Страница:
Скромный ужин, на который были приглашены только самые близкие друзья, Конан устроил в малой трапезной незадолго до полуночи. Я и Мораддин уже успели сходить в баню, Конан, которому хватало для сна совсем немного времени, выглядел посвежевшим и веселым, Паллантид и Просперо явились в лучших нарядах, грифон Энунд пригласил себя сам, а графиня Эвисанда, как обычно, блистала неземной красотой и подаренными Конаном бриллиантами… Ждали одного Веллана.
Оборотень явился после повторного приглашения. Посол Эрхарда был угрюм и неразговорчив, от еды отказался, и сразу налег на темное тауранское пиво. В результате чего напился до зеленых демонов в глазах прежде, чем остальные успели отведать первую перемену.
Барон Гленнор — начальник нашей тайной службы (и фактически третий человек в стране после короля и канцлера) — на ужин не явился, хотя его тоже приглашали. Могу сказать, что таинственный Гленнор очень редко приезжал в Тарантию из своего загородного дома и только последние события, связанные с появлением зеленого пламени, заставили барона прибыть в столицу. В то же время месьор Гленнор ни разу не предстал перед королем, общался только с герцогом Просперо и продолжал оставаться одним из самых загадочных людей королевства. Честно говоря, я, как библиотекарь и летописец-любитель, успел познакомиться со всеми дворцовыми служащими и дворянами короля, но начальник тайной службы был неуловим. Я неоднократно пытался напроситься к нему на прием, мотивируя свои претензии сообщениями о якобы раскрытых чужеземных конфидентах (благо таковых при дворе как Нумедидеса, так и Конана было довольно много), но господин барон всегда отказывал или предлагал через посланников отправить мои соображения письмом.
Полагаю, что барону Гленнору было бы небезынтересно познакомиться со своим коллегой по службе из Немедии — графом Мораддином… Меня весьма удивляло, что Мораддин (вроде бы подданный соперничающего с Троном Льва короля) так хорошо и благорасположенно относится к нашему варвару — Конану. Безусловно, всем нам было известно, что Конан и граф Эрде — старые и добрые приятели, немало пережившие во времена их прежних приключений. Однако я и предположить не мог, что начальник Пятого департамента Немедийской канцелярии (самое доверенное лицо короля Нимеда!) станет помогать аквилонскому владыке, будто родному брату. Надо думать, в прошлом у них на самом деле была настоящая душевная дружба и минувшее наложило на Конана и Мораддина определенный отпечаток — они остались друзьями навсегда. Нам, циничным и постоянно опасающимся чужих интриг аквилонским дворянам, подобного не понять…
— Веллан, может, тебе хватит пить? — Конан озабоченно посмотрел на бритунийца, у которого уже давно затуманились глаза и появилась сильная икота. — Давай я отправлю с тобой двоих гвардейцев проводить до комнаты. И ты ляжешь спать…
— Отвали, — пьяным голосом огрызнулся оборотень из Пограничья. — Я имею право сегодня напиться! Ты не видел того, что видели мы с Эйвиндом… Пусть его душу упокоит Митра!.. Конан, я боюсь… Смертно боюсь.
Госпожа Эвисанда недовольно посмотрела на Веллана, наверняка испугавшись, что он испортит вечеринку. Оборотень, однако, продолжал, не замечая устремленных на него тревожных взглядов:
— Конан, это только начало… Ведь в горах Граскааля уцелела та главная тварь, что выпустила своих отпрысков, отправившихся крушить твою страну и Немедию! Конан, дорогой, рассуди — если случилась одна беда, непременно должна стрястись и вторая! Куда, по твоему мнению, уходили измененные люди? Кстати, ты не ждешь через две-три луны появления с полуночи армии чудовищ, направляемых неизвестным никому волшебником?
— Веллан, — осторожно начал Мораддин. — Я очень прошу тебя — помолчи. Завтра мы обсудим твои предположения, а сейчас тебе лучше отправиться спать. Мы, конечно, очень жалеем Эйвинда, но, видимо, такова была его судьба. Вел, пойми, что потери, пусть даже и самых близких людей, можно пережить… Это ведь жизнь, а она порой слишком жестока.
