Линч Скотт. Обманы Локки Ламоры

 

4

 
   Никем не замеченные, они проплыли вдоль северного берега канала и приблизились к своему родному дому – храму Переландро, который темной громадой угадывался в серебристом ночном тумане.
   – Теперь поаккуратнее, – приговаривал себе под нос Жеан Таннен, останавливая лодочку возле входа в дренажную трубу. Та представляла собой зарешеченное отверстие в пять футов диаметром, расположенное на высоте примерно ярда над водой. Через это отверстие можно было попасть – если знать, как – в подземный переход, который выводил к потайному входу в храм. Просунув руку между прутьями решетки, Жук щелкнул спрятанным там запором, затем вытащил из рукава небольшой тонкий стилет и приготовился лезть в отверстие.
   – Я пойду первым, – бросил он.
   Но тут его сгребла за шиворот мощная рука Жеана.
   – Это вряд ли, парень. Первыми пойдут Злобные Сестрички. А ты посиди здесь и подержи лодку, чтобы не качалась.
   Жук обиженно надулся, вызвав у Локки снисходительную усмешку, но все же беспрекословно повиновался. Жеан ловко протиснулся в трубу и скрылся в темноте.
   – Тебе предоставляется честь идти вторым, – промолвил Локки, обращаясь к мальчишке. – Возможно, мне понадобится крепкая рука, чтобы тянуть меня наверх.
   Забравшись в подземный лаз самым последним, Локки обернулся и отпихнул утлую лодчонку на середину канала, где течение подхватило ее и понесло в сторону Виа Каморраццы. Поутру кто-нибудь приберет к рукам бесхозное суденышко – еще и порадуется находке. А, может, какая-то крупная баржа попросту протаранит ее в тумане и отправит отдыхать на речное дно. Сейчас это интересовало Локки меньше всего. Он повернул запоры, и металлические прутья снова заняли свое место – Благородные Подонки всегда следили за тем, чтобы петли были хорошо смазаны и работали бесшумно.
   Несколько минут они ползли в полной темноте. Было тихо, слышался лишь шорох одежды да прерывистое дыхание. Затем раздался негромкий лязг – это Жеан отпер входную дверь, и в подземный лаз просочилась полоска серебристого света.
   Он осторожно ступил на деревянные половицы подземной галереи. Справа ступеньки вели к потайному входу под бывшим ложем отца Цеппа. Жеан изо всех сил старался не шуметь, но, несмотря на это, старые половицы поскрипывали у него под ногами. Преодолевая отчаянное сердцебиение, Локки шагнул в галерею следом за другом.
   Освещение было тусклым. Стены отливали золотом, как всегда с того момента, когда Локки впервые увидел это место.
   Жеан крался вперед – топорики подрагивали у него в руках. Достигнув конца галереи, он, пригнувшись, свернул за угол, а затем вдруг со стоном выпрямился:
   – Ах, ты!..
   Кухня была полностью разгромлена.
   Коробки с пряностями перевернуты, тарелки и стаканы разбиты, шкафчики с припасами открыты настежь и зияют пустыми полками. Бочка для воды разбита вдребезги. В углу высилась куча обломков – все, что осталось от их позолоченных стульев. Прекрасная люстра, которая раньше красовалась над столом, – без нее Благородные Подонки не представляли своей обеденной залы – свисала на двух оборванных шнурах. От планет и хрустальных созвездий остались лишь осколки, армиллярные соединения погибли безвозвратно. Солнце, которое прежде светилось в центре конструкции, треснуло, как яйцо, алхимическое масло сочилось из него и капало на стол.
   Локки с Жеаном стояли в дверях и потрясенно разглядывали учиненный разгром. Жук, ждущий столкновения с неведомым врагом, резко выскочил из-за угла и застыл рядом со старшим товарищами.
   – Я… О боги! О боги!!!
   – Кало? – крикнул Локки, приходя в себя. – Гальдо! Кало! Вы здесь?
