Страница:
- Он может. Но на нас точат зубы многие, а он - единственный, кто
предложил конкретную сделку.
- Если бы у меня был выбор, я бы скорее отдал эту дрянь повстанцам.
Имперские шишки и без нее достаточно мерзкие ребята.
- Может, ты и прав, - проворчал Рыбак. - Беда в том, что они не хотят
за нее платить. Они хотят, чтобы мы отдались им по любви. А я, как всякая
старая и умудренная опытом проститутка, имею обыкновение получать плату за
свои услуги. Желательно - вперед.
- Для таких парней, как мы, - подумав, сказал Смед, - в общем-то без
разницы, кто заправляет делами. Кто бы они ни были, их главная цель - жить
за наш счет.
Тем временем разверзлись хляби небесные. Снег повалил так густо, что
превратился из врага в союзника.
Старый Рыбак принялся объяснять Смеду, что тому следует делать.
Честная компания буквально вломилась в конюшню, спасаясь от
разбушевавшейся вьюги.
- Мы потеряли их, - злобно проворчал Ворон.
- Там сейчас даже свою руку не разглядишь, пока не поднимешь ее к
морде, - добавил один из Крученых.
- Но ведь сумел же ты выследить Загребущего во время того страшного
бурана в Розах? - спросил я.
- Тогда были другие обстоятельства, - коротко ответил Ворон. Он был
сейчас разозлен вдвойне. Из-за того, что ему померещилось, когда он ввалился
в конюшню. Будто мы делали что-то такое будучи изрядно продырявленными.
Душечка велела им заткнуться. Было ясно, что она уже успела все
обдумать. Теперь она просто объяснила остальным, как нам придется
действовать, если те парни опять подскажут серым, где нас искать. Она их
почти жалела, тех двоих.
Вечно кому-то сочувствует; у нее с этим делом явный перебор. Лично у
меня не было ни капли жалости к парням, втыкавшим в меня ножи при каждой
встрече.
***
Волнение поднялось несколько часов спустя, когда пара наших маленьких
разведчиков примчалась из храма со срочным сообщением. Какой-то хмырь, судя
по описанию, - тот самый, что метнул в меня нож, явился к Изгнаннику, чтобы
заключить сделку. А в качестве жеста доброй воли сказал тому, где можно
найти бригадира Головню, а заодно - и всех нас, грешных. Он также изволил
сообщить, что штаб-квартира Изгнанника насквозь нашпигована шпионами и тот
даже чихнуть не может без того, чтобы об этом не стало немедленно известно
Душечке.
Вот тогда-то там и поднялся большой шорох. Многих наших маленьких
союзников не удалось предупредить вовремя. Паутинка и Шелкопряд возглавили
два карательных отряда. Одновременно Изгнанник спешно сколачивал команду,
чтобы напасть на конюшню Гартсена. По наши души. Они понимали, что врасплох
нас застать не удастся, но рассчитывали перехватить нашу компанию в городе,
где все серые уже были настороже.
Я подумал, что они там страдают избытком оптимизма, если учесть,
насколько ловко до сих пор прикрывали нас от посторонних глаз. Боманц и
Молчун. Правда, Изгнанник пока не знал, какого рода ресурсами мы
располагаем. Про Боманца, во всяком случае. И я представлял себе его панику,
когда он задумается, что за силы Душечка может поднять на помощь с Равнины
Страха.
Она уже успела договориться с деревом-богом. Похоже, они подготовили
какой-то сюрприз. Какой, я не знал. Но, судя по всему, не маленький.
Я чувствовал себя погано, оказавшись пришпиленным в самом центре
мишени, того черного круга, внутри которого назревали исторические события.
Ни хрена притом не понимая в происходящем. Совсем неуютно оказаться в центре
исторических событий, ни черта не соображая. От меня отмахивались. Дескать,
ничего особенного, Кейс, старина. Но если что не так, никто не сможет
заставить тебя рассказать то, чего ты не знаешь.
Душечка велела Молчуну и Крученым вывести лошадей, чтобы ими снова не
завладели серые. Парни собирались спрятать их где-то на ближайшем пустыре.
Это надо же! А что они собираются сотворить со следами? Какое-нибудь великое
колдовство, не иначе.
Лошади были частью ее грандиозного плана. Во что бы то ни стало. Я
видел часть перепалки ее с Молчуном. Она требовала как можно больше их.
Одна героическая маленькая мартышка, проторчала в храме до последнего.
Близнецы едва не изжарили ее живьем, но ей удалось все же узнать детали
сделки, которую заключил Изгнанник.
Они были следующими: Изгнанник собирался играть честно и выполнить свою
часть сделки до конца, если те парни выполнят свою. Мартышка сказала, что
хмырь, который вел переговоры, не знал, где спрятан Серебряный Клин. Он
также не имел ни малейшего представления, где можно найти его напарника.
Единственного человека, знавшего, где искать чертову железку.
Разумный подход к делу. На мой взгляд. Изгнанник был того же мнения.
Поэтому он даже не стал пытаться вышибить из посредника силой что-нибудь
еще. Просто спросил между делом, как те хотят произвести обмен.
И ведь он был в наших руках! Парень, который знал. Подумать только!
Сколько дней я проторчал рядом с ним в одной палатке!
Мне захотелось вышибить дух из капрала Ночных Пластунов, который обвел
нас вокруг пальца.
Ворон тоже изрядно завелся.
- Стали бы мы поднимать людей на борьбу с Империей, если бы эти ублюдки
вели с нами честную игру! - ворчал он. - Но кто и когда слышал, чтобы хоть
один колдун играл честно?
Боманц бросил на него угрожающий взгляд и насупил брови. Но возможности
сцепиться у них уже не было. Как раз в этот момент нам сообщили, что парни
Изгнанника уже рядом, во дворе конюшни.
***
Они вышибли дверь и ворвались внутрь, но увидели там только бригадира
Головню вместе с ее дружком капралом, сидевших на полу около
менгира-недомерка.
Большинство из нас были там же, но Боманц воспользовался своими
возможностями на полную катушку, превратив нас в кучи конского навоза и в
другие милые безделушки, а Ночным Пластунам внушил, что мы давно смылись из
конюшни.
- Эй, парни! - загремел говорящий камень гулким басом. - Привет! Кто не
успел, тот опоздал! Вечно вы опаздываете! Почему бы вам хоть раз не
подшустрить и не перейти на сторону победителя? Белая Роза никогда не держит
зла на новых друзей!
Группа захвата состояла из личных гвардейцев Изгнанника, а не из
сопливых новобранцев. С тем большим удовольствием камень продолжал над ними
издеваться.
Они рассыпались по строениям конюшни. Часть сразу полезла на сеновал,
но там, разумеется, никого не оказалось. Несколько человек принялись
развязывать Ночных Пластунов. А некоторые злобно суетились вокруг менгира,
прикидывая, как бы заставить заткнуться этот булыжник.
