Линч Скотт. Обманы Локки Ламоры

   – Жеан сказал мне то же самое. Именно по этой причине я и взялся вас лечить, причем бесплатно. Не стану утверждать, что высоко оцениваю ваши шансы, но любой враг капы Разо может рассчитывать на мою помощь… и на мою верность.
   – Очень вам за это благодарен. И еще хочу сказать одну вещь: если уж мне суждено было свести знакомство с земляными червями и терпентином, то я рад, что это произошло под вашим наблюдением, мастер Ибелиус.
   – Всегда к вашим услугам.
   – Итак, Жеан, подведем итоги. Чем могут похвастаться двое несчастных изгнанников, помимо надежного укрытия и врача, который готов их лечить? Каковы наши активы?
   – Десять крон, пятнадцать солонов и пяток медяков, – поморщился Жеан. – Кроме того, этот тюфяк, на котором ты лежишь… еще то вино и суп, что плещутся у тебя в животе. Ах да, чуть не забыл: мои Злобные Сестрички всегда со мной. К ним в придачу пара плащей, башмаки и твоя собственная одежда. А также сколько угодно обвалившихся кирпичей и полусгнившей штукатурки. Мечта, да и только.
   – Это все?
   – Пожалуй, да. Если не считать вот этого, – Жеан показал ему серебряную сетчатую маску служителя Азы Гуиллы. – Так сказать, помощь и утешение от Госпожи Долгого Молчания.
   – Ну ты даешь! Как ты умудрился стянуть ее?
   Жеан усмехнулся.
   – Сразу после того, как я высадил тебя в Чертовом Котле, меня осенила замечательная мысль: почему бы мне самому не вернуться в Храмовый район и не разжиться чем-нибудь полезным?
 

2

 
   Пожар в Доме Переландро еще пылал, когда Жеан Таннен – запыхавшийся и полуодетый – появился у дверей храма Азы Гуиллы, что стоял в двух кварталах от того места, которое Благородные Подонки звали своим домом.
   Конечно, камень и Древнее стекло не горят, но о прочей обстановке Дома Переландро этого сказать было никак нельзя. Как известно, Древнее стекло отражает и концентрирует тепло, поэтому неудивительно, что через какое-то время все содержимое подземного убежища превратилось в кучу раскаленной золы, а поднимавшийся вверх нестерпимый жар расправился с наземной частью храма. Разумеется, тут же выстроилась цепочка «желтых курток» с ведрами, но они мало чем могли помочь – только стояли и наблюдали, как из окон и дверей храма валит удушливый черный дым.
   Жеан забарабанил в ворота обители Богини Смерти. В душе он молился Благодетелю, чтобы все прошло как надо, и его вераррский акцент, которым он виртуозно владел в былые времена, и на сей раз не подвел его. Для пущей убедительности Жеан Даже упал на колени.
   Несколько минут спустя раздался щелчок, и дверь храма приотворилась ровно на дюйм. На него смотрела послушница в черной рясе и серебряной маске, столь хорошо знакомой Жеану Таннену.
   – Меня зовут Таврин Каллас, – промолвил он. – Я нуждаюсь в вашей помощи.
   – Ты умираешь? – недоверчиво спросила послушница. – Мы мало что можем сделать для людей в добром здравии. Если тебе требуется еда или другая помощь, обратись в Дом Переландро. Хотя, боюсь, сегодня вечером туда не стоит ходить. Похоже, у них возникли некоторые сложности…
   – Я не умираю, но тем не менее действительно нуждаюсь в еде и другой помощи. Дело в том, что я преданный слуга Всемилостивейшей Госпожи, посвященный пятой ступени.
   Жеан все тщательно рассчитал. Четвертая ступень еще обязывала служителей неотлучно находиться в храме Азы Гуиллы, пятая же предполагал свободное передвижение из города в город в качестве курьера. Но возьми он еще чуть выше, скажем, шестую ступень, и ему пришлось бы иметь дело непосредственно с верховным настоятелем храма – таков порядок.
