Маккаммон Роберт. Мое!

   Но она не дала себя убить. Она выстояла против него, кем бы он ни был, и осталась в живых. До всей этой истории она бы сжалась в комок и плакала навзрыд, но теперь все было иначе. Сердце стало жестче, взгляд холоднее. Насилие внезапно и необратимо стало частью ее жизни.
   Придется рассказать об этом Марку. Человек с разъемом на горле, расспрашивавший соседа напротив о Диане Дэниеле. Кто он и каково его место в картине?
   Лаура налила себе воды из-под крана, сплевывая кровь в раковину. Время уйти из света и снова броситься в темноту. Она подобрала монтировку и подождала, чтобы унялась дрожь. Она не унималась. Лаура отмела в сторону видение притаившегося человека с оскалом, который ждет ее где-то снаружи. "Ну и пусть", - сказала она себе. Потом она выключила свет, закрыла дверь и пошла к своей далекой машине. Никто за ней не шел, хотя она подпрыгивала при каждом звуке - воображаемом или нет, - и пальцы крепко сжимали монтировку.
   Лаура залезла в "БМВ", включила зажигание и фары. Тогда она это и увидела. Перевернутые, как в зеркале, буквы, вырезанные стеклорезом на ветровом стекле. Два слова:
   ЕЗЖАЙ ДОМОЙ Она замерла, опешив, глядя на эту надпись, которую восприняла как предостережение. Домой. Это где? Здание в Атланте, где рядом живет посторонний по имени Дуг? Место, где живут родители, опять готовые охотно распоряжаться ее жизнью?
   Езжай домой.
   - Только с моим сыном, - поклялась Лаура, вывела машину на дорогу и поехала по направлению к Энн-Арбор.
   Глава 3
   ТАЙНА
   - Иногда, - сказала Мэри, держа на руках спящего Барабанщика, - я бываю не в себе. Почему - не знаю. Болит голова, не могу ясно думать. Может быть, так со всеми бывает?
   - Может быть, - согласилась Диди, но она в это не верила.
   - Да, точно! - Мэри улыбнулась сестре по оружию - буря безумия пока что миновала. - Я так рада тебя видеть, Диди, я даже не могу тебе сказать, как я рада. То есть.., ты теперь совсем другая, и вообще, но мне тебя не хватало.
   Мне не хватало вас всех. И ты правильно сделала, что не пришла к Плачущей леди. Ведь это могла быть и западня?
   - Верно.
   Именно поэтому Диди и приехала на остров Свободы в полдень с одолженным у своего соседа Чарльза Брюера биноклем. Она заняла позицию для наблюдения, откуда можно было видеть сходящих с парома пассажиров, и она узнала Мэри, а Эдварда Фордайса не узнала, пока он не подошел к Мэри. Она ехала за ними от острова Свободы, видела, как они входили в дом, и позвонила в квартиру, принадлежащую Эдварду Ламберту. Коричневый "форд" она взяла напрокат, а свою машину - серый полуфургон "хонда" - поставила на автостоянке в аэропорту Детройта.
   - Куда ты отсюда? - спросила Диди.
   - Не знаю. Наверное, в Канаду. Опять залягу на дно. Только в этот раз со мной будет мой ребенок.
   До сих пор разговор не касался трудной темы. Теперь Диди спросила:
   - Зачем ты взяла его, Мэри? Почему не приехала сама по себе?
   - Потому что, - ответила Мэри, - он - это дар Джека. Диди покачала головой, не понимая.
   - Я везла Барабанщика Джеку. Когда я увидела объявление, я думала, что оно от него. Вот почему привезла Барабанщика. Для Джека. Понимаешь?
   Диди поняла. Она тихо вздохнула и отвела глаза от Мэри Террор. Сумасшествие Мэри было очевидно, как короста. Да, правда, Мэри оставалась все так же хитра - как зверь, за которым охотятся, - но испытания многих лет, незримая одиночная камера сгрызли ее до самых костей.
   - Ты везла ребенка к Джеку, а он не появился. - Теперь проявление ярости Мэри стало более понятным, но его объяснение было само по себе сумасшедшим. Я тебе сочувствую.
