Страница:
фаэтонцев?"
Все было возможно на этом корабле, построенном существами, разум
которых далеко превзошел своим развитием разум людей. Они находились среди
будущей техники, будущей науки, будущих способов применения этой науки для
нужд человека. Они находились в мире Фаэтона, а не Земли. Гадать было
бесполезно, приходилось повиноваться законам жизни фаэтонцев.
"Становится понятным, как мы смогли заснуть сразу после катастрофы. В
обычных условиях это вряд ли могло удастся".
Второв "затемнил" стены. Сон надвигался на них непреодолимо. Глаза
сами собой закрывались. Едва коснувшись сетки гамаков, они заснули
мгновенно.
Кольцевой звездолет летел в пространстве от Венеры к Солнцу.
"Разумные" механизмы зорко стерегли его безопасность. Они вели корабль
более точно, более надежно, чем мог бы это сделать человек. Двое людей
могли спать спокойно, им ничто не угрожало. Если встретится препятствие,
крупный метеорит, звездолет уклонится от встречи. Он сманеврирует точно,
безошибочно и осторожно, чтобы не пострадали те, кто находился в нем.
Человек подвержен усталости, по тем или иным причинам может потерять
ясность мысли, может допустить ошибку. Машина не устает, не ошибается. Она
всегда "внимательна", всегда точна, никогда не теряет "ясности мысли". И
она "соображает" неизмеримо быстрей человека. Электронно-счетная машина
производит сложнейшие вычисления со скоростью, которая никогда не будет
доступна человеку. Силой своего разума создав такие машины, человек
превзошел самого себя.
Совершенная машина - вернейший и надежнейший друг и помощник, который
никогда не изменит и никогда не подведет своего создателя. На нее всегда
можно положиться.
Они спали, как и в первый раз, ровно восемь часов и проснулись
одновременно.
- Теперь за работу, - сказал Мельников.
Оба были полны сил. Казалось, что неистощимая энергия бьет через
край, наполняет все тело. Никогда они не чувствовали себя так бодро. И
по-прежнему не было никаких признаков голода. Больше того: они давно не
пили, но жажда их не мучила.
Чем и как фаэтонцы кормили и поили своих невольных гостей? Немыслимо
было догадаться об этом.
- За работу! - сказал и Второв.
И потянулись часы, незаметно слагавшиеся в сутки. Два человека, два
обычных представителя человеческого рода, такие же, как миллионы и
миллионы их собратьев, жили фантастической жизнью на фантастическом
корабле. Они спали в определенные часы, спали, помимо своей воли и
желания. Они ничего не ели и ничего не пили, но не испытывали ни голода,
ни жажды. Их силы не только не убывали, а возрастали.
Звездолет метался между Венерой и Солнцем. Постепенно Второв все
более уверенно маневрировал непонятными ему рулями корабля, заставляя его
менять скорость и направление. Все реже и реже звездолет отказывался
повиноваться его мысленным приказам. Человек Земли становился господином
фаэтонской техники.
Оба друга неотлучно находились возле пульта или в помещении рядом с
ним. Выйти в другие отсеки, осмотреть корабль Мельников не разрешал. Он не
хотел рисковать. Здесь они как-то уже освоились. Что могло случиться с
ними в других помещениях, никто не знал. "Фаэтонец" был вполне способен
поднести им неожиданный сюрприз.
- Пора принимать решение, - сказал Мельников, когда в непрерывных
"учебных маневрах" прошло несколько суток. - Куда мы направимся?
- Вы хотели вернуться на Венеру.
- Хотел, но сейчас, мне кажется, это неразумно. Тогда мы думали, что
нам угрожает голод. Лететь на Землю казалось невозможным. Теперь мы знаем,
что голод не угрожает. Не лучше ли направиться к Земле?
Говоря это, он с некоторой тревогой думал о том, как рассчитать
маршрут, не имея в распоряжении ни счетных машин, ни каких-либо приборов.
Не было и телескопа для визуальных наблюдений. Оптические приборы или
что-нибудь заменяющее их несомненно были на звездолете, но как их найти?
Он знал одно - во что бы то ни стало он обязан довести корабль до Земли.