Неожиданно послышался металлический голосок грифона, лежавшего возле стола и обгладывавшего специально принесенное для него свиное бедро:
— Правильно граф говорит, — Энунд оставил кость, сел на задние лапы и посмотрел умными желтыми глазами на короля, а затем на Веллана. — Когда подземный огонь появился возле границ моей страны, некоторые мои родичи попали в зеленое облако и умерли. Нас, грифонов, осталось совсем мало, от силы тысяча. Вы не можете понять, что для грифонов значит потеря хотя бы одного существа из нашего рода. Вас, людей, гораздо больше…
— Слышать ничего не желаю!! — внезапно заорал Веллан и рывком поднялся с кресла. — Катитесь вы все в задницу! Вы не понимаете, что происходит! Ладно, я не буду портить вам праздник, а пойду к главным воротам замка — охранять вас всех! Может быть, я, существо из племени Карающей Длани, смогу почувствовать, как приближается подземное чудовище!
Графиня Эвисанда замерла, не донеся до рта свежий розовато-желтый персик. Конан вскочил со своего сиденья, забыв бросить обратно на блюдо надкушенную гусиную ножку. Единственно, Мораддин оставался невозмутим и даже не сделал ни одного лишнего движения.
Разозленный и пьяный Веллан сорвал с себя тунику, сбросил сапоги и начал снимать рубаху. Я сидел рядом с посланником Эрхарда и поэтому предпочел быстро встать и отойти в сторону — кто знает, что сейчас случится? Почему-то мне казалось, что ничего хорошего…
Веллан через голову стянул нательную белую рубашку, обнажив мускулистое тело, достойное быть образцом для лучших аквилонских ваятелей из мрамора, и с ним начало происходить нечто удивительное и пугающее. По крайней мере, для меня. Я прежде никогда не видел оборотней воочию, и не думал, что превращение человека в волка выглядит настолько чудовищно.
Фаворитка короля с визгом бросилась в угол комнаты, Конан схватился за кинжал (я и предположить не мог, что король может убить своего друга, и это действие было, скорее всего, инстинктивным…), а граф Мораддин просто отодвинул свое кресло в сторону. В его руке был зажат хрустальный бокал с вином, а глаза, как собственно, и всегда, выражали безмятежное спокойствие. Видимо, граф Эрде, сам будучи человеком лишь наполовину, прекрасно понимал чувства нелюдей. Слово «нелюдь» я употребляю здесь в хорошем смысле…
Паллантид и Просперо тоже на всякий случай отошли в сторону, а герцог Пуантенский настороженно поглядывал в сторону повелителя. Мало ли, прикажет связать или вовсе прикончить оборотня. Гвардейский легат Паллантид, конечно, положил ладонь на рукоять меча (благо ранее таких чудес никогда не видел), но был спокоен и ждал лишь приказа от своего короля Конана. Я всегда удивлялся, насколько вышколены дворцовые гвардейцы — пусть перед ними явится сам Владыка Ночи Сет, без королевского слова они не сделают даже лишнего движения.
Веллан превратился в зверя довольно быстро. Мы молча наблюдали, как пьяный бритуниец неуклюже падает на пол, сворачиваясь калачиком и судорожно дергаясь. Его длинные светлые волосы, выскользнувшие из-под удерживающей их кожаной ленты, отливали ярким золотистым блеском, на глазах превращаясь в шерсть животного…
Вначале человеческая сущность оборотня уступила место страшному чудовищу, лишь отдаленно похожему на существо людского рода. Человекоподобный монстр с волчьей головой, страшными когтями на пальцах и покрытый жестким серым ворсом постепенно изменился в обыкновеннейшего, очень красивого серебристо-белого волка. Это на самом деле был настоящий волк: острая собачья голова, длинный темно-серый с серебринкой хвост, мощные когтистые лапы и замечательная пушистая шкура.
Мы все сбились в кучку — я и Мораддин впереди, за нашими спинами обнаживший меч Паллантид и Просперо, а за ними Эвисанда, тихонько вскрикивавшая от страха — графиня тоже впервые видела превращение оборотня. Король Конан стоял впереди, убрав правую руку с оружия.
— Ну зачем тебе это было нужно? — Конан опустился на корточки рядом с лежавшим зверем и обеими руками взъерошил шерсть на его загривке. Веллан-волк слегка приподнял верхнюю губу, показав ровные белые зубы, и тихо зарычал. — Вел, ты же знаешь: твоя потеря — наша потеря. Мы тоже сожалеем о гибели Эйвинда. Но твоей вины в его смерти нет!.. Послушай, Веллан, ты сейчас находишься в моем дворце. Я — король. Я здесь самый главный. Давай я, как король, дам тебе приказ. Хорошо?