   Жеан отодвинул в сторону тяжелый занавес, отделявший их от гардеробной. Он не крикнул, не произнес ни слова – лишь Злобные Сестрички выпали у него из рук и громко стукнули о пол.
   Гардеробная тоже была разнесена подчистую. Бесконечные вешалки с дорогими костюмами, шляпы и шейные платки, бриджи и чулки, куртки и камзолы, дорогостоящие аксессуары – все исчезло. Зеркала разбиты вдребезги, коробка с гримировальными принадлежностями перевернута, ее содержимое разбросано и размазано по полу.
   И среди всего этого на иолу лежали Кало и Гальдо, глядя в потолок невидящими взорами. Их глотки были перерезаны от уха до уха – два одинаковых разреза, похожих, будто лица близнецов.
 

5

 
   Жеан безвольно упал на колени.
   Жук попытался протиснуться мимо Локки, но тот, оберегая мальчика от ужасного зрелища, с внезапной злостью – откуда только силы взялись! – отпихнул его назад, на кухню.
   – Нет, Жук… не надо, – пробормотал он.
   Поздно. Мальчишка рухнул на стол из ведьмина дерева и разразился громкими рыданиями.
   «О боги, какого же дурака я свалял! – бессильно думал Локки. – Нам надо было сразу же паковать вещички и валить отсюда на хрен!»
   – Локки… – прохрипел вдруг Жеан и рухнул лицом вперед. Он содрогался в конвульсиях, пальцы судорожно скребли по деревянному полу.
   – Жеан! О боги, да что же это такое! – Локки бросился к товарищу и прижал два пальца к выемке под круглым тяжелым подбородком. Пульс у Жеана был непомерно, недопустимо частым. Он устремил на Локки беспомощный взгляд, рот его беззвучно открывался и закрывался.
   Мысли в голове у Локки полетели вихрем. Что это – яд? Или в комнате распылили какое-то алхимическое вещество? Но почему тогда сам Локки ничего не ощущает? Или после этой ночи он настолько в плачевном состоянии, что не может отслеживать реакции собственного организма? Ничего не понимая, Локки в панике окинул взглядом комнату и внезапно заметил некий темный предмет, лежащий как раз между телами братьев Санца.
   Предмет оказался отрезанной кистью руки – серой, ссохшейся и морщинистой. Она лежала кверху ладонью, на которой грубой черной ниткой было вышито имя… Надпись получилась кособокая и невнятная, но Локки все равно разобрал ее, тем более что буквы оттенялись едва заметным алхимическим пламенем.
   Там было написано: ЖЕАН ТАННЕН.
   Как тогда сказал Сокольничий? «Ты знаешь, ЧТО я могу с тобой сделать, если вышью твое подлинное имя», – эти слова сами собой возникли в памяти Локки. Жеан снова застонал и содрогнулся от невыносимой боли, спина его выгнулась дугой. Локки наклонился за мертвой кистью. В голове его проносились десятки планов: изрубить проклятую руку на кусочки… изжарить на алхимической плите… бросить в реку… Он не мог похвастаться знанием основ практической магии, но одно знал наверняка – любое действие будет лучше бездействия.
   В этот момент на кухне резко проскрипели по битому стеклу новые шаги.
   – Издергайся, крысеныш! – прозвучал голос. – Твой толстый друг тебе сейчас вряд ли поможет. Так что сиди смирно, где сидишь.
   Локки подхватил с пола одну из Злобных Сестричек и, держа ее в левой руке, выглянул в дверной проем гардеробной.
   Прямо напротив него в дверях столовой стоял совершенно незнакомый мужчина в рыжевато-коричневом непромокаемом плаще. Откинутый капюшон позволял разглядеть прямые черные волосы и такие же вислые усы. В руках он держал арбалет, как бы случайно наведенный на Жука. Он явно не ожидал увидеть Локки – глаза мужчины удивленно расширились при его появлении.
   – Что за черт, – пробормотал он. – Мы так не договаривались.
