Курков Андрей. Игра в отрезанный палец

   Дежурная медсестра с удивлением проводила сонным взглядом вошедшего в отделение мужчину. А он зашел в палату к Занозину.
   Миша спал крепко, но как только Виктор дотронулся до его плеча, открыл глаза.
   — Как самочувствие? — спросил Виктор.
   — Хорошее, но скучное. Спина от лежания болит…
   — Есть дело… нетрудное, но тогда санаторий придется на позже перенести.
   Как смотришь на это?
   — А что? Конечно…
   — Тогда одевайся и идем.
   — Посмотри, там в шкафу есть моя одежда? — попросил, поднимаясь с кровати, Миша.
   Виктор заглянул в узкий шкаф-пенал в углу палаты. Там висела милицейская форма. Виктор бросил ее на кровать.
   Миша оделся, потом напихал в карманы апельсинов из тумбочки. Выглянул в окно.
   — Там холодно?
   — Морозец, но в машине тепло… Заедем к тебе — переоденешься и утеплишься!
   Дежурная медсестра пыталась их остановить, но Миша пообещал вернуться.
   Сказал, что срочно к жене надо съездить, мол, сын родился.
   В машине Виктор объяснил, что нужен еще один человек.
   — В общежитии есть верный парень, Максимов Петя… Приехали в общагу МВД.
   Миша первым делом переоделся в штатское, потом постучал в дверь соседней комнаты. Разбудил младшего лейтенанта Максимова, симпатичного курносого парня, который долго не мог понять, чего от него хотят, но когда понял — вовсю заторопился.
   Виктор выбежал первым к машине и, пока ребята спускались вниз, набрал номер Георгия.
   — Отлично, — обрадовался невидимый Георгий. — Срочно мотайте на тот же склад. Тебя встретит охранник и проведет с ребятами куда надо. Он им все объяснит. Ты там не задерживайся.
   — Какой охранник? Там же еще солдаты!
   — Там уже все под контролем. Солдат не бойся, ты их и не увидишь…

* * *

   Время подходило к семи. Как только Занозин и Максимов сели в машину, Виктор нажал на газ.
   Оставив «восьмерку» перед складом, они прошли быстрым шагом к воротам. Их встретил невысокий охранник в спецназовском камуфляже. Он стоял перед воротами и, заметив их, больше не сводил с троицы глаз, пока они не приблизились. Со стороны можно было подумать, что они все его старые друзья.
   Без лишних слов он развернулся и повел троицу за собой на территорию склада. Пока шли, Виктор вспоминал, где он уже видел этого охранника.
   Собственно, лицо его вроде было ему незнакомо, но вот глаза, глаза его он точно видел.
   Обошли склад с другой стороны и зашли в заднюю дверь. Никого по дороге не встретили. Оказались среди «контейнерных» улиц и переулков.
   Охранник провел их метров пятьдесят вдоль контейнеров, остановился у одного и легко стукнул один раз в его железную стенку. Приоткрылась половинка дверцы контейнера, и они вошли внутрь, словно в дом. Внутри контейнера горел свет. Под стенкой стоял мотоцикл. А дальше была еще одна дверца и из-за нее доносился едва различимый шепот. Охранник подошел к дальней дверце первым, тот, кто открыл им дверь, нырнул туда, во «вторую комнату». Минуты через две их попросили войти.
   Виктор понял, что они попали в другой контейнер, ведь стояли они здесь «попка к попке». Слева было оборудовано рабочее место: письменный стол с монитором, два стула, тумбочка, раскладушка и большой картонный ящик. На полу — тройник с уходящим куда-то назад, в первый контейнер, проводом.
   — Значит так, — заговорил голосом школьного военрука охранник. — Одеяло, подушка и простыня тут, — он положил Руку на картонный ящик. В столе мобильный, на нем срабатывает только один номер набора. Цифры нажимать не надо, только «редайл». Говорить по нему в первом контейнере, чтоб не было слышно снаружи.
