Маккаммон Роберт. Мое!

   Но вряд ли сегодня за ней следят. Иногда у нее покалывало в затылке и мурашки пробегали по рукам, и это бывало, когда она знала, что легавые рядом. Сегодня, однако, здесь были только домохозяйки, да парочка фермерского типа, закупающая бакалею. Она осмотрела их ботинки. У свиней ботинки всегда начищены. Ее система тревоги безмолвствовала. И все равно никогда не знаешь, что может случиться. Поэтому у нее в сумочке лежал компактный пистолет весом в двадцать восемь унций, заряженный четырьмя патронами от "магнума" калибра 357. Она остановилась у винного отдела и взяла бутылку дешевой "сангрии". Затем надо было выбрать пакет крендельков и коробочку печенья "Риц". Следующая остановка будет через пролет, где стоят упаковки с детским питанием.
   Мэри толкнула тележку за угол, и перед ней оказалась мать с ребенком. Женщина - скорее девушка, может быть, семнадцати или восемнадцати лет посадила ребенка в корзиночку своей тележки. Она была; рыжеволосой и веснушчатой, и у младенца тоже был хохолок бледно-рыжих волос. Ребенок, одетый в лимонно-зеленый костюмчик, сосал соску и смотрел на небо большими голубыми глазами, дрыгая руками и ногами. Мать в розовом свитере и голубых джинсах выбирала детское питание с полочки продуктов фирмы "Герберт". Мэри тоже предпочитала эту фирму.
   Мэри подогнала тележку поближе, и молодая мать сказала: "Простите" и подала тележку назад на несколько футов. Мэри притворилась, что выбирает какую-то еду, но на самом деле наблюдала за рыжеволосым младенцем. Девушка перехватила ее взгляд, и Мэри сразу же ей улыбнулась.
   - До чего же чудесное дитя, - сказала она. Она протянула к тележке руку, и младенец ухватил ее за указательный палец.
   - Спасибо. - Девушка вернула улыбку, но неуверенно.
   - Дети - это ведь радость, верно? - спросила Мэри. Она уже осмотрела обувь девушки - изношенные кроссовки. Пальцы ребенка сжимали и разжимали палец Мэри.
   - Да, пожалуй, оно так и есть. Конечно, когда у тебя есть ребенок;., ну, понимаете.
   - Что именно? - Мэри подняла брови.
   - Ну, это... Ребенок отнимает чертовски много времени. Это ребенок с ребенком, подумала Мэри. Ей видны были темные впадины под глазами молодой матери.
   "Ты не заслуживаешь иметь ребенка, - подумала она. - Ты не выполняешь своего долга". Но ее лицо сохраняло улыбку.
   - А как его зовут?
   - Ее. Это она. Аманда. - Девушка взяла несколько баночек смешанного питания и положила их в тележку, а Мэри освободила палец от хватки девочки. Приятно было с вами поговорить.
   - Мой ребенок любит грушевое пюре, - сказала Мэри и взяла две баночки с полки. Она почувствовала, как у нее болезненно ноют мускулы щеки. - У меня чудесный здоровый мальчик!
   Девушка уже уходила, толкая перед собой тележку. Мэри слышала тихое влажное причмокивание ребенка, сосущего пустышку, а затем тележка достигла конца ряда, и девушка повернула направо. Мэри ощутила позыв двинуться вслед за ней, схватить за плечи и заставить ее слушать, сказать ей, что мир темен и полон зла, и что он пережевывает своими зубами маленьких рыжеволосых девчушек. Сказать ей, что агенты Молоха Америки таятся за каждым углом и что они высосут из нее душу через глазницы. Сказать ей, что она может пройти через прекраснейший сад и услышать вопль бабочки.
   "Осторожно, - подумала Мэри. - Будь осторожной". У нее были секреты, которыми не следовало делиться. Никто в "Бургер-Кинг" не знает о ее ребенке, и это к лучшему. Она взяла себя под контроль, как будто резко захлопнула крышку. Выбрала еще несколько баночек разного вкуса, положила их в тележку и двинулась дальше. Ее указательный палец все еще ощущал тепло прикосновения девочки.
