Страница:
– Мы вернулись, – громко объявил Кало.
– С хлебом!
– И так понятно, дурак!
– Сам дурак!
При виде Локки с разбитыми губами и кровью, запекшейся в уголках рта, – тот как раз пытался подняться, держась за край стола, – близнецы резко остановились.
– Мы что-то пропустили? – спросил Гальдо.
– Мальчики, – спокойно заговорил Цепп. – Представляя вчера Жеана, я забыл вас предупредить. Если верить вашему старому хозяину с Сумеречного холма, Жеан, при всей своей внешней мягкости, обладает на редкость вспыльчивым характером.
Священник подошел к Локки и помог ему выпрямиться.
– Когда мир вокруг тебя перестанет кружиться, не забудь убрать разбитое стекло и редьку, – напомнил он.
Вечером, перед ужином, Локки и Жеан молчали и старались держаться друг от друга подальше. Кало и Гальдо обменивались раздраженными взглядами (примерно сто раз в минуту), но тоже не пытались заговорить. Один лишь Цепп был доволен. Судя по всему, он наслаждался тишиной и покоем, которые царили в столовой.
Как только Локки и Жеан уселись за стол, Цепп поставил перед ними по маленькой резной коробочке из слоновой кости. Локки немедленно узнал эти ящички с откидными крышками около фута в длину и ширину. Вычислительные шкатулки. В этих сложных изобретениях тал-вераррских механиков использовались скрытые часовые механизмы для передвижения керамических плиток и переключения деревянных кнопок. В результате человек мог быстро производить сложные расчеты. Локки был знаком с основами работы на этом устройстве, но пользовался им редко – последний раз он упражнялся на шкатулке несколько месяцев назад.
– Локки и Жеан, будьте так добры, – заговорил отец Цепп. – Положим, у меня есть девятьсот девяносто пять каморрских солонов, и я отплываю в Тал-Верарр. По прибытии я хотел бы перевести их в тамошние солары. Сейчас один солар составляет… дай Боги памяти… примерно четыре пятых от каморрской кроны. Итак, вопрос: сколько соларов отдадут мне менялы перед тем, как я выплачу их долю?
Жеан немедленно откинул крышку шкатулки и начал работать, ударяя по кнопкам, щелкая плитками, сдвигая туда и сюда деревянные оси. Локки, смутившись, попробовал последовать его примеру. Его беспорядочные попытки оживить механизм были не столь успешными. Довольно скоро Жеан объявил ответ.
– Тридцать один полный солар и еще одна десятая в остатке, – высунув кончик языка, мальчик продолжил вычисления. – Это составляет четыре серебряных волана и два медяка.
– Изумительно, – похвалил Цепп. – Жеан, ты можешь поужинать сегодня. А вот тебе, Локки, боюсь, не повезло. Но все равно спасибо за попытку. Можешь посидеть пока в своей комнате.
– Что?! – кровь прилила к щекам мальчика. – Но раньше было не так! Вы давали нам личные задачи! А я уже хрен знает сколько не пользовался этой шкатулкой…
– Тогда, может быть, еще одну задачку?
– Да!
– Очень хорошо. Жеан, не соблаговолишь ли принять участие еще раз? Так… джериштийский галеон плывет по Стальному морю, его капитан очень набожен. Строго каждый час он велит матросу бросить в море галету в жертву Ионо. Каждая галета весит четырнадцать унций. К тому же капитан очень аккуратный человек. Весь хлеб он хранит в сундуках, по четверти тонны каждый. Он плывет уже неделю. Сколько сундуков он открыл? И каков общий вес приношений, полученных Повелителем алчных вод?
Мальчики снова защелкали своими механизмами, и опять Жеан поднял взгляд, закончив вычисления, в то время как Локки еще только, обливаясь потом, разобрался, как ввести данные для расчета.
– Он открыл только один сундук и принес в жертву сто сорок семь фунтов галет, – дал ответ маленький толстяк.
Отец Цепп тихонько похлопал в ладоши.
– Молодец, Жеан. Ты действительно ужинаешь с нами сегодня. А тебя, Локки, я позову, когда надо будет убрать со стола.
– Это совсем не смешно, – обиделся Локки. – Он управляется с вычислительной шкатулкой лучше, чем я. Вы заранее обрекли меня на поражение!
– Не смешно, правда? Но недавно ты так важничал, мой дорогой малыш! Ты уже достиг того возраста, когда большинство подростков приобретают свои убеждения на долгие годы вперед. Черт побери, с Сабетой было то же самое. Отчасти поэтому я и отослал ее отсюда. В любом случае мне показалось, что для человека, который носит на шее свою смерть, твой нос слишком высоко задран.
Локки покраснел еще больше. Жеан украдкой бросил на него несмелый взгляд. Близнецы, знавшие историю с акульим зубом, внимательно разглядывали свои пустые тарелки.
– Мир полон загадок, для решения которых требуются различные умения. Или ты полагаешь, что тебе всегда будут попадаться только такие проблемы, которые тебе под силу? Ну-ка, скажи, если мне потребуется человек на роль подмастерья менялы, кому я поручу эту роль – тебе или Жеану? По-моему, выбор очевиден.
– Я… мне кажется…
– Тебе вообще слишком часто КАЖЕТСЯ. Ты встретил нашего нового брата презрением лишь из-за того, что очертания его фигуры напоминают мои благородные пропорции, – Цепп почесал толстое брюхо и весело усмехнулся. – А тебе не приходило в голову, что его внешность идеально подходит для определенных ролей? Жеан выглядит, как сын купца, как излишне откормленный аристократ, как пухлый юный студент. Такая наружность дает ему не меньше плюсов, чем тебе – твоя.
– Но я считаю…
– Если тебе нужна еще одна демонстрация того, что он умеет, а ты – нет, почему бы мне не попросить его снова вытрясти из тебя все дерьмо?
Локки бессознательно втянул голову в плечи и попытался раствориться в воздухе. Потерпев неудачу, он просто повесил голову.
– Мне очень жаль, – обратился к нему Жеан. – Надеюсь, тебе было не слишком больно.
– Ничего, – промямлил Локки. – Похоже, я действительно заслужил эту трепку.
– Пустой желудок пролагает дорогу мудрости, дети мои, – усмехнулся Цепп. – Запомни, Локки: жизненные трудности непредсказуемы. Нам не дано заранее знать, какое наше качество или кто из наших друзей поможет преодолеть эти трудности. Например, сейчас пусть поднимут руки те, чья фамилия – Санца.
После некоторого колебания Кало и Гальдо выполнили приказание.
– Все, чья фамилия Санца, – объявил священник, – могут сегодня отужинать с нашим братом Жеаном Танненом.
– Мне нравится такое учение! – воскликнул Гальдо.
