Маккаммон Роберт. Мое!

   - У вас двое детей?
   - Ага. Марку-младшему десять, а Бекке только что исполнилось восемь. Простите, что здесь такой бардак. Когда они по утрам собираются в школу, потом как смерч прошел. Выпьете чаю? Я как раз заварила "Ред Зингер".
   Уже много лет Лаура не пробовала "Ред Зингер".
   - С удовольствием, - сказала она и последовала за женщиной в тесную кухоньку. Холодильник был весь разрисован яркими знаками мира и увешан приклеенными детскими рисунками. На одном из них было написано "Люблю тебя, мамочка". Лаура быстро отвернулась, потому что у нее комок поднялся в горле.
   - Меня зовут Роза, - сказала женщина. - Рада с вами познакомиться. - Она протянула руку, и Лаура пожала ее. Затем Роза принялась доставать чашки и разливать чай из коричневого керамического чайника.
   - У нас пиленый сахар, - сказала она, и Лаура ответила ей, что это тоже очень славно. Когда Роза разлила чай, Лаура увидела, что на женщине биркенстокские сандалии - фирменный знак хиппи. Роза Треггс была одета в выцветшие джинсы с заплатанными коленями и в объемистый свитер цвета морской волны, сильно протертый на локтях. Она была около пяти футов роста и двигалась по-птичьи быстро и энергично, как свойственно невысоким. В освещенной солнцем кухне стала заметна седина в ее волосах. У этой женщины было привлекательное открытое лицо и веснушки на носу и щеках, но морщины вокруг рта и в углах темно-синих глаз говорили о нелегкой жизни.
   - Вот, пожалуйста, - сказала Роза, подавая Лауре грубую керамическую чашку, на которой было оттиснуто бородатое и с длинной челюстью лицо хиппи. Хотите лимон?
   - Нет, спасибо. - Лаура пригубила чай. Мало что в жизни осталось неизменным, но "Ред Зингер" был все тот же.
   Они сидели в гостиной посреди реликтов ушедшего века. В этой обстановке Лауре послышался голос Боба Дилана, поющего "В дуновении ветра". Чувствовалось, что Роза наблюдает за ней, нервно ожидая, когда она заговорит.
   - Я прочла книгу вашего мужа, - начала Лаура.
   - Которую? Он написал три.
   - "Сожги эту книгу".
   - А! Она распродалась лучше всего. Почти четыре сотни экземпляров.
   - Я писала обзор по ней для "Конститьюшн". - Обзор так и не был напечатан. - Это было интересно.
   - У нас свое издательство, - сказала Роза. - "Маунтин-топ пресс". - Она улыбнулась и пожала плечами. - На самом деле это просто наборная машина в подвале. Мы в основном продаем по почтовым заказам, в книжные магазины колледжей. Но разве не так начинал Бенджамин Франклин?
   Лаура наклонилась на стуле.
   - Роза, мне надо поговорить с вашим мужем. Вы знаете, что со мной случилось? Роза кивнула:
   - Мы видели по телевизору и читали в газетах. Просто мозги закаливает. Но вы совсем не похожи на свою фотографию.
   - У меня украли ребенка, - сказала Лаура, удерживаясь от слез только силой воли. - Ему было два дня. Его зовут Дэвид и.., я очень хотела иметь ребенка. "Осторожно", - подумала она. Ее глаза горели. - Вы ведь знаете, кто взял моего ребенка?
   - Да. Мэри Террор. Мы думали, что она уже мертва.
   - Мэри Террор, - повторила Лаура, не отрывая взгляда от лица Розы. - ФБР ее ищет. Но не может найти. Прошло уже двенадцать дней, и она исчезла вместе с моим сыном. Вы представляете себе, как долго могут тянуться двенадцать дней?
   Роза не ответила. Она отвела взгляд от Лауры, потому что пристальный взгляд этой женщины заставлял ее нервничать.
   - Каждый день тянется и тянется, и наконец понимаешь, что он никогда не кончился, - говорила Лаура. - Начинаешь думать, что время застряло. А ночью, когда так тихо, что можно услышать биение собственного сердца.., ночью хуже всего. У меня пустая детская в доме, а мой сын у Мэри Террор. Я прочла книгу вашего мужа. Я прочла в ней о Штормовом Фронте. Он знает кого-то, кто был в Штормовом Фронте?
