Коллинз Джеки. Леди Босс

   Эффи улыбнулась. Судя по всему, Уэбстеры к Полю привыкли и внимания на его грубость не обращали.
   – Ну кто же так просит деньги? – укорила она, грозя ему пальцем. – Ах, какой скверный мальчик!
   – Что же это такое? – пожаловался Поль. – Все думают, что я сюда только за деньгами являюсь.
   – Потому что так оно и есть, – вмешалась Нонна.
   Наблюдая эту семейную сцену, Бриджит пришла к выводу, что, каким бы грубым ни был Поль Уэбстер, вне сомнения, он самый красивый молодой человек, какого ей только приходилось видеть.
   Но Бриджит уже знала цену красоты. В ней таилась опасность, душевные волнения и еще раз опасность.
   Бриджит поумнела достаточно, чтобы держаться от всего этого подальше.
 
   В жизни каждого человека бывают периоды, когда ему необходимо побыть одному. Ленни снял квартирку в Гринвич-Виллидже и забыл про весь белый свет. Для счастья ему хватало растворимого кофе, бутылки виски и нескольких чистых блокнотов.
   То, что он бросил сниматься в фильме, было самым умным поступком в его жизни. Компромиссы не для Ленни Голдена. Он хотел работать творчески, а груз звездной ответственности гасил его творческие порывы.
   Не говоря уже о Лаки, сгинувшей где-то в Японии.
   Хватит с него роли звезды в плохом фильме, пора приниматься за настоящую работу.
   Ему пришло в голову, что если он хочет сняться в хорошем фильме, то лучше всего сесть и самому написать сценарий. А для этого надо побыть одному.
   Ленни понимал, что его агент и менеджер сейчас, вероятно, всюду ищут его. Но он также знал, что не хочет, чтобы его беспокоили, поэтому замел следы, сняв сразу крупную сумму со счета в банке, и не выписывал больше чеков.
   Единственный человек, кому он позвонил, была Джесс.
   – Слушай, – сказал он ей, – я должен немного побыть один. Если Лаки позвонит, скажи ей, что со мной все в порядке, и больше ничего.
   Джесс заметила, что они оба до сих пор еще играют в игры и пора бы повзрослеть.
   – Да я вовсе не пытаюсь с ней сквитаться, – терпеливо пояснил он. – Лаки в Японии. Когда вернется, мы встретимся. Пока же она не хочет, чтобы я ей звонил. Я и не буду. Никаких игр.
   – Ладно тебе, – с отвращением заметила Джесс. – Вы хуже детей, ей-богу.
   – Думай, как хочешь, – ответил он. – Позвоню через неделю. – И повесил трубку.
   Ленни устраивало его одиночное заключение. Оно давало столь необходимую свободу. С раннего утра до позднего вечера он сидел за большим письменным столом у окна и писал. Сам процесс ему нравился. Чувствовал, как спадает напряжение.
   Когда он не писал, то думал о Лаки и о том, что происходит между ними. Она работала в Нью-Йорке, он – в Лос-Анджелесе. И виделись они только изредка.
   Разумеется, в постели им здорово. Почему бы и нет? Но ведь секс далеко не все. Ему хотелось большего.
   Ленни все больше склонялся к мысли взять отпуск на год. Если поступить не так – их браку конец. Не этого он хотел.
   Он продолжал писать, и постепенно сценарий превращался в историю его собственной жизни.
   Пока Ленни не знал, чем закончится эта история. Но надеялся, что конец будет счастливым.

35

 
   Когда Мартин Свенсон вернулся с побережья в Нью-Йорк, Дина встретила его, как и положено примерной жене, хотя и побаиваясь дурных новостей. А вдруг он ей скажет, что хочет развестись?
   – Как Лос-Анджелес? – спросила Дина, когда Мартин вошел в спальню.
   – Жарко, – ответил он, развязывая галстук.
   – А дела? Мы купили студию?
   Слово «мы» было важной частью той стратегии, которой она решила придерживаться. Никакой помощи от нее Мартин не получит. Если хочет развода, придется ему сказать об этом самому.