– Те же, чья фамилия Ламора, – продолжал священник, – тоже могут поесть, но сначала они должны сходить за подносом и обслужить Жеана Таннена.
Локки отошел к плите, испытывая странную смесь смущения и облегчения. На ужин был жареный каплун, фаршированный чесноком и луком, под соусом из вываренных в вине винограда и инжира. Отец Цепп произнес молитвенные тосты, посвятив последний «Жеану Таннену, который, потеряв одну семью, тут же обрёл другую».
Тут Жеану на глаза вновь навернулись слезы, и он потерял интерес к еде. Заметив это, близнецы попробовали спасти его настроение.
– Ты здорово умеешь обращаться со шкатулкой! – заметил Кало.
– Ни у кого из нас так не получается, – поддержал его Гальдо.
– А ведь мы хорошо успеваем в арифметике!
– По крайней мере, – чуть тише сказал Гальдо, – так мы считали до встречи с тобой.
– Да это ерунда, – возразил Жеан. – Можно работать и быстрее. Я хочу сказать… – перед тем, как продолжить, он нервно покосился на Цеппа. – Мне нужны очки для чтения. Без них я плохо вижу. Раньше, с ними, я все делал быстрее. Но… я потерял свои очки на Сумеречном холме. Один из мальчишек…
– Ты получишь новые очки завтра или послезавтра, – пообещал Цепп. – Одно условие: не носи их на людях – это не вяжется с обликом нищего. Но здесь ты вполне можешь пользоваться ими.
– Значит, ты победил меня, ничего толком не видя?! – поразился Локки.
– Кое-как я вижу, – ответил Жеан. – Но все такое нечеткое… Приходится все время щуриться.
– Математический гений и одновременно умелый боец, – улыбнулся отец Цепп. – Воистину в лице юного мастера Таннена Благодетель даровал нам поразительное сочетание талантов. Надеюсь, Локки, теперь ты понимаешь, что он тоже прирожденный Благородный Подонок?
– Да, – мрачно ответил Локки, которому не хотелось так скоро расставаться со своей обидой. – Пожалуй, что так.
Следующая ночь выдалась ясной и сухой. Все луны собрались на небосводе и сияли в окружении звезд, будто новые монетки. Жеан Таннен устроился почитать на крыше храма. Он сидел у парапета, держа книгу перед собой на расстоянии вытянутой руки, а две масляные лампы озаряли его теплым желтым светом.
– Надеюсь, не помешаю? – спросил Локки.
Жеан в удивлении вскинул глаза.
– О боги! Ты всегда так тихо подкрадываешься!
– Не всегда, – Локки сделал несколько шагов к толстяку. – Порой я бываю очень громким… и очень глупым.
– Я… э-э-э…
– Можно присесть?
Жеан молча кивнул, и Локки плюхнулся рядом с ним.
– Извини меня, – сказал Локки. – Иногда я веду себя, как полное дерьмо.
– Ты тоже извини. Когда я побил тебя, я не хотел… просто я не владею собой, когда злюсь.
– Ты правильно поступил. Я же не знал про твоих родителей. Теперь мне очень стыдно. Я не имел права так говорить… У меня-то все было по-другому – куча времени, чтобы привыкнуть… понимаешь?
Мальчики помолчали. Жеан закрыл книгу и смотрел в небо.
– А знаешь, может быть, я и не сирота. То есть не вполне, – продолжал Локки.
– Как это?
– Ну… Моя мама умерла. Я был при этом и помню. Но вот отец… он, как бы это сказать… ушел, когда я был совсем маленьким. Его я совсем не помню, точнее, и не знал никогда.
– Сочувствую, – откликнулся Жеан.
– Да, нам обоим впору посочувствовать, правда? Мне кажется, мой отец был моряком или кем-то в этом роде. Или, может быть, торговцем… не уверен. Мама всегда отказывалась говорить о нем, так что я могу и ошибаться.
– А мой папа был очень хороший, – сказал Жеан. – Он… Мои родители держали большую лавку в Северном Углу. Они привозили издалека шелк, кожу, драгоценные камни. Плавали по всему Стальному морю, а иногда путешествовали вглубь континента. Я помогал родителям. Не ездил с ними, а вел разные записи, счета… А еще заботился о кошках. У нас их было целых девять. Мама иногда шутила, что я – единственный ее ребенок, который не бегает на четырех ногах.
Мальчик слегка всхлипнул и вытер глаза.
– По-моему, я уже выплакал все слезы и ничего больше не чувствую, – признался он. – Знаешь, мои родители учили меня быть честным. Они считали, что воровать дурно, против этого законы и людей, и богов. А теперь я узнал, что у воров имеется свой покровитель. И мне предоставлен выбор – либо голодать на улице, либо счастливо жить здесь.
– Все не так уж плохо, – утешил его Локки. – Сколько себя помню, я никогда не занимался другим. Воровство – тоже почетное занятие, если смотреть на это дело так, как мы. И достаточно сложное… Тут разиням не место, – Локки полез за пазуху, достал маленький полотняный мешочек и вручил его Жеану. – Вот, держи.
– Что это?
– Ты же сам сказал, что тебе не хватает твоих очков, – ухмыльнулся Локки. – В Виденце есть один мастер, старше, чем сами боги. И он следит за витриной магазина не так внимательно, как следовало бы. Вот я и подобрал тебе очки на выбор.
Жеан раскрыл мешочек и уставился на трое очков. Двое – в круглых золотых оправах, одни – в серебряной, в форме полумесяцев…
– Спасибо тебе, Локки! – он по очереди примерил очки и слегка нахмурился. – Не знаю, что и сказать… Не хотел бы показаться неблагодарным, совсем нет… но они мне не подходят, – Жеан указал на свои глаза и робко улыбнулся. – Линзы всегда нужно подбирать специально – у каждого ведь своя проблема. Понимаешь, есть люди, которые не видят на далеких расстояниях. Я думаю, эти очки как раз для них. Но я… как это называется… не близорукий, а дальнозоркий.
– О черт, я и не знал! – Локки почесал в затылке и тоже несмело улыбнулся. – Мне же не приходилось носить очки. Вот идиот!
– Нет-нет, что ты! Я могу куда-нибудь приспособить эти красивые оправы. Они ведь так часто ломаются. Подберу стекла, и у меня будут запасные очки. Еще раз спасибо.
Ребята еще какое-то время сидели молча, но на сей раз молчание было дружеским, а не неловким. Жеан прислонился к стене и прикрыл глаза. Локки засмотрелся на луны, пытаясь разглядеть голубые и зеленые пятнышки, которые Цепп однажды назвал Лесами Богов. Наконец Жеан кашлянул.
– Так ты и в самом деле классный вор?
– Надо же быть специалистом хоть в чем-то, раз драка и математика – не моя область.