   – Ты человек Серого Короля, – медленно произнес Локки. Его левая рука с топориком скрывалась за дверным косяком – со стороны казалось, будто он в изнеможении опирается на стену.
   – Один из его людей, – уточнил мужчина. – Нас у него много.
   – Назови свою цену, я заплачу, сколько ты скажешь, – обратился к нему Локки. – Мне нужно знать, где скрывается твой хозяин, что он сейчас делает и как я могу обезвредить контрмага.
   – Никак, – усмехнулся незнакомец. – Это я тебе могу сказать и бесплатно. Да и что ты можешь мне предложить?
   – У меня есть сорок пять тысяч крон.
   – Были, – поправил его мужчина. – Теперь у тебя нет ничего.
   – Слушай, у тебя всего один болт, – попробовал зайти с другой стороны Локки. – А нас двое. Здесь есть над чем подумать.
   В этот момент снова раздался стон Жеана, и незнакомец зловеще усмехнулся.
   – Ты не слишком-то хорошо выглядишь, приятель. А о мальчишке вообще говорить нечего. Я сказал, сидеть, гаденыш! – прикрикнул он на шевельнувшегося Жука.
   – Все равно тебе не хватит одного болта, – заявил паренек. Глаза его побелели от ярости. Локки никогда не видел Жука таким. – Ты понятия не имеешь, на кого хвост поднял!
   – Один болт, – повторил Локки. – Я так понимаю, он припасен для мальчика? Если бы меня здесь не было, ты бы уже расправился с ним, не так ли? А затем настал бы черед Жеана. Все было рассчитано заранее… Но ты просчитался, приятель. Нас оказалось двое, а у тебя по-прежнему один болт.
   – Сбавь обороты, парень, – огрызнулся незнакомец. – Вряд ли кто-нибудь из вас хочет получить дырку во лбу.
   – Да ты не понимаешь, с кем связался и что мы с тобой сделаем! – Жук шевельнул запястьем, и какой-то предмет выпал из рукава прямо ему в руку. Локки не успел разглядеть, что это было. «Сиротский узелок»? О боги, неужели он не понимает, сколь бессмысленно подобное оружие против арбалета?
   – Жук, – негромко одернул он мальчика.
   – Скажи ему, Локки. Объясни, против кого он нарывается! Растолкуй этому придурку, чем он рискует. Мы же запросто его схватим!
   – Как только один из вас пошевелится, я стреляю, – предупредил боец Серого Короля, делая шаг назад. Он перехватил свой арбалет левой рукой и настороженно переводил его с одной цели на другую.
   – Жук, помолчи…
   – Мы схватим его, Локки. Ты и я… Он не сможет остановить нас обоих. Черт, готов поспорить, он и с одним из нас не справится.
   – Послушай меня, Жук…
   – Прислушайся к своему приятелю, – процедил незнакомец. По лбу у него стекали ручейки пота.
   – Я Благородный Подонок, – медленно и четко произнес мальчишка, и голос его зазвенел от еле сдерживаемого гнева. – Никто не смеет угрожать нам! Лучше нас нету во всем городе. А ты, гад, ответишь за свою наглость!
   С этими словами Жук выпрямился и вскинул руку с «сиротским узелком». На худом мальчишеском лице застыло абсолютно безумное выражение.
   В тот же момент пропела тетива арбалета. Звук, невероятно громкий в этих стеклянных стенах, резанул Локки по ушам. Болт, который должен был воткнуться мальчишке между глаз, вместо этого угодил в шею.
   Жук отшатнулся, будто укушенный злобной осой. Колени его подогнулись, и он упал навзничь, выронив из рук бесполезную «маленькую красную заначку».
