла мою немаленькую квартиру смертоносным пропаном. На плите — турка со сбежавшим кофе, на диване — Бакс в бесчувствии. Кашляя, я закрыла вентиль, распахнула окна в кухне, схватила Бакса и побежала наверх — до спальни на третьем этаже газ еще не дошел в таких количествах, как тут.
Деликатное порыкивание остановило меня около лестницы. Я обернулась — у выходной двери стояла волчица и умильно на меня смотрела — мол, ну что, откройте дверь, и я пойду, да?
— Давай наверх, — буркнула я, и Лора тут же, словно ждала, ринулась ко мне, счастливо повизгивая. Вот черт возьми! Ну как, как мне ее выгнать после того, как она мне, считай, жизнь спасла? Если бы не она — я бы не проснулась больше никогда.
Отчего—то особой благодарности я не чувствовала, лишь разочарование, что избавиться от нее не получилось.
В спальне я открыла окна, положила на подоконник Бакса и пошла на второй этаж — его также следовало проветрить.
В какой-то момент меня кольнул страх — я по всей квартире хожу, а вдруг Дэн еще здесь?
«Поверила наконец-то?», — злорадно спросил голос.
«Иди в баню», — огрызнулась я.
«Тазики пинать? — мрачно хохотнул он. — Нет, милая, то что тебя опять сегодня чуть не убили — лучшее доказательство, что это — он».
Я молча пошла снова на кухню, а голос все зудел и зудел:
«Попытка отчаяния, так сказать. Зачем ты ему сказала, что с утра пойдешь завещание переписывать? Ты на место преступника себя поставь — сейчас он еще наследник, а утром уже упс! — и денежки утекут в Зимбабве! Да тут любой бы тебя прибил — и был бы прав!»
Я с ним не разговаривала. Кухня уже проветрилась, я встала около плиты и внимательно ее осмотрела. На конфорке стояла обычная турка на две маленькие чашки, а около горелки под ней расплылось бурое пятно. Видимо, пена и загасила огонь. И все бы хорошо, но! — я никогда не варю кофе в турке. Ни-ког-да! Тут сказывается природная лень. Мне две чашечки кофе — это как слону дробина, и посему я варю кофе в большом эмалированном чайнике. Сию бадейку я ставлю около компьютера на подставке и попиваю кофеек весь день. То, что он вскоре остывает — меня нисколько не смущает.
Для гостей же достается элегантная кофеварка.
А вот турка как куплена в наборе посуды, так и стоит с тех пор без дела на полке, глаз радует дизайном.
Что—то тут не так. Кто меня знает — не мог инсценировать, будто я варю кофе в турке.
«Дурочка ты, — разъяснил голос, — турка удобна тем, что если в нее кофе сыпануть побольше да воды не пожалеть — гарантированно будет море пены. Что и требовалось для того, чтобы сделать вид, что пламя конфорки случайно было погашено. А уж потом кто станет вспоминать, что ты этой туркой не пользовалась?»
Я, не слушая его, оделась, вышла из квартиры и вызвала лифт.
«Не знаю что ты задумала, но чувствую, очки ты снимать никак не хочешь», — проницательно заметил голос.
«У меня отличное зрение», — ровно сказала я.
«Ты знаешь о чем я».
Я промолчала, зашла в подъехавший лифт и вскоре оказалась в холле на первом этаже. Машинально бросила взгляд на большие часы на стене — было половина третьего утра. Та-ак, спать я легла примерно в двенадцать, да и газ не успел распространиться по всей квартире… Получается, Дэн… тьфу, преступник пробрался в мою квартиру меньше часа назад.
Стуча каблуками по каменному полу, я пересекла холл и постучала в стеклянную будочку наших секьюрити. Потом еще раз. Звуки громко раздавались в сонной тишине нашего дома.
— Щаз, — раздалось из-за двери, что вела из охранницкой куда—то вглубь. Через минуту и правда появился встрепанный Сашка.
— Ну кто же на посту спит? — укорила я его.
— Да какой пост, — махнул он рукой. — Ночью двери все заперты, у жильцов ключи, так что ходят только свои. А если дебош какой — так сплю я чутко. Вы чего хотели—то, Магдалина Константиновна?
— Слушай, — помялась я. — Мой заходил?
— И заходил, и выходил, — кивнул он. — А что?
Сердце дало сбой.
Все же он…
А я-то надеялась…
«Я тебе про что говорил?», — ехидно сказал голос.
— А во сколько уходил? — непослушными губами спросила я.
