Козлов Антон. Последнее воплощение (Путь бога - 4)

   Видимо, офицер лучше разбирался в психологии жителей Холмогорья, еще не усвоивших основные положения человеческих "законов". Быстро осмотрев содержимое кузова телеги (а это были корзины с яблоками), он сказал:
   - Выгружайте половину своего груза, и можете продать все остальное.
   - Половину?! - возмутился Гарбискул, совершенно забыв, что он не торговец, а разведчик.
   Комета незаметно для людей ткнула его пальцем в поясницу. Озерник издал булькающий звук и замолчал.
   Нотариус безо всякого выражения произнес:
   - В случае неповиновения указам и распоряжениям его величества короля Нарданала и его сиятельства графа Картеньянского виновный в вышеуказанном преступлении подлежит справедливому, беспристрастному суду и неотвратимому, заслуженному наказанию, определяемому соответствующей статьей законодательных актов.
   То ли вразумление Кометы сыграло свою роль, то ли озерник уловил смысл последней фразы, выделив из нее ключевые слова:
   "неповиновение-преступление-наказание", но он постарался изобразить полное раскаяние и послушание:
   - Простите, я просто сразу не понял, куда разгружать яблоки. А теперь я все сделаю в лучшем виде!
   Офицер приказал караульным солдатам у шлагбаума:
   - Тобс и Каул, помогите торговцу! Тодзал, позови остальных!
   Два солдата привычно забрались в телегу и начали скидывать на землю корзинки с яблоками. Невесть откуда набежали еще солдаты и унесли собранный "налог" куда-то за дом.
   Писец сделал записи в огромной толстой книге. Офицер и натариус по-очереди взяли перо и поставили свои подписи.
   Затем писец сунул книгу под нос Гарбискулу:
   - И ты распишись! Вот тут, где стоит галочка.
   - Да я писать-то не умею, - сказал озерник, словно извиняясь за свою неграмотность.
   Видимо, писарь не первый раз сталкивался с такой проблемой, потому что немедленно нашел ее решение:
   - Тогда просто поставь крестик.
   Гарбискул неуклюжими слегка дрожащими пальцами взял перо и аккуратно, высунув язык и вспотев от волнения, вывел две перекрещивающиеся линии.
   - Хорошо! - усмехнулся писарь, отобрал перо и захлопнул книгу.
   - Теперь мы можем ехать? - робко спросил озерник.
   - Поезжай, - милостиво соизволил офицер.
   - Так ведь дорога все еще закрыта...
   - Въезд в центр на повозках запрещен! - строго произнес офицер.
   Комета поняла, что "центром" он назвал шесть двухэтажных домов, находившихся в трехстах шагах впереди. Девушка знала по рассказам Балила, что эти дома принадлежали фавнам-трактирщикам. В них останавливались путешественники и купцы, приезжавшие в Дубовые Взгорья. Теперь же, наверняка, их занимал граф Дабариццо Картеньянский со своей свитой.
   Нотариус добавил:
   - Место для торговли отведено на специально оборудованной и приспособленной для подобного рода действий площади. Она расположена по правую сторону от вашего нынешнего местонахождения и может быть легко опознаваема по наличию транспортных средств, аналогичных вашему.
   Озерник посмотрел на нотариуса, как на вылезшего из воды и заговорившего Хозяина Твердого озера.
   Офицер уже потерял интерес к телеге и направился к дому, но один из солдат сжалился над незадачливыми торговцами и показал рукой:
   - Езжайте вон туда, на базарную площадь.
   В стороне от дороги Комета и Гарбискул увидели несколько десятков телег, установленных правильными рядами на огороженной жердями площади. Возле телег бродили немногочисленные покупатели. Было ясно, что торговля в оккупированных Дубовых Взгорьях - вещь бесперспективная. Впрочем, меньше всего сейчас Комету занимали вопросы выгодной продажи яблок и получения прибыли.
   Гарбискул потянул вожжи и направил телегу на базарную площадь.