   - Не нужен он мне! - огрызнулась Мэри. - И не надо мне сочувствовать! Никак не надо! У меня теперь все хорошо, раз мой ребенок со мной!
   Диди кивнула, вспоминая раскаленную горелку. Не окажись ее здесь, от головы младенца остался бы обгорелый череп. Однажды ночью - и может быть, в очень недалеком будущем - Мэри проснется в судорогах безумия, и никого не окажется рядом, чтобы спасти ребенка. Диди знала, что много страшного натворила в своей жизни. По ночам к ней приходили призраки, исходя кровью и стонами. Они заполняли ее сны, они ухмылялись и бормотали, когда она отложила бритву и сунула запястья в горячую воду. Она делала страшные вещи, но никогда не трогала детей.
   - Может быть, тебе не стоит везти его с собой, - сказала Диди.
   С лицом, будто высеченным из камня, Мэри тяжело смотрела на Диди.
   - С ребенком ты не сможешь так быстро ехать, - продолжала Диди. - Он будет тебя задерживать.
   Мэри молчала, качая на руках спящего ребенка.
   - Ты можешь оставить его в церкви. С запиской, кто он такой. Они вернут его матери.
   - Его мать - я, - сказала Мэри. "Опасная территория", - поняла Диди. Она вступила на минное поле.
   - Ты же не хочешь, чтобы Барабанщик пострадал? Что ты будешь делать, если тебя обнаружит полиция? Может пострадать Барабанщик. Об этом ты подумала?
   - Конечно. Если свиньи меня найдут, я сначала застрелю ребенка, потом прихвачу с собой столько легавых, сколько получится. - Она пожала плечами. Разумно.
   Диди ошеломленно моргнула, и в этот момент ей открылась тьма души Мэри Террор.
   - Я не могу дать им взять нас живьем, - сказала Мэри. Улыбка вернулась на ее лицо. - Мы теперь вместе. Мы умрем вместе, если это нам суждено.
   Диди поглядела на свои сцепленные на коленях руки. Это были руки от матери-земли. Широкие ладони и крепкие пальцы. Она подумала о входящих в тела пулях из оружия, зажатого в одной из этих рук. Она вспомнила новости по телевизору, как показывали уходящую из больницы в Атланте мать ребенка с истерзанным тревогой лицом и согнутой под неимоверной тяжестью спиной. Она подумала о тайне, о которой подозревала уже пять лет. Жизнь ее была извилистой, предательской дорогой. Она убила своих родителей, доведя мать до алкоголизма, а отца до сердечного приступа, убившего его в семьдесят третьем году. Ферма пропала - ее забрал банк. Мать жила в приюте, бормоча слюнявым ртом и мочась под себя. Для Беделии Морз старая пословица обернулась горькой истиной - нельзя вернуться в родной дом.
   Объявление она увидела в январском выпуске "Мамы Джонс". Сперва она никак не собиралась ехать восемнадцатого февраля к статуе Свободы, но мысль об этом продолжала ее грызть. Диди не знала точно, почему она решила ехать. Может быть, из чистого любопытства, или же потому, что Штормовой Фронт и был ее настоящей семьей. Она купила билет туда и обратно в "Америкэн эйрланз" и в четверг вечером вылетела из Детройта.
   Обратный самолет в Детройт вылетал в днем в полвторого. Она не собиралась ночевать в мотеле у Мэри, но там было чище, чем в отеле на Пятьдесят пятой западной в Манхеттене, где она остановилась. Теперь она была рада, что осталась с Мэри - из-за ребенка. И куда меньше была рада, что заглянула во внутренний мир Мэри Террор, хотя сообщение в новостях о гибели агента ФБР от настороженного ружья было достаточным предупреждением. Диди вертела в уме свою тайну, как кубик Рубика.
   Мэри заметила отсутствующий взгляд Диди.
   - О чем ты думаешь?
   - О книге Эдварда, - солгала Диди. Под саркастическим нажимом Мэри Эдвард рассказал Диди, о чем он пишет. - Я не уверена, что Джеку бы это понравилось.
   - Он велел бы казнить Эдварда, - сказала Мэри. - Предателям нет пощады. Так он всегда говорил.