— Да часов в восемь вечера, сразу как вы зашли, — Сашка смотрел на меня и явно силился понять — чего мне от него надо в такое время.
Камень с сердца с грохотом свалился.
«Ну, что скажешь?!!», — ликующе закричала я голосу.
«Видеозапись с камер посмотри, — буркнул он. — Кто—то все равно заходил, не сама же турка на плиту спланировала».
«Это мысль», — я решила быть великодушной и не стала припоминать ему то, как он лажанулся, обвинив Дэна во всех грехах.
— Саш, мне бы кассетку поглядеть с камеры у двери, можно? — лучезарно улыбнулась я охраннику.
— Не можно, — буркнул он. — Такие вещи только с разрешения начальника охраны.
— А все же? — нахмурилась я.
— Не по правилам. Завтра напишете начальнику заявление, укажете причины, он и рассмотрит вашу просьбу.
Саня явно не выспался и был потому слегка зануден.
Я облокотилась на стойку будочки и задушевно спросила:
— А спать на работе — это по правилам?
Парень явно задумался.
— А я ведь, Сань, трепло, каких еще поискать, — покаянно поведала я ему. — Меня к начальнику никак нельзя — все ему расскажу.
— Все — это что? — нахмурился Саня.
— Ну в общем-то ничего страшного, ты не переживай, — снова тепло улыбнулась я. — Ну и что, что вы с дружком намедни пиво пили тут, а потом песни на лавочке горланили? Надо расслабляться, все верно! Да и ночами спать — это обязательно! Иначе для организма вредно! А вот еще помню, как вы на день десантника….
— Ладно, хватит, — поморщился парень. — Заходите.
Дважды меня приглашать не пришлось.
Я ужом скользнула в будочку, из нее — в заветную дверцу, и вскоре я уже сидела перед экраном телевизора и просматривала пленку, отмотанную на два часа назад. Для надежности.
В час ночи народ еще ходил туда — сюда, но ни Дэна, ни Сереги, ни кого — то незнакомого. Все свои, жильцы. Правда, в полвторого зашел сосед с десятого этажа с вульгарной девицей, да спустя пятнадцать минут появилась молодая вдова с третьего этажа в обнимку с каким-то солидным мужчиной.
«Эх, все по парочкам», — грустно подумалось мне.
А потом дверь в подъезд на экране распахнулась, и в его проеме показалась знакомая двухметровая фигура. Дэн, не глядя по сторонам, прошел к лифту, а я сидела в полном ошеломлении…
Бо-оже…
Через двадцать одну минуту, судя по таймеру в углу экрана, двери лифта снова открылись, Дэн шагнул из него в холл и быстро пошел на выход.
Ну да, много времени на то, чтобы приготовить любимой девушке утренний кофе у него не ушло.
Я смотрела на его совершенное, неправдоподобно—прекрасное лицо, перекошенное злобой, и беззвучно рыдала. Любимый мой, это на меня ты так зол? За то, что ни в какую не умираю, за то, что рушу твои планы на мое наследство?
— Саня, продай кассету, — бесцветно сказала я.
— Продать — никак, мне утром отчитаться за нее надо, — покачал он головой. — А вот переписать ее — перепишу. Утром со смены пойду — занесу.
— Спасибо, — выдавила я из себя, повернулась и на негнущихся ногах поковыляла к лифту.
Сейчас главным было донести свою боль до дому, не расплескав. Не упасть посреди холла на колени, рыдая от того, что душу мою жгут каленым железом, и это непереносимо. Не выть, словно на похоронах, оплакивая нечто умершее в моей душе.
Я еще стояла минут пять, ждала что он вернется. Потом открылась дверь справа и мужчина в дорогом длинном халате недоуменно спросил:
— Девушка, что случилось? Вы так плачете горько…
— Да нет-нет, ничего, — смутилась я и побежала наверх, домой, прикрывая красные от слез глаза.
Там я приготовила себе ванну с ароматной пеной, забралась и принялась яростно намыливать шампунем волосы.
Дверь скрипнула, и Лора, бочком-бочком вошла в ванную, неловко устроилась на стуле и выжидающе посмотрела на меня.
— Знаешь, Лора, он меня бросил, — горько сообщила я.
— Гав! — радостно сказала она.
— Злая ты, — укоряюще сказала я.
«Знаешь, а ведь нет худа без добра», — сказал доселе молчавший голос.
Я прополоскала волосы и привстала, потянувшись за гелем для душа.