И тут менгир исчез. С громким хлопком. Парни, почти так же громко,
захлопали глазами. Не успели они прийти в себя, а камень снова уже был тут
как тут.
- Не падайте духом, малыши! - вновь загремел он. - Вам давно пора
становиться мужчинами! Решайтесь быстрее, ибо уже сгущаются сумерки, а на
рассвете Белая Роза всерьез займется этим рассадником имперской заразы! -
Менгир снова исчез.
Его шуточки достали-таки парней.
Снова явился, издеваясь более изощренно. Черные так обозлились, что
просто не могли уже обыскивать с той же тщательностью.
Снаружи послышался какой-то шум. Трое черных открыли дверь и нырнули в
пургу. Мелькнула слабая вспышка, раздались вопли. В дверях показался
пошатывающийся парень. Один.
- Все наши, кто оставался снаружи, убиты, - сказал он. - Лошади
украдены.
Это сработал поганец Молчун. Он изо всех сил старался пустить пыль в
глаза Душечке. Но она только разозлилась на него за убийства, которых вполне
можно было избежать. Хотя лично я его не винил. Он и так слишком долго
постился. А теперь сполна отплатил, за все прошлые обиды.
Целая банда черных сразу рванула на улицу, горя желанием отомстить за
своих приятелей. Менгир-коротышка продолжал испускать вопли восторга,
безумно хохотать и осыпать бедолаг градом насмешек.
Конечно, они не поймали Молчуна. Только время потратили. А вот он
продолжал доставать их по одному. Наконец они вымелись из конюшни, прихватив
с собой бригадира Головню. И правильно сделали. Не то скоро и выметаться-то
стало бы некому.
Немного погодя Молчун впустил десять лошадей. Он был страшно доволен
собой. Думаю, все были довольны. Кроме Душечки.
Вьюга стихла. Небо прояснилось. Снег искрился под лучами солнца.
Казалось, весь мир был на-, полнен ослепительным, почти нестерпимым светом,
когда Хромой взобрался на холм и впервые смог взглянуть на то место, к
которому так долго стремился. Его немного тревожила царившая вокруг тишина.
Даже птиц, и тех не слышно. И потом, почему над городом стелется так много
дыма? Гораздо больше, чем обычно давали трубы домашних очагов. И почему этот
дым такой маслянистый?
Неважно. Все неважно. Он чувствовал, как зовет его к себе таящийся
где-то здесь Серебряный Клин. Словно он был рожден на свет, чтобы завладеть
этим могущественным талисманом, а тот был создан только для того, чтобы
принадлежать ему. Хромому. Ему, и больше никому. Там, впереди, его ждала
судьба. И жалкая мышиная возня всех тех, кто пытался его остановить, не
сможет помешать ему овладеть той великой силой, которая принадлежала ему по
праву. Отныне и во веки веков. Широким шагом, хотя без ненужной теперь
спешки, он двинулся вперед. Уверенный в успехе, но тем не менее слегка
обеспокоенный тишиной и терзаясь подозрениями. На каждом шагу ему мерещились
новые ловушки.
И старые враги.
Пес-Жабодав был всего лишь одним из целой своры монстров, мчавшихся по
горячему следу Хромого. Но он шел первым, был вожаком стаи и единственным из
них, кто не нес на своей спине кого-нибудь из самых могущественных
властителей Башни. Он был разведчиком и лучшим бойцом. И он надеялся еще до
того, как сегодняшний день канет в вечность, навсегда войти в анналы
истории. Как легенда. Как тот, кто уничтожил последнего из Десяти Взятых и
подвел последнюю, жирную черту под старыми временами.
Он поднялся на небольшую возвышенность. Впереди лежало Весло. Он увидел
по следам на снегу, что Хромой тоже задержался здесь. Теперь тот был уже
далеко, - крошечное черное пятнышко, оставившее за собой одинокую цепочку
следов на девственно-чистой белизне заснеженной равнины.
Жабодав лег на брюхо, чтобы его силуэт нельзя было различить издалека,
и стал вслушиваться в тишину. Он принюхался к запаху дыма, повисшего над
городом, потом отметил про себя, что вокруг Весла не осталось ничего. Все
наружные постройки были снесены; плоская, как стол, снежная равнина
заканчивалась у самых городских стен. Встревожившись на секунду, он обвел
внимательным взглядом окрестности.
Раскиданные в отдалении рощицы выглядели словно легионы солдат,
ощетинившиеся копьями в тесном, сомкнутом строю.
Тем временем стая монстров приблизилась и сгрудилась за спиной
Жабодава. Они выждали, пока пятно вдали - Хромой - не слилось с неясными
очертаниями городских стен. Тогда, постепенно разворачиваясь цепью, они
двинулись вперед, навстречу смерти или победе.
Смед сидел в укрытии, в ледяном сумраке старой водосточной трубы. Он
трясся от холода и никак не мог унять эту дрожь. Его желудок был давно пуст
и сильно болел. Смед был напуган. Он очень надеялся, что живот свело от
голода, отгоняя мысль о первых признаках холеры. Воздух был пропитан жирным
дымом и омерзительным запахом сжигаемых трупов. За прошедшую ночь смерть
собрала обильную жатву. Все горожане, если не считать солдат, последние дни
сильно недоедали. Холера сотнями косила ослабших людей. Через небольшую дыру
в кладке он смотрел на пешеходный мост, переброшенный через большой
дренажный ров, спрашивая себя, придет ли Рыбак. И что ему делать, если
старик так и не появится. Сидя здесь, Смед постепенно убедил себя, что из
них четверых в живых остался он один. Богач, владевший величайшим в мире
сокровищем, он был одновременно жалким нищим и, как крыса, обитал теперь по
сути в канализации.
Вздохнув, Смед принялся, наверно, уже в десятый раз рыться в своем
мешке, мечтая найти случайно завалившийся на дно сухарь. И в десятый раз
ничего там не нашел, кроме кучи серебра, золота и драгоценностей из
проклятого Курганья.
Судьба! Он все это отдал бы за приличный обед, теплую постель и
уверенность в том, что сильные мира сего навсегда позабыли его имя.
Смед задремал и вздрогнул. Погрузившись в смутные мечты, он чуть не
пропустил момент, когда на мосту появились двое. Похоже, одним из них был
Рыбак, потому что он подал условный сигнал и сразу направился в сторону
развалин. Второй остался стоять где стоял.
Смед засунул мешок в пролом, за стенку дренажной кладки, завалил его
камнями. Закончив, он побежал к светившемуся в ста ярдах от него дальнему
концу трубы.
