Маккаммон Роберт. Мое!

   - Я думала, ты рвешься домой.
   - Это да, но.., наверное, мне хочется повидать Диди. Ты знаешь, ради прежних времен.
   Было кое-что, что Лаура намеревалась спросить, и теперь, казалось, пришло время.
   - В своей книге ты посвятил Диди строчку: "Храни свою веру и люби того, с кем ты сейчас". О ком это ты говорил? Она живет с кем-то еще?
   - Ага, - сказал Марк. - Сама с собой. Прошлым летом я отговорил ее резать себе вены. - Он быстро взглянул на Лауру и отвел взгляд. - Диди несет на себе страшную тяжесть. Она не тот человек, кем была прежде. По-моему, прошлое ее гложет.
   Лаура посмотрела на руки и заметила одну вещь, которая ее почти встревожила. У нее не было маникюра, и ногти были грязными. Утренний душ она приняла наскоро. Бриллиант на обручальном кольце - связующее с Дугом звено потускнел. До этого ужаса всегда тщательно занималась ногтями и чистила кольцо. Теперь все это казалось невероятно бессмысленным.
   - Хмырь с плохим горлом, - тихо сказал Марк. - Ищет Диди. Не знаю. У меня мурашки бегут по коже.
   - Почему?
   - Если он из ее учеников, то разве не знал, что она уехала из города?
   - Не обязательно. Он хмыкнул.
   - Может, ты и права. Но мне это все равно не нравится.
   - Этот годится? - Лаура показала на возникший слева мотель "Дейз-Инн". Марк сказал, что ему годится, и она повернула на стоянку. Первое, что она собиралась сделать, попав в номер, - это позвонить в ФБР и связаться с Каслом, но она не собиралась выдавать ни Марка, ни Беделию Морз. Она знала, что ей не одну стену еще придется перелезть, чтобы поговорить с Диди лицом к лицу.
   Пока Лаура и Марк устраивались в мотеле, высокий худой человек, оставивший темно-синий "бьюик" на грунтовой дороге в полумиле от дома Беделии Морз, возвращался через лес к своей машине, хрустя ботинками по прошлогодней листве. Он был одет в коричневые штаны и серую парку с капюшоном: цвета, незаметные в оголенном зимнем лесу. На шее висел фотоаппарат с телеобъективом, через плечо - мешок из камуфляжной ткани, где лежала антенна-тарелка подслушивающего устройства, наушники и миниатюрный магнитофон, а еще - заряженный автоматический пистолет сорок пятого калибра. Лицо человека было скрыто капюшоном, но при дыхании слышалось механическое потрескивание.
   Подойдя к машине, он отпер багажник и положил фотокамеру и мешок рядом с черным кожаным чехлом, где лежала винтовка "Валмет-Хантер" тридцать восьмого калибра с оптическим прицелом и магазином на девять патронов.
   Его дом находился в пятнадцати милях к северо-западу в городе, называемом Хелл .    И туда он и направился, крепко сжав руль руками в черных перчатках и улыбаясь демонической улыбкой.
   Глава 7
   ДЬЯВОЛ ВСЕХ СВИНЕЙ
   За спиной у Мэри Террор лежал Нью-Йорк. Над ней раскинулось серое небо, бронированное облаками. Она стояла на палубе парома, который вез группу туристов по исхлестанной ветром воде туда, куда лежал ее путь: к Плачущей леди на острове Свободы.
   Мэри стояла внутри застекленного салона, укрываясь от ветра и держа на руках Барабанщика. Плачущая леди росла и росла, держа в одной руке факел, другой прижимая к себе книгу. Пассажиры в основном были из Японии и фотографировали, как сумасшедшие. Мэри укачивала Барабанщика и агукала ему, и с каждым метром ближе к цели все сильнее билось ее сердце. В большой наплечной сумке лежал полностью заряженный "магнум". Мэри облизала губы. Ей стали видны люди, расхаживающие у подножия Плачущей леди, видны люди, кормившие чаек с пирса, куда причалит паром. Мэри поглядела на часы. Было без восьми минут два часа. До нее вдруг дошло, до чего же большой этот остров Свободы. Где же должен произойти контакт? Объявление в "Роллинг Стоун" ничего про это не говорило. Ее собранность на миг сменилась панической тревогой. А если она не найдет Джека? Он будет ждать ее, а она его не найдет?