Лора занервничала, высунула язык и во все глаза уставилась на меня.
— Лора, ты чего? — недоуменно спросила я.
Та заскулила, виновато поглядела на меня, несколько раз треснула себя лапой по глазам и отвернулась. Но я-то видела, что она подглядывает. Черт, а ведь мне надо было достать скраб для пяток — он стоял на верхней полке. И вроде бы мы обе ведьмы, обе девушки, но мне отчего-то было неудобно вставать во весь рост перед ней.
«Да ну и черт с ней, будешь ты еще на старую маразматичку внимания обращать», — заметил внутренний голос.
«Точно», — согласилась я, глубоко вздохнула и встала из воды, потянувшись к скрабу. Лора с несколько секунд таращилась на меня, после чего тоненько взвизгнула и с грохотом свалилась со стула.
«Maa God, что это с ней?», — недоуменно воскликнул внутренний голос, а я одним движением выскочила из ванны, подбежала к волчице и потрясла ее. Ноль реакции, та была в глубоком обмороке.
«Это она как увидела тебя а ля натурель, так и скопытилась от зависти», — радостно захохотал голос.
«Ага, или от ужаса», — мрачно сказала я и полила волчицу холодной водичкой.
Та слабо застонала, открыла глаз, посмотрела на меня и снова приготовилась отключиться.
— Стоять! — рявкнула я и махом накинула на себя халат, подпоясалась потуже и повернулась к ней. Ну как, как я могла забыть, что Лора — придурочная!
Та кроткой овечкой взирала на меня и виляла хвостиком.
— Лора, — злобно сказала я ей. — Вот выздоровеешь, я тебя психоаналитику сдам, ясно? И попробуй отказаться! А пока — вон из ванны, дай домыться!
Лора посмотрела на меня как нашкодивший школьник, опустила голову, поджала хвост и, тяжко вздохнув, ушла.
А я долгим взглядом посмотрела ей вслед и снова забралась в ванну. Похоже, от оборотничества у Лоры в мозгу что—то переклинило.
«Так что ты там говорил про то, что нет худа без добра?», — как можно безразличнее спросила я у внутреннего голоса.
«Ну а как? — охотно отозвался он. — Пусть этот твой любимый валит на все четыре стороны, включая северо-восток, свою сущность он показал».
«Очень красивая у него сущность, — печально вздохнула я. — И родная».
«А главное, — подхватил голос, — коварная и жадная».
«Чего—чего ты мелешь?», — недоуменно спросила я.
«Это мельница зерно мелет, а я тебе умные вещи говорю, до которых ты сама вследствие влюбленности додуматься не можешь, — отбрил он. — Ну-ка, скажи, зачем ему врать насчет нового бойфренда, якобы встреченного в твоей квартире?»
«Он просто что—то не так понял, — пожала я плечами. — Или я что-то не так поняла».
«Да все ты поняла прекрасно, — усмехнулся он. — Только ты настолько его беззаветно любишь, что поводов с тобой расстаться у него вроде бы и нет. Приходится придумывать».
«Ты чего собираешь?!!», — закричала я.
«Собирает грибник мухоморы в лесу, а я, повторяю, даю беспристрастный анализ!»
«Пристрастный у тебя анализ! Если ему нужен повод расстаться, то предсмертная записка, которую я не писала — всем поводам повод!!!»
«Ну, у записки несколько другая роль, — хмыкнул голос. — Ты выжила, она не сработала, и придуман бойфренд».
«И какая же у нее роль была?», — севшим голосом спросила я.
«Судя по тому, что в ней были тобой опорочены все люди, которым ты дорога — то сделано все, чтобы после твоей смерти ни у кого не возникло охоты копаться в том, действительно ли ты сама умерла, или тебе помогли. Это как страховка».
«Серегу в ней не помянули», — заметила я.
«Серега — растение, — безжалостно охарактеризовал его голос. — Тюфяк. Сколько лет он в тебя влюблен, и все кругами ходит, ни разу даже не хряпнул для смелости и не пришел к тебе с букетом цветов и пачкой презервативов. Да, цветочки на могилку носить он будет, а вот на что—то более решительное кишка тонка! Потому его можно и в расчет не брать. И потому, кстати, он и не может быть убийцей!»
«Знаешь, а почему это Дэн может быть убийцей, а Серега нет?!», — возмутилась я.
«Потому что Сереге завещана только шестая часть твоих денег! — рявкнул голос. — Стоит ли мараться ему за сумму, которую он выручает за две картины? А Дэну ты завещала в три раза больше денег и плюс всю недвижимость!!!»