   Мужчина отшвырнул арбалет и выхватил из-за голенища кинжал, но Локки не зевал. Теперь уже не было смысла скрывать Злобную Сестричку, и острый топорик полетел навстречу ненавистному убийце. Будь на месте Локки Жеан, он этим броском рассек бы череп врага до основания, а Локки сумел лишь попасть тому в лицо тяжелым обухом. Но и этого оказалось достаточно – удар пришелся пониже правого глаза, и, взвыв от боли, незнакомец отшатнулся. Подхватив брошенный арбалет, Локки с криком бросился на врага. Со всего маху он обрушил деревянный приклад на это ненавистное лицо, почувствовал, как хрустнул сломанный нос, увидел, как брызнула во все стороны кровь. Незнакомец рухнул на спину, попутно ударившись затылком о стеклянную стену, после чего соскользнул на пол, вскинув руки и пытаясь защититься от следующего удара. Локки не помнил себя от ярости. Он бил и бил, крушил пальцы мужчины, разбивал в кровь его лицо. Кажется, он что-то кричал… его крики смешивались с воплями жертвы, отражались от стен и метались в замкнутом помещении столовой.
   Под конец он нанес незнакомцу сильнейший удар в висок. Голова у того дернулась и упала на бок, а сам мужчина бесчувственным кулем замер в углу.
   Только после этого Локки отбросил арбалет и поспешил к Жуку. Болт пробил мальчику трахею и застрял, погрузившись по самое оперение.
   Локки присел рядом с младшим товарищем и бережно приподнял его голову. Сквозь тонкую мальчишескую кожу он мог ощущать острие наконечника, засевшего в шее. Ладони Локки тут же стали мокрыми от теплой крови. Он чувствовал, как она толчками вытекает из смертоносного отверстия – в такт хриплому дыханию Жука. Мальчик не отрывал от него широко распахнутых глаз.
   – Прости, прости меня, Жук, – повторял Локки сквозь слезы. – Пусть боги покарают меня за мою ошибку. Ах, Жук, мы ведь могли сбежать – вот и надо было бежать. Так нет же, моя чертова гордость… И вот теперь ты… и Кало с Гальдо. По справедливости этот болт предназначался мне.
   – Твоя гордость законна, – едва слышно прошептал мальчишка. – Ты Благородный… Подонок.
   Локки пришло в голову, что надо как-то остановить кровотечение, и он попытался зажать рану на шее у Жука. Но тот отчаянно вскрикнул, и Локки отдернул окровавленную руку.
   – Законна, – прохрипел мальчик, и тоненькая струйка крови потекла у него из уголка рта. – А я… я ведь не ваш младший? Не на подхвате? Я настоящий Благородный Подонок?
   – Ты никогда и не был на подхвате, Жук. Я никогда не числил тебя в младших, – слезы душили Локки. Дрожащими пальцами он попытался пригладить непослушные волосы подростка и ужаснулся, заметив кровавый след, который оставил на бледном челе Жука. – Ты просто маленький отважный идиот. Чертовски отважный… маленький безмозглый подонок. Прости меня, мальчик, это я во всем виноват. Если б не моя долбаная ошибка…
   – Нет, – прошептал Жук. – О боги… больно… как же мне больно…
   Вскоре дыхание его замерло. Он умер на руках у Локки, не сказав больше ни слова.
   Да что же это такое! Локки с мукой поднял взгляд. На какое-то мгновение ему показалось, будто знакомый потолок из Древнего стекла, столько лет изливавший на него свет и тепло, теперь злорадно затаился у него над головой темной беспросветной массой. В нем застыло маленькое четкое отражение его самого, скорчившегося рядом с остывающим телом Жука.
   Наверное, он так и просидел бы до утра на полу – замкнувшись в своем отчаянии, отгородившийся от всего света… Но тут из соседней комнаты снова донесся стон Жеана.
   Это вывело Локки из горестного забытья. Он осторожно переложил голову мальчика на пол и, шатаясь, поднялся на ноги. Прихватив с собой верную Сестричку, он неверными шагами направился в гардеробную, размахнулся и со всей силы обрушил топорик Жеана на мерзкую колдовскую руку, лежащую между мертвыми близнецами Санца.
