Страница:
Потом вышли на улицу. Впереди метрах в двухстах светилась неоновая табличка «Пансеон». Прошли туда. Ник, почувствовавший двойную усталость, спокойно и покладисто воспринял слова Виктора о том, что надо поселиться в гостинице и ждать дальнейших указаний.
Возле стойки регистрации стояли две девушки в шортах и откровенно «рабочих» полупрозрачных блузках, завязанных на животе узлами. Они вопросительно оглянулись на вошедших мужчин.
— Переночевать? — игриво спросила блондинка. Виктор оглянулся на Ника. Ник кивнул блондинке. На ее окрик за стойку зашел неизвестно откуда появившийся толстяк. Взял в руки ручку, спросил фамилии и вписал их в тетрадь.
Пришлось заплатить вперед за сутки. Как объяснил толстяк, такое у них в гостинице было правило. Да и гостиница оказалась очень дешевой.
Получив ключ от двойного номера, они поднялись на второй этаж.
— Я к вам через часик загляну! — пообещала, усмехнувшись, блондинка.
Как только закрыли за собой двери, прозвенела трель мобильного телефона.
— Устроились? — спросил Виктора Георгий.
— Да.
— Теперь примите душ, наведите небольшой беспорядок в номере и выезжайте на Лионский вокзал. Сядете на экспресс до Лиона. Там сразу в аэропорт. На ваши фамилии будут заказаны два билета до Северного Кипра через Стамбул. Вылет в семь утра. На Кипре попросите визы не в паспорт, а на вкладыш. Понятно?
— Да, — сказал Виктор. — А что делать на Кипре?
— Там будут встречать. У вас пятидневный отдых возле Кирении. Остальное узнаете там. Пальчик держи при себе, в кармане! Головой за него отвечаешь! Все!
Удачи!
Виктор спрятал в карман мобильник. Вздохнул и посмотрел на Ника. Ник поймал взгляд.
— Надо уезжать, — протянул Виктор. — Сейчас…
— Куда? — спросил Ник.
— В Лион, оттуда самолетом на Северный Кипр.
— За деньгами? Вопрос застал Виктора врасплох. Он почувствовал в этом предположении, будто Нику известно больше, чем ему.
— Почему за деньгами? — переспросил он. — У нас там пятидневный отдых…
Ник кивнул. Он думал теперь, почему никто не спросил его ни про код, обнаруженный им на нижней части панциря черепахи из дома Погодинского, ни про то, что удалось узнать от Вайнберга. Конечно, они, возможно, ничего сами об этом не знали и, уж конечно, не могли знать, что Вайнберг рассказал ему про эти миллиарды. Но ведь они явно искали деньги, эти самые деньги. И он знает, в каком банке они лежат. Он помнит — «Норд Медитерраниэн Бэнк». Он знает код, если, конечно, этот набор букв и цифр не является чем-то другим. Но чем он еще может быть? За этим кодом спрятаны деньги, и, по всей видимости, именно эти миллиарды, получить которые полностью могут только трое, появившись лично.
Вайнбергу не было смысла врать, а значит, в одиночку, даже имея код, можно было получить только 10 процентов. Но ведь и 10 процентов от четырех миллиардов — это огромные деньги!
— Мне нужно позвонить, — сказал вдруг Ник, оглянувшись на телефон, стоявший на столике. Виктор пожал плечами.
— Звони. Только не говори, где мы и куда едем!
Ник, воспринявший сначала Виктора, как тихого и опасного человека-ловушку, расслабился.
Набрал номер Tatjany. Она оказалась дома. Рассказал, что должен уехать на несколько дней по делам. Вернется — сразу позвонит. Хотел было предупредить, что на ее адрес придет его чековая книжка и карточка для банкомата, но, покосив взглядом на Виктора, промолчал. Попрощавшись с Tatjanoi, подошел к окну, за которым горели легкие веселые огоньки Парижа. Из дома напротив доносилась музыка и на балконе, громко разговаривая, курили две девушки.
— А какого роста моя жена? — спросил неожиданно Ник, обернувшись к Виктору.
— В каком смысле?
— На себе покажи! — попросил Ник. Виктор вспомнил. Провел ладонью над ухом.
— Только я не заметил, она на каблуках была или нет… Кажется, без каблуков…
— Она не носит туфли на каблуках, — задумчиво кивнул Ник.
На какое-то время он забыл о существовании Ника, сидевшего рядом. Забыл почти обо всем, рассматривая невиданной красоты горы. Самолет поднимался все выше, но горы не уходили вниз, расстояние между ними и самолетом словно бы и не увеличивалось, будто они поднимались в небо одновременно.
Круглолицая стюардесса-турчанка предложила турецкого красного вина из большой литровой бутылки. Виктор кивнул. Ник тоже. Этот кивок напомнил Виктору о Нике. Вернул в реальность. И тут же реальность задала его мыслям два вопроса: как там Ира и Яночка и нашли ли ребят…
Пальцы дотронулись сквозь ткань куртки до мобильника, лежавшего в кармане.
Виктор подумал, как все-таки он рассчитывает на помощь этой мыльницы, способной говорить голосом Георгия. Вот и сейчас было бы хорошо, если б зазвонил телефон и сообщил что-то Виктору. Это бы добавило не только ясности по поводу этого полета. Этот звонок добавил бы ему самоуверенности.
Покосил взглядом на Ника, спокойно попивавшего вино.
Впереди показалась вторая стюардесса, толкавшая металлическую тележку с обеденными подносиками.
Виктор облизнулся.
То ли турецкое вино разбудило чувство голода, то ли он действительно был голоден, просто не думая о еде.
Молча съев предложенный обед, они продолжали думать каждый о своем.
Ник пытался разобраться в себе, в своих чувствах. Его возросшая уверенность в том, что и жена, и сын остались живы, порождала новые вопросы.
Его волновало, зачем Ивану Львовичу понадобилось сообщать о гибели жены и сына?
Это казалось чем-то совершенно нелогичным. Но Ник понимал, что в таком деле, как и в армии, за всякой кажущейся нелогичностью стоит или идиот, или четко просчитанный результат. В деле, в которое его втянули, идиотов быть не могло.
Вспомнились дни, когда раздался этот телефонный звонок. Он раздался после того, как Ник поговорил с Уберкрафтом. Говорили они тогда о Сахно и, кажется, о том, что Сергею надо было подбросить таблетку. То есть речь шла об убийстве Сахно. Ник прекрасно помнил свои чувства, свои мысли в тот момент. Он не собирался убивать Сергея. Он просто надеялся, что тот не вернется. Может, звонок Ивана Львовича должен был сыграть какую-то роль в этом деле? Может, он рассчитывал, что Ник, услышав о гибели семьи, гораздо легче решится на убийство напарника, вышедшего из-под контроля?