«Да у Дэна и так денег полно», — хмыкнула я.
«Ты его просто невнимательно слушала. Помнишь о том, что он говорил о новом проекте? И у него эти новые проекты каждый месяц! И знаешь, милочка — все это требует средств! А Серега живет тихо и мирно, носит одни джинсы уже который год, и не от жадности, а потому что привык он просто жить».
Я намылила пятку, подумала и меня осенило.
Дотянувшись до халата, я достала из кармана сотовый и позвонила Вовке Смирнову, который тоже был художником. Я вспомнила! — в тот день, когда меня кололи героином, у Смирнова должны были играть в преферанс. И Серега редко пропускает эти вечера. Таким образом, надо узнать, во сколько Серега ушел от Смирнова и вычислить по времени — успел бы он мне в тот день подсыпать снотворное и уколоть? Чисто теоретически. Просто самой что-то понять, для себя.
Смирнов был бодр, весел и главное — не знал о том, что я недавно собиралась якобы совершить суицид.
— Привет, — радостно закричал он в трубку, услышав мой голос. — С чем пожаловала?
— Да спросить надо кое-чего, — улыбнулась я.
— Спрашивай, — согласился он.
— Серега позавчера был у тебя?
— Долг отдам на днях, — тут же поскучнел Вовка.
— Вы там чего, на деньги играете? — не поверила я. — Пошло это!
— Да не, ты меня не так поняла, — заюлил он и я поняла — ну точно, на деньги.
— Что, сильно проигрался? — сухо спросила я.
— Да уж поменьше, чем Сашка с Генкой, — задиристо ответил он.
— Он чего, и их обыграл?!
Вовка подумал, после чего сообщил:
— Зато у меня девушка есть! И у Сашки с Генкой есть! Ясно!
«Это он что, на твою холодность к Сереге намекает, что ли?», — подозрительно спросил голос.
Я за Серегу расстроилась и посему буркнула:
— Зато если бы Серега проигрался, то его и пилить было бы некому.
Вовка тяжко вздохнул и уныло отозвался:
— Это точно.
— Сидели—то долго? — невзначай обронила я.
— Да почти до утра, — еще тяжелее вздохнул Вовка. — Все отыграться хотели, да куда там!
— И что, Серега никуда не выходил? — не поверила я.
— Да нет, только что в туалет.
— А я так поняла что он вечером домой ездил, — в недоумении сказала я.
— Ты чего? — поразился Вовка. — И что, мы бы тут втроем сидели и его ждали бы, что ли? Не-ет, Машка, как сели часов в шесть — так и до утра!
«В шесть часов ты в речке купалась», — хмыкнул голос.
Я в глубокой задумчивости попрощалась с Вовкой и тут же позвонила и Генке с Сашкой. Однако и те сказали то же самое — Серега до утра был у Смирнова…
«Он не мог меня спасти!!!», — беззвучно закричала я.
«Не ори, а? — поморщился голос. — Но и убить тебя он тоже не мог».
«Они врут, — решительно сказала я. — Они врут и его покрывают».
«Ты головой хоть иногда думай, а? — посоветовал мне голос. — Ага, специально договориться с тремя людьми насчет алиби, и после этого тебя кокнуть? Да едва бы им милиция сказала, что подозревают, что в это время он совершал убийство — все трое тут же его заложили бы. Кому охота пособлять убийце? Таким образом он бы не алиби, а трех свидетелей против себя сделал».
«Логично, — кивнула я. — Но кто тогда меня спас?! И отчего Серега соврал, что это он это сделал?!»
Голос помолчал, после чего сказал:
«Магдалин, я не знаю, что там произошло, но то, что Серега невиновен — это да и аминь. Потому что я интуитивно чувствую, что это не он, да еще и плюс алиби… Не он!»
«Ага, а насчет Дэна твоя интуиция так прямо кричит — вот он, убийца?», — желчно спросила я.
«Интуиция? — усмехнулся голос. — Говорю прямо — это он. И ты сама это знаешь, недаром давно уже задаешься вопросом — что такому красавцу около тебя, мартышки, надо. И заметь, привороты давно закончились!».
«Он меня любит! — холодно сказала я. — Сколько раз он мне предложения делал?»
«Два, — ровно сказал голос. — А ты помнишь о том, что муж наследует жене? Помнишь?»
«И что?», — с некоторой робостью спросила я, хотя и знала ответ.