   - Это было давно.
   - Я это понимаю. Но все, что он сможет рассказать, могло бы помочь ФБР, Роза. Все что угодно. Пока что они работают вхолостую. Я не могу больше ждать телефонного звонка, когда мне скажут, жив или мертв мой Дэвид. Можете вы это понять?
   Роза испустила глубокий вздох и кивнула, ее голова поникла...
   - Да. Когда мы услышали об этом, у нас был долгий разговор. Мы представили себе, как бы нам было, если бы украли Марка-младшего или Бекку. Тяжелый был бы приход, это точно. - Она подняла взгляд. - Марк действительно знал женщину, которая была в Штормовом Фронте. Но он не знал Мэри Террор. Он не знает ничего, что могло бы помочь вам вернуть вашего ребенка.
   - Почему вы так уверены? Может быть, ваш муж знает что-то, что не считает важным, но что может обладать настоящей ценностью Я не думаю, что мне нужно рассказывать вам, в каком я отчаянии. Вы сами - мать. Вы понимаете, что это за чувство. - Она увидела, как Роза нахмурилась и морщины ее стали резче. - Прошу вас. Мне нужно найти вашего мужа и задать ему несколько вопросов. Я не займу у него много времени. Скажите мне, где я могу его найти?
   Роза прикусила нижнюю губу. Она вертела чашку, и чай в ней ходил по кругу. Потом сказала:
   - Ладно. О'кей. Есть телефон, но я его вам не дала, потому что они не любят, когда надо ходить и звать уборщиков к телефону. Там, понимаете, большая территория.
   - Где работает ваш муж?
   Роза объяснила ей, где и как туда добраться. Лаура допила чай, поблагодарила и покинула дом. У входной двери Роза пожелала ей мира, и бубенчики шелохнулись в морозном ветерке.
   ***
   Рок-Сити расположился на вершине горы Лукаут. Это был не пригород Чаттануги, а скорее аттракцион для туристов, с аллеями, вьющимися между огромными обтесанными ветром валунами, с водопадом, падающим с отвесного утеса, и с садами камней со скамьями для уставших туристов. Изображения бородатых эльфов показывали на въездные ворота и на автостоянку. В такой холодный, несмотря на яркое солнце, день стоянка была абсолютно пуста. Лаура уплатила деньги в здании, где продавали индейские наконечники для стрел и конфедератские шапочки, и клерк сказал ей, что Марк Треггс, вероятно, подметает дорожку возле Качающегося Моста. Она пошла туда, следуя за тропинкой, бегущей поверх, вокруг - а иногда и сквозь гаргантюанские скалы обнаженные кости горы Лукаут. Она легко прошла через расщелину с названием "Пролезь, жирный!" и поняла, что теряет набранный во время беременности вес. Тропинка опять вывела ее на солнечный свет из леденящей тени камней, и она наконец увидела впереди Качающийся Мост. Но на дорожке никого не было. Она перешла мост, который и в самом деле скрипел и качался над набитым скалами провалом на высоте шестидесяти футов. Лаура шла, засунув руки в карманы пальто. Нигде никого не было видно, но она заметила: пешеходные дорожки были вычищены как нельзя лучше. Тропинка сделала поворот, и Лаура услышала этот звук: высокие, щебечущие ноты губной гармошки.
   Лаура пошла на звук. Через секунду она увидела этого человека. Он сидел, скрестив ноги, на валуне, прислонив грабли и метлу к камню, играл на губной гармошке и смотрел в открытую даль сосновых лесов и голубого неба.
   - Мистер Треггс?. - спросила она, останавливаясь у основания валуна.
   Он продолжал играть. Музыка была медленной, ласковой и какой-то печальной. "Губная гармошка, - подумала Лаура. - Инструмент, на котором играют на арене клоуны с нарисованными на щеках слезами".
   - Мистер Треггс? - повторила она чуть громче. Музыка прекратилась. Марк Треггс вынул губную гармошку изо рта и поглядел на Лауру. У него была длинная темно-каштановая борода, тронутая сединой, и волосы свисали ниже плеч, на голове голубая бейсбольная кепочка. Из-под густых седоватый бровей взглянули большие и светящиеся карие глаза, прикрытые бабушкиными очками в проволочной оправе.