— Р-р-р, — Веллан серьезно посмотрел на Конана ярко-синими глазами. Глазами оборотня — человека и волка одновременно. Видимо, я никогда не привыкну к мысли о том, что насмешливый и несколько легкомысленный бритуниец — одно целое с опасным хищным зверем. — Уау! Р-р…
— Отлично, — спокойно сказал Конан. — Иди куда хочешь. Можешь посторожить вместе с гвардейцами, я их предупрежу. Хочешь — возвращайся в свою комнату, хочешь — оставайся с нами. Только помни одно — аквилонский король и обычный человек, которого зовут Конан из клана Канах, тебя любит как друга и никогда не сделает тебе плохого. Согласен?
Варвар поднялся на ноги, еще раз проведя широкой ладонью по спине волка, и вопросительно посмотрел на Веллана. Оборотень коротко рыкнул, вяло помахал хвостом, развернулся и медленно пошел к двери, ведущей в галерею второго этажа замка. Спустя несколько мгновений огромный серо-серебристый волк беззвучно исчез в темноте коридора. Энунд, оставив свою косточку, поднялся и направился вслед за ним.
— Эй! — выкрикнул Конан, оглянувшись. — Дворецкий здесь?
— Разумеется, Ваше величество, — из-за двери, ведущей к замковой кухне, выглянул степенный и толстый старик в темной одежде дворцовых служащих. — Что будет угодно королю?
— Отнесите эту одежду в комнаты Его светлости посла короля Пограничья, — Конан, изобразив величественный жест, показал рукой на одеяния Веллана-человека. — И, кроме того. Во дворце разгуливает крупный пес серебристой масти, удивительно похожий на волка. Не вздумайте его трогать, это моя собака. Пускай ходит, где желает. Никто из стражи не имеет права даже пальцем прикоснуться к собачке!
— Слушаюсь, Ваше величество, — бесстрастным голосом ответил дворецкий и, пятясь, подошел к дверям. Когда он скрылся за створками, я различил приглушенный голос, обращенный к капитану стражи и лакеям:
— Король требует, чтобы находящаяся в замке собака, схожая с волком, была невредима! Попробуйте хоть косо посмотреть на любимца нашего владыки!
Я понял, что Веллану в тарантийском дворце ничто не угрожает. Охранники подчинятся приказу короля: собаку не обижать и соблюдать спокойствие. Надеюсь, Веллану ничего не взбредет в голову и он не вздумает кого-нибудь покусать…
И все же подобное возможно только в Аквилонии — пьяный оборотень в волчьем обличье шастает по королевскому дворцу одного из самый блистательных государств Закатного материка!
Из-за Веллановской выходки вечер был безнадежно испорчен. Естественно, веселиться уже никому не хотелось, и разговор сам собой перешел на события последних седмиц. Ужин фактически превратился в заседание государственного совета. Бедная графиня Эвисанда начала откровенно зевать, когда Просперо начал выкладывать Конану все сведения по налоговым сборам и непонятные для остальных цифры.
— Хорошо, — ворчал король. — Отправляй в Боссонию обозы с продовольствием, только, пожалуйста, выбей с тауранских купцов деньги на охрану… Цены должны быть самые низкие. Зеленый огонь появился как раз в дни, когда снимались остатки урожая…
— Да, владыка, — герцог помечал что-то в свою книжечку. — Полуночным областям страны может грозить голод этой зимой. И я думаю, надо немедленно провести перепись жителей Боссонии и всех пострадавших от подземного огня графств. Должны же мы знать, сколько людей потеряно!
Я повернулся к Мораддину и Паллантиду — эти двое мигом нашли общий язык и теперь обсуждали достоинства и недостатки организации гвардейской службы в Немедии и Аквилонии. Граф Мораддин встретил в лице королевского капитана достойного собеседника, отлично разбиравшегося в военных вопросах.
Эвисанда, слегка опьяневшая, взяла лютню и тихонько, чтобы не мешать другим, напевала грустную балладу о менестреле, убитом богатым сеньором. Мне поболтать было не с кем. Я решил раскланяться да отправиться спать. Завтра придется полный день трудиться, занося в хронику рассказ о последних событиях…
— Эй, вы! — послышался от двери нечеловеческий голос грифона. Энунд, проследив за Велланом, наверное, удостоверился, что оборотню ничего не угрожает и вернулся в трапезную. — Я, кажется, к вам обращаюсь!..
У этого древнего ямурлакского чудовища весьма относительные представления об этикете, однако на грифона никто во дворце не сердится — все считают его игрушкой короля и пропускают колкости Энунда мимо ушей.
