Страница:
И это было достаточно ясно. Три кубика изображали трех людей.
Венериане спрашивали, сколько человек находится на корабле?
Ответить было не трудно.
Белопольский взял несколько кубиков (их подвинул к нему венерианин) и
положил рядом с тремя кубиками еще восемь.
"Разговор" пока что шел успешно. Пятеро венериан были понятливы. Они
ясно задавали вопросы и, очевидно, хорошо понимали ответы. Их умственное
развитие было высоким. Белопольский подумал, что это, по всей вероятности,
ученые Венеры, которые явились сюда на это озеро, когда им сообщили о том,
что захвачены в плен неизвестные существа. Становилось понятным, почему
людей так долго держали в одиночестве. Местные жители ждали "приезда
ученой комиссии". Но откуда она явилась?..
Венериане убрали со стола "рисунок". Что они теперь спросят?
Очередной чертеж оказался более сложным и потребовалось много
времени. На столе появилась целая карта. Река протянулась наискось через
весь стол. (Один из венериан отодвинул стоявшую на нем чашу на самый
край.) Плотина и звездолет оказались в углу. Рядом с плотиной венериане
изобразили контур озера и даже тонкой веревочкой показали лесную просеку.
Она была прямой и, очевидно, изображала не ту, которая была найдена
Белопольским. В противоположном конце стола они поместили контур другого
озера, гораздо больших размеров. Рядом появились большие куски дерева.
Река заканчивалась у этого озера.
- Эти большие куски, по всей видимости, изображают горы, - сказал
Белопольский. - Это горное озеро, где берет начало река. Но что они хотят
этим сказать? Пока я ничего не понимаю.
- Я тоже, - сказал Романов.
Долго ждать не пришлось. Вскоре все стало ясно и достаточно страшно.
Венерианин взял три маленьких кубика и положил их возле изображения
озера, где они находились. Он дал понять, что эти кубики изображают трех
людей. Потом он взял их в руку и перенес к другому, горному озеру.
Белопольский и Романов все поняли. Это было ужасно и грозило им
быстрой смертью. Венериане собирались перетащить своих пленников к горам.
Было необходимо во что бы то ни стало объяснить им положение.
С лихорадочной быстротой Белопольский соображал как ему поступить.
Венериане, по-видимому, не понимают, что люди не могут дышать воздухом их
планеты. Они, конечно, видят, что на головах пленников надеты шлемы, не
являющиеся частями их тела. Но смогут ли они понять назначение этих
шлемов?
Белопольский принялся объяснять. Употребив в дело все свои мимические
способности, он старался показать, что без шлемов они дышать не могут.
Романов старательно помогал ему. Со стороны они оба выглядели в этот
момент довольно комично.
Венериане внимательно следили за всеми их движениями. Но поняли они
что-нибудь или нет, оставалось неизвестным.
Один из них обошел стол и, подойдя к Белопольскому, взялся за его
шлем руками. Он медленно тянул его вверх, словно желая снять.
Белопольский отрицательно качал головой и очень осторожно оттолкнул
от себя венерианина.
Тот не возобновил попытки и вернулся на свое место. Все пятеро
повернулись друг к другу. Их плоские губы не шевелились, но было
совершенно очевидно, что между ними происходит какой-то разговор. Все, что
происходило до сих пор, с несомненностью доказывало, что венериане
обладают даром речи и могут высказывать друг другу свои мысли. Но как и
чем они говорят - оставалось абсолютно непонятным.
"Разговор" продолжался недолго. Один из венериан опять взял три
кубика, положил их на контур озера и снова перенес к горам. Венериане
повторили свою угрозу. Стало ясно, что они ничего не поняли.
Белопольский усилием воли заставил себя успокоиться. Он решительным
движением перенес три кубика обратно на прежнее место. Потом перенес их к
"макету" звездолета и, взяв его в руку, вместе с кубиками, поставил у
горного озера.
Романов повторил всю операцию.
Им обоим казалось, что венериане не смогут на этот раз не понять их.
Просьба была достаточно ясна - они вернутся на корабль, и он со всем
экипажем перелетит к горам. Они с волнением ждали, что ответят венериане.
Опять начался немой разговор. На этот раз он продолжался долго.
Люди молча ждали. Их жизнь и смерть зависели от степени
сообразительности хозяев планеты.
Наконец венериане снова повернулись к людям. Они убрали со стола
"карту" реки и стали "рисовать" что-то новое.
- Нам необходимо вернуться в машину, - тихо сказал Белопольский, - и
перезарядить баллоны.
Романов кивнул головой. Уже больше трех часов они не возобновляли
запаса кислорода, и он подходил к концу.
- Мы можем просто уйти отсюда, - сказал Романов, - нас никто не
держит.
- Это опасно. Они могут неправильно понять наш поступок. Подождем
немного. Они хотят что-то спросить.
На столе появился тот же "рисунок", который был уже один раз
"нарисован", - река с плотиной на ней, звездолет, лесная просека и озеро.
Но рядом с озером венериане на этот раз изобразили еще и пещеру. По их
рисунку она была почти так же велика, как и озеро. В пещере они положили
три кубика, которые, как уже было известно, изображали трех людей. Потом
один из венериан положил руку на каменную чашу и указал на "макет"
звездолета.
Белопольский и Романов ничего не поняли.
- Вероятно, они говорят этим, что отпустят нас, - предположил
Романов.
- Вряд ли! Совсем не похоже.
Белопольский взял кубики и перенес их к "макету" корабля. Венерианин
вернул их обратно и снова дотронулся рукой до чаши.
"Разговор" зашел в тупик.
Три раза подряд венериане повторяли одно и то же. Романов в отчаянии
посмотрел на своего командира.
Белопольский напряженно думал. Понять было необходимо.
Когда венерианин в четвертый раз настойчиво повторил те же движения,
ему показалось, что он уловил их мысль. Он вспомнил, как им самим два раза
подносили таинственный символ. Не спрашивают ли венериане - могут ли они
поднести чашу тем, кто остался на корабле, не встретят ли их там
враждебно?
- Скорей всего, это именно так! - обрадовано сказал Романов, когда
Белопольский поделился с ним своей догадкой.
Константин Евгеньевич положил возле "звездолета" восемь кубиков.
Потом он указал на них и положил руку на чашу.
Венерианин точно повторил его движения. Было ясно, что Белопольский
правильно понял вопрос и что венериане, в свою очередь, правильно поняли
его ответ.