Ник пожал плечами.
Виктор оглянулся на него. В его глазах был вопрос. На его языке тоже крутился вопрос, который он уже несколько часов хотел задать и одновременно боялся произнести, не зная не только ответ, но даже возможную реакцию Николая Ценского. Виктору хотелось еще раз спросить о генерале Броницком, о его смерти.
Ему казалось, что Ник все-таки должен был что-то знать.
Странным образом именно в связи с этим желанием в памяти возникла совсем недавняя фраза Георгия о том, что Ник уже не нужен, что он свое дело сделал. И хоть потом Георгий признался, что это была шутка, но в каждой шутке есть доля того, что называется правдой.
Если Георгий так говорил, значит, дело Броницкого уже яйца выеденного не стоило, или же Николай Ценский был здесь действительно не при чем. Но ведь не от Георгия он получил фотографии Ценского и Сахно. Рефат, человек весьма серьезный, сам сказал, что Николай и Сахно были исполнителями, от которых должны были избавиться за границей, сначала организовав им побег и безопасный коридор до Германии.
Горы внизу стали ниже. Появились в некоторых местах пологие склоны, зелеными языками спускавшиеся в равнины.
Потом лазурное полотно Средиземного моря задвинуло спустившиеся горы назад, в пройденный, минувший пейзаж. Точки шхун и лодок. Живое колыхание, заметное даже с этой высоты. Хотя высота явно уменьшалась. Самолет медленно снижался.
Загорелось табло с нарисованным ремнем.
Впереди показалось летное поле без единого самолета и посадочная полоса.
Виктор опустил руки на колени и локтем ощутил лежавшую в правом кармане брюк короткую пробирку с пальцем Броницкого. Губы на мгновение скривились. Он представил себе вдруг, что таможенники находят это пробирку. Что тогда он скажет? Как объяснит? Спасительным напоминанием пришел тот факт, что он не знает ни одного иностранного языка. Но ведь вместе с ним летит профессиональный переводчик, чья помощь в такой ситуации может оказаться как нельзя некстати!
Но таможня пропустила Виктора и Ника без вопросов. Вопрос задали на проверке паспортов. И хорошо, что задали!
— Визу в паспорт или отдельно? — перевел вопрос турецкого офицера Ник.
— Отдельно, отдельно! — торопливо ответил Виктор, вспомнив телефонную инструкцию Георгия.
Заплатив по десять долларов за каждую визу и получив эту печать на листике белой бумаги, они прошли дальше, следуя за стрелками на полу зала прилета.
Стрелки вывели их кнемногочисленной толпе встречающих.
Низенький турок, державший эту табличку, обрадовался, когда перед ним остановились двое прилетевших. Сразу повел их к выходу из скромного одноэтажного здания аэропорта.
Турок оказался водителем восьмиместного лимузина. Усадив Ника и Виктора, он закрыл за ними дверцы и машина бесшумно тронулась.
— Видишь, как встречают! — не удержался от комментария Виктор.
Ник кивнул.
Они ехали по гладкому асфальту шоссе. По обе стороны от дороги простиралась равнина — ни сел, ни городков. Из редких машин, попадавшихся на дороге, почти все оказывались такими же лимузинами.
— Слушай, он, кажется, не по той стороне едет! — озабоченно проговорил вдруг Ник.
— А ты скажи ему, а то еще врежемся! — посоветовал Виктор. В ответ на вопрос водитель рассмеялся и на ломаном английском объяснил, что Кипр — страна левосторонняя.
— Ну да, они же были английской колонией, — вспомнил Ник.
Через минут сорок дорога поползла вверх, в горы. Дальше побежала по другой стороне длинного горного хребта, за которым блестело на солнце море.
Между морем и хребтом густо росли деревья, виднелись дома, словно только на этой прибрежной полоске земли жили люди.
Через какое-то время лимузин остановился перед белой бетонной коробочкой здания. На его крыше полуметровыми синими буквами прочитывалось название «Altinkaya».
Водитель провел Виктора и Ника внутрь. Там их встретил другой турок — Самви, оказавшийся хозяином этого небольшого туристского комплекса.
Они прошли насквозь бетонное зданьице и вышли с другой стороны на широкий двор, в центре которого стоял бассейн.
Между квадратом бассейна и выстроившимися фасадом к нему со всех четырех сторон двухэтажными коттеджами красовались пустые полосатые шезлонги.
Ник почувствовал себя жарко в «дутой» куртке. Солнце здесь не только светило, но и грело.
Самви открыл для них один из коттеджей, показал, где душевая, туалет.
Виктор заметил маленькую двухконфорочную плитку и холодильник. Попросил Ника спросить: должны ли они здесь сами готовить.
— Зачем, у нас отличный рыбный ресторан, — ответил Самви. — Но если хотите, магазинчик в трехстах метрах в сторону Кирении, прямо у дороги.
Когда Самви, оставив им ключи от коттеджа, ушел, Виктор поднялся по деревянной лестнице на второй этаж, выстроенный как бы внутренним балконом и, увидев там две кровати, сразу улегся на одну.
Ему тоже стало жарко. Полежав несколько минут, он поднялся и открыл окошко.
Просто не верилось, что в Киеве сейчас зима и холодно.
Ник первым делом заглянул в маленький холодильник и удивился, ничего в нем не обнаружив.
Спутанность мыслей раздражала. Он хотел отвлечься от них, хотел хотя бы на пять минут отрешиться от прошлого и настоящего, от всего, что окружало его вопросами. Все равно ответов на эти вопросы у него не было. По крайней мере сейчас. Он чувствовал приближение развязки, приближение финала этой истории, в которой, это он тоже ясно себе представлял, его роль была уже отыграна. Разве что надо будет что-то еще перевести. А что потом? Назад в Саратов? В Киев? В Париж, к Tatjane, без которой ему сейчас было особенно тяжело? Он и не думал, что так привязался к этой большеглазой наивной девчушке. Куда ему? Хотелось нормальной жизни, но представить ее себе он сейчас не мог. Хотелось поговорить с кем-то.
Ник посмотрел наверх, на деревянный второй этаж, где скрипнула кровать под расслабившимся Виктором.
Он ничего не знал про этого человека. Только то, что он из Киева и появился неожиданно и вовремя в доме Пьера. Та ситуация вдруг напомнила Нику другую, в самом начале этой истории. Он вспомнил, как сам «вовремя» появился в жизни Сахно, как они вместе бежали из Киева. Все выглядело опять подстроенным, но главным в этом деле был результат, а не ситуация. Виктор спас ему жизнь, как он когда-то спас жизнь Сахно. Тогда это было начало истории, сейчас больше было похоже на финал.