- Но наши товарищи на Венере... - нерешительно начал Второв.
- Они нас давно похоронили, - перебил Мельников. - Мы должны сейчас
думать только о безопасности звездолета. Он ценнее чувств. Одно дело
совершать маневры в пустом пространстве и совсем другое - совершить спуск
на планету. Это очень сложный и очень опасный маневр. Если корабль будет
поврежден или даже разобьется на Земле - это одно, а если он разобьется на
Венере - другое.
- В таком случае, летим на Землю.
- Ты думаешь, это так просто? А как ее найти? Как выдержать
правильное направление? Без приборов, без наблюдений? Я потому и
колеблюсь, что не уверен в себе. Вот если бы на моем месте был Константин
Евгеньевич...
- Так что же делать?
- Только одно - лететь на Землю, - сказал Мельников, совершенно
непоследовательно, но вполне логично по отношению к тому внутреннему
процессу, который происходил в нем. "Трудно. Да, очень трудно, но
необходимо. Значит, надо совершить невозможное, но спасти для науки
звездолет фаэтонцев. Надо, во что бы то ни стало".
- Лететь на Землю, - повторил он. - Только на Землю.
- Ведь мы ее видим, - сказал Второв. - Можно направить корабль в
нужную сторону.
- Это только на море, Геннадий, совсем просто направить корабль к
берегу. Берег никуда не убежит, а Земля бежит, и бежит быстро. Между нею и
нами почти пятьдесят миллионов километров. Это что... Девяносто шансов из
ста, что мы проскочим мимо с любой из сторон и на неизвестном расстоянии.
Конечно, - продолжал он, словно убеждая самого себя, - мы можем изменить
направление полета и снова проскочить мимо. И так до бесконечности. А где
гарантия, что двигатели способны работать без конца? Где гарантия, что мы
и дальше будем сыты воздухом? Но выбора нет. Летим!
В эту минуту Мельников нисколько не думал о их собственной судьбе. Он
не верил, что Второв сумеет посадить тяжелый корабль на поверхность
планеты. Нет, конечно, они разобьются о Землю. Именно поэтому он не
допускал мысли о посадке на Венеру, до которой было сравнительно близко.
Обломки звездолета на Венере совершенно бесполезны. Те же обломки на Земле
могут принести пользу. "Это наш долг, - подумал он. - Или мы достигнем
каким-нибудь чудом Земли, или навеки затеряемся в пространстве. Другого
ничего нет".
- На Землю!
- Летим на Землю, - покорно согласился Второв. Он не испытывал
никаких сомнений. Его вера в Мельникова была непоколебима: Борис
Николаевич все может. - Когда мы приблизимся к ней, нас заметят...
Что! Что сказал Второв?! Мельникову показалось, что его ударило
электрическим током "Заметят..." Ну конечно заметят! Уже заметили,
заметили давно. Мощные телескопы земных обсерваторий не могли не открыть
астрономам, что возле Венеры появилось неизвестное тело. А если
Белопольский поднял "СССР-КС3" и сообщил на Землю о случившемся, там уже
знают, что представляет собой это неизвестное тело. Как он мог забыть об
этом?.. Это совершенно меняет всю обстановку...
- Недаром говорят, что один ум хорошо, а два лучше, - сказал
Мельников. - Я грубо ошибся, говоря, что у нас мало шансов. О нет, их
много, Геннадий! Ты рассеял мои последние сомнения. На Землю! Навстречу
нашим друзьям! А я просто осел и больше ничего...
- Объяснитесь! - попросил Второв, еще ничего не понимая.
- Все очень просто. Мы не одни. Сотни глаз следят за нами. Сергей
Александрович Камов все знает. Дело спасения звездолета в его руках. Ты
сказал, что нас заметят. Нет, Геннадий, нас уже заметили. И я не
сомневаюсь, что приняты нужные меры. Летим к Земле. Нам навстречу вышлют
помощь.
Второв понял.
- Но, если это так, - сказал он, - почему же до сих пор "СССР-КСЗ" не
догнал нас?