Так казалось и людям и венерианам.
Привычные понятия и представления всегда выглядят простыми и
общеизвестными. Каждый разум стремится наделить другое существо разумом
параллельным.
Люди думали, что поняли назначение каменной чаши как символ мира, как
своеобразный способ выражать дружеские чувства. Ответы венериан казались
им подтверждением этого. Люди Земли, они невольно наделяли венериан земным
разумом и придавали их поступкам земной смысл. Их ошибке немало
способствовала форма чаши, хорошо им знакомая. Не замечая, что путают
форму с содержанием, они не смогли даже заподозрить истинного назначения
каменного сосуда.
Венериане также ошиблись, и ошиблись по той же причине. Жители
Венеры, они приписывали своим гостям привычные им самим понятия о предмете
и, по-своему воспринимая их "ответы", решили, что люди поняли их и
согласны удовлетворить просьбу, которая на самом деле осталась для людей
совершенно неизвестной.
Но все это стало ясно только впоследствии. Теперь же как гости так и
хозяева были вполне удовлетворены достигнутым успехом. И те и другие
считали, что добились полного взаимопонимания в вопросе о каменной чаше.
Венериане жестами пригласили людей следовать за собой и вернулись в
большой "зал" к вездеходу.
Баландин встретил их радостно. Долгое ожидание и тревога измучили
его. Ведь он не знал, куда и зачем увели его товарищей, не знал, что с
ними сделали. Увидев обоих живыми и невредимыми, он облегченно вздохнул.
Белопольский и Романов поспешили войти в машину. Они чувствовали, что
кислород кончается. Дышать становилось трудно. Хотя и очищенный фильтрами
противогазов от углекислого газа и формальдегида, воздух Венеры не годился
для дыхания, - кислорода в нем было недостаточно.
Пятеро венериан окружили машину. Все остальные куда-то исчезли.
- Они ушли сразу, как только ушли вы, - сказал профессор. - Здесь все
время никого не было.
Зарядить наспинные баллоны кислородом было делом нескольких минут.
Венериане следили за всеми действиями людей и поминутно поворачивали
головы друг к другу, словно делясь впечатлениями.
- Говорят они? - спросил Баландин.
- Нет, - ответил Белопольский, - только жестами.
Он рассказал о способе разговора и его результатах.
- Что они с нами сделают?
- Я уже сказал - перетащат к горам. Все наши старания объяснить, что
нам нечем дышать, не увенчались успехом. Они нас не понимают.
- И вы примирились с этим?
Белопольский пожал плечами.
- Сейчас они собираются пойти к звездолету, - сказал он вместо
ответа, - и проделать церемонию с чашей. Я надеюсь, что наши друзья
догадаются, как надо поступить.
- Может быть, возможно отправить с ними записку?
- Именно об этом я и думаю. Надо попробовать.
Белопольский и Романов снова вышли из машины. Ее дверцу они оставили
открытой, желая показать, что относятся к венерианам с полным доверием.
Константин Евгеньевич подошел к одному из них и жестом пригласил его
пройти в "комнату" со столам.
Венерианин понял и тотчас же пошел туда. Белопольский захватил с
собой карандаш и блокнот.
Подойдя к столу, он нарисовал на листке тот же план, который два раза
изображали венериане, - реку с плотиной, звездолет и озеро. Потом на
другом листке написал короткое письмо Мельникову.
Венерианин с видимым интересом следил за его действиями. Потом
осторожно потрогал рукой блокнот и карандаш.
Белопольский принялся объяснять, что записку надо доставить на
звездолет. Несколько раз подряд он указывал на нее и на изображение
корабля. Потом положил записку внутрь чаши.
Венерианин замер. Он смотрел на чашу, и Белопольскому показалось, что
его поза выражает напряженное ожидание.
Чего он ждал?..
Так прошла минута.
Внезапно венерианин кинулся к чаше и, вытащив записку, бросил бумагу
на стол. Этот жест мог означать презрение, негодование или просто отказ
выполнить просьбу. Может быть, человек оскорбил его, положив посторонний
предмет в священный сосуд? Как угадать, если на лицах венериан не
отражалось никаких чувств? Если они всегда были совершенно неподвижны?
Но почему он не сразу вынул бумагу из чаши? Почему он чего-то ждал?..
Белопольский был убежден, что попытка не удалась. Венериане не
доставят записку.
И вдруг странное существо взяло бумагу в руки. Другой рукой показало
на рисунок и затем на чашу.
Неужели он все-таки согласен?
Белопольский кивнул головой и снова повторил свое объяснение.
Венерианин в точности повторил все его жесты. Снова возникла надежда, что
записка будет доставлена. Очевидно, ее нельзя было класть в чашу, и
только.
Белопольский подумал, что как бы мало ни были похожи друг на друга
разумные существа различных планет, они всегда могут найти способ обмена
мыслями.
Венерианин еще раз показал на записку и на изображение корабля на
рисунке. Это было уже вполне убедительно - он согласен.
Но кто доставит записку? Если "черепаха", то по пути к звездолету она
неизбежно пройдет под водой. Как оградить письмо от ее воздействия?
Стеклянная бутылка могла разбиться.
Белопольский не колебался. Он вынул из кармана золотой хронометр. Это
был подарок его учителя - знаменитого русского астронома, - и Константин
Евгеньевич никогда не расставался с дорогой ему вещью. Но выбора не было:
приходилось рискнуть часами. Он сложил бумажку и положил ее под двойную
заднюю крышку. Часы закрывались плотно, и вода не могла проникнуть в них.
Потом он протянул хронометр венерианину.
Но тот не взял. Он смотрел на часы и, казалось, боялся до них
дотронуться. В чем дело?
Белопольский вспомнил, что венериане обладают тонким слухом. Не
беспокоит ли его тиканье часов? Скорее всего так. Но как остановить их?
Даже находясь в плену, Белопольский утром завел пружину.
И снова он ни минуты не колебался. Открыв заднюю крышку, он пальцем
надавил на маятник. Рубиновый молоточек сломался - часы остановились.
На это раз венерианин взял непонятный ему предмет. При этом он в
третий раз указал на изображение звездолета.
Белопольский облегченно вздохнул. Записка будет доставлена, на
корабле узнают, что с ними случилось и где они находятся. Остальное будет
зависеть от Мельникова. Белопольский был уверен, что его заместитель
окажется на высоте положения.
Они вернулись к машине.
