Страница:
– Постой, постой, Бон! – взмолился Майкл, поднимая руки. – Мы, как я погляжу, все же неумолимо приближаемся к тяжелым пулеметам? Мы не готовим революцию, гражданскую войну или правительственный переворот. Мы просто собрались потрясти барыгу. Вот и все. Я надеюсь, что никого вообще убивать не придется. Так, может, если только пальнуть разок-другой в воздух, да и то необязательно.
– Я понял, землячок! Значит, «дайтону» убираем? – согласился темнокожий. – Гранаты, как я понимаю, ты тоже не будешь брать?
– Ты маньяк, – заключил Майкл. – Впрочем, я, наверное, не первый, кто это понял. Ты сам-то с чем ходишь?
– Я не ношу с собой оружия, землячок. Ладно, с «Ультрой» тоже проехали, – сдался Бон, стремительно оставляя позиции. – Тогда только для такого клиента, как ты, специально для такого бескровного случая...
Торговец со счастливым видом достал матово-черное оружие, выглядящее как помесь древнего автомата Томпсона и ручного гранатомета с двумя рукоятками. Короткий ствол большого калибра, «банка» магазина снизу, складной металлический приклад...
– Смотри, землячок! «Штурм 12-12». Автоматическое гладкоствольное ружье двенадцатого калибра с барабанным магазином на двенадцать патронов. В настоящий момент патроны снаряжены картечью. Эффект просто ошеломляющий. Если ты просто пару раз пальнешь из него по потолку или полкам, в супермаркете все обделаются по полной программе. Можешь даже предварительно о проценте с ближайшей прачечной сговориться. Впрочем, если придется стрелять по противнику на расстоянии до тридцати метров, это грозное оружие. А как выглядит, ты только посмотри.
– Для двух выстрелов по полкам мне вполне хватило бы обреза охотничьей двустволки с заячьей дробью, – съязвил Майкл, рассматривая действительно серьезно выглядевшее ружье. – Хотя выглядит оно и вправду достойно.
– Тебя с обрезом и заячьей картечью примут за хулигана из вандерской рабочей школы. Я тебе, землячок, плохого не предложу, – гордо заверил Бон. – Так что? Будешь что-нибудь брать?
– Ружье возьму, – сдался в свою очередь Майкл, гладя рукой матовый вороненый ствол. – А чего-то попроще, чем «глоки», у тебя есть? Дороговато больно.
– Извини, землячок, сейчас нет, – печально развел руки торговец. – Если подождешь немного, я тебе под заказ что угодно подтяну. А то и прийти должна партия хлама дешевого. Быстро разбирают такое. У нас район-то тут не шибко богатый и еще меньше разбирающийся в достойном оружии. А ведь сейчас без волын только дошколята еще бегают. А ты что, в супермаркете только на жвачку бабла стрясти собрался? Займи у кого-нибудь. Стволы – это вложение быстро окупаемое.
– Не парь мне мозги, Бон, – нахмурился Майкл. – Они скорее как презервативы одноразовые. Один раз выстрелил – и выкидывать приходится.
– Это если ты все же обчистил кого. А коли просто в банде бегаешь и таких же конченых ублюдков мочишь, то никто твой ствол и искать-то не станет. Можешь подождать чуток. Дня два-три, – напомнил темнокожий. – Должно много чего прийти. Будет тебе и дешевые производители, и даже секонд-хенд.
– Нет уж, спасибо, – решительно отказался Майкл. – Секонд-хенд меня в этом вопросе интересует меньше всего. Я возьму у тебя это ружье и три «глока».
Вместо ответа Майкл открыл один глаз и улыбнулся. Он не спал, но ему не хотелось сейчас даже разговаривать– только лежать и наслаждаться тем усталым бессилием, которое он испытывал после недавнего бешеного, вседозволенного и долгого секса с Кэт. И из этого ощущения счастья ему не хотелось выныривать ни при каких условиях.
– Я хотела сказать... – начала девушка, но замолчала, то ли подбирая слова, то ли передумав.
– У меня нет сил говорить, зайка, – блаженно оскалился Майкл, с трудом справляясь даже со своим языком. – Но если ты не будешь заставлять меня отвечать на вопросы, я с удовольствием тебя послушаю.
– Да нет, ничего, – печально качнула головой девушка. – Просто вдруг глупые женские фантазии накатили. А мужчину лучше не грузить ими. Мне очень хорошо с тобой.
Она подвинулась, ложась головой ему на живот, чтобы он не видел грусти в ее глазах. Однако движение это вызвало «побочную» реакцию. Майкл, почувствовав струящиеся по его животу волосы, вдруг представил совсем не невинную картину и ощутил, что почти готов к продолжению. Не говоря ни слова, он коснулся ее затылка, слегка подталкивая. Так же молча, как и Майкл, девушка поняла, чего он хочет, устремляясь навстречу его желанию...
– Чего тебе? – без приветствия спросил Майкл, восстанавливая дыхание. – Надеюсь, ты не дурные вести хочешь сообщить?
– Привет, Майк, – заблеял на другом конце Рик. – У меня тут проблемы.
– Какие? – напрягся Майкл, гадая, в какое дерьмо Рик мог вляпаться в этот раз.
– Я тут немного расслабился, но, видать, лишку принял... – мямлил Крыса. – В общем, свалился я тут и ногу здорово сломал. Короче, в больничке сейчас валяюсь, на регенерации.
– Ну отлично! – завелся Майкл. – Ты, Крыса, подлянку круче этого не мог подкинуть? Завтра день работы. Моногравы уже в помойке. Все на мази. И тут ты нажираешься, как свинья, и ногу себе ломаешь. Жаль, что шею не свернул. Намного полезнее для всех это было бы.
– Не заводись, Майки, – заныл снова Рик. – Я ведь понимаю, что подвел всех. Поэтому хочу предложить не откладывать все на потом. Я не сильно и помог бы вам. Ведь все основные роли как раз у вас троих. Так и делайте, что задумали. А то удачу спугнем...
– Странно от тебя это слышать, – ответил Майкл, размышляя над тем, что из запланированного они не смогли бы сделать без участия Рика, но ничего такого не нашел. – Вообще мне совершенно непонятно, на кой хрен ты нам сдался в этом деле?