   Диди поглядела на ребенка в руках Мэри. Невинное существо. Ему здесь не место.
   - Ты сказала, что.., что хотела привезти Джеку ребенка.
   - Я хотела принести ему дар. Он всегда хотел сына. Тот дар, который я носила для него в себе в ту ночь, когда меня ранили.
   Это правда или нет? Она не могла припомнить точно.
   - Значит, ты опять заляжешь на дно?
   Щелк. Щелк. Щелк.
   Мысленный кубик Рубика за работой.
   - Завтра, когда выясню с Эдвардом. А потом двину в Канаду. С Барабанщиком.
   Диди поняла, что она собирается убить Эдварда. И долго ли до нового приступа, когда она изувечит или убьет ребенка? Щелк. Щелк. Новые кусочки поворачиваются, вставая на место. Может быть, Эдвард и заслуживает смерти. Но он был братом по оружию, разве это чего-нибудь не стоит? Ребенок точно не заслуживает уготованной ему участи. Щелк. Щелк. Диди поглядела на свои руки от матери-земли и поняла, что снова людская глина отдана на ее милость.
   - Мэри? - тихо позвала она.
   - Что?
   - Я... - Она осеклась. Тайна так долго была тайной, что не хотела выходить на свет. Но две жизни - Эдварда и младенца - зависели сейчас от этого решения. - Я, кажется, догадываюсь.., где сейчас Джек.
   Мэри сидела неподвижно, ее рот приоткрылся.
   - Я не уверена. Но мне кажется, что Джек может быть в Калифорнии.
   Мэри не реагировала.
   - В Северной Калифорнии, - продолжала Диди. - Городок под названием Фристоун. Примерно в пятидесяти милях к северу от Сан-Франциско.
   Мэри пошевелилась: трепет возбуждения, словно по ее жилам вновь побежала кровь.
   - Я знаю этот дом, - произнесла она сдавленным напряженным голосом. - Дом Грома.
   Диди никогда не бывала в Доме Грома, но знала о нем от других членов группы. Дом Грома был расположен над Сан-Франциско, спрятанный в лесах возле бухты Дрейке. Здесь родился Штормовой Фронт, когда первые его члены кровью подписали договор верности Делу. Диди знала, что это охотничий домик, заброшенный уже лет тридцать, и что его название произошло от постоянного грохота волн, разбивающихся об иссеченные скалы бухты Дрейке. Дом Грома был первой штаб-квартирой Штормового Фронта, мозговым центром, откуда организовывались теракты на всем Западном побережье.
   - Фристоун, - повторила Мэри. - Фристоун. - Ее глаза вспыхнули, как спиртовые лампы. - Почему ты думаешь, что он там?
   - Я - член клуба "Сьерра". Пять лет назад в нашем бюллетене прошло сообщение о группе людей, которые подали в суд на Фристоун за выброс мусора возле птичьего заповедника. Была их фотография на заседании местного совета. По-моему, один из них может оказаться Джеком Гардинером.
   - То есть ты не уверена?
   - Нет. На фотографии было только его лицо в профиль. Но я ее вырезала и сохранила. - Она наклонилась вперед. - Мэри, я помню лица. Во всяком случае, помнят мои руки. Приезжай в Энн-Арбор, посмотри, что я сделала, и ты мне скажешь, он это или нет.
   Мэри снова молчала, и Диди видела, как у нее шарниры в мозгу ворочаются.
   - А Эдварда не убивай, - сказала Диди. - Возьми его с собой. Он ведь тоже захочет найти Джека - для своей книги. Если Джек в самом деле во Фристоуне, ты привезешь к нему и ребенка и Эдварда, и он решит, следует казнить Эдварда или нет.
   "Выгадываю время для Эдварда", - подумала она. И для себя, чтобы сообразить, как отнять ребенка у Мэри.
   - Калифорния. Страна, текущая молоком и медом, - сказала Мэри. Она кивнула и улыбка ее стала блаженной. - Да. Именно туда Джек бы и направился. - Она порывисто обняла Барабанщика, разбудив его. - Милый мой Барабанщик! Деточка моя! - В ее голосе зазвучала веселая радость. - Мы найдем Джека! Найдем Джека и он будет любить нас обоих, как он будет нас любить!