«А то, что теперь он и так твой наследник, — озвучил голос мои мысли. — И между ним и наследством стоишь только ты».
«Он не может быть таким гадом», — покачала я головой.
«Ну а зачем бы ему тогда тебя обхаживать столько времени? Вообще, я думал, что ты умнее, — усмехнулся голос. — Шварев ему сказал про завещание — это как дважды два. Они на футбол вместе ходят, пиво по субботам пьют. Так что Дэн в курсе, что юридически он твой наследник. И тут же начались покушения. Тут же. Так сними же, черт возьми, розовые очки, и взгляни на вещи трезво!!! Убивает тебя именно твой любимый!!!»
Я молчала.
Я отказывалась верить.
Дэн, бесконечно родной мне парень — хочет, чтобы я умерла…
Этого не может быть!!!
Нет!!!
«Истерику прекрати! — рявкнул голос. — Что значит — „не может быть?“. Смотри внимательно на логическую цепочку. Все твои смерти замаскированы под несчастные случаи и самоубийства. То есть, цель не только убить тебя, но при этом и избежать судебного расследования. Кстати, заметь, как ловко выведены из игры твои родители. Папенька, скорее всего, убит, раз его смерть на тебя попытались спихнуть. А маменька недееспособна. Соответственно — доля Дениса стала больше и никто наследство не оспорит».
Папенька!!!
Вот черт! Я тут прохлаждаюсь, а он, может, еще жив!!!
Я выскочила из ванны, наспех обтерлась, накинула халат и вылетела из ванной, ударив дверью Лору. Та жалобно заскулила, посмотрела на меня честными глазами и отвернулась.
— Подглядывать — нехорошо! — рявкнула я и побежала в спальню. Там я достала карты, сосредоточилась и принялась их выкладывать.
«Только бы не смертельная комбинация пикей, только бы не они», — стучало в висках.
Не глядя, я вытащила тринадцать карт, после чего открыла глаза, увидела, что раскладка пестрит краснотой и явственно успокоилась. Папенька где-то пил и было ему на редкость хорошо. Вокруг карты грандиозной пьянки лежала сплошная мелочь, и это свидетельствовало, что ни забот у него, ни хлопот.
Ну что же… На пьяного человека колдовать нельзя, так что мне надо всего лишь дождаться, пока он чуток протрезвеет — да и сделать ему вызов. Домой придет, тут и поговорим.
«А как насчет того, что в записке было сказано, что ты его убила? — осведомился голос. — Типа в лес завела и бросила. Думаешь, преступник пошутил?»
«Думаю, что у преступника ничего не получилось, ибо откуда в лесу отец мог напиться? — усмехнулась я. — Я тут совсем с тобой забыла, сто подарила папеньке на юбилей крепкую годовую охранку! Так что все пучком. Потому и сделать ему ничего не смогли, типа в лес только вывезли. Да, видать, и там от него удача не отвернулась!»
«Ну хорошо, с папенькой все в порядке! А что с мерзавцем Дэном делать будем?»
Я затолкала подальше поднявшуюся в душе печаль, взяла трубку телефона и набрала номер мерзавца. Как ни странно — он трубку взял. Я была уверена — мой номер стоит на его телефоне в черном списке.
— Да? — холодно сказал он.
— Я тебе говорила, из-за чего я с тобой связалась? — голос мой был тих и задумчив.
— И из-за чего же?
— Парня ты мне одного напомнил. Очень. Диму Воронова, а уж его я любила больше жизни…
— Я в курсе! — резко перебил он меня. — Дальше что?
— И ты наверно в курсе, что ты — просто его копия внешне?
— Тебе виднее.
— А то, что он тоже пытался меня убить — тоже в курсе? — в упор спросила я.
— Хорошие у тебя любимые, — помолчав, сказал он.
— И не говори, — согласилась я. — Не везет мне с парнями… Я в общем-то чего звоню? Я тебе хочу сообщить, что я завтра все свои средства завещаю в фонд помощи голодающим Зимбабве. Все! До центика!
— А что, такой фонд есть? — усмехнулся он.
— Создам, если нет, — успокоила я его. — Прямо с утра этим и займусь. Так что ариведерчи, пишите письма, но на глаза не показывайтесь!
И я быстренько нажала на кнопку отбоя, дабы последнее слово осталось за мной.
«Молодец, причину тебя убивать ты устранила», — похвалил голос.
«Думаешь, теперь все будет нормально?», — в сомнении спросила я.