   – Меня послали из Тал-Верарра в Джериш по делам нашего ордена, но по пути наш корабль захватили джеремитские пираты. Они отобрали у меня бумаги, одежду, верительные грамоты и даже мой Скорбный Лик.
   – Что?! – послушница, совсем еще молоденькая девушка, наклонилась, чтобы помочь подняться просителю. Она была чуть ли не вчетверо легче Жеана, и ее попытка выглядела довольно забавно. – Они покусились на посланника самой Госпожи?!
   – Джеремитам чужда вера в Двенадцать, моя маленькая сестра, – пожал плечами Жеан, позволяя поднять себя с колен. – Напротив, мучения благоверных доставляют им особое удовольствие. Много дней и ночей я, закованный в цепи, греб на их галере. Наконец прошлой ночью наше судно бросило якорь в Каморрском заливе. Мне было велено опорожнить за борт офицерские горшки, пока они сами гуляют по берегу. И вот тогда вдалеке в волнах я увидел плавники Темных Сестер. Я помолился Госпоже и решил: будь что будет.
   Одно из наиболее примечательных (и абсурдных) верований подданных Богини Смерти заключалось в том, что акулы являются любимыми слугами Азы Гуиллы. Их внезапные появления и смертельные нападения символизировали непостижимую сущность Всемилостивейшей Госпожи. Для носящих серебряные маски акулы служили грозным и зловещим знаком. Жеан вспомнил, как Главный Проктор из Дома Откровений предлагал ему поплавать в ночном океане. По его мнению, акулы не стали бы нападать на истинно верующего.
   – Темные Сестры! – взволнованно воскликнула послушница. – И что, они помогли тебе бежать?
   – Неправильно рассматривать это как помощь, – мягко возразил Жеан. – Госпожа не помогает, она ДОЗВОЛЯЕТ. То же самое справедливо в отношении Темных Сестер. Я нырнул в море и почувствовал их присутствие рядом с собой. Вода подо мной колыхалась от их стремительных движений, темные плавники рассекали волны. Мои мучители кричали с палубы, что я, должно быть, совсем сошел с ума. Они тоже видели Темных Сестер и ожидали, что те вот-вот разорвут меня на части. Они смеялись, а я… Я тоже посмеялся, когда невредимым вышел на берег.
   – Молись Всемилостивейшей Госпоже, брат.
   – Уже, сестра. Уже молился и буду молиться впредь, – смиренно ответствовал Жеан. – Это Она вывела из плена своего верного слугу. Она дала мне еще один шанс выполнить назначенную миссию. Умоляю, сестра, отведи меня к настоятелю храма. Позволь увидеть вашего Божественного Отца или Божественную Мать. Мне нужно совсем немного: одежда, Скорбный Лик взамен утраченного и, может быть, келья – на несколько ночей, пока я не улажу свои дела в городе.
 

3

 
   – Таврин Каллас? Разве это не то имя, под которым ты жил в Доме Откровения?
   – Ну да.
   – А что, разве храмы не поддерживают связь между собой? Они ведь могут послать запрос и выяснить, что Таврин Каллас много лет назад бросился с утеса, движимый жаждой познания таинства Смерти.
   – Конечно, они так и сделают, – беспечно пожал плечами Жеан. – Но на это уйдут недели – пока пошлют гонца, пока получат ответ… Я не собирался столь долго пользоваться их гостеприимством. Кроме того, это может оказаться даже забавным. Тот факт, что Каллас давным-давно умер, способен дать начало красивой легенде со всяческими чудесами и откровениями. Что ты скажешь, например, насчет послания из мира теней?
   – Я бы скорее назвал это посланием из задницы вдохновенного лжеца, – ухмыльнулся Локки. – Ты просто гений, Жеан!
   – Просто я знаю, как надо разговаривать с этой братией, – скромно потупился его друг. – У каждого свои таланты, Локки.