– Так я же всю эту идею вам и дал. Без меня вы бы ничего не знали...
– И ты захочешь за идею получить свою полновесную долю? Не шевельнув даже пальцем?
– Я не прошу равной доли, Майк. Но что-то за мое участие вы должны мне дать. Ты ведь не кинешь друга, Майк?
– Ты так говоришь, Крыса, будто сам разработал весь план операции, провел большую подготовительную работу, все рассчитал, а под конец я пытаюсь кинуть тебя, присвоив все твои труды. – Неприкрытая усмешка звучала в голосе Майкла. – Твое участие реально свелось лишь к передаче нам пьяной сплетни. Вот и все. И, поминая дружбу, ты надеешься на свою четверть. Это очень борзо, Крыса.
– Что ты, Майки, – возразил Рик с напускным радостным удивлением. – Разве же я говорю о четверти? Я прошу дать хоть что-то. По дружбе... Просто помочь мне... Я же хотел, чтобы все удалось...
– Ты получишь вознаграждение за идею, – согласился Майкл, поразмыслив пару секунд. – Думаю, пятьдесят косых тебе будет достаточно. Если, конечно, там действительно миллион будет и все пройдет успешно.
– Конечно, Майк, – радостно затараторил Рик. – Я и не претендую на большее. Пятьдесят кусков достойное вознаграждение за идею. Это правильно... Это по-дружески…
– У тебя все? – оборвал его Майкл.
– Все, Майк, – осекся тот. – Не буду тебя больше задерживать.
– Выздоравливай, – бросил Майкл и нажал клавишу отбоя.
– Что-то мне не по себе сегодня, – честно признался Майкл, пытаясь понять причину своей тревоги. – Не лежит у меня душа к этому делу, хоть убей.
– Брось, – легкомысленно отмахнулся Санчес, не мучаясь по поводу предстоящего дела. – Тут делов-то – как два пальца обоссать. Не стремайся, нормально все будет.
– Дай бог, – буркнул Майкл, внимательно вглядываясь в темную громаду порта.
– Может, тебе в церковь сходить стоило перед делом? – ощерился насмешливо Парк, также не разделяющий тревог своего товарища. – Что-то ты часто грустить стал, брат. Не иначе Кэт тебя крепко за яйца ухватила.
– Да пошел ты, – огрызнулся без особой злобы Майкл. – Хватит трещать. Мы уже близко.
Не возражая, товарищи поспешили за громоздкой фигурой, которая по-кошачьи бесшумно скользнула в тень неосвещенных задворок. Не минуло еще и пятнадцати минут, как вся троица заняла свои оговоренные места. До начала событий оставалось еще не меньше часа, но все понимали, что лучше час проваляться в засаде, чем, напоровшись на нее самому, лечь на два метра под землю навсегда.
В предполагаемое время со стороны дальних штабелей выплыл громоздкий черный силуэт, отражающий глубоким лаком боков блики от прожекторов портового освещения. Медленно, словно двигаясь вдоль улицы с путанами, «мерседес» скользил к погрузочной площадке. Все в точности повторяло тот раз, когда Майкл лежал, распластавшись на крыше контейнера. И точно так же, едва автограв замер, в чистом на этот раз небе стремительно разрослись звездочки габаритных огней подлетающего к порту бота.
Майкл бесшумно оставил свой пост и скользнул к самому краю контейнерных штабелей, скрываясь во тьме узкого прохода между двумя безразмерными контейнерными боками. Теперь от автограва его отделяло расстояние не более двадцати-тридцати шагов.
Бот уже спустился на площадку, плавно замедляя движение, и из автограва выбрались водитель и пассажир. Как и в прошлый раз, пассажир неторопливо пошел навстречу садящемуся боту, оставив водителя возле открытой двери. Майкл сорвался с места и почти что на четвереньках устремился к шикарному автограву. Сейчас между ним и ботом находился «мерседес», скрывая своим черным корпусом все перемещения Майкла. Вот только водитель...
Майкл торопливо перебирал ногами, не опуская направленный в спину водителя пистолет. Если он обернется, Майкл успеет выстрелить раньше, чем водитель поймет, что происходит. Но водитель стоял спокойно, осматривая свой сектор и лишь немного поворачивая голову.
Достигнув наконец защиты громоздкого багажника лимузина, Майкл сдернул со спины висящее на ремне ружье, одновременно пряча «глок» во внутренний карман куртки. Чтобы увидеть перемещение ног встречающейся пары, Майклу пришлось улечься на асфальт, заглядывая в узкий просвет между брюхом автограва и покрытием дороги. Две пары ног постояли друг напротив друга, позволяя своим хозяевам закончить разговор, а затем неспешно разошлись.
Майкл напрягся, готовясь к началу концерта. Еще наблюдая за передачей с крыши контейнера, он решил, что наилучший момент для выхода наступит тогда, когда идущий с чемоданчиком к автограву человек пройдет чуть больше половины отделяющего его от машины расстояния. Только тогда у этого курьера не будет времени ни забежать под прикрытием стрелка в бот, ни прыгнуть в автограв, который вполне мог быть бронированным.
Мгновения словно замедлили свой бег, растянув до бесконечности каждый очередной шаг курьера. Майклу казалось, что от звука его шагов содрогается вся земля, хотя он и понимал, что это всего лишь следствие напряженных нервов. Последний шаг...
Майкл скользнул к водителю, нанося короткий удар кулаком в основание черепа. Он не хотел никого убивать, поэтому, старательно рассчитывая силу, старался не переборщить. Не проронив ни звука, водитель мешком рухнул на асфальт.
– А ну стоять! – заорал Майкл, делая выстрел из ружья в ночное небо над головой курьера. – Не шевелиться, а то перестреляем всех, как куропаток!
– Стоять, тебе сказано! – заголосил со стороны бота Парк, упирая в ухо стоящего у трапа бота стрелка свой «глок» и выдергивая из его рук винтовку.
Чуть в стороне грохнул выстрел в воздух, которым обозначился Санчес, беря сразу после этого на мушку курьера с чемоданчиком. Парк, держа в одной руке захваченную винтовку, а в другой пистолет, подтолкнул обезоруженного стрелка к замершему неподалеку курьеру из бота.