   "Спокойнее, - сказала она себе. - Верь в карму и имей глаза на затылке".
   Барабанщик заплакал. "Тише", - мягко сказала она ему и дала пустышку. Под ее глазами залегли темные круги: ее сон был неспокоен и наполнен призраками свиньи с винтовками и помповыми ружьями, лезущие на нее со всех сторон. Покупая билет, она внимательно осмотрела группу туристов, ожидавших паром: ни от кого из них не пахло свиньей, ни на ком не было начищенных до блеска ботинок. Но здесь, на открытом месте, она не чувствовала себя в безопасности, и как только она ступит на остров Свободы, то тут же расстегнет сумку, чтобы быстро выхватить пистолет, - если надо будет.
   Паром начал замедлять ход. Плачущая леди вырастала перед ней, увеличиваясь до огромных размеров. Команда парома выкинула причальные канаты, закрепила их на пристани, и был спущен трап.
   - Осторожно сходите, осторожно! - предупредил стоявший у трапа матрос, и туристы, оживленно болтая, начали перебираться на берег.
   Время. Мэри подождала, пока все сойдут, расстегнула сумочку и перенесла Барабанщика по трапу на бетон острова Свободы. В потоках холодного воздуха кружились и кричали чайки. Мэри бросила быстрый взгляд вокруг. У перил шагает пожилая пара, плотная женщина гонит перед собой двоих детей, три подростка в кожаных куртках о чем-то препираются сварливыми голосами, мужчина в тренировочном костюме и кроссовках сидит на скамейке, рассеянно глядя в сторону города, другой мужчина в бежевом пальто бросает орешки чайкам. У этого были начищенные до блеска ботинки, и Мэри быстро обошла его стороной; в затылке у нее покалывало.
   Экскурсовод в форменной одежде собирал японцев в кучу. Мэри миновала его, вышагивая по дорожке, идущей вдоль берега. В воде плавали сгустки нефти и мертвые рыбы с белыми распухшими животами. Навстречу ей шла женщина. Шла одна. Она была одета в красное пальто, ее длинные черные волосы развевались на ветру. Оказавшись примерно в шести шагах от Мэри, она внезапно остановилась и улыбнулась.
   - Эй, привет! - весело сказала она. Мэри уже собиралась ответить, когда у нее из-за спины выскочил темноволосый молодой человек.
   - Привет! - ответил он женщине, и они взялись за руки - Решила удрать от меня? - поддразнил он ее. Они отвернулись от Мэри Террор, прислонились к перилам, и Мэри пошла дальше, держа на руках Барабанщика.
   Она прошла через еще одно скопление японских туристов, щелкающих уставленными на Плачущую леди фотокамерами. Ее взгляд поймал блеск форменного значка, и она глянула вправо. Легавый в темно-синем мундире медленно шел мимо, до него было футов тридцать. Она отвернулась и отошла к перилам, встала там с Барабанщиком и стала смотреть на подернутый серой дымкой город. Одна ее рука лежала на сумке - "магнум" можно выхватить в одно мгновение. Она подождала еще несколько секунд и с бьющимся сердцем отвернулась от города. Легавый шел своей дорогой, миновав японских туристов. Она смотрела ему вслед, чувствуя в груди холод вдыхаемого воздуха. Здесь опасно. Слишком открытое место. Как удар, пришла мысль: такое место Лорд Джек никогда не выбрал бы для встречи. Здесь нет укрытия, нет выхода, если защелкнется капкан. Она увидела, что на нее смотрит сидящий на скамейке негр в кожаной куртке. Она посмотрела на него долго и пристально, и он отвел глаза. Мэри пошла дальше. Все это ей не нравилось. Место было не правильное. Не в стиле Джека. Она оглянулась и увидела, что негр встал и идет к перилам, будто не хочет упустить ее из виду.