«Пятьдесят на пятьдесят, — подумав, прикинул голос. — Раз, как оказалось, он на убийство способен, то теперь тебя кокнуть может по чистой вредности, ты же ему так игру всю поломала. Ладно, иди пореви, оплачь своего неверного возлюбленного. Можешь даже тарелки побить».
Реветь я не стала. Вместо этого я села за комп, зашла на виртуальную библиотеку к Альдебарану и скачала несколько самых рейтинговых детективов. После чего я принялась читать их по диагонали.
Я, мирный до мозга костей человек пыталась понять что делать простому человеку, когда он оказывается в эпицентре преступления. Жертвой.
Возможно — уловить некую мудрую мыслю, которая станет ниточкой, за которой распутается весь клубок.
И найти факты, что Дэн — не виновен…
Святоша бочком—бочком зашла в спальню и настороженно посмотрела на меня.
— Делай что хочешь, только мне не мешай, ладно? — отмахнулась я от нее. Та деликатно улеглась на кровать, уткнула нос мне в пятку и тяжело задышала.
— Одышка у тебя, однако, — вскользь заметила я и снова вперила взгляд в экран.
Через час я вывела следующие постулаты:
а) преступник всегда не тот, на кого думаешь (очень хорошо! Значит, все-таки Серега!)
б) ищи того, кому выгодно (шестая часть моего состояния — тоже деньги, значит, Серега!).
В принципе, я это и так знала, но ведь как приятно, когда твои мысли подтверждают умные люди типа Агаты Кристи и любимого писателя английской королевы Дика Френсиса!
«Дура ты у меня, прости Господи, — скорбно вздохнул голос. — Учу ее, учу, все без толку, лишь бы Дэна своего оправдать…».
«Но преступник всегда не тот, на кого думаешь! — твердо возразила я. — Раз все факты против Дэна — значит, точно не он».
Голос помолчал, после чего с жалостью осведомился:
«Слушай, тебе жить охота? Или готова помереть, но Дэна оправдать?»
«Так в книгах же говорят…»
«В Москве, говорят, кур доят», — непривычно грубо отрезал голос.
«И что мне делать?! — закричала я. — Я запуталась! Серега говорит что меня спас — а сам в это время в преферанс резался!!! А Дэн…»
Я запнулась, не смея озвучить факты против любимого.
«Иди спать, — устало вздохнул голос. — Завтра разберемся, а мне подумать надо».
Я еще на раз погадала на папеньку — все то же самое. Он пьян и счастлив. Ну и слава богу. Главное — он жив.
Перед сном я пошла проверила автоответчик — и была весьма удивлена.
— Магдалина и дядя Денис! — услышала я слегка виноватый, но все же радостный голос Сони. — Вы там на меня сильно сердитесь? Ну простите меня, пожалуйста! А у меня все—все хорошо, купаюсь в море и вообще Даниил у меня — супер! Я еще позвоню, так хочется все вам рассказать! Только маме пока не говорите ничего, ладно? Ну все, целую всех, ваша Соня!
«Слава богу, хоть у нее все хорошо», — с облегчением подумала я. Как удачно, что она столь вовремя уехала в свадебное путешествие, ибо как бы вся эта круговерть на ребенке отразилась — непонятно.
Я прочитала вечернюю молитву (Лора при этом стояла рядом на коврике, усердно подвывала и стукалась лбом об пол), выключила свет и легла в постельку. Волчица тут же предприняла попытку забраться ко мне в кровать.
— Ну уж нет! — возмутилась я. — Иди-ка, дорогая, в гостевые комнаты — выбирай любую!
Та обиделась и ушла.
«Совсем у Лоры крышу сорвало!», — сердито подумала я и с этой мыслей заснула.
С этой же мыслей мне пришлось и проснуться.
Лора, собака серая, глухо рыча, тянула меня за щиколотку из кровати. Я же, хоть и сонная, но не растерялась — завизжала и прицельно засветила Лоре пяткой в глаз.
— Ты чего, совсем с ума сошла!!! — закричала я. — А ну, собирай манатки и уматывай из моего дома!!!
Дотянувшись, я включила настольную лампу на прикроватной тумбочке и злобно уставилась на Святошу. Та смерила меня жалостливым взглядом, поправила крест на шее и пошла к стулу. Порылась мордой в ворохе одежды на спинке, ухватила зубами свой балахон и пошла с ним на выход. У двери она приглашающе оглянулась. Мол, хозяйка, раз выгоняешь — так иди, провожай.