Примерно посередине он споткнулся о труп, над которым уже потрудились
крысы. Но он настолько устал бояться, что перешагнул через тело, почти не
обратив на него внимания. Затем вылез из трубы, протиснулся сквозь кучу
съехавшего сверху снега и поспешил к месту, где рассчитывал встретить
Рыбака. Фактически он бежал вдоль трубы назад, но теперь от человека на
мосту его прикрывал земляной вал шести футов высотой.
В руках Рыбак держал внушительных размеров сумку из синей парусины.
- Все в порядке? - прохрипел Смед.
- Похоже, они играют честно. Здесь первая треть, немного жратвы,
одежда, пара шерстяных одеял и кое-какое барахло.
При слове "жратва" у Смеда слюнки потекли. Но он упрямо сглотнул их и
спросил:
- Что дальше?
- Дальше ты идешь на мост, берешь вторую треть и говоришь ему, где
спрятан Клин. Я тебя прикрою. Если он попробует выкинуть какой-нибудь
грязный фокус, я его, выслежу и убью. Иди. Нам надо быстрее заканчивать с
этим делом.
Смед взглянул на старика, словно хотел что-то сказать, потом пожал
плечами и пошел в сторону моста. Он чувствовал себя гораздо спокойнее, чем
сам того ожидал. Может, в самом деле привык? Он до сих пор был доволен тем,
что ни на мгновение не поддался давлению там, в логове мятежников. Мужчина
на пешеходном мосту облокотился на перила, уставившись в пространство. Во
взгляде, которым он окинул приближавшегося Смеда, не было и тени
любопытства. Вторая голубая сумка стояла около его ног. Смед неслышно
подошел к нему и тоже облокотился на перила. Так что сумка оказалась между
ними.
Мужчина был гораздо моложе, чем ожидал Смед, и принадлежал к незнакомой
ему расе. Теперь понятно, почему его прозвали Изгнанником.
- Смед Стах? - спросил он.
- Да. Хотел бы я знать, почему вы решились на сделку.
- Просто я считаю, что честность в делах и верность слову приносят
больше выгод. В дальней перспективе. Вторая треть в этой сумке. У вас есть
для меня новости?
- Крепостная стена. Сто восемьдесят шагов на восток от Северных Ворот,
под двадцать шестой бойницей для лучников. Залит известковым раствором и
закрыт каменным блоком. С блоком вам придется повозиться.
- Ясно. Благодарю. Всего доброго.
Смед поднял сумку и поспешил убраться с моста.
- Прошло как по маслу? - спросил Рыбак.
- Да. Теперь что?
- Теперь на мост снова пойду я. Мы отправимся с ним проверять, правду
ли ты сказал. Если нет, он убьет меня на месте и вернется сюда по твою душу.
- Черт побери! Какие сложности. Почему бы нам не унести ноги прямо
сейчас? С нас хватит и того, что мы уже получили.
- Он действительно играет честно. Самое разумное, что мы можем сделать,
- поступить так же. Нам ведь не сразу удастся выбраться из Весла. Будет
приятно сознавать, что есть хоть один человек, который за нами не охотится.
Ты сейчас пойдешь и снова спрячешься там, где прятался раньше. А я
возвращаюсь на мост.
- Ладно.
Смед едва не свалился в ров, когда, возвещая тревогу, в городе
одновременно взревели сотни сигнальных рожков. Вернулся Хромой.
Ворону вожжа под хвост попала. Дескать, стоит ему первому захапать Клин
- и они с Душечкой опять - до гробовой доски. У парня мозги слегка отсырели.
Ему удалось втянуть в свою авантюру одного Крученого. Самого глупого, Братца
Медведя. Больше он никому ничего не сказал.
Сперва им везло. Каким-то чудом они не нарвались ни на один серый
патруль. А едва добрались до центра города, как им навстречу - Изгнанник.
Рука об руку со старшим из тех головорезов. Будто они специально для Ворона
выбирали время. Ворону с Крученым ничего не оставалось, кроме как
последовать за ними.
Изгнанник со своим новым знакомым дошел до пешеходного моста через
большой дренажный ров. Там они прислонились к перилам и стали о чем-то
переговариваться. Вокруг этого места было большое открытое пространство,
мешавшее подобраться к ним настолько близко, как того хотел Ворон.
- Какого черта они там делают? - спросил Крученый.
- Похоже, чего-то ждут, - мудро ответил Ворон.
Вскоре головорез двинулся дальше, сошел с моста и исчез в квартале
доходных домов. Минут через пять оттуда появился другой человек, поднялся на
мост, перебросился парой слов с Изгнанником и опять ушел, унося с собой
большую сумку.
- Дело сделано, - сказал Крученый. - Нам тут больше ничего не светит.
Поцелуй дырку и ступай домой.
- Изгнанник пока здесь, - проворчал Ворон, - а Клин в другом месте.
Задержимся немного, поглядим, как повернется дело... Смотри!
Старший головорез вернулся на мост к Изгнаннику, и оба снова о чем-то
заговорили.
- А теперь смотри туда! - Ворон указал пальцем.
Укрытие, из которого они наблюдали за происходящим, находилось почти на
десять футов выше моста. Этой разницы как раз хватило, чтобы к северу от
моста заметить голову и плечи человека, который брел по снегу, скрываясь за
насыпью от тех, кто стоял на мосту. Парень тащил две синие сумки.
Рев рожков, протрубивших тревогу, взорвал тишину.
Двое на мосту сразу заспешили куда-то.
- Лучше бы нам вернуться за помощью... - нерешительно сказал Крученый.
- Погоди! - В глазах Ворона вспыхнул полубезумный упрямый блеск. - У
Изгнанника сейчас будут связаны руки. Ему придется заняться Хромым. Если мы
развяжем язык тому парню, может быть, успеем первыми добраться до
Серебряного Клина.
Смед вернулся в свое укрытие. Сумки он убрал в тот же пролом, где был
спрятан его мешок, но предварительно вытащил из них пару армейских шерстяных
одеял, тяжелую шинель, нож и бутылку бренди. Надев шинель, он хорошенько
приложился к горлышку. Спиртное быстро согрело его. В городе еще слышались
звуки рожков. Все они там с ума посходили, подумал он.
Тихий шорох, раздавшийся у дальнего конца трубы, прозвучал, словно удар
грома. Он вслушался. Звук исходил примерно оттуда, где лежал труп; там
двигалось нечто куда более крупное, чем крыса.
Он осторожно встал, набил карманы куртки жратвой, засунул одеяла в
пролом поверх сокровищ, повернулся... И замер.
У ближнего конца дренажной трубы появился силуэт человека. Один из
чертовых повстанцев. Рыбак был прав. Эти ублюдки просто так не уймутся.
Человек шагнул внутрь трубы.