   - Мой самолет улетает в час ночи, - сказала Диди. - Я поеду вперед, а вы с Эдвардом следом.
   - Да. Мы поедем следом за тобой. Именно так. - Мэри сияла, как школьница, и это зрелище рвало сердце Диди. Барабанщик заплакал. - Он тоже рад! - сказала Мэри. - Слышишь его?
   Диди не могла больше смотреть на лицо Мэри. В нем было что-то от смерти, что-то жестокое и пугающее в своей маниакальной радости.
   "Это и есть плод нашей борьбы? - спросила себя Диди. - Не свобода от угнетения, а безумие в ночи?"
   - Я, пожалуй, вернусь к себе в гостиницу, - сказала она и встала с раскладного дивана. - Я тебе оставлю свой телефон. Когда доберетесь до Энн-Арбора, позвони мне, и я объясню, как проехать.
   Она записала номер телефона на листке со штампом "Камео Мотор Лодж", и Мэри убрала его в сумку, где были памперсы, детское питание и "магнум". У двери Диди остановилась. Вьюга прекратилась, воздух был неподвижен и тяжел от холода. Диди решилась взглянуть в стальные глаза Мэри.
   - Ты не сделаешь ничего дурного ребенку?
   - Барабанщику? - Она обняла его и он издал тихий возмущенный всхлип, что его грубо разбудили. - Я не сделаю ничего дурного ребенку Джека, ни за что на свете!
   - И ты дашь Джеку решить насчет Эдварда?
   - Диди, - сказала Мэри. - Ты слишком много беспокоишься. Но я тебя люблю и за это. - Она поцеловала Диди в щеку, и Диди вздрогнула, когда горячий рот коснулся ее плоти и отодвинулся.
   - Береги себя, - велела ей Мэри.
   - Ты тоже.
   Диди снова взглянула на ребенка - невинный на руках у проклятой, повернулась и пошла к своей машине.
   Мэри смотрела ей вслед, потом закрыла дверь. И затанцевала по комнате со своим ребенком на руках, а Бог пел у нее в голове "Жги мой костер".
   Наступало утро нового-нового дня.
   Глава 4
   НА РАСПУТЬЕ
   - О Господи! - сказала Беделия Морз, останавливаясь на пороге своей разгромленной кухни.
   Дневной свет косо бил в окна. Дом остыл, и Диди заметила отсутствие стеклянной филенки в задней двери. По дому носились опавшие листья, антикварный кухонный стол перевернут, две его ножки раскололись. Кто-то явно сюда вломился, но следы обыска были только здесь. Правда, она еще мастерскую не проверила. Диди выглянула в окно и увидела, что навесной замок и цепь на дверях на месте. У нее мало было ценного; стереомагнитофон по-прежнему стоял в гостиной, и переносной телевизор там же. И украшений у нее особых не было только те, что она приделала к рулю. Тогда что же искал взломщик?
   Ей стало страшно. Она пошла в спальню, где на кровати лежал еще не открытый чемодан, и выдвинула нижний ящик комода. Старые пояса, носки, две пары здорово поношенных расклешенных джинсов. Вздох облегчения вырвался, как взрыв. Фотоальбом под джинсами был на месте. Диди открыла его. Внутри были старые пожелтевшие газетные вырезки и сероватые фотографии, покрытые целлофаном. "Разгром Штормового Фронта в Нью-Джерси" - гласил один из заголовков. "ФБР охотится за ускользнувшими террористами" - трубил другой. "Один из членов Штормового Фронта убит в мятеже в Аттике" - третий заголовок. В альбоме были фотографии всех бойцов Штормового Фронта - старые фотографии, снятые, когда они были молодыми. Фотографии ее самой, тогда еще красивой и гибкой, машущей рукой в камеру со спины лошади. Это ее снимал отец, когда ей было шестнадцать. От фотографии Мэри Террелл - высокой и красивой блондинки на летнем солнце, стало больно глазам - теперь она знала, какова Мэри на самом деле.