   - Ты ставь телегу и делай вид, что продаешь яблоки, - сказала ему Комета. - А я схожу в центр, посмотрю, что там делается.
   - Будь осторожна, Леди Комета, - напутствовал девушку озерник, когда девушка спрыгивала с телеги.
   Солдаты у шлагбаума уже занимались новой телегой, поэтому в сторону Кометы не смотрели. Девушка пошла вперед сначала медленно, поминутно озираясь по сторонам, но когда увидела, что на нее никто не обращает внимания, осмелела и прибавила шаг.
   В центре Дубовых Взгорий людей было больше, чем нелюдей.
   Маршировали отряды солдат, во все стороны мчались конные курьеры.
   Комета боялась, что ее вот-вот остановят и спросят, зачем она пробирается в ставку графа Дабариццо Картеньянского, но любопытство и необходимость вели ее вперед.
   Возле каждого дома стояли караульные солдаты с ружьями или пиками, так что попасть внутрь было непросто. Но Комета пока к этому и не стремилась. Вначале она намеревалась определить, в каком именно доме остановился граф. Если бы ей удалось уничтожить вражеского военачальника, это бы расстроило и дезорганизовало оборону Дубовых Взгорий.
   Один из домов можно было сразу исключить. Над его входом висел большой сколоченный из досок треугольник, а изнутри доносились неразборчивые песнопения.
   - Ну конечно, - усмехнулась девушка, - как же без храма? Людям нужен не только закон, но и вера в то, что этот закон соответствует божественной справедливости. От имени бога можно грабить и убивать, не обременяя свою совесть сомнениями.
   Комета не просто смотрела по сторонам, но и прислушивалась к разговорам людей, ловила обрывки фраз, стараясь выделить крупицы ценной информации. Первое и главное, что она узнала - графа Картеньянского в Дубовых Взгорьях в настоящее время не было! Граф отправился в сторону Побережья, чтобы лично встретить обещанные подкрепления и ускорить их движение. Так что искать его дом было бесполезно.
   В голове Кометы постепенно начал складываться план захвата Дубовых Взгорий. Она мысленно рисовала планы местности и передвигала по ним фигурки, изображавшие своих и вражеских воинов. На некоторое время девушка утратила бдительность и немедленно была за это наказана.
   Лишь какое-то шестое чувство подсказало Комете, что вокруг что-то неуловимо изменилось. Она отвлеклась от размышлений и осторожно огляделась. Увиденное ее насторожило и озадачило. Не было никаких сомнений - за ней следили. На некотором расстоянии позади шли четыре человека: прапорщик и три солдата с ружьями. Фитили запалов были погашены, но Комета не сомневалась, что люди готовятся к нападению.
   Комета пошла быстрее. Люди не отставали. Комета постаралась затеряться в толпе, но, когда обернулась в следующий раз, увидела, что количество преследователей увеличилось до семи. Девушка не испугалась.
   Наоборот, в глубине ее души разгорелось пламя боевого азарта. Под передником у Комета был спрятан большой хозяйственный нож. Она боялась, что на въезде в Дубовые Взгорья могут обыскать не только телегу, но и пассажиров, поэтому не решилась взять что-нибудь посерьезнее. Теперь пришло время расплачиваться за ошибку. Впрочем, и обычный нож в умелых руках мог стать серьезным оружием.
   Комета была не так безрассудна, чтобы вступать в бой прямо посреди центра Дубовых Взгорий. Она решила спрятаться на задворках одного из трактиров, и там, среди хозяйственных построек и пристроек, либо скрыться от преследования, либо избавиться от преследователей.
   Но этому плану не суждено было осуществиться.
   Комета услышала быстро приближавшиеся шаги и громкий окрик:
   - Стой! Эй, девчонка в платке и розовом платье, кому сказано, стой!
   Комета решила проигнорировать эти слова и пошла еще быстрее, почти побежала.
   - Стой! - послышался крик. - Солдаты, задержите эту девчонку!