Смед быстро забрался в тайник, где лежала их добыча. Это был
рискованный шаг, но он рассчитывал, что тому парню потребуется время, пока
его глаза привыкнут к темноте.
Он угадал точно.
Тот все еще двигался на ощупь, когда поравнялся со Смедом. Смеду
оставалось только протянуть руку и перерезать ему горло.
Парень всхлипнул, свалился, как куль с отрубями, засучил руками и
ногами... Смед быстро выбрался из пролома, перешагнул через дергающееся тело
и заспешил к ближнему выходу из трубы, не обращая внимания на тяжелые
спотыкающиеся шаги за спиной. Он выглянул наружу; яркий свет дня резанул
глаза. Он осторожно выбрался из трубы, готовый к худшему. Но снаружи никого
не оказалось.
Край дренажного рва в этом месте был почти отвесным, двенадцати футов
высотой. Облицованный камнями, он вдобавок ко всему обледенел. Но после
бурана ров почти полностью занесло снегом. Пробравшись сквозь заносы, Смед
начал карабкаться наверх.
Яростный, злобный вопль, донесшийся из трубы, подхлестнул его. Пальцы
рук и ноги сразу перестали скользить. Он одним махом перевалился через
выступ у края рва, вскочил на ноги и стал ждать.
Над краем показалось перекошенное от злобы лицо. Смед ударил ногой изо
всех сил, угодив прямехонько в лоб. Тот, не издав ни звука, рухнул обратно в
ров. Смед посмотрел вниз и увидел там неподвижное тело, почти полностью
засыпанное обвалившимся снегом. Он сунул в глубокий карман шинели нож,
который до последнего мгновения судорожно сжимал в руке, и подумал, что ему
пора убираться отсюда: с моста на него смотрели две женщины и несколько
ребятишек.
- Надеюсь, ты замерзнешь там насмерть, сукин сын, - процедил он сквозь
зубы, сплюнул в ров и пошел прочь.
Странно. Смед чувствовал себя гораздо лучше, чем всю прошлую неделю. Он
понятия не имел, что ему уготовано судьбой. Но сейчас его это совершенно не
интересовало.
У Душечки разве что пена ртом не пошла, когда раздался ослиный рев
сигнальных рожков, протрубивших тревогу. Обнаружив исчезновение Ворона и
Братца Медведя, она принялась рвать и метать. Взбеленилась так, как никто и
представить себе не мог. Что бы она там ни замышляла, в какую бы очередную
заваруху ни собиралась нас втянуть, но она твердо полагала, что в этот
момент вокруг нее будет больше надежных людей.
А теперь она имела в распоряжении только меня, Молчуна, Боманца да еще
последнего из братьев Крученых. Лапошлеп полчаса назад помер, Наконец она
топнула ногой и просигналила:
- Я обходилась без него раньше. Обойдусь и теперь. Нам пора. Готовьте
лошадей.
Она натянула через голову длинную кольчугу, доходившую ей до колен, и
накинула поверх нее белый рыцарский плащ. Пристегивая абсолютно не
подходящий для женщины длинный двуручный меч, Душечка рычала и корчила такие
жуткие гримасы, что никто не решился с ней спорить.
Боманц помог нам обоим вскарабкаться на коней. Крученый извлек из кучи
хлама припрятанное им на всякий случай копье, подал Душечке. Она привязала к
древку свое знамя, пока не развертывая его. Если рана и беспокоила ее, она
этого никак не показывала.
Молчун наконец восстановил свое душевное равновесие настолько, что
решил попытаться спорить с бурей. Буря опрокинула его, ничего при этом не
сделав, но парень оседлал свою лошадь и постарался заткнуться.
Когда мы выехали на улицу, Душечка остановилась на мгновение и
взглянула на небо. Похоже, она осталась довольна увиденным. Я тоже посмотрел
наверх и заметил там только парящего в вышине ястреба. Очень высоко. Или
орла, но тогда тот должен был лететь еще выше.
Она тронула своего коня. Не изволив нам сказать ни полслова о том, что
она намерена делать дальше. Наверно, посчитала, что стоит ей намекнуть нам
об этом, и мы тут же ее свяжем. По рукам и ногам.
Она была, как всегда, права.
Какое-то время мы занимались тем, что перестраивали на ходу наши боевые
порядки. Так, чтобы оба колдуна при любых обстоятельствах находились рядом с
Душечкой и могли, в случае чего, прикрыть ее при помощи своих иллюзий.
Она направила коня в ту сторону, где, громче всего гудели рожки,
оповещая о приближающейся угрозе.
Безумная баба.
Серые и черные предприняли на нас несколько мелких петушиных наскоков,
но мы их легко отбили. Продвигаясь в сторону юго-западной крепостной стены,
мы обгоняли солдат, сотнями спешивших в ту же сторону. Молчун и Боманц
сотворили и пустили впереди нашей честной компании удивительно мерзкий,
пронзительный звук, отпугивавший всех, кто попадался на нашем пути. Пустив
лошадей галопом, мы вихрем ворвались на пустое открытое пространство рядом
со стеной. Душечка направила своего скакуна прямиком на пологую аппарель, по
которой на крепостной вал затаскивали тяжелые катапульты и другие орудия.
Перепуганные солдаты горохом посыпались вниз, лишь бы убраться с ее пути.
Прошедший год был просто восхитительным, сказал я себе. Увлекательным,
захватывающим. А теперь пришла пора умереть.
Когда мы, следом за Душечкой, галопом влетели на аппарель, солдат, еще
остававшихся там, словно ветром сдуло. Выскочив на гребень крепостной стены,
я увидел совсем недалеко приближавшегося к Веслу Хромого. Во всей его
поганой красе.
Душечка резко осадила коня, заставив его подняться на дыбы и
громоподобно заржать. И развернула свое шелковое кроваво-красное знамя с
вышитой на нем Белой Розой.
Повисло гробовое молчание. Имперцы остолбенело пялились на плещущееся
на ветру полотнище.
Даже Хромой оторопел и приостановил свою неумолимую поступь. Мертвую
тишину разорвал пронзительный клекот орла. Я не ошибся. Все-таки это был
орел. Клекот перешел в скрипучий визг. Царь птиц камнем упал вниз. Едва он
сел на плечо Душечке, лишь в последний момент смягчив удар, который мог
переломать кости кому угодно, как она подняла руку, повелительно указывая
куда-то за крепостные стены.
Все головы непроизвольно повернулись в ту сторону. Три, пять, семь,
восемь! Восемь воздушных китов реяли в воздухе. Взводы, эскадроны,
батальоны, легионы кентавров, выскочив из-за своих укрытий, легким галопом
мчались к Веслу. Несмотря на снег, сильно приглушавший звуки, кентавров было
такое великое множество, что земля содрогалась от громового топота их копыт.