Часы остались лежать на столе. Там же Белопольский оставил карандаш и
блокнот. Он видел, что эти предметы очень заинтересовали венерианина.
Романов встретил его новостью.
- Они просят показать им наш вездеход в движении, - сказал он.
- Что ж! - ответил Белопольский. - Это вполне понятно. Исполните их
желание. Комната достаточно велика, и машина может сделать круг. Только не
вздумайте зажигать прожектор.
Романов сел за рули управления. Белопольский остался с венерианами и
жестом объяснил им, что надо отойти к стене. Они послушно выполнили его
указание. Язык жестов пока что с успехом заменял слова. Это происходило
потому, что основные жесты существ, наделенных разумом и руками, не могут
сильно отличаться. Они не выдуманы, а подсказаны природой.
Вездеход двинулся вперед. На бревенчатом полу его гусеницы подняли
невероятный грохот.
Венериане схватились руками за нижнюю часть головы, возле самой шеи.
Очевидно, именно там помещались их органы слуха, судя по всему очень
чувствительные.
Все пятеро повернулись лицами к стене.
Белопольский понял, что означает это движение. Он бросился к машине.
- Остановитесь! - крикнул он Романову.
Вездеход замер на месте. Грохот прекратился.
- Они не могут вынести такого шума, - пояснил Константин Евгеньевич,
- у них чувствительные уши.
Венериане снова подошли к машине. Казалось, что они осматривают ее
еще более внимательно, чем раньше.
Один из них направился к выходу из "комнаты". Четверо оставшихся
"попросили" Белопольского войти в машину. Он повиновался, недоумевая.
Что случилось? Куда ушел венерианин?
Каждая перемена в поведении венериан невольно вызывала тревогу. Люди
все время находились на грани жизни и смерти. Понимая, как они думали,
жесты своих тюремщиков, они совершенно не понимали их психологии и образа
мыслей. Угадать их намерения в каждом отдельном случае было невозможно.
Как внешний облик "людей" Венеры отличался от людей Земли, так и их
поступки должны были отличаться от поступков людей. Все было неизвестно:
нравы, обычаи, восприятие окружающего, самый способ мышления, все было
таинственно.
Минут через десять венерианин вернулся. С ним было десять "черепах".
Подняв машину, они понесли ее к выходу. Пятеро венериан остались в "доме",
и трое людей почувствовали еще большую тревогу. Присутствие хотя и
непохожих на них, но несомненно высокоразумных существ действовало
успокаивающе. С "черепахами" у людей не было ничего общего. Как-то
невольно звездоплавателям казалось, что, находясь рядом с венерианами, они
в безопасности. Это убеждение объяснялось тем уважением, которое человек
привык показывать разуму, в какой бы форме он ни проявлялся. От разума
естественно ожидать "человечности".
"Черепахи" миновали проход и вышли на "улицу".
Куда они несли вездеход? Это вскоре выяснилось. Через несколько минут
перед ними появился знакомый "дом". "Черепахи" поставили машину на прежнее
место, и одна за другой исчезли.
Снова вокруг замкнулись голые стены тюрьмы.
- Если они оставят нас здесь еще на сутки, мы погибли, - сказал
Белопольский.
Продукты питания подходили к концу. Но, что было еще страшнее, к
концу подходили запасы кислорода. Звездоплаватели начали последний
резервуар. При самой жесткой экономии его могло хватить на двенадцать
часов, если дышать, в основном, воздухом Венеры.
Уже пятнадцать часов они находились в "тюрьме". Ученые Венеры,
казалось, забыли о них. Никто не приходил, кроме двух венериан, которые
два раза принесли людям "рыбные" лепешки.
Это показывало, что венериане как-то заботились о своих пленниках и
не хотели, чтобы они умерли с голоду. Но было ясно, что о самом главном
вопросе - дыхании, они нисколько не думали.
- Сегодня! - сказал Белопольский.
Баландин и Романов промолчали.
Да! Сегодня все будет кончено! Раньше чем наступит ночь они будут
мертвы.
Белопольский ждал смерти с олимпийским спокойствием. Он считал, что
сделано все, что можно было сделать в их положении. Если венериане
доставили письмо, Мельников предупрежден. Звездолет вернется на Землю, и
люди узнают о том, что Венера населена разумными существами. Будет
организована большая экспедиция, которая обследует пещеру, найдет горное
озеро и раскроет все тайны. Белопольский находил утешение в этой мысли, -
их смерть будет не напрасной. Он был твердо уверен, что Мельников не
ослушается его приказания и не предпримет безумной попытки проникнуть в
пещеру. Это могло привести только к новым жертвам.
Баландин тоже покорился своей участи, но по другой причине:
обожженные ноги причиняли ему жестокие страдания, и он почти с
удовольствием думал, что скоро избавится от мучительной боли. Пикриновая
кислота больше не помогала. Раны почернели и нагноились. Профессор
находился в таком состоянии, что не думал ни о чем, кроме близкого
избавления от пытки.
Романов, молодой и здоровый, не мог рассуждать так спокойно. Он хотел
жить и предлагал один за другим самые фантастические проекты спасения.
Белопольский выслушивал его внимательно, но неизменно разбивал все
иллюзии.
Холодная логика начальника экспедиции приводила Романова в отчаяние.
Он не знал, что Константин Евгеньевич давно обдумал и хотел осуществить
последнюю попытку спасти именно его. Для этого надо было дождаться, когда
венериане осуществят свою угрозу и отправят пленников к горному озеру.
Было вполне вероятно, что они не заставят людей выйти из вездехода, а
понесут его, как делали это до сих пор. Дорога могла быть только по реке.
Но время шло, а венериане ничего не предпринимали. Белопольский
опасался, что его замысел не успеет осуществиться - кислород кончится
раньше, и Романову придется разделить участь их двоих. Белопольский с
грустью и щемящей жалостью думал об этом.
Часы, вделанные в пульт машины, показывали половину десятого утра,
когда они услышали, наконец, что приближаются "черепахи". Звук их шагов
нельзя было спутать с легкими прыжками венериан.
Вероятно, начинается путешествие к горам, - сказал Белопольский, -
очень хорошо! Это все, чего я желаю.
Баландин не слышал, он был почти без сознания. Романов удивленно
посмотрел на Белопольского, не понимая смысла его слов. Что хорошего могло
быть в том, что вездеход или их самих потащат куда-то к далеким горам?
