Страница:
Что-то у меня сегодня не подходящее настроение для лицедейства.
На улицах начали появляться редкие прохожие и первые торговцы. На меня никто не обращал внимания, чему я только порадовалась.
Тарантия не слишком изменилась с тех времен, когда я побывала здесь в последний раз. А случилось это года три назад… Все тот же огромный величественный город, раскинувшийся по обеим берегам неторопливо бегущей на полдень реки, те же изъеденные временем каменные львы на углах улиц, тот же постепенно нарастающий невнятный гул — голос большого города… Я люблю города с их скоплением людей. Когда судьба забрасывает меня в какие-нибудь дремучие леса или малонаселенные местности, я начинаю шарахаться от каждой тени и становлюсь не в меру подозрительна. Многотысячный город же — самое подходящее для меня место.
В конце улицы замаячили остроконечные крыши на подъездных башнях дворца. Сюда, к внушительного вида трехэтажному зданию из серого и темно-красного камня, я и приехала. Приунывший конек процокал по булыжникам небольшой площади, затем по мокрым доскам подъемного моста, переброшенного через отведенный из реки канал, и остановился перед массивными открытыми воротами. Над въездом в королевский дворец скалилась привычная львиная голова, под ней мокрой пестрой тряпкой свисало знамя страны.
Гостеприимно распахнутые настежь створки еще ничего не означали. За ними тянулся длинный, освещенный тускло горевшими в сыром воздухе факелами, внутренний проезд. И примерно на полпути его перегораживала кованая тройная решетка. Которая, разумеется, была опущена, а маленькая калитка в ней заперта на внушительно выглядевший засов.
Хвала богам, мне не пришлось надрываться и звать стражу. Стоило мне натянуть поводья и остановиться возле решетки, как до меня сразу же донеслось:
— Кто, по какому делу, по чьему вызову?
«Госпожа Ринга, графиня Эрде, тайная служба Немедии, по вопросу устроению заговора и покушения на вашего короля», — едва не брякнула я, но вовремя прикусила язык. Вряд ли эти серьезные молодые люди в черной форме дворцовой стражи расположены пошутить. Кроме того, простой стражник вряд ли знает о существовании нашей тайной службы, в просторечии именуемой «Вертрауэном», по названию одного из бельверусских дворов, где и расположилось это незаметное, но такое необходимое государству учреждение.
— Гонец к графине Аттиос из ее поместья с письмом от управителя, — отчеканила я. Кажется, никому из стоявших по ту сторону решетки не пришло в голову, что перед ними не мальчишка, а женщина. Впрочем, трудновато в полумраке определить пол закутанного в промокший дорожный плащ человека. А голос у меня всегда был похож на мальчишеский.
— Подтверждение есть? — осведомился старший караула.
— А как же, — я порылась по карманам, вытащила маленькое колечко с красным камешком и просунула его через переплетения решетки. — Велено передать Ее светлости.
— Жди, — донеслось до меня.
Ну что ж, подожду. Раз я гонец, то мне возражать не положено. Надеюсь, у графини достаточно влияния, чтобы по ее приказу меня пропустили во дворец… И что Ее светлость не забыла об условленном знаке. Чего доброго, еще испугается и заявит, что знать не желает никаких гонцов или отправит меня в город. Тогда придется срочно выискивать другой способ проникновения.
Ждать мне пришлось долго. К тому времени я успела окончательно замерзнуть и обнаружила, что ужасно хочу есть.
Наконец один из стражников, ушедший неизвестно куда с моим колечком, вернулся и махнул рукой: «Пропускайте!»
Хорошо смазанный засов беззвучно отодвинулся, калитка распахнулась и я въехала в коронный замок Аквилонии.
— Мда-а, — только и сказала графиня Аттиос, когда меня по бесконечным коридорам и лестницам провели в ее уютные покои.
Добавить к сему краткому, но выразительному междометию было нечего. Я даже не рискнула войти в комнату — с моего плаща текли потоки грязной воды, а топтаться измазанными глиной сапогами по пушистым коврам… Меня слишком хорошо воспитывали, и я ценю красивые вещи. Если я пройдусь по ковру — его можно смело выбрасывать.
— Здравствуй, Эви, — нарушила я затянувшее неловкое молчание. — Приютишь или мне разворачиваться и отправляться искать гостиницу?
— Я так и знала, что кто-нибудь из вас непременно объявится, — горестно вздохнула Эвисанда. — Ладно, оставайся, не гнать же тебя… — она потянулась за колокольчиком, а вбежавшей на звон служанке приказала:
— Бассейн, чистую одежду и комнату для моей гостьи.
— Еще поесть, — добавила я. — Много. Принесите прямо к бассейну.
Служанка бросила на меня донельзя удивленный взгляд, поклонилась и убежала выполнять приказания.
— Что за солдафонские замашки, — вполголоса пробормотала Эви.
— Поболтаешься по миру с мое, тогда посмотрим, какие будут манеры у тебя, — беззлобно огрызнулась я, выходя следом за служанкой.
Вода в бассейне оказалась в меру горячей, обед — вкусным, и к тому времени, как я с ним расправилась, мир уже не казался унылой и грязной лужей, по которой я обречена тащиться неизвестно куда. Люди вообще устроены очень просто — дай им возможность отмыться, передохнуть и хорошо поесть, как они быстренько обретут довольство собой и окружающими. Я не представлю исключения.
Мое столь внезапное появление грубо нарушило мирное и беспечальное существование госпожи Эвисанды. Графиня не питает ко мне особой привязанности, и я ее за это не виню. Политика и интриги королевских дворов — не слишком достойное дело, в нем с равным успехом используются и рваные тряпки, вытащенные из грязного белья, и самое дорогое, что есть у человека.
У госпожи Эвисанды таких драгоценных вещей было две — честь и благосостояние ее семьи да робкая привязанность к нынешнему королю.
О, это была замечательная история!! Из числа тех, что так любят рассказывать менестрели и слушать молодые впечатлительные девушки. В ней наличествовали все требующиеся лица: молодая красавица, вынужденная по воле семьи выйти замуж за человека много старше ее годами, и герой, решивший на склоне лет хоть немного остепениться.