– Стволы на землю! – скомандовал Майкл, не торопясь выходить из-за защищающего его лимузина и через лакированную крышу держа на линии огня сразу всех противников. – Никто не умрет сегодня, если вы не станете проявлять чудеса глупого героизма. Стоит ли умирать из-за чемодана?
Курьеры медленно выбросили пистолеты, а тот, который нес сейчас чемодан, так же медленно поставил свою ношу на пыльный асфальт. Майкл, обходя, двинулся вдоль длинного корпуса автограва, не спуская глаз с противников. Перешагивая через тело оглушенного водителя, он вдруг краем глаза заметил движение во тьме салона. Что-то неясное, словно отблеск света на темном металле. Чисто интуитивно он отпрянул в сторону, спотыкаясь об валяющееся под ногами тело водителя и падая на землю. Грохнул выстрел. Майклу показалось, что его по голове ударили полицейской дубинкой. Уже ничего не соображая, он вдавил курок, посылая в дверной проем «мерседеса» заряд картечи.
Он открыл глаза и понял, что еще жив, хотя голова гудела, как монастырский набат. Где-то далеко гремела канонада выстрелов. Ощутив жизнь, Майкл сел, вскидывая так и не выпущенное из рук ружье.
Прямо перед ним на четвереньках стоял водитель лимузина. Видимо, он пытался подняться, только что придя в себя, но, увидев ожившего врага, замер. Глядя друг другу в глаза, они бездействовали несколько секунд, а затем водитель рванул пистолет из наплечной кобуры.
Ружье в руках Майкла прыгнуло, выплеснув рой свинцовых беспощадных ос. Выстрел пришелся в грудь, превращая человека в свежий фарш. Тело водителя отшвырнуло назад, стукнуло о среднюю стойку автограва, а затем, уже бездыханное, оно упало на асфальт.
Еще несколько секунд Майкл сидел, тупо рассматривая валяющийся у его ног труп, словно бы ожидая, что он сейчас опять вскочит и начнет стрелять. Мысли в голове, видимо распуганные звоном набата, спрятались где-то далеко, уступив место этой гудящей пустоте. Наконец Майкл попытался подняться, боясь опустить ружье. Его здорово мотнуло, отчего он едва удержался на ногах, пытаясь сфокусировать зрение. Вспомнив про неведомого стрелка в салоне лимузина, Майкл медленно, держа ружье в вытянутых руках, заглянул в темные недра «мерседеса».
Открывшееся зрелище даже у него, не раз видевшего кровь и лично ее неоднократно пускающего, вызвало легкий приступ тошноты. Впрочем, вполне возможно, что это была реакция его головы на тот страшный удар, откинувший его от машины. Но так или иначе, а стрелок, прятавшийся в машине, допустил ошибку, высунувшись так далеко и подставившись под выстрел Майкла. Сейчас он, неестественно выгнувшись, валялся, застряв в проеме между передних сидений. Но самое жуткое было в том, что у него практически не осталось головы, в которую в упор угодил весь заряд картечи.
Сплюнув на асфальт, Майкл медленно разогнулся, выглядывая над крышей лимузина. Канонада звучала совсем не так далеко, как слышалось его оглохшим от ранения ушам. Точнее было сказать, бой шел прямо здесь – на площадке возле бота.
На асфальте уже валялось немало окровавленных трупов, среди которых Майкл сразу разглядел тело Санчеса. Парень лежал там же, где стоял до выстрела в Майкла из «мерседеса». Видимо, его убили одним из первых. Его черная рубаха была в клочья изорвана многочисленными попаданиями с разных сторон. Курьеры валялись на той же площадке рядом со стоящим чемоданом, а у бота не меньше десятка людей в черных армейских костюмах остервенело палили в проем люка бота из автоматов. В ответ звучали редкие одиночные выстрелы, свидетельствующие о том, что Парк все еще жив и успел спастись от пуль в чреве бота. Только все эти звуки попадали в сознание Майкла словно сквозь толстую вату.
Майкл вернулся под прикрытие кузова лимузина, сполз по его лакированному боку на асфальт и ненадолго задумался. Выскочить сейчас с пальбой на помощь Парку было бы чистым самоубийством. Глупым и бесполезным. Его в момент нашпигуют свинцом, как рождественского гуся яблоками. Свалить, пользуясь тем, что его упустили из виду? Но даже если Парка пристрелят в этом бою, Майкл не сможет простить сам себя за то, что бросил друга. Хотя возможность столь близкого спасения была так притягательна и так реальна.
– Черт! – рявкнул Майкл, со злостью стукнув по асфальту кулаком. – Что происходит! Черт!
Он готов был биться об асфальт головой, лишь бы та начала вновь нормально работать и понимать происходящее. Но набатный гул и кровавый туман в глазах не проходили. И все же он принял единственно возможное решение. Компромисс между тем, чего требовал страх, и тем, о чем взывал долг перед товарищем.
Бросив ружье на переднее пассажирское сиденье, Майкл ухватил безголовый труп за подмышки и рывком вытащил его из машины, еще больше заляпав салон и себя кровью и мозгами. Швырнув мертвого безголового стрелка рядом с водителем, он рухнул в водительское сиденье, утапливая клавишу пуска двигателя.
Приборная оптитронная панель ожила, показывая, что двигатель запустился, а из среднего тоннеля выдвинулся джойстик управления. Майкл, не захлопывая дверь, тихонько тронул автограв. Машина плавно развернулась и медленно поплыла к боту. Без помех достигнув трупов курьеров, Майкл подхватил чемодан и забросил его на заднее сиденье. Потом взял ружье, высунул ствол в открытое окно и, захлопнув наконец дверь, вдавил педаль акселератора.
Взвыв двигателем, «мерседес» прыгнул вперед. В мгновение ока он преодолел расстояние до стрелков, подминая под себя двоих, не успевших отпрыгнуть.
– Парк! – заорал Майкл, разворачивая машину пассажирской дверью к люку бота и без остановки паля в сторону стрелков. – Быстрее, Парк!
