Страница:
нижнюю ступень лестницы, внимательно наблюдая за венерианами.
Они медленно наклонили головы, точно прощаясь. Это могло означать и
другое - согласие. Оба отступили на шаг, еще раз показывая, что не
последуют за людьми.
Больше нельзя было медлить. С чувством досады, недоумения и
разочарования Белопольский поднялся в камеру. Романов и Князев последовали
за ним. Двери закрылась.
Венериане остались снаружи. Что они сейчас думали о людях? Какие
последствия будет иметь то, что люди не поняли хозяев планеты?..
Белопольский поспешно прошел на пульт. Мельников встретил его
сдержанно. Ему хотелось обнять Белопольского, выразить ему всю свою
радость, но он понимал, что командир звездолета возмущен его недавним
поведением. В глазах такого человека, как Белопольский, проступок
Мельникова не мог иметь никаких оправданий.
Сухо кивнув головой, Константин Евгеньевич подошел к экрану. Но
венериан уже не было.
- Пустите в ход фильтрустановки выходной камеры и обсерватории, -
приказал он. - Надо как можно скорее очистить воздух.
Мельников молча повиновался. Ему было грустно, что они встретились
так сухо. Белопольский обратился к нему на "вы". Неужели он не может
понять? Нет, не поймет... Ведь он сам никогда бы этого не сделал.
Белопольский соединился с лазаретом.
- Дело плохо, - доложил ему Андреев. - Вероятно, придется
ампутировать левую ногу.
- Сделайте все возможное, чтобы избежать этого.
- Разумеется, Константин Евгеньевич!
Пайчадзе и Топорков, бывшие на пульте, вышли. Белопольский повернулся
к Мельникову и молча посмотрел на него.
- Это было в первый и в последний раз, - сказал Борис Николаевич.
- Что ты предполагал делать?
- Закончить те работы, на которые могло хватить людей, и вернуться на
Землю точно в срок.
- То есть как? Разве венериане не доставили моего хронометра?
- Доставили.
И тут Мельников внезапно понял, что допустил еще одну непростительную
ошибку. Сомнения быть не могло, в часах находилась записка. Как же могло
случиться, что ни он и никто из его товарищей не подумали о том, чтобы
открыть их? Вторично краска стыда залила его лицо.
- Я думал, вы поймете, - сказал Белопольский.
- Мы считали всех вас мертвыми. Мы думали, что венериане, неизвестно
зачем, сняли хронометр с вашего тела. Мы поняли это как приглашение взять
ваши тела у озера.
- И вы отправились туда? Вы встретились с венерианами и разбили
каменную чашу?
Мельников с изумлением посмотрел на Белопольского. Откуда он знает
эти подробности?
- И ты сам повел вездеход? - безжалостно спросил академик.
Мельников вспыхнул в третий раз.
- Конечно нет! - ответил он. - Как вы можете так думать?
- Приходится, - пожал плечами Белопольский. - Кто же и почему разбил
чашу?
- Ее разбил Второв. Вернее, она сама разбилась. Это произошло так...
- Подожди! - перебил его Белопольский. - надо обо всем поговорить
подробно. И вам и нам есть о чем рассказать друг другу. Отложим пока.
Процесс очистки воздуха, как оказалось напрасно испорченного,
продолжался больше полутора часов. Все это время члены экипажа не снимали
противогазовых костюмов и почти не разговаривали.
Наконец приборы показали, что никаких примесей в атмосфере звездолета
не осталось. Двери выходной камеры были закрыты, и автоматика введена в
действие. Привычная зеленая лампочка вспыхнула на пульте.
Как только открылись двери, Белопольский ушел в госпитальный отсек.
Тревога за здоровье Баландина ни на минуту не покидала его.
Профессор был без сознания. Землисто-серый, с посиневшими губами, он
лежал на койке, похожий на труп.
- Сердце плохо работает, - ответил Андреев на вопрос Белопольского, -
положение угрожающее. Если бы он попал ко мне немного раньше...
- Какой выход?
- Немедленно произвести ампутацию ноги. Это единственная надежда.
- Но вы сами говорите, что сердце слабое.
- Если не ампутировать ногу, он не проживет и часа.
Белопольский закрыл глаза рукой. Оплошность, в которой он и себя
считал виновным, навеки вычеркивала профессора Баландина из рядов
звездоплавателей. Константин Евгеньевич почувствовал, как к горлу
подступил горячий комок.
- И ничего нельзя сделать.
- Ничего. Слишком поздно.
- Но операция спасет его? Вы уверены в этом?
Андреев опустил голову.
- Мы надеемся на это, - чуть слышно ответил он.
Белопольский ничего не сказал. Он медленно повернулся и вышел.
Началась операция.
Весь экипаж звездолета собрался у запертой двери госпитального
отсека. Никто не проронил ни слова.
И вот открылась дверь.
Коржевский в белом халате с окровавленными руками появился на пороге.
Он был смертельно бледен.
- Зиновий Серапионович скончался, - сказал он.
Неожиданная смерть Зиновия Серапионовича Баландина была тяжелым
ударом для его товарищей, жестоким испытанием их мужества, воли и
решимости. Белопольский с тревогой наблюдал за членами экспедиции,
опасаясь, что трагическая развязка первой по существу попытки проникнуть в
тайны планеты подорвет в них веру в общее дело. И с глубоким чувством
удовлетворения и гордости убедился, что все девять участников космического
полета на высоте положения.
Никто не упал духом.
Ровно в полночь на опушке леса звездоплаватели опустили в глубокую
яму стальной гроб, изготовленный Князевым из запасных плит. Могилу
тщательно сравняли, чтобы венериане не смогли обнаружить ее. Земля Венеры
сохранит тело до следующей экспедиции.
Нормальному и здоровому человеку не свойственно думать о смерти.
Возможность ее как-то невольно не учитывается, забывается. И при
подготовке экспедиции на сестру Земли никто не предусмотрел, никто не
подумал о том, что будет делать экипаж корабля в случае чьей-нибудь
гибели. Никаких средств сохранить тело до возвращения на Землю не было.
Положить умершего товарища в холодильник, вместе с образцами фауны и флоры
Венеры, казалось им кощунством. Пусть лучше тело Баландина ждет следующей
экспедиции, которая доставит его на родину, так же, как ждет этого тело
Орлова на Арсене.