   – Простите, а разве это не опасно? – вмешался Ибелиус. – Я имею в виду своекорыстное использование атрибутики Богини Смерти. Разве вы не боитесь водить за нос… саму Всемилостивейшую Госпожу?
   Произнеся эти слова, лекарь суеверно коснулся обеими руками своих глаз, затем губ и наконец скрестил пальцы на левой стороне груди – там, где сердце.
   – У Всемилостивейшей Госпожи уже более чем достаточно поводов обижаться на меня, – махнул рукой Жеан. – Если бы Она хотела, то давно бы размазала меня по стенке.
   – Кроме того, – вмешался Локки, – да будет вам известно, мастер Ибелиус, что мы с Жеаном являемся верными служителями другого божества – нашего Благодетеля, Отца и Покровителя неизбежных уловок. Как вы сами относитесь к Хранителю плутов?
   – Ну… мой жизненный опыт показывает, что лучше ни с кем не ссориться. Пусть я не ставлю ему свечки и не делаю пожертвований, но я никогда не позволял себе пренебрежительно отзываться о Благодетеле.
   – Так вот, – продолжал Локки, – наш наставник как-то объяснил нам, что посвященные Благодетеля пользуются странной, необъяснимой привилегией: им все сходит с рук, когда они действуют в интересах и от имени своего Покровителя. даже сказал, что судьба явно благоволит к нам, – добавил Жеан. – Что же до моего случая, то, согласитесь, это были вынужденные действия. У человека моих размеров не так уж много способов спрятаться в подобных обстоятельствах.
   – О, я вас понимаю.
   – К тому же создается впечатление, что в последнее время у Богини Смерти и без нас хватает дел, – подвел итог Локки. – Итак, Жеан, я вполне пришел в себя. И чувствую себя совсем неплохо, мастер Ибелиус. Уверяю вас, нет нужды щупать мой пульс – с ним все в порядке. Пусть он остается там, где ему полагается быть, то есть на моем запястье. Что ты еще можешь рассказать мне, Жеан?
   – Ситуация в городе напряженная – я бы даже сказал, кровавая. Но, похоже, капа Разо с ней справляется. Нашей банды, по слухам, больше не существует. Остался я один, но тут уже приняты меры – я имею в виду награду за мою голову. По официальной версии мы отказались присягнуть новому капе и попытались отстоять права Барсави – и в результате полегли в схватке. Все прочие гарристы сдались. Причем наш славный капа Разо отнюдь не стал выжидать трех обещанных дней. Еще сегодня ночью наиболее строптивым – таких сыскалось человек пять-шесть – перерезали глотки. Все это произошло несколько часов назад.
   – О Боги! Откуда у тебя такая информация?
   – Кое-что сообщил Ибелиус. Он пока еще может выходить из дому, но старается особо не светиться. А кое-что я узнал на богослужении в Деревяшках. Знаешь ли, в последнее время Всемилостивейшая Госпожа стала чрезвычайно популярна в народе.
   – Значит, теперь все Правильные Люди Каморра в кармане у капы Разо?
   – Выходит, что так, дружище. И они потихоньку привыкают к этому положению вещей. Казалось бы – горячая публика, по малейшему поводу хватаются за ножи, а вот как-то он их укротил… Сейчас он засел на Плавучей Могиле и оттуда руководит городом. В основном придерживается той же линии, что и Барсави, выполняет его обязательства. Народу по душе стабильность – с этим не поспоришь.
   – А что насчет наших… остальных дел? – особым жестом Локки пояснил, что именно его интересует – «Бич Каморра». – Возникли какие-то осложнения?
   – Нет, – шепотом ответил Жеан. – С этим все в порядке. Судя по всему, Разо страшно доволен, что разделался с нами, и глубже не копает.
   Локки вздохнул с облегчением.
   – Однако кое-какие странности происходят, – продолжал Жеан. – Прошлой ночью Разо схватил с полдюжины человек из различных банд и публично обвинил их в том, что они работают на Паука.
   – Серьезно? И что ты думаешь по этому поводу? Они на самом деле агенты Паука или здесь какая-то новая интрига Разо?