   – Пока еще идут переговоры, – ответил он. – Но, похоже, мы заполучим студию «Орфей».
   – А в студии «Пантер» ты не заинтересован?
   Мартин сел на край кровати.
   – Я встречался с Микки Столли. Он сам никаких вопросов не решает, судя по всему. Студия до сих пор принадлежит Эйбу Пантеру, а он, похоже, продавать ее не хочет. Но Микки мне пообещал, что попросит жену поговорить со стариком, она его внучка.
   – А какой он, Микки Столли? – спросила Дина, изображая заинтересованность.
   – Типичный голливудец. – Мартин зевнул. – Куча идей. Он превратил «Пантер» в машину для делания денег. На студии производят тьму фильмов, о которых никто никогда не слышал.
   – Каких фильмов?
   – Сама знаешь каких, – безразлично ответил Мартин. – Сиськи и голые задницы.
   – Как мило, – заметила Дина, подумав про себя: «Как раз фильмы для твоей подружки». – Кого ты еще там видел?
   – Да все тех же.
   Дина понимала, что, скорее всего, Стерва начинает на него давить. Но Мартин вел себя, как обычно.
   – Уэбстеры устраивают прием в твою честь на следующей неделе, – сообщила она.
   – С чего бы это? – заинтересовался он, освобождаясь от пиджака.
   – Потому что это твой день рождения, – сообщила Дина. – Ты что, забыл?
   По правде говоря, действительно забыл. Столько всего в голове, что тут не до мыслей о том, что стал еще на год старше. Он встал с кровати, подошел к зеркалу и уставился на свое отражение.
   – Вроде бы я неплохо выгляжу для мужчины, которому почти сорок шесть. – Он явно ожидал от нее комплимента.
   – Ты красивый мужчина, Мартин, – произнесла Дина, подходя к нему сзади. Она знала, что он обожает лесть.
   Мартин повернулся и слегка чмокнул ее в щеку.
   – Мне надо кое-куда позвонить, – заявил он. – Я буду в кабинете.
   Он вышел из спальни и пошел вниз. Совершенно определенно, Дина представления не имеет о происходящем. И не подозревает о его последней интрижке, но как ему заговорить о разводе, если дело до этого дойдет? Венера Мария заявила, что если он хочет остаться с ней, то должен подумать отом, чтобы быть с ней постоянно. В противном случае – прости-прощай.
   Мартин пока не решил, как он поступит. Но подумать следовало.
 
   – Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре…
   «Сукин сын этот тренер, – подумала Венера Мария. – Гоняет меня, как собаку».
   – Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре.
   Пот лил с нее ручьями, а он все не останавливался. Заставлял делать самые трудные упражнения. Нужно подтягивать все – руки, ноги, ягодицы, живот.
   – Хватит! – выдохнула она.
   – Хватит тогда, когда я скажу, – ответил тренер, молодой, энергичный, с хорошими мускулами.
   Если бы не ее отношения с Мартином, она могла бы подумать и об интрижке с ним.
   Наконец тренер разрешил ей остановиться.
   – Вы еще поблагодарите меня, – заверил он.
   – Спасибо, – ответила она, еле переводя дыхание.
   Как только он ушел, она ринулась в душ, вымыла голову и стала наблюдать, как вода струится по телу. Крепкому и натренированному. Знаменитому телу Венеры Марии, возбуждавшему стольких мужчин.
   Мартин накануне улетел в Нью-Йорк. Она была уверена, что он основательно заглотил крючок. Осталось немного поднажать.
   К обеду появился Рон. Ее менеджер принял меры по разделу их финансов. Рон отнесся к этому спокойно. Теперь он может купить своему любовнику хоть Родео-драйв, ей глубоко наплевать.
   – А где же Кукленок Кен? – насмешливо спросила Венера Мария. – У меня создалось впечатление, чтоты никогда не выпускаешь его из виду.
   – Ладно тебе, не язви, – ответил Рон, направляясь прямиком в кухню. – А наш герой уже вернулся в Нью-Йорк?