Портили образцовую слащавую картину несколько досадных мелочей. Например, красавица была отнюдь не наивной девочкой шестнадцати весен от роду, но обладала вполне практичным умом и хваткой прожженного купца. Герой же заслуживал подобного наименования с большой натяжкой, ибо по большей части занимался делами отнюдь не героическими, а скорее противозаконными…
В общем, все, что требовалось от служащих Вертрауэна — поставить семейство графини Эвисанды перед угрозой серьезного скандала и полного разорения, а самой госпоже намекнуть, что она довольно легким (и даже в чем-то приятным) способом сможет избавить своих родных от подобной неприятности. Что же до порицания обществом, которое, разумеется, не замедлит последовать, то какое оно имеет значение, если госпожа графиня будет находиться в наивозможной близости от трона?..
Собственно, Конан должен быть нам благодарен — он без особых хлопот заполучил красивую, умную и покладистую подружку. А Вертрауэн — человека, зорко следящего за ситуацией при аквилонском дворе и сообщающего о малейших подозрительных изменениях.
Довольно тяжелый разговор с Эвисандой, состоявшийся нынешней весной на неприметной вилле в окрестностях Шамара, пришлось вести мне, в спешном порядке примчавшейся ради этого из своего логова в Ианте. Не понимаю, почему Департамент возложил не такую уж и сложную обязанность на меня? Наверное, именно с того дня Эви считает меня чем-то вроде злобного демона, приставленного лично к ней в виде кары за многочисленные и тяжкие прегрешения.
Госпожа Аттиос была вынуждена согласиться с предложениями немедийской тайной службы, но, к моему удивлению, выдвинула очень простое условие: она хотела получить клятвенное обещание, что добываемые ей сведения не причинят вреда лично королю. Я открыла рот, чтобы сказать: «Дорогая, да ему вообще трудно причинить какой-либо вред!», потом вовремя одумалась… и поклялась. Мало того — я еще и честно стараюсь выполнять условия этой клятвы.
Мой супруг, узнав о сем странноватом обещании, искренне посмеялся и заявил: наверняка таким способом я пытаюсь загладить вину за многочисленные ссоры между мной и Конаном, ежедневно случавшиеся во время наших совместных приключений пятнадцать лет назад*[5]. Может быть, он и прав. В конце концов, все мы меняемся. Даже я, которой отпущен гораздо больший срок жизни, чем обычному человеку.
…Я выбралась из бассейна, вытерлась, натянула принесенное служанкой темно-синее платье, оказавшееся мне чуть великоватым, и уселась перед запотевшим серебряным зеркалом. Ладно-ладно, госпожа графиня, сейчас мы вам убедительно докажем, что немедийская Ищейка может выглядеть ничуть не хуже тарантийской придворной дамы. В моих резковатых манерах виноваты лишь семь дней изматывающей дороги да необходимость как можно скорее проникнуть во дворец.
Раньше я носила косы. Потом пришлось ими пожертвовать — слишком длинные и уходит уйма времени, чтобы их заплести, а потом расплести. Время — единственное, чего мне вроде даровано с избытком, но его всегда не хватает. Потому лет десять назад я не без сожаления рассталась с естественным украшением любой женщины, а теперь все повторяется по новой. Сиди, расчесывай, потом жди, пока высохнет, потом заплетай, укладывай… Впрочем, сегодня это длительное занятие меня не раздражало. Мне нужно было посидеть в тишине и покое, и как следует подумать.
Но вместо раздумий о том, что стоит сделать в первую очередь, а что пока подождет, я задала себе вопрос — почему во дворце настолько тихо? Все, кто мне встретился — стражники на воротах и в коридорах, несколько скучных придворных, прислуга Эви, и больше никого… Странно. Вроде у них недавно творился настоящий кошмар, а в королевской крепости тишь да благодать…
Тут я поняла, что размышлять над чем-то, не имея достаточных сведений — то же самое, что пытаться сдвинуть с места тяжело груженую колесницу с намертво заклиненными колесами. Мне настоятельно требуется побеседовать с Эви. Даже если госпоже графине этого не слишком хочется.
Я уже собиралась пойти навестить Эвисанду, когда в дверь заглянула служанка, сказавшая, что госпожа графиня спрашивает, не хочет ли ее гостья немного поболтать?
Гостья хотела. Можно сказать, просто горела желанием. Я уже говорила, что Эвисанда — умная женщина, и могу повторить это сызнова. У меня нет склонности недооценивать своих противников… и союзников, пусть и невольных.
Служанка, вопреки моему ожиданию, повела меня не к покоям Эвисанды, а куда-то наверх, по скрипучей деревянной лестнице. Я шла следом и размышляла, какой из дворцов мне больше по вкусу. Бельверусский вырос из старой крепости возле перевалов Немедийских гор, Тарантийский — тоже из древнего военного укрепления. Но если в Немедии правитель страны крепко держится за стародавние традиции и никоим образом не соглашается перестроить дворец во что-нибудь, более подходящее для проживания, то в Аквилонии над подобным вопросом даже не задумываются. Дворец строится так, чтобы нравиться нынешнему его владельцу. Порой архитекторы и строители, выполняя желание заказчика, даже шли вразрез со здравым смыслом и хорошим вкусом…
Но в целом создавалось впечатление чрезмерно запутанного и своеобразно-уютного здания. Много резного дерева, полированного разноцветного камня, стрельчатых окон с мелкими пестрыми стеклами… Наверное, здесь живется гораздо лучше, чем в Бельверусе. Во всяком случае, обитатели здешнего дворца не страдают постоянным насморком от сквозняков.
Меня привели к высокой двустворчатой двери с медными украшениями и головой совы вместо ручки, впустили, после чего вежливо сообщили, что госпожа вот-вот придет и оставили в одиночестве. Очень хорошо — как раз успею осмотреться. Интересно, почему Эвисанда выбрала для предстоящего разговора именно эту комнату? Здесь что, невозможно подслушать?
Я люблю определять по вещам личность хозяина. Это не только привычное действие, но и проверка сноровки. Здешний же обитатель вызвал у меня нешуточный интерес. Его явно давно не было дома — уж больно все аккуратно расставлено и разложено, чувствуется привычная к порядку рука слуги. Вещи в комнате по большей части добротные и не лишенные некоторого изящества… Стоящее возле стола массивное кресло, рассчитанное на человека изрядной комплекции… Много книг, причем дорогих, в выложенных цветными камнями и золотом переплетах… Я сунулась в соседнюю комнату — спальня, ничего особенного. Пожалуй, это обиталище мужчины. Молодого, не обремененного подружками и слишком тяжелой службой при дворе, любителя хороших книг и старинного оружия.