Рощи и леса, видневшиеся вдали, ожили. Шагающие деревья, сомкнув ряды,
предложил конкретную сделку.
- Если бы у меня был выбор, я бы скорее отдал эту дрянь повстанцам.
Имперские шишки и без нее достаточно мерзкие ребята.
- Может, ты и прав, - проворчал Рыбак. - Беда в том, что они не хотят
за нее платить. Они хотят, чтобы мы отдались им по любви. А я, как всякая
старая и умудренная опытом проститутка, имею обыкновение получать плату за
свои услуги. Желательно - вперед.
- Для таких парней, как мы, - подумав, сказал Смед, - в общем-то без
разницы, кто заправляет делами. Кто бы они ни были, их главная цель - жить
за наш счет.
Тем временем разверзлись хляби небесные. Снег повалил так густо, что
превратился из врага в союзника.
Старый Рыбак принялся объяснять Смеду, что тому следует делать.
Честная компания буквально вломилась в конюшню, спасаясь от
разбушевавшейся вьюги.
- Мы потеряли их, - злобно проворчал Ворон.
- Там сейчас даже свою руку не разглядишь, пока не поднимешь ее к
морде, - добавил один из Крученых.
- Но ведь сумел же ты выследить Загребущего во время того страшного
бурана в Розах? - спросил я.
- Тогда были другие обстоятельства, - коротко ответил Ворон. Он был
сейчас разозлен вдвойне. Из-за того, что ему померещилось, когда он ввалился
в конюшню. Будто мы делали что-то такое будучи изрядно продырявленными.
Душечка велела им заткнуться. Было ясно, что она уже успела все
обдумать. Теперь она просто объяснила остальным, как нам придется
действовать, если те парни опять подскажут серым, где нас искать. Она их
почти жалела, тех двоих.
Вечно кому-то сочувствует; у нее с этим делом явный перебор. Лично у
меня не было ни капли жалости к парням, втыкавшим в меня ножи при каждой
встрече.
***
Волнение поднялось несколько часов спустя, когда пара наших маленьких
разведчиков примчалась из храма со срочным сообщением. Какой-то хмырь, судя
по описанию, - тот самый, что метнул в меня нож, явился к Изгнаннику, чтобы
заключить сделку. А в качестве жеста доброй воли сказал тому, где можно
найти бригадира Головню, а заодно - и всех нас, грешных. Он также изволил
сообщить, что штаб-квартира Изгнанника насквозь нашпигована шпионами и тот
даже чихнуть не может без того, чтобы об этом не стало немедленно известно
Душечке.
Вот тогда-то там и поднялся большой шорох. Многих наших маленьких
союзников не удалось предупредить вовремя. Паутинка и Шелкопряд возглавили
два карательных отряда. Одновременно Изгнанник спешно сколачивал команду,
чтобы напасть на конюшню Гартсена. По наши души. Они понимали, что врасплох
нас застать не удастся, но рассчитывали перехватить нашу компанию в городе,
где все серые уже были настороже.
Я подумал, что они там страдают избытком оптимизма, если учесть,
насколько ловко до сих пор прикрывали нас от посторонних глаз. Боманц и
Молчун. Правда, Изгнанник пока не знал, какого рода ресурсами мы
располагаем. Про Боманца, во всяком случае. И я представлял себе его панику,
когда он задумается, что за силы Душечка может поднять на помощь с Равнины
Страха.
Она уже успела договориться с деревом-богом. Похоже, они подготовили
какой-то сюрприз. Какой, я не знал. Но, судя по всему, не маленький.
Я чувствовал себя погано, оказавшись пришпиленным в самом центре
мишени, того черного круга, внутри которого назревали исторические события.
Ни хрена притом не понимая в происходящем. Совсем неуютно оказаться в центре
исторических событий, ни черта не соображая. От меня отмахивались. Дескать,
ничего особенного, Кейс, старина. Но если что не так, никто не сможет
заставить тебя рассказать то, чего ты не знаешь.
Душечка велела Молчуну и Крученым вывести лошадей, чтобы ими снова не
завладели серые. Парни собирались спрятать их где-то на ближайшем пустыре.
Это надо же! А что они собираются сотворить со следами? Какое-нибудь великое
колдовство, не иначе.
Лошади были частью ее грандиозного плана. Во что бы то ни стало. Я
видел часть перепалки ее с Молчуном. Она требовала как можно больше их.
Одна героическая маленькая мартышка, проторчала в храме до последнего.
Близнецы едва не изжарили ее живьем, но ей удалось все же узнать детали
сделки, которую заключил Изгнанник.
Они были следующими: Изгнанник собирался играть честно и выполнить свою
часть сделки до конца, если те парни выполнят свою. Мартышка сказала, что
хмырь, который вел переговоры, не знал, где спрятан Серебряный Клин. Он
также не имел ни малейшего представления, где можно найти его напарника.
Единственного человека, знавшего, где искать чертову железку.
Разумный подход к делу. На мой взгляд. Изгнанник был того же мнения.
Поэтому он даже не стал пытаться вышибить из посредника силой что-нибудь
еще. Просто спросил между делом, как те хотят произвести обмен.
И ведь он был в наших руках! Парень, который знал. Подумать только!
Сколько дней я проторчал рядом с ним в одной палатке!
Мне захотелось вышибить дух из капрала Ночных Пластунов, который обвел
нас вокруг пальца.
Ворон тоже изрядно завелся.
- Стали бы мы поднимать людей на борьбу с Империей, если бы эти ублюдки
вели с нами честную игру! - ворчал он. - Но кто и когда слышал, чтобы хоть
один колдун играл честно?
Боманц бросил на него угрожающий взгляд и насупил брови. Но возможности
сцепиться у них уже не было. Как раз в этот момент нам сообщили, что парни
Изгнанника уже рядом, во дворе конюшни.
***
Они вышибли дверь и ворвались внутрь, но увидели там только бригадира
Головню вместе с ее дружком капралом, сидевших на полу около
менгира-недомерка.
Большинство из нас были там же, но Боманц воспользовался своими
возможностями на полную катушку, превратив нас в кучи конского навоза и в
другие милые безделушки, а Ночным Пластунам внушил, что мы давно смылись из
конюшни.
- Эй, парни! - загремел говорящий камень гулким басом. - Привет! Кто не
успел, тот опоздал! Вечно вы опаздываете! Почему бы вам хоть раз не
подшустрить и не перейти на сторону победителя? Белая Роза никогда не держит
зла на новых друзей!
Группа захвата состояла из личных гвардейцев Изгнанника, а не из
сопливых новобранцев. С тем большим удовольствием камень продолжал над ними
издеваться.
Они рассыпались по строениям конюшни. Часть сразу полезла на сеновал,
но там, разумеется, никого не оказалось. Несколько человек принялись
развязывать Ночных Пластунов. А некоторые злобно суетились вокруг менгира,
прикидывая, как бы заставить заткнуться этот булыжник.