Похоронив Зиновия Серапионовича, звездоплаватели с удвоенной энергией
взялись за работу под общим руководством Пайчадзе, который заменил
профессора на посту начальника научной части экспедиции. Времени
оставалось мало.
Быстро и незаметно проходили часы и сутки "ночи".
Напряженный труд помогал забыть... не человека, а горе, причиненное
его смертью.
Несколько раз экипаж корабля наблюдал волшебное сияние Венеры. Они
жалели, что на Земле не увидят всю несравненную красоту этого зрелища.
Заснятая Второвым кинопленка могла дать только слабое представление об
этой фантасмагории красок.
Чем ближе к утру, тем реже появлялись и становились слабее эти
сияния.
Общение с венерианами совершенно прекратилось. Только раз жители
озера явились к кораблю целой толпой, "человек" в сто. Около часа
простояли они у опушки леса, очевидно рассматривая звездолет, но не
подошли к нему ближе.
Константин Евгеньевич был убежден, что они снова встретятся с
венерианами у горного озера.
Все обстоятельства пребывания Белопольского и его спутников в
подземном городе, а также встречи вездехода с венерианами на лесной
просеке служили темой нескончаемых горячих споров.
Романов высказал предположение, что венериане вовсе не собирались
насильно переправить пленников к горам, а просто предложили им самим
сделать это. Белопольский долго не соглашался с таким выводом, но в конце
концов и сам стал иначе понимать весь немой разговор, происшедший в
пещере.
Выходило, что венериане ничем никогда не угрожали людям, относились к
ним с самого начала дружелюбно. То, что в глазах людей Земли казалось
насилием - захват вездехода, трехдневный плен, - в глазах венериан могло
иметь совсем другое значение. Это могло быть даже выражением
гостеприимства - кто мог знать обычаи этого народа?
И то, что произошло у звездолета, когда венериане отказались взойти
на корабль, после того как сами как будто изъявили желание осмотреть его,
подверглось после длительного обсуждения переоценке. Все сошлись на том,
что венериане просто проводили своих гостей "домой", а на прощание
попросили их еще раз посетить пещеру. Осматривать звездолет они не
собирались.
Но, несмотря на столь благоприятные выводы, Белопольский не считал
возможным рисковать и на просьбу Второва разрешить посещение пещеры с
целью киносъемки ответил категорическим отказом.
- Жесты венериан при нашем последнем свидании с ними, - сказал он, -
могли означать не просьбу посетить пещеру, а как раз обратное -
запрещение. Лучше оставим это до следующей экспедиции, которая будет
соответствующим образом подготовлена к такой экскурсии.
Эти слова показали членам экипажа, что Константин Евгеньевич не
совсем согласен с общим мнением.
Было ясно, что он не доверяет венерианам и боится новых жертв.
Второву пришлось покориться, но совсем неожиданно он вознаградил себя
другими кадрами.
Уже на следующий день после похорон Баландина звездоплаватели
заметили движение у плотины. Вскоре стало ясно, что венериане принялись за
ночную работу. Белопольский сам предложил посмотреть на нее вблизи.
Появление у штабелей мощного вездехода не произвело на обитателей
озера никакого видимого впечатления. Они продолжали свое дело, не обращая
на него внимания. Люди благоразумно не зажигали прожекторов. Сквозь окна
Второв мог снимать сколько ему угодно, что он, конечно, и сделал.
Сверхчувствительные пленки, изготовленные специально для него, позволяли
получить достаточно отчетливые снимки даже в условиях ночи.
Зрелище было исключительно любопытное. Ежедневно вездеход на
несколько часов отправлялся к плотине. Кроме Второва, в машине попеременно
побывали все члены экипажа. Всем хотелось увидеть фантастическую картину
работы венериан.
Но не только интерес вызывала эта картина. Внимательное наблюдение за
процессом работы позволило сделать чрезвычайно важные выводы относительно
умственного развития жителей озера.
Работа производилась главным образом "черепахами". С ними было
несколько венериан. Венериане, очевидно, командовали, отдавали
распоряжения. Но как это делалось, люди не могли понять. Никаких жестов,
никакого звука. Создавалось впечатление, что венериане отдают распоряжения
мысленно и что "черепахи" слышат и подчиняются мысленному приказу. Но это
было явно невозможно, тут была какая-то тайна.
Наблюдая за "черепахами", Белопольский часто задумывался о том, как
был захвачен в плен их вездеход. Действия "черепах" в тот роковой вечер
выглядели вполне осмысленно: они взяли машину "по всем правилам военного
искусства". Единственным объяснением было то, что при этом присутствовали
венериане, хотя ни Белопольский, ни покойный Баландин не заметили их.
Еще более сложный маневр осуществили "черепахи" при атаке на вездеход
Князева. Правда, при этом ими уже наверняка руководили венериане, но все
же то, что сделали "черепахи", выходило за пределы мыслимой дрессировки.
Земные обезьяны, слоны и другие наиболее развитые животные не были
способны на такие действия. Это имело уже характер цирковой дрессировки.
Но ведь венериане не могли заранее предвидеть встречу с вездеходом и
научить "черепах", как надо действовать при столь внезапных
обстоятельствах.
После долгого раздумья Коржевский высказал свое предположение по
этому поводу.
- Все, что мы узнали о "черепахах", - сказал он, - доказывает, что
они не обладают разумом и не способны, как и все животные, к логическому
умозаключению. Свое дело они выполняют механически, не понимая его смысла.
Но их действия при нашей встрече, направленные против прожекторов, нельзя
объяснить предварительной дрессировкой. Я думал, что им знакома война, это
ошибка: "черепахи" воевать не могут. Но они умеют пользоваться щитами,
подходить к чему-то под их защитой и нападать с помощью камней. Как это
объяснить? Только охотой. Существует охота на какое-то большое и опасное
животное. "Черепахи" приучены охотиться со щитами и камнями и выполнили
знакомое дело. Разницы между обычной целью и нашей машиной они не
понимали. Мы думали, что они целились в прожекторы. Это не так. Они
швырнули камни вообще в машину. То, что при этом были разбиты прожекторы,
- простая случайность.
- Значит, - спросил его Второв, - в тот момент венериане не проявили
к нам враждебности?
- Нисколько! - ответил биолог. - Вспомните! Они не преследовали
вездеход. Не забывайте, что их разум - это не разум обитателей Земли.
Звездоплаватели согласились с Коржевским. Такое объяснение действий
венериан многое делало понятным.