- Потому что, поднявшись с Венеры вдогонку за нами, он сообщил о
нашей гибели и вернулся на Венеру. Связь прервалась. А получив сообщение,
земные обсерватории начали поиски и обнаружили нас. Маневры, которые ты
производил, должны были навести на мысль, что мы оба живы. Образ действий
напрашивается сам собой. К нам направят, если уже не направили, звездолет
с Земли. Летим же к нему навстречу.
И кольцевой корабль повернул в сторону Земли.
Они даже не подозревали, в какое отчаяние привели своих друзей на
"СССР-КС3" этим очередным поворотом. Они не знали, как близка была помощь.
Сохрани они прежнее направление полета еще на несколько часов, и их
одинокая эпопея подошла бы к концу, - оба корабля встретились бы. Но они с
легким сердцем повернули, уходя от тех, с кем так страстно желали
встретиться.
А в это время в рубке "СССР-КС3" Белопольский слушал приказ Камова.
Земля считала дальнейшую погоню нецелесообразной. Экипаж звездолета вынес
слишком тяжелую нагрузку, семь раз совершая опасные повороты. Земля
предлагала немедленно лететь "домой".
- Я понимаю, - заканчивал Камов свою передачу, - как вам тяжело
выполнить это распоряжение. Поверьте, что и нам не легче. Но это
необходимо. Нельзя рисковать всем экипажем. "Фаэтонец" как будто повернул
к Земле. Но он делал это уже несколько раз. Правительственная комиссия
склоняется к тому, что кораблем никто не управляет. Он мечется под
действием автоматов, которые за тысячи лет испортились и потеряли четкость
в работе. Если бы Мельников и Второв были живы, они должны были
догадаться, что замечены с Земли, и ожидать помощи, а не метаться,
затрудняя задачу. Я лично придерживаюсь другого мнения, но большинство
решило так. Поворачивайте к Земле, Константин Евгеньевич. Перехожу на
прием.
- Ваш приказ выполняется, - коротко ответил Белопольский.
И измученный экипаж "СССР-КС3", с болью и отчаянием в душе, получил,
наконец, возможность отдыха.
А Мельников радостно и спокойно заканчивал весьма приблизительно (он
не знал основных данных) расчет их пути.
С какой скоростью летел их корабль? Он этого не знал. Все ориентиры
так далеки, что даже на глаз нельзя было этого определить. Им казалось,
что звездолет неподвижно висит в пространстве. Далекой точкой блестела
Земля. Но они были теперь уверены, что от этой точки летит к ним другой
корабль, командир которого знает все.
- Нам нужно лететь прямо, - говорил Мельников. - По направлению к
Земле. Если взятое направление даже и неверно, это не беда. Звездолет с
Земли всегда может сманеврировать так, чтобы встретиться с нами. Прямое
наше направление облегчит им задачу.
- А скорость? - спрашивал Второв.
- Будем надеяться, что наша скорость не чрезмерна и доступна кораблям
Земли.
- Через сколько времени мы сможем встретиться с ними?
- Это трудно сказать. Во всяком случае, не раньше чем через восемь,
девять суток.
- Такой срок мы сможем выдержать, даже если бы фаэтонцы нас не
кормили, - сказал Второв.
Он пристально всматривался сквозь прозрачную стенку отсека, словно
надеясь увидеть за десятки миллионов километров желанный корабль, несущий
им спасение. Он смотрел в сторону Земли.
Но если бы он повернул голову и посмотрел направо, то все равно не
смог бы увидеть другой корабль - "СССР-КС3", который, выполняя приказ
Земли, закончил свой последний поворот и находился сейчас сравнительно
недалеко от них.
Если бы на Земле могли знать, что "фаэтонец" не будет больше менять
направление полета!..
Очевидно, питаться "воздухом" можно было не слишком долгое время.
Мельников и Второв не то чтобы почувствовали голод, нет, его по-прежнему
не было, но им становилось ясно, что повышенная бодрость сменяется
постепенно упадком сил. Появилось и стало быстро усиливаться неприятное
ощущение в желудке, потом боли. Энергия сменилась вялостью. Они часто
засыпали в неположенное время и просыпались с трудом, медленно приходя в
сознание. И самый сон больше походил на болезненное забытье, чем на
нормальный сон здорового человека. Пища фаэтонцев переставала действовать.