   Теперь к Комете было привлечено общее внимание. Она поняла, что незаметно скрыться уже не удастся. Пришло время прибегнуть к хитрости.
   Комета остановилась, обернулась и как можно бесхитростнее спросила:
   - Вы меня зовете, господин начальник?...
   Но конец вопроса застрял у девушки в горле. За спиной солдат маячило знакомое лицо отца Балимолта. Взгляды Кометы и священника встретились, и оба они застыли в оцепенении.
   Первой опомнилась девушка. Она помчалась прочь, насколько было сил.
   За ее спиной раздался истошный вопль отца Балимолта:
   - Я узнал ее! Это точно она! Это Комета, исчадие зла, злейший враг нашего короля и святой Триединой церкви!
   "Он заметил меня издалека и собрал солдат, чтобы задержать, - на бегу думала Комета. - Сообразил, негодяй, что один не справится. И откуда он тут взялся?"
   Некоторые люди, увидев бегущую девушку, смеялись и шутливо протягивали руки, чтобы ее задержать. Они еще не поняли всей серьезности происходящего. Комета легко увертывалась и обходила препятствия. Но крики отца Балимолта и других преследователей вскоре сделали свое дело. На Комету началась настоящая охота. Пехотинцы и всадники ринулись наперехват.
   Первый солдат, который попытался схватить бегущую девушку, получил короткий полосующий удар ножом по запястью. Он закричал от боли, добавив свой голос в общий хор. Затем на Комету набросились сразу несколько человек. Девушка отпрыгнула в сторону, но и там натолкнулась на солдат.
   "Кажется, мне конец," - отстранено подумала Комета, прыгнула на ближайшего солдата и вонзила нож ему в горло. Оставив оружие в смертельной ране, она выхватила из солдатских ножен длинный пехотный тесак и очертила вокруг себя сверкающий круг.
   - Не бойтесь эту одержимую! - кричал издали отец Балимолт. - Смело разите ее своим оружием во имя милосердного Шира-Вада-Дагна!
   Первые люди, которые попытались воплотить в жизнь эти призывы, испробовали на себе остроту тесака. Но солдат было слишком много.
   Кроме того, они видели перед собой всего лишь юную крестьянскую девушку, а не великую воительницу. Незнание породило бесстрашие. Люди бросились на Комету сразу со всех сторон. Как не велико было ее боевое искусство, но противостоять массе тел оно не могло.
   "Найя Кайдавар, дай мне свою силу!" - в отчаянии взмолилась Комета. Но она осталась всего лишь обычной девушкой - получеловеком-полудриадой.
   Солдаты повисли на руках и ногах Кометы, лишив ее возможности двигаться. Тут подоспел и отец Балимолт. Он пыхтел и сопел, запыхавшись после быстрого бега. Священник сжимал в правой руке обнаженный треугольный кинжал - символ веры и духовной власти.
   - Сейчас я наложу на эту ведьму символ триединения, и злые силы покинут ее тело! - объявил отец Балимолт и нараспев затянул: - Во имя нашего бога, великого и триединого Шира-Вада-Дагна, да освятится этот священный клинок, да снизойдет на него сила небесная, да воплотится в нем мощь и величие Триединой церкви! Да поможет он мне совершить обряд триединения и изгнать злые силы из этого тела! Да очистит он душу грешницы и отдаст ее на суровый, но милосердный суд Шира-Вада-Дагна!
   Затем он протянул свою тощую руку с длинными пальцами и одним быстрым движением разорвал платье Кометы от горла до паха.
   Девушка поняла, что сейчас треугольное лезвие начнет кромсать ее плоть. Она не боялась боли, но ей была нестерпимо-отвратительна мысль о том, что этот безумный фанатик сможет одержать над ней верх.
   Воспользовавшись тем, что державшие ее солдаты немного ослабили захваты (то ли от благоговения перед совершаемым обрядом триединения, то ли при виде обнаженного тела девушки), Комета рванулась... и освободилась.