   – Да похоже, что на самом деле, – задумчиво проговорил Жеан. – Я узнал их имена от Ибелиуса и долго размышлял по этому поводу. Насколько мне известно, этих людей ничто не связывает – они даже живут в разных районах. Разо сохранил им жизни, но изгнал из города. Дал ровно день на то, чтобы закончить все дела в Каморре, и велел убираться, пока не случилось худа.
   – Интересно знать, что за этим кроется.
   – Может, и ничего особенного.
   – Хотелось бы верить.
   – А еще, мастер Ламора, у наших берегов объявился зачумленный корабль! – Ибелиус едва дождался паузы, чтобы вставить свою новость. – Один-единственный. Не понимаю, почему Жеан не рассказывает об этом.
   – Зачумленный корабль?
   – Да, черный корабль из Эмберлина. Запредельно красивый, хотя совершенно необычный. Я вообще не представляю, как он ходит по морю, – Жеан задумчиво поскреб щетину на подбородке. – Он бросил якорь на «чумной стоянке» в ту самую ночь, когда капа Разо собственноручно дал «урок анатомии» капе Барсави.
   – Вот как? Очень интересное совпадение.
   – Действительно. Боги любят подавать знаки. На судне предположительно двадцать или тридцать покойников. А теперь переходим к самому странному: капа Разо взял на себя миссию по снабжению корабля.
   – Что-о?
   – Да. Его люди ежедневно доставляют провизию на пристань; он выдает ордену Сендовани деньги на закупку хлеба и мяса. После наших учинений этот орден временно взял на себя обязанности ордена Переландро.
   – Но какого хрена он это делает? С какой стати людям Разо возить в порт воду и пищу?
   – Я тоже был на редкость заинтригован, – кивнул Жеан. – Поэтому прошлой ночью решил провести небольшое расследование в меру своих скромных возможностей. И знаешь, что я выяснил? Помимо еды и воды, они передают на корабль кое-что еще.
 

4

 
   На следующий день после воцарения нового капы – был как раз Тронный День – над городом шел дождь. Вернее, легкий, почти незаметный дождик, нежный и влажный поцелуй небес. Он шел весь день, а вечером из дверей храма Азы Гуиллы вышел высокий, непривычно крепкий священник в традиционной серебряной маске. Он направился на берег Каморрского залива и остановился как раз напротив одинокого корабля, застывшего на «чумной стоянке». Теплый ветер трепал отсыревшую рясу служителя Богини Смерти, желтые бортовые огни судна окрашивали его маску в золотисто-бронзовый цвет.
   Краем глаза он наблюдал за ветхой лодочкой, качающейся на волнах возле длинного причала Отстойника. К ее носу была привязана прочная веревка, которая уходила вдаль, туда, где на расстоянии полета стрелы стоял эмберлинский корабль. С убранными парусами он выглядел иссохшим и безжизненным, точно скелет былой «Сатисфакции». На палубе его виднелись люди – маленькие фигурки, плохо различимые в сгущающейся тьме.
   Здесь же, на пристани, кипела работа. Небольшая команда широкоплечих грузчиков перетаскивала поклажу из телеги на борт лодочки. За их работой присматривало с полдюжины охранников, под плащами у которых угадывались клинки и арбалеты. Никто особо не таился. Наблюдатели со сторожевых станций легко могли разглядеть в подзорную трубу все происходящее в Старой Гавани. Несомненно, так оно и было – сейчас, когда на стоянке находился зараженный корабль, там держали усиленный караул. Другое дело, что санитарную службу мало волновал груз, передаваемый на «Сатисфакцию». Главное, чтобы ничего не попало на берег оттуда.
   А вот Жеана как раз чрезвычайно заинтересовали причины внезапного человеколюбия капы Разо. Действительно, с какой стати капа озаботился жизнеобеспечением экипажа зачумленного судна?