– Слушай, я здесь кое-что узнал от отца Цеппа. Оказывается, если ты поклоняешься Благодетелю, то можно сделать одну вещь… Кажется, это называется «платой за смерть». Ты слышал об этом?
– О да, – отозвался Локки. – Еще как приходилось!
– Мне хочется сделать это для моих мамы и папы. Но я… я никогда не крал. Может быть, ты мне поможешь?
– Ты имеешь в виду – научить тебя воровать, чтобы правильно принести эту жертву?
– Да, – вздохнул Жеан. – Полагаю, если богам было угодно забросить меня сюда, надо привыкать к здешним обычаям.
– А ты научишь меня пользоваться вычислительной шкатулкой, чтобы в следующий раз я не выглядел полным болваном?
– Думаю, это возможно.
– Заметано! – Локки вскочил на ноги и раскинул руки. – Завтра Кало и Гальдо будут просиживать задницы на ступеньках храма, а мы с тобой выйдем на охоту!
– Это не опасно? – забеспокоился Жеан.
– Может, для кого-нибудь и опасно, но не для Благородных Подонков. Это то, чем мы занимаемся каждый день.
– МЫ?
– Мы!
Глава 6. Ограничения
Краснорукие сопровождали Локки на всем долгом пути до Плавучей Могилы. Уже начался рассвет, и на фоне встающего алого солнца четко вырисовывались темные силуэты хибар Пепелища. Деревяшки, казалось, плавали в море крови. Даже зажмурившись, Локки не мог избавиться от багровых пятен перед глазами.
Он попытался встряхнуться и прояснить свои мысли, однако сказывались усталость и нервное возбуждение. В какой-то момент Локки показалось, что он скользит в паре дюймов над землей, не дотягиваясь до нее ногами. На набережной снова стояла стража… охранники были и у дверей, и в зале, причем гораздо больше, чем раньше. Все они хранили скорбное выражение лица и молчали, пока Краснорукие вели Локки по плавучей крепости. Внутренняя дверь оказалась не заперта.
Капа Барсави стоял в центре зала для приемов, спиной к Локки – голова низко опущена, руки скрещены за спиной. Портьеры на окнах с восточного борта были отдернуты, и солнце тянуло свои красные пальцы к Барсави, к его сыновьям, к большой деревянной бочке и непонятному длинному предмету на носилках.
– Отец, – подал голос Анжаис. – Ламора прибыл.
Капа Барсави обернулся с тяжелым вздохом, несколько секунд смотрел на Локки стеклянными чужими глазами, затем махнул левой рукой.
– Оставьте нас, – приказал он. – Выйдите все из комнаты. Анжаис и Пачеро поспешили прочь с потупленными взорами. За ними вышли и Краснорукие. Через минуту донесся стук захлопывающейся двери и лязг замков.
– Что происходит, ваша честь? – осторожно спросил Локки.
– Он убил ее. Этот сукин сын достал ее, Локки.
– Что-о?!!
– Он убил Наццу. Прошлой ночью. Тело нашли всего несколько часов назад.
Локки посмотрел на Барсави, онемев от ужаса, с открытым ртом.
– Но… Она же не покидала Плавучей Могилы, разве не так?
– Она все-таки вышла, – Барсави бессознательно сжимал и разжимал кулаки. – Не знаю, как ей удалось проскользнуть. Это случилось во втором или третьем часу пополуночи. Ее… ее принесли обратно в половине четвертого утра.
– Принесли обратно? Кто?
– Иди сюда. Смотри.
Венкарло Барсави откинул покрывало на носилках, и Локки увидел мертвую Наццу – с восковым лицом, закрытыми глазами и мокрыми волосами. Гладкость ее кожи нарушали две багровых царапины на шее. Слезы навернулись на глаза Локки, и он изо всех сил прикусил палец.
– Посмотри, что сделал этот подонок, – тихо сказал Барсави. – Она была живой памятью о матери. Моя единственная доченька. Лучше бы мне умереть, чем смотреть на такое, – старик расплакался. – Ее уже… отмыли…
– Отмыли? Что вы имеете в виду?
– Ее принесли обратно вот в этом, – капа кивнул на стоящую поодаль бочку.
– Что там?
– Загляни внутрь.
Локки сдвинул крышку – и тут же отшатнулся, прижимая обе руки ко рту. Его накрыла волна отвратительной вони.
Бочка была полна мочи. Лошадиной мочи, темной и мутной. Локки почувствовал, как желудок его завязывается тугим узлом.
– Ее не просто убили, Локки. Ее утопили… утопили в конском ссанье.
Теперь и Локки, не стыдясь, заплакал.
– Я не верю, – с трудом проговорил он. – Не верю. В этом нет никакого долбаного смысла.
Он опять подошел к носилкам и еще раз взглянул на шею Наццы. Жукровые следы на поверку оказались припухлостями. Поверх них шли прямые алые царапины. Локки смотрел на них, вспоминая собственные ощущения от когтей сокола. Рана на предплечье все еще болела.
– Возможно, ее и принесли в этой бочке, ваша честь, – наконец сказал он. – Но я почти уверен, что она умерла раньше.
– Не понял?
– Следы на ее шее… посмотрите на эти маленькие царапины, – Локки начал импровизировать, пытаясь сохранять нейтральное выражение лица и интонации. Как убедить его? – Я уже видел такое – несколько лет назад, в Талишеме. Там был труп мужчины, убитого скорпионьим соколом. Вы слышали о таких тварях?
– Да, – припомнил капа. – Противоестественный гибрид, плод выдумки картенских колдунов. Так это его следы на шее? Ты уверен?
– Уверен. Наццу ранил скорпионий сокол, – подтвердил Локки. – Следы от когтей не успели загноиться. Наверное, она умерла почти мгновенно.
– А потом долбаный подонок… замариновал ее в этой бочке! – прошептал Барсави. – Для того, чтобы усилить оскорбление. Увеличить позор нашей семьи.
– Простите, капа, – проговорил Аокки. – Я понимаю, что мои слова не сильно вас утешили.
– Нет-нет… если ты прав, значит, ей выпала куда более быстрая смерть, – Барсави снова накинул покрывало на голову дочери, напоследок ласково погладив ее по волосам. – Буду благодарить Богов, если так оно и есть… больше я ничем не могу помочь моей маленькой девочке. Что же до серого ублюдка… ЕМУ такая легкая смерть не светит. Пусть даже не надеется!
– Но почему он так поступил? – Локки стоял, запустив обе руки в копну волос, и смотрел широко раскрытыми глазами. – Это же бессмысленно! Почему он убил Наццу, почему именно сейчас?
– Он сам тебе расскажет.
