Тогда я пошла в кухню, по пути набирая номер Сонькиного мобильного.
— Алло! — прощебетала она.
Видно было, что у ребенка хорошее настроение.
— Сонь, если хочешь представить жениха, то бегом домой! — велела я. Уж проведем встречу, пока мать спит, от греха подальше.
— А что случилось? — посерьезнела девчонка.
— Да, долго рассказывать, — расстроено отмахнулась я. — Когда будете?
— Мы недалеко в общем-то, — неуверенно протянула она. — Минут через пятнадцать, наверное.
— Жду! — коротко ответила я и нажала на кнопку отбоя.
К тому времени я добрела до кухни, села напротив любимого и сказала:
— Дэн, вот ты у меня парень умный. Скажи, что с маменькой делать?
— А что такое? — нахмурился он.
— Ну так смотри: ей постоянно кажется, что в ее отсутствие кто-то курит в ее квартире, а еще она постоянно застает у себя в доме парней. Они то бренчат на гитаре и ржут, то стоят на четвереньках на кухонном столе и рычат на нее, аки звери, то являются в свадебной фате, то она видит мужиков с заячьими ушами. Один раз обезьянка на люстре висела.
— Чего?
— Того, — вздохнула я. — У меня и у самой была такая же реакция.
— Бред какой-то, — нахмурился любимый. — Может, воры так ее внимание отвлекали? Залезли к ней домой, а тут хозяйка не вовремя вернулась, вот и решились на нестандартные ходы, дабы ее отвлечь.
— Думала я уже про это, — вздохнула я. — Во-первых, какой вор мою маменьку напугается? Да, она вредная, но ее раз стукнул — и все, дорога на свободу открыта. А во-вторых, у нее ничего не пропало. В третьих — что, воры к ней каждый день стали бы лазить?
— Магдалин, — осторожно сказал Дэн, — тебе не кажется, что ее надо показать эээ… специалистам?
Я нервно налила кофе, поболтала ложечкой и наконец кивнула:
— Кажется. Только как ее к этим специалистам заманить? Она же у меня свидетельница Иеговы, таблеток не пьет, по врачам не ходит. «Все в руках Божиих», как они говорят.
— Ну, давай выждем, — неуверенно сказал он. — Не в наручниках же ее в больницу вести.
— Ладно, — хмуро кивнула я. — Слушай, ты заказ-то сделал?
— Разумеется. Скоро уж привезти должны.
— Соньке я с женихом позвонила, чтобы пришли поскорее. Может, успеем до того, как мать проснется?
И тут заверещал домофон.
— Заказ прибыл! — переглянулись мы с любимым. У Соньки и ключи есть, и охрана ее знает. Дэн пошел принимать разносчика и рассчитываться, а я задумчиво допивала кофе. Я не могла понять, что это с маменькой случилось. Как ни крути, а она здравая женщина.
«Может быть, ей просто внимания хочется?» — выдвинул версию внутренний голос.
«Может», — согласилась я.
И тут раздался яростный визг.
Отбросив чашку, я метнулась в холл и застала дикую картину. Молодой разносчик испуганно сжался в углу, пытаясь заслониться сумкой, и остановившимся взглядом смотрел на матушку. А та, в едва наброшенном халате поверх ночной рубашки, неслась на него, словно выпушенное из пушки ядро. Визжала она так, что ее наверняка слышно было на другом конце города.
— Паску-уудник!!! — маменька добежала до несчастного парнишки и накинулась на него, молотя сухонькими кулачками.
Парень закрыл глаза, втянул тощую шею в плечи, и молча закрывался от нее сумкой.
— Дэн! — закричала я. — Дэн!
А любимый и так не дремал. Он изо всех сил пытался оттащить мать от парнишки, да только той гнев явно придал сил.
— Не лезь под руку! — рявкнула она Дэну и ловко лягнула его ногой. Дэн отлетел в угол и там затих.
— Мать! — закричала я. — Что ты творишь? Бог что сказал? Ударят тебя по одной щеке — вторую подставь!
— Да-аа, — закричала она в ответ. — А сам так грешников в геену огненную сбрасывает! Так не печалься, Маняша, я ему просто помогаю в меру сил!
И мать дробно отстучала турецкий марш на несчастном разносчике. У того уже были совершенно малиновые уши, на лбу наливалась шишка, а под левым глазом — фингал.
Тут Дэн поднялся из своего угла, примерился и дернул мать за ноги. Та охнула и кулем свалилась на пол. Парень, очнувшись, тут же метнулся за дверь, бросив сумку.
— Догони его и рассчитай! — крикнула я Дэну, а сама вцепилась в маменьку.
А маменька кое-как встала, села на пуфик и неожиданно горько зарыдала.
— Мать, ты чего? — недоуменно вопросила я.
— Дочь, я тебе еще кое-чего не рассказала, — сквозь слезы сказала она. — Стыдно было.
— А что такое? — я присела рядом и обняла ее за плечи.
— Я же сегодня чего к тебе подхватилась и побежала? — рыдая, начала она. — Я ведь, доча, поспать прилегла, ну, ты же знаешь что я днем пару часиков перехватываю. И вот только заснула, как чувствую — рядом кто-то есть. Я глаза открываю, а этот гад стоит около моего диванчика и смотрит так нехорошо.
Я сидела, ничего не понимая.
— Ну и начал мне он вещать, что он посланник Сатаны и я избрана быть жертвой, — продолжила мать. — Я уж не выдержала да закричала, а он окутался дымом и исчез.
— Как — исчез? — тупо спросила я.
— А вот так, — потерянно сказала она. — Как дым пошел — помню, а дальше — провал в памяти. Я как очнулась, так и поняла — бесы у меня в квартире. Бесы! Поднялась да к тебе побежала, дочка. Ты уж меня не гони, — и она снова разрыдалась.
— Мать, — я потрясла головой, пытаясь привести мысли в порядок. — А чего ты на этого парнишку-то налетела?
— Что значит зачем? — она вскинула на меня разгневанные глаза. — Так это же он и есть посланник Сатаны! Только у него были рога на голове. Сейчас нет. Спилил, наверно.
Я просто выпала в осадок.
Да парнишечка явно своей тени боится, весь такой трогательный, как воробушек, какой из него посланник такой важной шишки, как Сатана? Да и совпадение настораживает. Час назад он эээ… наносил визит матери, а вскоре несет ко мне заказ из ресторана.
— Мам, а как он к тебе попал? — задумчиво спросила я.
— Не знаю! — покачала она головой. — Наверно, замок отмычкой отпер. Ты же знаешь, какая сейчас молодежь пошла.
На пороге показался взмыленный Дэн.
— Насилу догнал, — негромко сказал он, тревожно косясь на мать. — Денег дал с лихвой, в суд подавать не будет. Но надо сумку отдать, говорит, ему за нее голову оторвут.
Мать потерянно смотрела, как любимый выгружает из сумки запаянные в фольгу лотки.
— Что, зятек, и ты скурвился? — наконец со странной усмешкой сказала она. — Преступникам пособляешь?