   Камеры установлены. Следить надо за контейнером напротив, он будет 24 часа в сутки на мониторе. Все, что вы будете видеть на экране, — записывается на пленку. Никаких самостоятельных действий не предпринимать. Мобильный держать на виду. Звонить он не будет — вместо звонка загорается красная лампочка. После этого надо взять мобильный и нажать кнопку «спик». Понятно? Занозин и Максимов кивнули.
   — А кушать что? — спросил Максимов.
   — А-а, забыл, — охранник кивнул. — Это тоже в ящике, под постелью в кульке. Там же кипятильник. Балон питьевой воды в тумбочке. На всякий случай в столе два «стечкина» по две обоймы к каждому. Это на самый крайний случай.
   Любой интерес к этому контейнеру фиксируйте и сразу звоните по мобильному.
   Будем дублировать… Все…
   — А мотоцикл там для чего? — спросил Миша.
   — Так просто, это чужой. Не надо трогать, — объяснил охранник. — Все, включаю «эсэнку» и работайте. Договоритесь между собой, по скольку часов смена.
   Один смотрит, второй отдыхает. Надо идти! — с последними словами охранник повернулся к Виктору.
   И они пошли к выходу. Впереди них оказался еще один охранник в камуфляже, который словно бы и не присутствовал при инструктаже двух молодых милиционеров.
   Но, видно. именно он настраивал систему наблюдения — «эсэнку», — и он нажал на кнопки, перед тем, как обогнать Виктора и вынырнуть через приоткрытую дверь из контейнера.
   Первый охранник быстро навесил на контейнер, из которого они только что вышли, большой шифровой замок. Запломбировал двери. И они быстро покинули склад. Куда делся третий невысокий «камуфляжник», Виктор даже понять не успел В дежурной будке с внутренней стороны ворот дремал coлдат, опустив голову на письменный стол. Охранник перешел через дорогу и зашагал куда-то по тропинке. Там, за соснами, светились маленькие окошки частных домов.
   Виктор вернулся к машине. Хотелось поесть и выпить кофе Но ехать домой ради этого не имело смысла. Сначала надо доложить обо всем Георгию.
   Занозин и Максимов изучили картинку на мониторе черно-белый контейнер со срезанным замком, опечатанный полосками бумаги и загражденный натянутой полосатой ленточкой «место преступления». Никакого движения в мониторе заметно не было.
   — Слушай, я раскладушку постелю, — сказал Максимов. — Ты пока поработай, а я потом сменю тебя.
   Миша кивнул, откинувшись на спинку стула и не отрывая взгляда от неподвижной картинки монитора.

* * *

   С утра на Париж сыпался снег. Падал на застрявшие на рю де Клэри машины, неистово и безрезультатно сигналившие. Загрузка товара из оптовых магазинчиков готовой одежды в грузовые микроавтобусы и грузовички шла неспешно.
   Ник проснулся под это бибиканье машин. Умылся в коридоре — на этаж был только один туалет, один умывальник и малюсенький душ. Но и комнат-то было всего четыре на этом этаже гостиницы.
   На завтрак та же толстуха подала горячий круасан, только что вытащенный из стоявшей в тесной столовой микроволновки. Поставила на шаткий стол перед Ником пустую чашку с блюдцем и небольшой металлический кофейник.
   Ник жевал круасан, запивал его кофе и поглядывал в маленькое оконце, выходившее на улицу. За ним падал снег, но больше ничего видно не было. Видимо, эта комната никогда не должна была быть гостиничной столовой.
   Рядом завтракала помятого вида худощавая француженка в джинсах и мешковатом синем свитере. Поймав на себе взгляд Ника, она улыбнулась и поправила прядь рыжеватых волос, падавшую на лоб. Посмотрела на него вопросительно, но он уже отвернулся, задумался о наступавшем дне.