   Западня, подумала она. Завыл внутренний сигнал тревоги. В воздухе завоняло свиньями. Вдруг перед глазами оказался кормивший чаек человек в легавских начищенных ботинках, и руки он держал глубоко в карманах пальто. Она знала, как выглядит вооруженный легавый в штатском. В походке этого гада чувствовался вес оружия. Слезы ярости выступили у нее глазах, в мозгу вопил сигнал: "Западня! Западня!"
   Мэри быстрым шагом пошла прочь от негра и хмыря в начищенных ботинках. Барабанщик чуть мяукнул из-под пустышки - может, ему передалось напряжение Мэри.
   - Ш-ш-ш, - сказала она, и голос ее дрогнул. - Мальчик с мамой, все будет хорошо.
   Плечи ее непроизвольно напряглись. Она ожидала звука свистка или треска рации - сигнала для противника наброситься на нее. Она знала, что делать, когда это случится.
   Сначала убить Барабанщика одним выстрелом в голову. И стрелять по легавым свиньям, пока они ее не уложат. Разумно. Она не умрет, не прихватив с собою несколько свиней, и хрен они ее возьмут живой.
   Мэри Террор вдруг встала как вкопанная и ахнула.
   Вот он.
   Здесь.
   Прислонившись к перилам, он глядел на Атлантический океан. Тело его было таким же стройным и юным, а длинные волосы падали на плечи золотистыми волнами. На нем была потрепанная кожаная куртка, выцветшие джинсы и высокие ботинки. Он курил сигарету, дымок вился над его головой.
   Лорд Джек. Вот он здесь, ждет ее и ребенка.
   Она не могла двинуться. Слеза - не ярости, а радости - скатилась по ее щеке. Горло сжал спазм; как же она будет говорить с пережатым горлом? Она шагнула к нему; ее кидало то в жар, то в холод. Он стряхивал пепел на перила и смотрел, как кружит в небе морская чайка. Мэри видела тонкий силуэт его носа и подбородка на фоне неба. Он расстался с бородой, но это был он. О Господи Боже! - это был он, прямо перед ней.
   Мэри, дрожа, направилась к нему. Он был ниже, чем она помнила. Конечно же, она ведь стала крупнее, чем раньше.
   - Джек? - тихо сказала она. Получилось еле слышно. Она сделала вдох и попробовала снова, готовая увидеть пламя его глаз, когда он на нее посмотрит. - Джек?
   Его голова повернулась.
   Лорд Джек оказался девушкой.
   Совсем молодой, лет семнадцати или восемнадцати. Ее длинные белокурые волосы танцевали на ветру, крохотный серебряный скелетик на цепочке болтался серьгой на правом ухе. Она поглядела на Мэри Террор и сказала тяжело и настороженно, не выпуская сигарету изо рта:
   - Че те надо?
   Мэри остановилась, у нее отказали ноги. Она почувствовала, как каменеет ее лицо, как улетает от нее радость, подобно чайке на ветру. Она что-то прохрипела, но не знала сама что. Возможно, это был просто стон боли.
   - Кретинка гребаная, - пробормотала девушка, резко шагнула мимо Мэри и пошла прочь.
   Тут это случилось. Прямо у нее за спиной. Раздался голос.
   - Мэри.
   Это был не вопрос .Уверенность.
   Она обернулась, держа Барабанщика на согнутой руке, а другой шаря в сумке. Пальцы ее легли на рукоять "магнума".
   - Мэри! - опять сказал он и улыбнулся. В светло-голубых глазах стояли слезы.
   Это был тот, который кормил чаек. У него были коротко стриженные каштановые волосы, тронутые сединой на висках, и очки с черепаховой оправой. Костлявое лицо, слишком выступающий и слишком длинный нос. Паутина морщин вокруг глаз и две резкие складки по краям рта. Полы бежевого пальто развевал ветер. Мэри увидела, что на нем черный костюм в полоску, белая рубашка и красный галстук в крапинку. Она поглядела на его начищенные черные ботинки, и первым впечатлением было, что это дьявол всех свиней только что произнес ее имя.
   Она не знала этого лица. Не знала этих глаз. Капкан легавых сработал. У этого типа руки по-прежнему были в карманах пальто. Боковым зрением она увидела легавого в мундире, неспешно идущего к ним. Негр в кожаной куртке прислонился к перилам, пялясь на серую воду. Ну что ж, время сыграть в эту игру, но по ее правилам. Мэри выхватила из сумки "магнум", держа палец на спуске, и приставила дуло к голове Барабанщика. Ребенок завозился и заморгал.