   Она помедлила у стойки с журналами. Вышел новый выпуск "Роллинг Стоун". На обложке была фотография оркестра молодых женщин. "Бэнглз". Их музыки она не знала. "Роллинг Стоун" - уже не тот журнал, каким был прежде, когда она открывала его посередине и читала статьи Хантера Томпсона и рассматривала рисунки этого причудливого и с вывертом Стедмэна, который всегда изображал людей, изрыгающих гнев. Она чувствовала родство с этими рисунками ярости и желчи. Теперь "Роллинг Стоун" был полон глянцевой рекламы, и в своей политике просто сосал буржуазный член. Она видела Эрика Клэптона, участвующего в этих пивных рекламах. Будь у нее бутылка такого пива, она бы ее разбила и розочкой из горлышка перерезала ему глотку.
   Но все равно она положила "Роллинг Стоун" в свою тележку. Хоть что-то будет почитать. Пусть она не знает новой музыки, но вдруг. Привыкла поглощать "Роллинг Стоун" от корки до корки, когда тот был знаменем и герои были еще живы. Все они сгорели молодыми, и вот почему их называют звездами. Все умерли и остались молоды, а она все еще жива и стареет. Порой она чувствовала себя обманутой. Будто бы опоздала на поезд, который больше не придет, а она все блуждает по станции с непроштемпелеванным билетом.
   Пройти контроль. Новая кассирша. С угрями на щеках. Вытащить чековую книжку, чеки на имя Джинджер Коулз. Осторожно, держи пистолет на дне сумочки. Выписывай сумму. Черт подери, покупка всей этой жратвы просто опустошает счет в банке! Подпишись. Джинджер Коулз.
   - Вот, пожалуйста, - сказала она девушке, подавая чек и водительские права с улыбающейся фотографией, на которой волосы зачесаны назад и подстрижены чуть покороче, чем сейчас; на лице с резкими чертами выделяются узкий прямой нос и высокий лоб. В зависимости от света и одежды цвет ее глаз менялся от бледно-зеленых до морозно-серых. Она смотрела, как кассирша записывает номер ее водительских прав на обороте чека.
   - Место работы? - спросила девушка, и Мэри ответила:
   - Объединенный почтовый... - Она остановилась. Вихрь обличий, в которых она жила, закружился в ее мозгу, живя собственной жизнью. Нет, нет, не почтовые услуги. Она работала там под другим именем с восемьдесят четвертого по восемьдесят шестой, на портовом складе в Тампе.
   - Ox, извините, - сказала она в ответ на недоуменный взгляд кассирши. Это мое старое место работы. Я помощник дневного управляющего в "Бургер-Кинг".
   - О, вот как? - В глазах девушки вспыхнул некоторый интерес. - В котором?
   Холодная пика пронзила сердце Мэри. Она почувствовала, как ее улыбка дрогнула.
   - В Норкроссе, - сказала она. Это было ложью. Она работала в том "Бургер-Кинге", что на Блессингем-роуд, примерно в шести милях отсюда.
   - Я только что получила эту работу, - сказала кассирша, - но здесь ничего не платят. Вы ведь нанимаете на работу?
   - Нет. - Мэри подумала, что угри можно и нарисовать. А девушка, может, не так молода и не так глупа, как кажется. - Этим занимается управляющий. - Ее рука скользнула в сумочку, и кончиками пальцев она ощутила холодный металл пистолета.
   - Не люблю застревать на месте. Люблю перемены. Вам там лишние руки не нужны?
   - Нет. У нас хватает работников. Девушка пожала плечами.
   - Что ж, может, я просто загляну и заполню анкету. Вам там выдают бесплатные бургеры?
   Мэри ощутила, как кто-то подошел к ней сзади. Она услышала тихий звук - ей показалось, что это шорох пистолета, скользящего по маслянистой кожаной кобуре, и у нее перехватило дыхание.
   Она всем телом обернулась, одной рукой крепко сжимая пистолет в сумочке. Она уже была готова его выхватить, когда рыжеволосая молодая мама остановила тележку с ребенком. Ребенок продолжал все так же важно чавкать, сося пустышку. Глаза его оживленно бегали.