Дэн молча взял сумку и вышел. Я посмотрела на мать, и у меня от жалости аж сердце защемило. Она сидела на диване, и вся ее поза выражала усталость. От былого запала не осталось и следа. Сгорбившись и слегка покачиваясь, она тоскливо смотрела прямо перед собой.
— Мам, давай-ка я тебе новопассита дам, — растерянно сказала я, поднимаясь. Я со-вер-шенн-но не понимала, что творится в этом мире.
По пути на кухню я услышала как мелодично звякнул прибывший лифт, я машинально обернулась и увидела через оставленную нараспашку дверь Соньку с каким-то парнем. Он мне с первого взгляда чисто по-человечески понравился. Среднего роста такой парень, стройный, темненький, в очках, а глаза за стеклами — умные и слегка насмешливые.
— А вот и мы, — радостно сказала Сонька и они, улыбаясь, шагнули на порог.
— Ах ты гад! — гневно воскликнула мать, в два прыжка пересекла холл и принялась мутузить парня.
Я аж потерялась.
Опять?!!
«Ее собачка часом не кусала?», — в шоке спросил внутренний голос.
Картина напоминала какой-то сюр. Моя мать, конечно, змея еще та, но она учительница! — так вот, она остервенело избивала бедного парня. Запнула его в тот же угол, что и несчастного разносчика, и знай охаживала расческой.
— Тетечка Олечка, ну не надо, не надо! — это Сонька стояла на пороге и громко, испуганно ревела.
— Я тебе покажу — не надо! — злобно рычала мать, удваивая усилия.
У парня вид был скорее потрясенный, чем испуганный, он ловко блокировал материны удары руками и ногами, и пытался вести с ней переговоры.
— Женщина, что с вами? — вопрошал он. — Я Соньку еще пальцем даже не тронул, не беспокойтесь!
Мать взревела и ткнула ему кулаком в печень.
Он охнул и признался:
— Ладно, каюсь, я ее целовал.
— Гаденыш! — закричала мать.
— Но у меня самые честные намерения! — возразил парень.
— Да я таких честных как ты! — мать схватила забытую Серегой в углу балалайку и замахнулась.
— Я женюсь, женюсь на ней, не на-ада! — только и успел прокричать парень, как балалайка соприкоснулась с его головой и отчего-то брызнула во все стороны щепочками.
Мать гневно попинала его разом осевшее тело и запальчиво сказала:
— Ну вот, одним маньяком меньше. Зови милицию, доча.
— Он не маньяк, — рыдала Сонька от порога. — Он меня только поцеловал разик!
— Разик? — тупо спросила я.
— Ну ладно, несколько разиков, — рыдала девчонка, — так что его теперь, убивать за это?
На пороге появился Дэн.
— О, София! — улыбнулся он. — А где жених?
— Вот, — кивнула я в угол и севшим голосом спросила: — Мать, скажи, а этого ты за что избила?
— Это тот, который рычал на кухонном столе! — победно сказала мать и хорошенько пнула поверженного врага. Тот застонал и попытался приподнять голову.
— Лежать, аспид! — рявкнула она и для убедительности стукнула ему по темечку грифом балалайки.
Парень снова обмяк.
Мы с Дэном переглядывались примерно минуту. Совещались. Наконец, безмолвно договорившись, принялись действовать.
— Маменька, — защебетала я. — Да что ты около этого парня сидишь, пошли-ка в кухню, там утка с апельсиньями, хочешь?
— Да никуда я не пойду, что мне твоя утка? — раздраженно ответила мать. — Зови милицию, маньяка сдавать будем!
— Мам, — всплеснула я руками. — Ну ты что, это же совершенно неженское дело! Пошли в кухню, а с маньяком разберется Дэн. У нас ведь теперь в доме мужчина есть!
Мать посмотрела на Дэна, и взгляд ее оттаял.
— Хорошо, доча, — кивнула она наконец. — Пошли. А вы, Денис Евгеньевич, уж проследите, чтобы маньяка наказали как следует!
— Разумеется, леди, — учтиво заверил ее Денис. — Сделаю все в лучшем виде.
Мать строевым шагом прошла на кухню, уселась на табуретку и, схватив веер, принялась яростно обмахиваться.
— Да что же это такое! — злобно приговаривала она при этом. — Дома от них никакого покоя, вот, к родной дочери переехала — и тут они!
— Ты не ошиблась? — тревожно на нее косясь, спросила я.
— Да слава Богу, склерозом не страдаю! — отрезала мать. — Ох, да за какие же грехи мне Господь такое испытание послал? Ой, доча, накапай валерьянки! А то ведь до того разнервничалась, что на людей руку подняла. Не надо было этого делать, да ведь себя не помнила от злости, как их увидела. Довели!
Я тем временем налила матери жасминовый чай из кувшинчика, тайно кинула в него клофелинку и открыто капнула валерьянки.
— Горячий чай в жару, — скривилась она при виде чашки около себя, удваивая скорость движений веером.
— Нет-нет, это зеленый чай, из холодильника, — уверила я ее.
— Ладно, — она поджала губы и двумя пальчиками взялась за ручку чашки.
Я же тем временем держала ушки на макушке и слышала, как Дэн, тяжело ступая, направился по лестнице вверх. Видимо, тащил жениха наверх на собственных плечах. Ступеньки под ним скрипели, Сонька явно плелась сзади и что-то лихорадочно шептала.
А мать тем временем допила свой чай, перевернула чашку на блюдце кверху донышком, и с чувством сказала:
— Дочь, вот скажи — куда же мне теперь деваться? Из дому от них сбежала, а они тут же у тебя появились! Они меня преследуют!
Я тяжко вздохнула.
— Мам, может быть, тебе показалось? — осторожно спросила я.
— Чего? — недоуменно посмотрела она на меня. — Хочешь сказать, я из ума выжила на старости лет?!!
— Ну что ты! — малодушно отступила я. — И в мыслях не было!
— Впрочем, — задумчиво сказала маменька, — двое из всех визитеров уже объявились. Конечно, хотелось бы надеяться, что до завтра объявятся остальные — и все, программа окончена. Но что-то мне подсказывает, что это не прекратится…
«Yeah, baby, шиза так просто не проходит, ее лечить надо», — согласился внутренний голос.
— Мам, еще чай налить? — подняла я на нее глаза.
— Да нет, — устало вздохнула она. — Я, Маняша, лучше пойду посплю, переволновалась, видимо, глаза совсем слипаются.
Я покорно кивнула, отвела мать в ее комнату и сидела около кровати, пока из-под одеяла явственно не послышалось похрапывание. После чего вздохнула и пошла искать народ.
Народ нашелся в моей спальне.
Дэн нервно мерил ее шагами, жених лежал на кровати, и Сонька, закусив губу, протирала влажной салфеткой его лицо.
— Привет, я Магдалина, — сходу представилась я жениху. — Как самочувствие, орел?
— Нормально, — бесстрастно вымолвил он после секундной паузы.
Я присела на угол столика, что стоял около кровати, и сказала:
— Слушай, ты извини, что так вышло. Родителей не выбирают, сам должен понимать.