Ник еще раз посмотрел наверх. Нерешительно подошел к деревянной лестнице.
Ступеньки скрипнули под его ногами.
— Спасибо, — сказал он, поднявшись наверх. Виктор посмотрел на Ника уставшим взглядом.
— За что? — спросил он.
— Так просто, — пожал плечами Ник. — За то, что появился вовремя… Ты ведь знал, когда надо появиться?
Виктор приподнялся с кровати. Опустил ноги на маленький коврик с восточным орнаментом.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Ты знал, когда надо появиться, чтобы выстрелить в мотоциклиста?
Виктор молчал и думал. Он чувствовал в вопросе подвох, но вид Ника был вполне дружелюбный, он открыто смотрел на Виктора и ждал ответа.
— Ты хочешь сказать, что я все время следил за тобой? — спросил наконец Виктор.
— Ты лучше сам скажи!
— Я только вчера прилетел в Париж… Официально меня сорвали с места, чтобы спасти Терещенко от тебя… А неофициально — наоборот…
Взгляд Ника стал озадаченным.
— А как там Иван Львович? — спросил Ник.
— Какой Иван Львович?
— А кто тебя послал?
— Ты его не знаешь, — спокойно ответил Виктор. — Его зовут Георгий…
— А что будет со мной потом? Когда вы получите деньги? Вопрос застал Виктора врасплох. Он пожевал в раздумье губами. Ответа у него не было.
— Не знаю, — признался он. — Скажи, а кто дал команду убить Броницкого?
— Кого?
— Советника президента, которого потом мертвым отправили на рекламном дирижабле в небо…
Ник потер правый висок. История показалась знакомой.
— Я слышал об этом… Точно слышал. Когда я приехал в Киев, Иван Львович сказал, что все заняты каким-то трупом, приземлившимся на крышу СБУ…
— Ты хочешь сказать, что приехал уже после убийства?
— Да… У меня где-то должен быть билет на поезд, — Ник задумался. — Я вообще никого не убивал…
— Тогда тебе нечего бояться. Можешь возвращаться на Украину или в Россию, — сказал Виктор и тут же словно одернул себя: кто он такой, чтобы давать гарантии безопасности?
— Пошли прогуляемся, — предложил после минутной паузы Ник.
Оставив куртки в коттедже, они вышли на дорогу перед «Altinkaya» и пошли налево, в сторону города, которого отсюда еще не было видно.
Через минут десять прошли мимо магазинчика и нескольких присоседившихся к нему домиков. Потом по обе стороны дороги появились сады.
— Смотри! Маслины! — удивился Ник, подойдя к ближнему дереву.
Он сорвал одну черную маслинку, бросил в рот и тут же скривился. Выплюнул ее.
— Какая гадость! — удивленно произнес он. В Кирению вошли через полчаса.
Низкорослый городок, раскрашенный в нежные цвета, лежал на берегу Средиземного моря спокойно и беззвучно. Редкие машины и пешеходы тревожили неподвижность улиц.
На набережной людей было побольше. Работали кафе, бары. На вынырнувшем из-за домов холме раскинулась старинная крепость.
— У тебя есть жена? — спросил Ник.
— Жена и дочка. Они сейчас прячутся под Киевом… Меня пытались убить из-за этого дела…
— Из-за четырех миллиардов можно убить целый город, — хмыкнул Ник.
— Четырех миллиардов? — повторил удивленный Виктор. — Откуда ты знаешь?
— От Вайнберга.
Дальше они шли молча. Виктор думал о том, что Ник, должно быть, знает гораздо больше, чем он. Эти мысли не огорчили его. Он опять почувствовал себя тем, кем он был на самом деле — обычным исполнителем, из которого на время сделали важную персону. И он за это платил. Платил риском для своей семьи, получая в обмен сомнительное удовольствие заграничных командировок. Но ведь эта роль, роль человека, принимающего решения, понравилась ему тогда, и нравилась до сих пор. И, видно, он неплохо исполнял эту роль, раз в нее верил и Рефат, и другие, с кем его сталкивало дело Броницкого. Он просто стал двойником Георгия.
А быть двойником Георгия было совсем нетрудно, ведь никто не видел его лица, никто не знал о его существовании. Он существовал только голосом или теми несколькими появлениями в плохо освещенных местах. И то, что Георгий знал намного больше, чем он, было тоже очевидно. Он, видимо, знал все, что было известно Николаю Ценскому. Иначе он не считал бы Ника «отыгравшим свою роль до конца».
— Ты хоть пальчик в холодильник положил? — спросил он.
— Нет, — ответил Виктор.
— Положи, лучше сохранится! Как отдыхается?
— Ничего.
— У вас под боком отличный рыбный ресторан! Сходите и поужинайте, все-таки вы оба заслужили нормальный отдых!
Предложение сходить в рыбный ресторан прозвучало для Виктора почти как приказ. И этот приказ он был готов с удовольствием исполнить, тем более, что уже проголодался. Ник тоже был голодным.
Рыбный ресторан оказался частью туристского комплекса, или, как это место называлось по-английски — «курортной деревни Altinkaya». В уютно освещенном свечами зале их встретил сам хозяин курортной деревни Самви. Провел по залу, предлагая выбрать столик. Виктору понравился столик возле огромного, высотой метра в полтора камина, над которым висели бронзовые вычеканенные блюда, похожие на средневековые щиты. Самви зажег низенькую свечку на столе. Ник взял в руки меню. Несмотря на то, что каждое блюдо представлялось на трех языках, эти названия ничего Нику не говорили. Ясно было только одно — все это или рыбы, или их родственники. Только в конце странички появилось знакомое слово «calimari».
— Кальмаров будешь? — спросил Ник у Виктора. Тот кивнул.
Заказ принял сам Самви. Предложил пока заказать белого вина. Они согласились.
Вино было полусухое, с приятной кислинкой.Ник и Виктор приготовились терпеливо ждать свой заказ, но уже через пару минут возле них появился смуглый официант. Он принес маленькие тарелочки с суфле из креветок.
— Мы этого не заказывали, — сказал удивленный Ник.
— Это закуски, — объяснил официант. — Они идут к каждому основному блюду…
Закусок оказалось тринадцать и они назывались «мезы». Виктор и Ник быстро вошли во вкус и едва успевали съесть одно, как официант приносил что-то совершенно другое.