Стрелки тем временем быстро сориентировались. Попадав на асфальт и укрывшись за телами погибших, они открыли ураганный огонь по «мерседесу». Майкл лег на сиденье, продолжая орать. Вокруг стоял кромешный ад – пули грохотали по лимузину, разрывая лаковые бока и застревая в бронелистах, брызгами разлетались осколки фар, зеркал и всякой декоративной мишуры, пара пуль влетела в салон, вспоров обивку потолка. В этот момент в открытую Майклом пассажирскую дверь протиснулся Парк, и Майкл опять утопил педаль акселератора.
Стрелки не прекращали огонь, превращая корму автограва в ошметки искореженного металла, но машина уже неслась по прямой к воротам. Снеся шлагбаум, словно соломенное чучело, лимузин помчался к жилым кварталам, набирая скорость и продолжая на ходу сыпать оторванными кузовными деталями.
– Мы выбрались, Парк! – заорал Майкл, лупя тяжёлым кулаком по передней панели. – Что, суки, получили?!
Парк молчал, и Майкл бросил на него удивленный взгляд, не понимая, почему его друг не радуется спасению. Парень лежал, съехав совсем низко по сиденью, а в голове его, безвольно упавшей вбок, зияло аккуратное пулевое отверстие.
– Парк! – ужаснулся Майкл, только сейчас заметив, что и крыша, и даже бронестекла автограва в нескольких мостах пробиты пулевыми отверстиями.
Видимо, засевшие на портовых кранах и штабелях контейнеров снайперы с таким же опозданием, как и стрелки на площадке, среагировали на перемещения лимузина и открыли по «мерседесу» огонь. Машина хоть и была забронирована со всех сторон, но не могла защитить от столь близких выстрелов из снайперских винтовок.
Искалеченный «мерседес» замер, ткнувшись мордой в стенку дома. Из развороченной водительской двери выбрался здоровенный парень, с головы до ног перемазанный кровью. Быстро оглядевшись по сторонам, он отбросил в салон ружье с опустевшим магазином. Еще раз окинув улицу бешеным взглядом, он вытащил с заднего сиденья небольшой чемодан и, прыгнув в седло стоящего рядом монограва, устремился в полутемные кварталы ночного города...
– Вот ублюдки! – выругался он, обрабатывая спиртом глубокую борозду чуть выше левого уха, которую оставила пуля стрелка из лимузина.
В борозде розовела кость черепа, а кровь все никак не хотела останавливаться. Кроме спирта, Майкл не нашел у себя ничего, чем можно было бы обработать рану, а обращаться в госпиталь он всерьез опасался. В конце концов он наложил на рану полосу намоченного в спирте бинта и просто замотал голову сверху тем же бинтом. Придирчиво осмотрев наложенную повязку, он натянул чистую одежду и вернулся к чемодану.
Какой-то неясный шум из приоткрытого окна привлек его внимание. Выглянув вниз, он заметил у подъезда несколько огромных черных автогравов, из которых торопливо выгружались мрачные люди, принадлежность которых к боевикам дона Лагара не вызывала у Майкла никаких сомнений. Тошнота вновь заставила его судорожно сглатывать стремительно наполняющую рот горькую слюну. Майкл подхватил чемодан и метнулся прочь из квартиры.
Лифт, скрипя, жаловался на тяжесть поднимающихся и нем людей, а со стороны пожарной лестницы раздавался топот многочисленных ног и приглушенные голоса. Тем не менее Майкл бесшумно начал спускаться вниз. Где-то на уровне десятого этажа он скользнул в дверь, ведущую ни жилую площадку, и, прижавшись к стене за этой дверью, замер, стараясь даже не дышать. Тяжело пыхтя, матерясь и бухая башмаками, мимо двери пробежали несколько человек, явно спешащих побыстрее добраться до восемнадцатого этажа. Дав им уйти на пару пролетов, Майкл так же тихо выскочил обратно на пожарную лестницу и вдоль самой стены продолжил спуск. Он не сомневался, что у подъезда его будут ждать оставленные боевики дона Лагара. Поэтому на втором этаже Майкл вновь вернулся на площадку. Забравшись в самый ее конец, он постучался в двери квартиры, чьи окна выходили на противоположную от подъезда сторону дома.
– Кого там черт принес ночью? – раздался через несколько долгих минут голос за дверью.
– Пожалуйста! – попросил Майкл. – Я ваш сосед с восемнадцатого этажа. Ко мне ворвались воры. Мне нужна помощь.
– Проваливай! – ответили из-за двери категорично. – Я позвоню в полицию, а ты проваливай!
Майкл понимал, что вполне может нарваться на пулю, выпущенную добропорядочным обывателем, но иного выхода у него сейчас просто не было. В любую минуту преследователи могли понять, что он ускользает, и начать обшаривать этажи.
Сделав шаг назад, Майкл ударил в дверь ногой, направляя всю силу удара в район дверного замка. Дверь вылетела, оглушив стоящего за ней хозяина квартиры, а ворвавшийся в квартиру Майкл, не останавливаясь, пробежал через квартиру к окну. Торопливо распахнув раму, он не заметил снаружи никого, поэтому без лишних размышлений сиганул вниз. Приземлился Майкл довольно удачно, если не считать чемодана, больно ударившего углом по колену. Скрипя зубами и мысленно матерясь, парень, прихрамывая, скользнул в ближайшую темную подворотню.
– Я понял, землячок! Значит, «дайтону» убираем? – согласился темнокожий. – Гранаты, как я понимаю, ты тоже не будешь брать?
– Ты маньяк, – заключил Майкл. – Впрочем, я, наверное, не первый, кто это понял. Ты сам-то с чем ходишь?
– Я не ношу с собой оружия, землячок. Ладно, с «Ультрой» тоже проехали, – сдался Бон, стремительно оставляя позиции. – Тогда только для такого клиента, как ты, специально для такого бескровного случая...
Торговец со счастливым видом достал матово-черное оружие, выглядящее как помесь древнего автомата Томпсона и ручного гранатомета с двумя рукоятками. Короткий ствол большого калибра, «банка» магазина снизу, складной металлический приклад...