   Диди аккуратно пролистала альбом до конца. Последние материалы относились к похищению Дэвида Клейборна. Но перед ними была статья и черно-белая фотография, вырезанные из бюллетеня клуба "Сьерра" пять лет назад. "Группа граждан спасает птичий заповедник" - гласил заголовок. В статье было всего пять абзацев, а на фотографии была женщина, выступающая с трибуны на заседании местного совета. За ней сидели еще несколько человек. Один из них повернул голову вправо, словно разговаривал с сидящей рядом женщиной. Или старался не попасть в кадр, как подумала Диди, когда впервые ее увидела. Камера поймала часть его профиля: линию волос, лоб и нос. Имена "фристоунской шестерки", как они себя называли, были: Джонелл Коллинз, Дин Уокер, Карен Отт, Ник Хадли, Кейт и Сэнди Кавано. Как сообщалось в статье, все из Фристоуна, Калифорния.
   У Диди всегда была острая память на лица: изгиб носа, ширина бровей, то, как волосы лежат на лбу. Это были детали, делавшие лицо. Внимание к деталям было одной из ее сильных сторон.
   И она была почти уверена, что один из этих людей - Уокер, Хадли или Кавано - раньше был известен, как Джек Гардинер.
   Она убрала альбом и закрыла ящик. Не было никаких признаков, что ящик открывали или что нашли альбом. Она прошла в переднюю. Позвонить в полицию? Сообщить о взломе? А что украли, если вообще украли? Она обошла дом, проверяя шкафы и выдвигая ящики. Металлическая коробка, в которой лежало две сотни долларов, была нетронута. Ее одежда - готовое платье из магазинов "Зирс" и "Пенни", вся оставалась на вешалках. Ничто не пропало, даже вырезанное стекло лежало на кухонной полке. Она ходила по коттеджу из комнаты в комнату, кубик Рубика в голове щелкал, но решение не приходило.
   Зазвонил телефон, и Диди взяла трубку в передней.
   - Алло? Пауза. Потом:
   - Диди?
   Если раньше у нее колотилось сердце, то теперь желудок поднялся к горлу.
   - Кто это?
   - Это я. Марк Треггс.
   - Марк? - Прошло уже пять или шесть месяцев с их последнего разговора. Всегда ему звонила она, а не наоборот. Это было молчаливым уговором. Но сейчас что-то случилось. Она услышала напряжение в его голосе и быстро спросила:
   - В чем дело?
   - Диди, я здесь. В Энн-Арборе.
   - В Энн-Арборе? - ошеломленно повторила она. Щелк. Щелк. Щелк. - Что ты здесь делаешь?
   - Я привез одного человека с тобой повидаться. - Марк в номере "Дейз-Инн" взглянул на стоявшую рядом с ним Лауру. - Мы ждали, пока ты вернешься из своей поездки.
   - Марк, что происходит?
   Марк подумал, что она на грани. Готова выпрыгнуть из кожи.
   - Верь мне, о'кей? Я ничего не сделаю, что могло бы тебе повредить. Ты мне веришь?
   - Ко мне в дом кто-то вламывался. Устроил разгром на кухне. Господи, я не понимаю, что творится!
   - Слушай меня, о'кей? Успокойся и послушай. Я тебе ничего плохого не сделаю. Мы слишком давно с тобой знакомы. Я привез человека, которому нужна твоя помощь.
   - Кого? И о чем ты говоришь? Лаура шагнула вперед и схватила телефонную трубку прежде, чем Марк успел сказать хоть слова.
   - Беделия? - спросила она и услышала, как на том конце провода женщина ахнула, услышав незнакомый голос, назвавший ее по имени. - Не вешайте трубку! Умоляю! Дайте мне несколько минут - это все, о чем я прошу.
   Диди молчала, но ее ошеломление было ощутимо физически.
   - Меня зовут Лаура Клейборн. Марк привез меня повидаться с вами. - Лаура чувствовала, что Диди готова швырнуть трубку, и у нее волосы зашевелились на затылке. - Я не работаю с полицией или с ФБР, - сказала она. - Богом клянусь, что нет. Я пытаюсь найти моего ребенка. Вы знаете, что моего ребенка украла Мэри Террелл?
   Ответа не было. Лаура боялась, что она уже потеряла Беделию Морз, что сейчас грохнет трубка, и когда они приедут к дому, Беделии уже и след простынет.