   - Да?
   - Меня зовут Лаура Клейборн. Я приехала из Атланты, чтобы вас найти.
   Марк Треггс сощурился, как бы пытаясь поймать ее в фокус.
   - Я... Мне кажется, я не знаю...
   - Лаура Клейборн, - повторила она. - Моего ребенка двенадцать дней назад украла Мэри Террелл. У него открылся рот, но он ничего не сказал.
   - Я прочла "Сожги эту книгу", - продолжала она. - Вы пишете о Штормовом Фронте. Вы сказали, что знали кого-то оттуда. Я приехала просить вас...
   - Ух! - сказал он. Голос у него был мальчишеский, совсем не подходящий к его седине. - Ух! Bay!
   - ..о помощи, - закончила Лаура.
   - Я ж видел вас по ящику! Моя старуха и я, мы оба вас видели! Только вчера вечером мы говорили о вас!
   Он легко и уверенно соскользнул с валуна. На нем была коричневая униформа и куртка со штампом "Рок-сити" на одном нагрудном кармане и "Марк" - на другом. Треггс ростом был приблизительно шесть футов три дюйма, и был костляв, как богомол, все его лицо заросло бородой, лохматыми были и брови, а глаза чуть выпучивались за стеклами очков.
   - Вот это да! Честное слово, мы про вас говорили!
   - Я видела Розу. Она объяснила мне, где вас найти. Чашка, подумала она. Лицо на чашке было его лицом.
   - Вы приехали ко мне домой"! Bay!
   - Мистер Треггс, послушайте меня. Мне нужна ваша помощь. Вы знаете кого-то, кто был в Штормовом Фронте?
   Его дурашливая улыбка начала спадать. Он моргнул несколько раз, опять обретая равновесие.
   - Ага, - сказал он. - Так вот почему вы здесь?
   - Да. Я прочла вашу последнюю книгу.
   - Мою книгу. Понятно. - Он кивнул и убрал губную гармошку в задний карман. - Послушайте.., извините, мне нужно вернуться к работе. - Он взял грабли и метлу. - Я не могу долго рассиживаться, они будут орать.
   Он пошел прочь.
   Лаура пошла за ним.
   - Подождите минутку! Вы не слышали, что я вам сказала? - Она вытянула руку, схватила за плечо и остановила его. - Я прошу вас о помощи!
   - Я не могу помочь вам, - сказал он равнодушно. - Извините.
   И он зашагал дальше.
   Лаура не отставала. В ней стал закипать гнев, проступая краснотой на щеках.
   - Мистер Треггс! Подождите, пожалуйста! Дайте мне только одну минутку!
   Он продолжал идти, ускоряя шаг.
   - Подождите! Просто выслушайте меня! Еще быстрее..
   - ПОСТОЙ, ГОВОРЮ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ! - заорала Лаура, схватила Марка Треггса за левую руку, повернула его к себе со всей силой и шмякнула спиной о гладкий валун. Он слегка крякнул, выпустив грабли и метлу. Глаза у него стали большими, совиными и напуганными.
   - Ради Бога! - сказал он. - Я не выношу насилия!
   - И я тоже! Но мой сын украден убийцей и ты мне расскажешь то, что я хочу знать! - Она встряхнула его. - Врубаешься, парень?
   Он не ответил. Затем тихо произнес:
   - Да, врубаюсь.
   - Ладно. - Лаура отпустила его, но перегораживала ему путь так, чтобы он не мог улизнуть. - Ты знал кого-то из Штормового Фронта. Кто это был?
   Треггс огляделся.
   - Ну ладно, валяй! Где тут прячутся свиньи? Ты же привела их с собой?
   - Полиции нет. Никого, кроме меня.
   - Ладно, в любом случае это без разницы. - Он пожал плечами. - Плевать мне, если у тебя микрофон. Так вот, я два-три месяца был в одной коммуне с Беделией Морз. Для друзей - Диди. Ну и что? С ребятами из Штормового Фронта я дел не имел, так что можешь скормить это легавым, и пусть жуют.