   На улице, когда он вышел из гостиницы, все еще сигналили машины. Снег уже не шел, но и на асфальте его не было — уже растаял.
   С картой Парижа в кармане куртки Ник пошел в сторону Елисейских полей. Он уже выучил этот маршрут, пешком занимавший около сорока минут.
   Просто смотреть через витрину или даже изнутри на сотрудников представительства «Аэрофлота» было делом довольно бесполезным, и Нику пришла мысль познакомиться с какой-нибудь сотрудницей, через которую можно было бы и узнать о существовании этого Пьера.
   В этот раз Ник гулял перед витринами «Аэрофлота», пока там не возник своеобразный час пик — пока все сотрудники не оказались заняты клиентами. И тогда он зашел, прогулялся по залу. Постоял якобы в очереди сначала к одной девушке в униформе, потом к другой, потом к третьей. Остановил свой выбор на невысокой шатенке с именем «Tatjana». Изучил ее лицо, мимику, улыбку. Посидел в кресле перед журнальным столиком. Полистал проспекты. Потом вышел.
   Вернулся к представительству в пять вечера — именно до этого часа представительство работало. Устроился под деревом метрах в десяти от входа.
   Рядом марокканец продавал жареные каштаны. Он пытался и Нику продать кулечек, но после двух попыток поостыл в своем желании и уже зазывал к своей печке на колесиках прохожих.
   Tatjana вышла одна из первых. На ней была короткая лисья шубка.
   Оглянувшись по сторонам, словно проверяя — не встречают ли ее, она не спеша побрела вдоль улицы. Ник отправился следом за ней.
   Было понятно, что девушка никуда не спешит. Она останавливалась перед витринами магазинов, заходила в парфюмерный, но ничего не купила. Потом заглянула в роскошный магазин нижнего белья и тоже, насмотревшись на изысканные трусики и лифчики, ничего не купив, вышла.
   Следующий раз она остановилась перед газетным киоском с ярко горящей лампочкой внутри. Среди множества газет выбрала «Московские новости» и протянула продавцу несколько монет. Он бросил их не глядя в открытый ременной кошелек, висевший на животе, и улыбнулся девушке.
   Ник почувствовал, что самое время познакомиться.
   — Извините, — подошел он сбоку. — Вы по-русски понимаете? Я первый раз в Париже…
   — Да, — она удивленно и приветливо открыла глаза. — Вы что-то ищете?
   — Мне нужна улица рю де Клэри, карта у меня есть, но я не могу ее найти…
   — Давайте подойдем к свету, — предложила Tatjana и оглянулась по сторонам.
   — Вон туда, видите?.. — она указала жестом на яркую витрину ювелирного магазина.
   Там развернуть большую карту оказалось нелегко, и Ник предложил угостить девушку кофе где-нибудь в кафе и заодно разложить карту на столике, чтобы найти эту улицу. Tatjaoa на Удивление легко согласилась.
   В кафе они сидели почти до десяти. Улицу на карте девушка нашла легко и нарисовала карандашом линию от Елисейских полей до рю де Клэри. Потом пили кофе и ели мороженное. Tatjana рассказала, что родом из Беларуси. После развала Союза родители переехали с ней в Москву. Отец, бывший партийный работник, получил пост в Минсельхозе России, и он же похлопотал, чтобы дочке досталась работа за границей. Сама она только в прошлом году окончила романо-германский факультет МГУ и уже пятый месяц работала в Париже. Здесь ее зарплаты хватало на жизнь и на малюсенькую однокомнатную квартирку в Бэльвилле — арабско-китайском квартальчике недалеко от знаменитого кладбища Пэр-Лашез.
   Она говорила без умолку, словно до этого все пять месяцев парижской жизни молчала. Ник слушал ее взахлеб и даже, казалось, увлекся ее обычными, если не сказать банальными рассказами. Только один раз улыбка исчезла с его лица и это произошло после первого же ее вопроса к нему.
   — Вы женаты? — спросила Tatjana.