   Когда лезвие вошло в иссохшую плоть, в воздухе возникло бледно-голубое сияние. Словно в ответ на это, сзади донесся громкий вздох Жеана. Локки посчитал его добрым знаком и продолжил методично, с остервенением крушить проклятый обрубок. Он рубил ее на мелкие кусочки, уничтожал хрупкие косточки, высохшую кожу – до тех пор, пока магическая надпись не распалась, а от черных ниток не остались одни лишь обрывки.
   После этого Локки застыл, тупо глядя на тела Кало и Гальдо. Он стоял так, пока не услышал позади себя шаги Жеана.
   – О, Жук, – простонал тот. – Пусть боги проклянут меня! Прости меня, Локки. Я не мог… я ничего не мог сделать…
   – Тебе не за что виниться, Жеан, – проговорил Локки, и ему показалось, будто собственный голос разрывает все у него внутри. – Мы угодили в ловушку. На той дряни, которую оставил здесь контрмаг, было вышито твое имя. Он знал, что ты вернешься обратно.
   – Ты говоришь о мертвой руке, да? О человеческой руке, на которой было вышито мое имя?
   – О ней.
   – Это «Хватка Палача»… – проговорил Жеан, неотрывно глядя на ошметки высушенной плоти. – Я… я читал когда-то о таком. О боги!
   – Контрмаг знает свое дело. Он аккуратно, без всякого риска вывел тебя из строя, – отсутствующим голосом заметил Локки. – Так что, если бы не я, им вполне хватило бы одного убийцы. Спрятаться здесь, выждать момент, прикончить Жука, а затем и тебя.
   – Всего один? – не поверил Жеан.
   – Да, дружище, всего один, – горько вздохнул его товарищ и распорядился: – Поднимись в верхние комнаты, принеси горючее масло.
   – Горючее масло?
   – Да, все, сколько есть.
   Проходя через кухню, Жеан задержался возле тела мальчика и левой рукой закрыл ему глаза, потом смахнул набежавшие слезы и побежал выполнять приказ гарристы.
   А Локки медленно побрел в соседнюю комнату. За собой он тащил тело Кало Санцы. Он пристроил его возле стола, сложил руки умершего на груди и, опустившись на колени, поцеловал в лоб.
   Мужчина в углу зашевелился и застонал. Ни слова не говоря, Локки приблизился к нему и пнул ногой в лицо. Затем снова вернулся в гардеробную за телом Гальдо. Несколько минут спустя оба брата Санца лежали посреди разоренной кухни, а рядом с ними покоилось тело Жука. Не в силах выносить застывший взгляд близнецов, Локки накрыл тела шелковой скатертью, которая нашлась на дне шкафа.
   – Я обещаю расплатиться за вашу смерть, братья, – прошептал Локки, когда все закончил. – Это будет такая «плата за смерть», что не пройдет незамеченной богами. Перед ней все герцоги и все каморрские капы – как живые, так и мертвые – покажутся нищими оборванцами со своими подношениями. Моя плата будет золотом, кровью и огнем. Я клянусь в этом именем Азы Гуиллы, которая собирает нас всех возле своих покровов. Клянусь также именем Пе-реландро, столько лет укрывавшего нас. Призываю в свидетели Святого Ловкача, Хранителя всех плутов, который опустит свой палец на чашу весов, где будут взвешиваться наши души. Я клянусь в этом Цеппу, который успешно охранял нас. Прости меня, отец, что я не сумел сделать того же…
   Подавив рыдания, Локки снова взялся за дело.
   Он собрал по углам гардеробной несколько уцелевших костюмов из самых дешевых и то, что еще годилось в дело из содержимого гримировальной коробки – пригоршню накладных усов и бород и чудом не треснувший флакон с клеем для них. Сложив эту кучу в галерее возле входа в столовую, он проверил тайник. Как Локки и предполагал, там оказалось пусто. Ни единой монеты не сохранилось ни в шахтах, ни на полках. Все правильно: близнецы собрали деньги в мешки и погрузили на телеги… которые теперь скрылись в неизвестном направлении.