В ресторане появилось еще несколько клиентов, и Ник наблюдал, как и вокруг них завертелся официант. Со стороны суета, создаваемая подачей «мез», чем-то была похожа на танец. Только музыки в ресторане не было. Она зазвучала позже, после того как Самви зажег камин, возле которого они сидели.
Вино закончилось и они заказали еще. От камина шло живое тепло. Сам хозяин принес им по большущему блюду, где из «норки», вырытой в горе зеленого салата, выглядывал запеченный кальмар. На краю блюд лежало по половинке крупного лимона. Ник уверенно взял свою половинку и выдавил на кальмара и салат.
— Ты что, знаешь, как все это надо есть? — не без зависти в голосе спросил Виктор.
— Нет, но раз дают лимон — надо его выдавить? — уверенно произнес Ник.
Виктору мысль показалась вполне логичной и он последовал совету.
Турецкая «плавучая» музыка напоминала колыбельную. Она звучала негромко и ненавязчиво.
Виктору вдруг показалось, что за ними кто-то наблюдает. Странное ощущение возникло словно само по себе, ведь Виктор по сторонам не оглядывался. Он замер на мгновение, уставившись на своего еще недоеденного кальмара. Потом обвел взглядом ресторан. Возвратив взгляд на Ника, он отметил человека, одиноко сидевшего за самым дальним от них столиком. Почти интимное освещение низеньких свечей не позволяло видеть лица других посетителей.
Внезапно появившееся у Виктора волнение само собой улеглось. Он успокоился, «вернулся» к кальмару.
— Ты чего побледнел? — спросил его Ник.
— Не знаю, жарко, — Виктор кивнул на камин.
— От жары обычно краснеют, — проговорил Ник. Подошел Самви, предложил еще вина. Время текло медленно. Музыка снова затихла. Слышен был треск огня в камине.
Виктор пересчитал свои доллары.
— Как ты думаешь, сколько это будет стоить? — спросил он у Ника.
Тот пожал плечами.
— Может, долларов сто.
Виктор кивнул. Его устраивало предположение Ника. По совету вежливого Самви заказали кофе-"садэ" — горький и крепкий, сваренный по-турецки. К кофе Самви принес политые медом ореховые шарики.
— Это за счет ресторана, — сказал он.
Настроение у Ника и Виктора было под конец вечера действительно праздничное. Прошлое и настоящее словно отпустило их на время.
Ник спросил Самви, могут ли они заплатить долларами.
— Конечно, — ответил хозяин. — Но не сегодня. Ник недоуменно переспросил турка.
— За ваш ужин уже заплатили, — объяснил Самви.
— Кто?
Самви оглянулся, посмотрел в дальний угол ресторана.
— Он уже ушел.
Ник перевел Виктору новость.
Виктор тоже оглянулся, посмотрел на столик, за которым совсем недавно одиноко сидел мужчина.
— Значит, мы не одни, — спокойно произнес Виктор. У Ника этот вывод никаких эмоций не вызвал. Он допил кофе и потер пальцами виски, удивляясь тому, что крепкий кофе не смог «смыть» с языка вкус полусухого вина.
Попрощавшись с Самви, они вышли из ресторана. Постояли под высоким, засыпанным звездами небом. Теплый воздух шелестел листьями растущих рядом с рестораном деревьев.
— Красота, — прошептал Виктор и в его голосе зазвучали нотки грусти.
— Да, — сказал Ник и вздохнул.
— Почему так печально? — прозвучал рядом, со стороны деревьев, мужской голос, показавшийся Виктору страшно знакомым. — Жизнь прекрасна, несмотря на мелкие и крупные трудности…
— Георгий? — спросил Виктор, уже заметив стоящего возле ближнего дерева человека в сером плаще.
— Да, Георгий, — прозвучал ответ. Человек медленно подошел. Остановился рядом с ними. Протянул руку Нику.
— Будем знакомы? — спросил он. — Пора уже познакомиться, раз случай представился. Случай ведь — бог жизни?!
Ник пожал руку Георгию, а в голове снова прозвучали только что произнесенные Георгием слова «Случай — бог жизни!» Это же была его фраза, полученная «в наследство» от погибшего в Африке друга и коллеги. Случай — бог жизни…
— Вы к морю уже ходили? — спросил Георгий, поправляя шляпу.
— В Кирении, — ответил Виктор.
— Здесь море и поближе есть, — сказал он и, кивком головы показав направление; пошел к дороге. Молча они втроем дошли до берега. На это понадобилось минут пятнадцать. Уселись на ствол поваленного дерева лицом к покачивающейся на волнах лунной дорожке.
— Хорошо быть вдали от родины, — проговорил Георгий, ни к кому не обращаясь.
Было слышно шипение волны, облизывающей осыпавшийся камнями берег.
— Вот ведь интересно, — продолжил Георгий, глядя на море перед собой. — Почти двадцать пять лет живет себе страна, никем кроме Турции не признанная — Турецкая Республика Северного Кипра. Живет себе тихо и счастливо…
Георгий сидел с краю. Медленно повернув голову, он посмотрел на лица Виктора и Ника.
— Год назад здесь отдыхал Броницкий, — говорил Георгий. — Со своими новыми друзьями…
Виктор, услышав про Броницкого, ожил. Посмотрел на Георгия. Словно ожидал продолжения. И оно последовало.
— Друзьям показалось мало той суммы, которую он мог снять в одиночку, без двух старых друзей, не знавших, где он отдыхает… Поэтому, вернувшись в Киев, он стал придумывать, как бы всех троих собрать здесь и, когда все будет сделано, от двоих отделаться… Ему, наверно, пообещали место премьер-министра, хотя оно стоит дешевле этой суммы…
Красивый бархатный баритон Георгия звучал на фоне шипения волны почти как музыка, как текст из какого-то фильма, начитанный талантливым актером.
— Он сам поднял волну и сам от нее захлебнулся…
— То есть вы его убили? — спросил Виктор. Ни один мускул не дрогнул на лице Георгия. Не сводя глаз с ночного моря, он щелкнул языком. Потом наклонился, взял с земли камешек и бросил в воду.
— Никто его не убивал. Он сам выпил коньяка и принял таблетки, несовместимые с алкоголем, создав нам массу проблем! Что с ним случилось потом, после ресторана, и кто его отправил в полет, я не знаю. Да это и не важно. Для нас он все еще живой. Как бы. По крайней мере здесь он с нами. Окончательно он умрет только через пару дней. У нас не принято умирать, не передав дела…
Возле стойки регистрации стояли две девушки в шортах и откровенно «рабочих» полупрозрачных блузках, завязанных на животе узлами. Они вопросительно оглянулись на вошедших мужчин.