   В это время отец Балимолт занес свой кинжал и закричал:
   - Злой дух, смирись и покорись воле Шира-Вада-Дагна, ибо он сейчас вещает через мои уста!
   Комета перехватила направленный в грудь удар, вырвала заточенный треугольник и с силой вбила его в переносицу священника.
   Глаза отца Балимолта закатились, и он рухнул на спину. Несколько секунд его конечности дергались в предсмертных конвульсиях, как у раздавленного паука, а потом застыли.
   Солдаты оцепенели от ужаса. Комета попыталась воспользоваться этим и ринулась на свободу, расталкивая и расшвыривая людей. Но далеко убежать девушке не дали.
   - Держи ведьму! - заорали люди.
   На Комету посыпались жестокие удары ружейных прикладов. Один из них пришелся по затылку. Девушка с некоторым удивлением осознала, что твердая земля сильно ударила ее по лицу. "Я упала," - поняла она. Но люди продолжали остервенело избивать лежавшее на земле беззащитное тело. Бесконечная боль пронзила мозг Кометы, собрала все ее мысли и чувства в один большой мешок и утащила его на дно черного колодца небытия...
   * * *
   Когда Комета пришла в себя, первым, что она услышала, был очень знакомый мужской голос:
   - Ох, бедная малышка, что же с тобой сделали эти разбойники? Ведь живого места не оставили! Ну, ничего, ничего, сейчас я сделаю лечебные примочки из паутины. Эх, была бы при мне моя сумка с травами... Но я и без нее попробую тебя вылечить...
   Комете почудилось, что она вновь оказалась в доме отшельника Бургуна, что она по-прежнему Найя Кайдавар, а жизни Латэлы Томпа и Кометы лишь привиделись ей во сне.
   - Бургун? - девушка открыла глаза, но ничего не увидела.
   Сперва она испугалась, что лишилась зрения, но потом поняла, что просто находится в каком-то темном помещении.
   - Бургун? - переспросил мужчина. - Нет, я не Бургун. Меня зовут Алиний Плантор.
   - Где я? Кто я?
   - Мы с тобой заперты в подвале. А кто ты такая - я понятия не имею. Солдаты, которые тебя сюда притащили, называли тебя Кометой или "злым духом".
   Девушка поняла, что осталась жива, и нового перевоплощения в другое тело не произошло. Она попыталась пошевельнуться, но острая пульсирующая боль пронзила все ее тело. Комета сжала зубы, но стон все равно вырвался наружу.
   - Лежи спокойно, малышка, - ласково произнес Алиний. - Я попытался немного помочь тебе. К сожалению, священники отобрали у меня сумку с лечебными травами, но на стенах и потолке подвала много паутины, так что я сделал из нее лечебные компрессы для твоих ран.
   - Как ты можешь что-нибудь видеть в этой темноте? - удивилась Комета.
   - Ну, если посидишь тут пару дней... - Алиний невесело хмыкнул. Подвал я рассмотрел и запомнил, когда сюда заходили люди с факелами. А тебя лечил на ощупь. Ты уж извини, если чем обидел.
   - Тебе не за что извиняться. Скажи, ты врач? Насколько плохо мое состояние?
   - Ты задала сразу два очень сложных вопроса. На какой из них ответить вначале?
   Комета секунду поколебалась и выбрала:
   - На второй.
   - Начну с хорошего: все твои кости целы. Но твоя спина, ноги и руки превратились в один большой синяк. Видимо, тебя били, когда ты лежала на животе, так что лицо не пострадало. Кроме того, на твоем теле много ссадин и мелких порезов. Наверное, оттого, что тебя волокли в этот подвал по жесткой земле или по камням. Но ссадины раны быстро заживут. И не мое умение тому причиной... - Алиний сменил тон на более торжественный. Вначале я удивился, что сильные удары не нанесли тебе сильного вреда. Но потом понял, что ты необычный человек.