   - Нет!
   - крикнул чужак. - Господи, стой! - Он тоже заморгал, удивленный не меньше Барабанщика. - Я Эдвард, - сказал он. - Эдвард Фордайс.
   "Лжец! - мелькнуло в голове. - Гребаный врун!" Он совсем не был похож на Эдварда! А легавый подходил ближе, надвигаясь из-за спины чужака. До него было шагов десять-одиннадцать, и палец Мэри напрягся на спусковом крючке: она видела, что петля затягивается.
   - Убери пистолет! - требовательно сказал мужчина. - Мэри, ты что, меня не узнаешь?
   - У Эдварда Фордайса были карие глаза. Еще четверть унции нажима, и он выстрелит.
   - У меня голубые контактные линзы, - сказал он. - Очки фальшивые.
   Легавый совсем рядом. Еще секунда - и он увидит револьвер. Мэри прикусила нижнюю губу.
   - Сделай так, чтобы я тебе поверила.
   - Я тебя вытащил. Помнишь, как мы прятались? - Его лоб нахмурился, голова яростно работала. - Мы всю ночь отбивались от крыс, - сказал он.
   Крысы. Да, она помнила, как они лизали ее кровь. Свинья была прямо за спиной Эдварда Фордайса. Эдвард тоже знал, что легавый там, и вдруг повернулся к нему, заслонив от него Мэри.
   - Ну и холодно здесь! Верно, офицер?
   - Сучий холод, - сказал легавый. У него было квадратное обветренное лицо. - Скоро снег повалит.
   - Пока что еще мало было. Полагалось бы больше.
   - Кто что любит. Что до меня, так я хотел бы зимой уезжать на юг.
   У Мэри не было времени рассуждать. Она убрала пистолет в сумку, но руку с рукояти не сняла.
   Легавый шагнул в сторону и посмотрел на Барабанщика.
   - Ваш ребенок? - спросил он Эдварда.
   - Ага. Мой сын.
   - Надо бы убрать его с такого ветра. Для детских легких это не полезно.
   - Так и сделаем, офицер, спасибо за совет. Легавый кивнул Мэри и пошагал дальше. А Эдвард Фордайс уставился на нее своим глазами фальшивого цвета.
   - Где ты увидела послание?
   Это он. Не Лорд Джек. На Мэри накатила волна головокружения, и ей пришлось опереться о перила.
   - "Роллинг Стоун", - заставила она себя произнести.
   - Я его сунул повсюду. В "Мама Джонс", "Виледж Войс", "Тайме" и еще в два десятка газет. И все равно не был уверен, что кто-нибудь это увидит.
   - Я его увидела. Я думала.., что его написал кто-то другой. Эдвард оглянулся. Пусть его глаза были не того цвета, но остры они были, как у ястреба.
   - Надо отсюда линять. Вон объявили посадку на паром. Я понесу ребенка. Он протянул руки.
   - Нет, - сказала она. - Барабанщик мой.
   - О'кей. Должен тебе сказать, что красть ребенка из больницы - это идиотизм... - Он увидел, как ее глаза полыхнули при этом слове. - ..Я хотел сказать - это не слишком разумно.
   Она была на два дюйма выше него и фунтов на тридцать тяжелее. Ее размеры, угадывающаяся в плечах и в руках грубая сила его пугала. В ее лице всегда было что-то опасное, угрюмое, но сейчас к этому добавилось что-то свирепое, как у львицы, которую дураки-служители загнали в клетку и дразнят.
   - Про тебя передавали во всех новостях, - сказал он. - Ты привлекла к себе сильное внимание.
   - Может, и так. Это мое дело.
   Место было неподходящим, чтобы устраивать спор. Эдвард поднял воротник пальто и посмотрел вслед уходящему копу. Прав был легавый: в воздухе пахнет снегом.
   - У тебя есть машина?
   - Фургон.
   - Где ты остановилась?
   - Мотель в Секокусе. А ты?