   После паузы, тяжело вздохнув, Ник рассказал ей о гибели своей жены и сына.
   Сказал, что жену тоже звали Таней, а сына — Володькой.
   Дальше она расспрашивать не стала. Посидев молча минут десять, они снова заговорили, но уже на абстрактные темы, о Париже, о людях.
   Ник спросил о сотрудниках, как ей работается.
   Мимоходом она прошлась по своим коллегам, упоминая ничего не говорящие Нику имена.
   — А у вас работает такой Пьер?.. — спросил Ник.
   — Пьер? Высокий, с короткими усиками? Ник сделал вид, что вспоминает, потом кивнул.
   — Это Петр Терещенко, его все Пьером называют… Он сам так представляется.
   Первый раз в жизни Ника провожала домой девушка. Они дошли до гостиницы.
   Рю де Клэри была безлюдной. По краям узких тротуаров стояли с завидной периодичностью зеленые мусорные баки, набитые доверху обрезками материи.
   — Смотри, как красиво, — непосредственно воскликнула Tatjana, взяв сверху бака кусок блестящей синей ткани. В желтом свете фонарей ткань заиграла в руках у девушки. — Это кристалин… самое модное сейчас…
   — Здесь швейные мастерские, — Ник показал взглядом на окна второго этажа напротив гостиницы.
   Tatjana свернула кусочек синего кристалина и положила в сумочку. Вдоль по улице пронесся порыв заблудившегося холодного ветра, и девушка подняла воротник лисьей шубки.
   — Я пойду, — улыбнулась она.
   — А ты дорогу найдешь?
   — Конечно, я весь Париж пешком исходила. Вот если прямо идти, — она показала вдоль улицы, — выйду на бульвар Себастополь, а там на метро двадцать минут…
   — У тебя телефон есть? — спросил Ник.
   Девушка протянула ему визитную карточку и, еще раз мило улыбнувшись, кивнула на прощанье.
   Лежа в своем номере-вагончике, Ник долго думал о Tatjanc, о том, почему он выбрал для знакомства именно ее. Может, из-за имени. Может, из-за доброго чистого выражения лица и красивых больших глаз, словно созданных для того, чтобы выражать удивление или нежность.
   За однообразным гостиничным завтраком Ник вспомнил о Пьере — о Петре Терещенко, высоком мужчине с короткими усиками. Вот, собственно, и все, что он о нем знал. Если, конечно, это был тот Пьер, о котором упоминал Вайнберг. Но в Париже было только одно представительство «Аэрофлота», а в нем, похоже, работал только один Пьер. Оставалось познакомиться с ним поближе.
   Утренние размышления прервала уже знакомая по предыдущему завтраку дама в джинсах и свитере. Только в это утро на ней был бордовый свитер. Она попросила разрешения присесть за стол к Нику. Он кивнул, и теперь она сидела напротив, откусывала маленькими кусочками круасан, запивала кофе и поглядывала на Ника, словно ожидала, что он заговорит первым. Не дождавшись, спросила, на каком этаже он живет. Потом — как его зовут.
   Ник отвечал вежливо, но не очень охотно, и в конце концов она замолкла, но перед этим успела представиться — Кристина. Почему-то шепотом сообщила, что работает массажисткой на Сен-Дени. Ожидала какой-то особенной реакции на это сообщение, но, не дождавшись, сникла.
   Вечером Ник снова стал под деревом возле печки на колесиках, с которой тот же марокканец торговал жареными каштанами.
   Сначала из закрывшегося представительства вышли клерки, среди них и Tatjana. Ник проводил ее взглядом, отметив, что она сразу откололась от коллег и побрела по улице одна. Минут через десять из дверей представительства вышло еще несколько человек, но высокого мужчины с короткими усиками среди них не было.