– Не понимаю…
Капа пошарил под камзолом и достал сложенный лист пергамента. Развернув его, Локки увидел ровные аккуратные строчки:
«Барсави, мы просим извинения за то, что пришлось прибегнуть к столь грубым средствам. Но это было необходимо, чтобы дать почувствовать нашу власть и тем самым обеспечить ваше содействие. Мы искренне желаем встретиться с вами – лицом к лицу и со всем надлежащим вежеством, дабы раз и навсегда урегулировать вопрос о разделе Каморра. Ждем вас в Гулкой Дыре в одиннадцатом часу вечера, в День Герцога, через три ночи от сего дня. Мы будем одни и не вооружены, хотявы, в свою очередь, можете привести с собой столько советчиков, сколь вам угодно, и вооружить их, как пожелаете. Мы лично обсудим положение дел и, если будет на то милость добрейших Богов, возможно, избавим вас от дальнейшей необходимости терять ваших верных слуг или же плоть от плоти и кровь от крови вашей».
– Невероятно, – прошептал Локки. – Встретиться по доброй воле после ТАКОГО?
– Этот человек явно не из Каморра. За долгие годы я хорошо изучил каморрцев, сам стал одним из них. Теперь я больше принадлежу этому городу, чем многие коренные жители. А этот мерзавец? – Барсави яростно потряс головой. – Должно быть, он не понимает, какое оскорбление нанес мне и моим сыновьям с целью «привлечения внимания» и каким бесчестьем будет для нас вступить с ним в переговоры! Он зря потратил чернила на эту записку. А как тебе нравится его королевское «мы»? Какая самонадеянность!
– Ваша честь… А что, если он все понимает? Если отдает себе отчет в том, что натворил?
– Маловероятно, Локки, – грустно усмехнулся капа. – Иначе он просто не решился бы на такое.
– Мог и решиться – если планирует засаду в Гулкой Дыре. Не исключено, что он хочет выманить вас из Плавучей Могилы туда, где сможет погубить.
– Снова твоя хваленая осторожность! – невесело улыбнулся Барсави. – Честно говоря, я уже думал об этом, Локки. Но мне не верится… Полагаю, он искренне считает, что если достаточно запугает меня, то я по доброй воле уступлю ему город. Так вот, я пойду на эту встречу. А что касается спутников… я возьму с собой своих сыновей, сестер Беранджиас и еще сотню самых свирепых и опытных бойцов. Ты и твой друг Жеан тоже пойдете со мной.
Сердце Локки забилось в груди, как пойманная птичка. Ему захотелось кричать от безысходности. Что ему ответить, во имя всех адских бездн?!! «Прошу прощения, ваша честь, но я не смогу стоять рядом с вами в этот момент, поскольку я-то и буду Серым Королем»!!?
– Разумеется, – произнес он вслух. – Мы с Жеаном готовы ради вас на все. Я… я безумно благодарен за такую возможность.
– Вот и хорошо. Потому что я рассчитываю провести переговоры при помощи арбалетных болтов, ножей и кулаков. Если этот серый кусок дерьма считает, что может диктовать мне условия над телом моей единственной дочери, то его ждет большой сюрприз.
Локки стиснул зубы. Как там говорил Серый Король? «Я знаю, как выманить старого лиса из его сырой норы».
– Капа Барсави, – осторожно произнес Локки. – А вы учитываете то… то, что говорят люди про Серого Короля? Будто он убивает людей одним прикосновением и заговорен против клинков и стрел?
– Это все байки, которые рассказывают за стаканчиком вина. На самом деле он делает то же самое, что делал я в пору завоевания Каморра: старательно прячется и аккуратно выбирает цели, – капа вздохнул. – Признаю, ему хорошо это удается. Возможно, так же хорошо, как и мне в свое время. Но тем не менее он не призрак.
– Существует и другое объяснение, – произнес Локки, нервно облизывая губы. Как много из того, что он сейчас скажет, дойдет до ушей Серого Короля? Слишком уж глубоко проник этот подонок в секреты Благородных Подонков… Ну и хрен с ним! – Возможно, здесь приложил руку контрмаг.
– Который помогает Серому Королю?
– Именно.
– Локки, он терроризирует мой город уже несколько месяцев. Да, твое предположение многое объясняет, однако подумай о цене. Даже я не смог бы так долго платить контрмагу.
– Но, с другой стороны, здесь замешан скорпионий сокол. А ведь эти чудовища не только созданы контрмагами – они им и служат. Насколько мне известно, никто, кроме контрмагов, не держит скорпионьих соколов. Да и как обычный… сокольничий мог бы натаскивать птицу, способную убить его случайным прикосновением жала? – Локки говорил как во сне, а в голове его крутилось лишь одно: «Вот дерьмо, какое же все это дерьмо!» – Кроме того, Серому Королю не обязательно пользоваться услугами контрмага все это время. Что, если он появился совсем недавно? Если его наняли лишь на несколько решающих дней? А слухи о своих необычных возможностях Серый Король мог пустить по городу и сам. Так сказать, чтобы подготовить публику.
– Фантастическая версия, – покачал головой Барсави. – Но что-то в твоих словах есть.
– Тогда становится понятно, почему Серый Король обещал прийти на встречу один и без оружия. С контрмагом в качестве прикрытия он может позволить себе такую роскошь.
– Тем не менее я не изменю своего решения, – Барсави обхватил один кулак другим. – Если один дерьмовый контрмаг сумеет одолеть сотню ножей, меня самого, моих сыновей, Беранджиас, твоего друга Жеана с его топорами… что ж, значит, Серый Король действительно сильнее меня. Но лично мне так не кажется.
– Однако имейте в виду такую возможность, хорошо? – настаивал Локки.
– Ладно, – Барсави положил руку на плечо Локки. – А ты, мой мальчик, прости меня за то, что случилось с нашей Наццей.
– Мне нечего прощать вам, ваша честь, – склонил голову Локки. Он прекрасно знал, что если Барсави меняет тему, продолжать бесполезно. – В том нет вашей вины.
– Вы все оказались замешаны в мою войну. Ведь Серый Король охотится на меня, а вы лишь стоите рядом…
– Вы мой капа, и вы призвали меня на великое дело, – Локки облизал вновь пересохшие губы. – Я готов на все, чтобы помочь вам прирезать эту тварь.
– Вот и отлично. Значит, в День Герцога в девятом часу вечера мы начинаем здесь собираться. Анжаис заглянет в «Последнюю ошибку» за тобой с Танненом.
– Как насчет братьев Санца? Они хорошо управляются с ножами.
– А еще лучше с картами, так мне говорили. Я ничего не имею против них, Локки… но они фигляры. Трюкачи. А я собираю серьезных людей на серьезное дело.
– Как скажете, капа.
– Вот так-то, – Барсави достал из кармана шелковый платок и медленно вытер вспотевшие лоб и щеки. – А теперь оставь меня, пожалуйста, одного. Жду тебя завтра вечером в качестве жреца Благодетеля. Всех остальных жрецов я тоже созову. Мы обязаны устроить ей достойные похороны.