   Комета усмехнулась:
   - Да я вообще не человек. Моя мать была дриадой, а отец - человеком, так что я полукровка.
   - Я не это имел в виду. Ты необычная девушка, необычное создание.
   Понимаешь, Комета, ты только не пугайся, но я обладаю некоторыми талантами, которые недоступны обычным существам. Я могу видеть то, чего не видят другие.
   - Почему я должна бояться? - удивилась девушка.
   - Тех, кто отличается от других, либо боятся, либо презирают, либо ненавидят. Думаю, ты меня понимаешь.
   - Понимаю. Как ты себя называешь: волшебник, колдун, экстрасенс или ясновидящий?
   - Я называю себя лекарем. Я лечу тех, кто болен телом и душой. Я использую свои таланты, чтобы облегчить страдания всех живых существ:
   людей, нелюдей, животных.
   - Тогда за что тебя бросили в этот подвал?
   Алиний тяжело вздохнул:
   - Я странствовал по Холмогорью, а когда пришел в Дубовые Взгорья этот город уже был захвачен людьми с запада. Многим местным жителям - да и пришлым солдатам тоже - требовалась моя помощь. Я начал их лечить, но оказалось, что этим я нарушил заповеди Триединой церкви.
   Местные священники считают, что единственно возможное лечение - это пост и молитвы. Мои методы они назвали чернокнижием и богохульством. У меня отобрали все мои вещи, в том числе и сумку с лекарственными травами, и посадили в подвал. Кажется, местные священники не имеют права меня судить. Они вызвали вышестоящего представителя Триединой церкви с Побережья. Вот я и ожидаю его прибытия.
   - И ты не пробовал сбежать отсюда? Ты хоть понимаешь, что тебя, наверняка, приговорят к смерти?
   Алиний вздохнул еще раз:
   - Стены подвала сложены из больших камней. Дверь сколочена из толстых досок. Снаружи дверь запирается на замок, и возле нее дежурят солдаты. Сбежать отсюда невозможно.
   - Сейчас проверим, - сказала Комета и начала медленно вставать.
   Ее тело нестерпимо болело и требовало покоя, но гордый и независимый дух заставлял его двигаться превозмогая страдания.
   - Осторожно, я тебе помогу, - Алиний, видимо, понял, что заставить девушку лежать на месте ему не удастся.
   Комета почувствовала, как сильные руки поддерживают ее за локти.
   Девушка оценила осторожность лекаря - локти болели меньше всего. Она сделала несколько шагов и поняла, что может двигаться самостоятельно.
   Также Комета сделала еще одно удивительное открытие: когда ее коснулся Алиний, окружающий мрак слегка рассеялся. Теперь она могла различать контуры предметов: фигуру лекаря, стены подвала, узкую лестницу, ведущую к запертой двери. В дальнем углу стоял маленький деревянный бочонок, накрытый крышкой. Комета сразу поняла, для чего он предназначен. Иных предметов в подвале не наблюдалось, только несколько охапок сена были свалены в углу, служа узникам в качестве кроватей. Комета с сомнением посмотрела на бочонок. В крайнем случае и его можно было бы превратить в оружие или инструмент. Но только в самом крайнем случае.
   - Алиний, как у тебя это получается? - спросила Комета.
   - Что получается?
   - Как ты изменил мое зрение? Я теперь вижу и тебя, и подвал.
   - Я ничего не делал! - растерянно произнес Алиний. - А что ты видишь?
   Комета сразу поверила, что лекарь не при чем. Скорее, вновь проявились ее скрытые силы, подобные тем, которые позволили ей совершить мысленный полет над полем боя.
   - Вижу я пока не очень хорошо, - ответила девушка, - словно нахожусь в сумерках. Но я, по крайней мере, не ударюсь лбом о стену.
   Ну-ка, отпусти мои руки!
   Алиний подчинился, но был готов подхватить Комету, если она вдруг почувствует слабость или потеряет сознание.
   Однако девушка уверенно шагнула вперед. Ее зрение не улучшилось, но и не ухудшилось.