   Локки прошел в задние комнаты, где располагались спальни, и собрал все простыни и одеяла. Затем дошел черед до книг и пергаментных свитков. Bce это Локки побросал на обеденный стол. После этого остановился над бесчувственным слугой Серого Короля – одежда и руки в крови – и стал ждать возвращения Жеана.
 

6

 
   – Очнись, гад, – повысил голос Локки. – Я знаю, ты меня слышишь.
   Убийца, подосланный Серым Королем, несколько раз моргнул, сплюнул кровью и попытался отползти подальше в угол.
   Локки смотрел на него сверху вниз, дивясь полному искажению естественного хода вещей. Убийца был мускулистым мужчиной на полголовы выше его самого, вдобавок после событий сегодняшней ночи Локки чувствовал себя выпитым досуха. Но это не уменьшило его горя и его ненависти. Казалось, вся его сила перешла в глаза, вся ярость сосредоточилась в тяжелом ненавидящем взгляде, который он устремил на непрошеного гостя.
   Жеан стоял за его спиной, немного поодаль – на плече емкость с горючим, боевые топорики угрожающе торчат из-за пояса.
   – Жить хочешь? – спросил Локки.
   Убийца ничего не ответил.
   – Я, кажется, задал простой вопрос: ты жить хочешь?
   – Я… да, – тихо ответил незнакомец.
   – Вот и замечательно. Это тем более радует меня, что я не дам тебе такой возможности.
   Локки опустился на колени рядом с мужчиной и показал ему маленький кожаный кошелек, который висел у него на груди под одеждой.
   – Однажды, – произнес он, – когда я уже достаточно подрос, чтобы осознавать свои поступки, я решил, что никогда больше не стану убивать людей. Долгие годы я продолжал носить эту вещь – даже после того, как расплатился с долгами. Она служила мне напоминанием о принятом решении.
   Локки приподнял кошелек и, резко дернув, порвал шнурок, на котором тот висел. На ладонь ему выкатился один-единственный белый зуб акулы. Тогда Локки вложил этот зуб вместе с кошельком в насильно раскрытую ладонь незнакомца и сжал переломанные пальцы. Мужчина закричал от боли, но Локки пинком заставил его замолчать.
   – Сегодня настал момент, когда мне снова придется стать убийцей, – отчеканил он. – Если честно, у меня прямо руки чешутся, до того хочется душить и убивать. Я не успокоюсь, пока не перебью всех людей Серого Короля. Слышишь меня, урод несчастный! Я сделаю этого долбаного контрмага… и доберусь до твоего проклятого хозяина! Даже если вся сила и мощь Каморра, и Картена, и самого ада встанет у меня на пути – это ничего не изменит. Ни-че-го! Разве что немного удлинится цепочка трупов между мной и твоим хозяином.
   – Ты безумец, – прошептал незнакомец. – Тебе никогда не побить Серого Короля.
   – Ошибаешься, я сделаю это! И не только это. Какие бы планы ни лелеял твой хозяин, я их расстрою. О чем бы он ни мечтал, я это разрушу. Все, ради чего ты пришел сюда и убил моих друзей – все это исчезнет. Все вы, слуги Серого Короля, умрете бессмысленной смертью, потому что все ваши идеалы рассыплются, и не останется ничего. Но первым станешь ты.
   Жеан Таннен шагнул вперед и, приподняв убийцу за шиворот, поставил его на колени. Затем, не обращая ни малейшего внимания на стоны и мольбы, потащил его на кухню. Там незнакомца швырнули возле трех накрытых тел и кучи тряпья и бумаги. Почувствовав назойливый запах алхимического горючего, мужчина понял, что его ожидает, и побледнел.
   Ни слова не говоря, Жеан обрушил обух одного из своих топориков на правое колено незнакомца. Тот взвыл и попытался отползти в сторону. Еще один быстрый точный удар, и он лишился левой коленной чашечки. После этого избиение прекратилось.