   - Я живу в Квинсе, - ответил он. Теперь, когда она убрала этот чертов пистолет, его нервы начали приходить в порядок. Но он все равно одним глазом наблюдал за копом. Он не сразу узнал ее, когда она сошла с парома. Она сильно изменилась; он знал, что и он изменился, но увидеть Мэри - это был шоком. Наверняка ФБР идет за ней по пятам, и уже одно то, что он стоит рядом с ней, заставляло его чувствовать себя мишенью в тире.
   - Мы поедем к тебе, - решил он. - Нам много о чем нужно потолковать.
   Он попытался улыбнуться, но то ли слишком замерз, то ли слишком испугался и губы его не послушались.
   - Погоди минутку, - услышал он, направившись к парому, и остановился. Мэри шагнула к нему, и он почувствовал себя карликом. - Эдвард, я больше ни от кого не принимаю приказов. - У нее в груди стянулся тугой ком разочарования. Лорда Джека здесь нет, и понадобится какое-то время, чтобы это пережить. - Мы поедем к тебе.
   - Ты мне не доверяешь?
   - Доверие может привести к смерти. Едем к тебе или я пошла.
   Он продумал этот вариант. На лбу у него собрались хмурые морщины, и Мэри увидела, что это действительно Эдвард Фордайс. Точно такие же морщины были, когда Джек Гардинер напустился на него за то, что он вмазался в легавский автомобиль.
   - О'кей, - согласился он. - Ко мне.
   Он слишком быстро сдался, подумала Мэри. Что-то в нем раздражало ее до крайности, его ботинки и одежда получены от Государства Компостирования Мозгов; это мундир врага. За ним надо тщательно следить.
   - Веди, - сказала она, и он пошел к парому, а Мэри шла за ним в нескольких шагах. Прижимая к себе Барабанщика, она не снимала другую руку с рукояти пистолета.
   На парковке "Серкл-лайн", вдали от людей, Мэри вытащила пистолет из сумочки и прижала дуло Эдварду к затылку.
   - Стоп! - тихо приказала она. Он остановился. - Руки на машину и расставь ноги.
   - Сестра, ты чего? Что ты...
   - Быстро, Эдвард!
   - Вот черт! Мэри, ты меня толкнула!
   - Да неужто? - сказала она, прижала его к машине и быстро обыскала. Ни пистолета, ни микрофонов, ни записывающих устройств. Она вытащила бумажник, открыла его и проверила водительские права. Выданы в Нью-Йорке на имя Эдварда Ламберта, адрес: 5-Б, 723, Купер-авеню, Квинс. Фотография молодой улыбающейся женщины и мальчика с длинным отцовским подбородком.
   - Жена и ребенок?
   - Да. В разводе, если тебе интересно. - Он повернулся лицом к Мэри и выхватил у нее бумажник. - Живу один. Работаю бухгалтером в компании пищевых морепродуктов. Езжу на "тойоте" восемьдесят пятого года выпуска, собираю марки и вытираю задницу туалетной бумагой "Чар-мин". Что-нибудь еще?
   - Да. - Она приставила дуло "магнума" к его животу. - Ты собираешься меня сдать? Я знаю, что за мою голову назначена цена. - Двенадцать тысяч долларов это была цена, которую назначил на ее поимку "Конститьюшн" в Атланте. - Так вот, если ты только подумаешь об этом, то первая пуля - тебе. Врубаешься?
   - Да. - Он кивнул. - Врубаюсь.
   - Вот и хорошо. - Она поверила ему и убрала пистолет, но сумочку оставила открытой. - Теперь мы опять друзья?
   - Ага.
   Сказано было с толикой нового уважения - а может быть, еще и страха.
   - Я поеду за тобой. Я буду вон в том фургоне. - Она показала головой.
   Эдвард повернулся к своей "тойоте", но Мэри схватила его за руку. В ее душе поднялась горячая волна ностальгии, и от этого стала легче та боль, что Джека здесь нет.
   - Я люблю тебя, брат, - сказала она и поцеловала его в гладко выбритую щеку.
   Эдвард Фордайс озадаченно поглядел на нее, все еще злой после обыска. Она явно съехала с катушек, это уж точно. Похищение ребенка было безумием и ставило его почти в такое же опасное положение, как и ее. Он уже жалел, что решил дать объявление, но Мэри была его сестрой по оружию, они вместе жили, сражались и истекали кровью, и она была связью с той молодой и настоящей жизнью.