— Я понимаю, — так же сухо ответил парень.
— Ну, раз понимаешь, то может быть, пойдем в кухню, помолвку отметим? — подняла я бровь. — Замнем, так сказать, инцидент.
Парень помолчал, после чего взглянул на меня и попросил:
— Магдалина, вы не могли бы нас с Соней оставить на несколько минут наедине?
— Да конечно, мы вас ждем на кухне, — кивнула я.
— Неудобно-то как получилось, — вздыхал Дэн по пути.
— Да и не говори, — уныло вторила я. — Ну вот объясни ты мне, что нашло на матушку, а?
— Лечить твою мать надо, ты уж извини, — жестко сказал он.
Тем временем мы дошли до кухни, я уселась на подоконник и принялась болтать ногами.
— Понимаешь, мне не верится в такое поведение матери, — призналась я. — Пытаюсь найти этому разумное объяснение, но не получается.
— Ты это жениху объясни, — хмыкнул Дэн.
— Мда, — раздумчиво протянула я.
На лестнице послышались шаги, и вскоре мы увидели Даниил.
— Присаживайтесь, — подскочила я и принялась сервировать стол.
— Ничего не надо, — холодно сказал парень и взглянул на меня. — Соня ушла умываться. Я так понимаю, вы ее ближайшая родственница?
— Правильно понимаете, — я была не на шутку обескуражена его тоном. Не, ну я понимаю, что он обижен на мать, но нельзя же так долго дуться! К тому же я за мать извинилась!
— Тогда я с вами и буду говорить, — слегка склонил он голову. — Я сюда шел, чтобы сказать: мы с Соней решили пожениться. Сегодня я сделал ей предложение.
— Ой, поздравляю, — расцвела я. — Очень, очень за вас рада.
— Присоединяюсь, — Дэн внимательно взглянул на Данилу и заверил: — Мы за Софию всей душой переживаем, так что тебе действительно рады.
— Минутку, — поморщился парень. — Оставьте на время восторги. Дело в том, что данный момент мои намерения претерпели значительные изменения.
— То есть? — очень спокойно спросил Дэн, задумчиво его рассматривая.
— То и есть, — так же спокойно ответил Даниил. — Шизофрения, которой больна ваша мать — передается по наследству. Откуда у меня гарантии, что Соня через пару лет не съедет с катушек?
— Позвольте, моя мать вовсе не шизофреничка! — возмутилась я. Парни оба внимательно на меня посмотрели, словно спрашивая — я еще сомневаюсь?
— А какие могут быть гарантии, что через пару лет София, не дай боже, не станет беспомощным инвалидом? — прищурившись, спросил Дэн. — Ты ее тогда бросишь? Знаешь, что я тебе скажу… Семья — она на то и семья, чтобы и радости, и беды с любимым человеком делить пополам. Коль такова твоя любовь к Софии, так скатертью дорога. Не надо нам таких зятьев.
— Ты сам-то, я так понимаю, собираешься создавать семью с Магдалиной? — спросил его Даниил, оставив реплику без ответа.
— Безусловно, — коротко ответил Дэн.
— Тогда скажи — каково вам будет, если ее минует эта болезнь, а дети родятся шизофрениками?
Мы с Дэном в изумлении уставились друг на друга.
И я увидела в его зрачках малыша, с его медальным профилем и моими глазами. Услышала его первый крик и первое слово.
Видела нашу радость и нежность к нему, и нашу боль, когда он оказался неполноценным. Сумасшедшим.
— Мы этих детей будем любить, — медленно сказал Дэн, а я сморгнула с ресниц слезу и устало сказала:
— Я тебя поняла, Даниил. Поняла. Приятно было познакомиться.
— Погодите, Магдалина, — так же холодно сказал Даниил. — Я люблю Соню и не хочу от нее отказываться.
— Ну а как же сумасшедшие дети? — язвительно спросил Дэн.
Даниил внимательно взглянул на него и спросил:
— Будем пикироваться или беседовать?
— Ок, — склонил голову любимый. — Говори.
— Я бы хотел, чтобы ваша мать прошла обследование у психиатров, или генетиков, ну, не знаю я этих тонкостей, не приходилось сталкиваться с этим, — вздохнул парень. — В общем, пусть специалисты скажут, не отразится ли ее недуг на следующих поколениях. Поймите меня правильно.
— Я согласна, — решительно сказала я. — Дэн, у тебя есть знакомый психиатр или генетик?
— Только стоматолог, — развел он руками.
— В принципе, у меня есть знакомый психиатр, но знакомство очень шапочное, сразу говорю, — уронил Даниил. — Однако впечатление он на меня крайне хорошее произвел.
— Ммм, отзывы пациентов о нем слышал? — с сомнением произнес Дэн.
— Нет, мы ему с другом ремонт в квартире делали, крайне серьезный мужик, — спокойно ответил Даниил.
— Ремонт? — непонимающе посмотрела я на него.
— Да, мы с другом зарабатываем евроремонтом, — так же спокойно ответил он. — Платят очень хорошо, на жену хватит. Ну так что, звонить этому психиатру?
— Звони! — кивнула я и протянула ему телефон.
— Не надо, — жестко сказал Дэн. — Если любит Софию, то и без психиатров ее замуж возьмет.
«Ну, не все же приворожены, как ты», — ехидно сказал внутренний голос. А я вздохнула и ответила Дэну:
— Все равно мать явно нуждается в медицинской помощи, верно?
Дэн подумал и нехотя кивнул:
— Ладно.
А Даниил тем временем порылся в записной книжке, натыкал номер и заговорил:
— Борис Карлович? Это Даниил, мы у вас ремонт делали. Да, все в порядке. Спасибо. Борис Карлович, я к вам по делу, ничего? Да нет, у знакомых с родственницей проблемы, не посмотрите ее? Да. Ну, я таких подробностей не знаю, если честно, потом уж родственники все объяснят. Да. Да, — тут он прикрыл трубку рукой и взглянул на меня: — Завтра, в одиннадцать утра у него окно. Устраивает?
— Ну, я даже и не знаю, — засомневалась я. Вдруг не сможем мать уговорить к тому времени?
Парень возмущенно посмотрел на меня и сказал:
— Послушайте, на другое время у него по записи пациенты! Или в одиннадцать, или никак.
— Хорошо, — вздохнула я.
Парень отнял ладонь от трубки и ответил:
— Да, Борис Карлович, время устраивает. Фамилия пациентки? Сейчас, — он вопросительно посмотрел на меня.
— Потемкина, — быстро подсказала я. — Потемкина Ольга Алексеевна.
Даниил послушно повторил за мной материно имя, поблагодарил врача и нажал на отбой.
— Ну все, завтра в одиннадцать в «Виртус», частную клинику, врач Крамской Борис Карлович, вам назначено.
— Спасибо, — кисло поблагодарила я.
— Могу я надеяться, что вы Соне ничего не скажете? — сухо спросил он.
— А отчего бы ни сказать? — так же сухо поинтересовалась я. — Должна же она знать, за кого замуж выходит.