Оружие и убедило меня в правильности моих предположений. Два полуторных меча висели крест-накрест на стене, поверх пушистой рысьей шкуры. Вряд ли женщина стала бы украшать свое жилище подобными вещами… Так кто же здесь живет? И почему мне все время мерещится тонкий запах залежей старого пергамента?
Эвисанда вошла почти беззвучно, закрыла за собой двери и решительно уселась за стол. Судя по выражению ее лица, она готовилась высказать мне все, что она думает о Тайной службе Немедии и в частности обо мне, как представительнице сего славного учреждения.
Чует мое сердце — очень скоро Эви устроит нам небольшой бунт. Запугивание и угрозы — прекрасный способ добиться желаемого, но порой даже многократно проверенное и испытанное средство дает сбой. Ох уж эта мне дворянская щепетильность и честность! Мы ведь не можем все время держать Эви на крючке, рано или поздно любая рыбка срывается.
Подозреваю, что Эвисанда рискнет отделаться от нас простейшим способом — расскажет все Конану. Возможно, ей тогда придется проститься с теплым местом королевской фаворитки… а может, и нет. Я возьмусь уверенно предсказать действия любого человека, но только не Конана. По-моему, он сам не всегда знает, как поступит в следующий миг.
— Чья это комната? — спросила я прежде, чем Эвисанда начала свою обличительную речь. Тем я сбила ей весь боевой настрой, заставив отвлечься на что-то постороннее. Вдобавок, мне действительно было любопытно.
— Халька, — после некоторого напряженного молчания ответила Эви. — Барона Юсдаля, библиотекаря и летописца.
Так вот почему мне чудился запах пергамента! Библиотека, как я сразу не догадалась!
— Странное имя, — заметила я. — Боссонское?
— Гандерское, — уже спокойнее поправила Эвисанда. Вот так-то лучше. Мне нужно ее содействие и подробный рассказ о том, что сейчас творится в Аквилонии, а не шипение сквозь зубы и полный ненависти взгляд.
— А кто он такой? Я имею в виду, что он за человек?
— Первый собиратель слухов на весь дворец. Из близкого окружения короля, — с еле заметной полуулыбкой проговорила графиня Аттиос. — Милый молодой человек, который на вопрос о чем-то серьезном сперва трижды подумает, а потом скажет, но зато болтать о пустяках может без остановки.
«Крайне разносторонняя личность, да еще и приятель Конана, — хмыкнула я. — Никогда не понимала, как это мой старый знакомый умудряется привлекать к себе таких разных людей — от уличных нищих до аристократов?»
— А где он сейчас?
— Уехал два дня назад, — невозмутимо отозвалась Эви. — Вместе с королем и остальными. Поэтому я и подумала, что мы можем поговорить здесь. Тут… Спокойно как-то.
Та-ак… Похоже, меня преследует нечто большее, чем обычное невезение. Разумеется, в отсутствие правителя дворец и кажется вымершим. Значит, Конан изволил куда-то отбыть, да еще в сопровождении неких загадочных «остальных»?
— Эви, ты случайно не знаешь, куда поехал Его величество? И с кем?
Эвисанда поколебалась, не решаясь ответить, но все же неохотно проговорила:
— На полночь, в Вольфгард. С королем уехали посланник из Пограничья, немедийский граф по имени Мораддин и еще Паллантид с десятком гвардейцев…
У меня едва глаза на лоб не полезли — а какого, извиняюсь, демона здесь делает Мораддин, которому вроде как полагается неотлучно сидеть в Бельверусе при Нимеде?
Эви, к счастью, не подозревает о том, что Мораддин — мой муж. Об этом обстоятельстве вообще мало кто знает, а семейство Эрде предпочитает не открывать врагам своих уязвимых мест. Для Эвисанды, как и для многих, я — Ринга Зингарийка, работающая на Трон Дракона. Однако с какой стати Мораддин околачивался в Тарантии? Что вообще творится в некогда таком предсказуемом и насквозь понятном мире?
— Эви, — твердо сказала я. — Начни, пожалуйста, все с начала и по порядку. Чего ради короля вдруг понесло на полночь, какой такой посланник из Пограничья и отчего все дороги в стране забиты беженцами?
— Ты что, ничего не знаешь? — и без того большие глаза Эвисанды превратились в пару блестящих серых шариков. — Ни про зеленый огонь, ни про Ивелин? Я же писала вам…
— Значит, это послание до нас еще не дошло, — безмятежно ответила я. Положение становилось все непонятнее и интереснее. — Так я обращаюсь в слух и внимаю.
— …А потом пришло письмо из Пограничья, и они уехали, — закончила свой долгий и порой невероятный рассказ Эвисанда. — Сказали — вернутся через полторы луны или раньше… Ринга, тебе нехорошо?
— Мне очень плохо, — сквозь зубы прорычала я и вцепилась обеими руками в волосы. Хотелось пойти и стукнуться головой о стену — может, мысли быстрее забегают. Надо же оказаться такой дурой! Пока я вовсю наслаждалась беспечным существованием в Ианте, пропустила мимо самое потрясающее событие в своей жизни! Подумать только — такая же гадость безнаказанно ползала по нашим землям! Теперь понятно, отчего Мораддин предпочел остаться в Аквилонии, а не возвращаться домой. Разве он может упустить возможность поучаствовать в столь захватывающем приключении? А я хороша — примчалась, высунув язык, к самому завершению! Даже если я отправлюсь в дорогу сегодня, Конана и его отряд все равно не нагнать… Митра и Иштар, они направились в это забытое богами и людьми Пограничье, в дыру, где нормальному человеку невозможно жить! Зачем? Охотиться на чудовищ? Не сомневаюсь, что эта сумасшедшая идея принадлежала Конану…
Не знаю, как насчет чудовищ, но напасть и мгновенно скрыться в Пограничье очень даже возможно.
В связи с этим имеется один вопрос — что же мне теперь делать? Мчаться вслед, хотя у меня все кости ноют? Сидеть в Тарантии и ждать возвращения Конана, Мораддина и прочей компании? А если они не вернутся? Плюнуть на все — мол, пускай сами разбираются со своими трудностями — и вернуться в Ианту или Бельверус?..