Работы у плотины закончились к утру. Старые штабеля были перенесены к
озеру, а на их месте уложены новые. При этом снова только один штабель
состоял из очищенных стволов, а другой из деревьев с корой и ветвями.
Коржевский придавал этому обстоятельству огромное значение.
- Совершенно очевидно, - сказал он, - что не только "черепахи", но и
сами венериане действуют по раз навсегда установленному шаблону. Ведь
можно наверняка сказать, что эта работа производится сотни лет. Но она все
же крайне примитивна.
Действительно, наблюдая за работой, люди видели, что многое можно
было делать более результативно и с меньшей затратой сил. Для этого
требовались только самые элементарные представления об организации труда.
Но, очевидно, венериане даже не догадывались об этом.
Не было ни малейшего намека на технику. Все делалось руками, голым
физическим трудом. Принцип рычага, который мог оказать им большую помощь,
был неизвестен венерианам. Даже до самых простых каменных топоров,
известных людям Земли с незапамятных времен, они не додумались.
- Очень скоро здесь все изменится, - сказал Белопольский, - мы научим
их трудиться разумно. Венериане - дикари в сравнении с нами. Но они наши
младшие братья. Долг человека Земли дать им все, что нужно, чтобы
облегчить жизнь и труд. И это будет сделано!
- Без общего языка... - начал Коржевский, но командир корабля перебил
его.
- Это будет сделано! - повторил он. - А общий язык будет найден. Как
они говорят, пока тайна. Но эту тайну мы должны раскрыть и раскроем.
Топорков, присутствовавший при этом разговоре, посмотрел на
Белопольского и загадочно усмехнулся.
- А что вы скажете, - спросил он, - если мне известна эта тайна?
- Вам?..
Игорь Дмитриевич пожал плечами.
- Необязательно, - сказал он, - быть биологом, чтобы раскрыть
биологическую тайну. Может случиться, что возможность говорить с
венерианами или во всяком случае обмениваться с ними мыслями люди получат
от техники.
- Но что вы знаете?
- Во-первых, я не знаю, а только думаю, что знаю. Это не одно и то
же. А во-вторых, я вам пока ничего не скажу. Ваше восклицание, Константин
Евгеньевич, когда вы с таким недоверием спросили: "Вам?" - относилось не
ко мне лично, я это понимаю, а к технике, которую я представляю. Вы не
можете допустить, что эту тайну откроют инженеры. Я обиделся за мою
корпорацию. У меня есть план, когда он будет осуществлен, вы его узнаете,
но не раньше.
Товарищам показалось, что Топорков шутит. Но Игорь Дмитриевич,
по-видимому, действительно обиделся. Он так и не сказал ничего, несмотря
на все мольбы Коржевского, который в конце рассердился на Белопольского.
- Откуда я мог знать, - чуть заметно улыбнулся академик, - что Игорь
Дмитриевич так обидчив. Да не в этом и дело. Он просто не хочет говорить,
пока не убедится, что прав.
- В таком случае нечего было и начинать.
- Ничего не поделаешь! Потерпите!
Нетерпеливый биолог несколько раз возобновлял свои попытки, но ничего
не добился. Игорь Дмитриевич иногда бывал на редкость упрям. Было ясно,
что он никому не откроет своего секрета. Коржевскому пришлось покориться и
ждать.
Все же один из членов экипажа узнал тайну раньше других, но Топорков
взял с него слово молчать. Это был Зайцев. Помощь инженера-механика была
необходима для осуществления задуманного. Но старший инженер звездолета
умел хранить то, что ему доверяли.
Наступило утро. Снова поднялось над горизонтом невидимое Солнце.
Конец ночи ознаменовался чудовищной грозой, продолжавшейся двенадцать
часов подряд. Точно после двухсотсемидесятичасовой спячки, природа Венеры
праздновала свое пробуждение.
Звездоплаватели готовились в путь. Программа работ, намеченная на
первую ночь, была перевыполнена. Белопольский решил перелететь к горам,
найти показанное венерианами горное озеро и провести там оставшееся время.
4 августа звездолет покинул место своей стоянки, оставив жителям
озера на память о своем пребывании сожженную полосу берега. Мельников,
управлявший кораблем, пролетел над озером, прощаясь с ним.
Звездоплаватели взволнованно смотрели на гладкую поверхность воды.
Там, под ней, находится странный мир, освещенный розовым светом загадочных
"деревьев", ползают похожие на ожившие беседки огромные "черепахи" -
"рабочая сила" Венеры.
А там, в недрах высокого обрыва южного берега, таится от глаз
огромная пещера - подземный город со странными домами без крыш, со
светящимися стенами. Трое людей побывали в этом городе венериан, но почти
ничего не видели в нем. Там нашел свою смерть Зиновий Серапионович
Баландин. Бревенчатые стены розового туннеля были последним, что он видел
в жизни, потому что там он потерял сознание и до последнего вздоха уже не
пришел в себя.
Что делают сейчас жители "города"?
Коржевский утверждал, что они спят. Для венериан день - то же, что
для человека ночь. Три недели для человека - одни сутки для венериан.
Так ли это?
Может быть, именно сейчас люди могли бы проникнуть в "город" и,
пользуясь сном хозяев, осмотреть его?..
Озеро осталось позади. Под крыльями машины широкая река.
Никаких признаков жизни, кроме растений! Неудивительно, что первые
люди, посетившие Венеру, ошиблись. Экипаж "СССР-КСЗ" мог впасть в ту же
ошибку. Ничто не указывало на то, что планета населена.
Загадка! Закрытая книга, которую прочтут следующие экспедиции.
Люди науки упорны. Работа экспедиции Белопольского вскоре подойдет к
концу. Звездолет вернется на Землю. Ему на смену прилетят другие. Один,
второй, третий, - сколько потребуется.
Человек должен знать все!
Быстро летит корабль. В водах реки отчетливо отражается крылатая
сигара с длинным огненным хвостом за кормой. Километр за километром.
Вперед и только вперед! К новым открытиям, к новым вершинам знания!
Бесконечный, трудный, но прекрасный подъем по лестнице разума!
1957 г.
Научно-фантастический роман
Книга 3
Звездолет летел к горам. Там, если Константин Евгеньевич Белопольский
правильно понял "рисунки" венериан, должно находиться озеро, чем-то
интересное для экспедиции. Понять венериан как-то иначе казалось
невозможным. Они ясно, и не один раз, указали на это озеро, настойчиво
"приглашая" своих гостей посетить его.