– С хлебом!
– И так понятно, дурак!
– Сам дурак!
При виде Локки с разбитыми губами и кровью, запекшейся в уголках рта, – тот как раз пытался подняться, держась за край стола, – близнецы резко остановились.
– Мы что-то пропустили? – спросил Гальдо.
– Мальчики, – спокойно заговорил Цепп. – Представляя вчера Жеана, я забыл вас предупредить. Если верить вашему старому хозяину с Сумеречного холма, Жеан, при всей своей внешней мягкости, обладает на редкость вспыльчивым характером.
Священник подошел к Локки и помог ему выпрямиться.
– Когда мир вокруг тебя перестанет кружиться, не забудь убрать разбитое стекло и редьку, – напомнил он.
3
Вечером, перед ужином, Локки и Жеан молчали и старались держаться друг от друга подальше. Кало и Гальдо обменивались раздраженными взглядами (примерно сто раз в минуту), но тоже не пытались заговорить. Один лишь Цепп был доволен. Судя по всему, он наслаждался тишиной и покоем, которые царили в столовой.
Как только Локки и Жеан уселись за стол, Цепп поставил перед ними по маленькой резной коробочке из слоновой кости. Локки немедленно узнал эти ящички с откидными крышками около фута в длину и ширину. Вычислительные шкатулки. В этих сложных изобретениях тал-вераррских механиков использовались скрытые часовые механизмы для передвижения керамических плиток и переключения деревянных кнопок. В результате человек мог быстро производить сложные расчеты. Локки был знаком с основами работы на этом устройстве, но пользовался им редко – последний раз он упражнялся на шкатулке несколько месяцев назад.
– Локки и Жеан, будьте так добры, – заговорил отец Цепп. – Положим, у меня есть девятьсот девяносто пять каморрских солонов, и я отплываю в Тал-Верарр. По прибытии я хотел бы перевести их в тамошние солары. Сейчас один солар составляет… дай Боги памяти… примерно четыре пятых от каморрской кроны. Итак, вопрос: сколько соларов отдадут мне менялы перед тем, как я выплачу их долю?
Жеан немедленно откинул крышку шкатулки и начал работать, ударяя по кнопкам, щелкая плитками, сдвигая туда и сюда деревянные оси. Локки, смутившись, попробовал последовать его примеру. Его беспорядочные попытки оживить механизм были не столь успешными. Довольно скоро Жеан объявил ответ.
– Тридцать один полный солар и еще одна десятая в остатке, – высунув кончик языка, мальчик продолжил вычисления. – Это составляет четыре серебряных волана и два медяка.
– Изумительно, – похвалил Цепп. – Жеан, ты можешь поужинать сегодня. А вот тебе, Локки, боюсь, не повезло. Но все равно спасибо за попытку. Можешь посидеть пока в своей комнате.
– Что?! – кровь прилила к щекам мальчика. – Но раньше было не так! Вы давали нам личные задачи! А я уже хрен знает сколько не пользовался этой шкатулкой…
– Тогда, может быть, еще одну задачку?
– Да!
– Очень хорошо. Жеан, не соблаговолишь ли принять участие еще раз? Так… джериштийский галеон плывет по Стальному морю, его капитан очень набожен. Строго каждый час он велит матросу бросить в море галету в жертву Ионо. Каждая галета весит четырнадцать унций. К тому же капитан очень аккуратный человек. Весь хлеб он хранит в сундуках, по четверти тонны каждый. Он плывет уже неделю. Сколько сундуков он открыл? И каков общий вес приношений, полученных Повелителем алчных вод?
Мальчики снова защелкали своими механизмами, и опять Жеан поднял взгляд, закончив вычисления, в то время как Локки еще только, обливаясь потом, разобрался, как ввести данные для расчета.
– Он открыл только один сундук и принес в жертву сто сорок семь фунтов галет, – дал ответ маленький толстяк.
Отец Цепп тихонько похлопал в ладоши.
– Молодец, Жеан. Ты действительно ужинаешь с нами сегодня. А тебя, Локки, я позову, когда надо будет убрать со стола.
– Это совсем не смешно, – обиделся Локки. – Он управляется с вычислительной шкатулкой лучше, чем я. Вы заранее обрекли меня на поражение!
– Не смешно, правда? Но недавно ты так важничал, мой дорогой малыш! Ты уже достиг того возраста, когда большинство подростков приобретают свои убеждения на долгие годы вперед. Черт побери, с Сабетой было то же самое. Отчасти поэтому я и отослал ее отсюда. В любом случае мне показалось, что для человека, который носит на шее свою смерть, твой нос слишком высоко задран.
Локки покраснел еще больше. Жеан украдкой бросил на него несмелый взгляд. Близнецы, знавшие историю с акульим зубом, внимательно разглядывали свои пустые тарелки.
– Мир полон загадок, для решения которых требуются различные умения. Или ты полагаешь, что тебе всегда будут попадаться только такие проблемы, которые тебе под силу? Ну-ка, скажи, если мне потребуется человек на роль подмастерья менялы, кому я поручу эту роль – тебе или Жеану? По-моему, выбор очевиден.
– Я… мне кажется…
– Тебе вообще слишком часто КАЖЕТСЯ. Ты встретил нашего нового брата презрением лишь из-за того, что очертания его фигуры напоминают мои благородные пропорции, – Цепп почесал толстое брюхо и весело усмехнулся. – А тебе не приходило в голову, что его внешность идеально подходит для определенных ролей? Жеан выглядит, как сын купца, как излишне откормленный аристократ, как пухлый юный студент. Такая наружность дает ему не меньше плюсов, чем тебе – твоя.
– Но я считаю…
– Если тебе нужна еще одна демонстрация того, что он умеет, а ты – нет, почему бы мне не попросить его снова вытрясти из тебя все дерьмо?
Локки бессознательно втянул голову в плечи и попытался раствориться в воздухе. Потерпев неудачу, он просто повесил голову.
– Мне очень жаль, – обратился к нему Жеан. – Надеюсь, тебе было не слишком больно.
– Ничего, – промямлил Локки. – Похоже, я действительно заслужил эту трепку.
– Пустой желудок пролагает дорогу мудрости, дети мои, – усмехнулся Цепп. – Запомни, Локки: жизненные трудности непредсказуемы. Нам не дано заранее знать, какое наше качество или кто из наших друзей поможет преодолеть эти трудности. Например, сейчас пусть поднимут руки те, чья фамилия – Санца.
После некоторого колебания Кало и Гальдо выполнили приказание.
– Все, чья фамилия Санца, – объявил священник, – могут сегодня отужинать с нашим братом Жеаном Танненом.
– Мне нравится такое учение! – воскликнул Гальдо.
– Те же, чья фамилия Ламора, – продолжал священник, – тоже могут поесть, но сначала они должны сходить за подносом и обслужить Жеана Таннена.