- А может быть, ее запасы иссякли, - предположил Второв.
Это было вполне возможно.
Они были людьми, а не фаэтонцами. Желудок человека требует
наполнения, он так устроен природой. Питаться невесомой пищей, как бы
питательна она ни была, человек не может. Было очень странно, что до сих
пор в течение нескольких суток эта "пища" удовлетворяла потребности их
организма.
И, что было еще хуже, их начала мучить жажда.
Звездолет летел с неизвестной им скоростью по раз заданному
направлению. До Земли было огромное расстояние. А жажда будет возрастать с
каждым часом...
- Плохо наше дело, - сказал Мельников. - Возвращаться на Венеру уже
поздно.
Второв ничего не ответил.
Стенки отсека закрыты. Не на что смотреть, кругом только звезды!
"Висеть в пустоте" утомительно...
Оба неподвижно лежали на фаэтонских гамаках, почти не разговаривая
друг с другом. Не о чем было говорить. Обоими все сильнее овладевала
апатия, полное равнодушие ко всему. Они потеряли счет времени.
Только раз это дремотное состояние было нарушено неожиданным
поворотом корабля. Он был плавен и осторожен, но возникшая на короткое
время сила тяжести позволила им догадаться о повороте.
- Вероятно, навстречу попался крупный метеорит, - сказал Мельников.
"Жаль, - подумал Второв, - что звездолет уклонился от встречи. Наши
мучения сразу бы окончились".
И снова наступило молчание, полусон, полубодрствование.
Даже мысль, что поворот мог изменить направление полета и корабль
летит сейчас в другую сторону, не пришла им в голову. Даже это было им
совершенно безразлично.
Состояние, в котором они находились, несомненно привлекло бы внимание
Мельникова, если бы он мог рассуждать с обычной ясностью мысли. Оно было
совершенно неестественно, голод не мог до такой степени затуманить мозг.
Но он не думал об этом, не мог думать.
Они находились во власти непонятной и необъяснимой силы, постепенно
гасящей и мысли и ощущения. Медленно, но неотвратимо надвигался
непробудный сон... Может быть, смерть? Все было возможно...
Огромным усилием воли Мельников стряхнул с себя оцепенение.
Прислушался.
Нет, это не галлюцинация слуха! Где-то что-то настойчиво стучало.
Громче, тише... опять громче...
- Геннадий, ты слышишь?
Второв открыл мутные глаза:
- Мерещится.
- Очнись, Геннадий! Слушай... Опять...
Теперь стучало явно в другом месте. Как будто ближе.
- Что это?
Оба окончательно проснулись.
Стук прекратился. Потом он раздался снова, и опять в другом месте.
В этом непонятном стуке была какая-то система. Звуки были различной
силы.
Тук... Тук... И, гораздо короче, отрывистое - тук. Пауза. Тук... Тук,
тук. Снова пауза. Тук... Более длительная пауза и снова: Тук... Тук,
тук...
- Точно телеграфный ключ, - сказал Мельников.
Второв вздрогнул от пришедшей в голову мысли.
- Может быть, это корабль с Земли, - нерешительно сказал он.
Мельников огляделся. Тщетно! Ничего не было, чем можно было бы
постучать в стену. Да и зачем стучать? Если это человек, то он находится в
безвоздушном пространстве, а в нем нет звуков.
- Стены! - отрывисто приказал он.
Второв попытался сосредоточиться. Ничего не получалось. Его мысли все
еще туманила пелена сна. Ему мучительно захотелось, чтобы голова стала
хоть на мгновение ясной...
И снова, с потрясающей отчетливостью, проявилась бездонная пропасть,
отделяющая науку Фаэтона от науки Земли. Это уже выходило за рамки
мыслимой техники... Струя чистого кислорода вошла в легкие. Незнакомый
запах, чуть-чуть напоминавший запах нашатыря, появился и сразу исчез.
Мысли прояснились, как по волшебству. Ни малейшего следа
полубессознательного состояния. Они "воскресли"!
Второв растерянно посмотрел на Мельникова. Он был ошеломлен. Его
желание было исполнено мгновенно и точно.
- Стены, - повторил Борис Николаевич.