— Переночевать? — игриво спросила блондинка. Виктор оглянулся на Ника. Ник кивнул блондинке. На ее окрик за стойку зашел неизвестно откуда появившийся толстяк. Взял в руки ручку, спросил фамилии и вписал их в тетрадь.
Пришлось заплатить вперед за сутки. Как объяснил толстяк, такое у них в гостинице было правило. Да и гостиница оказалась очень дешевой.
Получив ключ от двойного номера, они поднялись на второй этаж.
— Я к вам через часик загляну! — пообещала, усмехнувшись, блондинка.
Как только закрыли за собой двери, прозвенела трель мобильного телефона.
— Устроились? — спросил Виктора Георгий.
— Да.
— Теперь примите душ, наведите небольшой беспорядок в номере и выезжайте на Лионский вокзал. Сядете на экспресс до Лиона. Там сразу в аэропорт. На ваши фамилии будут заказаны два билета до Северного Кипра через Стамбул. Вылет в семь утра. На Кипре попросите визы не в паспорт, а на вкладыш. Понятно?
— Да, — сказал Виктор. — А что делать на Кипре?
— Там будут встречать. У вас пятидневный отдых возле Кирении. Остальное узнаете там. Пальчик держи при себе, в кармане! Головой за него отвечаешь! Все!
Удачи!
Виктор спрятал в карман мобильник. Вздохнул и посмотрел на Ника. Ник поймал взгляд.
— Надо уезжать, — протянул Виктор. — Сейчас…
— Куда? — спросил Ник.
— В Лион, оттуда самолетом на Северный Кипр.
— За деньгами? Вопрос застал Виктора врасплох. Он почувствовал в этом предположении, будто Нику известно больше, чем ему.
— Почему за деньгами? — переспросил он. — У нас там пятидневный отдых…
Ник кивнул. Он думал теперь, почему никто не спросил его ни про код, обнаруженный им на нижней части панциря черепахи из дома Погодинского, ни про то, что удалось узнать от Вайнберга. Конечно, они, возможно, ничего сами об этом не знали и, уж конечно, не могли знать, что Вайнберг рассказал ему про эти миллиарды. Но ведь они явно искали деньги, эти самые деньги. И он знает, в каком банке они лежат. Он помнит — «Норд Медитерраниэн Бэнк». Он знает код, если, конечно, этот набор букв и цифр не является чем-то другим. Но чем он еще может быть? За этим кодом спрятаны деньги, и, по всей видимости, именно эти миллиарды, получить которые полностью могут только трое, появившись лично.
Вайнбергу не было смысла врать, а значит, в одиночку, даже имея код, можно было получить только 10 процентов. Но ведь и 10 процентов от четырех миллиардов — это огромные деньги!
— Мне нужно позвонить, — сказал вдруг Ник, оглянувшись на телефон, стоявший на столике. Виктор пожал плечами.
— Звони. Только не говори, где мы и куда едем!
Ник, воспринявший сначала Виктора, как тихого и опасного человека-ловушку, расслабился.
Набрал номер Tatjany. Она оказалась дома. Рассказал, что должен уехать на несколько дней по делам. Вернется — сразу позвонит. Хотел было предупредить, что на ее адрес придет его чековая книжка и карточка для банкомата, но, покосив взглядом на Виктора, промолчал. Попрощавшись с Tatjanoi, подошел к окну, за которым горели легкие веселые огоньки Парижа. Из дома напротив доносилась музыка и на балконе, громко разговаривая, курили две девушки.
— А какого роста моя жена? — спросил неожиданно Ник, обернувшись к Виктору.
— В каком смысле?
— На себе покажи! — попросил Ник. Виктор вспомнил. Провел ладонью над ухом.
— Только я не заметил, она на каблуках была или нет… Кажется, без каблуков…
— Она не носит туфли на каблуках, — задумчиво кивнул Ник.
* * *
До Стамбула Виктор и Ник летели в набитом до отказа «боинге», но потом, пересев на другой «боинг», отправлявшийся на Северный Кипр, они оказались практически в пустом самолете. Виктор насчитал двенадцать пассажиров и двух стюардесс перед тем, как уткнуться в иллюминатор, за которым были видны красивые, присыпанные снегом верхушки высоких гор.На какое-то время он забыл о существовании Ника, сидевшего рядом. Забыл почти обо всем, рассматривая невиданной красоты горы. Самолет поднимался все выше, но горы не уходили вниз, расстояние между ними и самолетом словно бы и не увеличивалось, будто они поднимались в небо одновременно.
Круглолицая стюардесса-турчанка предложила турецкого красного вина из большой литровой бутылки. Виктор кивнул. Ник тоже. Этот кивок напомнил Виктору о Нике. Вернул в реальность. И тут же реальность задала его мыслям два вопроса: как там Ира и Яночка и нашли ли ребят…
Пальцы дотронулись сквозь ткань куртки до мобильника, лежавшего в кармане.
Виктор подумал, как все-таки он рассчитывает на помощь этой мыльницы, способной говорить голосом Георгия. Вот и сейчас было бы хорошо, если б зазвонил телефон и сообщил что-то Виктору. Это бы добавило не только ясности по поводу этого полета. Этот звонок добавил бы ему самоуверенности.
Покосил взглядом на Ника, спокойно попивавшего вино.
Впереди показалась вторая стюардесса, толкавшая металлическую тележку с обеденными подносиками.
Виктор облизнулся.
То ли турецкое вино разбудило чувство голода, то ли он действительно был голоден, просто не думая о еде.
Молча съев предложенный обед, они продолжали думать каждый о своем.
Ник пытался разобраться в себе, в своих чувствах. Его возросшая уверенность в том, что и жена, и сын остались живы, порождала новые вопросы.
Его волновало, зачем Ивану Львовичу понадобилось сообщать о гибели жены и сына?
Это казалось чем-то совершенно нелогичным. Но Ник понимал, что в таком деле, как и в армии, за всякой кажущейся нелогичностью стоит или идиот, или четко просчитанный результат. В деле, в которое его втянули, идиотов быть не могло.
Вспомнились дни, когда раздался этот телефонный звонок. Он раздался после того, как Ник поговорил с Уберкрафтом. Говорили они тогда о Сахно и, кажется, о том, что Сергею надо было подбросить таблетку. То есть речь шла об убийстве Сахно. Ник прекрасно помнил свои чувства, свои мысли в тот момент. Он не собирался убивать Сергея. Он просто надеялся, что тот не вернется. Может, звонок Ивана Львовича должен был сыграть какую-то роль в этом деле? Может, он рассчитывал, что Ник, услышав о гибели семьи, гораздо легче решится на убийство напарника, вышедшего из-под контроля?