   - А теперь снова дотронься до меня! - велела Комета.
   Лекарь осторожно коснулся плеча девушки. Лучше видеть Комета не стала. То ли Алиний был не при чем, то ли она достигла предела своих нынешних возможностей.
   - Ну, что? - спросил Алиний.
   - Фокус не удался. Светлее не стало. Скажи, а ты хорошо видишь в темноте?
   - Я вообще ничего не вижу в этом подвале. Понимаешь, я могу видеть ауру живых существ. Я вижу не тебя, а те энергии, которые исходят из твоего тела. По маленьким искоркам ауры пауков я нашел паутину. Но неживые предметы мне недоступны.
   - Понятно, - Комета осмотрелась. - Ты был прав, выбраться из этого подвала будет не так-то просто. Даже если удастся вытащить из стены несколько камней, придется копать подземный ход наверх. Может, дверь не слишком крепкая?
   Девушка поднялась по узкой лестнице, прислушалась и, убедившись, что поблизости никого нет, уперлась плечом в доски. Но дверь не подалась даже на толщину волоса. Комета вынуждена была отказаться от этой идеи. Она посмотрела наверх. Потолочные балки были довольно толстые. Комета подпрыгнула и постаралась уцепиться за одну из них. Но присоски на пальцах девушки были слишком слабыми, не такими, как у настоящих дриад. Кроме того, все ее мышцы нестерпимо болели и не могли долго выдерживать нагрузку. Провисев на балке несколько секунд, Комета поняла, что соскальзывает. Она отпустила захват и приземлилась на твердый каменный пол, невольно вскрикнув от боли.
   - Что ты делаешь? - обеспокоено спросил Алиний.
   - Я хотела повиснуть на балке, а когда сюда в следующий раз зайдут люди, спрыгнуть на них сверху.
   - И ты надеешься справиться с вооруженными солдатами?
   - А ты предлагаешь спокойно сидеть и дожидаться смерти? - задала вопрос Комета. - Лучше я погибну в бою, чем склоню голову под топор палача.
   - В тебе слишком много нетерпения, - сказал Алиний. - Разве ты не знаешь, что иногда лучше выждать благоприятный момент, чем лезть на рожон?
   - Благоприятный момент? - Комета вспомнила о Балиле и Гарбискуле.
   Если эти двое узнают о ее пленении и сообщат Хрумпину...
   Но девушка оборвала свои мечты. Рассчитывать на помощь извне не стоило. Во-первых, Балил и Гарбискул могли и не знать о том, что произошло. Во-вторых, даже если бы Хрумпин повел на выручку Кометы весь отряд, люди встретили бы его залпами картечи и частоколом пик.
   - Будь у меня сейчас хотя бы часть силы Найи Кайдавар... - мечтательно проговорила Комета.
   - О ком ты говоришь? - не понял Алиний.
   Комета спохватилась:
   - Извини. Ты рассказал о себе, а я - нет. Дело в том, что я - "светлое воплощение"...
   Девушка села на ступеньки лестницы и начала рассказывать лекарю свою историю. Вначале она собиралась ограничиться несколькими фразами, как в Холмограде в штабе армии нелюдей. Но затем собственное повествование настолько захватило девушку, что она рассказала Алинию и о резне в Теплой Долине, и об уничтожении другого лагеря зиганьеров.
   Когда Комета закончила, Алиний после минутного раздумья произнес:
   - Я много путешествовал по Холмогорью и видел много разных чудес, но то, что рассказала ты, намного превосходит их все, вместе взятые.
   - Теперь ты знаешь обо мне больше, чем остальные, - сказала Комета. - Я надеюсь на твою честность. Обещай, что никому не расскажешь, как Найя Кайдавар поступала с детьми и женщинами зиганьеров. Боюсь, что это может разрушить мой образ "светлого воплощения".
   - Я никому ничего не скажу, - твердо произнес Алиний, и девушка сразу поверила лекарю.