Так же, как Второв, он почувствовал неожиданное пробуждение, но не
обратил на это никакого внимания. Его целиком поглотило нетерпение.
Видеть! Как можно скорей видеть, что происходит снаружи!
Стук опять прекратился.
И вдруг раздался совсем рядом. Тук... Тук, тук...
Кто-то стучал металлическим предметом в стенку отсека, где они
находились.
Тук... Тук, тук... Удары были резки, отрывисты и повторялись в одной
и той же последовательности.
Сомнения рассеялись! Там, за стенкой, совсем близко был человек!
- Стены, Геннадий!
Казалось, Второв не слышал. Он напряженно прислушивался, что-то шепча
побледневшими губами.
- Где... вы... Где... вы. Где вы... Вот, что они стучат! Это азбука
Морзе. Где вы?..
Мельников ударил по стенке кулаком. Стук снаружи сразу прервался.
Потом с лихорадочной быстротой застучал снова.
- "Вы... живы?.. - переводил Второв. - Отвечайте!"
- Стены, Геннадий! - молящим голосом в четвертый раз повторил
Мельников.
И сразу исчезла из глаз желто-серая стена. Распахнулся простор
звездного мира, и в метре от себя они увидели человека в пустолазном
костюме, чем-то ярко освещенного. Сквозь прозрачный шлем на них смотрел
Александр Князев.
- Саша!
Второв кинулся, точно собираясь обнять друга.
- Он нас не видит, - сказал Мельников. Ты забыл, что стенки этого
корабля прозрачны односторонне.
И действительно, молодой механик ничем не выразил радости. Он смотрел
как будто на них, продолжая выстукивать все тот же вопрос: "Вы живы?
Отвечайте!"
Не корабль с Земли, специально посланный за ними, а именно "СССР-КС3"
пришел им на помощь. Как это случилось? Откуда он взялся?..
Мельников и Второв одновременно повернули головы в ту сторону, откуда
лился яркий свет прожектора.
Совсем близко, будто прижавшись к наружной трубе кольцевого корабля,
перед ними темнел, закрывая звезды, исполинский корпус родного звездолета.
Сквозь окна освещенной обсерватории были видны головы нескольких человек,
очевидно следивших за Князевым.
И бурное волнение, овладевшее обоими пленниками фаэтонцев, сменилось
спокойной радостью, - кончились все мучения!
"Корабль фаэтонцев теперь спасен!" - подумал Мельников.
- Отвечай! - сказал он Второву своим обычным невозмутимым тоном. -
Отвечай ему. А то он перейдет на другое место.
Отвечать! Князев совсем близко, между ним и стенкой корабля несколько
сантиметров, но это сантиметры пустоты. Хоть из пушки стреляй, он ничего
не услышит.
- Разве ты не видишь, - сказал Мельников, словно угадав мысли
Второва, - что Саша держит руку на стенке. Он почувствует звук. Этого
вполне достаточно.
- Чем же стучать?
Мельников достал пистолет:
- Стучи этим.
Второв хорошо знал азбуку Морзе.
- Мы живы, - отстучал он. При первом же ударе они увидели, как Князев
вздрогнул, он "слышал", - Мы живы и здоровы. Видим тебя. Спасибо, дорогие
друзья.
Князев слегка повернул голову. Его губы шевелились, он говорил со
звездолетом.
- Можно ли войти к вам? - дробный стук выдавал волнение молодого
звездоплавателя.
Мельников задумался.
Дверь центрального шара можно открыть снаружи. Но оттуда немедленно
вылетит весь воздух. Возобновится ли он, когда вход закроется? Но если и
не возобновится, то шар наполнится воздухом изнутри корабля, как только
будет открыт проход в радиальную трубу... Как будто никакой опасности нет.
Он сам простучал Князеву: "Можно".
- Сейчас ко мне присоединятся Пайчадзе и Андреев, - последовал
быстрый ответ. - Тогда мы и войдем к вам. Потерпите еще немного. Андреев
принесет с собой воду.
Вода!
Только услышав это короткое слово, прозвучавшее тире и точками, они
почувствовали внезапную и острую жажду. Сразу пересохло горло, и
невыносимо долгими показались предстоящие минуты ожидания.