И тут менгир исчез. С громким хлопком. Парни, почти так же громко,
захлопали глазами. Не успели они прийти в себя, а камень снова уже был тут
как тут.
- Не падайте духом, малыши! - вновь загремел он. - Вам давно пора
становиться мужчинами! Решайтесь быстрее, ибо уже сгущаются сумерки, а на
рассвете Белая Роза всерьез займется этим рассадником имперской заразы! -
Менгир снова исчез.
Его шуточки достали-таки парней.
Снова явился, издеваясь более изощренно. Черные так обозлились, что
просто не могли уже обыскивать с той же тщательностью.
Снаружи послышался какой-то шум. Трое черных открыли дверь и нырнули в
пургу. Мелькнула слабая вспышка, раздались вопли. В дверях показался
пошатывающийся парень. Один.
- Все наши, кто оставался снаружи, убиты, - сказал он. - Лошади
украдены.
Это сработал поганец Молчун. Он изо всех сил старался пустить пыль в
глаза Душечке. Но она только разозлилась на него за убийства, которых вполне
можно было избежать. Хотя лично я его не винил. Он и так слишком долго
постился. А теперь сполна отплатил, за все прошлые обиды.
Целая банда черных сразу рванула на улицу, горя желанием отомстить за
своих приятелей. Менгир-коротышка продолжал испускать вопли восторга,
безумно хохотать и осыпать бедолаг градом насмешек.
Конечно, они не поймали Молчуна. Только время потратили. А вот он
продолжал доставать их по одному. Наконец они вымелись из конюшни, прихватив
с собой бригадира Головню. И правильно сделали. Не то скоро и выметаться-то
стало бы некому.
Немного погодя Молчун впустил десять лошадей. Он был страшно доволен
собой. Думаю, все были довольны. Кроме Душечки.
Вьюга стихла. Небо прояснилось. Снег искрился под лучами солнца.
Казалось, весь мир был на-, полнен ослепительным, почти нестерпимым светом,
когда Хромой взобрался на холм и впервые смог взглянуть на то место, к
которому так долго стремился. Его немного тревожила царившая вокруг тишина.
Даже птиц, и тех не слышно. И потом, почему над городом стелется так много
дыма? Гораздо больше, чем обычно давали трубы домашних очагов. И почему этот
дым такой маслянистый?
Неважно. Все неважно. Он чувствовал, как зовет его к себе таящийся
где-то здесь Серебряный Клин. Словно он был рожден на свет, чтобы завладеть
этим могущественным талисманом, а тот был создан только для того, чтобы
принадлежать ему. Хромому. Ему, и больше никому. Там, впереди, его ждала
судьба. И жалкая мышиная возня всех тех, кто пытался его остановить, не
сможет помешать ему овладеть той великой силой, которая принадлежала ему по
праву. Отныне и во веки веков. Широким шагом, хотя без ненужной теперь
спешки, он двинулся вперед. Уверенный в успехе, но тем не менее слегка
обеспокоенный тишиной и терзаясь подозрениями. На каждом шагу ему мерещились
новые ловушки.
И старые враги.
Пес-Жабодав был всего лишь одним из целой своры монстров, мчавшихся по
горячему следу Хромого. Но он шел первым, был вожаком стаи и единственным из
них, кто не нес на своей спине кого-нибудь из самых могущественных
властителей Башни. Он был разведчиком и лучшим бойцом. И он надеялся еще до
того, как сегодняшний день канет в вечность, навсегда войти в анналы
истории. Как легенда. Как тот, кто уничтожил последнего из Десяти Взятых и
подвел последнюю, жирную черту под старыми временами.
Он поднялся на небольшую возвышенность. Впереди лежало Весло. Он увидел
по следам на снегу, что Хромой тоже задержался здесь. Теперь тот был уже
далеко, - крошечное черное пятнышко, оставившее за собой одинокую цепочку
следов на девственно-чистой белизне заснеженной равнины.
Жабодав лег на брюхо, чтобы его силуэт нельзя было различить издалека,
и стал вслушиваться в тишину. Он принюхался к запаху дыма, повисшего над
городом, потом отметил про себя, что вокруг Весла не осталось ничего. Все
наружные постройки были снесены; плоская, как стол, снежная равнина
заканчивалась у самых городских стен. Встревожившись на секунду, он обвел
внимательным взглядом окрестности.
Раскиданные в отдалении рощицы выглядели словно легионы солдат,
ощетинившиеся копьями в тесном, сомкнутом строю.
Тем временем стая монстров приблизилась и сгрудилась за спиной
Жабодава. Они выждали, пока пятно вдали - Хромой - не слилось с неясными
очертаниями городских стен. Тогда, постепенно разворачиваясь цепью, они
двинулись вперед, навстречу смерти или победе.
Смед сидел в укрытии, в ледяном сумраке старой водосточной трубы. Он
трясся от холода и никак не мог унять эту дрожь. Его желудок был давно пуст
и сильно болел. Смед был напуган. Он очень надеялся, что живот свело от
голода, отгоняя мысль о первых признаках холеры. Воздух был пропитан жирным
дымом и омерзительным запахом сжигаемых трупов. За прошедшую ночь смерть
собрала обильную жатву. Все горожане, если не считать солдат, последние дни
сильно недоедали. Холера сотнями косила ослабших людей. Через небольшую дыру
в кладке он смотрел на пешеходный мост, переброшенный через большой
дренажный ров, спрашивая себя, придет ли Рыбак. И что ему делать, если
старик так и не появится. Сидя здесь, Смед постепенно убедил себя, что из
них четверых в живых остался он один. Богач, владевший величайшим в мире
сокровищем, он был одновременно жалким нищим и, как крыса, обитал теперь по
сути в канализации.
Вздохнув, Смед принялся, наверно, уже в десятый раз рыться в своем
мешке, мечтая найти случайно завалившийся на дно сухарь. И в десятый раз
ничего там не нашел, кроме кучи серебра, золота и драгоценностей из
проклятого Курганья.
Судьба! Он все это отдал бы за приличный обед, теплую постель и
уверенность в том, что сильные мира сего навсегда позабыли его имя.
Смед задремал и вздрогнул. Погрузившись в смутные мечты, он чуть не
пропустил момент, когда на мосту появились двое. Похоже, одним из них был
Рыбак, потому что он подал условный сигнал и сразу направился в сторону
развалин. Второй остался стоять где стоял.
Смед засунул мешок в пролом, за стенку дренажной кладки, завалил его
камнями. Закончив, он побежал к светившемуся в ста ярдах от него дальнему
концу трубы.