   - Эй, леди! - окликнула ее кассирша. - Вам что, нехорошо?
   Улыбка исчезла с лица Мэри Террор. На короткое время молодая мать поймала проблеск чего-то, что заставило ее подать тележку назад и инстинктивно поднести руку к груди девочки защищающим жестом. Что это было - она не поняла, потому что образ мелькнул и пропал, но осталось воспоминание о плотно стиснутых зубах крупной женщины и о паре глаз-щелочек, зеленых, как у кошки. Эти несколько длинных секунд женщина, казалось, возвышалась над ней, и от кожи этой женщины повеяло холодом, будто зима дохнула.
   И все кончилось, быстро, как щелчок пальцев. Стиснутые зубы и глаза-щелочки исчезли, выражение Мэри Террор опять стало безразличным и мягким.
   - Леди? - снова окликнула кассирша.
   - Такая милая малышка, - сказала Мэри молодой матери, которая так и не поняла, что пережила чувство страха. Взгляд Мэри быстро обшарил пространство вокруг касс. Надо выбраться отсюда, и быстро.
   - Ничего, все в порядке, - сказала она кассирше. - Все готово?
   - Да. Одну секунду, я уложу это в пакеты. - Пока покупки укладывали в два больших пакета, Мэри лихорадочно соображала. Сейчас опасный момент. Если они действительно охотятся за ней и собираются ее взять, это скорее всего случится, когда пакеты с покупками окажутся у нее под мышками. Она убрала права и нацепила сумочку через плечо, оставив ее незастегнутой, чтобы можно было быстро выхватить пистолет.
   - Меня зовут Тони, - сказала кассирша. - Может, загляну к вам и заполню анкету.
   Мэри подумала, что, если эта девица попадется ей еще раз, ее надо будет убить. Теперь она будет ходить в "Фуд-Джайант" через дорогу. Она подхватила пакеты и направилась к выходу. Через стоянку под проливным дождем шел человек в маскировочной куртке такого типа, что носят охотники на оленей. Приближаясь к автомобилю, Мэри осторожно за ним наблюдала. Незнакомец даже не взглянул на нее. Она поставила покупки на пол с пассажирской стороны, рядом с пакетом из магазина игрушек "Арт и Ларри". Под приборным щитком на металлических зажимах был прикрепленный обрез. Она села за руль, закрыла обе двери, завела мотор и поехала к своему дому окружным путем. Все это время ее руки крепко стискивали руль, глаза непрерывно рыскали от шоссе к зеркалу заднего вида, и она шипела сквозь стиснутые зубы: "Достали, суки! Ну, достали!" Налицо появился легкий отблеск пота. Она тяжело дышала. "Держись. Воспринимай все спокойно, воспринимай все спокойно. Никто тебя не знает. Никто. Никто. Никто тебя не знает". Она повторяла это, как мантру, всю дорогу к жилому зданию красного кирпича, где с одной стороны находился трейлерный парк, а с другой - ремонтная мастерская, где чинили моторы грузовиков.
   Когда Мэри поставила автомобиль на стоянку, она увидела поросшую серой щетиной рожу, пялящуюся из окна соседней квартиры. Шеклету было уже под семьдесят, и он редко выходил наружу, разве что для того, чтобы собрать алюминиевые банки с шоссе. И по ночам он много кашлял. Однажды она проверила мусор, который он выкинул вечером в мусорный бак, и обнаружила там пустую бутылку "Бурбона Джаведант", подносики от свежезамороженных обедов, журнал "Кавалер" с несколькими вырезанными рекламами и кусочки письма, которые она сложила вместе под светом лампы. Это было Письмо от женщины по имени Пола, и Мэри кое-что из него запомнила: "Я действительно очень хотела бы навестить тебя. Ты не против? Билл говорит, что он совсем не возражает. Мы тут все обсуждаем и не можем понять, почему ты не приедешь и с нами не поживешь. Стыдно ведь жить так, как ты, когда накопил столько денег на торговле. Только не делай вид, что их нет. Я знаю, мама мне говорила, так что не надо. А Кэвин каждый божий день спрашивает про дедушку".