Локки отошел к плите, испытывая странную смесь смущения и облегчения. На ужин был жареный каплун, фаршированный чесноком и луком, под соусом из вываренных в вине винограда и инжира. Отец Цепп произнес молитвенные тосты, посвятив последний «Жеану Таннену, который, потеряв одну семью, тут же обрёл другую».
Тут Жеану на глаза вновь навернулись слезы, и он потерял интерес к еде. Заметив это, близнецы попробовали спасти его настроение.
– Ты здорово умеешь обращаться со шкатулкой! – заметил Кало.
– Ни у кого из нас так не получается, – поддержал его Гальдо.
– А ведь мы хорошо успеваем в арифметике!
– По крайней мере, – чуть тише сказал Гальдо, – так мы считали до встречи с тобой.
– Да это ерунда, – возразил Жеан. – Можно работать и быстрее. Я хочу сказать… – перед тем, как продолжить, он нервно покосился на Цеппа. – Мне нужны очки для чтения. Без них я плохо вижу. Раньше, с ними, я все делал быстрее. Но… я потерял свои очки на Сумеречном холме. Один из мальчишек…
– Ты получишь новые очки завтра или послезавтра, – пообещал Цепп. – Одно условие: не носи их на людях – это не вяжется с обликом нищего. Но здесь ты вполне можешь пользоваться ими.
– Значит, ты победил меня, ничего толком не видя?! – поразился Локки.
– Кое-как я вижу, – ответил Жеан. – Но все такое нечеткое… Приходится все время щуриться.
– Математический гений и одновременно умелый боец, – улыбнулся отец Цепп. – Воистину в лице юного мастера Таннена Благодетель даровал нам поразительное сочетание талантов. Надеюсь, Локки, теперь ты понимаешь, что он тоже прирожденный Благородный Подонок?
– Да, – мрачно ответил Локки, которому не хотелось так скоро расставаться со своей обидой. – Пожалуй, что так.
4
Следующая ночь выдалась ясной и сухой. Все луны собрались на небосводе и сияли в окружении звезд, будто новые монетки. Жеан Таннен устроился почитать на крыше храма. Он сидел у парапета, держа книгу перед собой на расстоянии вытянутой руки, а две масляные лампы озаряли его теплым желтым светом.
– Надеюсь, не помешаю? – спросил Локки.
Жеан в удивлении вскинул глаза.
– О боги! Ты всегда так тихо подкрадываешься!
– Не всегда, – Локки сделал несколько шагов к толстяку. – Порой я бываю очень громким… и очень глупым.
– Я… э-э-э…
– Можно присесть?
Жеан молча кивнул, и Локки плюхнулся рядом с ним.
– Извини меня, – сказал Локки. – Иногда я веду себя, как полное дерьмо.
– Ты тоже извини. Когда я побил тебя, я не хотел… просто я не владею собой, когда злюсь.
– Ты правильно поступил. Я же не знал про твоих родителей. Теперь мне очень стыдно. Я не имел права так говорить… У меня-то все было по-другому – куча времени, чтобы привыкнуть… понимаешь?
Мальчики помолчали. Жеан закрыл книгу и смотрел в небо.
– А знаешь, может быть, я и не сирота. То есть не вполне, – продолжал Локки.
– Как это?
– Ну… Моя мама умерла. Я был при этом и помню. Но вот отец… он, как бы это сказать… ушел, когда я был совсем маленьким. Его я совсем не помню, точнее, и не знал никогда.
– Сочувствую, – откликнулся Жеан.
– Да, нам обоим впору посочувствовать, правда? Мне кажется, мой отец был моряком или кем-то в этом роде. Или, может быть, торговцем… не уверен. Мама всегда отказывалась говорить о нем, так что я могу и ошибаться.
– А мой папа был очень хороший, – сказал Жеан. – Он… Мои родители держали большую лавку в Северном Углу. Они привозили издалека шелк, кожу, драгоценные камни. Плавали по всему Стальному морю, а иногда путешествовали вглубь континента. Я помогал родителям. Не ездил с ними, а вел разные записи, счета… А еще заботился о кошках. У нас их было целых девять. Мама иногда шутила, что я – единственный ее ребенок, который не бегает на четырех ногах.
Мальчик слегка всхлипнул и вытер глаза.
– По-моему, я уже выплакал все слезы и ничего больше не чувствую, – признался он. – Знаешь, мои родители учили меня быть честным. Они считали, что воровать дурно, против этого законы и людей, и богов. А теперь я узнал, что у воров имеется свой покровитель. И мне предоставлен выбор – либо голодать на улице, либо счастливо жить здесь.
– Все не так уж плохо, – утешил его Локки. – Сколько себя помню, я никогда не занимался другим. Воровство – тоже почетное занятие, если смотреть на это дело так, как мы. И достаточно сложное… Тут разиням не место, – Локки полез за пазуху, достал маленький полотняный мешочек и вручил его Жеану. – Вот, держи.
– Что это?
– Ты же сам сказал, что тебе не хватает твоих очков, – ухмыльнулся Локки. – В Виденце есть один мастер, старше, чем сами боги. И он следит за витриной магазина не так внимательно, как следовало бы. Вот я и подобрал тебе очки на выбор.
Жеан раскрыл мешочек и уставился на трое очков. Двое – в круглых золотых оправах, одни – в серебряной, в форме полумесяцев…
– Спасибо тебе, Локки! – он по очереди примерил очки и слегка нахмурился. – Не знаю, что и сказать… Не хотел бы показаться неблагодарным, совсем нет… но они мне не подходят, – Жеан указал на свои глаза и робко улыбнулся. – Линзы всегда нужно подбирать специально – у каждого ведь своя проблема. Понимаешь, есть люди, которые не видят на далеких расстояниях. Я думаю, эти очки как раз для них. Но я… как это называется… не близорукий, а дальнозоркий.
– О черт, я и не знал! – Локки почесал в затылке и тоже несмело улыбнулся. – Мне же не приходилось носить очки. Вот идиот!
– Нет-нет, что ты! Я могу куда-нибудь приспособить эти красивые оправы. Они ведь так часто ломаются. Подберу стекла, и у меня будут запасные очки. Еще раз спасибо.
Ребята еще какое-то время сидели молча, но на сей раз молчание было дружеским, а не неловким. Жеан прислонился к стене и прикрыл глаза. Локки засмотрелся на луны, пытаясь разглядеть голубые и зеленые пятнышки, которые Цепп однажды назвал Лесами Богов. Наконец Жеан кашлянул.
– Так ты и в самом деле классный вор?
– Надо же быть специалистом хоть в чем-то, раз драка и математика – не моя область.
– Слушай, я здесь кое-что узнал от отца Цеппа. Оказывается, если ты поклоняешься Благодетелю, то можно сделать одну вещь… Кажется, это называется «платой за смерть». Ты слышал об этом?