Примерно посередине он споткнулся о труп, над которым уже потрудились
крысы. Но он настолько устал бояться, что перешагнул через тело, почти не
обратив на него внимания. Затем вылез из трубы, протиснулся сквозь кучу
съехавшего сверху снега и поспешил к месту, где рассчитывал встретить
Рыбака. Фактически он бежал вдоль трубы назад, но теперь от человека на
мосту его прикрывал земляной вал шести футов высотой.
В руках Рыбак держал внушительных размеров сумку из синей парусины.
- Все в порядке? - прохрипел Смед.
- Похоже, они играют честно. Здесь первая треть, немного жратвы,
одежда, пара шерстяных одеял и кое-какое барахло.
При слове "жратва" у Смеда слюнки потекли. Но он упрямо сглотнул их и
спросил:
- Что дальше?
- Дальше ты идешь на мост, берешь вторую треть и говоришь ему, где
спрятан Клин. Я тебя прикрою. Если он попробует выкинуть какой-нибудь
грязный фокус, я его, выслежу и убью. Иди. Нам надо быстрее заканчивать с
этим делом.
Смед взглянул на старика, словно хотел что-то сказать, потом пожал
плечами и пошел в сторону моста. Он чувствовал себя гораздо спокойнее, чем
сам того ожидал. Может, в самом деле привык? Он до сих пор был доволен тем,
что ни на мгновение не поддался давлению там, в логове мятежников. Мужчина
на пешеходном мосту облокотился на перила, уставившись в пространство. Во
взгляде, которым он окинул приближавшегося Смеда, не было и тени
любопытства. Вторая голубая сумка стояла около его ног. Смед неслышно
подошел к нему и тоже облокотился на перила. Так что сумка оказалась между
ними.
Мужчина был гораздо моложе, чем ожидал Смед, и принадлежал к незнакомой
ему расе. Теперь понятно, почему его прозвали Изгнанником.
- Смед Стах? - спросил он.
- Да. Хотел бы я знать, почему вы решились на сделку.
- Просто я считаю, что честность в делах и верность слову приносят
больше выгод. В дальней перспективе. Вторая треть в этой сумке. У вас есть
для меня новости?
- Крепостная стена. Сто восемьдесят шагов на восток от Северных Ворот,
под двадцать шестой бойницей для лучников. Залит известковым раствором и
закрыт каменным блоком. С блоком вам придется повозиться.
- Ясно. Благодарю. Всего доброго.
Смед поднял сумку и поспешил убраться с моста.
- Прошло как по маслу? - спросил Рыбак.
- Да. Теперь что?
- Теперь на мост снова пойду я. Мы отправимся с ним проверять, правду
ли ты сказал. Если нет, он убьет меня на месте и вернется сюда по твою душу.
- Черт побери! Какие сложности. Почему бы нам не унести ноги прямо
сейчас? С нас хватит и того, что мы уже получили.
- Он действительно играет честно. Самое разумное, что мы можем сделать,
- поступить так же. Нам ведь не сразу удастся выбраться из Весла. Будет
приятно сознавать, что есть хоть один человек, который за нами не охотится.
Ты сейчас пойдешь и снова спрячешься там, где прятался раньше. А я
возвращаюсь на мост.
- Ладно.
Смед едва не свалился в ров, когда, возвещая тревогу, в городе
одновременно взревели сотни сигнальных рожков. Вернулся Хромой.
Ворону вожжа под хвост попала. Дескать, стоит ему первому захапать Клин
- и они с Душечкой опять - до гробовой доски. У парня мозги слегка отсырели.
Ему удалось втянуть в свою авантюру одного Крученого. Самого глупого, Братца
Медведя. Больше он никому ничего не сказал.
Сперва им везло. Каким-то чудом они не нарвались ни на один серый
патруль. А едва добрались до центра города, как им навстречу - Изгнанник.
Рука об руку со старшим из тех головорезов. Будто они специально для Ворона
выбирали время. Ворону с Крученым ничего не оставалось, кроме как
последовать за ними.
Изгнанник со своим новым знакомым дошел до пешеходного моста через
большой дренажный ров. Там они прислонились к перилам и стали о чем-то
переговариваться. Вокруг этого места было большое открытое пространство,
мешавшее подобраться к ним настолько близко, как того хотел Ворон.
- Какого черта они там делают? - спросил Крученый.
- Похоже, чего-то ждут, - мудро ответил Ворон.
Вскоре головорез двинулся дальше, сошел с моста и исчез в квартале
доходных домов. Минут через пять оттуда появился другой человек, поднялся на
мост, перебросился парой слов с Изгнанником и опять ушел, унося с собой
большую сумку.
- Дело сделано, - сказал Крученый. - Нам тут больше ничего не светит.
Поцелуй дырку и ступай домой.
- Изгнанник пока здесь, - проворчал Ворон, - а Клин в другом месте.
Задержимся немного, поглядим, как повернется дело... Смотри!
Старший головорез вернулся на мост к Изгнаннику, и оба снова о чем-то
заговорили.
- А теперь смотри туда! - Ворон указал пальцем.
Укрытие, из которого они наблюдали за происходящим, находилось почти на
десять футов выше моста. Этой разницы как раз хватило, чтобы к северу от
моста заметить голову и плечи человека, который брел по снегу, скрываясь за
насыпью от тех, кто стоял на мосту. Парень тащил две синие сумки.
Рев рожков, протрубивших тревогу, взорвал тишину.
Двое на мосту сразу заспешили куда-то.
- Лучше бы нам вернуться за помощью... - нерешительно сказал Крученый.
- Погоди! - В глазах Ворона вспыхнул полубезумный упрямый блеск. - У
Изгнанника сейчас будут связаны руки. Ему придется заняться Хромым. Если мы
развяжем язык тому парню, может быть, успеем первыми добраться до
Серебряного Клина.
Смед вернулся в свое укрытие. Сумки он убрал в тот же пролом, где был
спрятан его мешок, но предварительно вытащил из них пару армейских шерстяных
одеял, тяжелую шинель, нож и бутылку бренди. Надев шинель, он хорошенько
приложился к горлышку. Спиртное быстро согрело его. В городе еще слышались
звуки рожков. Все они там с ума посходили, подумал он.
Тихий шорох, раздавшийся у дальнего конца трубы, прозвучал, словно удар
грома. Он вслушался. Звук исходил примерно оттуда, где лежал труп; там
двигалось нечто куда более крупное, чем крыса.
Он осторожно встал, набил карманы куртки жратвой, засунул одеяла в
пролом поверх сокровищ, повернулся... И замер.
У ближнего конца дренажной трубы появился силуэт человека. Один из
чертовых повстанцев. Рыбак был прав. Эти ублюдки просто так не уймутся.
Человек шагнул внутрь трубы.
Смед быстро забрался в тайник, где лежала их добыча. Это был
рискованный шаг, но он рассчитывал, что тому парню потребуется время, пока
его глаза привыкнут к темноте.