   - Что сталось с Беделией Морз? Погибла в перестрелке в Нью-Джерси?
   - Нет, она ускользнула. Слушай, это все, что я знаю. Я был в коммуне, где была Диди и еще восемь человек, было это в шестьдесят девятом, а в Штормовой Фронт она попала потом. Коммуна была в Южной Каролине и рассыпалась через четыре месяца, потому что нас местные свиньи достали. Конец истории.
   - Ты не знал ее в Беркли?
   - Хм. В Беркли ее не било. Она прицепилась к Штормовому Фронту, когда приехала в Нью-Йорк. Слушай, я ничего больше о ней не знаю. О'кей?
   - И с тех пор ты от нее вестей не имел?
   - Никаких. - Треггс изогнулся длинным телом и подобрал грабли и метлу. - У тебя микрофон хорошо включен, легавые услышат? Читай по губам: никаких.
   - Мэри Террелл? Ты что-нибудь можешь о ней рассказать?
   - Ага. - Он снял очки, вытащил из кармана рубашки платок и протер стекла. - Только это ты уже знаешь. Она совсем спятила. Легавым не сдастся ни за что. Им придется ее убить.
   - И она убьет моего сына. Ты это хочешь сказать?
   - Я этого не сказал. - Он опять надел очки. - Послушайте, миссис Клейборн, мне вас очень жаль. По-настоящему. Но я ничего больше не знаю о Штормовом Фронте, не знаю ничего такого, чего не знают свиньи - извините, полиция и ФБР. Мне жаль, что вам пришлось так далеко проехаться без толку, но я ничем не могу вам помочь.
   Был миг, когда Лаура испугалась потерять сознание. Она лелеяла надежду на что, не знала сама, - и оказалась в безнадежном тупике.
   - У вас больной вид, - сказал Треггс. - Может быть, присядете? - Она кивнула, он взял ее под руку и отвел на скамью. - Хотите кока-колы? Я могу принести.
   Она покачала головой, борясь с тошнотой. Она понимала, что если ее вырвет, то Треггсу придется за ней убирать. Может быть, и стоило так сделать, просто душу отвести. Но она этого не сделала; она подняла лицо навстречу ветерку и почувствовала, как холодный пот начинает высыхать.
   Она сказала сиплым голосом:
   - А есть что-нибудь еще? У вас нет соображений, где может быть Мэри Террелл?
   - Нет. И где Диди может быть, тоже не знаю. Это было давным-давно. - Он сел на скамью рядом с ней, вытянув длинные ноги. На них были красные кроссовки "Адидас" со звездами.
   - Коммуна, - мечтательно протянул он. - Да, теперь это как совсем из другого мира. Да так оно и было, разве нет? - Он сощурился на солнечный свет и посмотрел на ястреба, выписывающего круги над горой. - Давно прошедшее время. Отличная была жизнь. Жили мы на маленькой ферме, держали пару коров и кур. И никого не трогали. Все, чего мы хотели, - это найти нирвану. Знаешь, за что нас в конце концов прижали свиньи? - Он подождал, пока Лаура покачает головой. - Не было лицензии на бизнес. Понимаешь, Диди делала всякие поделки. Лепила керамику и продавала в городе. Отлично шло дело, и тут ба-бах: нет лицензии. О Господи, я не знаю, почему у нас деревья еще не кончились из-за всех этих бумаг, которые нас душат. Я в том смысле, что за всю историю бумаги извели столько, что лесов не должно было остаться. А вспомни деревянную мебель, и дома, вообще все, что делается из дерева. Почему у нас еще леса остались? - Он ткнул ее острым локтем. - Почему?
   - Не знаю. Может быть, вам следовало бы написать об этом книгу.
   - Ага, может, я и напишу, - сказал он. - Но ведь на нее тоже понадобится бумага? Понимаете? Порочный круг.
   Они некоторое время сидели молча. Холодный ветер усиливался, и его поток донес до Лауры крик ястреба. Марк Треггс встал.
   - Раз уж вы здесь, вам стоит посмотреть весь Рок-Сити. Это очень здорово. И в это время года никого здесь нет. Такое чувство, будто все это твое.
   - У меня нет особого желания смотреть виды.