В помещение вошло десять "черепах". Как всегда, без видимого усилия,
они подняли машину и вынесли ее на "улицу".
Белопольский ожидал, что они повернут к туннелю, пройдут через озеро
и дальше направятся к реке. На ее берегу он намеревался пустить на полную
мощность двигатель вездехода и тем самым связать руки носильщикам. Романов
воспользуется этим и попытается бежать, применив, в случае необходимости,
оружие. Он сам поможет ему - работой мотора, светом прожектора и оружием.
Шансов на успех было, правда, немного, но другого способа
Белопольский не находил. О себе и Баландине он не заботился. Профессор все
равно не мог бежать, а оставить его одного в жертву ярости "черепах" для
Белопольского было совершенно немыслимо. Если спасется самый молодой из
них, то и на том спасибо, - он думал так.
Но "черепахи" не пошли к туннелю. Они повернули вглубь пещеры, прошли
знакомым уже путем и доставили людей в тот же самый "дом", в котором были
вчера.
Снова они увидели большой "зал", и снова возле "двери" стояло
"человек" двадцать венериан.
"Черепахи", поставив вездеход на пол, удалились.
Никто не подходил и не предлагал выйти. Венериане как будто ждали.
Не зрением, а смутным ощущением, шестым чувством, Белопольский
заметил, что венериане держатся не так, как прежде. Ему показалось, что
они смотрят на машину и на людей враждебно. Он не мог бы объяснить, отчего
такая мысль пришла ему в голову, но почему-то был уверен, что не
ошибается. Что-то случилось, и это "что-то" было неблагоприятно для них.
Венериане не подходили.
Белопольский решил пойти навстречу неизвестности. Ожидать, ничего не
предпринимая, было невыносимо.
- Оставайтесь в машине, - сказал он Романову, - я постараюсь
выяснить, чего они ждут.
Выйдя из вездехода, он прямо направился к венерианам.
Они расступились при его приближении, открыв дорогу к "двери".
Белопольский, не колеблясь, прошел в "комнату" со столом. Трое венериан
пошли за ним.
Ничто, казалось, не изменилось в этом помещении. Так же висели на
стенах хрустально-прозрачные растения, освещенные сзади розовым светом.
Стол имел тот же вид, но Белопольский сразу заметил, что каменной чаши на
нем не было. Не было ни блокнота, ни карандаша, ни его хронометра. На
столе лежали три каких-то обломка.
Венериане, с помощью веревок, кубиков и брусков быстро "нарисовали"
карту. Это был все тот же "рисунок", изображавший реку, просеку, звездолет
и озеро. Рядом с "макетом" корабля они поставили восемь кубиков.
Белопольский отметил про себя, что венериане не забыли число членов
экипажа.
Потом один из венериан взял три кубика и перенес их на изображение
лесной просеки. У звездолета осталось пять.
Что это значит?..
Неужели трое звездоплавателей предприняли разведку к озеру и попали в
руки венериан?.. Белопольский почувствовал мучительную тревогу. Неужели
Мельников не исполнил его приказа?
Венерианин указал рукой на три кубика, а другую протянул к обломкам,
по-прежнему лежавшим на столе. Внимательно приглядевшись к ним,
Белопольский понял: это были обломки каменной чаши.
Что случилось? Что произошло на просеке, где, очевидно, венериане
встретились с тремя людьми? Почему символ мира и дружбы разбит?..
Венерианин явно хотел сказать, что чашу разбил человек.
Белопольский не допускал мысли, что его товарищи могли намеренно
совершить такую неосторожность. Что-то крылось за этим. Было ясно, что он
не ошибся, что венериане, действительно, переменили свое отношение к
людям, и переменили именно после того, как чаша была разбита. Как
разобраться во всем и восстановить прежние отношения?
Венериане пришли ему на помощь.
Один из них повернул голову к двери. Он не крикнул, не издал никакого
звука. Но тотчас же, словно в ответ на неслышное приказание, из большого
"зала" появился венерианин и поставил на стол другую чашу, в точности
похожую на первую.
Белопольский почувствовал, что окончательно запутался. Он ничего не
мог понять. Если у венериан есть несколько чаш, то почему они так
разгневались из-за потери одной? Что означает, в конце концов, этот
странный предмет, которому венериане, очевидно, придают столь большое
значение?..
Один из венериан указал одной рукой на чашу, а другую протянул к
стоявшему напротив них человеку. Его вид был очень красноречив. Он что-то
приказывал. И этот приказ относился к каменной чаше.
Белопольский почувствовал, как на его лбу выступил холодный пот. Чего
хотят от него венериане? Что он должен сделать?
Он вспомнил вчерашний "разговор", и ему показалось, что он по-новому
понял его смысл. Венериане и вчера могли требовать того же самого, что и
сегодня. Потом они могли согласиться, чтобы это требование было выполнено
на звездолете. И вот их постигла неудача - чаша была разбита. По чьей вине
это произошло, сейчас неважно. Они решили добиться цели у него. Но в чем
заключалась эта цель? Что им нужно?
Белопольский привык владеть своими нервами. Он заставил себя
успокоиться и хладнокровно подумать.
Все дело, очевидно, заключалось в каменной чаше. С ней надо было
что-то сделать. Неужели не удастся выяснить это у венериан? Ведь вчера он
сумел с ними договориться.
"Суммируем все, что известно, - подумал он. - Два раза венериане
подносили нам чашу и принимали обратно. Это могло означать, по их
понятиям, что мы согласны исполнить просьбу. Потом они поняли нас так, что
просьба будет выполнена на корабле. Потерпев неудачу, неважно, по какой
причине, они хотят, чтобы ее выполнил я, здесь, на месте".
Белопольский взял чашу в руки. Венериане не препятствовали ему, они
ждали.
С необычайной отчетливостью мысли Белопольский обдумывал, что делать
дальше. Вернуть чашу? Конечно нет! Взять ее в машину? Не то! Положить в
нее что-нибудь? Он вспомнил, как венерианин выбросил положенную им
записку. Опять не то!
Что же тогда?..
Белопольский внимательно осмотрел каменный сосуд.
Тусклый розовый свет мешал ему. Но все же он заметил, что на внешней
стороне чаши имеются какие-то украшения, какая-то резьба.
Он вгляделся, напрягая свое острое зрение, и увидел...
Что это?..
Мгновенным видением промелькнули перед ним мрачные черно-белые скалы
Арсены... Круглая котловина... Гранитные фигуры... Октаэдры, додекаэдры,
Венериане спрашивали, сколько человек находится на корабле?