— Чего тебе? — прошипел я, взглянув на грифона. — Где Веллан?
— Сидит во дворе и воет на луну, — со смешком в голосе ответил Энунд. — А если серьезно — гуляет по замку, изредка поднимая ногу у колонн… Напоили вы его.
— Великий Митра! — король отвлекся от разговора с Просперо. — Теперь весь дворец провоняет собачьей мочой!
— Помолчи, пожалуйста, — бесцеремонно проскрипел грифон, оборвав короля. — Я вспомнил одну вещь. Раньше я ей никогда не придавал значения, но после слов человека из Бритунии о том, что опасность остается, пришлось поразмыслить.
— Говори, — устало вздохнул Конан. Наверняка король решил, что грифон начнет обвинять всех присутствующих в грехе пьянства.
Энунд, проскрежетав когтями по паркету, подошел к столу, запрыгнул на свободный диванчик, который едва не сломался под его тяжестью, улегся, положив орлиную голову на лапы, и обвел людей многозначительным взглядом.
— Я знаю, кто может рассказать вам про зеленый огонь, — сообщил грифон. — Это существо зовут… — Энунд запнулся, а потом с трудом выговорил: — Тлакочауака. Или просто Тач. Он самый старый житель Ямурлака. Тач очень большой, живет у нас с довалузийских времен и почти никогда не выходит из своей пещеры. Тач абсолютно неопасен — он потерял все зубы давным-давно, а его магическое умение со временем почти исчезло. Как старейшего, Тача в нашей стране все уважают и очень часто ходят за советами. Я уже намекал господину Хальку, будто несколько тысяч лет назад случалось нечто, наподобие недавних событий… Если спросить обо всем у Тача, он вспомнит.
— Вот как? — озадаченно потер лоб Конан. — А кто он такой, этот твой Тла… Толч… ну, в общем, зверь, о котором ты говоришь?
— Старейший, — невразумительно ответил Энунд. — Большой. Я не знаю, как этих существ называть по-людски. Хотите — поезжайте к нему, расспросите. Может быть, Тач подскажет, как быть дальше.
— Но ведь бедствие миновало, — возразил герцог Пуантенский. — наша тварь погибла, в Немедии тоже вдруг все стало тихо. Словно немедийский зверь испугался гибели собрата… Конечно, было бы интересно поспрашивать древнее чудовище о том, о сем, но не сейчас. В стране дел невпроворот!
— Погоди, погоди, Просперо, — скривился Конан. — А вдруг подземная зверюга снова появится? Веллан мог оказаться прав…
И вот тут я решил взять дело в свои руки. Да кому из смертных за последние несколько столетий удавалось побывать в заколдованной стране на полуночи Боссонии?! Какой материал для летописи! Нет уж, подобной возможности я не упущу, чтобы там не твердил всесильный фаворит короля!
— Ваше величество, — я умоляющим взглядом посмотрел на Конана. — Мой король, по-моему, Энунд говорит правильно. В Ямурлак необходимо поехать!
— Я не могу, — покачал головой Конан. — Если я опять надолго исчезну из столицы, то, когда вернусь, обнаружится, что на трон уселся какой-нибудь дворянчик, а гвардия мне изменила…
Паллантид обиженно засопел и хотел было вступиться за честь своего полка, но Конан остановил его жестом руки.
— Послушайте, — заявил король. — Кто у нас больше всех бездельничает? Правильно, барон Юсдаль. Он сам хочет поехать в Ямурлак? Пускай едет. Вернется — хорошо, не вернется — еще лучше… Жить будет спокойнее.
— Издеваетесь, да? — состроив мрачное лицо, я повернулся к Конану. — Вот и не надейтесь, я вернусь, а вы все умрете от зависти!
— Кроме меня, — послышался спокойный голос Мораддина. — Я, пожалуй, тоже отправлюсь с месьором Хальком. Мне интересно.
— Зачем? — не понял Конан старого приятеля.
— Посмотреть, — развел руками граф Эрде. — Ты знаешь, что я любознателен.
— Даже слишком хорошо, — усмехнулся король. — Если бы не твоя любознательность, мы бы лет пятнадцать назад не провалились сквозь дырку во времени и не очутились в Пагане!
Старая история. Мне однажды сам Конан ее рассказывал. Так, значит, он вдвоем с Мораддином отыскал таинственный алтарь Бога Времени Лангола и совершил путешествие в маленькую империю на самом краю света!? Надо будет по дороге расспросить графа Эрде поподробнее об этом давнем приключении нашего монарха… Между прочим, Конан уверял меня, что сейчас наследником трона Пагана наверняка является его отпрыск.