– Смотри, землячок! «Штурм 12-12». Автоматическое гладкоствольное ружье двенадцатого калибра с барабанным магазином на двенадцать патронов. В настоящий момент патроны снаряжены картечью. Эффект просто ошеломляющий. Если ты просто пару раз пальнешь из него по потолку или полкам, в супермаркете все обделаются по полной программе. Можешь даже предварительно о проценте с ближайшей прачечной сговориться. Впрочем, если придется стрелять по противнику на расстоянии до тридцати метров, это грозное оружие. А как выглядит, ты только посмотри.
– Для двух выстрелов по полкам мне вполне хватило бы обреза охотничьей двустволки с заячьей дробью, – съязвил Майкл, рассматривая действительно серьезно выглядевшее ружье. – Хотя выглядит оно и вправду достойно.
– Тебя с обрезом и заячьей картечью примут за хулигана из вандерской рабочей школы. Я тебе, землячок, плохого не предложу, – гордо заверил Бон. – Так что? Будешь что-нибудь брать?
– Ружье возьму, – сдался в свою очередь Майкл, гладя рукой матовый вороненый ствол. – А чего-то попроще, чем «глоки», у тебя есть? Дороговато больно.
– Извини, землячок, сейчас нет, – печально развел руки торговец. – Если подождешь немного, я тебе под заказ что угодно подтяну. А то и прийти должна партия хлама дешевого. Быстро разбирают такое. У нас район-то тут не шибко богатый и еще меньше разбирающийся в достойном оружии. А ведь сейчас без волын только дошколята еще бегают. А ты что, в супермаркете только на жвачку бабла стрясти собрался? Займи у кого-нибудь. Стволы – это вложение быстро окупаемое.
– Не парь мне мозги, Бон, – нахмурился Майкл. – Они скорее как презервативы одноразовые. Один раз выстрелил – и выкидывать приходится.
– Это если ты все же обчистил кого. А коли просто в банде бегаешь и таких же конченых ублюдков мочишь, то никто твой ствол и искать-то не станет. Можешь подождать чуток. Дня два-три, – напомнил темнокожий. – Должно много чего прийти. Будет тебе и дешевые производители, и даже секонд-хенд.
– Нет уж, спасибо, – решительно отказался Майкл. – Секонд-хенд меня в этом вопросе интересует меньше всего. Я возьму у тебя это ружье и три «глока».
* * *
– Майк, ты спишь? – прошептала Кэт, едва касаясь плеча Майкла.Вместо ответа Майкл открыл один глаз и улыбнулся. Он не спал, но ему не хотелось сейчас даже разговаривать– только лежать и наслаждаться тем усталым бессилием, которое он испытывал после недавнего бешеного, вседозволенного и долгого секса с Кэт. И из этого ощущения счастья ему не хотелось выныривать ни при каких условиях.
– Я хотела сказать... – начала девушка, но замолчала, то ли подбирая слова, то ли передумав.
– У меня нет сил говорить, зайка, – блаженно оскалился Майкл, с трудом справляясь даже со своим языком. – Но если ты не будешь заставлять меня отвечать на вопросы, я с удовольствием тебя послушаю.
– Да нет, ничего, – печально качнула головой девушка. – Просто вдруг глупые женские фантазии накатили. А мужчину лучше не грузить ими. Мне очень хорошо с тобой.
Она подвинулась, ложась головой ему на живот, чтобы он не видел грусти в ее глазах. Однако движение это вызвало «побочную» реакцию. Майкл, почувствовав струящиеся по его животу волосы, вдруг представил совсем не невинную картину и ощутил, что почти готов к продолжению. Не говоря ни слова, он коснулся ее затылка, слегка подталкивая. Так же молча, как и Майкл, девушка поняла, чего он хочет, устремляясь навстречу его желанию...
* * *
Здоровенный парень со вздувшимися огромными мускулами не жалея сил лупил руками и ногами по большой тяжелой груше, снимая с этих мускулов забитость после тренировки со штангой и большими гантелями. После каждого удара груша, казалось, готова оторваться от удерживающей ее цепи, но крепили ее в свое время на совесть, и гулкие звуки ударов раздавались с частотой перестрелки. Неожиданно запиликал коммуникатор, заставляя прервать тренировку. Мало кто знал номер Майкла, да и все мелодии были выставлены индивидуально, поэтому с первых трелей он уже знал, что звонит Крыса Рик.– Чего тебе? – без приветствия спросил Майкл, восстанавливая дыхание. – Надеюсь, ты не дурные вести хочешь сообщить?
– Привет, Майк, – заблеял на другом конце Рик. – У меня тут проблемы.
– Какие? – напрягся Майкл, гадая, в какое дерьмо Рик мог вляпаться в этот раз.
– Я тут немного расслабился, но, видать, лишку принял... – мямлил Крыса. – В общем, свалился я тут и ногу здорово сломал. Короче, в больничке сейчас валяюсь, на регенерации.
– Ну отлично! – завелся Майкл. – Ты, Крыса, подлянку круче этого не мог подкинуть? Завтра день работы. Моногравы уже в помойке. Все на мази. И тут ты нажираешься, как свинья, и ногу себе ломаешь. Жаль, что шею не свернул. Намного полезнее для всех это было бы.
– Не заводись, Майки, – заныл снова Рик. – Я ведь понимаю, что подвел всех. Поэтому хочу предложить не откладывать все на потом. Я не сильно и помог бы вам. Ведь все основные роли как раз у вас троих. Так и делайте, что задумали. А то удачу спугнем...
– Странно от тебя это слышать, – ответил Майкл, размышляя над тем, что из запланированного они не смогли бы сделать без участия Рика, но ничего такого не нашел. – Вообще мне совершенно непонятно, на кой хрен ты нам сдался в этом деле?
– Так я же всю эту идею вам и дал. Без меня вы бы ничего не знали...
– И ты захочешь за идею получить свою полновесную долю? Не шевельнув даже пальцем?
– Я не прошу равной доли, Майк. Но что-то за мое участие вы должны мне дать. Ты ведь не кинешь друга, Майк?
– Ты так говоришь, Крыса, будто сам разработал весь план операции, провел большую подготовительную работу, все рассчитал, а под конец я пытаюсь кинуть тебя, присвоив все твои труды. – Неприкрытая усмешка звучала в голосе Майкла. – Твое участие реально свелось лишь к передаче нам пьяной сплетни. Вот и все. И, поминая дружбу, ты надеешься на свою четверть. Это очень борзо, Крыса.