   - И я люблю тебя, сестра, - ответил он и вернул ей поцелуй. Ощутил запах ее тела - ей надо было помыться.
   Эдвард сел в машину, завел мотор и подождал, когда она с ребенком сядет в фургон. Она называет его Барабанщиком. Эдвард знал настоящее имя ребенка Дэвид Клейборн. Он следил за всей этой историей по новостям, но со времени взрыва самолета над Японией в новостях куда меньше говорили о Мэри и ребенке. Он выехал со стоянки, глядя в зеркало заднего вида, чтобы проверить, что Мэри - большая старая сумасшедшая Мэри - едет за ним.
   Он не ожидал увидеть, как с парома сходит Мэри Террор. Объявление было выстрелом наугад, но он видел, что поразил цель намного больше, чем надеялся.
   - Двенадцать тысяч долларов? - сказал он, вливаясь в движение по Вильямсбургскому мосту. Оглянулся назад и увидел, что она держится вплотную за ним. - Детские игрушки. Ты сделаешь меня миллионером.
   И он усмехнулся, показав зубы в коронках. Когда "тойота" и фургон пересекали мост в потоке машин, из туч посыпались мелкие снежные хлопья.
   ЧАСТЬ 5
   УБИЙЦА ПРОБУДИЛСЯ
   Глава 1
   УЦЕНЕННЫЙ ТОВАР
   - Кажется, за нами был хвост, - повторила Мэри в третий раз, стоя у окна спальни квартиры Эдварда Фордайса и глядя на Купер-авеню. Ветер гнал снег мимо окна. Разметало штабель мусорных мешков на улице, по тротуару летели мусор и старые газеты. Мэри кормила Барабанщика из бутылочки с молочной смесью, младенец таращился голубыми глазами и сосал соску. Мэри посмотрела в обе стороны мрачной улицы. - Коричневая машина. Вроде бы "форд".
   - Это твое воображение, - ответил из кухни Эдвард, готовивший консервированный чили. Стонали и щелкали батареи отопления. - В этом городе полно машин, так что не будь параноиком.
   - Водитель несколько раз мог нас обогнать, но замедлял ход. - Соска выскочила изо рта Барабанщика, и Мэри запихнула ее назад. - Мне это не нравится, - сказала она больше себе, чем Эдварду.
   - Брось. - Эдвард вышел в гостиную, оставив чили побулькивать на плите. Он снял пальто и пиджак и расхаживал по комнате в красных подтяжках. - Хочешь выпить? Есть "Миллер Лайт" и вино.
   - Вино, - сказала она, все еще высматривая из окна коричневый "форд". Ей не удалось как следует разглядеть водителя. Она запомнила негра, сидевшего на скамейке в кожаной куртке: он ехал с ними на пароме, как и светловолосая девушка. Там много народу было: дюжина японских туристов, пожилая пара и еще человек двадцать. Не был ли кто-нибудь из них легавым у нее на хвосте? Была и другая возможность: следили не за ней, а за Эдвардом. Вполне могло быть.
   Он принес ей бокал красного вина и поставил на стол, пока она заканчивала кормить Барабанщика.
   - Итак, - сказал Эдвард, - ты мне не хочешь рассказать мне, зачем ты украла ребенка?
   - Нет.
   - Наш разговор не очень далеко зайдет, если ты не хочешь говорить.
   - Я хочу послушать, - сказала она. - Я хочу знать, зачем ты дал это объявление?
   Эдвард подошел к другому окну и выглянул наружу. Никакого коричневого "форда" не было, но от настойчивости, с которой Мэри утверждала, что кто-то за ними следит, ему тоже было неспокойно.
   - Не знаю. Наверное, мне было любопытно.
   - Насчет чего?
   - Ну.., просто поглядеть, не покажется ли кто-нибудь. Вроде сборища одноклассников, так сказать. - Он отвернулся от окна в тусклом зимнем свете и взглянул на нее. - Кажется, прошло сто лет с тех пор.