— Я не уверен, что она правильно поймет, — поморщился Даниил.
— Я и то, видимо, все неправильно понял, — заметил Дэн. — Не понять мне такой безумной любви, ты уж извини.
— Я на ней жениться собираюсь, какие еще доказательства моих чувств нужны?
Дэн внимательно посмотрел на него, после чего медленно сказал:
— Послушай, мать мы завтра проверим. Но просто так мы теперь тебе Софию не отдадим. Если любишь ее — тебе это придется доказать.
— Я все понял, — скучным тоном сказал Даниил. — Я могу идти?
— Разумеется, — пожал плечами Дэн.
Пока он молча обувался, я стояла над ним и горячо лепетала оправдания. Мне правда было до жути неудобно, что мать так с ним обошлась. И то понятно, чего он так разобиделся. Любой бы обиделся, коль его с порога балалайкой отходили.
— Да ладно, я же не зверь, все понимаю, — Даниил наконец поднял на меня глаза и взялся за ручку двери. — С кем не бывает, но мать все же проверьте, ладно?
— Хорошо-хорошо! — горячо заверила я его, обрадованная некой теплоте в голосе. — А вы завтра заходите, все и узнаете.
— Да мне Сонька скажет, — хмыкнул парень. — Всего доброго, рад был познакомиться.
— Пока, — кивнул Дэн.
Я вздохнула и тоже покивала. А что мне еще оставалось делать?
Только за женихом закрылась дверь, как я рысцой ринулась искать сестричку. Та нашлась в ванной.
— Ты чего тут делаешь? — нервно спросила я. — Чего к народу не идешь?
Сонька подняла на меня несчастные зареванные глаза и сказала:
— А где Данилушка?
— Ушел твой Данилушка, — отмахнулась я. — Пошли в кух…
Сонька на полуслове опустила лицо в уже порядком подмоченное полотенце и горько, навзрыд, зарыдала.
— Maa God, — тяжко вздохнула я и присела рядом. — Ну что такое с тобой, а?
Сонька поревела еще пару минут, после чего приподняла лицо и глухо спросила:
— Он на мне не женится теперь, да?
— Да как это не женится? — бодро воскликнула я. — Конечно женится.
Сонька взглянула на меня красными глазами:
— Ты меня за дуру держишь, да?
Я на минуту смутилась, после чего взяла себя в руки и твердо сказала:
— Ну, коль ты у нас больно умная, то мигом умывайся холодной водой, и поговорим.
— О чем? — глухо вопросила она.
— О женишке твоем! — я выразительно посмотрела на нее.
— Говори, — буркнула Сонька. — Потом умоюсь.
— Ты чего, сильно за него замуж-то хочешь?
— Сильно, — несчастно кивнула она и приготовилась зареветь.
— Не реветь! — железным тоном молвила я. — Аль забыла, кем я работаю? Водичкой обпою, на ветер отчитаю — и твой он будет навек, и на родственников не посмотрит!
— Значит, он все же отказался жениться, — мигом смекнула Сонька и все-таки зарыдала.
— Maa God! — закатила я глаза. — Да говорю же я тебе, дуре — я его к тебе так приворожу, что все на свете твой Даниил позабудет!
— А мне не надо с приворотом, — тихо, но упрямо сказала она. — Мне надо чтобы по-настоящему.
— Ну по-настоящему так по-настоящему, — вздохнула я. — Он ведь тебе уже сделал предложение без приворотов, так чего ревешь?
— Он передумал, видно ведь!
— Совсем нет, — твердо сказала я. — В кухне мы поговорили с ним, он понял, что мать у меня не подарок. Даже знакомому врачу позвонил, записал ее на прием, как будущую родственницу!
— Правда, что ли? — недоверчиво спросила она.
— Клянусь! — веско уронила я.
— Надо же, — покачала она головой. — А в спальне твоей, когда вы ушли, он на меня так посмотрел, что я сразу реветь убежала. И он за мной не пошел!
— Парни — они вообще сложные создания, — глубокомысленно заметила я.
— Да я уж вижу, — вздохнула она.
— Тогда реветь прекращай, я поеду сейчас на семинар, а ты чего делать будешь?
— Позанимаюсь латынью, — пожала она плечами. — Латышка наша — старая коммунистка, к каждой точке придирается.
— Ну вот и ладненько! За матерью присматривай, — обрадовалась я и пошла к двери.
— Погоди! — вскричала Сонька.
— Ну! — обернулась я.
— А чего Даниил сказал про меня? — застенчиво спросила она.
Я почесала в затылке и припомнила:
— А! Детей он с тобой заводить собрался!
— Ой! — изумленно прикрыла она ладошкой рот и глаза ее засияли.
— Серьезный парень, — кивнула я и пошла к себе в спальню. На мониторе как обычно плавали рыбки. От нажатия на ESC скринсейвер пропал, я покопалась, нашла файл с оборотной магией и вывела десять копий на печать. Надеюсь, больше ведьм не придет и всем хватит.
Листы я сложила в папку, схватила ключи от машины и пошла вниз, по пути расплетая косу и расчесывая волосы.
— Дэн! — закричала я у порога.
Он высунулся из кухни и внимательно на меня посмотрел.
— Классно тебе с распущенными волосами, — заметил он.
— Да я просто косу переплетаю, — засмущалась я.
— Не вздумай! — решительно сказал он.
— Ну как «не вздумай»? — улыбнулась я. — Я на семинар поехала, буду к вечеру.
— Я тебя отвезу! — вызвался он.
— А обратно?
— Обратно я тебя тоже подхвачу, позвонишь на сотовый, и я тут же буду! — пообещал он.
Я посмотрела на него и как обычно уступила:
— Хорошо!
Мы взялись за ручки и пошли в гараж.
«Съешь лимон, помогает от таких идиотских улыбок», — мрачно буркнул голос.
«Сам его ешь!» — счастливо отозвалась я.
«А чего я? Это ты у нас рохля, во всем ему уступаешь, он из тебя веревки вьет!»
«Ну и пусть!»
«Дура!»
«Сам такой!»
«Обзывайся, — мрачно предрек голос. — Вот когда он тебя бросит, тогда попомнишь!»
«И с чего бы ему меня бросать?» — удивилась я.
«Так ведь, чем меньше мы мужчину любим, тем больше нравимся ему! А ты ему по сто раз на дню в любви признаешься!»
Я задумалась. Может, он не так уж неправ?
Любимый наклонился, чмокнул меня в щечку и я тут же про все забыла.
«Дура!», — горько сказал на прощание голос.
По пути мы с Дэном болтали о всяких пустяках и украдкой целовались, когда машина притормаживала на светофорах.
За пару кварталов от дома Прасковьи, где мы сегодня собирались, я одумалась. У Прасковьи же дочь незамужняя, а сама она — спец по приворотам! Не-ет, выйду-ка я лучше подальше, пройдусь пешочком от греха подальше. Показывать сейчас Дэна озабоченной поисками жениха мамаше — все равно, что помахать перед носом голодной собачки шматом парной свининки. Собачка, конечно же, ее тут же сожрет и не подавится, а я останусь без оной, да еще и покусанной.