Безмерное счастье затопило меня. Неужто она решила меня покинуть? Мне бы ни в жизнь не хватило духу ее на улицу выставить, а раз сама уходит — флаг в руки! Ветер в паруса!
Мгновенно проснувшись, я побежала вперед волчицы.
— Лорочка, — радостно кричала я, сбегая по лестнице. — Ты уж лихом не поминай, если что не так было! Я тебе сейчас и курочки в дорогу дам, и евангелие карманное! Все для тебя, только бы ты умота… тьфу, в смысле улыбалась!
На втором этаже моих ноздрей коснулся странный запах, но я, в эйфории от расставания с дорогой коллегой на него не обратила внимания. Вот сейчас выставлю Святошу, тогда и разберемся. На первом этаже я закашлялась — дышать было вообще нечем.
— Что за черт? — недоуменно пробормотала я, молнией метнувшись на кухню. Так и есть — газовая конфорка с тихим шипением наполняла мою немаленькую квартиру смертоносным пропаном. На плите — турка со сбежавшим кофе, на диване — Бакс в бесчувствии. Кашляя, я закрыла вентиль, распахнула окна в кухне, схватила Бакса и побежала наверх — до спальни на третьем этаже газ еще не дошел в таких количествах, как тут.
Деликатное порыкивание остановило меня около лестницы. Я обернулась — у выходной двери стояла волчица и умильно на меня смотрела — мол, ну что, откройте дверь, и я пойду, да?
— Давай наверх, — буркнула я, и Лора тут же, словно ждала, ринулась ко мне, счастливо повизгивая. Вот черт возьми! Ну как, как мне ее выгнать после того, как она мне, считай, жизнь спасла? Если бы не она — я бы не проснулась больше никогда.
Отчего—то особой благодарности я не чувствовала, лишь разочарование, что избавиться от нее не получилось.
В спальне я открыла окна, положила на подоконник Бакса и пошла на второй этаж — его также следовало проветрить.
В какой-то момент меня кольнул страх — я по всей квартире хожу, а вдруг Дэн еще здесь?
«Поверила наконец-то?», — злорадно спросил голос.
«Иди в баню», — огрызнулась я.
«Тазики пинать? — мрачно хохотнул он. — Нет, милая, то что тебя опять сегодня чуть не убили — лучшее доказательство, что это — он».
Я молча пошла снова на кухню, а голос все зудел и зудел:
«Попытка отчаяния, так сказать. Зачем ты ему сказала, что с утра пойдешь завещание переписывать? Ты на место преступника себя поставь — сейчас он еще наследник, а утром уже упс! — и денежки утекут в Зимбабве! Да тут любой бы тебя прибил — и был бы прав!»
Я с ним не разговаривала. Кухня уже проветрилась, я встала около плиты и внимательно ее осмотрела. На конфорке стояла обычная турка на две маленькие чашки, а около горелки под ней расплылось бурое пятно. Видимо, пена и загасила огонь. И все бы хорошо, но! — я никогда не варю кофе в турке. Ни-ког-да! Тут сказывается природная лень. Мне две чашечки кофе — это как слону дробина, и посему я варю кофе в большом эмалированном чайнике. Сию бадейку я ставлю около компьютера на подставке и попиваю кофеек весь день. То, что он вскоре остывает — меня нисколько не смущает.
Для гостей же достается элегантная кофеварка.
А вот турка как куплена в наборе посуды, так и стоит с тех пор без дела на полке, глаз радует дизайном.
Что—то тут не так. Кто меня знает — не мог инсценировать, будто я варю кофе в турке.
«Дурочка ты, — разъяснил голос, — турка удобна тем, что если в нее кофе сыпануть побольше да воды не пожалеть — гарантированно будет море пены. Что и требовалось для того, чтобы сделать вид, что пламя конфорки случайно было погашено. А уж потом кто станет вспоминать, что ты этой туркой не пользовалась?»
Я, не слушая его, оделась, вышла из квартиры и вызвала лифт.
«Не знаю что ты задумала, но чувствую, очки ты снимать никак не хочешь», — проницательно заметил голос.
«У меня отличное зрение», — ровно сказала я.
«Ты знаешь о чем я».
Я промолчала, зашла в подъехавший лифт и вскоре оказалась в холле на первом этаже. Машинально бросила взгляд на большие часы на стене — было половина третьего утра. Та-ак, спать я легла примерно в двенадцать, да и газ не успел распространиться по всей квартире… Получается, Дэн… тьфу, преступник пробрался в мою квартиру меньше часа назад.