   – Вернулся, – подтвердила она, танцующей походкой следуя за ним и напевая свою последнюю мелодию.
   – Хорошо развлеклись? – поинтересовался Рон, открывая холодильник и вынимая оттуда посудину с салатом из тунца.
   – Великолепно, – промолвила Венера Мария, ставя на стол зеленый салат и помидоры.
   Рон тем временем схватил свежий батон хлеба. Вместе они начали делать огромные бутерброды, добавив к тунцу, салату и помидорам еще и авокадо.
   – Чудеса да и только, – восхитился Рон, умело нарезая помидоры. – Зря мы так редко собираемся. Приятно чувствовать себя обычным человеком.
   Венера Мария согласилась с ним.
   – Я послала горничную на рынок. Хотела поблагодарить тебя за помощь.
   – Не за что, – произнес Рон. – Я получил огромное удовольствие сам. Да, у меня есть для тебя прескандальная сплетня.
   – Да? – заинтересовалась она, засовывая листик салата в рот.
   – По поводу твоего босса.
   – У меня нет босса.
   – А имя Микки Столли тебе о чем-нибудь говорит?
   Она рассмеялась.
   – Я не считаю Микки Столли своим боссом.
   – Ну, все равно, радость моя. Так вот, Микки Столли собственной персоной появился в доме моего близкого друга. Распушив хвост и задрав член.
   – Это какого же друга?
   – Догадайся.
   Венера Мария чуть не поперхнулась.
   – Неужели Лоретты?! – воскликнула она.
   – Именно. И как ты думаешь, кого он выбрал?
   – Ну говори скорее, не томи.
   – Леди с темным цветом кожи.
   – Да брось, ты надо мной смеешься.
   – Разве я посмею смеяться над самой великой насмешницей всех времен и народов?
   Венера Мария ухмыльнулась. Она обожала сплетни, разумеется, если они не касались ее лично.
   – Откуда ты знаешь?
   – Мадам Лоретта рассказывает мне все, – гордо заявил Рон. – Я ее близкий друг и доверенное лицо.
   – Она определенно не знает, какой ты болтун, – пошутила Венера Мария.
   – Гм… чья бы корова мычала…
   – Абигейль сдерет с него шкуру, если узнает.
   – Нет, ты представь себе Абигейль в постели, – завелся Рон. – Обхохочешься. Бедняга, верно, вынужден получать свою порцию секса где-нибудь в другом месте. Не говоря уж о минете. – Он прошел к холодильнику и достал банку пива. – Кстати, ты что-нибудь об Эмилио слышала, после того как он отсюда вымелся?
   – А что? – нахмурилась Венера Мария. – Что-нибудь случилось?
   – Он не пришел в восторг, когда ты его отсюда выперла. У меня есть предчувствие, что мы можем где-нибудь прочитать всю твою подноготную.
   Венере Марии не хотелось, чтобы ей напоминали о ее неудачном госте. Эмилио вполне взрослый. Может сам о себе позаботиться. Она ничем ему не обязана.
   – Не начинай все сначала, – взмолилась она. – Эмилио не поступит так в отношении меня. Я плачу за его квартиру, черт побери.
   – Гм-м… если ему предложат хорошие деньги, Эмилио не остановится ни перед чем.
   Венера Мария уперла руки в бока.
   – Да что такого он может им рассказать, чего эти паршивые газетенки еще не знают?
   – Про нашего великого героя.
   – Он не знает о Мартине.
   – Ты уверена?
   – Уверена. – Она усмехнулась. – Так что я вовсе не дрожу в ожидании рассказов Эмилио обо мне. Он – придурок. Неудачник.
   – Эмилио твой брат, дорогая. Выражайся мягче.
   – И все равно он неудачник, и ты это знаешь.
   – А Мистер Нью-Йорк уже на крючке? – поинтересовался Рон, приподняв бровь.
   Она улыбнулась.
   – Мартин – человек необыкновенный, и у нас необыкновенные отношения.