– Что ты, Майки, – возразил Рик с напускным радостным удивлением. – Разве же я говорю о четверти? Я прошу дать хоть что-то. По дружбе... Просто помочь мне... Я же хотел, чтобы все удалось...
– Ты получишь вознаграждение за идею, – согласился Майкл, поразмыслив пару секунд. – Думаю, пятьдесят косых тебе будет достаточно. Если, конечно, там действительно миллион будет и все пройдет успешно.
– Конечно, Майк, – радостно затараторил Рик. – Я и не претендую на большее. Пятьдесят кусков достойное вознаграждение за идею. Это правильно... Это по-дружески…
– У тебя все? – оборвал его Майкл.
– Все, Майк, – осекся тот. – Не буду тебя больше задерживать.
– Выздоравливай, – бросил Майкл и нажал клавишу отбоя.
* * *
Погода словно старательно подыгрывала им, не требуя за свое содействие ни единого процента от предстоящего трофея. Моногравы Парка и Санчеса давно ждали своей очереди, спрятанные в громадной груде отслуживших свое контейнеров, которые хозяева порта все никак не удосуживались сдать на приемку вторсырья. Монограв Майкла и, как первоначально было задумано, монограв Крысы Рика должны были ждать своей очереди в первых жилых кварталах, примыкающих к порту. Предполагалось, что, забравшись на территорию порта пешком, а вернее, ползком и перебежками, они, сделав дело, вырвутся из порта на двух моногравах. И только в жилых кварталах рассядутся каждый на свой, чтобы разбежаться до поры до времени в разные стороны. Но так как Крыса Рик валялся в какой-то больнице со сломанной ногой, сейчас только монограв Майкла сиротливо приткнулся у дешевого бара, в котором нуждающийся в порции дерьмового, но дешевого пойла мог утолить свою жажду круглые сутки.– Что-то мне не по себе сегодня, – честно признался Майкл, пытаясь понять причину своей тревоги. – Не лежит у меня душа к этому делу, хоть убей.
– Брось, – легкомысленно отмахнулся Санчес, не мучаясь по поводу предстоящего дела. – Тут делов-то – как два пальца обоссать. Не стремайся, нормально все будет.
– Дай бог, – буркнул Майкл, внимательно вглядываясь в темную громаду порта.
– Может, тебе в церковь сходить стоило перед делом? – ощерился насмешливо Парк, также не разделяющий тревог своего товарища. – Что-то ты часто грустить стал, брат. Не иначе Кэт тебя крепко за яйца ухватила.
– Да пошел ты, – огрызнулся без особой злобы Майкл. – Хватит трещать. Мы уже близко.
Не возражая, товарищи поспешили за громоздкой фигурой, которая по-кошачьи бесшумно скользнула в тень неосвещенных задворок. Не минуло еще и пятнадцати минут, как вся троица заняла свои оговоренные места. До начала событий оставалось еще не меньше часа, но все понимали, что лучше час проваляться в засаде, чем, напоровшись на нее самому, лечь на два метра под землю навсегда.
В предполагаемое время со стороны дальних штабелей выплыл громоздкий черный силуэт, отражающий глубоким лаком боков блики от прожекторов портового освещения. Медленно, словно двигаясь вдоль улицы с путанами, «мерседес» скользил к погрузочной площадке. Все в точности повторяло тот раз, когда Майкл лежал, распластавшись на крыше контейнера. И точно так же, едва автограв замер, в чистом на этот раз небе стремительно разрослись звездочки габаритных огней подлетающего к порту бота.
Майкл бесшумно оставил свой пост и скользнул к самому краю контейнерных штабелей, скрываясь во тьме узкого прохода между двумя безразмерными контейнерными боками. Теперь от автограва его отделяло расстояние не более двадцати-тридцати шагов.
Бот уже спустился на площадку, плавно замедляя движение, и из автограва выбрались водитель и пассажир. Как и в прошлый раз, пассажир неторопливо пошел навстречу садящемуся боту, оставив водителя возле открытой двери. Майкл сорвался с места и почти что на четвереньках устремился к шикарному автограву. Сейчас между ним и ботом находился «мерседес», скрывая своим черным корпусом все перемещения Майкла. Вот только водитель...
Майкл торопливо перебирал ногами, не опуская направленный в спину водителя пистолет. Если он обернется, Майкл успеет выстрелить раньше, чем водитель поймет, что происходит. Но водитель стоял спокойно, осматривая свой сектор и лишь немного поворачивая голову.
Достигнув наконец защиты громоздкого багажника лимузина, Майкл сдернул со спины висящее на ремне ружье, одновременно пряча «глок» во внутренний карман куртки. Чтобы увидеть перемещение ног встречающейся пары, Майклу пришлось улечься на асфальт, заглядывая в узкий просвет между брюхом автограва и покрытием дороги. Две пары ног постояли друг напротив друга, позволяя своим хозяевам закончить разговор, а затем неспешно разошлись.
Майкл напрягся, готовясь к началу концерта. Еще наблюдая за передачей с крыши контейнера, он решил, что наилучший момент для выхода наступит тогда, когда идущий с чемоданчиком к автограву человек пройдет чуть больше половины отделяющего его от машины расстояния. Только тогда у этого курьера не будет времени ни забежать под прикрытием стрелка в бот, ни прыгнуть в автограв, который вполне мог быть бронированным.
Мгновения словно замедлили свой бег, растянув до бесконечности каждый очередной шаг курьера. Майклу казалось, что от звука его шагов содрогается вся земля, хотя он и понимал, что это всего лишь следствие напряженных нервов. Последний шаг...
Майкл скользнул к водителю, нанося короткий удар кулаком в основание черепа. Он не хотел никого убивать, поэтому, старательно рассчитывая силу, старался не переборщить. Не проронив ни звука, водитель мешком рухнул на асфальт.
– А ну стоять! – заорал Майкл, делая выстрел из ружья в ночное небо над головой курьера. – Не шевелиться, а то перестреляем всех, как куропаток!