   – Эй, ты, куда прешь? – раздался голос охранника, издали заметившего приближение Жеана. – А ну-ка уноси отсюда свою долбаную задницу… О, простите великодушно, ваша святость!
   Несколько мгновений Жеан наслаждался явным замешательством на лицах охранников. Все они были крепкими ребятами, закаленными в уличных боях, однако один вид непроницаемого Скорбного Лика заставил их ёжиться и мяться – словно ватагу детишек, застуканных возле разбитой банки с медом.
   Жеан продолжал стоять на месте, разглядывая охрану. Ни одного знакомого лица – скорее всего, парни и девицы принадлежали к личной гвардии капы Разо. Он попытался подметить какие-то подробности, проливающие свет на происхождение этих людей, но без толку. Единственное, что бросилось ему в глаза, это обилие золотых украшений, по большей части серег. У одной из девиц ими были унизаны оба уха – по семь-восемь штук в каждом. Любопытно, подумал про себя Жеан, такое скорее можно увидеть среди моряков, чем в преступном мире. С другой стороны, это еще не основание делать какие-то выводы.
   – Я пришел всего лишь помолиться за бедных чужеземцев, – сказал он, кивнув в сторону эмберлинского корабля. – Да дарует Всемилостивейшая Госпожа им свое заступничество! Прошу вас, не обращайте на меня внимания и занимайтесь своим благим делом.
   Для пущей убедительности Жеан повернулся спиной к бандитам и устремил взор на отдаленный силуэт судна. Однако, хотя он и не смотрел, зато прислушивался весьма чутко. Его ухо различало тяжелые шаги грузчиков, скрип старых досок под их ногами, дыхание работающих людей. Он успел разглядеть, что телега наполнена небольшими одинаковыми мешочками, каждый размером с полугаллонный винный бурдюк. Грузчики молча поднимали свою ношу и тащили ее к лодке. Так продолжалось несколько минут, но затем…
   – Мацци! Руки вырву, долбак! – даже раздраженный окрик надзирателя не сумел перекрыть металлический звон, раздавшийся при падении одного из мешочков на доски пристани. Молодой человек тут же осекся и испуганно оглянулся на Жеана. – О, простите мою несдержанность, святой отец. Но мы поклялись… мы обещали строго следить за доставкой грузов на борт корабля.
   Прекрасно осознавая, какой эффект производит его безликая зловещая маска, Жеан медленно повернулся к бандиту и едва заметно кивнул.
   – Негоже сквернословить, сын мой. Ты позоришь своего хозяина, который милосердно взял на себя труды, обычно выпадающие ордену Переландро.
   – Ох, вы правы, святой отец. Мне нет прощения…
   – Всемилостивейшая Госпожа зорко следит за своим садом, в котором смертным отведена всего лишь роль цветов, и по своему усмотрению обрывает лепестки жизни. Поэтому не гневайся на бедного работника. Понятно, что он напуган близостью… столь необычного явления.
   – О, да… этот корабль смерти! У нас всех от него мурашки по спине бегают.
   – Я ухожу, – милостиво кивнул Жеан. – Трудитесь спокойно, сын мой. И приходите в храм Азы Гуиллы, если тем несчастным на борту понадобится наша помощь.
   – Э-э… конечно. Б-благодарю вас, святой отец.
   Величавой поступью Жеан двинулся прочь, а команда вернулась к прерванной работе. Вскоре все мешки оказались в лодке, и охранники убрали с нее швартовы.
   – Тяни! – крикнул один из них.
   Веревка, соединяющая лодку с кораблем, натянулась. Лодка дернулась на месте и затем, когда темные фигурки на борту «Сатисфакции» поймали ритм, плавно пошла вперед, оставляя серебристый след на темных водах Каморрского залива.
   Жеан не спеша, как и подобает священнику, шагал, направляясь в северную часть Отстойника. В голове его неотвязно крутился один и тот же вопрос: «Какого черта мертвецам на борту корабля понадобились мешки с деньгами?»
 

5

 
   – Мешки с деньгами? Ты уверен?