Ответить было не трудно.
Белопольский взял несколько кубиков (их подвинул к нему венерианин) и
положил рядом с тремя кубиками еще восемь.
"Разговор" пока что шел успешно. Пятеро венериан были понятливы. Они
ясно задавали вопросы и, очевидно, хорошо понимали ответы. Их умственное
развитие было высоким. Белопольский подумал, что это, по всей вероятности,
ученые Венеры, которые явились сюда на это озеро, когда им сообщили о том,
что захвачены в плен неизвестные существа. Становилось понятным, почему
людей так долго держали в одиночестве. Местные жители ждали "приезда
ученой комиссии". Но откуда она явилась?..
Венериане убрали со стола "рисунок". Что они теперь спросят?
Очередной чертеж оказался более сложным и потребовалось много
времени. На столе появилась целая карта. Река протянулась наискось через
весь стол. (Один из венериан отодвинул стоявшую на нем чашу на самый
край.) Плотина и звездолет оказались в углу. Рядом с плотиной венериане
изобразили контур озера и даже тонкой веревочкой показали лесную просеку.
Она была прямой и, очевидно, изображала не ту, которая была найдена
Белопольским. В противоположном конце стола они поместили контур другого
озера, гораздо больших размеров. Рядом появились большие куски дерева.
Река заканчивалась у этого озера.
- Эти большие куски, по всей видимости, изображают горы, - сказал
Белопольский. - Это горное озеро, где берет начало река. Но что они хотят
этим сказать? Пока я ничего не понимаю.
- Я тоже, - сказал Романов.
Долго ждать не пришлось. Вскоре все стало ясно и достаточно страшно.
Венерианин взял три маленьких кубика и положил их возле изображения
озера, где они находились. Он дал понять, что эти кубики изображают трех
людей. Потом он взял их в руку и перенес к другому, горному озеру.
Белопольский и Романов все поняли. Это было ужасно и грозило им
быстрой смертью. Венериане собирались перетащить своих пленников к горам.
Было необходимо во что бы то ни стало объяснить им положение.
С лихорадочной быстротой Белопольский соображал как ему поступить.
Венериане, по-видимому, не понимают, что люди не могут дышать воздухом их
планеты. Они, конечно, видят, что на головах пленников надеты шлемы, не
являющиеся частями их тела. Но смогут ли они понять назначение этих
шлемов?
Белопольский принялся объяснять. Употребив в дело все свои мимические
способности, он старался показать, что без шлемов они дышать не могут.
Романов старательно помогал ему. Со стороны они оба выглядели в этот
момент довольно комично.
Венериане внимательно следили за всеми их движениями. Но поняли они
что-нибудь или нет, оставалось неизвестным.
Один из них обошел стол и, подойдя к Белопольскому, взялся за его
шлем руками. Он медленно тянул его вверх, словно желая снять.
Белопольский отрицательно качал головой и очень осторожно оттолкнул
от себя венерианина.
Тот не возобновил попытки и вернулся на свое место. Все пятеро
повернулись друг к другу. Их плоские губы не шевелились, но было
совершенно очевидно, что между ними происходит какой-то разговор. Все, что
происходило до сих пор, с несомненностью доказывало, что венериане
обладают даром речи и могут высказывать друг другу свои мысли. Но как и
чем они говорят - оставалось абсолютно непонятным.
"Разговор" продолжался недолго. Один из венериан опять взял три
кубика, положил их на контур озера и снова перенес к горам. Венериане
повторили свою угрозу. Стало ясно, что они ничего не поняли.
Белопольский усилием воли заставил себя успокоиться. Он решительным
движением перенес три кубика обратно на прежнее место. Потом перенес их к
"макету" звездолета и, взяв его в руку, вместе с кубиками, поставил у
горного озера.
Романов повторил всю операцию.
Им обоим казалось, что венериане не смогут на этот раз не понять их.
Просьба была достаточно ясна - они вернутся на корабль, и он со всем
экипажем перелетит к горам. Они с волнением ждали, что ответят венериане.
Опять начался немой разговор. На этот раз он продолжался долго.
Люди молча ждали. Их жизнь и смерть зависели от степени
сообразительности хозяев планеты.
Наконец венериане снова повернулись к людям. Они убрали со стола
"карту" реки и стали "рисовать" что-то новое.
- Нам необходимо вернуться в машину, - тихо сказал Белопольский, - и
перезарядить баллоны.
Романов кивнул головой. Уже больше трех часов они не возобновляли
запаса кислорода, и он подходил к концу.
- Мы можем просто уйти отсюда, - сказал Романов, - нас никто не
держит.
- Это опасно. Они могут неправильно понять наш поступок. Подождем
немного. Они хотят что-то спросить.
На столе появился тот же "рисунок", который был уже один раз
"нарисован", - река с плотиной на ней, звездолет, лесная просека и озеро.
Но рядом с озером венериане на этот раз изобразили еще и пещеру. По их
рисунку она была почти так же велика, как и озеро. В пещере они положили
три кубика, которые, как уже было известно, изображали трех людей. Потом
один из венериан положил руку на каменную чашу и указал на "макет"
звездолета.
Белопольский и Романов ничего не поняли.
- Вероятно, они говорят этим, что отпустят нас, - предположил
Романов.
- Вряд ли! Совсем не похоже.
Белопольский взял кубики и перенес их к "макету" корабля. Венерианин
вернул их обратно и снова дотронулся рукой до чаши.
"Разговор" зашел в тупик.
Три раза подряд венериане повторяли одно и то же. Романов в отчаянии
посмотрел на своего командира.
Белопольский напряженно думал. Понять было необходимо.
Когда венерианин в четвертый раз настойчиво повторил те же движения,
ему показалось, что он уловил их мысль. Он вспомнил, как им самим два раза
подносили таинственный символ. Не спрашивают ли венериане - могут ли они
поднести чашу тем, кто остался на корабле, не встретят ли их там
враждебно?
- Скорей всего, это именно так! - обрадовано сказал Романов, когда
Белопольский поделился с ним своей догадкой.
Константин Евгеньевич положил возле "звездолета" восемь кубиков.
Потом он указал на них и положил руку на чашу.
Венерианин точно повторил его движения. Было ясно, что Белопольский
правильно понял вопрос и что венериане, в свою очередь, правильно поняли
его ответ.