   - Нет, это было только вчера, - сказала она. Барабанщик доел свою смесь, и она прислонила его к плечу, чтобы он срыгнул воздух, как показала ей мать. Мэри уже осмотрела квартиру Эдварда и отметила кое-какую дорогую мебель, которая не вписывалась, и одежда у него была лучше, чем жилище. Впечатление у нее сложилось такое, что он когда-то имел кучу денег, но они кончились. Его "тойота" плевалась дымом из выхлопной трубы, а левое заднее крыло было смято. А начищенные ботинки говорили, что когда-то он ходил по дорогому паркету.
   - Так ты бухгалтер? - спросила она. - И давно?
   - Три года. Работа отличная. Могу выполнять ее с закрытыми глазами. - Он пожал плечами, почти виновато. - Когда я залег на дно, окончил Нью-йоркский университет по отделению бизнеса.
   - По отделению бизнеса, - повторила она, и легкая улыбка промелькнула у нее на лице. - Я это поняла, когда тебя увидела. Значит, тебе наконец закомпостировали мозги?
   Знакомая сеть морщин снова покрыла его лицо.
   - Мы тогда были детьми. Наивными и тупыми во многих смыслах. Мы не жили в реальном мире.
   - А теперь ты в нем живешь?
   - Реальность, - сказал Эдвард, - состоит в том, что каждый должен зарабатывать себе на жизнь. В этом мире не выдаются бесплатные билеты. Ты до сих пор этого не знаешь?
   - Так что, мой брат стал Старшим Братом?
   - Нет! - ответил он слишком громко. - Черт побери, нет! Я просто говорю, что тогда мы видели все либо черным, либо белым! Мы считали, что правы только мы, а все остальные не правы. Вот тут и был прокол. Мы не видели, что в мире есть серое. - Он хмыкнул. - Мы не думали, что когда-нибудь станем взрослыми. Но время не победить, Мэри. Это такая штука, в которую не всадишь пулю и не взорвешь бомбой. Мир меняется, и тебе приходится меняться вместе с ним. Если не станешь меняться.., ладно, посмотри на Эбби Хоффмана.
   - Эбби Хоффман всегда был верен делу, - сказала Мэри. - Он просто устал, вот и все.
   - Хоффман попался на продаже кокаина! - напомнил он. - Из революционера он стал наркодельцом! Какому делу он был верен? Да Господи, всем наплевать, кто такой Эбби Хоффман! Ты знаешь, какова истинная власть в этом мире? Деньги. Наличняк. Если они у тебя есть, ты что-то значишь. Если нет, тебя сметают прочь вместе с мусором.
   - Я больше не хочу об этом разговаривать, - сказала Мэри, укачивая Барабанщика - Сладкий мальчик, такой сладкий-сладкий мальчик.
   - Хочу пива. - Эдвард прошел на кухню и полез в холодильник.
   Мэри поцеловала Барабанщика. От него пахло, надо поменять ему пеленку. Она отнесла его в спальню, положила на кровать рядом с сумкой и взялась пеленать. У нее оставалась всего лишь одна пеленка. Придется выйти и где-нибудь найти упаковку памперсов. Перепеленав Барабанщика, она заметила на письменном столе пишущую машинку. В корзине для бумаг валялся скомканный лист, похожий на белый кулак. Она вытащила его и развернула. На листке было три строки:
   "...Меня зовут Эдвард Фордайс, и я убийца. Я совершал убийства во имя свободы много лет назад. Я был бойцом Штормового Фронта, и в ночь на 1 июля 1972 года я родился заново".
   Заплакал Барабанщик. Он устал и хотел спать.
   Эдвард сказал у Мэри за спиной:
   - Издатель говорит, что нужен ударный первый абзац. Чтобы читатель тут же зацепился.
   Мэри подняла на него взгляд от скомканного листа. Барабанщик продолжал плакать, и от плача у нее болела голова.
   Эдвард отхлебнул пива из бутылки. Глаза его казались темнее, лицо застыло от напряжения.
   - Они говорят, что им нужно побольше крови, побольше действия. Говорят, что книга может стать бестселлером.
   Мэри снова смяла лист в тугой шарик и стиснула его в кулаке. Барабанщик все плакал.