   – Когда увидишь Великого Ловкача, Покровителя всех воров, передай ему следующее: Локки Ламора учится медленно, но хорошо, – произнес Локки, что-то вертя в руках. – А если повстречаешься с моими друзьями, сообщи им, что ты – только первый, за тобой последуют многие.
   Он раскрыл ладонь, и на пол упал кусок темно-серой веревки. С одного ее конца выступали белые волокна. Это был алхимический фитиль – когда белые нити соприкасались с воздухом, они воспламенялись и поджигали тяжелую, долго горящую серую оплетку, Локки бросил веревку, и та вспыхнула в непосредственной близи от разлитого горючего масла.
   После этого двое Благородных Подонков поднялись через открытый люк в легальные помещения Дома Переландро. Не нужную больше лестницу они сбросили вниз.
   Уходя, они слышали, как в стеклянном подземелье разгорается огонь.
   Сквозь шум и треск пламени почти не прорывался человеческий крик.

Интерлюдия. Притча про игроков в ручной мяч

   Ручной мяч являлся старинной теринской игрой, чрезвычайно популярной как в южных городах-государствах, так и на севере, среди вадранцев (следует заметить, кстати, что и на юге вадранцы с удовольствием играют в эту игру). В народе бытует мнение – хотя ученые мужи не слишком ему доверяют, – что этот спорт возник еще во времена Теринского Престола, когда император Сартирана развлекался, гоняя по полю отрубленные головы своих врагов. Трудно сказать, насколько правдивы эти слухи – относительно Теринского Престола можно что-то утверждать лишь на основании твердых доказательств.
   Эта весьма жесткая игра для грубых людей проводилась между двумя командами на более или менее ровной площадке. Сам мяч представлял собой сформованную эластичную массу из кожи и древесного каучука, примерно шесть дюймов в диаметре. Поле, очерченное с двух сторон меловыми линиями, имело двадцать-тридцать ярдов в длину. Игра сводилась к тому, чтобы провести мяч через все поле и зашвырнуть его за линию ворот противника.
   Пока игрок бежал по полю, он мог держать мяч обеими руками или передавать его товарищам по команде. Однако существовал ряд ограничений: например, категорически запрещалось прикасаться мячом к любым частям тела ниже пояса. Плохо приходилось также той команде, которая уронит мяч на землю, – он тотчас переходил к ее врагам. За игрой следил независимый третейский судья, который для краткости именовался просто судьей. Он обеспечивал выполнение правил – более или менее успешно в рамках каждой игры.
   Матчи между отдельными районами или даже островами Каморра превращались в целое событие. Толпы болельщиков пили, гуляли, заключали пари и выясняли отношения. Начиналось все это задолго до назначенной игры, а заканчивалось много позже, когда само событие уже отходило в область истории. На фоне долговременных беспорядков каждая такая спортивная встреча становилась островком относительного мира и согласия.
 
   Рассказывают, что однажды, во времена правления первого герцога Андраканы, был назначен матч между Огневым районом и Чертовым Котлом. За команду последнего играл молодой рыбак по имени Маркос. Он считался очень талантливым нападающим – болельщики связывали с ними большие надежды. И был у Маркоса лучший друг – судья Джервайн, который славился своей честностью и компетенцией. Стоит ли удивляться, что право судить такой ответственный матч предоставили именно Джервайну?
   Для проведения игры выделили одну из публичных площадей Пепелища, и вокруг этого пыльного и неухоженного места собралось по тысяче болельщиков с каждой стороны. Пьяные, вопящие орды наводнили окрестные улицы и переулки – они шли на игру, голося лозунги и круша все на своем пути. С самого начала матч проходил очень напряженно, порой больше походя на боевую схватку. Под конец Чертов Котел отставал на одно-единственное очко, а песочные часы показывали, что времени осталось совсем немного.