— Ринга, — настойчиво позвала госпожа Эвисанда. — Ринга, что с тобой?
— Я думаю, — мрачно сказала я, только сейчас поняв, что от злости едва не вырвала у себя несколько прядей. Я сжала ладони в кулаки и велела себе успокоиться. В конце концов, пока не стряслось ничего непоправимого. Конан жив, Мораддин тоже, неведомая опасность вроде бы уничтожена… Но у меня дурное предчувствие, и я склонна ему доверять. Значит, надо как можно скорее принимать решение.
— Эви, ты знаешь что-нибудь о покушении на короля? — решительно спросила я.
Эвисанда вздрогнула, как от холода, и неуверенно кивнула.
— Когда оно было? Где? Кто участвовал? — я знаю, что даже фаворитка короля не способна разузнать все, совершающееся в стране, но хоть какие-то слухи до нее должны были дойти! Мне сейчас важна каждая мелочь.
— Восемнадцатый день этой луны, город… нет, деревня Артен, — медленно проговорила Эви. — Нападавших было около десятка. Один сумел сбежать, остальных убили. Все, насколько я поняла, дворяне. Кому они служили — неизвестно.
Уже немало. Значит, заговор действительно существует, а я не гоняюсь за призраками.
— Ринга, — графиня выглядела не на шутку встревоженной. — Скажи, что это может значить? Ты уверена, что король сейчас в безопасности?
— Кто в этом мире может быть в безопасности, кроме покойников? — невесело пошутила я. Эви нахмурилась. — Я не знаю. Насколько я поняла, короля сопровождают искренне преданные ему люди, значит, измены можно не опасаться. А вот внезапное нападение… И еще эти существа, которых привезли из Ямурлака. Зачем они это сделали?
— Животные совершенно безопасны, — удивленно пожала плечами Эвисанда. — Это всего лишь забавные зверьки. И мы, кажется, говорим о другом!
— Ничто, вышедшее из Ямурлака, не может быть безопасно, — возразила я. — Кто-то же напал на вашего грифона!
С этим графине пришлось согласиться, а я в очередной раз пожалела, что не приехала пораньше. В кои веки таинственная закрытая земля на полуночи Аквилонии приоткрыла завесу над своими тайнами, и я, как назло, опоздала! А единственное разумное существо родом из загадочных краев валяется без сознания с почти насквозь пробитой головой!.. Надо будет потом хоть глазком взглянуть на этого грифона…
Ладно, о чудесах далеких стран можно поговорить потом, а самое важное сейчас — не допустить еще одного покушения на короля. Произведя в уме несколько несложных вычислений, я сообразила, что уцелевший заговорщик в тот же день послал сообщение о своей неудаче. Через четыре дня оно прибыло в Офир и отправилось далее. Куда? Страбонусу? Сдается мне, что именно туда…
— Эви, как по-твоему, есть в столице или в стране кто-нибудь, способный возглавить заговор против короля? Настоящий заговор, а не пустую болтовню по гостиным?
Я такого человека или людей не знала. Но я и не занималась вплотную делами при новом аквилонском дворе. Моя работа в основном касается полуденных государств и Империи Туран.
— Нет, — после долгого размышления покачала головой госпожа Эвисанда. — В Тарантии — нет. В провинциях, особенно в Боссонии — может быть, — она поколебалась, но все же честно призналась: — Я не могу сказать с полной уверенностью. Недовольных, конечно, хватает, однако серьезных противников…
— Хорошо, — я решила довольствоваться тем, что есть. — Значит, Его величество уехал. Кто же тогда распоряжается в столице?
— Просперо Пуантенец, наместник и временный регент, — удивленно ответила графиня. Правильно, кто же еще, кроме правой руки Конана… Интересно, пуантенцы нынче раскаиваются в том, что оказывали поддержку Конану? Или им требовался на аквилонском престоле именно такой человек? А что — провинция теперь процветает, поводов для требования независимости нет, да вдобавок герцог Пуантена — близкий друг короля страны. Чего еще может желать разумный правитель для своих владений? Требовать от судьбы больших подарков было бы просто нахальством.
— Я смогу с ним поговорить? Прямо сейчас?
— Наверное, — поколебавшись, сказала Эви. — Герцог и его люди живут в этом же крыле дворца, на втором этаже. В это время там обязательно можно застать кого-нибудь, знающего, где герцог. А… зачем тебе Леопард?
«Леопард» — заглазное и известное во всех странах Заката прозвище герцога Пуантена, данное по гербу провинции — золотому леопарду — а также за некоторую схожесть характером и внешностью с сим зверем.
— Поболтать о жизни, — хмыкнула я. — Спасибо за разговор, Эви. Не беспокойся, все образуется.
Хотелось бы мне искренне верить в собственные слова…
Апартаменты герцога Пуантена я разыскала без особых трудов. Разумеется, у дверей торчал караульный, но мне совершенно не хотелось с ним объясняться по поводу столь ранних визитов и моей подозрительной личности. Я просто проскочила мимо. Стражника можно допросить каким угодно способом, и он все равно будет твердить, что в бдительно охраняемую им дверь никто не входил. Это мой маленький Дар — умение отводить глаза. Еще я умею на краткое время пугать людей до потери сознания, заставить противника выронить оружие или вообще позабыть, что он здесь делает, а также заморочить болтовней любого встречного до полусмерти. Впрочем, последнему я выучилась самостоятельно. Я не колдунья и не ведьма, просто родилась с такими способностями и сумела их развить. Этот как цвет глаз или волос. Иное дело, что после каждого подобного трюка у меня начинается головная боль и ужасно хочется спать…
Я прошла через несколько пустовавших комнат, гадая, кончилась моя полоса невезения или нет. Если нет, то сейчас выяснится, что Леопард только что ушел неизвестно куда, когда вернется — никто не знает, и не соизволит ли благородная госпожа объяснить, откуда она взялась и что ей нужно?
За следующей осторожно приоткрытой дверью скрывался уютный кабинет темного дерева, и — нет, удача точно поворачивается ко мне лицом! — его хозяин оказался на месте. Сидел за столом и что-то быстро писал — я отчетливо слышала тонкий скрип пера по слегка шершавой поверхности пергамента.
Я беззвучно просочилась между створками и тщательно прикрыла их за собой. Лишний шум мне совершенно ни к чему. Да и не станет встреча давних и не слишком близких знакомых ознаменовываться радостными кликами.