   – Ну, разумеется, – согласился Рон. – И слава Богу, что ни газеты, ни Эмилио о них не ведают. Потому что, если они узнают, Мартин будет по уши в дерьме, и он отыграется на тебе.
   – Я была очень осторожна, пока Эмилио здесь жил, – уверила она его. – Он ничего не знает.
   Рон задумчиво кивнул.
   – Пусть так и остается.
 
   Эмилио Сьерра и один из репортеров «Тру энд фэкт» встретились в кафе «Рома» на Кэнон-драйв. Эмилио специально оделся для этого случая. Молочного цвета пиджак, белые брюки, кремовая рубашка и несколько тяжелых цепей из фальшивого золота на толстой шее. Волосы зализаны назад. К сожалению, в нем фунтов тридцать лишнего веса, что основательно портит впечатление.
   Деннис Уэлла, австралийский репортер, посланный встретиться с Эмилио, развалился за угловым столиком, потягивая пиво. Крупный и толстый мужчина, лет сорока с хвостиком, с налитыми кровью глазами, мешками под ними и красным лицом.
   Эмилио остановился в дверях ресторана и огляделся.
   Деннис заметил его, решил, что это и есть так называемый брат, и помахал экземпляром газеты.
   Эмилио вразвалку приблизился к столу.
   – Привет, приятель, – произнес Деннис с сильным австралийским акцентом.
   Эмилио сел.
   – «Тру энд фэкт»? – спросил он.
   – Точно. – Деннис подумал, что парень должен быть полным кретином, чтобы задать такой вопрос. – А ты – Эмилио Сьерра?
   Эмилио окинул взглядом ресторан и заметил двух хорошо одетых женщин, сразу приглянувшихся ему. По-видимому, они собрались побегать по магазинам. Деннис проследил за его взглядом.
   – Классные телки тут обретаются, – заметил он. – Неплохо бы расстегнуть юбчонку вот на той, а?
   Эмилио облизал губы.
   – Я могу продать горячий материал, – заявил он.
   – Что ж, приятель, за тем мы и собрались, – жизнерадостно произнес Деннис, отпив очередной здоровый глоток пива. Он присмотрелся через стол к Эмилио. – Ты не похож на свою сестру, верно?
   – Есть некоторое фамильное сходство, – гордо ответил Эмилио, намереваясь поправить прическу, но вовремя сдержавшись.
   – Вы с сестрой дружите? – кинул пробный камень Деннис.
   – Ну конечно, – огрызнулся Эмилио. Он не ожидал, что его станут допрашивать. – Почему бы и нет?
   – Не больно-то ерепенься, приятель. Ты ведь собрался продать всякие ее грязные секреты, так ведь?
   – Я хочу заработать, – поправил Эмилио, как будто это делало его поведение пристойным.
   – Как и все мы, – риторически заметил Деннис.
   Одна из богато одетых дам поднялась и вышла. Когда она проходила мимо их столика, Эмилио тихо присвистнул.
   – Уж эти мне бабы из Беверли-Хиллз, – пробормотал он чуть слышно.
   – Знаю, о чем ты, – согласился Деннис. – От них тебе жарче, чем гамбургеру на плите.
   В ресторан вошли два мотоциклиста. Эмилио показалось, что он узнал в одном из них знаменитого актера. Решил, что стоит и ему приобрести всякие мотоциклетные штучки, ему они пойдут. Надо бы сбросить несколько фунтов. Только откуда взять время? И как? У Венеры Марии – личный тренер. Для нее все просто, она может себе такое позволить. Кроме того, тело – ее основное достояние. Она им деньги зарабатывает.
   «Не так уж сильно она отличается от проститутки, – решил Эмилио. – Обе торгуют сексом».
   «И ничего нет плохого в том, что решил продать ее тайны», – оправдывался Эмилио сам перед собой. Почему бы и нет? Он ее брат, а она отнеслась к нему, как к прокаженному. Из дома выгнала. Засунула в маленькую квартирку, а сама живет в полном комфорте. На «универсале» позволила поездить. «Универсале»! Да он должен был бы сидеть в «порше» последней модели или, по крайней мере, «феррари». Как ее брат он должен соответствовать определенным стандартам. Люди от него этого ждут.