— Алло! — прощебетала она.
Видно было, что у ребенка хорошее настроение.
— Сонь, если хочешь представить жениха, то бегом домой! — велела я. Уж проведем встречу, пока мать спит, от греха подальше.
— А что случилось? — посерьезнела девчонка.
— Да, долго рассказывать, — расстроено отмахнулась я. — Когда будете?
— Мы недалеко в общем-то, — неуверенно протянула она. — Минут через пятнадцать, наверное.
— Жду! — коротко ответила я и нажала на кнопку отбоя.
К тому времени я добрела до кухни, села напротив любимого и сказала:
— Дэн, вот ты у меня парень умный. Скажи, что с маменькой делать?
— А что такое? — нахмурился он.
— Ну так смотри: ей постоянно кажется, что в ее отсутствие кто-то курит в ее квартире, а еще она постоянно застает у себя в доме парней. Они то бренчат на гитаре и ржут, то стоят на четвереньках на кухонном столе и рычат на нее, аки звери, то являются в свадебной фате, то она видит мужиков с заячьими ушами. Один раз обезьянка на люстре висела.
— Чего?
— Того, — вздохнула я. — У меня и у самой была такая же реакция.
— Бред какой-то, — нахмурился любимый. — Может, воры так ее внимание отвлекали? Залезли к ней домой, а тут хозяйка не вовремя вернулась, вот и решились на нестандартные ходы, дабы ее отвлечь.
— Думала я уже про это, — вздохнула я. — Во-первых, какой вор мою маменьку напугается? Да, она вредная, но ее раз стукнул — и все, дорога на свободу открыта. А во-вторых, у нее ничего не пропало. В третьих — что, воры к ней каждый день стали бы лазить?
— Магдалин, — осторожно сказал Дэн, — тебе не кажется, что ее надо показать эээ… специалистам?
Я нервно налила кофе, поболтала ложечкой и наконец кивнула:
— Кажется. Только как ее к этим специалистам заманить? Она же у меня свидетельница Иеговы, таблеток не пьет, по врачам не ходит. «Все в руках Божиих», как они говорят.
— Ну, давай выждем, — неуверенно сказал он. — Не в наручниках же ее в больницу вести.
— Ладно, — хмуро кивнула я. — Слушай, ты заказ-то сделал?
— Разумеется. Скоро уж привезти должны.
— Соньке я с женихом позвонила, чтобы пришли поскорее. Может, успеем до того, как мать проснется?
И тут заверещал домофон.
— Заказ прибыл! — переглянулись мы с любимым. У Соньки и ключи есть, и охрана ее знает. Дэн пошел принимать разносчика и рассчитываться, а я задумчиво допивала кофе. Я не могла понять, что это с маменькой случилось. Как ни крути, а она здравая женщина.
«Может быть, ей просто внимания хочется?» — выдвинул версию внутренний голос.
«Может», — согласилась я.
И тут раздался яростный визг.
Отбросив чашку, я метнулась в холл и застала дикую картину. Молодой разносчик испуганно сжался в углу, пытаясь заслониться сумкой, и остановившимся взглядом смотрел на матушку. А та, в едва наброшенном халате поверх ночной рубашки, неслась на него, словно выпушенное из пушки ядро. Визжала она так, что ее наверняка слышно было на другом конце города.
— Паску-уудник!!! — маменька добежала до несчастного парнишки и накинулась на него, молотя сухонькими кулачками.
Парень закрыл глаза, втянул тощую шею в плечи, и молча закрывался от нее сумкой.
— Дэн! — закричала я. — Дэн!
А любимый и так не дремал. Он изо всех сил пытался оттащить мать от парнишки, да только той гнев явно придал сил.
— Не лезь под руку! — рявкнула она Дэну и ловко лягнула его ногой. Дэн отлетел в угол и там затих.
— Мать! — закричала я. — Что ты творишь? Бог что сказал? Ударят тебя по одной щеке — вторую подставь!
— Да-аа, — закричала она в ответ. — А сам так грешников в геену огненную сбрасывает! Так не печалься, Маняша, я ему просто помогаю в меру сил!
И мать дробно отстучала турецкий марш на несчастном разносчике. У того уже были совершенно малиновые уши, на лбу наливалась шишка, а под левым глазом — фингал.
Тут Дэн поднялся из своего угла, примерился и дернул мать за ноги. Та охнула и кулем свалилась на пол. Парень, очнувшись, тут же метнулся за дверь, бросив сумку.
— Догони его и рассчитай! — крикнула я Дэну, а сама вцепилась в маменьку.
А маменька кое-как встала, села на пуфик и неожиданно горько зарыдала.
— Мать, ты чего? — недоуменно вопросила я.
— Дочь, я тебе еще кое-чего не рассказала, — сквозь слезы сказала она. — Стыдно было.
— А что такое? — я присела рядом и обняла ее за плечи.
— Я же сегодня чего к тебе подхватилась и побежала? — рыдая, начала она. — Я ведь, доча, поспать прилегла, ну, ты же знаешь что я днем пару часиков перехватываю. И вот только заснула, как чувствую — рядом кто-то есть. Я глаза открываю, а этот гад стоит около моего диванчика и смотрит так нехорошо.
Я сидела, ничего не понимая.
— Ну и начал мне он вещать, что он посланник Сатаны и я избрана быть жертвой, — продолжила мать. — Я уж не выдержала да закричала, а он окутался дымом и исчез.
— Как — исчез? — тупо спросила я.
— А вот так, — потерянно сказала она. — Как дым пошел — помню, а дальше — провал в памяти. Я как очнулась, так и поняла — бесы у меня в квартире. Бесы! Поднялась да к тебе побежала, дочка. Ты уж меня не гони, — и она снова разрыдалась.
— Мать, — я потрясла головой, пытаясь привести мысли в порядок. — А чего ты на этого парнишку-то налетела?
— Что значит зачем? — она вскинула на меня разгневанные глаза. — Так это же он и есть посланник Сатаны! Только у него были рога на голове. Сейчас нет. Спилил, наверно.
Я просто выпала в осадок.
Да парнишечка явно своей тени боится, весь такой трогательный, как воробушек, какой из него посланник такой важной шишки, как Сатана? Да и совпадение настораживает. Час назад он эээ… наносил визит матери, а вскоре несет ко мне заказ из ресторана.
— Мам, а как он к тебе попал? — задумчиво спросила я.
— Не знаю! — покачала она головой. — Наверно, замок отмычкой отпер. Ты же знаешь, какая сейчас молодежь пошла.
На пороге показался взмыленный Дэн.
— Насилу догнал, — негромко сказал он, тревожно косясь на мать. — Денег дал с лихвой, в суд подавать не будет. Но надо сумку отдать, говорит, ему за нее голову оторвут.
Мать потерянно смотрела, как любимый выгружает из сумки запаянные в фольгу лотки.
— Что, зятек, и ты скурвился? — наконец со странной усмешкой сказала она. — Преступникам пособляешь?