   Ставя машину на ручной тормоз, Мэри увидела, как Шеклет отпрянул от окна в глубь комнаты. Он всегда следил, как она приезжает и уезжает. Точно так же он следил за негритянкой с верхнего этажа и за парочкой молодых провинциалов, которые жили с другой стороны от квартиры Мэри. Она бы начала гадать, откуда у него такие начищенные ботинки, если бы он не жил в этом доме задолго до того, как туда въехала Мэри. И все равно ей не нравилось, когда за ней следят, когда вынюхивают и обсуждают. Когда она решит, что время переезжать, то разберется с дедушкой Шеклетом. Может быть.
   Мэри взяла оба пакета с покупками и внесла их в квартиру. Там все еще пахло горелой пластмассой. Передняя комната с сосновыми панелями была опрятной и в полном порядке, она никогда ею не пользовалась. Лампа "лава" отбрасывала голубой свет, вещество в ней медленно сгущалось и распадалось на части, и это наводило на мысль о сперматозоидах, ищущих яйцеклетку. Мэри положила пакеты на кухонный стол и смахнула мертвого таракана с исцарапанной пластмассы. Затем вернулась, чтобы достать своего нового ребенка.
   Еще не дойдя до порога квартиры, она услышала, как открывается дверь с пассажирской стороны пикапа. Петли двери издавали высокий отчетливый скрип. Ее сердце яростно подпрыгнуло, она почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.
   "Шеклет! Он шарит в пикапе! Мой ребенок!" - подумала она и вышла из дверей тяжелым шагом.
   Кто-то засунулся в пассажирскую дверь машины. Мэри схватила дверь и хлопнула ею по нарушителю. Раздался болезненный вой.
   - Ой! Господи Иисусе!
   Человек отскочил от автомобиля. Глаза его были затуманены болью, а рука прижата к боку.
   - Ты что, мне ребра хочешь на фиг переломать? Это был не Шеклет, хотя Шеклет точно следил за действием из своего окна. Это был Горди Пауэре, двадцати пяти лет от роду, со светло-каштановыми волосами, свисавшими по плечам. Он был худ, как щепка. На впалых изможденных щеках и подбородке торчала щетина. Одет он был в выцветшие джинсы и фланелевую рубашку под черной кожаной курткой с металлическими заклепками.
   - Ну и ну! - сказал он. - Я из-за тебя чуть не обоссался! - Это тебе для предупреждения! - сказала она. - Что ты пытаешься украсть?
   - Ни хрена! Я просто подъехал и увидел, как ты вынимаешь свои покупки! Хотел вытащить для тебя следующий пакет! - Он отошел от автомобиля с тонкогубой ухмылкой. - Вот что я получаю за то, что был добрым самаритянином, да?
   Мэри посмотрела налево и увидела спортивную "мазду" Горди, припаркованную за пару мест от нее. Она сказала:
   - Спасибо, но я сама возьму.
   Она взяла пакет с пола, и Горди увидел штамп магазина игрушек.
   - Что это ты делаешь? - спросил Горди. - В игрушки играешь?
   Мэри хлопнула дверью и прошла в квартиру. Горди последовал за ней, как она и знала заранее. В конце концов он же к ней приехал. Вчера она прибралась до того, как Роби так плохо себя повел.
   - Ну и странный здесь запах, - сказал Горди, когда закрыл дверь и повернул замок. - Ты что-то спалила?
   - Ага. Свой обед.
   Мэри унесла пакет в комнату и засунула в шкаф. Затем, вопреки своей привычке, включила телевизор и настроила его на канал новостей кабельного телевидения. Вела их Лин Рассел. Мэри нравилась Лин Рассел: выглядит как настоящая женщина. На экране появились легавские автомобили со своими глупыми мигалками, и чья-то говорящая голова сообщила, что кого-то убили. На простыне, покрывавшей носилки, проступила кровь и очертания тела. Образы были гипнотизирующими - жестокий пульс жизни. Порой Мэри часами смотрела Си-эн-эн, не в силах и не желая делать ничего, только лежать в кровати, как паразит, питающийся муками других человеческих существ. Когда она улетала на ЛСД, эти сцены становились трехмерными и вторгались в ее комнату, и это были по-настоящему классные приходы.