   Он появился еще минут через двадцать. Вышел один и сам закрыл ключом толстую стеклянную дверь. На нем был длинный черный плащ и черная шляпа. На плече висел элегантный кожаный портфель. Отвел рукав с запястья левой руки и посмотрел на часы. Медленно зашагал в сторону Триумфальной арки. Ник шел за ним на расстоянии метров в десять. Следить за Пьером было легко — он был на голову-полголовы выше большинства прохожих. Ник нырнул вслед за ним в подземный переход станции метро «Георг Пятый». Зашел в соседние двери того же вагона метро. Здесь надо было сосредоточиться. Пассажиров было очень много.
   Незамеченный Ник «довел» Пьера до китайского ресторанчика в каком-то пригороде или отдаленном районе Парижа. Оставшись на улице, Ник ощутил голод и злость. Злость, вероятно, и была связана с голодом. Просто Ник понимал, что там, в тепле и уюте ресторанчика, вкусно ужинает его клиент, а ему предстоит неизвестно сколько торчать на холодном ветре вечерней улицы, имевшей к тому же провинциальный вид: все дома на ней были двух-трехэтажные.
   Прислонившись к дереву, Ник смотрел тупым уставшим взглядом на двери ресторанчика. Смотрел, пока из них не появился Пьер вместе с лысоватым плотно сбитым мужчиной в коричневой дубленке. Они остановились перед рестораном, попрощались по-русски. «Если будут новости — сразу сообщу!» — пообещал Пьеру лысоватый и подошел к припаркованному у края дороги большому «пежо». Пьер подождал, пока машина уедет. Ник заметил на его лице нервное, недовольное выражение.
   На безлюдной улице идти прямо за Пьером было неразумно, и Ник подождал, пока клиент отойдет метров на пятьдесят. Пьер шел медленно, словно на ходу обдумывал что-то. Ник бесшумно следовал за ним по другой стороне улицы, быстро переходя от одного дерева к другому. Деревья были молодые, и в дневное время прятаться за их стволы было бы невозможно.
   Наконец Пьер зашел в двери частного двухэтажного дома, «влепленного» между двух трехэтажных.
   Ник подождал несколько минут. Заметил, как по очереди зажглись светом три фасадных окна.
   Потом прошел дальше, пересек улицу и, не спеша возвращаясь назад, обратил внимание на номер дома, в котором жил Пьер. Номер был прибит медными цифрами к двери — «134». Оставалось найти название улицы. Возвращаясь тем же путем, Ник остановился возле китайского ресторанчика, в котором Пьер ужинал. В желудке выли волки. Захотелось есть, и Ник зашел внутрь.
   Тут же подошел молодой китаец, протянул вперед руки, показывая, что готов сам повесить в гардероб куртку Ника. Ник сдался.
   Читая меню, он заметил на столике кроме обычных дежурных приборов и несколько визитных карточек ресторана. Сразу же сунул одну в нагрудный карман.
   После этого с чувством исполненного долга заказал себе утку с апельсинами и красного вина. Вино принесли в поллитровом графине. Пока готовили утку. Ник мелкими глотками пил терпкое красное вино и вспоминал Сахно, вспоминал, как они пили вместе и как дико пил Сахно в одиночку. Вспоминал подготовку «мины», которую они заряжали как раз таким же красным вином.

* * *

   Прошло два дня. Никаких особенных событий не произошло. Только напряжение у Виктора нарастало, он словно чувствовал, что вот-вот и сорвется все с места, и понесется — только успевай оглядываться.
   Снова позвонил Георгий. Сообщил, что ребята Виктора работают исправно, но пока новостей нет. Вот завтра ночью снимет милиция на складе свою полосатую ленточку, и хозяевам товаров во вскрытых контейнерах можно будет продолжать заниматься делами. Тогда, наверно, процесс и пойдет. Но сомнений в том, что за контейнером присматривают хозяева, быть не должно.
   В этом Виктор и не сомневался. Но что толку, если присматривающих не видно в мониторе контейнера напротив. Вот будет видно, тогда и зашевелятся Занозин с Максимовым.