Так казалось и людям и венерианам.
Привычные понятия и представления всегда выглядят простыми и
общеизвестными. Каждый разум стремится наделить другое существо разумом
параллельным.
Люди думали, что поняли назначение каменной чаши как символ мира, как
своеобразный способ выражать дружеские чувства. Ответы венериан казались
им подтверждением этого. Люди Земли, они невольно наделяли венериан земным
разумом и придавали их поступкам земной смысл. Их ошибке немало
способствовала форма чаши, хорошо им знакомая. Не замечая, что путают
форму с содержанием, они не смогли даже заподозрить истинного назначения
каменного сосуда.
Венериане также ошиблись, и ошиблись по той же причине. Жители
Венеры, они приписывали своим гостям привычные им самим понятия о предмете
и, по-своему воспринимая их "ответы", решили, что люди поняли их и
согласны удовлетворить просьбу, которая на самом деле осталась для людей
совершенно неизвестной.
Но все это стало ясно только впоследствии. Теперь же как гости так и
хозяева были вполне удовлетворены достигнутым успехом. И те и другие
считали, что добились полного взаимопонимания в вопросе о каменной чаше.
Венериане жестами пригласили людей следовать за собой и вернулись в
большой "зал" к вездеходу.
Баландин встретил их радостно. Долгое ожидание и тревога измучили
его. Ведь он не знал, куда и зачем увели его товарищей, не знал, что с
ними сделали. Увидев обоих живыми и невредимыми, он облегченно вздохнул.
Белопольский и Романов поспешили войти в машину. Они чувствовали, что
кислород кончается. Дышать становилось трудно. Хотя и очищенный фильтрами
противогазов от углекислого газа и формальдегида, воздух Венеры не годился
для дыхания, - кислорода в нем было недостаточно.
Пятеро венериан окружили машину. Все остальные куда-то исчезли.
- Они ушли сразу, как только ушли вы, - сказал профессор. - Здесь все
время никого не было.
Зарядить наспинные баллоны кислородом было делом нескольких минут.
Венериане следили за всеми действиями людей и поминутно поворачивали
головы друг к другу, словно делясь впечатлениями.
- Говорят они? - спросил Баландин.
- Нет, - ответил Белопольский, - только жестами.
Он рассказал о способе разговора и его результатах.
- Что они с нами сделают?
- Я уже сказал - перетащат к горам. Все наши старания объяснить, что
нам нечем дышать, не увенчались успехом. Они нас не понимают.
- И вы примирились с этим?
Белопольский пожал плечами.
- Сейчас они собираются пойти к звездолету, - сказал он вместо
ответа, - и проделать церемонию с чашей. Я надеюсь, что наши друзья
догадаются, как надо поступить.
- Может быть, возможно отправить с ними записку?
- Именно об этом я и думаю. Надо попробовать.
Белопольский и Романов снова вышли из машины. Ее дверцу они оставили
открытой, желая показать, что относятся к венерианам с полным доверием.
Константин Евгеньевич подошел к одному из них и жестом пригласил его
пройти в "комнату" со столам.
Венерианин понял и тотчас же пошел туда. Белопольский захватил с
собой карандаш и блокнот.
Подойдя к столу, он нарисовал на листке тот же план, который два раза
изображали венериане, - реку с плотиной, звездолет и озеро. Потом на
другом листке написал короткое письмо Мельникову.
Венерианин с видимым интересом следил за его действиями. Потом
осторожно потрогал рукой блокнот и карандаш.
Белопольский принялся объяснять, что записку надо доставить на
звездолет. Несколько раз подряд он указывал на нее и на изображение
корабля. Потом положил записку внутрь чаши.
Венерианин замер. Он смотрел на чашу, и Белопольскому показалось, что
его поза выражает напряженное ожидание.
Чего он ждал?..
Так прошла минута.
Внезапно венерианин кинулся к чаше и, вытащив записку, бросил бумагу
на стол. Этот жест мог означать презрение, негодование или просто отказ
выполнить просьбу. Может быть, человек оскорбил его, положив посторонний
предмет в священный сосуд? Как угадать, если на лицах венериан не
отражалось никаких чувств? Если они всегда были совершенно неподвижны?
Но почему он не сразу вынул бумагу из чаши? Почему он чего-то ждал?..
Белопольский был убежден, что попытка не удалась. Венериане не
доставят записку.
И вдруг странное существо взяло бумагу в руки. Другой рукой показало
на рисунок и затем на чашу.
Неужели он все-таки согласен?
Белопольский кивнул головой и снова повторил свое объяснение.
Венерианин в точности повторил все его жесты. Снова возникла надежда, что
записка будет доставлена. Очевидно, ее нельзя было класть в чашу, и
только.
Белопольский подумал, что как бы мало ни были похожи друг на друга
разумные существа различных планет, они всегда могут найти способ обмена
мыслями.
Венерианин еще раз показал на записку и на изображение корабля на
рисунке. Это было уже вполне убедительно - он согласен.
Но кто доставит записку? Если "черепаха", то по пути к звездолету она
неизбежно пройдет под водой. Как оградить письмо от ее воздействия?
Стеклянная бутылка могла разбиться.
Белопольский не колебался. Он вынул из кармана золотой хронометр. Это
был подарок его учителя - знаменитого русского астронома, - и Константин
Евгеньевич никогда не расставался с дорогой ему вещью. Но выбора не было:
приходилось рискнуть часами. Он сложил бумажку и положил ее под двойную
заднюю крышку. Часы закрывались плотно, и вода не могла проникнуть в них.
Потом он протянул хронометр венерианину.
Но тот не взял. Он смотрел на часы и, казалось, боялся до них
дотронуться. В чем дело?
Белопольский вспомнил, что венериане обладают тонким слухом. Не
беспокоит ли его тиканье часов? Скорее всего так. Но как остановить их?
Даже находясь в плену, Белопольский утром завел пружину.
И снова он ни минуты не колебался. Открыв заднюю крышку, он пальцем
надавил на маятник. Рубиновый молоточек сломался - часы остановились.
На это раз венерианин взял непонятный ему предмет. При этом он в
третий раз указал на изображение звездолета.
Белопольский облегченно вздохнул. Записка будет доставлена, на
корабле узнают, что с ними случилось и где они находятся. Остальное будет
зависеть от Мельникова. Белопольский был уверен, что его заместитель
окажется на высоте положения.
Они вернулись к машине.