Что же находится там? Это выяснится через несколько часов.
Вот, наконец, и горный хребет. Его вершины прячутся в толще облаков.
Корабль поднялся к самым тучам. Отсюда, с высоты полутора километров,
легче найти озеро, если оно действительно существует.
- Вот оно! - сказал Белопольский.
Подобно Гокче, (Гокча, или Севан, - озеро в Армянской ССР,
расположенное на высоте около 2000 метров над уровнем моря) высоко в горах
раскинулось огромное озеро. Почти правильной круглой формы, оно имело
километров восемь в диаметре. И как из Гокчи вытекает река Занга, так и из
этого озера брала свое начало река Венеры.
Подлетев ближе, звездоплаватели увидели, что на берегу вполне можно
посадить корабль. С востока и юга озеро окружал лес, а перед ним были
широкие и длинные поляны, поросшие, как казалось сверху, такой же травой
желто-коричневого цвета, какую они видели у плотины.
- Это очень удачно, - сказал Белопольский, - садиться на воду
нежелательно.
Мельников кивнул головой. Второй раз предстояло ему совершить трудный
и опасный маневр посадки громадного корабля на сушу. Он напряженно
всматривался в экран, не выпуская в то же время из поля зрения
многочисленные приборы пульта.
- Вон там! - указал Константин Евгеньевич, - Видишь, где озеро
образует небольшой залив. По-моему, подходящее место.
Скорость падала. Корабль все ближе и ближе подходил к земле.
- Один! - сказал Белопольский.
- "Лапы"!
Секунда... вторая... и звездолет остановился на новом месте.
Как и в первый раз, посадка прошла с автоматической точностью.
- Что-то ожидает нас здесь? - задумчиво сказал Мельников.
В заливе вода была спокойна, но там, на просторе озера, ветер срывал
гребни волн, и они рассыпались белыми клочьями пены, хорошо видными в
бинокль. Лес начинался метрах в трехстах и состоял из каких-то еще не
встречавшихся деревьев, меньших размеров, чем у порогов. Примерно в
километре, за ними поднимались крутые склоны гор. Трава на берегу была
густой и высокой, в половину роста человека.
Бурное озеро с низко нависшими, над ним тучами производило более
дикое и неприветливое впечатление, чем лесное озеро.
- Там было как-то уютнее, - заметил Князев.
Вылазка, произведенная Мельниковым и Коржевским, показала, что почва
под густой травой сухая и твердая.
- Константин Васильевич, - сказал Белопольский, - приступайте к
сборке самолета. Необходимо обследовать местность сверху.
- Придется снова строить ангар, - ответил Зайцев. - День, - будут
частые грозы.
И будто в подтверждение его слов, мощный грозовой фронт закрыл озеро.
Место было высокое, ближе к тучам, и гроза казалась страшнее, чем на
равнине.
А за первой грозой последовала вторая, затем третья и четвертая...
Двое суток звездоплаватели не могли выйти из корабля. Точно все
грозовые фронты Венеры собрались здесь.
Наконец, 6 августа наступило относительное прояснение.
Белопольский решил осмотреть лес. В экскурсии приняли участие
Коржевский и Второв.
Предположение биолога, что венериане спят днем, судя по всему, было
правильным, но все же решили воспользоваться самым мощным из вездеходов.
Сомнения вызывала только кажущаяся густота леса; было неизвестно, есть ли
здесь просеки, сможет ли большая машина войти в него.
Вездеход-танк был спущен на берег. Трое звездоплавателей, хорошо
вооруженные, заняли в нем свои места. Семеро оставшихся на корабле
собрались в радиорубке перед экраном телесвязи.
Местность казалась совершенно не обитаемой, но Венера уже научила их
не доверять первому впечатлению.
Высокая желто-коричневая трава легко уступала натиску гусениц. Но
позади машины она снова выпрямлялась и казалась нетронутой. Словно и не
прошел по ней тридцатидвухтонный вездеход.
- Снова загадка, снова неизвестное свойство! - говорил Коржевский. -
Как богата сюрпризами природа Венеры.
Деревья леса были значительно ниже, чем на равнине, тоньше, и их кора
была не столь гладкой. Стволы также соединялись между собой, образуя арки.
Но если там ни одна машина не могла войти в чащу, то здесь это было
довольно легко. Деревья стояли редко. Между ними всюду лежали груды
упавших стволов, росла молодая поросль, и все это было покрыто бурно
разросшейся травой, такой же, как на берегу озера.
Вездеход медленно и осторожно вошел в лес, подминая под себя,
вдавливая в "землю" и ломая все, что попадалось на пути. Белопольский
старался выдерживать прямое направление. Это легко удавалось, промежутки
между стволами были раз в пять больше длины машины.
Отошли метров на двести от берега...
И вдруг...
При очередном повороте впереди что-то блеснуло. Еще раз!.. Ошибиться
было невозможно, слишком хорошо знаком этот характерный блеск.
Луч прожектора скользнул по гладкой металлической поверхности!..
Еще несколько оборотов гусениц - и путь преградила полукруглая стена.
Огромная труба уходила в обе стороны, в глубину леса.
Белопольский затормозил.
Трое людей в вездеходе и семеро перед экраном радиорубки не верили
глазам. Венериане не могли иметь металлургической промышленности. Все, что
было известно о них, противоречило такому допущению. Уж не сон ли эта
невероятная картина?..
Труба, метров четырех в диаметре, из какого-то незнакомого
желто-серого металла, отливала тусклым блеском. Металл как будто совсем
новый, - он не имел никаких признаков ржавчины.
Не об этом ли говорили рисунки венериан? Не сюда ли, к этой
непонятной трубе, приглашали они людей? Не ее ли хотели показать?
Что же она такое представляет?..
Когда в заливе кораллового острова нашли деревянную линейку, первое,
о чем подумали звездоплаватели, - не посетил ли Венеру космический
корабль. Но загадка линейки получила другое, более простое, более
естественное объяснение, и прежняя версия была оставлена.
А потом на каменной чаше венериан Белопольский увидел украшения в
форме тел простой кубической системы, тех самых, которые были найдены в
круглой котловине Арсены. И мысль о космическом корабле возникла снова.
И вот в лесу, у горного озера...