   Она услышала шорох пакета. Затем его голос:
   - Эй, Джинджер! Зачем это ты набрала всего этого детского питания?
   Ответ пришел к ней по дороге в кухню:
   - Тут одна кошка бродит, я ее подкармливаю.
   - Кошкой Любит детское питание? Черт побери, ненавижу кошек. У меня от них мурашки. - Карие глаза-бусинки Горди все время двигались, вторгаясь в ее жизнь. Они увидели корочку обгорелой пластмассы на одной из горелок плиты, отметили этот факт и двинулись дальше. - У тебя тут тараканы, - заметил он. Пока Мэри убирала свои покупки, он прошелся по кухне и остановился перед вырезанной из журнала и вставленной в рамку фотографией улыбающегося младенца. - Ты немножко того к младенцам, верно?
   - Да, - сказала Мэри.
   - Как же вышло, что у тебя нет своего? "Храни тайну, - подумала Мэри. Горди - это мышка, щиплющая крошки между клыками тигра".
   - Вот так. Просто не завела.
   - Ты знаешь, это странно, да? Ведем с тобой дела уже.., сколько? Пять, то ли шесть месяцев, и я ничего о тебе не знаю. - Он вынул из кармана своей рубашки зубочистку и стал ковырять ею в мелких желтых зубах. - Даже не знаю, откуда ты.
   - Из ада, - сказала Мэри.
   - Ух ты! - В притворном страхе он вскинул руки вверх. - Не пугай меня, сестра. Нет, я серьезно. Откуда ты?
   - В смысле где я родилась?
   - Да. Ты ведь не из этих мест, потому что у тебя нет акцента Джорджии.
   Она решила рассказать ему. Может быть, потому, что уже очень давно этого не произносила.
   - Ричмонд, Вирджиния.
   - А как ты сюда попала? Почему ты не в Вирджинии? Пока Мэри запихивала свежезамороженные обеды в морозилку, ее мозг сплетал ткань выдумки.
   - Развелась несколько лет назад. Мой муж поймал меня с пижончиком помоложе. А он был ревнивый, зверюга. Сказал, что изрежет меня и оставит истекать кровью в лесах, где меня никто не найдет. Сказал, что если он сам этого не сделает, то у него есть друзья, которые это сделают. Вот я и смылась. И никогда даже не оглядывалась назад. С тех пор все еду. Я много где побывала, но дома себе пока не нашла.
   - Изрежет тебя? - Губы Горди вокруг зубочистки сложились в ухмылку. - Не могу поверить. Мэри уставилась на него.
   - Я в том смысле, что ты ж очень мощная женщина. Это ж какой должен быть мужик, чтобы тебя одолеть?
   Она убрала баночки с детским питанием в стенной шкаф. Горди издал над своей зубочисткой чмокающий звук, совсем как та девочка с пустышкой.
   - Еще что-нибудь хочешь знать?
   Она закрыла дверцы шкафа и повернулась лицом к нему.
   - Да. Например, сколько тебе лет?
   - Слишком много лишнего для идиотского трепа. Ты принес заказ?
   - Он прямо у моего сердца. - Горди залез во внутренний карман своей куртки и вытащил целлофановый пакетик, в котором лежал небольшой квадратик вощеной бумаги. - Подумал, может, тебе понравится оформленьице.
   Он протянул пакетик Мэри, и она разглядела пять небольших желтых улыбающихся лиц, таких же, как на ее значке, и расставленных на равном расстоянии по квадратику.
   - Мой друг - настоящий художник, - сказал Горди. - Он может сделать почти любое оформление. Тут на днях клиент захотел маленькие самолетики. А еще один хмырь попросил американский флаг. За исполнение в цвете - дополнительная цена. В общем, моему другу его работа нравится.
   - Твой друг хорошо работает.
   Она подняла бумажку против света. Улыбающиеся лица были сделаны желтой пищевой краской с лимонным ароматом, а крохотные черные точки глаз были дешевой, но мощной кислотой, вырабатываемой в лаборатории возле Атланты. Она вытащила из сумочки бумажник и "магнум" тоже из нее убрала. Пистолет она положила на кухонную стойку и отсчитала пятьдесят долларов за свое приобретение.