Дэн молча взял сумку и вышел. Я посмотрела на мать, и у меня от жалости аж сердце защемило. Она сидела на диване, и вся ее поза выражала усталость. От былого запала не осталось и следа. Сгорбившись и слегка покачиваясь, она тоскливо смотрела прямо перед собой.
— Мам, давай-ка я тебе новопассита дам, — растерянно сказала я, поднимаясь. Я со-вер-шенн-но не понимала, что творится в этом мире.
По пути на кухню я услышала как мелодично звякнул прибывший лифт, я машинально обернулась и увидела через оставленную нараспашку дверь Соньку с каким-то парнем. Он мне с первого взгляда чисто по-человечески понравился. Среднего роста такой парень, стройный, темненький, в очках, а глаза за стеклами — умные и слегка насмешливые.
— А вот и мы, — радостно сказала Сонька и они, улыбаясь, шагнули на порог.
— Ах ты гад! — гневно воскликнула мать, в два прыжка пересекла холл и принялась мутузить парня.
Я аж потерялась.
Опять?!!
«Ее собачка часом не кусала?», — в шоке спросил внутренний голос.
Картина напоминала какой-то сюр. Моя мать, конечно, змея еще та, но она учительница! — так вот, она остервенело избивала бедного парня. Запнула его в тот же угол, что и несчастного разносчика, и знай охаживала расческой.
— Тетечка Олечка, ну не надо, не надо! — это Сонька стояла на пороге и громко, испуганно ревела.
— Я тебе покажу — не надо! — злобно рычала мать, удваивая усилия.
У парня вид был скорее потрясенный, чем испуганный, он ловко блокировал материны удары руками и ногами, и пытался вести с ней переговоры.
— Женщина, что с вами? — вопрошал он. — Я Соньку еще пальцем даже не тронул, не беспокойтесь!
Мать взревела и ткнула ему кулаком в печень.
Он охнул и признался:
— Ладно, каюсь, я ее целовал.
— Гаденыш! — закричала мать.
— Но у меня самые честные намерения! — возразил парень.
— Да я таких честных как ты! — мать схватила забытую Серегой в углу балалайку и замахнулась.
— Я женюсь, женюсь на ней, не на-ада! — только и успел прокричать парень, как балалайка соприкоснулась с его головой и отчего-то брызнула во все стороны щепочками.
Мать гневно попинала его разом осевшее тело и запальчиво сказала:
— Ну вот, одним маньяком меньше. Зови милицию, доча.
— Он не маньяк, — рыдала Сонька от порога. — Он меня только поцеловал разик!
— Разик? — тупо спросила я.
— Ну ладно, несколько разиков, — рыдала девчонка, — так что его теперь, убивать за это?
На пороге появился Дэн.
— О, София! — улыбнулся он. — А где жених?
— Вот, — кивнула я в угол и севшим голосом спросила: — Мать, скажи, а этого ты за что избила?
— Это тот, который рычал на кухонном столе! — победно сказала мать и хорошенько пнула поверженного врага. Тот застонал и попытался приподнять голову.
— Лежать, аспид! — рявкнула она и для убедительности стукнула ему по темечку грифом балалайки.
Парень снова обмяк.
Мы с Дэном переглядывались примерно минуту. Совещались. Наконец, безмолвно договорившись, принялись действовать.
— Маменька, — защебетала я. — Да что ты около этого парня сидишь, пошли-ка в кухню, там утка с апельсиньями, хочешь?
— Да никуда я не пойду, что мне твоя утка? — раздраженно ответила мать. — Зови милицию, маньяка сдавать будем!
— Мам, — всплеснула я руками. — Ну ты что, это же совершенно неженское дело! Пошли в кухню, а с маньяком разберется Дэн. У нас ведь теперь в доме мужчина есть!
Мать посмотрела на Дэна, и взгляд ее оттаял.
— Хорошо, доча, — кивнула она наконец. — Пошли. А вы, Денис Евгеньевич, уж проследите, чтобы маньяка наказали как следует!
— Разумеется, леди, — учтиво заверил ее Денис. — Сделаю все в лучшем виде.
Мать строевым шагом прошла на кухню, уселась на табуретку и, схватив веер, принялась яростно обмахиваться.
— Да что же это такое! — злобно приговаривала она при этом. — Дома от них никакого покоя, вот, к родной дочери переехала — и тут они!
— Ты не ошиблась? — тревожно на нее косясь, спросила я.
— Да слава Богу, склерозом не страдаю! — отрезала мать. — Ох, да за какие же грехи мне Господь такое испытание послал? Ой, доча, накапай валерьянки! А то ведь до того разнервничалась, что на людей руку подняла. Не надо было этого делать, да ведь себя не помнила от злости, как их увидела. Довели!
Я тем временем налила матери жасминовый чай из кувшинчика, тайно кинула в него клофелинку и открыто капнула валерьянки.
— Горячий чай в жару, — скривилась она при виде чашки около себя, удваивая скорость движений веером.
— Нет-нет, это зеленый чай, из холодильника, — уверила я ее.
— Ладно, — она поджала губы и двумя пальчиками взялась за ручку чашки.
Я же тем временем держала ушки на макушке и слышала, как Дэн, тяжело ступая, направился по лестнице вверх. Видимо, тащил жениха наверх на собственных плечах. Ступеньки под ним скрипели, Сонька явно плелась сзади и что-то лихорадочно шептала.
А мать тем временем допила свой чай, перевернула чашку на блюдце кверху донышком, и с чувством сказала:
— Дочь, вот скажи — куда же мне теперь деваться? Из дому от них сбежала, а они тут же у тебя появились! Они меня преследуют!
Я тяжко вздохнула.
— Мам, может быть, тебе показалось? — осторожно спросила я.
— Чего? — недоуменно посмотрела она на меня. — Хочешь сказать, я из ума выжила на старости лет?!!
— Ну что ты! — малодушно отступила я. — И в мыслях не было!
— Впрочем, — задумчиво сказала маменька, — двое из всех визитеров уже объявились. Конечно, хотелось бы надеяться, что до завтра объявятся остальные — и все, программа окончена. Но что-то мне подсказывает, что это не прекратится…
«Yeah, baby, шиза так просто не проходит, ее лечить надо», — согласился внутренний голос.
— Мам, еще чай налить? — подняла я на нее глаза.
— Да нет, — устало вздохнула она. — Я, Маняша, лучше пойду посплю, переволновалась, видимо, глаза совсем слипаются.
Я покорно кивнула, отвела мать в ее комнату и сидела около кровати, пока из-под одеяла явственно не послышалось похрапывание. После чего вздохнула и пошла искать народ.
Народ нашелся в моей спальне.
Дэн нервно мерил ее шагами, жених лежал на кровати, и Сонька, закусив губу, протирала влажной салфеткой его лицо.
— Привет, я Магдалина, — сходу представилась я жениху. — Как самочувствие, орел?
— Нормально, — бесстрастно вымолвил он после секундной паузы.
Я присела на угол столика, что стоял около кровати, и сказала:
— Слушай, ты извини, что так вышло. Родителей не выбирают, сам должен понимать.
— Я понимаю, — так же сухо ответил парень.