- Мы проехали вдоль всей трубы, - подытожил результаты экскурсии
Они медленно наклонили головы, точно прощаясь. Это могло означать и
другое - согласие. Оба отступили на шаг, еще раз показывая, что не
последуют за людьми.
Больше нельзя было медлить. С чувством досады, недоумения и
разочарования Белопольский поднялся в камеру. Романов и Князев последовали
за ним. Двери закрылась.
Венериане остались снаружи. Что они сейчас думали о людях? Какие
последствия будет иметь то, что люди не поняли хозяев планеты?..
Белопольский поспешно прошел на пульт. Мельников встретил его
сдержанно. Ему хотелось обнять Белопольского, выразить ему всю свою
радость, но он понимал, что командир звездолета возмущен его недавним
поведением. В глазах такого человека, как Белопольский, проступок
Мельникова не мог иметь никаких оправданий.
Сухо кивнув головой, Константин Евгеньевич подошел к экрану. Но
венериан уже не было.
- Пустите в ход фильтрустановки выходной камеры и обсерватории, -
приказал он. - Надо как можно скорее очистить воздух.
Мельников молча повиновался. Ему было грустно, что они встретились
так сухо. Белопольский обратился к нему на "вы". Неужели он не может
понять? Нет, не поймет... Ведь он сам никогда бы этого не сделал.
Белопольский соединился с лазаретом.
- Дело плохо, - доложил ему Андреев. - Вероятно, придется
ампутировать левую ногу.
- Сделайте все возможное, чтобы избежать этого.
- Разумеется, Константин Евгеньевич!
Пайчадзе и Топорков, бывшие на пульте, вышли. Белопольский повернулся
к Мельникову и молча посмотрел на него.
- Это было в первый и в последний раз, - сказал Борис Николаевич.
- Что ты предполагал делать?
- Закончить те работы, на которые могло хватить людей, и вернуться на
Землю точно в срок.
- То есть как? Разве венериане не доставили моего хронометра?
- Доставили.
И тут Мельников внезапно понял, что допустил еще одну непростительную
ошибку. Сомнения быть не могло, в часах находилась записка. Как же могло
случиться, что ни он и никто из его товарищей не подумали о том, чтобы
открыть их? Вторично краска стыда залила его лицо.
- Я думал, вы поймете, - сказал Белопольский.
- Мы считали всех вас мертвыми. Мы думали, что венериане, неизвестно
зачем, сняли хронометр с вашего тела. Мы поняли это как приглашение взять
ваши тела у озера.
- И вы отправились туда? Вы встретились с венерианами и разбили
каменную чашу?
Мельников с изумлением посмотрел на Белопольского. Откуда он знает
эти подробности?
- И ты сам повел вездеход? - безжалостно спросил академик.
Мельников вспыхнул в третий раз.
- Конечно нет! - ответил он. - Как вы можете так думать?
- Приходится, - пожал плечами Белопольский. - Кто же и почему разбил
чашу?
- Ее разбил Второв. Вернее, она сама разбилась. Это произошло так...
- Подожди! - перебил его Белопольский. - надо обо всем поговорить
подробно. И вам и нам есть о чем рассказать друг другу. Отложим пока.
Процесс очистки воздуха, как оказалось напрасно испорченного,
продолжался больше полутора часов. Все это время члены экипажа не снимали
противогазовых костюмов и почти не разговаривали.
Наконец приборы показали, что никаких примесей в атмосфере звездолета
не осталось. Двери выходной камеры были закрыты, и автоматика введена в
действие. Привычная зеленая лампочка вспыхнула на пульте.
Как только открылись двери, Белопольский ушел в госпитальный отсек.
Тревога за здоровье Баландина ни на минуту не покидала его.
Профессор был без сознания. Землисто-серый, с посиневшими губами, он
лежал на койке, похожий на труп.
- Сердце плохо работает, - ответил Андреев на вопрос Белопольского, -
положение угрожающее. Если бы он попал ко мне немного раньше...
- Какой выход?
- Немедленно произвести ампутацию ноги. Это единственная надежда.
- Но вы сами говорите, что сердце слабое.
- Если не ампутировать ногу, он не проживет и часа.
Белопольский закрыл глаза рукой. Оплошность, в которой он и себя
считал виновным, навеки вычеркивала профессора Баландина из рядов
звездоплавателей. Константин Евгеньевич почувствовал, как к горлу
подступил горячий комок.
- И ничего нельзя сделать.
- Ничего. Слишком поздно.
- Но операция спасет его? Вы уверены в этом?
Андреев опустил голову.
- Мы надеемся на это, - чуть слышно ответил он.
Белопольский ничего не сказал. Он медленно повернулся и вышел.
Началась операция.
Весь экипаж звездолета собрался у запертой двери госпитального
отсека. Никто не проронил ни слова.
И вот открылась дверь.
Коржевский в белом халате с окровавленными руками появился на пороге.
Он был смертельно бледен.
- Зиновий Серапионович скончался, - сказал он.
Неожиданная смерть Зиновия Серапионовича Баландина была тяжелым
ударом для его товарищей, жестоким испытанием их мужества, воли и
решимости. Белопольский с тревогой наблюдал за членами экспедиции,
опасаясь, что трагическая развязка первой по существу попытки проникнуть в
тайны планеты подорвет в них веру в общее дело. И с глубоким чувством
удовлетворения и гордости убедился, что все девять участников космического
полета на высоте положения.
Никто не упал духом.
Ровно в полночь на опушке леса звездоплаватели опустили в глубокую
яму стальной гроб, изготовленный Князевым из запасных плит. Могилу
тщательно сравняли, чтобы венериане не смогли обнаружить ее. Земля Венеры
сохранит тело до следующей экспедиции.
Нормальному и здоровому человеку не свойственно думать о смерти.
Возможность ее как-то невольно не учитывается, забывается. И при
подготовке экспедиции на сестру Земли никто не предусмотрел, никто не
подумал о том, что будет делать экипаж корабля в случае чьей-нибудь
гибели. Никаких средств сохранить тело до возвращения на Землю не было.
Положить умершего товарища в холодильник, вместе с образцами фауны и флоры
Венеры, казалось им кощунством. Пусть лучше тело Баландина ждет следующей
экспедиции, которая доставит его на родину, так же, как ждет этого тело
Орлова на Арсене.