   – Брось, Локки, холодный звон металла я ни с чем не перепутаю. Да ты припомни наш тайник с деньгами. Уж кто-кто, а мы с тобой можем отличить звон золотых монет от грохота корнеплодов.
   – М-да… – протянул Локки. – Если только господин герцог не начал в последнее время запекать золото в хлеб, получается, что Разо такой же благотворитель, как мы с тобой – эмберлинские виноделы.
   – В ближайшие дни я постараюсь еще что-нибудь разведать, – пообещал Жеан.
   – Хорошо, постарайся. Теперь осталось мне вылезти из этой постели и тоже заняться чем-нибудь полезным.
   – Мастер Ламора, вам нельзя покидать постель! – всполошился Ибелиус. – Вы пока не в той форме, чтобы заниматься делами. Позвольте напомнить, что именно ваша неосмотрительность и привела вас в нынешнее плачевное состояние.
   – Мастер Ибелиус, я очень уважаю вас и бесконечно благодарен за то, что вы привели меня в чувство, – с расстановкой произнес Локки. – Но теперь, когда я пришел в себя, я готов полгорода проползти на брюхе, лишь бы навредить капе Разо. Я начинаю свой поход против этого мерзавца. И начинаю его прямо отсюда!
   Локки с трудом приподнялся со своего тюфяка и попытался встать. Голова у него снова закружилась, колени подогнулись, и он бесформенной кучей рухнул на пол.
   – Прямо отсюда? – усмехнулся Жеан. – Выглядит не слишком впечатляюще.
   – Это невыносимо, Ибелиус, – простонал Локки. – Сделайте же что-нибудь! Мне надо срочно вернуть силы, я должен действовать!
   – Мой дорогой мастер Ламора, – промолвил лекарь, наклоняясь к больному. Жеан поддержал его с другой стороны, и таким образом двое мужчин уложили Локки обратно в постель. – Вы уже убедились, что наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. Если бы я получал по солону с каждого пациента, который говорит так же, как вы! «Ах, доктор Ибелиус, я двадцать лет курил джеремитский табак, и теперь у меня идет горлом кровь. Верните мне здоровье!» Или же: «Ибелиус, я пил и дебоширил всю ночь, а наутро недосчитался одного глаза. Черт побери, помогите мне видеть, как прежде!» Да что там по солону – бери я хотя бы по медному барону с каждого такого умника, уже мог бы удалиться на покой и жить припеваючи в благословенном Лашене!
   – Но я ничем не могу помешать Разо, пока валяюсь, уткнувшись носом в пыльный тюфяк! – гнев Локки вспыхнул с прежней силой.
   – Тогда отдыхайте, мой господин, отдыхайте! – раздраженно огрызнулся лекарь. – И, сделайте милость, не обвиняйте меня в том, что я не наделен силой богов! Отдыхайте и восстанавливайте силы. Завтра я смогу выйти и раздобыть вам еще немного еды. Восстановление аппетита – это добрый знак. Благодаря полноценному отдыху и пище вы сможете достичь приемлемого состояния уже через день-два. Подумайте сами – совсем недавно вы были так слабы, что без чувств свалились посреди улицы. Глупо надеяться, что нервное истощение удастся преодолеть так легко и просто. На все требуется время. Запаситесь терпением и отдыхайте.
   – Очень хорошо, – вздохнул Локки. – Я просто… неимоверно хочу как можно скорее избавиться от капы Разо.
   – Я мечтаю о том же самом, мастер Ламора, – ответил Ибели-ус, снимая очки и протирая их краем рубахи. – И если бы я верил, что вы в своем нынешнем состоянии – а сил у вас не больше, чем у полузадушенного котенка – сумеете остановить подонка, то без колебаний упаковал бы вас в корзину и своими руками отнес в резиденцию капы Разо. Но я знаю, что из этого ничего не выйдет. Ни в одном учебнике не описано такое средство, чтобы мгновенно восстановить силы.