Ник пожал плечами.
Виктор оглянулся на него. В его глазах был вопрос. На его языке тоже крутился вопрос, который он уже несколько часов хотел задать и одновременно боялся произнести, не зная не только ответ, но даже возможную реакцию Николая Ценского. Виктору хотелось еще раз спросить о генерале Броницком, о его смерти.
Ему казалось, что Ник все-таки должен был что-то знать.
Странным образом именно в связи с этим желанием в памяти возникла совсем недавняя фраза Георгия о том, что Ник уже не нужен, что он свое дело сделал. И хоть потом Георгий признался, что это была шутка, но в каждой шутке есть доля того, что называется правдой.
Если Георгий так говорил, значит, дело Броницкого уже яйца выеденного не стоило, или же Николай Ценский был здесь действительно не при чем. Но ведь не от Георгия он получил фотографии Ценского и Сахно. Рефат, человек весьма серьезный, сам сказал, что Николай и Сахно были исполнителями, от которых должны были избавиться за границей, сначала организовав им побег и безопасный коридор до Германии.
Горы внизу стали ниже. Появились в некоторых местах пологие склоны, зелеными языками спускавшиеся в равнины.
Потом лазурное полотно Средиземного моря задвинуло спустившиеся горы назад, в пройденный, минувший пейзаж. Точки шхун и лодок. Живое колыхание, заметное даже с этой высоты. Хотя высота явно уменьшалась. Самолет медленно снижался.
Загорелось табло с нарисованным ремнем.
Впереди показалось летное поле без единого самолета и посадочная полоса.
Виктор опустил руки на колени и локтем ощутил лежавшую в правом кармане брюк короткую пробирку с пальцем Броницкого. Губы на мгновение скривились. Он представил себе вдруг, что таможенники находят это пробирку. Что тогда он скажет? Как объяснит? Спасительным напоминанием пришел тот факт, что он не знает ни одного иностранного языка. Но ведь вместе с ним летит профессиональный переводчик, чья помощь в такой ситуации может оказаться как нельзя некстати!
Но таможня пропустила Виктора и Ника без вопросов. Вопрос задали на проверке паспортов. И хорошо, что задали!
— Визу в паспорт или отдельно? — перевел вопрос турецкого офицера Ник.
— Отдельно, отдельно! — торопливо ответил Виктор, вспомнив телефонную инструкцию Георгия.
Заплатив по десять долларов за каждую визу и получив эту печать на листике белой бумаги, они прошли дальше, следуя за стрелками на полу зала прилета.
Стрелки вывели их кнемногочисленной толпе встречающих.
* * *
Виктор пробежался глазами по трем видневшимся табличкам с различными надписями. Сразу выделил одну, на которой было написано «Zensky, Sluzky».Низенький турок, державший эту табличку, обрадовался, когда перед ним остановились двое прилетевших. Сразу повел их к выходу из скромного одноэтажного здания аэропорта.
Турок оказался водителем восьмиместного лимузина. Усадив Ника и Виктора, он закрыл за ними дверцы и машина бесшумно тронулась.
— Видишь, как встречают! — не удержался от комментария Виктор.
Ник кивнул.
Они ехали по гладкому асфальту шоссе. По обе стороны от дороги простиралась равнина — ни сел, ни городков. Из редких машин, попадавшихся на дороге, почти все оказывались такими же лимузинами.
— Слушай, он, кажется, не по той стороне едет! — озабоченно проговорил вдруг Ник.
— А ты скажи ему, а то еще врежемся! — посоветовал Виктор. В ответ на вопрос водитель рассмеялся и на ломаном английском объяснил, что Кипр — страна левосторонняя.
— Ну да, они же были английской колонией, — вспомнил Ник.
Через минут сорок дорога поползла вверх, в горы. Дальше побежала по другой стороне длинного горного хребта, за которым блестело на солнце море.
Между морем и хребтом густо росли деревья, виднелись дома, словно только на этой прибрежной полоске земли жили люди.
Через какое-то время лимузин остановился перед белой бетонной коробочкой здания. На его крыше полуметровыми синими буквами прочитывалось название «Altinkaya».
Водитель провел Виктора и Ника внутрь. Там их встретил другой турок — Самви, оказавшийся хозяином этого небольшого туристского комплекса.
Они прошли насквозь бетонное зданьице и вышли с другой стороны на широкий двор, в центре которого стоял бассейн.
Между квадратом бассейна и выстроившимися фасадом к нему со всех четырех сторон двухэтажными коттеджами красовались пустые полосатые шезлонги.
Ник почувствовал себя жарко в «дутой» куртке. Солнце здесь не только светило, но и грело.
Самви открыл для них один из коттеджей, показал, где душевая, туалет.
Виктор заметил маленькую двухконфорочную плитку и холодильник. Попросил Ника спросить: должны ли они здесь сами готовить.
— Зачем, у нас отличный рыбный ресторан, — ответил Самви. — Но если хотите, магазинчик в трехстах метрах в сторону Кирении, прямо у дороги.
Когда Самви, оставив им ключи от коттеджа, ушел, Виктор поднялся по деревянной лестнице на второй этаж, выстроенный как бы внутренним балконом и, увидев там две кровати, сразу улегся на одну.
Ему тоже стало жарко. Полежав несколько минут, он поднялся и открыл окошко.
Просто не верилось, что в Киеве сейчас зима и холодно.
Ник первым делом заглянул в маленький холодильник и удивился, ничего в нем не обнаружив.
Спутанность мыслей раздражала. Он хотел отвлечься от них, хотел хотя бы на пять минут отрешиться от прошлого и настоящего, от всего, что окружало его вопросами. Все равно ответов на эти вопросы у него не было. По крайней мере сейчас. Он чувствовал приближение развязки, приближение финала этой истории, в которой, это он тоже ясно себе представлял, его роль была уже отыграна. Разве что надо будет что-то еще перевести. А что потом? Назад в Саратов? В Киев? В Париж, к Tatjane, без которой ему сейчас было особенно тяжело? Он и не думал, что так привязался к этой большеглазой наивной девчушке. Куда ему? Хотелось нормальной жизни, но представить ее себе он сейчас не мог. Хотелось поговорить с кем-то.
Ник посмотрел наверх, на деревянный второй этаж, где скрипнула кровать под расслабившимся Виктором.