   – Ну, – Деннис откинулся назад и довольно громко рыгнул, – что же ты такое можешь рассказать о своей сестре, чего мы еще не знаем?
   Эмилио оглянулся по сторонам. Не нравился ему этот парень, и говорит так громко. Неужели нельзя вести себя скромнее и говорить потише?
   Эмилио наклонился поближе.
   – Думаю, это неудачное место.
   – Слушай, мы никуда отсюда не двинемся, пока я не узнаю, что у тебя есть, – громко заявил Деннис. – Откуда я знаю, что ты вообще ее брат? Как ты это докажешь?
   Эмилио ждал таких вопросов. Он выудил из кармана водительское удостоверение и протянул его Деннису.
   Тот внимательно рассмотрел его.
   – Ладно, значит, твоя фамилия Сьерра. И что это доказывает?
   Эмилио снова полез в карман и достал фотографию, на которой он был снят вместе с Венерой Марией в Бруклине довольно давно, и сунул ее Деннису.
   – Видите?
   Деннис посмотрел на фотографию, потом на Эмилио.
   – Ладно, ладно, верю.
   – Если я расскажу все, что знаю, сколько вы мне заплатите? – поинтересовался Эмилио с хитрым видом.
   Деннис устало вздохнул. Рано или поздно все кончается вопросом «сколько?». Он уже имел опыт общения с родственниками звезд. Всем казалось, что им недоплатили. И этот такой же, и будет тянуть деньги, пока у него есть хоть что-то стоящее для продажи.
   – Зависит от того, что ты можешь предложить.
   – Она спит с женатым человеком, – выпалил Эмилио. – Это сколько стоит?
   – С кем?
   – С воротилой, – ответил Эмилио. – Крупным воротилой. Когда я вам скажу, вы со стульев попадаете. Продадите больше экземпляров вашего журнала, чем когда-либо.
   – Звучит неплохо, – заметил Деннис, ковыряя в зубах куском спичечной коробки.
   Эмилио все больше воодушевлялся.
   – Очень даже неплохо, – подтвердил он.
   Деннис заинтересовался.
   – Так кто же это?
   Эмилио несколько сдал назад.
   – Я не назову его, пока мы не договоримся о цене и я не получу чек.
   – Так дело не пойдет, – возразил Деннис. – Нет имени – нет грошей.
   Эмилио нахмурился.
   – Давай имя, и, если оно чего-то стоит, мы заплатим тебе приличные бабки. Но ты должен принести подтверждение тому, что говоришь. Понимаешь, о чем я?
   Эмилио смерил его презрительным взглядом.
   – Вы что, за идиота меня принимаете?
   «Да», – захотелось ответить Деннису, но он сдержался. Нюхом чувствовал здесь хороший материал. А ничто не пользовалось таким большим спросом в «Тру энд фэкт», как адюльтерчик под громкими заголовками, где есть все – женатый мужчина, и суперзвезда, и много, много секса.
   Скандал. Вот как это называется. А никто не умел так зарабатывать на скандалах, как «Тру энд фэкт».

36

 
   Лаки позвонила Эйбу и рассказала о приходе Гарри Браунинга и его подозрениях.
   Эйб немного помолчал, потом сказал:
   – Ну, конечно, я помню Гарри. Он пьяница. Будь с ним осторожнее.
   – Благодарю покорно. Что же мне делать? Мы же не хотим, чтобы слухи о нашей сделке просочились?
   – Ты ведь не выкинешь его с работы, когда возьмешь все в свои руки, так? – спросил Эйб.
   – Я там многих собираюсь турнуть, – ответила она. – Он пока в их число не входит.
   – Ну и ладно, – сказал Эйб. – Предоставь это мне, девонька. Я разберусь.
   – Спасибо.
   – Должен идти. Моя внучка наносит мне обязательный визит.