   – Прислушайся к словам мудрого человека, Локки, и прекрати упрямиться, – посоветовал Жеан. – Давай посмотрим на дело с другой стороны: пусть ноги у тебя не ходят, но голова-то варит! Я стану твоими ногами и руками, буду бегать по городу и собирать сведения. А ты сиди и думай, как нам подкопаться под этого мерзавца и отправить его прямиком туда, где его встретят Кало, Гальдо и Жук.
 

6

 
   К следующему вечеру Локки восстановил силы уже настолько, что мог самостоятельно прохаживаться по комнате. Правда, его мышцы были еще слабыми и плотностью напоминали фруктовое желе, а конечности двигались с такой задержкой, словно управляющие сигналы передавались им издалека с помощью гелиографа. Но по крайней мере, он больше не тыкался носом в пол при попытке подняться с тюфяка. К тому же он съел целый фунт колбасы и закусил половиной булки с медом – это было все, что удалось раздобыть Ибелиусу.
   Когда доктор в тысячный раз уселся измерять его пульс, Локки обратился к нему с вопросом:
   – Мастер Ибелиус, мы с вами почти одного размера. Не найдется ли у вас случайно какой-нибудь одежды для меня? Плащ, приличные штаны с камзолом и прочие мелочи, необходимые для достойного человека.
   – Ох, – встрепенулся старик. – У меня все это было, причем сшитое по последней моде, но боюсь, что сейчас… Разве Жеан вам не говорил?
   – Ибелиус теперь живет с нами, – вмешался Жеан. – Устроился в уголке одной из комнат.
   – Видите ли, мой дом… тот, где я вел врачебную практику…. – лекарь нахмурился, и Локки показалось, что толстые стекла его очков внезапно затуманились. – Он сгорел на следующее же утро после прихода к власти Разо. Новый капа вовсе не заинтересован в том, чтобы родственники убитых оставались в Каморре. Совсем наоборот. В городе произошло несколько убийств… Слава богам, меня это не коснулось – я пока могу ходить, где хочу. Но я лишился своих пациентов и всего имущества, а там были прекрасные вещи. Чего стоили одни мои книги! Вот и еще одна моя причина ненавидеть капу Разо, да падет погибель на его голову!
   – Проклятье! – произнес Локки. – Мастер Ибелиус, не оставите ли нас с Жеаном на несколько минут? Нам нужно наедине обсудить один сугубо личный вопрос. Поверьте, это крайне важное дело. Так что примите мои извинения…
   – Не стоит, молодой человек, абсолютно не стоит извиняться, – Ибелиус поднялся с места и тщательно отряхнул свой кафтан. – Я буду неподалеку, если понадоблюсь. Пойду подышу свежим воздухом. Ночная прохлада очень благотворно действует на кровеносные сосуды и отлично восстанавливает жизненные соки в организме.
   Когда старый лекарь скрылся за занавеской, Локки пробежался пальцами по своим засаленным волосам и застонал.
   – О боги, как же мне хочется принять ванну! Да что ванна – сейчас я бы согласился просто полчасика постоять под дождем. Жеан, для войны с Разо нам требуются средства. Этот мерзавец сунул к себе в карман наши сорок пять тысяч, а мы остались с жалкими десятью кронами. Нам нужно срочно оживлять игру с доном Сальварой… хотя, боюсь, пока я тут валялся без сознания, все безвозвратно погибло.
   – Как сказать, – усмехнулся Жеан. – Пару дней назад мне пришлось потратиться на чернила и письменные принадлежности, зато я отправил с посыльным записочку дону Сальваре. Естественно, от имени Грауманна. Написал, что тебе на некоторое время пришлось отлучиться по одному деликатному делу.
   – Правда? – у Локки был вид человека, которого привели на эшафот только для того, чтобы извиниться перед ним и вручить мешок с золотом. – Не шутишь? Ты действительно это сделал? Да благословят тебя боги, дружище! Я бы расцеловал тебя в обе щеки, но уж больно ты грязный – почти такой же, как я.