— Ну, раз понимаешь, то может быть, пойдем в кухню, помолвку отметим? — подняла я бровь. — Замнем, так сказать, инцидент.
Парень помолчал, после чего взглянул на меня и попросил:
— Магдалина, вы не могли бы нас с Соней оставить на несколько минут наедине?
— Да конечно, мы вас ждем на кухне, — кивнула я.
— Неудобно-то как получилось, — вздыхал Дэн по пути.
— Да и не говори, — уныло вторила я. — Ну вот объясни ты мне, что нашло на матушку, а?
— Лечить твою мать надо, ты уж извини, — жестко сказал он.
Тем временем мы дошли до кухни, я уселась на подоконник и принялась болтать ногами.
— Понимаешь, мне не верится в такое поведение матери, — призналась я. — Пытаюсь найти этому разумное объяснение, но не получается.
— Ты это жениху объясни, — хмыкнул Дэн.
— Мда, — раздумчиво протянула я.
На лестнице послышались шаги, и вскоре мы увидели Даниил.
— Присаживайтесь, — подскочила я и принялась сервировать стол.
— Ничего не надо, — холодно сказал парень и взглянул на меня. — Соня ушла умываться. Я так понимаю, вы ее ближайшая родственница?
— Правильно понимаете, — я была не на шутку обескуражена его тоном. Не, ну я понимаю, что он обижен на мать, но нельзя же так долго дуться! К тому же я за мать извинилась!
— Тогда я с вами и буду говорить, — слегка склонил он голову. — Я сюда шел, чтобы сказать: мы с Соней решили пожениться. Сегодня я сделал ей предложение.
— Ой, поздравляю, — расцвела я. — Очень, очень за вас рада.
— Присоединяюсь, — Дэн внимательно взглянул на Данилу и заверил: — Мы за Софию всей душой переживаем, так что тебе действительно рады.
— Минутку, — поморщился парень. — Оставьте на время восторги. Дело в том, что данный момент мои намерения претерпели значительные изменения.
— То есть? — очень спокойно спросил Дэн, задумчиво его рассматривая.
— То и есть, — так же спокойно ответил Даниил. — Шизофрения, которой больна ваша мать — передается по наследству. Откуда у меня гарантии, что Соня через пару лет не съедет с катушек?
— Позвольте, моя мать вовсе не шизофреничка! — возмутилась я. Парни оба внимательно на меня посмотрели, словно спрашивая — я еще сомневаюсь?
— А какие могут быть гарантии, что через пару лет София, не дай боже, не станет беспомощным инвалидом? — прищурившись, спросил Дэн. — Ты ее тогда бросишь? Знаешь, что я тебе скажу… Семья — она на то и семья, чтобы и радости, и беды с любимым человеком делить пополам. Коль такова твоя любовь к Софии, так скатертью дорога. Не надо нам таких зятьев.
— Ты сам-то, я так понимаю, собираешься создавать семью с Магдалиной? — спросил его Даниил, оставив реплику без ответа.
— Безусловно, — коротко ответил Дэн.
— Тогда скажи — каково вам будет, если ее минует эта болезнь, а дети родятся шизофрениками?
Мы с Дэном в изумлении уставились друг на друга.
И я увидела в его зрачках малыша, с его медальным профилем и моими глазами. Услышала его первый крик и первое слово.
Видела нашу радость и нежность к нему, и нашу боль, когда он оказался неполноценным. Сумасшедшим.
— Мы этих детей будем любить, — медленно сказал Дэн, а я сморгнула с ресниц слезу и устало сказала:
— Я тебя поняла, Даниил. Поняла. Приятно было познакомиться.
— Погодите, Магдалина, — так же холодно сказал Даниил. — Я люблю Соню и не хочу от нее отказываться.
— Ну а как же сумасшедшие дети? — язвительно спросил Дэн.
Даниил внимательно взглянул на него и спросил:
— Будем пикироваться или беседовать?
— Ок, — склонил голову любимый. — Говори.
— Я бы хотел, чтобы ваша мать прошла обследование у психиатров, или генетиков, ну, не знаю я этих тонкостей, не приходилось сталкиваться с этим, — вздохнул парень. — В общем, пусть специалисты скажут, не отразится ли ее недуг на следующих поколениях. Поймите меня правильно.
— Я согласна, — решительно сказала я. — Дэн, у тебя есть знакомый психиатр или генетик?
— Только стоматолог, — развел он руками.
— В принципе, у меня есть знакомый психиатр, но знакомство очень шапочное, сразу говорю, — уронил Даниил. — Однако впечатление он на меня крайне хорошее произвел.
— Ммм, отзывы пациентов о нем слышал? — с сомнением произнес Дэн.
— Нет, мы ему с другом ремонт в квартире делали, крайне серьезный мужик, — спокойно ответил Даниил.
— Ремонт? — непонимающе посмотрела я на него.
— Да, мы с другом зарабатываем евроремонтом, — так же спокойно ответил он. — Платят очень хорошо, на жену хватит. Ну так что, звонить этому психиатру?
— Звони! — кивнула я и протянула ему телефон.
— Не надо, — жестко сказал Дэн. — Если любит Софию, то и без психиатров ее замуж возьмет.
«Ну, не все же приворожены, как ты», — ехидно сказал внутренний голос. А я вздохнула и ответила Дэну:
— Все равно мать явно нуждается в медицинской помощи, верно?
Дэн подумал и нехотя кивнул:
— Ладно.
А Даниил тем временем порылся в записной книжке, натыкал номер и заговорил:
— Борис Карлович? Это Даниил, мы у вас ремонт делали. Да, все в порядке. Спасибо. Борис Карлович, я к вам по делу, ничего? Да нет, у знакомых с родственницей проблемы, не посмотрите ее? Да. Ну, я таких подробностей не знаю, если честно, потом уж родственники все объяснят. Да. Да, — тут он прикрыл трубку рукой и взглянул на меня: — Завтра, в одиннадцать утра у него окно. Устраивает?
— Ну, я даже и не знаю, — засомневалась я. Вдруг не сможем мать уговорить к тому времени?
Парень возмущенно посмотрел на меня и сказал:
— Послушайте, на другое время у него по записи пациенты! Или в одиннадцать, или никак.
— Хорошо, — вздохнула я.
Парень отнял ладонь от трубки и ответил:
— Да, Борис Карлович, время устраивает. Фамилия пациентки? Сейчас, — он вопросительно посмотрел на меня.
— Потемкина, — быстро подсказала я. — Потемкина Ольга Алексеевна.
Даниил послушно повторил за мной материно имя, поблагодарил врача и нажал на отбой.
— Ну все, завтра в одиннадцать в «Виртус», частную клинику, врач Крамской Борис Карлович, вам назначено.
— Спасибо, — кисло поблагодарила я.
— Могу я надеяться, что вы Соне ничего не скажете? — сухо спросил он.
— А отчего бы ни сказать? — так же сухо поинтересовалась я. — Должна же она знать, за кого замуж выходит.
— Я не уверен, что она правильно поймет, — поморщился Даниил.