   - Да, наверное, нет. Что ж, мне надо возвращаться к работе. Вы найдете путь обратно?
   Лаура кивнула. Что же ей еще делать? И что она собиралась делать, когда направлялась сюда?
   Треггс замялся, держа метлу и грабли.
   - Послушайте... Это мало чего сюит, но я вам действительно очень сочувствую. Я думал, что Мэри Террелл мертва, похоронена где-нибудь в безымянной могиле. Никогда точно не знаешь, кто вдруг возьмет да объявится, верно ведь?
   - Никогда не знаешь, - согласилась Лаура.
   - Верно. Что ж, берегите себя. Плохо получилось, что вы так далеко приехали, и зря. - Он все еще медлил, отбрасывая костлявую тень к ее ногам. Надеюсь, они найдут вашего ребенка, - сказал он. - Мир вам.
   Он сделал знак мира, а затем повернулся и зашагал прочь.
   Она дала ему уйти. А что толку? Когда она обрела уверенность, что ее точно не стошнит, она встала. Что же теперь делать? Возвращаться в Атланту. Нет, нет. Она чувствовала, что сегодня ей не под силу вести машину. Наверное, придется найти номер в мотеле, купить себе бутылку дешевого красного вина и пусть оно все провалится. Даже две бутылки. А какого черта?
   Она шла за своей тенью по вьющейся дорожке Рок-Сити, и это была тонкая, сжатая тень женщины, раздавленной между прошлым и будущим, и любая дорога, на которую показывала эта тень, казалась безнадежной.
   Глава 3
   КАНУН РАЗРУШЕНИЯ
   Легла ночь. Осветились коробочки домов. Из их окон исходил свет настольных ламп и телевизоров - квадратики иллюминации, улетавшие назад вдали. Их были тысячи, тысячи жизней текли своей дорогой в темноте вокруг Мэри Террор, ведущей свой фургон среди нескончаемых рядов кирпичных и деревянных домов Линдена. Барабанщик, недавно покормленный и перепеленутый, лежал в новой переносной колыбельке на полу и сосал пустышку. Отопление фургона забарахлило, пыхтя от усилий. Мэри выехала к перекрестку, сбавила скорость, а затем поехала дальше, все глубже в сердце памяти. Ледяной ветер кружил газеты и мусор в свете фар, улицу перешли двое в толстых пальто и шапках с ушами и скрылись в темноте. Мэри ехала, высматривая бакалейный магазин "Каразелла". Ей помнилось, что он был на углу Монтгомери-авеню и Чарльз-стрит, но там оказался стриптиз-бар "Ники". Она кружила по улицам, ища прошлое.
   Мэри Террор изменилась. Она коротко подстригла волосы и покрасила их в светло-каштановый цвет с рыжеватым отливом. В тот же цвет она покрасила брови и карандашом для бровей нарисовала веснушки на носу и на щеках. Со своим ростом она не могла ничего сделать, кроме как ссутулиться, но одежда на ней была новая, потеплее - коричневые плисовые брюки, голубая фланелевая рубашка и подбитая овечьей шерстью куртка. На ногах - коричневые ботинки. Ростовщик-испанец в Вашингтонской боевой зоне дал ей две с половиной тысячи долларов за кольцо матери, которое стоило семь, но он не задавал вопросов. Расставшись с матерью, Мэри и Барабанщик жили в номерах, которым чуть ли не буквально подходил термин "клоповник". Однажды холодным утром, в гостинице "Слип-Райт" возле Виллингтона, штат Делавэр, Мэри, проснувшись, обнаружила, что тараканы вовсю бегают по лицу Барабанщика. Она их выловила поодиночке и раздавила пальцами. В следующем мотеле Мэри не понравилась смуглая регистраторша за конторкой. Ей не понравилось, как эта баба глядела на Барабанщика, будто в ее дурацкой башке вот-вот щелкнет выключатель. Мэри не пробыла там часа, потом взяла Барабанщика и опять пустилась в путь. Она останавливалась в мотелях, где брали наличными и не спрашивали документов, где большей частью постояльцами были шлюхи с клиентами, наркоманы и мошенники. Ночью Мэри ставила стул около двери и клала револьвер под подушку, и всегда сначала определяла пути быстрого отхода.