   Молчание тянулось, и Лаура ощущала, как тянутся ее нервы вместе с ним.
   В мозгу Лауры темным микроскопическим семенем прорастало и обретало форму ядро крика. Чего она не знала - это того, что то же семя растет в голове Беделии Морз.
   Н оно дало росток. Но не вопль, а слово родилось из семени.
   - Да.
   "Слава Богу", - мелькнула мысль у Лауры. Ожидая, что Беделия бросит трубку, она зажмурила глаза. Теперь она их открыла.
   - Могу я с вами поговорить?
   Еще одна долгая пауза - Диди думала.
   - Я не могу вам помочь, - сказала Диди, но трубку не повесила.
   - Все, что я хочу, - вернуть моего ребенка. Мне все равно, куда направится Мэри Террелл или что с ней случится. Я должна вернуть своего ребенка. Я даже не знаю, жив он или нет, и это рвет меня на части. Прошу вас. Я умоляю вас: неужели вы совсем не можете мне помочь?
   - Послушайте, я вас не знаю, - ответила Диди. - Насколько я понимаю, вы можете служить прикрытием для ФБР. Я только что вернулась домой после отлучки, и кто-то вломился в мой дом, пока меня не было. Это вы?
   - Нет. Но я видела человека, который это сделал. И тело ее тоже помнило эту потасовку. Правое плечо под блузкой и свитером превратилось в сплошной синяк, и еще линия синяков осталась на правом бедре под джинсами.
   - Человека? - Голос Диди стал резче. - Какого?
   - Давайте я к вам приеду. Там я вам все расскажу.
   - Я вас не знаю!
   Это был почти выкрик страха и отчаяния.
   - Узнаете, - твердо ответила Лаура. - Я отдаю трубку Марку. Он вам расскажет, что мне можно верить.
   Она отдала ему телефон, и первое, что он услышал от Диди, это было гневное:
   - Гад проклятый! Ты меня предал, гад! За это тебя убить надо!
   - Убить? - спокойно переспросил Марк. - Ты в буквальном смысле говоришь, Диди? Она со злостью всхлипнула.
   - Сукин ты сын. Ты меня заложил. Я думала, мы как брат и сестра!
   - Так и есть, и это не изменится. Но этой женщине нужна помощь. Она чистая. Позволь нам к тебе приехать. Я прошу, как брат.
   Лаура отошла в сторону, открыла занавеску и выглянула на холодное голубое небо. На стоянке стояла ее машина с предупреждением ЕЗЖАЙ ДОМОЙ на ветровом стекле. Лаура ждала с нетерпением, пока Марк положит трубку.
   - Она нас примет, - сказал он. По дороге к дому Диди Марк сказал:
   - Хладнокровнее. Не вздумай срываться или начать умолять. Это не поможет.
   - О'кей.
   Марк тронул вырезанные на ветровом стекле буквы.
   - Этот сукин сын здорово тебя отделал, да? Я чуял, что-то есть зловещее насчет этого типа. Разъем в горле. - Он хмыкнул. - Интересно мне, что ему было надо.
   - Не знаю, и надеюсь, что никогда его больше не увижу. Марк кивнул. До коттеджа оставалась пара миль.
   - Послушай, - сказал он, - есть кое-что, чем я должен тебя нагрузить. Я тебе рассказывал насчет пластической операции у Диди?
   - Да.
   - Она была красивой. Теперь нет. Она сказала хирургу, чтобы он сделал ее уродливой.
   - Уродливой? Зачем?
   - Она хотела перемениться. Не хотела быть той же, что прежде, - я так думаю. Так что, когда ты ее увидишь - будь поспокойнее.
   - Буду, - ответила Лаура. - Я буду потрясающе спокойна.
   Она притормозила и свернула на грунтовую подъездную дорожку. Подъезжая, она заметила, что передняя дверь открыта. Оттуда вышла полная женщина в темно-зеленом свитере и брюках цвета хаки. Длинные рыжие волосы спадали волнами ей на плечи. У Лауры повлажнели ладони, нервы расходились. "Хладнокровнее", - напомнила она себе. Остановила машину и заглушила мотор. Момент настал.