– Стоять, тебе сказано! – заголосил со стороны бота Парк, упирая в ухо стоящего у трапа бота стрелка свой «глок» и выдергивая из его рук винтовку.
Чуть в стороне грохнул выстрел в воздух, которым обозначился Санчес, беря сразу после этого на мушку курьера с чемоданчиком. Парк, держа в одной руке захваченную винтовку, а в другой пистолет, подтолкнул обезоруженного стрелка к замершему неподалеку курьеру из бота.
– Стволы на землю! – скомандовал Майкл, не торопясь выходить из-за защищающего его лимузина и через лакированную крышу держа на линии огня сразу всех противников. – Никто не умрет сегодня, если вы не станете проявлять чудеса глупого героизма. Стоит ли умирать из-за чемодана?
Курьеры медленно выбросили пистолеты, а тот, который нес сейчас чемодан, так же медленно поставил свою ношу на пыльный асфальт. Майкл, обходя, двинулся вдоль длинного корпуса автограва, не спуская глаз с противников. Перешагивая через тело оглушенного водителя, он вдруг краем глаза заметил движение во тьме салона. Что-то неясное, словно отблеск света на темном металле. Чисто интуитивно он отпрянул в сторону, спотыкаясь об валяющееся под ногами тело водителя и падая на землю. Грохнул выстрел. Майклу показалось, что его по голове ударили полицейской дубинкой. Уже ничего не соображая, он вдавил курок, посылая в дверной проем «мерседеса» заряд картечи.
Он открыл глаза и понял, что еще жив, хотя голова гудела, как монастырский набат. Где-то далеко гремела канонада выстрелов. Ощутив жизнь, Майкл сел, вскидывая так и не выпущенное из рук ружье.
Прямо перед ним на четвереньках стоял водитель лимузина. Видимо, он пытался подняться, только что придя в себя, но, увидев ожившего врага, замер. Глядя друг другу в глаза, они бездействовали несколько секунд, а затем водитель рванул пистолет из наплечной кобуры.
Ружье в руках Майкла прыгнуло, выплеснув рой свинцовых беспощадных ос. Выстрел пришелся в грудь, превращая человека в свежий фарш. Тело водителя отшвырнуло назад, стукнуло о среднюю стойку автограва, а затем, уже бездыханное, оно упало на асфальт.
Еще несколько секунд Майкл сидел, тупо рассматривая валяющийся у его ног труп, словно бы ожидая, что он сейчас опять вскочит и начнет стрелять. Мысли в голове, видимо распуганные звоном набата, спрятались где-то далеко, уступив место этой гудящей пустоте. Наконец Майкл попытался подняться, боясь опустить ружье. Его здорово мотнуло, отчего он едва удержался на ногах, пытаясь сфокусировать зрение. Вспомнив про неведомого стрелка в салоне лимузина, Майкл медленно, держа ружье в вытянутых руках, заглянул в темные недра «мерседеса».
Открывшееся зрелище даже у него, не раз видевшего кровь и лично ее неоднократно пускающего, вызвало легкий приступ тошноты. Впрочем, вполне возможно, что это была реакция его головы на тот страшный удар, откинувший его от машины. Но так или иначе, а стрелок, прятавшийся в машине, допустил ошибку, высунувшись так далеко и подставившись под выстрел Майкла. Сейчас он, неестественно выгнувшись, валялся, застряв в проеме между передних сидений. Но самое жуткое было в том, что у него практически не осталось головы, в которую в упор угодил весь заряд картечи.
Сплюнув на асфальт, Майкл медленно разогнулся, выглядывая над крышей лимузина. Канонада звучала совсем не так далеко, как слышалось его оглохшим от ранения ушам. Точнее было сказать, бой шел прямо здесь – на площадке возле бота.
На асфальте уже валялось немало окровавленных трупов, среди которых Майкл сразу разглядел тело Санчеса. Парень лежал там же, где стоял до выстрела в Майкла из «мерседеса». Видимо, его убили одним из первых. Его черная рубаха была в клочья изорвана многочисленными попаданиями с разных сторон. Курьеры валялись на той же площадке рядом со стоящим чемоданом, а у бота не меньше десятка людей в черных армейских костюмах остервенело палили в проем люка бота из автоматов. В ответ звучали редкие одиночные выстрелы, свидетельствующие о том, что Парк все еще жив и успел спастись от пуль в чреве бота. Только все эти звуки попадали в сознание Майкла словно сквозь толстую вату.
Майкл вернулся под прикрытие кузова лимузина, сполз по его лакированному боку на асфальт и ненадолго задумался. Выскочить сейчас с пальбой на помощь Парку было бы чистым самоубийством. Глупым и бесполезным. Его в момент нашпигуют свинцом, как рождественского гуся яблоками. Свалить, пользуясь тем, что его упустили из виду? Но даже если Парка пристрелят в этом бою, Майкл не сможет простить сам себя за то, что бросил друга. Хотя возможность столь близкого спасения была так притягательна и так реальна.
– Черт! – рявкнул Майкл, со злостью стукнув по асфальту кулаком. – Что происходит! Черт!
Он готов был биться об асфальт головой, лишь бы та начала вновь нормально работать и понимать происходящее. Но набатный гул и кровавый туман в глазах не проходили. И все же он принял единственно возможное решение. Компромисс между тем, чего требовал страх, и тем, о чем взывал долг перед товарищем.
Бросив ружье на переднее пассажирское сиденье, Майкл ухватил безголовый труп за подмышки и рывком вытащил его из машины, еще больше заляпав салон и себя кровью и мозгами. Швырнув мертвого безголового стрелка рядом с водителем, он рухнул в водительское сиденье, утапливая клавишу пуска двигателя.
Приборная оптитронная панель ожила, показывая, что двигатель запустился, а из среднего тоннеля выдвинулся джойстик управления. Майкл, не захлопывая дверь, тихонько тронул автограв. Машина плавно развернулась и медленно поплыла к боту. Без помех достигнув трупов курьеров, Майкл подхватил чемодан и забросил его на заднее сиденье. Потом взял ружье, высунул ствол в открытое окно и, захлопнув наконец дверь, вдавил педаль акселератора.
Взвыв двигателем, «мерседес» прыгнул вперед. В мгновение ока он преодолел расстояние до стрелков, подминая под себя двоих, не успевших отпрыгнуть.