Похоронив Зиновия Серапионовича, звездоплаватели с удвоенной энергией
взялись за работу под общим руководством Пайчадзе, который заменил
профессора на посту начальника научной части экспедиции. Времени
оставалось мало.
Быстро и незаметно проходили часы и сутки "ночи".
Напряженный труд помогал забыть... не человека, а горе, причиненное
его смертью.
Несколько раз экипаж корабля наблюдал волшебное сияние Венеры. Они
жалели, что на Земле не увидят всю несравненную красоту этого зрелища.
Заснятая Второвым кинопленка могла дать только слабое представление об
этой фантасмагории красок.
Чем ближе к утру, тем реже появлялись и становились слабее эти
сияния.
Общение с венерианами совершенно прекратилось. Только раз жители
озера явились к кораблю целой толпой, "человек" в сто. Около часа
простояли они у опушки леса, очевидно рассматривая звездолет, но не
подошли к нему ближе.
Константин Евгеньевич был убежден, что они снова встретятся с
венерианами у горного озера.
Все обстоятельства пребывания Белопольского и его спутников в
подземном городе, а также встречи вездехода с венерианами на лесной
просеке служили темой нескончаемых горячих споров.
Романов высказал предположение, что венериане вовсе не собирались
насильно переправить пленников к горам, а просто предложили им самим
сделать это. Белопольский долго не соглашался с таким выводом, но в конце
концов и сам стал иначе понимать весь немой разговор, происшедший в
пещере.
Выходило, что венериане ничем никогда не угрожали людям, относились к
ним с самого начала дружелюбно. То, что в глазах людей Земли казалось
насилием - захват вездехода, трехдневный плен, - в глазах венериан могло
иметь совсем другое значение. Это могло быть даже выражением
гостеприимства - кто мог знать обычаи этого народа?
И то, что произошло у звездолета, когда венериане отказались взойти
на корабль, после того как сами как будто изъявили желание осмотреть его,
подверглось после длительного обсуждения переоценке. Все сошлись на том,
что венериане просто проводили своих гостей "домой", а на прощание
попросили их еще раз посетить пещеру. Осматривать звездолет они не
собирались.
Но, несмотря на столь благоприятные выводы, Белопольский не считал
возможным рисковать и на просьбу Второва разрешить посещение пещеры с
целью киносъемки ответил категорическим отказом.
- Жесты венериан при нашем последнем свидании с ними, - сказал он, -
могли означать не просьбу посетить пещеру, а как раз обратное -
запрещение. Лучше оставим это до следующей экспедиции, которая будет
соответствующим образом подготовлена к такой экскурсии.
Эти слова показали членам экипажа, что Константин Евгеньевич не
совсем согласен с общим мнением.
Было ясно, что он не доверяет венерианам и боится новых жертв.
Второву пришлось покориться, но совсем неожиданно он вознаградил себя
другими кадрами.
Уже на следующий день после похорон Баландина звездоплаватели
заметили движение у плотины. Вскоре стало ясно, что венериане принялись за
ночную работу. Белопольский сам предложил посмотреть на нее вблизи.
Появление у штабелей мощного вездехода не произвело на обитателей
озера никакого видимого впечатления. Они продолжали свое дело, не обращая
на него внимания. Люди благоразумно не зажигали прожекторов. Сквозь окна
Второв мог снимать сколько ему угодно, что он, конечно, и сделал.
Сверхчувствительные пленки, изготовленные специально для него, позволяли
получить достаточно отчетливые снимки даже в условиях ночи.
Зрелище было исключительно любопытное. Ежедневно вездеход на
несколько часов отправлялся к плотине. Кроме Второва, в машине попеременно
побывали все члены экипажа. Всем хотелось увидеть фантастическую картину
работы венериан.
Но не только интерес вызывала эта картина. Внимательное наблюдение за
процессом работы позволило сделать чрезвычайно важные выводы относительно
умственного развития жителей озера.
Работа производилась главным образом "черепахами". С ними было
несколько венериан. Венериане, очевидно, командовали, отдавали
распоряжения. Но как это делалось, люди не могли понять. Никаких жестов,
никакого звука. Создавалось впечатление, что венериане отдают распоряжения
мысленно и что "черепахи" слышат и подчиняются мысленному приказу. Но это
было явно невозможно, тут была какая-то тайна.
Наблюдая за "черепахами", Белопольский часто задумывался о том, как
был захвачен в плен их вездеход. Действия "черепах" в тот роковой вечер
выглядели вполне осмысленно: они взяли машину "по всем правилам военного
искусства". Единственным объяснением было то, что при этом присутствовали
венериане, хотя ни Белопольский, ни покойный Баландин не заметили их.
Еще более сложный маневр осуществили "черепахи" при атаке на вездеход
Князева. Правда, при этом ими уже наверняка руководили венериане, но все
же то, что сделали "черепахи", выходило за пределы мыслимой дрессировки.
Земные обезьяны, слоны и другие наиболее развитые животные не были
способны на такие действия. Это имело уже характер цирковой дрессировки.
Но ведь венериане не могли заранее предвидеть встречу с вездеходом и
научить "черепах", как надо действовать при столь внезапных
обстоятельствах.
После долгого раздумья Коржевский высказал свое предположение по
этому поводу.
- Все, что мы узнали о "черепахах", - сказал он, - доказывает, что
они не обладают разумом и не способны, как и все животные, к логическому
умозаключению. Свое дело они выполняют механически, не понимая его смысла.
Но их действия при нашей встрече, направленные против прожекторов, нельзя
объяснить предварительной дрессировкой. Я думал, что им знакома война, это
ошибка: "черепахи" воевать не могут. Но они умеют пользоваться щитами,
подходить к чему-то под их защитой и нападать с помощью камней. Как это
объяснить? Только охотой. Существует охота на какое-то большое и опасное
животное. "Черепахи" приучены охотиться со щитами и камнями и выполнили
знакомое дело. Разницы между обычной целью и нашей машиной они не
понимали. Мы думали, что они целились в прожекторы. Это не так. Они
швырнули камни вообще в машину. То, что при этом были разбиты прожекторы,
- простая случайность.
- Значит, - спросил его Второв, - в тот момент венериане не проявили
к нам враждебности?
- Нисколько! - ответил биолог. - Вспомните! Они не преследовали
вездеход. Не забывайте, что их разум - это не разум обитателей Земли.
Звездоплаватели согласились с Коржевским. Такое объяснение действий
венериан многое делало понятным.