   Беделия Морз стояла в дверях и смотрела на идущих к ней Лауру и Марка. Лаура видела ее жабье лицо и кривой нос и успела подумать: что за пластический хирург мог быть доволен таким результатом? И какая душевная мука могла заставить Беделию Морз носить лицо, нарочно сделанное уродливым?
   - Сука ты, - холодно сказала Диди Марку и пошла в дом, не дожидаясь их.
   В прибранной гостиной коттеджа Диди села на стул, откуда была видна в окно дорога. Лауре и Марку она сесть не предложила; смотрела она только на Марка, потому что помнила искаженное болью лицо Лауры по телепередачам, и смотреть на нее было трудно.
   - Привет, Диди! - сказал Марк, пытаясь улыбнуться. - Давненько мы не виделись?
   - Сколько она тебе заплатила? Неуверенная улыбка Марка испарилась.
   - Она ведь тебе заплатила? Сколько сребреников стоила моя голова на блюде? Лаура сказала:
   - Марк поступил со мной как друг. Он...
   - Когда-то он и мне был другом. - Диди бросила быстрый взгляд на Лауру и отвела глаза. - Ты сдал меня, Марк. Ты меня продал, а она купила. Так? Хорошо, вот я. - Диди заставила себя повернуться к Лауре и посмотреть на нее в упор. Миссис Клейборн, я убивала людей. Я зашла в ресторан с тремя ребятами из Штормового Фронта и убила четырех полицейских, виновных только в том, что носили синий мундир и бляху. Я участвовала в закладке бомбы, которая ослепила пятнадцатилетнюю девочку. Я веселилась, когда Джек Гардинер перерезал горло полисмену, и я помогла поднять труп, чтобы Акитта Вашингтон и Мэри Террелл прибили его за руки к балке. Я та женщина, о которой матери говорят детям: "Будешь плохо себя вести, вырастешь вот такой". - Диди холодно улыбнулась; лицо ее было изрезано тенями ветвей. - Добро пожаловать в мой дом.
   - Марк не хотел меня привозить. Я от него не отставала, пока он не согласился.
   - От этого я должна чувствовать себя лучше? Или безопаснее? - Она соприкоснула концы пальцев. - Миссис Клейборн, вы понятия не имеете о мире, в котором я живу. Да, я убивала людей, я преступница. Но ни одному судье или жюри присяжных уже не надо приговаривать меня к тюрьме. Каждый день моей жизни с семьдесят второго года я оглядываюсь через плечо и до смерти боюсь того, что могу увидеть. Я сплю по три часа в сутки - если удается заснуть. Иногда я открываю глаза, и оказывается, что я забилась в шкаф, сама того не зная. Я иду по улице и думаю, что десятки людей видят под этой маской, кем я была раньше. С каждым своим вздохом я ощущаю, что лишала жизни своих собратьев по человечеству. Убивала, а потом праздновала убийство с кислотой при свечах. Она кивнула, будто подтверждая свои слова, и зеленые глаза были полны боли. Мне не нужна тюремная камера. Я ее ношу в себе. Так что если вы собираетесь выдать меня полиции, я вам вот что скажу: они не смогут со мной ничего сделать. Меня нет. Я мертва, и мертва уже много лет.
   - Я не собираюсь выдавать вас полиции, - сказала Лаура. - Я хочу только задать вам несколько вопросов о Мэри Террелл.
   - Мэри Террор, - поправила ее Диди. - С ее стороны было... - с языка чуть не сорвалось "безумием", - глупостью красть вашего ребенка. Глупостью.
   - ФБР упустило ее, когда она заезжала к матери в Ричмонд. Ее мать сказала им, что Мэри собиралась в Канаду. У вас нет соображений, куда она могла деться?
   Вот этот вопрос, подумала Диди. И уставилась на свои руки. Лаура глянула на Марка в поисках поддержки, но он лишь пожал плечами и сел на кушетку.
   - Все, что вы можете сказать мне о Мэри Террелл, может быть важно. - Лаура снова повернулась к Диди. - Вы не можете припомнить, с кем она могла бы связаться? Кто-нибудь из прошлого?