На улицах начали появляться редкие прохожие и первые торговцы. На меня никто не обращал внимания, чему я только порадовалась.
Тарантия не слишком изменилась с тех времен, когда я побывала здесь в последний раз. А случилось это года три назад… Все тот же огромный величественный город, раскинувшийся по обеим берегам неторопливо бегущей на полдень реки, те же изъеденные временем каменные львы на углах улиц, тот же постепенно нарастающий невнятный гул — голос большого города… Я люблю города с их скоплением людей. Когда судьба забрасывает меня в какие-нибудь дремучие леса или малонаселенные местности, я начинаю шарахаться от каждой тени и становлюсь не в меру подозрительна. Многотысячный город же — самое подходящее для меня место.
В конце улицы замаячили остроконечные крыши на подъездных башнях дворца. Сюда, к внушительного вида трехэтажному зданию из серого и темно-красного камня, я и приехала. Приунывший конек процокал по булыжникам небольшой площади, затем по мокрым доскам подъемного моста, переброшенного через отведенный из реки канал, и остановился перед массивными открытыми воротами. Над въездом в королевский дворец скалилась привычная львиная голова, под ней мокрой пестрой тряпкой свисало знамя страны.
Гостеприимно распахнутые настежь створки еще ничего не означали. За ними тянулся длинный, освещенный тускло горевшими в сыром воздухе факелами, внутренний проезд. И примерно на полпути его перегораживала кованая тройная решетка. Которая, разумеется, была опущена, а маленькая калитка в ней заперта на внушительно выглядевший засов.
Хвала богам, мне не пришлось надрываться и звать стражу. Стоило мне натянуть поводья и остановиться возле решетки, как до меня сразу же донеслось:
— Кто, по какому делу, по чьему вызову?
«Госпожа Ринга, графиня Эрде, тайная служба Немедии, по вопросу устроению заговора и покушения на вашего короля», — едва не брякнула я, но вовремя прикусила язык. Вряд ли эти серьезные молодые люди в черной форме дворцовой стражи расположены пошутить. Кроме того, простой стражник вряд ли знает о существовании нашей тайной службы, в просторечии именуемой «Вертрауэном», по названию одного из бельверусских дворов, где и расположилось это незаметное, но такое необходимое государству учреждение.
— Гонец к графине Аттиос из ее поместья с письмом от управителя, — отчеканила я. Кажется, никому из стоявших по ту сторону решетки не пришло в голову, что перед ними не мальчишка, а женщина. Впрочем, трудновато в полумраке определить пол закутанного в промокший дорожный плащ человека. А голос у меня всегда был похож на мальчишеский.
— Подтверждение есть? — осведомился старший караула.
— А как же, — я порылась по карманам, вытащила маленькое колечко с красным камешком и просунула его через переплетения решетки. — Велено передать Ее светлости.
— Жди, — донеслось до меня.
Ну что ж, подожду. Раз я гонец, то мне возражать не положено. Надеюсь, у графини достаточно влияния, чтобы по ее приказу меня пропустили во дворец… И что Ее светлость не забыла об условленном знаке. Чего доброго, еще испугается и заявит, что знать не желает никаких гонцов или отправит меня в город. Тогда придется срочно выискивать другой способ проникновения.
Ждать мне пришлось долго. К тому времени я успела окончательно замерзнуть и обнаружила, что ужасно хочу есть.
Наконец один из стражников, ушедший неизвестно куда с моим колечком, вернулся и махнул рукой: «Пропускайте!»
Хорошо смазанный засов беззвучно отодвинулся, калитка распахнулась и я въехала в коронный замок Аквилонии.
— Мда-а, — только и сказала графиня Аттиос, когда меня по бесконечным коридорам и лестницам провели в ее уютные покои.
Добавить к сему краткому, но выразительному междометию было нечего. Я даже не рискнула войти в комнату — с моего плаща текли потоки грязной воды, а топтаться измазанными глиной сапогами по пушистым коврам… Меня слишком хорошо воспитывали, и я ценю красивые вещи. Если я пройдусь по ковру — его можно смело выбрасывать.
— Здравствуй, Эви, — нарушила я затянувшее неловкое молчание. — Приютишь или мне разворачиваться и отправляться искать гостиницу?
— Я так и знала, что кто-нибудь из вас непременно объявится, — горестно вздохнула Эвисанда. — Ладно, оставайся, не гнать же тебя… — она потянулась за колокольчиком, а вбежавшей на звон служанке приказала:
— Бассейн, чистую одежду и комнату для моей гостьи.
— Еще поесть, — добавила я. — Много. Принесите прямо к бассейну.
Служанка бросила на меня донельзя удивленный взгляд, поклонилась и убежала выполнять приказания.
— Что за солдафонские замашки, — вполголоса пробормотала Эви.
— Поболтаешься по миру с мое, тогда посмотрим, какие будут манеры у тебя, — беззлобно огрызнулась я, выходя следом за служанкой.
Вода в бассейне оказалась в меру горячей, обед — вкусным, и к тому времени, как я с ним расправилась, мир уже не казался унылой и грязной лужей, по которой я обречена тащиться неизвестно куда. Люди вообще устроены очень просто — дай им возможность отмыться, передохнуть и хорошо поесть, как они быстренько обретут довольство собой и окружающими. Я не представлю исключения.
Мое столь внезапное появление грубо нарушило мирное и беспечальное существование госпожи Эвисанды. Графиня не питает ко мне особой привязанности, и я ее за это не виню. Политика и интриги королевских дворов — не слишком достойное дело, в нем с равным успехом используются и рваные тряпки, вытащенные из грязного белья, и самое дорогое, что есть у человека.
У госпожи Эвисанды таких драгоценных вещей было две — честь и благосостояние ее семьи да робкая привязанность к нынешнему королю.
О, это была замечательная история!! Из числа тех, что так любят рассказывать менестрели и слушать молодые впечатлительные девушки. В ней наличествовали все требующиеся лица: молодая красавица, вынужденная по воле семьи выйти замуж за человека много старше ее годами, и герой, решивший на склоне лет хоть немного остепениться.