   А за окном снова летел снег. И из-за сильного холодного ветра с внешней стороны оконного стекла появилась тонкая узорчатая наледь? В кабинете было прохладно. Батареи едва отапливали сами себя. Только положив ладонь на их чугунные ребра, можно было ощутить какое-то тепло.
   Виктор регулярно кипятил в стакане воду и пил чай. Мысли крутились вокруг контейнера с вещами Ценского. Только не нынешнее содержимое контейнера волновало Виктора. Больше его интересовало, кто получил контейнер и где он был до того, как попал на «вэвэшный» склад. Был он почти уверен, что ответ на этот вопрос лежал где-то на поверхности, и он сам упустил возможность его узнать.
   Эти мысли вывели его и из кабинета, провели коридором и заставили постучать в дверь майора Крысько.
   У майора сидел какой-то человек, но, судя по тому, как быстро посетитель засобирался при появлении Виктора, было понятно, что свои дела он уже решил.
   — Заходи, заходи! — улыбнулся из-за стола майор. — Что хорошего? Знаю, что лишил Занозина положенного отдыха! Смотри, сам ему и квартиру выбьешь, а то он через день плачется. Я ему, видите ли, сам квартиру пообещал, когда он без сознания валялся. Откуда он знает, если он без сознания был. Да и вообще, чего только бессознательным не пообещаешь, чтобы в себя пришли… Чаю хочешь?
   — Только что пил, — признался Виктор. — Вы с контейнерными складами никогда дел не имели?
   — Почему не имел, имел когда-то…
   — А в сопроводительных документах контейнеров все передвижения отмечаются?
   — спросил Виктор.
   — Конечно.
   — А если контейнер стоит на складе, где его сопроводительные документы должны быть?
   — Да там же, на складе, — пожал плечами майор. — В конторе у завскладом.
   Контейнер ведь как командировочный. Если его собираются куда-то отправлять — ставят печать и дату отъезда… Виктор кивнул. Посидел еще минут десять, послушал вздохи майора по поводу нагрянувшей зимы и плохо отапливаемой квартиры, и вернулся в кабинет. Позвонил Георгию, поделился сомнениями по поводу сопроводительных документов, которые они не искали.
   — Почему не искали? — спокойно отреагировал Георгий. — Их после налета на склад изъяла милиция, сделала копии и вернула. Я все видел…
   — А почему же не сказали? — возмутился Виктор.
   — О чем? О том, что вместо фамилии получателя стоит закорючка и номер несуществующей доверенности?
   — Хотя бы об этом, — уже тише проговорил Виктор и вздохнул.
   — Если б это что-то меняло, обязательно бы сообщил.
   Попрощавшись с Георгием, Виктор засобирался домой. На улице уже стемнело.
   Черное холодное небо опустилось вниз и давило своей тяжестью на город.
   Виктор ехал на дежурной «восьмерке» домой. До Южного моста ехал медленно, а по мосту уже разогнался — здесь дорога была хорошо посыпана песком. И вдруг впереди со встречной полосы на него выскочил микроавтобус. Виктор нажал на тормоз. Машину понесло юзом к заграждению. Но микроавтобус вывернулся и, промчавшись на огромной скорости мимо, снова влез в свою полосу. Промелькнуло испуганное лицо его водителя и надпись на борту, показавшаяся страшно знакомой.
   Виктор словно отмотал увиденное мельком и понял, что это был микроавтобус, постоянно стоявший в последнее время под их домом. «Мюллер ЛТД — подвесные потолки». Это показалось Виктору странным. Но в зеркале заднего вида микроавтобуса он уже не увидел — тот, видимо, был далеко, если только не врезался во что-нибудь дальше, поближе к центру.
   Нервная дрожь ощутилась только через пару минут. Пальцы крепче схватились за руль. Сердце заколотилось, словно от страха. Волнение останавливало дыхание.