   Она чуть не напоролась в забегаловке "Омлет-шоп" около Трентона в штате Нью-Джерси и успела среагировать. Когда она ела блины - "лепешки", как их там называли, - а Барабанщик лежал рядом в своей переносной корзинке, вошли двое легавых. Свиньи сели в кабинке у нее за спиной и заказали завтрак. И тут Барабанщик стал орать, назойливо орать, и не хотел успокаиваться. Его плач перешел в визг, и наконец один из легавых поглядел на Барабанщика и сказал:
   - Эй! Тебе что, забыли утром кофе подать?
   - Она по утрам всегда не в духе, - с вежливой улыбкой сказала Мэри легавому. Откуда ему знать, мальчик Барабанщик или девочка? Она взяла Барабанщика из корзинки и покачала его, гукая и прищелкивая, и его плач стал затихать. У Мэри стало влажно под мышками, позвоночник прокололо от напряжения. У нее в новой наплечной сумке лежал маленький "магнум".
   - Хорошая пара легких, - сказал тогда легавый. - Как подрастет, ей самая дорога в "Метрополитен-Опера".
   - Тогда и посмотрим, - ответила Мэри, а потом легавый отвернулся, и опасность миновала. Мэри заставила себя доесть блины, но не почувствовала их вкуса. Затем она встала, уплатила по счету и унесла Барабанщика, а на стоянке плюнула свиньям на ветровое стекло.
   Где же бакалейный магазин "Каразелла"? Округа сильно переменилась.
   - С тех пор двадцать лет прошло, - сказала она Барабанщику. - Все в жизни меняется, верно?
   Она не могла дождаться, когда же Барабанщик подрастет, чтобы он мог участвовать в беседе. О, чему только она и Джек его не научат! Он будет ходячей крепостью в военной политике и философии, и никто на свете никогда не закомпостирует ему мозги. Она повернула направо, на Чемберс-стрит. Впереди вспыхивала мигалка, предупреждая о перекрестке. "Вудрон-авеню", - подумала она. Да! Вот где надо налево! В следующий момент она увидела вывеску, и это был угловой дом, который раньше был "Каразеллой". Там до сих пор был продуктовый магазин, но теперь он назывался "Ловас". Она проехала еще два квартала, свернула направо на Элдермен-стрит и остановила фургон на полквартала дальше.
   Вот здесь. Дом отстроили заново. Он был серым и нуждался в покраске. Вокруг теснились другие дома - конструкции, сбитые в кучу без всякого учета жизненного пространства и права на уединение. Она знала, что за домами были крохотные дворики, разделенные заборчиками, и лабиринт дорожек. Да, она хорошо знала эти места, очень хорошо.
   - Вот здесь, - - сказала она Барабанщику голосом, в котором слышалось благоговение. - Вот где родилась твоя мама.
   Она помнила: это была первая ночь июля семьдесят второго года. В этом доме расположился Штормовой Фронт, готовя акцию у Плачущей леди. Гэри Лейстер, уроженец Нью-Йорка, снял этот дом под вымышленным именем. Лорд Джек знал одного хмыря в Боливии, который поставлял кокаин в сигарных коробках, - из сигар удалялись внутренности и набивались наркотиком. Как раз двумя из этих поставок Штормовой Фронт и рассчитался на черном рынке Нью-Йорка за ассортимент автоматов, помповых ружей, ручных гранат, пластиковой взрывчатки, десяток динамитных шашек и два полуавтоматических "узи". Дом, выкрашенный в те дни в светло-зеленый цвет, был арсеналом, из которого Штормовой Фронт охотился на легавых, адвокатов и манхэттенских бизнесменов, которых они считали винтиками трахающего мозги государства. Штормовой Фронт жил чисто и тихо, музыку включали только тихо и травку не курили. Соседи считали, что ребятки из дома 1105 по Элдермен-стрит - это какая-то странная группа белых, черных и азиатов, но был как раз расцвет лозунга "Все мы - одна семья", и обыватели всего мира брюзжали в своих креслах, но в чужие дела не лезли. Бойцы Штормового Фронта держались с соседями дружелюбно, помогали старикам красить дома и мыть машины. Мэри даже малость подзаработала наличных, сидя с детьми итальянской пары, живущей через улицу. Чин-Чин Омара - студентка-математик из Беркли - давала домашние уроки по алгебре соседскому ребенку. Санчо Клеменса, мексиканский поэт, говоривший на четырех языках, работал продавцом в "Каразелле". Джеймс Ксавье Тумбе, который убил своего первого легавого в шестнадцать лет, подрабатывал поваром в "Королевском обеде" на Вудрон-авеню. Штормовой Фронт слился с соседством, укрывал себя под камуфляжем, ежедневной работы, никто никогда даже не догадывался, что они на своих полуночных совещаниях планировали убийства и взрывы, ловя высочайший кайф от самого сладкого наркотика: ярости.