– Парк! – заорал Майкл, разворачивая машину пассажирской дверью к люку бота и без остановки паля в сторону стрелков. – Быстрее, Парк!
Стрелки тем временем быстро сориентировались. Попадав на асфальт и укрывшись за телами погибших, они открыли ураганный огонь по «мерседесу». Майкл лег на сиденье, продолжая орать. Вокруг стоял кромешный ад – пули грохотали по лимузину, разрывая лаковые бока и застревая в бронелистах, брызгами разлетались осколки фар, зеркал и всякой декоративной мишуры, пара пуль влетела в салон, вспоров обивку потолка. В этот момент в открытую Майклом пассажирскую дверь протиснулся Парк, и Майкл опять утопил педаль акселератора.
Стрелки не прекращали огонь, превращая корму автограва в ошметки искореженного металла, но машина уже неслась по прямой к воротам. Снеся шлагбаум, словно соломенное чучело, лимузин помчался к жилым кварталам, набирая скорость и продолжая на ходу сыпать оторванными кузовными деталями.
– Мы выбрались, Парк! – заорал Майкл, лупя тяжёлым кулаком по передней панели. – Что, суки, получили?!
Парк молчал, и Майкл бросил на него удивленный взгляд, не понимая, почему его друг не радуется спасению. Парень лежал, съехав совсем низко по сиденью, а в голове его, безвольно упавшей вбок, зияло аккуратное пулевое отверстие.
– Парк! – ужаснулся Майкл, только сейчас заметив, что и крыша, и даже бронестекла автограва в нескольких мостах пробиты пулевыми отверстиями.
Видимо, засевшие на портовых кранах и штабелях контейнеров снайперы с таким же опозданием, как и стрелки на площадке, среагировали на перемещения лимузина и открыли по «мерседесу» огонь. Машина хоть и была забронирована со всех сторон, но не могла защитить от столь близких выстрелов из снайперских винтовок.
Искалеченный «мерседес» замер, ткнувшись мордой в стенку дома. Из развороченной водительской двери выбрался здоровенный парень, с головы до ног перемазанный кровью. Быстро оглядевшись по сторонам, он отбросил в салон ружье с опустевшим магазином. Еще раз окинув улицу бешеным взглядом, он вытащил с заднего сиденья небольшой чемодан и, прыгнув в седло стоящего рядом монограва, устремился в полутемные кварталы ночного города...
* * *
Чемодан был сделан из легкого, но необычайно прочного сплава, а единственный, но очень сложный замок, блокирующий одновременно весь периметр крышки чемодана, превращал его буквально в легкий переносной сейф. Поковыряв чемодан минут десять инструментом для ремонта монограва, Майкл оставил на время эту затею и, раздевшись, забрался в душ. Шум в голове хоть и утих, но не исчез вовсе. К. тому же Майкл уже несколько раз блевал, вернее, вследствие отсутствия в желудке какого-либо содержимого просто загибался в спазмах, выжимая лишь желчь.– Вот ублюдки! – выругался он, обрабатывая спиртом глубокую борозду чуть выше левого уха, которую оставила пуля стрелка из лимузина.
В борозде розовела кость черепа, а кровь все никак не хотела останавливаться. Кроме спирта, Майкл не нашел у себя ничего, чем можно было бы обработать рану, а обращаться в госпиталь он всерьез опасался. В конце концов он наложил на рану полосу намоченного в спирте бинта и просто замотал голову сверху тем же бинтом. Придирчиво осмотрев наложенную повязку, он натянул чистую одежду и вернулся к чемодану.
Какой-то неясный шум из приоткрытого окна привлек его внимание. Выглянув вниз, он заметил у подъезда несколько огромных черных автогравов, из которых торопливо выгружались мрачные люди, принадлежность которых к боевикам дона Лагара не вызывала у Майкла никаких сомнений. Тошнота вновь заставила его судорожно сглатывать стремительно наполняющую рот горькую слюну. Майкл подхватил чемодан и метнулся прочь из квартиры.
Лифт, скрипя, жаловался на тяжесть поднимающихся и нем людей, а со стороны пожарной лестницы раздавался топот многочисленных ног и приглушенные голоса. Тем не менее Майкл бесшумно начал спускаться вниз. Где-то на уровне десятого этажа он скользнул в дверь, ведущую ни жилую площадку, и, прижавшись к стене за этой дверью, замер, стараясь даже не дышать. Тяжело пыхтя, матерясь и бухая башмаками, мимо двери пробежали несколько человек, явно спешащих побыстрее добраться до восемнадцатого этажа. Дав им уйти на пару пролетов, Майкл так же тихо выскочил обратно на пожарную лестницу и вдоль самой стены продолжил спуск. Он не сомневался, что у подъезда его будут ждать оставленные боевики дона Лагара. Поэтому на втором этаже Майкл вновь вернулся на площадку. Забравшись в самый ее конец, он постучался в двери квартиры, чьи окна выходили на противоположную от подъезда сторону дома.
– Кого там черт принес ночью? – раздался через несколько долгих минут голос за дверью.
– Пожалуйста! – попросил Майкл. – Я ваш сосед с восемнадцатого этажа. Ко мне ворвались воры. Мне нужна помощь.
– Проваливай! – ответили из-за двери категорично. – Я позвоню в полицию, а ты проваливай!
Майкл понимал, что вполне может нарваться на пулю, выпущенную добропорядочным обывателем, но иного выхода у него сейчас просто не было. В любую минуту преследователи могли понять, что он ускользает, и начать обшаривать этажи.
Сделав шаг назад, Майкл ударил в дверь ногой, направляя всю силу удара в район дверного замка. Дверь вылетела, оглушив стоящего за ней хозяина квартиры, а ворвавшийся в квартиру Майкл, не останавливаясь, пробежал через квартиру к окну. Торопливо распахнув раму, он не заметил снаружи никого, поэтому без лишних размышлений сиганул вниз. Приземлился Майкл довольно удачно, если не считать чемодана, больно ударившего углом по колену. Скрипя зубами и мысленно матерясь, парень, прихрамывая, скользнул в ближайшую темную подворотню.