Часы остались лежать на столе. Там же Белопольский оставил карандаш и
блокнот. Он видел, что эти предметы очень заинтересовали венерианина.
Романов встретил его новостью.
- Они просят показать им наш вездеход в движении, - сказал он.
- Что ж! - ответил Белопольский. - Это вполне понятно. Исполните их
желание. Комната достаточно велика, и машина может сделать круг. Только не
вздумайте зажигать прожектор.
Романов сел за рули управления. Белопольский остался с венерианами и
жестом объяснил им, что надо отойти к стене. Они послушно выполнили его
указание. Язык жестов пока что с успехом заменял слова. Это происходило
потому, что основные жесты существ, наделенных разумом и руками, не могут
сильно отличаться. Они не выдуманы, а подсказаны природой.
Вездеход двинулся вперед. На бревенчатом полу его гусеницы подняли
невероятный грохот.
Венериане схватились руками за нижнюю часть головы, возле самой шеи.
Очевидно, именно там помещались их органы слуха, судя по всему очень
чувствительные.
Все пятеро повернулись лицами к стене.
Белопольский понял, что означает это движение. Он бросился к машине.
- Остановитесь! - крикнул он Романову.
Вездеход замер на месте. Грохот прекратился.
- Они не могут вынести такого шума, - пояснил Константин Евгеньевич,
- у них чувствительные уши.
Венериане снова подошли к машине. Казалось, что они осматривают ее
еще более внимательно, чем раньше.
Один из них направился к выходу из "комнаты". Четверо оставшихся
"попросили" Белопольского войти в машину. Он повиновался, недоумевая.
Что случилось? Куда ушел венерианин?
Каждая перемена в поведении венериан невольно вызывала тревогу. Люди
все время находились на грани жизни и смерти. Понимая, как они думали,
жесты своих тюремщиков, они совершенно не понимали их психологии и образа
мыслей. Угадать их намерения в каждом отдельном случае было невозможно.
Как внешний облик "людей" Венеры отличался от людей Земли, так и их
поступки должны были отличаться от поступков людей. Все было неизвестно:
нравы, обычаи, восприятие окружающего, самый способ мышления, все было
таинственно.
Минут через десять венерианин вернулся. С ним было десять "черепах".
Подняв машину, они понесли ее к выходу. Пятеро венериан остались в "доме",
и трое людей почувствовали еще большую тревогу. Присутствие хотя и
непохожих на них, но несомненно высокоразумных существ действовало
успокаивающе. С "черепахами" у людей не было ничего общего. Как-то
невольно звездоплавателям казалось, что, находясь рядом с венерианами, они
в безопасности. Это убеждение объяснялось тем уважением, которое человек
привык показывать разуму, в какой бы форме он ни проявлялся. От разума
естественно ожидать "человечности".
"Черепахи" миновали проход и вышли на "улицу".
Куда они несли вездеход? Это вскоре выяснилось. Через несколько минут
перед ними появился знакомый "дом". "Черепахи" поставили машину на прежнее
место, и одна за другой исчезли.
Снова вокруг замкнулись голые стены тюрьмы.
- Если они оставят нас здесь еще на сутки, мы погибли, - сказал
Белопольский.
Продукты питания подходили к концу. Но, что было еще страшнее, к
концу подходили запасы кислорода. Звездоплаватели начали последний
резервуар. При самой жесткой экономии его могло хватить на двенадцать
часов, если дышать, в основном, воздухом Венеры.
Уже пятнадцать часов они находились в "тюрьме". Ученые Венеры,
казалось, забыли о них. Никто не приходил, кроме двух венериан, которые
два раза принесли людям "рыбные" лепешки.
Это показывало, что венериане как-то заботились о своих пленниках и
не хотели, чтобы они умерли с голоду. Но было ясно, что о самом главном
вопросе - дыхании, они нисколько не думали.
- Сегодня! - сказал Белопольский.
Баландин и Романов промолчали.
Да! Сегодня все будет кончено! Раньше чем наступит ночь они будут
мертвы.
Белопольский ждал смерти с олимпийским спокойствием. Он считал, что
сделано все, что можно было сделать в их положении. Если венериане
доставили письмо, Мельников предупрежден. Звездолет вернется на Землю, и
люди узнают о том, что Венера населена разумными существами. Будет
организована большая экспедиция, которая обследует пещеру, найдет горное
озеро и раскроет все тайны. Белопольский находил утешение в этой мысли, -
их смерть будет не напрасной. Он был твердо уверен, что Мельников не
ослушается его приказания и не предпримет безумной попытки проникнуть в
пещеру. Это могло привести только к новым жертвам.
Баландин тоже покорился своей участи, но по другой причине:
обожженные ноги причиняли ему жестокие страдания, и он почти с
удовольствием думал, что скоро избавится от мучительной боли. Пикриновая
кислота больше не помогала. Раны почернели и нагноились. Профессор
находился в таком состоянии, что не думал ни о чем, кроме близкого
избавления от пытки.
Романов, молодой и здоровый, не мог рассуждать так спокойно. Он хотел
жить и предлагал один за другим самые фантастические проекты спасения.
Белопольский выслушивал его внимательно, но неизменно разбивал все
иллюзии.
Холодная логика начальника экспедиции приводила Романова в отчаяние.
Он не знал, что Константин Евгеньевич давно обдумал и хотел осуществить
последнюю попытку спасти именно его. Для этого надо было дождаться, когда
венериане осуществят свою угрозу и отправят пленников к горному озеру.
Было вполне вероятно, что они не заставят людей выйти из вездехода, а
понесут его, как делали это до сих пор. Дорога могла быть только по реке.
Но время шло, а венериане ничего не предпринимали. Белопольский
опасался, что его замысел не успеет осуществиться - кислород кончится
раньше, и Романову придется разделить участь их двоих. Белопольский с
грустью и щемящей жалостью думал об этом.
Часы, вделанные в пульт машины, показывали половину десятого утра,
когда они услышали, наконец, что приближаются "черепахи". Звук их шагов
нельзя было спутать с легкими прыжками венериан.
Вероятно, начинается путешествие к горам, - сказал Белопольский, -
очень хорошо! Это все, чего я желаю.
Баландин не слышал, он был почти без сознания. Романов удивленно
посмотрел на Белопольского, не понимая смысла его слов. Что хорошего могло
быть в том, что вездеход или их самих потащат куда-то к далеким горам?
В помещение вошло десять "черепах". Как всегда, без видимого усилия,
они подняли машину и вынесли ее на "улицу".