Он угадал точно.
Тот все еще двигался на ощупь, когда поравнялся со Смедом. Смеду
оставалось только протянуть руку и перерезать ему горло.
Парень всхлипнул, свалился, как куль с отрубями, засучил руками и
ногами... Смед быстро выбрался из пролома, перешагнул через дергающееся тело
и заспешил к ближнему выходу из трубы, не обращая внимания на тяжелые
спотыкающиеся шаги за спиной. Он выглянул наружу; яркий свет дня резанул
глаза. Он осторожно выбрался из трубы, готовый к худшему. Но снаружи никого
не оказалось.
Край дренажного рва в этом месте был почти отвесным, двенадцати футов
высотой. Облицованный камнями, он вдобавок ко всему обледенел. Но после
бурана ров почти полностью занесло снегом. Пробравшись сквозь заносы, Смед
начал карабкаться наверх.
Яростный, злобный вопль, донесшийся из трубы, подхлестнул его. Пальцы
рук и ноги сразу перестали скользить. Он одним махом перевалился через
выступ у края рва, вскочил на ноги и стал ждать.
Над краем показалось перекошенное от злобы лицо. Смед ударил ногой изо
всех сил, угодив прямехонько в лоб. Тот, не издав ни звука, рухнул обратно в
ров. Смед посмотрел вниз и увидел там неподвижное тело, почти полностью
засыпанное обвалившимся снегом. Он сунул в глубокий карман шинели нож,
который до последнего мгновения судорожно сжимал в руке, и подумал, что ему
пора убираться отсюда: с моста на него смотрели две женщины и несколько
ребятишек.
- Надеюсь, ты замерзнешь там насмерть, сукин сын, - процедил он сквозь
зубы, сплюнул в ров и пошел прочь.
Странно. Смед чувствовал себя гораздо лучше, чем всю прошлую неделю. Он
понятия не имел, что ему уготовано судьбой. Но сейчас его это совершенно не
интересовало.
У Душечки разве что пена ртом не пошла, когда раздался ослиный рев
сигнальных рожков, протрубивших тревогу. Обнаружив исчезновение Ворона и
Братца Медведя, она принялась рвать и метать. Взбеленилась так, как никто и
представить себе не мог. Что бы она там ни замышляла, в какую бы очередную
заваруху ни собиралась нас втянуть, но она твердо полагала, что в этот
момент вокруг нее будет больше надежных людей.
А теперь она имела в распоряжении только меня, Молчуна, Боманца да еще
последнего из братьев Крученых. Лапошлеп полчаса назад помер, Наконец она
топнула ногой и просигналила:
- Я обходилась без него раньше. Обойдусь и теперь. Нам пора. Готовьте
лошадей.
Она натянула через голову длинную кольчугу, доходившую ей до колен, и
накинула поверх нее белый рыцарский плащ. Пристегивая абсолютно не
подходящий для женщины длинный двуручный меч, Душечка рычала и корчила такие
жуткие гримасы, что никто не решился с ней спорить.
Боманц помог нам обоим вскарабкаться на коней. Крученый извлек из кучи
хлама припрятанное им на всякий случай копье, подал Душечке. Она привязала к
древку свое знамя, пока не развертывая его. Если рана и беспокоила ее, она
этого никак не показывала.
Молчун наконец восстановил свое душевное равновесие настолько, что
решил попытаться спорить с бурей. Буря опрокинула его, ничего при этом не
сделав, но парень оседлал свою лошадь и постарался заткнуться.
Когда мы выехали на улицу, Душечка остановилась на мгновение и
взглянула на небо. Похоже, она осталась довольна увиденным. Я тоже посмотрел
наверх и заметил там только парящего в вышине ястреба. Очень высоко. Или
орла, но тогда тот должен был лететь еще выше.
Она тронула своего коня. Не изволив нам сказать ни полслова о том, что
она намерена делать дальше. Наверно, посчитала, что стоит ей намекнуть нам
об этом, и мы тут же ее свяжем. По рукам и ногам.
Она была, как всегда, права.
Какое-то время мы занимались тем, что перестраивали на ходу наши боевые
порядки. Так, чтобы оба колдуна при любых обстоятельствах находились рядом с
Душечкой и могли, в случае чего, прикрыть ее при помощи своих иллюзий.
Она направила коня в ту сторону, где, громче всего гудели рожки,
оповещая о приближающейся угрозе.
Безумная баба.
Серые и черные предприняли на нас несколько мелких петушиных наскоков,
но мы их легко отбили. Продвигаясь в сторону юго-западной крепостной стены,
мы обгоняли солдат, сотнями спешивших в ту же сторону. Молчун и Боманц
сотворили и пустили впереди нашей честной компании удивительно мерзкий,
пронзительный звук, отпугивавший всех, кто попадался на нашем пути. Пустив
лошадей галопом, мы вихрем ворвались на пустое открытое пространство рядом
со стеной. Душечка направила своего скакуна прямиком на пологую аппарель, по
которой на крепостной вал затаскивали тяжелые катапульты и другие орудия.
Перепуганные солдаты горохом посыпались вниз, лишь бы убраться с ее пути.
Прошедший год был просто восхитительным, сказал я себе. Увлекательным,
захватывающим. А теперь пришла пора умереть.
Когда мы, следом за Душечкой, галопом влетели на аппарель, солдат, еще
остававшихся там, словно ветром сдуло. Выскочив на гребень крепостной стены,
я увидел совсем недалеко приближавшегося к Веслу Хромого. Во всей его
поганой красе.
Душечка резко осадила коня, заставив его подняться на дыбы и
громоподобно заржать. И развернула свое шелковое кроваво-красное знамя с
вышитой на нем Белой Розой.
Повисло гробовое молчание. Имперцы остолбенело пялились на плещущееся
на ветру полотнище.
Даже Хромой оторопел и приостановил свою неумолимую поступь. Мертвую
тишину разорвал пронзительный клекот орла. Я не ошибся. Все-таки это был
орел. Клекот перешел в скрипучий визг. Царь птиц камнем упал вниз. Едва он
сел на плечо Душечке, лишь в последний момент смягчив удар, который мог
переломать кости кому угодно, как она подняла руку, повелительно указывая
куда-то за крепостные стены.
Все головы непроизвольно повернулись в ту сторону. Три, пять, семь,
восемь! Восемь воздушных китов реяли в воздухе. Взводы, эскадроны,
батальоны, легионы кентавров, выскочив из-за своих укрытий, легким галопом
мчались к Веслу. Несмотря на снег, сильно приглушавший звуки, кентавров было
такое великое множество, что земля содрогалась от громового топота их копыт.
Рощи и леса, видневшиеся вдали, ожили. Шагающие деревья, сомкнув ряды,