   Лаки знала, чем вызван этот визит. Подслушивая разговоры Микки, она узнала о его встрече с Мартином Свенсоном. Нью-йоркский делец собирался или купить, или получить контроль над киностудией. Из разговора Микки с Фордом Верном, с которым Микки позже поделился, выяснилось, что одной из интересующих Свенсона студий была «Пантер»
   – Заставлю Абигейль поехать к деду. Пусть поразведает, не хочет ли он продать студию, – сообщил Микки Форду. – Когда она будет с ним разговаривать, то не скажет,сколько они дают, а предложит ему договориться со мной, и тогда я продам студию. Таким образом обеспечу себе здесь отличную зарплату и останусь тут навсегда. И ты тоже, Форд.Вместе будем работать.
   – А если он не захочет продать? – спросил Форд.
   – Тогда у меня есть план. Человек, с которым я встречался, ведет переговоры насчет другой студии тоже. Если он ее купит, я переберусь туда.
   – А как же «Пантер»? Уйдешь и все?
   – Эй, – бросил Микки, – сделка есть сделка. Я отношусь к старику так же, как и он ко мне, а он-то относится ко мне не бог весть как хорошо.
   – И вправду уйдешь?
   – Если мне подойдут условия. Все от этого будет зависеть, Форд.
   Чем больше Лаки слушала разговоры Микки, тем больше она убеждалась, что у него совести кот наплакал. Вся его жизнь состояла из работы, любовницы и коротких поездок домой. Хотя за последние два дня он, похоже, прибавил к этому списку и мадам Лоретту.
   Боджи выяснил, что мадам Лоретта – самая крупная фигура в этом бизнесе в городе, содержательница классного борделя на Голливуд-Хиллз, поставщица очаровательных молоденьких девушек высшему свету, который может позволить себе платить ей бешеные деньги. По-видимому, Уорнер со своей задачей не справлялась, и Микки заметался.
   Олив вернулась в Лос-Анджелес и умудрилась добраться до офиса на костылях.
   Микки вышел из кабинета, свирепо уставился на нее и со свойственной ему отзывчивостью довольно грубо спросил:
   – Что это вы мне устроили?
   – Мне так жаль, мистер Столли, – извинилась Олив, как будто от нее что-то зависело. Наверное, она облобызала бы ему ноги, если бы думала, что это пойдет на пользу.
   Микки еще какое-то время смотрел на нее, потом повернулся и скрылся в кабинете.
   – Что случилось с вашим женихом? Все в порядке? – поинтересовалась Лаки, понимая, что иначе нельзя.
   Олив печально покачала головой.
   – Ничего не вышло, – призналась она с убитым видом. – Не надо было мне ездить.
   – Не повезло, – заметила Лаки, стараясь изобразить сочувствие.
   – Бывает. – Олив осмотрелась, проверяя, все ли на месте. – Как вы тут управляетесь?
   – Нормально, – осторожно ответила Лаки.
   – Гм-м… – Олив не выглядела довольной. Она предпочитала, чтобы без ее заботливого внимания все бы в офисе развалилось. – С мистером Столли нелегко.
   – Я рада, что вы меня хорошо научили. По-моему, он мной доволен.
   Олив, похоже, еще больше расстроилась.
   – Я смогу вернуться месяца через полтора, – сухо объявила она. – Когда снимут гипс.
   – Замечательно. – Лаки всячески старалась поднять ей настроение. – Все по вас соскучились.
   Олив слегка воспрянула духом.
   – А как мистер Стоун? Разве вы не должны к нему вернуться?
   – Я говорила об этом с мистером Столли. Он считает, что мне лучше остаться здесь. Мистер Стоун не возражает. Он продлил свой отпуск.
   Еще немного поболтав, Олив ушла. Позднее Лаки заметила ее в столовой, обедающей вместе с Гарри Браунингом. Лаки от души понадеялась, что Эйб уже переговорил с Гарри, предупредив, чтобы тот не болтал.