   - До чего славная штучка, - сказал Горди. Его пальцы ощупывали пистолет. Спорить могу, что им ты тоже отлично владеешь. - Он принял деньги и положил их в джинсы.
   Этот "магнум" Мэри приобрела у него в сентябре, через два месяца после того, как бармен из забегаловки "Перпл Пипл Итер" вывел ее на Горди. Пистолет тридцать восьмого калибра, лежавший в выдвижном ящичке, и обрез были приобретены за последние годы по другим каналам. Мэри всегда и везде старалась найти тех, кто мог удовлетворить две ее страсти: ЛСД и оружие. У нее всегда была любовь к оружию. Ее завораживали тяжелый холодок и запах этих игрушек, их мрачная красота и лощеность. "Феминистская зависть к члену" - вот как он это называл, давным-давно уже, Лорд Джек, говорящий из серого тумана памяти.
   ЛСД и оружие были звеньями, которые соединяли ее с прошлым, без них жизнь была бы так же пуста, как ее чрево.
   - Отлично. Значит, этот подходит, верно? - Горди убрал зубочистку и запихнул ее назад в карман. - До следующего раза?
   Она кивнула. Горди вышел из кухни, а Мэри последовала за ним, сжимая в руке заряженные кислотой "улыбочки". Когда он уйдет, она родит. Младенец находился в шкафу в спальне, закрытый в коробке. Она лизнет "улыбочку", покормит своего нового младенца и будет смотреть, как ненавистный мир убивает себя по Си-эн-эн. Горди потянулся к задвижке. Мэри мысленно замедлила его движение. Она за эти годы приняла так много ЛСД, что по своему желанию могла замедлять движение вещей или, наоборот, заставить их двигаться с бешеной скоростью. Рука Горди была на задвижке, и он уже готов был открыть дверь.
   Костлявый маленький паршивец. Поставщик наркотиков и подпольный торговец оружием. Но он живой человек, а Мэри внезапно осознала, что хочет, чтобы ее коснулись человеческие руки.
   - Погоди, - сказала она.
   Горди остановился, почти отомкнув задвижку.
   - У тебя есть какие-нибудь планы? - спросила Мэри. Она уже была готова отказаться от своих желаний и опять замкнуться в своей бронированной раковине.
   Горди помедлил. Он нахмурился.
   - Планы? В каком смысле?
   - Ну, например, в смысле поесть. Тебе нужно куда-нибудь идти?
   - Через пару часов я должен подхватить мою подружку. - Он проверил образцы товара. - Взаимовыгодный обмен. Мэри подняла "улыбочки" к его лицу.
   - Хочешь попробовать?
   Глаза Горди скользнули с предлагаемого наркотика на Мэри и опять на него.
   - Просто не знаю, - сказал он.
   Он уловил непроизнесенное приглашение. Не к ЛСД, к чему-то еще. Может быть, это было в том, как она стояла во весь рост, или в легком кивке в сторону спальни. Что бы это ни было, но Горди этот язык знал. Минуту он быстро прикидывал. Она была клиенткой, а трахать клиентку - не деловой подход. Куда как не красавица, да к тому же стара. За тридцать - это точно. Но он никогда еще не имел женщину в шесть футов ростом, и он представил, на что это будет похоже - плыть в таком болоте плоти. И вроде буфера у нее тоже очень ничего. И лицо, если как следует накрасить, тоже вполне. И все-таки... Что-то в ней было очень странное, со всеми этими фотографиями детей по стенам и...
   "А, черт с ним! - подумал Горди. - Почему бы и нет?"
   Можно трахнуть и дерево, было бы дупло подходящее.
   - Да, - сказал он, и по лицу его начала расползаться улыбка, - пожалуй, хочу.
   - Ну и хорошо. - Мэри протянула руку мимо него и заперла дверь дополнительно на цепочку. Горди уловил запах гамбургеров в ее волосах. Когда она опять на него поглядела, ее лицо было очень близко, и глаза ее казались тенью между зеленым и серым.