Белопольский ожидал, что они повернут к туннелю, пройдут через озеро
и дальше направятся к реке. На ее берегу он намеревался пустить на полную
мощность двигатель вездехода и тем самым связать руки носильщикам. Романов
воспользуется этим и попытается бежать, применив, в случае необходимости,
оружие. Он сам поможет ему - работой мотора, светом прожектора и оружием.
Шансов на успех было, правда, немного, но другого способа
Белопольский не находил. О себе и Баландине он не заботился. Профессор все
равно не мог бежать, а оставить его одного в жертву ярости "черепах" для
Белопольского было совершенно немыслимо. Если спасется самый молодой из
них, то и на том спасибо, - он думал так.
Но "черепахи" не пошли к туннелю. Они повернули вглубь пещеры, прошли
знакомым уже путем и доставили людей в тот же самый "дом", в котором были
вчера.
Снова они увидели большой "зал", и снова возле "двери" стояло
"человек" двадцать венериан.
"Черепахи", поставив вездеход на пол, удалились.
Никто не подходил и не предлагал выйти. Венериане как будто ждали.
Не зрением, а смутным ощущением, шестым чувством, Белопольский
заметил, что венериане держатся не так, как прежде. Ему показалось, что
они смотрят на машину и на людей враждебно. Он не мог бы объяснить, отчего
такая мысль пришла ему в голову, но почему-то был уверен, что не
ошибается. Что-то случилось, и это "что-то" было неблагоприятно для них.
Венериане не подходили.
Белопольский решил пойти навстречу неизвестности. Ожидать, ничего не
предпринимая, было невыносимо.
- Оставайтесь в машине, - сказал он Романову, - я постараюсь
выяснить, чего они ждут.
Выйдя из вездехода, он прямо направился к венерианам.
Они расступились при его приближении, открыв дорогу к "двери".
Белопольский, не колеблясь, прошел в "комнату" со столом. Трое венериан
пошли за ним.
Ничто, казалось, не изменилось в этом помещении. Так же висели на
стенах хрустально-прозрачные растения, освещенные сзади розовым светом.
Стол имел тот же вид, но Белопольский сразу заметил, что каменной чаши на
нем не было. Не было ни блокнота, ни карандаша, ни его хронометра. На
столе лежали три каких-то обломка.
Венериане, с помощью веревок, кубиков и брусков быстро "нарисовали"
карту. Это был все тот же "рисунок", изображавший реку, просеку, звездолет
и озеро. Рядом с "макетом" корабля они поставили восемь кубиков.
Белопольский отметил про себя, что венериане не забыли число членов
экипажа.
Потом один из венериан взял три кубика и перенес их на изображение
лесной просеки. У звездолета осталось пять.
Что это значит?..
Неужели трое звездоплавателей предприняли разведку к озеру и попали в
руки венериан?.. Белопольский почувствовал мучительную тревогу. Неужели
Мельников не исполнил его приказа?
Венерианин указал рукой на три кубика, а другую протянул к обломкам,
по-прежнему лежавшим на столе. Внимательно приглядевшись к ним,
Белопольский понял: это были обломки каменной чаши.
Что случилось? Что произошло на просеке, где, очевидно, венериане
встретились с тремя людьми? Почему символ мира и дружбы разбит?..
Венерианин явно хотел сказать, что чашу разбил человек.
Белопольский не допускал мысли, что его товарищи могли намеренно
совершить такую неосторожность. Что-то крылось за этим. Было ясно, что он
не ошибся, что венериане, действительно, переменили свое отношение к
людям, и переменили именно после того, как чаша была разбита. Как
разобраться во всем и восстановить прежние отношения?
Венериане пришли ему на помощь.
Один из них повернул голову к двери. Он не крикнул, не издал никакого
звука. Но тотчас же, словно в ответ на неслышное приказание, из большого
"зала" появился венерианин и поставил на стол другую чашу, в точности
похожую на первую.
Белопольский почувствовал, что окончательно запутался. Он ничего не
мог понять. Если у венериан есть несколько чаш, то почему они так
разгневались из-за потери одной? Что означает, в конце концов, этот
странный предмет, которому венериане, очевидно, придают столь большое
значение?..
Один из венериан указал одной рукой на чашу, а другую протянул к
стоявшему напротив них человеку. Его вид был очень красноречив. Он что-то
приказывал. И этот приказ относился к каменной чаше.
Белопольский почувствовал, как на его лбу выступил холодный пот. Чего
хотят от него венериане? Что он должен сделать?
Он вспомнил вчерашний "разговор", и ему показалось, что он по-новому
понял его смысл. Венериане и вчера могли требовать того же самого, что и
сегодня. Потом они могли согласиться, чтобы это требование было выполнено
на звездолете. И вот их постигла неудача - чаша была разбита. По чьей вине
это произошло, сейчас неважно. Они решили добиться цели у него. Но в чем
заключалась эта цель? Что им нужно?
Белопольский привык владеть своими нервами. Он заставил себя
успокоиться и хладнокровно подумать.
Все дело, очевидно, заключалось в каменной чаше. С ней надо было
что-то сделать. Неужели не удастся выяснить это у венериан? Ведь вчера он
сумел с ними договориться.
"Суммируем все, что известно, - подумал он. - Два раза венериане
подносили нам чашу и принимали обратно. Это могло означать, по их
понятиям, что мы согласны исполнить просьбу. Потом они поняли нас так, что
просьба будет выполнена на корабле. Потерпев неудачу, неважно, по какой
причине, они хотят, чтобы ее выполнил я, здесь, на месте".
Белопольский взял чашу в руки. Венериане не препятствовали ему, они
ждали.
С необычайной отчетливостью мысли Белопольский обдумывал, что делать
дальше. Вернуть чашу? Конечно нет! Взять ее в машину? Не то! Положить в
нее что-нибудь? Он вспомнил, как венерианин выбросил положенную им
записку. Опять не то!
Что же тогда?..
Белопольский внимательно осмотрел каменный сосуд.
Тусклый розовый свет мешал ему. Но все же он заметил, что на внешней
стороне чаши имеются какие-то украшения, какая-то резьба.
Он вгляделся, напрягая свое острое зрение, и увидел...
Что это?..
Мгновенным видением промелькнули перед ним мрачные черно-белые скалы
Арсены... Круглая котловина... Гранитные фигуры... Октаэдры, додекаэдры,