— Да езжайте вы куда хотите! — отмахнулся король. — Хоть завтра! Просперо, распорядись, чтобы Мораддину и барону Юсдалю выдали лошадей и припасы.
— Без меня они заблудятся, — уверенным голосом сказал Энунд. — Я тоже отправлюсь. Только одна беда — летать не могу, крыло до сих пор болит. Сделайте мне такую же повозку, в какой меня сюда привезли. Только без решетки.
— Паллантид, — Конан повернулся к гвардейцу. — После отбытия обоза с золотом у нас в каретном дворе остались фургоны?
— Нет, — качнул головой капитан. — Но можно использовать военную колесницу. Думаю, грифон в нее поместится.
— Решено, — сказал король. — Езжайте и без ответов на все вопросы не возвращайтесь!
— Тогда мы пойдем собираться, — оживился я. — Выехать лучше с раннего утра…
Мы с Мораддином пожелали всем спокойной ночи, вышли в коридор и двинулись по направлению к своим комнатам. Грифон трусил за нами следом.
Когда мы вышли к лестнице, ведущей наверх, Мораддин вдруг остановился и поднял руку, призывая к тишине.
— Барон, — немедиец озадаченно посмотрел на меня. — Ты ничего не слышишь? По-моему, здесь ребенок… Откуда во дворце ночью может появиться ребенок?
Мы спустились на один пролет, следуя на звук — неподалеку детский голосок негромко напевал какую-то песенку.
Мораддин ошибся, сочтя, что поет ребенок. На мраморных плитах лестничной площадки под наполовину прогоревшими факелами сидела молодая девушка лет шестнадцати, рядом с ней возлежал громадный серебристый волчище и спал. Темноволосая девушка, в которой я узнал помощницу ночного повара, гладила зверя по холке и тонким голоском мурлыкала простонародную колыбельную. Зрелище было потрясающее.
— Ага, вот и месьор Веллан нашелся, — вполголоса проговорил Мораддин. Девушка вскочила на звук его речи и опустила глаза, словно мы ее застали за чем-то непотребным.
— Ой, — пискнула она. — Извините меня, благородные господа…
— За что? — усмехнулся я, спускаясь на площадку. Тут же вспомнилось имя девчонки — Элга. Она уже полгода помогала на кухне.
— Я тут просто мимо проходила, — оправдывающимся голосом начала Элга, не поднимая на меня взгляд. — Вижу — собака спит. У нас в деревне была такая же. Это чья собачка, господин Хальк? Уж больно красивая…
— Это собака короля, — я решил не вдаваться в подробности и лишний раз пугать деревенскую девушку.
— Может, ее покормить нужно? — участливо осведомилась Элга. — У нас на кухне осталась требуха…
— Эту собачку надо лечить от похмелья, — хмыкнул за моей спиной Мораддин. — Хальк, как думаешь, мы вдвоем донесем его до комнаты?
— Да пускай здесь спит, — запротестовала девушка. — На лестнице тепло, кухня недалеко…
Я вообразил, какая сцена может произойти утром: очередной караул, обходящий дворец, обнаружит спящего на лестнице абсолютно голого посла из Пограничья. Воображаю, какие поползут слухи…
— Нет, — решительно ответил я. — Король желает, чтобы собака была при нем.
— А-а, — разочарованно протянула Элга. Тут Веллан зашевелился, открыл глаза и обвел нас с Мораддином замутненным и все еще пьяным взором. Не думал, что глаза оборотня могут быть настолько выразительны.
— Пошли, — снисходительно сказал волку Мораддин. — Или ты собираешься всю ночь проваляться здесь?
Веллан сел, зевнул, показав розовую, наполненную жуткими зубами пасть, и почесал шею задней лапой.
— Во, уже блох нахватался, — вздохнул граф. — Пойдем наверх. Да, кстати, — Мораддин дернул меня за рукав. — Месьор Хальк, а почему бы Веллану не поехать с нами? Развеется, отдохнет… И не будет надоедать королю своим унынием.
— Пускай едет, — согласился я. — Только как его завтра разбудить?
Элга непонимающе слушала наш разговор, и, когда Мораддин, взявшись ладонью за загривок оборотня, повел его за собой, проводила нас недоуменным взглядом.