   Машина давно уже ехала ровненько, пристроившись в хвост белой «альфа-ромео».
   Виктор сбавил скорость. Попытался взять себя в руки, но необъяснимое волнение только усилилось. И объяснить себе собственное состояние даже мыслями Виктор не смог. Но зрительная память держала перед глазами этот знакомый микроавтобус.
   Нехорошее предчувствие заставило снова нажать на газ. Через десять минут он остановил машину возле дома и побежал в парадное. Лифт поднял его на восьмой этаж. На площадке стоял выпивший сосед с папиросой во рту.
   — У вас там что-то грохнуло… Может, упало что-нибудь… — проговорил он.
   Виктор дрожащей рукой открыл дверь.
   Забежал в комнату и увидел на полу лежавшего лицом кверху парня в адидасовском спорткостюме и чистеньких кроссовках. Под его правым глазом виднелось отверстие от пули. Мертвая рука все еще сжимала пистолет. Напротив на полу, под стенкой, лежала перепуганная насмерть Ира. Только глаза на ее бледном лице были живые, живые и напуганные.
   — Что произошло? — спросил Виктор, чествуя, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
   Ира открыла рот, но сказать ничего не смогла. Она все еще была в шоке.
   — Где Яночка? — крикнул Виктор и, не дожидаясь ответа, бросился в спальню.
   Там никого не было. Забежал в кухню, случайно на бегу наступив на руку лежавшего парня и чуть из-за этого не упав. На кухне тоже никого не было.
   — Где она? — Виктор склонился над женой. Дал ей две легких оплеухи, пытаясь привести в чувство. — Где Яна? Ира показала рукой в сторону коридора.
   — Они увели ее? — закричал Виктор. — Да? Ира отрицательно мотнула головой.
   — Где она?
   Виктор снова бросился в коридор. Заглянул в ванную и, не найдя там дочки, шагнул к двери в туалет. Дверь была закрыта снаружи. Открыв, Виктор увидел дочку, спрятавшуюся за унитазом. Ее личико тоже было перепуганное, щеки горели огнем и в глазах стояли слезы.
   — Ну-ну, все в порядке, — приговаривал Виктор, поднимая се на руки.
   Она схватилась ручонками за его шею и расплакалась. Виктор вернулся в комнату. Присел на пол перед женой.
   — Что произошло? — спросил он.
   — Не знаю… — прошептала Ира. — Не знаю. Он хотел меня убить и вдруг упал…
   В голове Виктора шумело. Он никак не мог сосредоточиться. Сердце стучало, не собираясь успокаиваться.
   — Ты ему открыла? — спросил Виктор, кивнув на труп.
   — Нет, я вышла мусор выбросить… — прошептала Ира. — Я только отнесла ведро к мусоропроводу, вернулась, а он был уже здесь…
   Виктор повернулся к трупу. Первым делом увидел возле головы спортсмена наушничек с проводком, уходившим под воротник спортивной куртки. На коленях Виктор подполз к трупу. Заметил и микрофончик, подколотый к тому же воротнику.
   Задрал куртку и там, на поясе, в полукобуре увидел маленький пистолет с коротким глушителем. Озадаченный, Виктор перевел взгляд на пистолет, зажатый в правой руке. Это была обычная «тэтэшка». Парень сжимал ее рукой, одетой в прозрачную целлофановую перчатку.
   Виктор оглянулся по сторонам — везде валялись вещи, выброшенные из шкафа, из тумбочек.
   «Обыск?» — подумал Виктор.
   А взгляд его сам собой снова ушел на зажатую в руке трупа «тэтэшку».
   — Возьми Яночку и иди в спальню, — спокойно проговорил Виктор, передавая хныкавшую дочку на руки жене.
   Оставшись один в комнате, Виктор рассмотрел «тэтэшку» и все понял. Это была «обратка», подаренная ему в Москве Рефатом. Рядом на полу валялась выпотрошенная сумка, в которой Виктор прятал этот пистолет.