Работы у плотины закончились к утру. Старые штабеля были перенесены к
озеру, а на их месте уложены новые. При этом снова только один штабель
состоял из очищенных стволов, а другой из деревьев с корой и ветвями.
Коржевский придавал этому обстоятельству огромное значение.
- Совершенно очевидно, - сказал он, - что не только "черепахи", но и
сами венериане действуют по раз навсегда установленному шаблону. Ведь
можно наверняка сказать, что эта работа производится сотни лет. Но она все
же крайне примитивна.
Действительно, наблюдая за работой, люди видели, что многое можно
было делать более результативно и с меньшей затратой сил. Для этого
требовались только самые элементарные представления об организации труда.
Но, очевидно, венериане даже не догадывались об этом.
Не было ни малейшего намека на технику. Все делалось руками, голым
физическим трудом. Принцип рычага, который мог оказать им большую помощь,
был неизвестен венерианам. Даже до самых простых каменных топоров,
известных людям Земли с незапамятных времен, они не додумались.
- Очень скоро здесь все изменится, - сказал Белопольский, - мы научим
их трудиться разумно. Венериане - дикари в сравнении с нами. Но они наши
младшие братья. Долг человека Земли дать им все, что нужно, чтобы
облегчить жизнь и труд. И это будет сделано!
- Без общего языка... - начал Коржевский, но командир корабля перебил
его.
- Это будет сделано! - повторил он. - А общий язык будет найден. Как
они говорят, пока тайна. Но эту тайну мы должны раскрыть и раскроем.
Топорков, присутствовавший при этом разговоре, посмотрел на
Белопольского и загадочно усмехнулся.
- А что вы скажете, - спросил он, - если мне известна эта тайна?
- Вам?..
Игорь Дмитриевич пожал плечами.
- Необязательно, - сказал он, - быть биологом, чтобы раскрыть
биологическую тайну. Может случиться, что возможность говорить с
венерианами или во всяком случае обмениваться с ними мыслями люди получат
от техники.
- Но что вы знаете?
- Во-первых, я не знаю, а только думаю, что знаю. Это не одно и то
же. А во-вторых, я вам пока ничего не скажу. Ваше восклицание, Константин
Евгеньевич, когда вы с таким недоверием спросили: "Вам?" - относилось не
ко мне лично, я это понимаю, а к технике, которую я представляю. Вы не
можете допустить, что эту тайну откроют инженеры. Я обиделся за мою
корпорацию. У меня есть план, когда он будет осуществлен, вы его узнаете,
но не раньше.
Товарищам показалось, что Топорков шутит. Но Игорь Дмитриевич,
по-видимому, действительно обиделся. Он так и не сказал ничего, несмотря
на все мольбы Коржевского, который в конце рассердился на Белопольского.
- Откуда я мог знать, - чуть заметно улыбнулся академик, - что Игорь
Дмитриевич так обидчив. Да не в этом и дело. Он просто не хочет говорить,
пока не убедится, что прав.
- В таком случае нечего было и начинать.
- Ничего не поделаешь! Потерпите!
Нетерпеливый биолог несколько раз возобновлял свои попытки, но ничего
не добился. Игорь Дмитриевич иногда бывал на редкость упрям. Было ясно,
что он никому не откроет своего секрета. Коржевскому пришлось покориться и
ждать.
Все же один из членов экипажа узнал тайну раньше других, но Топорков
взял с него слово молчать. Это был Зайцев. Помощь инженера-механика была
необходима для осуществления задуманного. Но старший инженер звездолета
умел хранить то, что ему доверяли.
Наступило утро. Снова поднялось над горизонтом невидимое Солнце.
Конец ночи ознаменовался чудовищной грозой, продолжавшейся двенадцать
часов подряд. Точно после двухсотсемидесятичасовой спячки, природа Венеры
праздновала свое пробуждение.
Звездоплаватели готовились в путь. Программа работ, намеченная на
первую ночь, была перевыполнена. Белопольский решил перелететь к горам,
найти показанное венерианами горное озеро и провести там оставшееся время.
4 августа звездолет покинул место своей стоянки, оставив жителям
озера на память о своем пребывании сожженную полосу берега. Мельников,
управлявший кораблем, пролетел над озером, прощаясь с ним.
Звездоплаватели взволнованно смотрели на гладкую поверхность воды.
Там, под ней, находится странный мир, освещенный розовым светом загадочных
"деревьев", ползают похожие на ожившие беседки огромные "черепахи" -
"рабочая сила" Венеры.
А там, в недрах высокого обрыва южного берега, таится от глаз
огромная пещера - подземный город со странными домами без крыш, со
светящимися стенами. Трое людей побывали в этом городе венериан, но почти
ничего не видели в нем. Там нашел свою смерть Зиновий Серапионович
Баландин. Бревенчатые стены розового туннеля были последним, что он видел
в жизни, потому что там он потерял сознание и до последнего вздоха уже не
пришел в себя.
Что делают сейчас жители "города"?
Коржевский утверждал, что они спят. Для венериан день - то же, что
для человека ночь. Три недели для человека - одни сутки для венериан.
Так ли это?
Может быть, именно сейчас люди могли бы проникнуть в "город" и,
пользуясь сном хозяев, осмотреть его?..
Озеро осталось позади. Под крыльями машины широкая река.
Никаких признаков жизни, кроме растений! Неудивительно, что первые
люди, посетившие Венеру, ошиблись. Экипаж "СССР-КСЗ" мог впасть в ту же
ошибку. Ничто не указывало на то, что планета населена.
Загадка! Закрытая книга, которую прочтут следующие экспедиции.
Люди науки упорны. Работа экспедиции Белопольского вскоре подойдет к
концу. Звездолет вернется на Землю. Ему на смену прилетят другие. Один,
второй, третий, - сколько потребуется.
Человек должен знать все!
Быстро летит корабль. В водах реки отчетливо отражается крылатая
сигара с длинным огненным хвостом за кормой. Километр за километром.
Вперед и только вперед! К новым открытиям, к новым вершинам знания!
Бесконечный, трудный, но прекрасный подъем по лестнице разума!
1957 г.
Научно-фантастический роман
Книга 3
Звездолет летел к горам. Там, если Константин Евгеньевич Белопольский
правильно понял "рисунки" венериан, должно находиться озеро, чем-то
интересное для экспедиции. Понять венериан как-то иначе казалось
невозможным. Они ясно, и не один раз, указали на это озеро, настойчиво
"приглашая" своих гостей посетить его.