Наутро первого дня нашего пребывания в Ямурлаке, после невероятной, сказочной ночи, когда мы — я, барон Юсдаль, граф Мораддин, Веллан и грифон Энунд — стали свидетелями потрясающих чудес этой прежде закрытой земли, мы все отправились дальше, вглубь волшебной страны. Впрочем, к отряду прибился новый попутчик — странное прозрачное существо, которого Энунд называл «сармаком». Тварь, несколько напоминавшая крылатую охотничью собаку, сотворенную из голубоватого горного хрусталя, не желала уходить прочь, как мы ее ни гнали. В конце концов, сармак уцепился коготками за седло графа Мораддина и смирно сидел у него за спиной, поводя мордочкой вправо-влево. Наверное, ему было любопытно разглядывать окрестности…
Мы подъехали к границами Ямурлака прошедшим вечером и решили пересечь порубежную линию в пределах баронства Линген. Зная нрав Омсы, барона Линген, привезшего в королевский дворец несколько седмиц назад раненого грифона, я решил не заезжать в его замок. Толстяк Омса — человек крайне гостеприимный, и наверняка задержал бы нас не менее, чем на пять дней. Поэтому маленький отряд миновал замок и подъехал к пограничной деревушке Альда к шестому полуденному колоколу, когда солнце уже склонялось на закат.
Почтенный седобородый староста деревни, увидев королевскую подорожную с личной подписью государя Конана, лишился дара речи, а услышав наши титулы, и вовсе задрожал. Однако этот человек указал нам на тропинку, ведущую вглубь Ямурлака и дал провожающих, строго наказав им вернуться в деревню до темноты. Вилланы баронства Линген, перепуганные недавним нашествием необычных существ из волшебной страны, предприняли немало усилий для обороны деревни — на древней пограничной меже громоздились неуклюжие рогатины, везде были протянуты нити с навешанными на них колокольчиками, а мост в Ямурлак охранял десяток самых здоровенных деревенских парней, вооруженных самострелами, косами и старинными заржавленными мечами.
— Господа почтенные, — лепетал староста, когда мы оставили возле деревянного моста колесницу, в которой прежде ехал грифон. Сейчас Энунд топтался в сторонке, косо поглядывая на крестьян, не столь давно поймавших его. — Не ездить бы вам лучше в проклятые земли! Там же чудища живут на каждом шагу! К нам в деревню третьего дня голубой лысый медведь забрел, корову задрал… А вчера гарпии над общинными полями кружили. Только головы свои положите!
— Мы едем туда по приказу короля, — я собрал всю надменность, данную мне от рождения, и строго посмотрел на старосту. Тот мелко закивал. — Охраняйте повозку и впряженных в нее лошадей. Вот тебе пять кесариев, столько же получишь, когда мы вернемся обратно.
Старик провожал нас взглядом, в котором явственно читалось: «Никогда вы оттуда не вернетесь, господа мои…»
Я уже рассказывал, как проходила наша первая ночевка в Ямурлаке. День принес не меньше сюрпризов.
Меня весьма озадачило то, что здесь были тропы, удивительно похожие на самые настоящие дороги, разве что очень узкие. Видимо, таинственные обитатели Ямурлака часто путешествовали по своей маленькой стране. И вот, когда тропа проходила меж густых зарослей боярышника, покрытого крупными багровыми ягодами, шедший впереди Энунд вдруг остановился и, повернувшись к нам, еле слышно прошипел:
— А ну, замрите! И не говорите ни слова!
Грифон прислушался, наклонив голову, да и мы тоже навострили уши. Несколько мгновений спустя я различил, как в кустах кто-то разговаривает. Речь была аквилонской, правда, с незнакомым акцентом, а голоса звучали очень тонко.
— Давай выстрелим! — требовательно сказал один из невидимок, укрывшихся возле тропы.
— Там грифон, — ответствовал второй. — Да и зачем?
— А просто так! Это же люди! Ну давай выстрелим!
— Сам и стреляй, — пропищал второй и в кустах зашуршало.
— Осторожнее! — вдруг рявкнул Энунд и в тот же момент тренькнула тетива.
Я всегда восхищался несравненными боевыми умениями графа Мораддина и вот сейчас появился новый повод поздравить немедийца с очередной победой. Милорд Эрде, в которого наверняка целили неизвестные существа, притаившиеся в боярышнике, незаметным глазу движением перехватил направленную ему в шею стрелу прямо в воздухе, с хрустом сломал ее и мгновенно соскочил с коня. Грифон с низким рыком вломился в кусты, оттуда послышались сдавленный писк и непонятные проклятия.