Портили образцовую слащавую картину несколько досадных мелочей. Например, красавица была отнюдь не наивной девочкой шестнадцати весен от роду, но обладала вполне практичным умом и хваткой прожженного купца. Герой же заслуживал подобного наименования с большой натяжкой, ибо по большей части занимался делами отнюдь не героическими, а скорее противозаконными…
В общем, все, что требовалось от служащих Вертрауэна — поставить семейство графини Эвисанды перед угрозой серьезного скандала и полного разорения, а самой госпоже намекнуть, что она довольно легким (и даже в чем-то приятным) способом сможет избавить своих родных от подобной неприятности. Что же до порицания обществом, которое, разумеется, не замедлит последовать, то какое оно имеет значение, если госпожа графиня будет находиться в наивозможной близости от трона?..
Собственно, Конан должен быть нам благодарен — он без особых хлопот заполучил красивую, умную и покладистую подружку. А Вертрауэн — человека, зорко следящего за ситуацией при аквилонском дворе и сообщающего о малейших подозрительных изменениях.
Довольно тяжелый разговор с Эвисандой, состоявшийся нынешней весной на неприметной вилле в окрестностях Шамара, пришлось вести мне, в спешном порядке примчавшейся ради этого из своего логова в Ианте. Не понимаю, почему Департамент возложил не такую уж и сложную обязанность на меня? Наверное, именно с того дня Эви считает меня чем-то вроде злобного демона, приставленного лично к ней в виде кары за многочисленные и тяжкие прегрешения.
Госпожа Аттиос была вынуждена согласиться с предложениями немедийской тайной службы, но, к моему удивлению, выдвинула очень простое условие: она хотела получить клятвенное обещание, что добываемые ей сведения не причинят вреда лично королю. Я открыла рот, чтобы сказать: «Дорогая, да ему вообще трудно причинить какой-либо вред!», потом вовремя одумалась… и поклялась. Мало того — я еще и честно стараюсь выполнять условия этой клятвы.
Мой супруг, узнав о сем странноватом обещании, искренне посмеялся и заявил: наверняка таким способом я пытаюсь загладить вину за многочисленные ссоры между мной и Конаном, ежедневно случавшиеся во время наших совместных приключений пятнадцать лет назад*[5]. Может быть, он и прав. В конце концов, все мы меняемся. Даже я, которой отпущен гораздо больший срок жизни, чем обычному человеку.
…Я выбралась из бассейна, вытерлась, натянула принесенное служанкой темно-синее платье, оказавшееся мне чуть великоватым, и уселась перед запотевшим серебряным зеркалом. Ладно-ладно, госпожа графиня, сейчас мы вам убедительно докажем, что немедийская Ищейка может выглядеть ничуть не хуже тарантийской придворной дамы. В моих резковатых манерах виноваты лишь семь дней изматывающей дороги да необходимость как можно скорее проникнуть во дворец.
Раньше я носила косы. Потом пришлось ими пожертвовать — слишком длинные и уходит уйма времени, чтобы их заплести, а потом расплести. Время — единственное, чего мне вроде даровано с избытком, но его всегда не хватает. Потому лет десять назад я не без сожаления рассталась с естественным украшением любой женщины, а теперь все повторяется по новой. Сиди, расчесывай, потом жди, пока высохнет, потом заплетай, укладывай… Впрочем, сегодня это длительное занятие меня не раздражало. Мне нужно было посидеть в тишине и покое, и как следует подумать.
Но вместо раздумий о том, что стоит сделать в первую очередь, а что пока подождет, я задала себе вопрос — почему во дворце настолько тихо? Все, кто мне встретился — стражники на воротах и в коридорах, несколько скучных придворных, прислуга Эви, и больше никого… Странно. Вроде у них недавно творился настоящий кошмар, а в королевской крепости тишь да благодать…
Тут я поняла, что размышлять над чем-то, не имея достаточных сведений — то же самое, что пытаться сдвинуть с места тяжело груженую колесницу с намертво заклиненными колесами. Мне настоятельно требуется побеседовать с Эви. Даже если госпоже графине этого не слишком хочется.
Я уже собиралась пойти навестить Эвисанду, когда в дверь заглянула служанка, сказавшая, что госпожа графиня спрашивает, не хочет ли ее гостья немного поболтать?
Гостья хотела. Можно сказать, просто горела желанием. Я уже говорила, что Эвисанда — умная женщина, и могу повторить это сызнова. У меня нет склонности недооценивать своих противников… и союзников, пусть и невольных.
Служанка, вопреки моему ожиданию, повела меня не к покоям Эвисанды, а куда-то наверх, по скрипучей деревянной лестнице. Я шла следом и размышляла, какой из дворцов мне больше по вкусу. Бельверусский вырос из старой крепости возле перевалов Немедийских гор, Тарантийский — тоже из древнего военного укрепления. Но если в Немедии правитель страны крепко держится за стародавние традиции и никоим образом не соглашается перестроить дворец во что-нибудь, более подходящее для проживания, то в Аквилонии над подобным вопросом даже не задумываются. Дворец строится так, чтобы нравиться нынешнему его владельцу. Порой архитекторы и строители, выполняя желание заказчика, даже шли вразрез со здравым смыслом и хорошим вкусом…
Но в целом создавалось впечатление чрезмерно запутанного и своеобразно-уютного здания. Много резного дерева, полированного разноцветного камня, стрельчатых окон с мелкими пестрыми стеклами… Наверное, здесь живется гораздо лучше, чем в Бельверусе. Во всяком случае, обитатели здешнего дворца не страдают постоянным насморком от сквозняков.
Меня привели к высокой двустворчатой двери с медными украшениями и головой совы вместо ручки, впустили, после чего вежливо сообщили, что госпожа вот-вот придет и оставили в одиночестве. Очень хорошо — как раз успею осмотреться. Интересно, почему Эвисанда выбрала для предстоящего разговора именно эту комнату? Здесь что, невозможно подслушать?
Я люблю определять по вещам личность хозяина. Это не только привычное действие, но и проверка сноровки. Здешний же обитатель вызвал у меня нешуточный интерес. Его явно давно не было дома — уж больно все аккуратно расставлено и разложено, чувствуется привычная к порядку рука слуги. Вещи в комнате по большей части добротные и не лишенные некоторого изящества… Стоящее возле стола массивное кресло, рассчитанное на человека изрядной комплекции… Много книг, причем дорогих, в выложенных цветными камнями и золотом переплетах… Я сунулась в соседнюю комнату — спальня, ничего особенного. Пожалуй, это обиталище мужчины. Молодого, не обремененного подружками и слишком тяжелой службой при дворе, любителя хороших книг и старинного оружия.