Что же находится там? Это выяснится через несколько часов.
Вот, наконец, и горный хребет. Его вершины прячутся в толще облаков.
Корабль поднялся к самым тучам. Отсюда, с высоты полутора километров,
легче найти озеро, если оно действительно существует.
- Вот оно! - сказал Белопольский.
Подобно Гокче, (Гокча, или Севан, - озеро в Армянской ССР,
расположенное на высоте около 2000 метров над уровнем моря) высоко в горах
раскинулось огромное озеро. Почти правильной круглой формы, оно имело
километров восемь в диаметре. И как из Гокчи вытекает река Занга, так и из
этого озера брала свое начало река Венеры.
Подлетев ближе, звездоплаватели увидели, что на берегу вполне можно
посадить корабль. С востока и юга озеро окружал лес, а перед ним были
широкие и длинные поляны, поросшие, как казалось сверху, такой же травой
желто-коричневого цвета, какую они видели у плотины.
- Это очень удачно, - сказал Белопольский, - садиться на воду
нежелательно.
Мельников кивнул головой. Второй раз предстояло ему совершить трудный
и опасный маневр посадки громадного корабля на сушу. Он напряженно
всматривался в экран, не выпуская в то же время из поля зрения
многочисленные приборы пульта.
- Вон там! - указал Константин Евгеньевич, - Видишь, где озеро
образует небольшой залив. По-моему, подходящее место.
Скорость падала. Корабль все ближе и ближе подходил к земле.
- Один! - сказал Белопольский.
- "Лапы"!
Секунда... вторая... и звездолет остановился на новом месте.
Как и в первый раз, посадка прошла с автоматической точностью.
- Что-то ожидает нас здесь? - задумчиво сказал Мельников.
В заливе вода была спокойна, но там, на просторе озера, ветер срывал
гребни волн, и они рассыпались белыми клочьями пены, хорошо видными в
бинокль. Лес начинался метрах в трехстах и состоял из каких-то еще не
встречавшихся деревьев, меньших размеров, чем у порогов. Примерно в
километре, за ними поднимались крутые склоны гор. Трава на берегу была
густой и высокой, в половину роста человека.
Бурное озеро с низко нависшими, над ним тучами производило более
дикое и неприветливое впечатление, чем лесное озеро.
- Там было как-то уютнее, - заметил Князев.
Вылазка, произведенная Мельниковым и Коржевским, показала, что почва
под густой травой сухая и твердая.
- Константин Васильевич, - сказал Белопольский, - приступайте к
сборке самолета. Необходимо обследовать местность сверху.
- Придется снова строить ангар, - ответил Зайцев. - День, - будут
частые грозы.
И будто в подтверждение его слов, мощный грозовой фронт закрыл озеро.
Место было высокое, ближе к тучам, и гроза казалась страшнее, чем на
равнине.
А за первой грозой последовала вторая, затем третья и четвертая...
Двое суток звездоплаватели не могли выйти из корабля. Точно все
грозовые фронты Венеры собрались здесь.
Наконец, 6 августа наступило относительное прояснение.
Белопольский решил осмотреть лес. В экскурсии приняли участие
Коржевский и Второв.
Предположение биолога, что венериане спят днем, судя по всему, было
правильным, но все же решили воспользоваться самым мощным из вездеходов.
Сомнения вызывала только кажущаяся густота леса; было неизвестно, есть ли
здесь просеки, сможет ли большая машина войти в него.
Вездеход-танк был спущен на берег. Трое звездоплавателей, хорошо
вооруженные, заняли в нем свои места. Семеро оставшихся на корабле
собрались в радиорубке перед экраном телесвязи.
Местность казалась совершенно не обитаемой, но Венера уже научила их
не доверять первому впечатлению.
Высокая желто-коричневая трава легко уступала натиску гусениц. Но
позади машины она снова выпрямлялась и казалась нетронутой. Словно и не
прошел по ней тридцатидвухтонный вездеход.
- Снова загадка, снова неизвестное свойство! - говорил Коржевский. -
Как богата сюрпризами природа Венеры.
Деревья леса были значительно ниже, чем на равнине, тоньше, и их кора
была не столь гладкой. Стволы также соединялись между собой, образуя арки.
Но если там ни одна машина не могла войти в чащу, то здесь это было
довольно легко. Деревья стояли редко. Между ними всюду лежали груды
упавших стволов, росла молодая поросль, и все это было покрыто бурно
разросшейся травой, такой же, как на берегу озера.
Вездеход медленно и осторожно вошел в лес, подминая под себя,
вдавливая в "землю" и ломая все, что попадалось на пути. Белопольский
старался выдерживать прямое направление. Это легко удавалось, промежутки
между стволами были раз в пять больше длины машины.
Отошли метров на двести от берега...
И вдруг...
При очередном повороте впереди что-то блеснуло. Еще раз!.. Ошибиться
было невозможно, слишком хорошо знаком этот характерный блеск.
Луч прожектора скользнул по гладкой металлической поверхности!..
Еще несколько оборотов гусениц - и путь преградила полукруглая стена.
Огромная труба уходила в обе стороны, в глубину леса.
Белопольский затормозил.
Трое людей в вездеходе и семеро перед экраном радиорубки не верили
глазам. Венериане не могли иметь металлургической промышленности. Все, что
было известно о них, противоречило такому допущению. Уж не сон ли эта
невероятная картина?..
Труба, метров четырех в диаметре, из какого-то незнакомого
желто-серого металла, отливала тусклым блеском. Металл как будто совсем
новый, - он не имел никаких признаков ржавчины.
Не об этом ли говорили рисунки венериан? Не сюда ли, к этой
непонятной трубе, приглашали они людей? Не ее ли хотели показать?
Что же она такое представляет?..
Когда в заливе кораллового острова нашли деревянную линейку, первое,
о чем подумали звездоплаватели, - не посетил ли Венеру космический
корабль. Но загадка линейки получила другое, более простое, более
естественное объяснение, и прежняя версия была оставлена.
А потом на каменной чаше венериан Белопольский увидел украшения в
форме тел простой кубической системы, тех самых, которые были найдены в
круглой котловине Арсены. И мысль о космическом корабле возникла снова.
И вот в лесу, у горного озера...
- Мы проехали вдоль всей трубы, - подытожил результаты экскурсии