Он ничего не знал про этого человека. Только то, что он из Киева и появился неожиданно и вовремя в доме Пьера. Та ситуация вдруг напомнила Нику другую, в самом начале этой истории. Он вспомнил, как сам «вовремя» появился в жизни Сахно, как они вместе бежали из Киева. Все выглядело опять подстроенным, но главным в этом деле был результат, а не ситуация. Виктор спас ему жизнь, как он когда-то спас жизнь Сахно. Тогда это было начало истории, сейчас больше было похоже на финал.
Ник еще раз посмотрел наверх. Нерешительно подошел к деревянной лестнице.
Ступеньки скрипнули под его ногами.
— Спасибо, — сказал он, поднявшись наверх. Виктор посмотрел на Ника уставшим взглядом.
— За что? — спросил он.
— Так просто, — пожал плечами Ник. — За то, что появился вовремя… Ты ведь знал, когда надо появиться?
Виктор приподнялся с кровати. Опустил ноги на маленький коврик с восточным орнаментом.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Ты знал, когда надо появиться, чтобы выстрелить в мотоциклиста?
Виктор молчал и думал. Он чувствовал в вопросе подвох, но вид Ника был вполне дружелюбный, он открыто смотрел на Виктора и ждал ответа.
— Ты хочешь сказать, что я все время следил за тобой? — спросил наконец Виктор.
— Ты лучше сам скажи!
— Я только вчера прилетел в Париж… Официально меня сорвали с места, чтобы спасти Терещенко от тебя… А неофициально — наоборот…
Взгляд Ника стал озадаченным.
— А как там Иван Львович? — спросил Ник.
— Какой Иван Львович?
— А кто тебя послал?
— Ты его не знаешь, — спокойно ответил Виктор. — Его зовут Георгий…
— А что будет со мной потом? Когда вы получите деньги? Вопрос застал Виктора врасплох. Он пожевал в раздумье губами. Ответа у него не было.
— Не знаю, — признался он. — Скажи, а кто дал команду убить Броницкого?
— Кого?
— Советника президента, которого потом мертвым отправили на рекламном дирижабле в небо…
Ник потер правый висок. История показалась знакомой.
— Я слышал об этом… Точно слышал. Когда я приехал в Киев, Иван Львович сказал, что все заняты каким-то трупом, приземлившимся на крышу СБУ…
— Ты хочешь сказать, что приехал уже после убийства?
— Да… У меня где-то должен быть билет на поезд, — Ник задумался. — Я вообще никого не убивал…
— Тогда тебе нечего бояться. Можешь возвращаться на Украину или в Россию, — сказал Виктор и тут же словно одернул себя: кто он такой, чтобы давать гарантии безопасности?
— Пошли прогуляемся, — предложил после минутной паузы Ник.
Оставив куртки в коттедже, они вышли на дорогу перед «Altinkaya» и пошли налево, в сторону города, которого отсюда еще не было видно.
Через минут десять прошли мимо магазинчика и нескольких присоседившихся к нему домиков. Потом по обе стороны дороги появились сады.
— Смотри! Маслины! — удивился Ник, подойдя к ближнему дереву.
Он сорвал одну черную маслинку, бросил в рот и тут же скривился. Выплюнул ее.
— Какая гадость! — удивленно произнес он. В Кирению вошли через полчаса.
Низкорослый городок, раскрашенный в нежные цвета, лежал на берегу Средиземного моря спокойно и беззвучно. Редкие машины и пешеходы тревожили неподвижность улиц.
На набережной людей было побольше. Работали кафе, бары. На вынырнувшем из-за домов холме раскинулась старинная крепость.
— У тебя есть жена? — спросил Ник.
— Жена и дочка. Они сейчас прячутся под Киевом… Меня пытались убить из-за этого дела…
— Из-за четырех миллиардов можно убить целый город, — хмыкнул Ник.
— Четырех миллиардов? — повторил удивленный Виктор. — Откуда ты знаешь?
— От Вайнберга.
Дальше они шли молча. Виктор думал о том, что Ник, должно быть, знает гораздо больше, чем он. Эти мысли не огорчили его. Он опять почувствовал себя тем, кем он был на самом деле — обычным исполнителем, из которого на время сделали важную персону. И он за это платил. Платил риском для своей семьи, получая в обмен сомнительное удовольствие заграничных командировок. Но ведь эта роль, роль человека, принимающего решения, понравилась ему тогда, и нравилась до сих пор. И, видно, он неплохо исполнял эту роль, раз в нее верил и Рефат, и другие, с кем его сталкивало дело Броницкого. Он просто стал двойником Георгия.
А быть двойником Георгия было совсем нетрудно, ведь никто не видел его лица, никто не знал о его существовании. Он существовал только голосом или теми несколькими появлениями в плохо освещенных местах. И то, что Георгий знал намного больше, чем он, было тоже очевидно. Он, видимо, знал все, что было известно Николаю Ценскому. Иначе он не считал бы Ника «отыгравшим свою роль до конца».
* * *
Вечером, когда они вернулись в коттедж, позвонил Георгий.— Ты хоть пальчик в холодильник положил? — спросил он.
— Нет, — ответил Виктор.
— Положи, лучше сохранится! Как отдыхается?
— Ничего.
— У вас под боком отличный рыбный ресторан! Сходите и поужинайте, все-таки вы оба заслужили нормальный отдых!
Предложение сходить в рыбный ресторан прозвучало для Виктора почти как приказ. И этот приказ он был готов с удовольствием исполнить, тем более, что уже проголодался. Ник тоже был голодным.
Рыбный ресторан оказался частью туристского комплекса, или, как это место называлось по-английски — «курортной деревни Altinkaya». В уютно освещенном свечами зале их встретил сам хозяин курортной деревни Самви. Провел по залу, предлагая выбрать столик. Виктору понравился столик возле огромного, высотой метра в полтора камина, над которым висели бронзовые вычеканенные блюда, похожие на средневековые щиты. Самви зажег низенькую свечку на столе. Ник взял в руки меню. Несмотря на то, что каждое блюдо представлялось на трех языках, эти названия ничего Нику не говорили. Ясно было только одно — все это или рыбы, или их родственники. Только в конце странички появилось знакомое слово «calimari».
— Кальмаров будешь? — спросил Ник у Виктора. Тот кивнул.
Заказ принял сам Самви. Предложил пока заказать белого вина. Они согласились.
Вино было полусухое, с приятной кислинкой.Ник и Виктор приготовились терпеливо ждать свой заказ, но уже через пару минут возле них появился смуглый официант. Он принес маленькие тарелочки с суфле из креветок.
— Мы этого не заказывали, — сказал удивленный Ник.
— Это закуски, — объяснил официант. — Они идут к каждому основному блюду…
Закусок оказалось тринадцать и они назывались «мезы». Виктор и Ник быстро вошли во вкус и едва успевали съесть одно, как официант приносил что-то совершенно другое.