Оружие и убедило меня в правильности моих предположений. Два полуторных меча висели крест-накрест на стене, поверх пушистой рысьей шкуры. Вряд ли женщина стала бы украшать свое жилище подобными вещами… Так кто же здесь живет? И почему мне все время мерещится тонкий запах залежей старого пергамента?
Эвисанда вошла почти беззвучно, закрыла за собой двери и решительно уселась за стол. Судя по выражению ее лица, она готовилась высказать мне все, что она думает о Тайной службе Немедии и в частности обо мне, как представительнице сего славного учреждения.
Чует мое сердце — очень скоро Эви устроит нам небольшой бунт. Запугивание и угрозы — прекрасный способ добиться желаемого, но порой даже многократно проверенное и испытанное средство дает сбой. Ох уж эта мне дворянская щепетильность и честность! Мы ведь не можем все время держать Эви на крючке, рано или поздно любая рыбка срывается.
Подозреваю, что Эвисанда рискнет отделаться от нас простейшим способом — расскажет все Конану. Возможно, ей тогда придется проститься с теплым местом королевской фаворитки… а может, и нет. Я возьмусь уверенно предсказать действия любого человека, но только не Конана. По-моему, он сам не всегда знает, как поступит в следующий миг.
— Чья это комната? — спросила я прежде, чем Эвисанда начала свою обличительную речь. Тем я сбила ей весь боевой настрой, заставив отвлечься на что-то постороннее. Вдобавок, мне действительно было любопытно.
— Халька, — после некоторого напряженного молчания ответила Эви. — Барона Юсдаля, библиотекаря и летописца.
Так вот почему мне чудился запах пергамента! Библиотека, как я сразу не догадалась!
— Странное имя, — заметила я. — Боссонское?
— Гандерское, — уже спокойнее поправила Эвисанда. Вот так-то лучше. Мне нужно ее содействие и подробный рассказ о том, что сейчас творится в Аквилонии, а не шипение сквозь зубы и полный ненависти взгляд.
— А кто он такой? Я имею в виду, что он за человек?
— Первый собиратель слухов на весь дворец. Из близкого окружения короля, — с еле заметной полуулыбкой проговорила графиня Аттиос. — Милый молодой человек, который на вопрос о чем-то серьезном сперва трижды подумает, а потом скажет, но зато болтать о пустяках может без остановки.
«Крайне разносторонняя личность, да еще и приятель Конана, — хмыкнула я. — Никогда не понимала, как это мой старый знакомый умудряется привлекать к себе таких разных людей — от уличных нищих до аристократов?»
— А где он сейчас?
— Уехал два дня назад, — невозмутимо отозвалась Эви. — Вместе с королем и остальными. Поэтому я и подумала, что мы можем поговорить здесь. Тут… Спокойно как-то.
Та-ак… Похоже, меня преследует нечто большее, чем обычное невезение. Разумеется, в отсутствие правителя дворец и кажется вымершим. Значит, Конан изволил куда-то отбыть, да еще в сопровождении неких загадочных «остальных»?
— Эви, ты случайно не знаешь, куда поехал Его величество? И с кем?
Эвисанда поколебалась, не решаясь ответить, но все же неохотно проговорила:
— На полночь, в Вольфгард. С королем уехали посланник из Пограничья, немедийский граф по имени Мораддин и еще Паллантид с десятком гвардейцев…
У меня едва глаза на лоб не полезли — а какого, извиняюсь, демона здесь делает Мораддин, которому вроде как полагается неотлучно сидеть в Бельверусе при Нимеде?
Эви, к счастью, не подозревает о том, что Мораддин — мой муж. Об этом обстоятельстве вообще мало кто знает, а семейство Эрде предпочитает не открывать врагам своих уязвимых мест. Для Эвисанды, как и для многих, я — Ринга Зингарийка, работающая на Трон Дракона. Однако с какой стати Мораддин околачивался в Тарантии? Что вообще творится в некогда таком предсказуемом и насквозь понятном мире?
— Эви, — твердо сказала я. — Начни, пожалуйста, все с начала и по порядку. Чего ради короля вдруг понесло на полночь, какой такой посланник из Пограничья и отчего все дороги в стране забиты беженцами?
— Ты что, ничего не знаешь? — и без того большие глаза Эвисанды превратились в пару блестящих серых шариков. — Ни про зеленый огонь, ни про Ивелин? Я же писала вам…
— Значит, это послание до нас еще не дошло, — безмятежно ответила я. Положение становилось все непонятнее и интереснее. — Так я обращаюсь в слух и внимаю.
— …А потом пришло письмо из Пограничья, и они уехали, — закончила свой долгий и порой невероятный рассказ Эвисанда. — Сказали — вернутся через полторы луны или раньше… Ринга, тебе нехорошо?
— Мне очень плохо, — сквозь зубы прорычала я и вцепилась обеими руками в волосы. Хотелось пойти и стукнуться головой о стену — может, мысли быстрее забегают. Надо же оказаться такой дурой! Пока я вовсю наслаждалась беспечным существованием в Ианте, пропустила мимо самое потрясающее событие в своей жизни! Подумать только — такая же гадость безнаказанно ползала по нашим землям! Теперь понятно, отчего Мораддин предпочел остаться в Аквилонии, а не возвращаться домой. Разве он может упустить возможность поучаствовать в столь захватывающем приключении? А я хороша — примчалась, высунув язык, к самому завершению! Даже если я отправлюсь в дорогу сегодня, Конана и его отряд все равно не нагнать… Митра и Иштар, они направились в это забытое богами и людьми Пограничье, в дыру, где нормальному человеку невозможно жить! Зачем? Охотиться на чудовищ? Не сомневаюсь, что эта сумасшедшая идея принадлежала Конану…
Не знаю, как насчет чудовищ, но напасть и мгновенно скрыться в Пограничье очень даже возможно.
В связи с этим имеется один вопрос — что же мне теперь делать? Мчаться вслед, хотя у меня все кости ноют? Сидеть в Тарантии и ждать возвращения Конана, Мораддина и прочей компании? А если они не вернутся? Плюнуть на все — мол, пускай сами разбираются со своими трудностями — и вернуться в Ианту или Бельверус?..
— Ринга, — настойчиво позвала госпожа Эвисанда. — Ринга, что с тобой?