Стуча каблуками по каменному полу, я пересекла холл и постучала в стеклянную будочку наших секьюрити. Потом еще раз. Звуки громко раздавались в сонной тишине нашего дома.
— Щаз, — раздалось из-за двери, что вела из охранницкой куда—то вглубь. Через минуту и правда появился встрепанный Сашка.
— Ну кто же на посту спит? — укорила я его.
— Да какой пост, — махнул он рукой. — Ночью двери все заперты, у жильцов ключи, так что ходят только свои. А если дебош какой — так сплю я чутко. Вы чего хотели—то, Магдалина Константиновна?
— Слушай, — помялась я. — Мой заходил?
— И заходил, и выходил, — кивнул он. — А что?
Сердце дало сбой.
Все же он…
А я-то надеялась…
«Я тебе про что говорил?», — ехидно сказал голос.
— А во сколько уходил? — непослушными губами спросила я.
— Да часов в восемь вечера, сразу как вы зашли, — Сашка смотрел на меня и явно силился понять — чего мне от него надо в такое время.
Камень с сердца с грохотом свалился.
«Ну, что скажешь?!!», — ликующе закричала я голосу.
«Видеозапись с камер посмотри, — буркнул он. — Кто—то все равно заходил, не сама же турка на плиту спланировала».
«Это мысль», — я решила быть великодушной и не стала припоминать ему то, как он лажанулся, обвинив Дэна во всех грехах.
— Саш, мне бы кассетку поглядеть с камеры у двери, можно? — лучезарно улыбнулась я охраннику.
— Не можно, — буркнул он. — Такие вещи только с разрешения начальника охраны.
— А все же? — нахмурилась я.
— Не по правилам. Завтра напишете начальнику заявление, укажете причины, он и рассмотрит вашу просьбу.
Саня явно не выспался и был потому слегка зануден.
Я облокотилась на стойку будочки и задушевно спросила:
— А спать на работе — это по правилам?
Парень явно задумался.
— А я ведь, Сань, трепло, каких еще поискать, — покаянно поведала я ему. — Меня к начальнику никак нельзя — все ему расскажу.
— Все — это что? — нахмурился Саня.
— Ну в общем-то ничего страшного, ты не переживай, — снова тепло улыбнулась я. — Ну и что, что вы с дружком намедни пиво пили тут, а потом песни на лавочке горланили? Надо расслабляться, все верно! Да и ночами спать — это обязательно! Иначе для организма вредно! А вот еще помню, как вы на день десантника….
— Ладно, хватит, — поморщился парень. — Заходите.
Дважды меня приглашать не пришлось.
Я ужом скользнула в будочку, из нее — в заветную дверцу, и вскоре я уже сидела перед экраном телевизора и просматривала пленку, отмотанную на два часа назад. Для надежности.
В час ночи народ еще ходил туда — сюда, но ни Дэна, ни Сереги, ни кого — то незнакомого. Все свои, жильцы. Правда, в полвторого зашел сосед с десятого этажа с вульгарной девицей, да спустя пятнадцать минут появилась молодая вдова с третьего этажа в обнимку с каким-то солидным мужчиной.
«Эх, все по парочкам», — грустно подумалось мне.
А потом дверь в подъезд на экране распахнулась, и в его проеме показалась знакомая двухметровая фигура. Дэн, не глядя по сторонам, прошел к лифту, а я сидела в полном ошеломлении…
Бо-оже…
Через двадцать одну минуту, судя по таймеру в углу экрана, двери лифта снова открылись, Дэн шагнул из него в холл и быстро пошел на выход.
Ну да, много времени на то, чтобы приготовить любимой девушке утренний кофе у него не ушло.
Я смотрела на его совершенное, неправдоподобно—прекрасное лицо, перекошенное злобой, и беззвучно рыдала. Любимый мой, это на меня ты так зол? За то, что ни в какую не умираю, за то, что рушу твои планы на мое наследство?
— Саня, продай кассету, — бесцветно сказала я.
— Продать — никак, мне утром отчитаться за нее надо, — покачал он головой. — А вот переписать ее — перепишу. Утром со смены пойду — занесу.
— Спасибо, — выдавила я из себя, повернулась и на негнущихся ногах поковыляла к лифту.
Сейчас главным было донести свою боль до дому, не расплескав. Не упасть посреди холла на колени, рыдая от того, что душу мою жгут каленым железом, и это непереносимо. Не выть, словно на похоронах, оплакивая нечто умершее в моей душе.