В ресторане появилось еще несколько клиентов, и Ник наблюдал, как и вокруг них завертелся официант. Со стороны суета, создаваемая подачей «мез», чем-то была похожа на танец. Только музыки в ресторане не было. Она зазвучала позже, после того как Самви зажег камин, возле которого они сидели.
Вино закончилось и они заказали еще. От камина шло живое тепло. Сам хозяин принес им по большущему блюду, где из «норки», вырытой в горе зеленого салата, выглядывал запеченный кальмар. На краю блюд лежало по половинке крупного лимона. Ник уверенно взял свою половинку и выдавил на кальмара и салат.
— Ты что, знаешь, как все это надо есть? — не без зависти в голосе спросил Виктор.
— Нет, но раз дают лимон — надо его выдавить? — уверенно произнес Ник.
Виктору мысль показалась вполне логичной и он последовал совету.
Турецкая «плавучая» музыка напоминала колыбельную. Она звучала негромко и ненавязчиво.
Виктору вдруг показалось, что за ними кто-то наблюдает. Странное ощущение возникло словно само по себе, ведь Виктор по сторонам не оглядывался. Он замер на мгновение, уставившись на своего еще недоеденного кальмара. Потом обвел взглядом ресторан. Возвратив взгляд на Ника, он отметил человека, одиноко сидевшего за самым дальним от них столиком. Почти интимное освещение низеньких свечей не позволяло видеть лица других посетителей.
Внезапно появившееся у Виктора волнение само собой улеглось. Он успокоился, «вернулся» к кальмару.
— Ты чего побледнел? — спросил его Ник.
— Не знаю, жарко, — Виктор кивнул на камин.
— От жары обычно краснеют, — проговорил Ник. Подошел Самви, предложил еще вина. Время текло медленно. Музыка снова затихла. Слышен был треск огня в камине.
Виктор пересчитал свои доллары.
— Как ты думаешь, сколько это будет стоить? — спросил он у Ника.
Тот пожал плечами.
— Может, долларов сто.
Виктор кивнул. Его устраивало предположение Ника. По совету вежливого Самви заказали кофе-"садэ" — горький и крепкий, сваренный по-турецки. К кофе Самви принес политые медом ореховые шарики.
— Это за счет ресторана, — сказал он.
Настроение у Ника и Виктора было под конец вечера действительно праздничное. Прошлое и настоящее словно отпустило их на время.
Ник спросил Самви, могут ли они заплатить долларами.
— Конечно, — ответил хозяин. — Но не сегодня. Ник недоуменно переспросил турка.
— За ваш ужин уже заплатили, — объяснил Самви.
— Кто?
Самви оглянулся, посмотрел в дальний угол ресторана.
— Он уже ушел.
Ник перевел Виктору новость.
Виктор тоже оглянулся, посмотрел на столик, за которым совсем недавно одиноко сидел мужчина.
— Значит, мы не одни, — спокойно произнес Виктор. У Ника этот вывод никаких эмоций не вызвал. Он допил кофе и потер пальцами виски, удивляясь тому, что крепкий кофе не смог «смыть» с языка вкус полусухого вина.
Попрощавшись с Самви, они вышли из ресторана. Постояли под высоким, засыпанным звездами небом. Теплый воздух шелестел листьями растущих рядом с рестораном деревьев.
— Красота, — прошептал Виктор и в его голосе зазвучали нотки грусти.
— Да, — сказал Ник и вздохнул.
— Почему так печально? — прозвучал рядом, со стороны деревьев, мужской голос, показавшийся Виктору страшно знакомым. — Жизнь прекрасна, несмотря на мелкие и крупные трудности…
— Георгий? — спросил Виктор, уже заметив стоящего возле ближнего дерева человека в сером плаще.
— Да, Георгий, — прозвучал ответ. Человек медленно подошел. Остановился рядом с ними. Протянул руку Нику.
— Будем знакомы? — спросил он. — Пора уже познакомиться, раз случай представился. Случай ведь — бог жизни?!
Ник пожал руку Георгию, а в голове снова прозвучали только что произнесенные Георгием слова «Случай — бог жизни!» Это же была его фраза, полученная «в наследство» от погибшего в Африке друга и коллеги. Случай — бог жизни…
— Вы к морю уже ходили? — спросил Георгий, поправляя шляпу.
— В Кирении, — ответил Виктор.
— Здесь море и поближе есть, — сказал он и, кивком головы показав направление; пошел к дороге. Молча они втроем дошли до берега. На это понадобилось минут пятнадцать. Уселись на ствол поваленного дерева лицом к покачивающейся на волнах лунной дорожке.
— Хорошо быть вдали от родины, — проговорил Георгий, ни к кому не обращаясь.
Было слышно шипение волны, облизывающей осыпавшийся камнями берег.
— Вот ведь интересно, — продолжил Георгий, глядя на море перед собой. — Почти двадцать пять лет живет себе страна, никем кроме Турции не признанная — Турецкая Республика Северного Кипра. Живет себе тихо и счастливо…
Георгий сидел с краю. Медленно повернув голову, он посмотрел на лица Виктора и Ника.
— Год назад здесь отдыхал Броницкий, — говорил Георгий. — Со своими новыми друзьями…
Виктор, услышав про Броницкого, ожил. Посмотрел на Георгия. Словно ожидал продолжения. И оно последовало.
— Друзьям показалось мало той суммы, которую он мог снять в одиночку, без двух старых друзей, не знавших, где он отдыхает… Поэтому, вернувшись в Киев, он стал придумывать, как бы всех троих собрать здесь и, когда все будет сделано, от двоих отделаться… Ему, наверно, пообещали место премьер-министра, хотя оно стоит дешевле этой суммы…
Красивый бархатный баритон Георгия звучал на фоне шипения волны почти как музыка, как текст из какого-то фильма, начитанный талантливым актером.
— Он сам поднял волну и сам от нее захлебнулся…
— То есть вы его убили? — спросил Виктор. Ни один мускул не дрогнул на лице Георгия. Не сводя глаз с ночного моря, он щелкнул языком. Потом наклонился, взял с земли камешек и бросил в воду.
— Никто его не убивал. Он сам выпил коньяка и принял таблетки, несовместимые с алкоголем, создав нам массу проблем! Что с ним случилось потом, после ресторана, и кто его отправил в полет, я не знаю. Да это и не важно. Для нас он все еще живой. Как бы. По крайней мере здесь он с нами. Окончательно он умрет только через пару дней. У нас не принято умирать, не передав дела…