– О да, – отозвался Локки. – Еще как приходилось!
– Мне хочется сделать это для моих мамы и папы. Но я… я никогда не крал. Может быть, ты мне поможешь?
– Ты имеешь в виду – научить тебя воровать, чтобы правильно принести эту жертву?
– Да, – вздохнул Жеан. – Полагаю, если богам было угодно забросить меня сюда, надо привыкать к здешним обычаям.
– А ты научишь меня пользоваться вычислительной шкатулкой, чтобы в следующий раз я не выглядел полным болваном?
– Думаю, это возможно.
– Заметано! – Локки вскочил на ноги и раскинул руки. – Завтра Кало и Гальдо будут просиживать задницы на ступеньках храма, а мы с тобой выйдем на охоту!
– Это не опасно? – забеспокоился Жеан.
– Может, для кого-нибудь и опасно, но не для Благородных Подонков. Это то, чем мы занимаемся каждый день.
– МЫ?
– Мы!
Глава 6. Ограничения
1
Краснорукие сопровождали Локки на всем долгом пути до Плавучей Могилы. Уже начался рассвет, и на фоне встающего алого солнца четко вырисовывались темные силуэты хибар Пепелища. Деревяшки, казалось, плавали в море крови. Даже зажмурившись, Локки не мог избавиться от багровых пятен перед глазами.
Он попытался встряхнуться и прояснить свои мысли, однако сказывались усталость и нервное возбуждение. В какой-то момент Локки показалось, что он скользит в паре дюймов над землей, не дотягиваясь до нее ногами. На набережной снова стояла стража… охранники были и у дверей, и в зале, причем гораздо больше, чем раньше. Все они хранили скорбное выражение лица и молчали, пока Краснорукие вели Локки по плавучей крепости. Внутренняя дверь оказалась не заперта.
Капа Барсави стоял в центре зала для приемов, спиной к Локки – голова низко опущена, руки скрещены за спиной. Портьеры на окнах с восточного борта были отдернуты, и солнце тянуло свои красные пальцы к Барсави, к его сыновьям, к большой деревянной бочке и непонятному длинному предмету на носилках.
– Отец, – подал голос Анжаис. – Ламора прибыл.
Капа Барсави обернулся с тяжелым вздохом, несколько секунд смотрел на Локки стеклянными чужими глазами, затем махнул левой рукой.
– Оставьте нас, – приказал он. – Выйдите все из комнаты. Анжаис и Пачеро поспешили прочь с потупленными взорами. За ними вышли и Краснорукие. Через минуту донесся стук захлопывающейся двери и лязг замков.
– Что происходит, ваша честь? – осторожно спросил Локки.
– Он убил ее. Этот сукин сын достал ее, Локки.
– Что-о?!!
– Он убил Наццу. Прошлой ночью. Тело нашли всего несколько часов назад.
Локки посмотрел на Барсави, онемев от ужаса, с открытым ртом.
– Но… Она же не покидала Плавучей Могилы, разве не так?
– Она все-таки вышла, – Барсави бессознательно сжимал и разжимал кулаки. – Не знаю, как ей удалось проскользнуть. Это случилось во втором или третьем часу пополуночи. Ее… ее принесли обратно в половине четвертого утра.
– Принесли обратно? Кто?
– Иди сюда. Смотри.
Венкарло Барсави откинул покрывало на носилках, и Локки увидел мертвую Наццу – с восковым лицом, закрытыми глазами и мокрыми волосами. Гладкость ее кожи нарушали две багровых царапины на шее. Слезы навернулись на глаза Локки, и он изо всех сил прикусил палец.
– Посмотри, что сделал этот подонок, – тихо сказал Барсави. – Она была живой памятью о матери. Моя единственная доченька. Лучше бы мне умереть, чем смотреть на такое, – старик расплакался. – Ее уже… отмыли…
– Отмыли? Что вы имеете в виду?
– Ее принесли обратно вот в этом, – капа кивнул на стоящую поодаль бочку.
– Что там?
– Загляни внутрь.
Локки сдвинул крышку – и тут же отшатнулся, прижимая обе руки ко рту. Его накрыла волна отвратительной вони.
Бочка была полна мочи. Лошадиной мочи, темной и мутной. Локки почувствовал, как желудок его завязывается тугим узлом.
– Ее не просто убили, Локки. Ее утопили… утопили в конском ссанье.
Теперь и Локки, не стыдясь, заплакал.
– Я не верю, – с трудом проговорил он. – Не верю. В этом нет никакого долбаного смысла.
Он опять подошел к носилкам и еще раз взглянул на шею Наццы. Жукровые следы на поверку оказались припухлостями. Поверх них шли прямые алые царапины. Локки смотрел на них, вспоминая собственные ощущения от когтей сокола. Рана на предплечье все еще болела.
– Возможно, ее и принесли в этой бочке, ваша честь, – наконец сказал он. – Но я почти уверен, что она умерла раньше.
– Не понял?
– Следы на ее шее… посмотрите на эти маленькие царапины, – Локки начал импровизировать, пытаясь сохранять нейтральное выражение лица и интонации. Как убедить его? – Я уже видел такое – несколько лет назад, в Талишеме. Там был труп мужчины, убитого скорпионьим соколом. Вы слышали о таких тварях?
– Да, – припомнил капа. – Противоестественный гибрид, плод выдумки картенских колдунов. Так это его следы на шее? Ты уверен?
– Уверен. Наццу ранил скорпионий сокол, – подтвердил Локки. – Следы от когтей не успели загноиться. Наверное, она умерла почти мгновенно.
– А потом долбаный подонок… замариновал ее в этой бочке! – прошептал Барсави. – Для того, чтобы усилить оскорбление. Увеличить позор нашей семьи.
– Простите, капа, – проговорил Аокки. – Я понимаю, что мои слова не сильно вас утешили.
– Нет-нет… если ты прав, значит, ей выпала куда более быстрая смерть, – Барсави снова накинул покрывало на голову дочери, напоследок ласково погладив ее по волосам. – Буду благодарить Богов, если так оно и есть… больше я ничем не могу помочь моей маленькой девочке. Что же до серого ублюдка… ЕМУ такая легкая смерть не светит. Пусть даже не надеется!
– Но почему он так поступил? – Локки стоял, запустив обе руки в копну волос, и смотрел широко раскрытыми глазами. – Это же бессмысленно! Почему он убил Наццу, почему именно сейчас?
– Он сам тебе расскажет.