   Некоторое время они молчали. Комета присматривалась к потолочным балкам, выбирая ту, которая имела бы больше неровностей и за которую было бы легче зацепиться. Лекарь думал о чем-то, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.
   Наконец, он решился спросить:
   - Скажи честно, Комета, тебя не беспокоит то, что ты убила одного из служителей Шира-Вада-Дагна?
   - Почему я должна беспокоиться? - удивилась девушка. - Я уничтожила столько врагов, что одна смерть ничего не меняет. Люди казнили бы меня в любом случае.
   - Я говорю не о людях, а о Шире-Ваде-Дагне.
   - О ком? - Комета недоуменно посмотрела на лекаря. - Ты что, веришь в этого триединого бога? Тогда зачем же ты занимался лечением, а не постился и молился, как честный триединист?
   - Я не принадлежу к Триединой церкви, но признаю существование высших сил, - сказал Алиний. - И эти силы не любят, когда смертные существа бросают им вызов.
   - Да нет никаких богов или высших сил! - воскликнула Комета. - Их придумывают люди, чтобы оправдать свои преступления.
   - Нельзя придумать то, чего нет на самом деле, - возразил Алиний.
   - Если существует понятие "бог", то должна быть сила, овеществляющая это понятие.
   Комета усмехнулась:
   - Уж поверь опыту старшего рекламиста Латэлы Томпа: придумать можно все, что угодно. Ты стал жертвой общего заблуждения. Точнее, не заблуждения, а преднамеренной лжи. В Главном Агентстве Пропаганды, где я работала, это называлось "замещением сознания". Приведу простой пример. Допустим, перед тобой стоит задача - продать новый кинофильм... Нет, про кинофильм ты ничего не знаешь. Возьмем лучше книгу. Тебе надо продать как можно больше экземпляров книг. Ты нанимаешь несколько критиков, литературных обозревателей и журналистов. В течение нескольких недель в самых разных средствах массовой информации появляются сообщения о том, что гениальный писатель написал гениальную книгу. Эта мысль закладывается в сознание людей, и когда они покупают эту книгу, то уже заранее воспринимают ее, как гениальное произведение. Даже если в этой книге напечатан полный бред - все равно стадо... то есть люди будут считать ее наполненной глубоким скрытым смыслом. Они ДАЖЕ НЕ ЗАМЕЧАЮТ, что отказываются от собственного мнения и принимают за истину то, что внушается им ловкими манипуляторами общественным сознанием. То же и с богами. Конечно, для продвижения на рынок новой религии требуются значительные вложения и довольно продолжительное время, но зато и отдача будет соответствующей. Некоторые религии существуют тысячелетиями и приносят огромные доходы основным держателям акций - верховным жрецам, святым отцам и прочим лжецам. Идеи о "богах" так настойчиво вбиваются в головы людям, что они уже не могут вырваться за рамки этих представлений. Даже ты, один из лучших людей своего времени, продолжаешь пребывать внутри искусственно придуманной религиозной структуры. Ты веришь в то, во что верят все.
   Алиний несколько раз прошелся взад и вперед по подвалу. Затем он сказал:
   - То, что ты говоришь, слишком необычно. Я не знаю, верю ли я в бога потому, что в него положено верить, или потому, что он есть на самом деле. В юности я много размышлял на эту тему. Один из моих учителей, старый лекарь по имени Вифнутий, когда-то поведал мне одну историю. Он рассказал, что однажды стал свидетелем дискуссии, которую вели несколько очень уважаемых философов.
   Первый философ говорил: "Все мы - творения единого бога. Мы - бледные тени, порожденные фантазией единственно-истинного, высшего существа. Все что происходит с нами, предопределено заранее, поэтому мы плывем по реке жизни в заданном направлении, и все наше существование - не более чем иллюзия, выдумка бога. Мы - ничто, бог - все. Ни одно деяние не совершаем мы без его участия. Ему известны все наши мысли и поступки, как прошлые, так и будущие."