— Я думаю, — мрачно сказала я, только сейчас поняв, что от злости едва не вырвала у себя несколько прядей. Я сжала ладони в кулаки и велела себе успокоиться. В конце концов, пока не стряслось ничего непоправимого. Конан жив, Мораддин тоже, неведомая опасность вроде бы уничтожена… Но у меня дурное предчувствие, и я склонна ему доверять. Значит, надо как можно скорее принимать решение.
— Эви, ты знаешь что-нибудь о покушении на короля? — решительно спросила я.
Эвисанда вздрогнула, как от холода, и неуверенно кивнула.
— Когда оно было? Где? Кто участвовал? — я знаю, что даже фаворитка короля не способна разузнать все, совершающееся в стране, но хоть какие-то слухи до нее должны были дойти! Мне сейчас важна каждая мелочь.
— Восемнадцатый день этой луны, город… нет, деревня Артен, — медленно проговорила Эви. — Нападавших было около десятка. Один сумел сбежать, остальных убили. Все, насколько я поняла, дворяне. Кому они служили — неизвестно.
Уже немало. Значит, заговор действительно существует, а я не гоняюсь за призраками.
— Ринга, — графиня выглядела не на шутку встревоженной. — Скажи, что это может значить? Ты уверена, что король сейчас в безопасности?
— Кто в этом мире может быть в безопасности, кроме покойников? — невесело пошутила я. Эви нахмурилась. — Я не знаю. Насколько я поняла, короля сопровождают искренне преданные ему люди, значит, измены можно не опасаться. А вот внезапное нападение… И еще эти существа, которых привезли из Ямурлака. Зачем они это сделали?
— Животные совершенно безопасны, — удивленно пожала плечами Эвисанда. — Это всего лишь забавные зверьки. И мы, кажется, говорим о другом!
— Ничто, вышедшее из Ямурлака, не может быть безопасно, — возразила я. — Кто-то же напал на вашего грифона!
С этим графине пришлось согласиться, а я в очередной раз пожалела, что не приехала пораньше. В кои веки таинственная закрытая земля на полуночи Аквилонии приоткрыла завесу над своими тайнами, и я, как назло, опоздала! А единственное разумное существо родом из загадочных краев валяется без сознания с почти насквозь пробитой головой!.. Надо будет потом хоть глазком взглянуть на этого грифона…
Ладно, о чудесах далеких стран можно поговорить потом, а самое важное сейчас — не допустить еще одного покушения на короля. Произведя в уме несколько несложных вычислений, я сообразила, что уцелевший заговорщик в тот же день послал сообщение о своей неудаче. Через четыре дня оно прибыло в Офир и отправилось далее. Куда? Страбонусу? Сдается мне, что именно туда…
— Эви, как по-твоему, есть в столице или в стране кто-нибудь, способный возглавить заговор против короля? Настоящий заговор, а не пустую болтовню по гостиным?
Я такого человека или людей не знала. Но я и не занималась вплотную делами при новом аквилонском дворе. Моя работа в основном касается полуденных государств и Империи Туран.
— Нет, — после долгого размышления покачала головой госпожа Эвисанда. — В Тарантии — нет. В провинциях, особенно в Боссонии — может быть, — она поколебалась, но все же честно призналась: — Я не могу сказать с полной уверенностью. Недовольных, конечно, хватает, однако серьезных противников…
— Хорошо, — я решила довольствоваться тем, что есть. — Значит, Его величество уехал. Кто же тогда распоряжается в столице?
— Просперо Пуантенец, наместник и временный регент, — удивленно ответила графиня. Правильно, кто же еще, кроме правой руки Конана… Интересно, пуантенцы нынче раскаиваются в том, что оказывали поддержку Конану? Или им требовался на аквилонском престоле именно такой человек? А что — провинция теперь процветает, поводов для требования независимости нет, да вдобавок герцог Пуантена — близкий друг короля страны. Чего еще может желать разумный правитель для своих владений? Требовать от судьбы больших подарков было бы просто нахальством.
— Я смогу с ним поговорить? Прямо сейчас?
— Наверное, — поколебавшись, сказала Эви. — Герцог и его люди живут в этом же крыле дворца, на втором этаже. В это время там обязательно можно застать кого-нибудь, знающего, где герцог. А… зачем тебе Леопард?
«Леопард» — заглазное и известное во всех странах Заката прозвище герцога Пуантена, данное по гербу провинции — золотому леопарду — а также за некоторую схожесть характером и внешностью с сим зверем.
— Поболтать о жизни, — хмыкнула я. — Спасибо за разговор, Эви. Не беспокойся, все образуется.
Хотелось бы мне искренне верить в собственные слова…
Апартаменты герцога Пуантена я разыскала без особых трудов. Разумеется, у дверей торчал караульный, но мне совершенно не хотелось с ним объясняться по поводу столь ранних визитов и моей подозрительной личности. Я просто проскочила мимо. Стражника можно допросить каким угодно способом, и он все равно будет твердить, что в бдительно охраняемую им дверь никто не входил. Это мой маленький Дар — умение отводить глаза. Еще я умею на краткое время пугать людей до потери сознания, заставить противника выронить оружие или вообще позабыть, что он здесь делает, а также заморочить болтовней любого встречного до полусмерти. Впрочем, последнему я выучилась самостоятельно. Я не колдунья и не ведьма, просто родилась с такими способностями и сумела их развить. Этот как цвет глаз или волос. Иное дело, что после каждого подобного трюка у меня начинается головная боль и ужасно хочется спать…
Я прошла через несколько пустовавших комнат, гадая, кончилась моя полоса невезения или нет. Если нет, то сейчас выяснится, что Леопард только что ушел неизвестно куда, когда вернется — никто не знает, и не соизволит ли благородная госпожа объяснить, откуда она взялась и что ей нужно?
За следующей осторожно приоткрытой дверью скрывался уютный кабинет темного дерева, и — нет, удача точно поворачивается ко мне лицом! — его хозяин оказался на месте. Сидел за столом и что-то быстро писал — я отчетливо слышала тонкий скрип пера по слегка шершавой поверхности пергамента.
Я беззвучно просочилась между створками и тщательно прикрыла их за собой. Лишний шум мне совершенно ни к чему. Да и не станет встреча давних и не слишком близких знакомых ознаменовываться радостными кликами.