— Я и то, видимо, все неправильно понял, — заметил Дэн. — Не понять мне такой безумной любви, ты уж извини.
— Я на ней жениться собираюсь, какие еще доказательства моих чувств нужны?
Дэн внимательно посмотрел на него, после чего медленно сказал:
— Послушай, мать мы завтра проверим. Но просто так мы теперь тебе Софию не отдадим. Если любишь ее — тебе это придется доказать.
— Я все понял, — скучным тоном сказал Даниил. — Я могу идти?
— Разумеется, — пожал плечами Дэн.
Пока он молча обувался, я стояла над ним и горячо лепетала оправдания. Мне правда было до жути неудобно, что мать так с ним обошлась. И то понятно, чего он так разобиделся. Любой бы обиделся, коль его с порога балалайкой отходили.
— Да ладно, я же не зверь, все понимаю, — Даниил наконец поднял на меня глаза и взялся за ручку двери. — С кем не бывает, но мать все же проверьте, ладно?
— Хорошо-хорошо! — горячо заверила я его, обрадованная некой теплоте в голосе. — А вы завтра заходите, все и узнаете.
— Да мне Сонька скажет, — хмыкнул парень. — Всего доброго, рад был познакомиться.
— Пока, — кивнул Дэн.
Я вздохнула и тоже покивала. А что мне еще оставалось делать?
Только за женихом закрылась дверь, как я рысцой ринулась искать сестричку. Та нашлась в ванной.
— Ты чего тут делаешь? — нервно спросила я. — Чего к народу не идешь?
Сонька подняла на меня несчастные зареванные глаза и сказала:
— А где Данилушка?
— Ушел твой Данилушка, — отмахнулась я. — Пошли в кух…
Сонька на полуслове опустила лицо в уже порядком подмоченное полотенце и горько, навзрыд, зарыдала.
— Maa God, — тяжко вздохнула я и присела рядом. — Ну что такое с тобой, а?
Сонька поревела еще пару минут, после чего приподняла лицо и глухо спросила:
— Он на мне не женится теперь, да?
— Да как это не женится? — бодро воскликнула я. — Конечно женится.
Сонька взглянула на меня красными глазами:
— Ты меня за дуру держишь, да?
Я на минуту смутилась, после чего взяла себя в руки и твердо сказала:
— Ну, коль ты у нас больно умная, то мигом умывайся холодной водой, и поговорим.
— О чем? — глухо вопросила она.
— О женишке твоем! — я выразительно посмотрела на нее.
— Говори, — буркнула Сонька. — Потом умоюсь.
— Ты чего, сильно за него замуж-то хочешь?
— Сильно, — несчастно кивнула она и приготовилась зареветь.
— Не реветь! — железным тоном молвила я. — Аль забыла, кем я работаю? Водичкой обпою, на ветер отчитаю — и твой он будет навек, и на родственников не посмотрит!
— Значит, он все же отказался жениться, — мигом смекнула Сонька и все-таки зарыдала.
— Maa God! — закатила я глаза. — Да говорю же я тебе, дуре — я его к тебе так приворожу, что все на свете твой Даниил позабудет!
— А мне не надо с приворотом, — тихо, но упрямо сказала она. — Мне надо чтобы по-настоящему.
— Ну по-настоящему так по-настоящему, — вздохнула я. — Он ведь тебе уже сделал предложение без приворотов, так чего ревешь?
— Он передумал, видно ведь!
— Совсем нет, — твердо сказала я. — В кухне мы поговорили с ним, он понял, что мать у меня не подарок. Даже знакомому врачу позвонил, записал ее на прием, как будущую родственницу!
— Правда, что ли? — недоверчиво спросила она.
— Клянусь! — веско уронила я.
— Надо же, — покачала она головой. — А в спальне твоей, когда вы ушли, он на меня так посмотрел, что я сразу реветь убежала. И он за мной не пошел!
— Парни — они вообще сложные создания, — глубокомысленно заметила я.
— Да я уж вижу, — вздохнула она.
— Тогда реветь прекращай, я поеду сейчас на семинар, а ты чего делать будешь?
— Позанимаюсь латынью, — пожала она плечами. — Латышка наша — старая коммунистка, к каждой точке придирается.
— Ну вот и ладненько! За матерью присматривай, — обрадовалась я и пошла к двери.
— Погоди! — вскричала Сонька.
— Ну! — обернулась я.
— А чего Даниил сказал про меня? — застенчиво спросила она.
Я почесала в затылке и припомнила:
— А! Детей он с тобой заводить собрался!
— Ой! — изумленно прикрыла она ладошкой рот и глаза ее засияли.
— Серьезный парень, — кивнула я и пошла к себе в спальню. На мониторе как обычно плавали рыбки. От нажатия на ESC скринсейвер пропал, я покопалась, нашла файл с оборотной магией и вывела десять копий на печать. Надеюсь, больше ведьм не придет и всем хватит.
Листы я сложила в папку, схватила ключи от машины и пошла вниз, по пути расплетая косу и расчесывая волосы.
— Дэн! — закричала я у порога.
Он высунулся из кухни и внимательно на меня посмотрел.
— Классно тебе с распущенными волосами, — заметил он.
— Да я просто косу переплетаю, — засмущалась я.
— Не вздумай! — решительно сказал он.
— Ну как «не вздумай»? — улыбнулась я. — Я на семинар поехала, буду к вечеру.
— Я тебя отвезу! — вызвался он.
— А обратно?
— Обратно я тебя тоже подхвачу, позвонишь на сотовый, и я тут же буду! — пообещал он.
Я посмотрела на него и как обычно уступила:
— Хорошо!
Мы взялись за ручки и пошли в гараж.
«Съешь лимон, помогает от таких идиотских улыбок», — мрачно буркнул голос.
«Сам его ешь!» — счастливо отозвалась я.
«А чего я? Это ты у нас рохля, во всем ему уступаешь, он из тебя веревки вьет!»
«Ну и пусть!»
«Дура!»
«Сам такой!»
«Обзывайся, — мрачно предрек голос. — Вот когда он тебя бросит, тогда попомнишь!»
«И с чего бы ему меня бросать?» — удивилась я.
«Так ведь, чем меньше мы мужчину любим, тем больше нравимся ему! А ты ему по сто раз на дню в любви признаешься!»
Я задумалась. Может, он не так уж неправ?
Любимый наклонился, чмокнул меня в щечку и я тут же про все забыла.
«Дура!», — горько сказал на прощание голос.
По пути мы с Дэном болтали о всяких пустяках и украдкой целовались, когда машина притормаживала на светофорах.
За пару кварталов от дома Прасковьи, где мы сегодня собирались, я одумалась. У Прасковьи же дочь незамужняя, а сама она — спец по приворотам! Не-ет, выйду-ка я лучше подальше, пройдусь пешочком от греха подальше. Показывать сейчас Дэна озабоченной поисками жениха мамаше — все равно, что помахать перед носом голодной собачки шматом парной свининки. Собачка, конечно же, ее тут же сожрет и не подавится, а я останусь без оной, да еще и покусанной.