– Не понимаю…
Капа пошарил под камзолом и достал сложенный лист пергамента. Развернув его, Локки увидел ровные аккуратные строчки:
«Барсави, мы просим извинения за то, что пришлось прибегнуть к столь грубым средствам. Но это было необходимо, чтобы дать почувствовать нашу власть и тем самым обеспечить ваше содействие. Мы искренне желаем встретиться с вами – лицом к лицу и со всем надлежащим вежеством, дабы раз и навсегда урегулировать вопрос о разделе Каморра. Ждем вас в Гулкой Дыре в одиннадцатом часу вечера, в День Герцога, через три ночи от сего дня. Мы будем одни и не вооружены, хотявы, в свою очередь, можете привести с собой столько советчиков, сколь вам угодно, и вооружить их, как пожелаете. Мы лично обсудим положение дел и, если будет на то милость добрейших Богов, возможно, избавим вас от дальнейшей необходимости терять ваших верных слуг или же плоть от плоти и кровь от крови вашей».
– Невероятно, – прошептал Локки. – Встретиться по доброй воле после ТАКОГО?
– Этот человек явно не из Каморра. За долгие годы я хорошо изучил каморрцев, сам стал одним из них. Теперь я больше принадлежу этому городу, чем многие коренные жители. А этот мерзавец? – Барсави яростно потряс головой. – Должно быть, он не понимает, какое оскорбление нанес мне и моим сыновьям с целью «привлечения внимания» и каким бесчестьем будет для нас вступить с ним в переговоры! Он зря потратил чернила на эту записку. А как тебе нравится его королевское «мы»? Какая самонадеянность!
– Ваша честь… А что, если он все понимает? Если отдает себе отчет в том, что натворил?
– Маловероятно, Локки, – грустно усмехнулся капа. – Иначе он просто не решился бы на такое.
– Мог и решиться – если планирует засаду в Гулкой Дыре. Не исключено, что он хочет выманить вас из Плавучей Могилы туда, где сможет погубить.
– Снова твоя хваленая осторожность! – невесело улыбнулся Барсави. – Честно говоря, я уже думал об этом, Локки. Но мне не верится… Полагаю, он искренне считает, что если достаточно запугает меня, то я по доброй воле уступлю ему город. Так вот, я пойду на эту встречу. А что касается спутников… я возьму с собой своих сыновей, сестер Беранджиас и еще сотню самых свирепых и опытных бойцов. Ты и твой друг Жеан тоже пойдете со мной.
Сердце Локки забилось в груди, как пойманная птичка. Ему захотелось кричать от безысходности. Что ему ответить, во имя всех адских бездн?!! «Прошу прощения, ваша честь, но я не смогу стоять рядом с вами в этот момент, поскольку я-то и буду Серым Королем»!!?
– Разумеется, – произнес он вслух. – Мы с Жеаном готовы ради вас на все. Я… я безумно благодарен за такую возможность.
– Вот и хорошо. Потому что я рассчитываю провести переговоры при помощи арбалетных болтов, ножей и кулаков. Если этот серый кусок дерьма считает, что может диктовать мне условия над телом моей единственной дочери, то его ждет большой сюрприз.
Локки стиснул зубы. Как там говорил Серый Король? «Я знаю, как выманить старого лиса из его сырой норы».
– Капа Барсави, – осторожно произнес Локки. – А вы учитываете то… то, что говорят люди про Серого Короля? Будто он убивает людей одним прикосновением и заговорен против клинков и стрел?
– Это все байки, которые рассказывают за стаканчиком вина. На самом деле он делает то же самое, что делал я в пору завоевания Каморра: старательно прячется и аккуратно выбирает цели, – капа вздохнул. – Признаю, ему хорошо это удается. Возможно, так же хорошо, как и мне в свое время. Но тем не менее он не призрак.
– Существует и другое объяснение, – произнес Локки, нервно облизывая губы. Как много из того, что он сейчас скажет, дойдет до ушей Серого Короля? Слишком уж глубоко проник этот подонок в секреты Благородных Подонков… Ну и хрен с ним! – Возможно, здесь приложил руку контрмаг.
– Который помогает Серому Королю?
– Именно.
– Локки, он терроризирует мой город уже несколько месяцев. Да, твое предположение многое объясняет, однако подумай о цене. Даже я не смог бы так долго платить контрмагу.
– Но, с другой стороны, здесь замешан скорпионий сокол. А ведь эти чудовища не только созданы контрмагами – они им и служат. Насколько мне известно, никто, кроме контрмагов, не держит скорпионьих соколов. Да и как обычный… сокольничий мог бы натаскивать птицу, способную убить его случайным прикосновением жала? – Локки говорил как во сне, а в голове его крутилось лишь одно: «Вот дерьмо, какое же все это дерьмо!» – Кроме того, Серому Королю не обязательно пользоваться услугами контрмага все это время. Что, если он появился совсем недавно? Если его наняли лишь на несколько решающих дней? А слухи о своих необычных возможностях Серый Король мог пустить по городу и сам. Так сказать, чтобы подготовить публику.
– Фантастическая версия, – покачал головой Барсави. – Но что-то в твоих словах есть.
– Тогда становится понятно, почему Серый Король обещал прийти на встречу один и без оружия. С контрмагом в качестве прикрытия он может позволить себе такую роскошь.
– Тем не менее я не изменю своего решения, – Барсави обхватил один кулак другим. – Если один дерьмовый контрмаг сумеет одолеть сотню ножей, меня самого, моих сыновей, Беранджиас, твоего друга Жеана с его топорами… что ж, значит, Серый Король действительно сильнее меня. Но лично мне так не кажется.
– Однако имейте в виду такую возможность, хорошо? – настаивал Локки.
– Ладно, – Барсави положил руку на плечо Локки. – А ты, мой мальчик, прости меня за то, что случилось с нашей Наццей.
– Мне нечего прощать вам, ваша честь, – склонил голову Локки. Он прекрасно знал, что если Барсави меняет тему, продолжать бесполезно. – В том нет вашей вины.
– Вы все оказались замешаны в мою войну. Ведь Серый Король охотится на меня, а вы лишь стоите рядом…
– Вы мой капа, и вы призвали меня на великое дело, – Локки облизал вновь пересохшие губы. – Я готов на все, чтобы помочь вам прирезать эту тварь.
– Вот и отлично. Значит, в День Герцога в девятом часу вечера мы начинаем здесь собираться. Анжаис заглянет в «Последнюю ошибку» за тобой с Танненом.
– Как насчет братьев Санца? Они хорошо управляются с ножами.
– А еще лучше с картами, так мне говорили. Я ничего не имею против них, Локки… но они фигляры. Трюкачи. А я собираю серьезных людей на серьезное дело.
– Как скажете, капа.
– Вот так-то, – Барсави достал из кармана шелковый платок и медленно вытер вспотевшие лоб и щеки. – А теперь оставь меня, пожалуйста, одного. Жду тебя завтра вечером в качестве жреца Благодетеля. Всех остальных жрецов я тоже созову. Мы обязаны устроить ей достойные похороны.