   Осталась всего неделя. Лаки казалось, что подходит к концу ее длительное тюремное заключение. Приходилось удивляться, как люди так живут изо дня в день, из месяца в месяц. Как позволяют помыкать собой грубому начальнику. Терпят всяческое хамство от тех, кто приходит в офис. Мирятся с грубыми замечаниями и приставаниями мужчин. И это притом, что она постаралась выглядеть как можно менее привлекательной. Один Бог знает, что приходится выдерживать другим девушкам – секретаршам в мини-юбках, блузках с глубоким вырезом и длинными белокурыми волосами.
   А может, им нравится? Может, им уже так промыли мозги, что они принимают приставания развязных женатых мужчин как комплимент?
   Эдди Кейн не появлялся на работе почти целую неделю. Лаки решила навестить Бренду и Ярко-красные Ногти, его двух верных секретарш, охранявших офис, и выяснить, в чем дело.
   Теперь, когда она официально считалась личной секретаршей Микки Столли, большинство знали ее в лицо.
   Как обычно, Бренда рассматривала журналы, а Ярко-красные Ногти болтала в углу по телефону о чем-то своем.
   – Мистер Кейн пришел? – спросила Лани. – Мы его давно не видели. Мистер Столли интересуется.
   – Заболел, – ответила Бренда.
   – Грипп, – добавила Ярко-красные Ногти, прикрыв трубку рукой.
   Лаки прикинула, что же могло случиться: или его измордовали мальчики Карло Боннатти, или это некий промежуточный этап, когда он пытается достать миллион долларов.
   – Было бы неплохо, если бы вы сообщили нам, когда он вернется, – велела Лаки деловым тоном.
   Бренда опустила журнал. На лице у нее появилось хитрое выражение.
   – Можно вас кое о чем спросить?
   Ярко-красные Ногти положила трубку и бросила на Бренду предупреждающий взгляд.
   – О чем? – поинтересовалась Лаки.
   – Мы тут удивлялись, – начала Бренда воинственно.
   – Она удивлялась, – вмешалась Ярко-красные Ногти.
   – Кончай! – огрызнулась Бренда. – Ты удивлялась не меньше меня.
   – Нельзя ли ближе к делу? – вежливо попросила Лаки.
   – Как так вышло, что вы выскочили неизвестно откуда и сразу ухватили такое важное место? – Бренда с обидой смотрела на нее.
   «Какого черта, – подумала Лаки. – Если она один раз выйдет из роли, только раз, что случится?» Искушение слишком велико.
   – Я переспала с боссом, – ответила она с серьезной миной. И вышла.
   У Бренды и Ярко-красных Ногтей отвисли челюсти.
 
   Как обычно, Абигейль велела Табите поехать с ней к деду. И, как обычно, Табита вся изнылась. Но Абигейль настояла на своем.
   – Поедешь со мной, нравится тебе это или нет, – решительно заявила она.
   – Я поеду, но мне это не нравится, – огрызнулась Табита, надув губы.
   – Вот что, дочка, – произнесла Абигейль торжественно, – пора бы тебе научиться уважать свою мать. Мне не нравится твое поведение.
   – Ради бога! – отрезала Табита с отвращением. – Не начинай разыгрывать из себя мамочку. Немножко поздно.
   Абигейль с удивлением воззрилась на дочь. Тринадцать лет, а язык похлеще, чем у папаши.
   Инга получила столько же удовольствия от их визита, сколько и они.
   – Входите, – пригласила она угрюмо и ушла, предоставив заботиться о себе самих.
   Они нашли Эйба на открытой террасе в окружении газет, журналов и орущего телевизора.
   Верная своему долгу, Абигейль поцеловала Эйба в щеку. Табита послушно последовала ее примеру.
   – Еще один месяц улетел? – поинтересовался Эйб, щурясь на солнце.
   – Не поняла, – сказала Абигейль.
   – Еще один месяц, – повторил Эйб. – Ты выполняешь свой долг раз в четыре недели. Готов поспорить, Микки так же говорит. – Он захохотал, радуясь своей шутке.
   Табита едва сдержала улыбку. Мысль о матери, выполняющей свой супружеский долг, казалась ей уморительной. Вообще мысль о родителях, занимающихся сексом, показалась ей на редкость забавной.