   А потом, ранним вечером первого июля, Дженет Снеден и Эдвард Фордайс поехали купить пиццы и по пути домой, выезжая с парковки, помяли автомобиль свиней.
   "Все путем, все путем, - сказал Эдвард, когда они с Дженет рассказали об этом, вернувшись с холодной пиццей. - Все спокойно".
   - ИДИОТ! - заорал Лорд Джек в исхудалое, заросшее бородой лицо Эдварда, вскочив со стула, как пантера. - Ты мудак! Почему ты не смотрел, куда ты едешь?
   - Да ничего не случилось! - Дженет, крохотная и взрывная, как шутиха, тоже вскочила на ноги. - Просто мы прошляпили. Затрепались и прошляпили. Маленькая вмятинка, вот и все.
   - Ага, - согласился Эдвард. - Разбили себе стоп-сигнал, а свиньям - ни фига. Мы же не думали, что они нас подопрут под самую задницу.
   - Эдвард! - Это был спокойный восточный голос Чин-Чин, похожей на резную желтую камею в раме волос цвета воронова крыла. - Они у тебя спросили водительские права?
   - Ага. - Быстрый взгляд на Лорда Джека. Мэри сидела в кресле-качалке, сложив руки на выпуклости живота, где " был ребенок Джека. - Но все путем!
   Права были поддельные, как у них у всех. Эдвард откинул назад длинные каштановые волосы, связанные в конский хвост.
   - Легавый даже посмеялся насчет этого, сказав, что он на прошлой неделе разбил свою машину и что его старуха до сих пор его за это пилит.
   - Свиньи за вами не следили? - спросил Акитта Вашингтон - широкогрудый негр с африканскими бусами и амулетами на шее. Он подошел к окну и выглянул на улицу.
   - Нет. Да нет, черт побери. На хрен им за нами следить? Голос Эдварда слегка дрогнул.
   - Потому что, - сказала Мэри из своего кресла-качалки, - у свиней бывает шестое чувство. - У нее были золотистые волосы, свисавшие по плечам, и безмятежное лицо: лицо Мадонны среди изгоев. - Некоторые свиньи чуют страх. Она склонила голову набок, и глаза ее смотрели холодно и пристально. - Как ты думаешь, Эдвард, свиньи не учуяли в тебе страха?
   - Да хватит это пережевывать! - рявкнула Дженет. - Свиньи нас не просекли, ясно? Они просто проверили права Эдварда и нас отпустили, и все!
   Лорд Джек начал расхаживать по комнате: плохой признак.
   - Может быть, и действительно все в порядке, - сказала Диди Морз, сидевшая на полу, чистя револьвер теми же пальцами, которые могли превращать серую глину в произведения гончарного искусства. Она была очаровательной молодой женщиной с зелеными глазами и красной, как боевое знамя, косой - крепко сбитая фермерская дочь из Айовы. - Может быть, в самом деле ерунда.
   Санчо фыркнул, куря самокрутку. Гэри Лейстер уже атаковал пиццу, а Джеймс Ксавье Тумбе сидел с зажатой в зубах трубкой и книгой хайку на коленях, и его лицо было бесстрастным, как у черного будды.
   - Мне это не нравится, - сказал Джек. Он подошел к окну, выглянул и опять зашагал. - Мне это не нравится. - Он продолжал шагать по комнате, пока остальные тоже подключались к пицце. - Сноуден! - сказал он наконец. - Ступай наверх и посмотри из окна спальни.