   - Я приготовлю обед, а потом слетаем в космос. Как ты насчет мясного супа и сандвичей с ветчиной?
   - Да, конечно. - Он пожал плечами. - Все что угодно. "Слетаем в космос", сказала она. Это древнее выражение. По телевизору так говорили в старых фильмах про шестидесятые, хиппи и всю эту фигню. Он смотрел, как она ушла в кухню, и услышал шум наливаемой в кастрюльку воды.
   - Зайди, поговорим, - сказала Мэри.
   Горди взглянул на задвижку и дверную цепочку. Еще можно уйти, если захочешь. Эта бабища сделает из тебя котлету, если ты не поостережешься. Он уставился на светильник, его лицо окрасилось синим цветом.
   - Горди? - Голос ее был мягок, как будто она говорила с ребенком.
   - Да, сейчас. У тебя пиво есть?
   Он снял куртку, швырнул ее на клетчатый диван в гостиной и прошел на кухню, где Мэри Террор готовила суп и сандвичи на двоих.
   Глава 3
   СОСЕНТ ИСТИНЫ
   - Это что за чушь?
   - Какая чушь?
   - Вот. "Сожги эту книгу". Ты что, это читала? Дуг прошел на кухню. Лаура только что сунула в микроволновку говядину по-восточному с луком. Он прислонился к белой стойке и прочитал отрывок из книги:
   - Как любая болезнь, безумие кредитной карточки должно быть атаковано очищающими лекарствами. Первая ложка - личная: возьми ножницы и уничтожь свои карточки. Все сразу. Сию же минуту. Не уступи мольбам тех, кто будет тебя отговаривать. Старший Брат Бизнес наблюдает за тобой, и у тебя отличная возможность плюнуть ему в глаз.
   Дуг нахмурился и взглянул на Лауру.
   - Это что, шутка? Или этот тип Треггс - коммунист?
   - Ни то ни другое. - Она закрыла дверку микроволновой печи и установила таймер. - Он был активистом в шестидесятых, а теперь он, кажется, ищет себе дело жизни.
   - Ничего себе дело! Господи, если бы люди действительно это сделали, то вся экономика рухнула бы!
   - Люди действительно слишком много пользуются своими кредитными карточками. - Она прошла мимо Дуга к салатнице на стойке и начала смешивать салат. - Мы-то по крайней мере наверняка.
   - Ну, вся страна движется к обществу безналичных денег. Социологи давно уже это предсказывали.
   Дуг пролистал книгу. Это был высокий Мужчина с песочно-каштановыми волосами и карими глазами. На его лице, весьма привлекательном, начали появляться морщинки и мешки - следствие напряженной работы. Он носил очки в черепаховой оправе и подтяжки-держалки, как их теперь называли, которые гармонировали с костюмом в тонкую полоску. На вешалке в шкафу у него висели шесть разных галстуков. Дуг был на два года старше Лауры. Он носил кольцо с розоватым алмазом и свою монограмму на рубашках, пользовался ручкой с золотым пером и иногда курил сигары "Данхилл Монтекрус". В последний год он начал грызть ногти.
   - Мы пользуемся кредитными карточками не чаще, чем другие, - сказал он. И вообще, это очень удобно, и нет темы для обсуждения.
   - Будь добр, подай масло и уксус, - попросила Лаура, и Дуг залез в шкаф. Она полила салат, продолжая перемешивать.
   - А это просто нелепо! - Дуг покачал головой и закрыл книжку. - И как только печатают подобную чушь?
   - Это из небольшого издательства. Находится в Чаттануге. Я никогда прежде о них не слышала.
   Она почувствовала, как ребенок слегка шевельнулся, словно чуть сменил опору.
   - Ты ведь не собираешься писать о ней в обзоре?
   - Даже не знаю. Мне подумалось, что это могло бы внести разнообразие.
   - Хотелось бы мне увидеть, что подумают об этом твои рекламодатели! Парень говорит об организованном бойкоте нефтяных компаний и больших банков! "Экономическое образование заново" - вот как он это называет. - Дуг фыркнул с презрением. - Ладно, сменим тему. Хочешь бокал вина за обедом?