Почему же до этого они не чувствовали жажду так мучительно?..
Вода! Чудесный напиток, данный людям матерью-природой! Самый лучший и
самый вкусный напиток в мире!.. Скорее...
Они видели, как появился в темном теле звездолета освещенный
прямоугольник двери выходной камеры. В луче прожектора вылетели две фигуры
и стали быстро приближаться. Зеленоватая струйка газа отмечала их путь.
Для передвижения в пустом пространстве звездоплаватели пользовались силой
отдачи газовых "пистолетов".
Первый раз в жизни Второв наблюдал эту фантастическую картину. Оба
звездолета продолжали мчаться вперед с трудновообразимой скоростью. Между
ними, ничем не связанные, свободно передвигались, не отставая, три
человека в огромных и неуклюжих костюмах.
Второв хорошо знал железный закон инерции. Он мог бы сам с
исчерпывающей полнотой разъяснить любому, как это происходит и почему
люди, оторвавшиеся от своего корабля, продолжают двигаться с ним вместе.
Но знать это совсем не то, что видеть своими глазами, как в реальной
действительности проявляет себя хорошо известный физический принцип. Ведь
он никогда не наблюдается на Земле в таком чистом виде.
И молодой инженер, затаив дыхание, следил за движениями товарищей. Он
не боялся, что они вдруг отстанут от кораблей и в одно мгновение исчезнут
в пространстве. Он знал, что этого не может произойти в абсолютной
пустоте. Знал, но все-таки... немного боялся. Очень трудно отрешиться от
привычных представлений.
Князев не видел их. Для него стенка корабля не была прозрачна. Но он
знал, что Мельников и Второв видят его. И, прежде чем направиться к своим
товарищам, он помахал рукой и улыбнулся по тому направлению, откуда слышал
стук и где, как он думал, находились потерянные и вновь обретенные друзья.
По странной случайности, его приветственный жест пришелся как раз в их
сторону, - настолько точно, что Мельникову и Второву на мгновение
показалось, что Князев не может не видеть их. Бывает же так!
Они повернулись к другой стене, откуда можно было видеть центр
фаэтонского корабля. Кнопки входа были бы видны, если бы в их распоряжении
находился бинокль. Но и без бинокля Мельников хорошо знал, где они
находятся.
"СССР-КС3" светом своего яркого прожектора освещал теперь центр
фаэтонского звездолета. Пайчадзе, Андреев и Князев, собравшиеся возле
него, выглядели блестящими мотыльками, вьющимися у зажженной лампы.
- Пойдемте к ним навстречу, - предложил Второв.
- Да, конечно, - ответил Мельников. - Без тебя они не смогут открыть
дверь в радиальную трубу. Я думаю, что воздух не слишком разредится, когда
ты это сделаешь. Объем центра гораздо меньше объема трубы.
- А вы не думаете, что дверь совсем не откроется, если в центре будет
пустота?
- Нет, фаэтонцы должны были предусмотреть выход из корабля в пустоте.
Центральный шар играет роль нашей выходной камеры. Я даже думаю, что
воздух наполнит его сразу, как только закроется наружная дверь.
- Пойдемте.
И в первый раз после старта с Венеры Мельников и Второв покинули
помещение возле пульта. Товарищи были рядом, теперь они ничего не
опасались.
Двери послушно и четко открывались одна за другой, подчиняясь уже
опытной и уверенной команде Второва. Стенки радиальной трубы стали
прозрачны, как только они вошли в нее.
Друзья остановились возле последней стенки. За нею находился центр.
Войти в него, не имея пустолазного костюма, было равносильно самоубийству.
Наружная дверь сейчас откроется, и в нем образуется вакуум. Незащищенное
тело человека было бы разорвано силой внутреннего давления.
Теперь они видели трех своих товарищей, пришедших к ним на помощь,
совсем близко. Князев как раз положил руки на квадраты. Средний
пятиугольник, очевидно, был уже повернут нужным образом.
- Борис Николаевич, - сказал Второв, - у них ничего не выйдет.
- Почему? - Мельников не сразу понял.
- Потому, что квадраты поддаются только очень сильному нажиму...
- Верно, Геннадий! Вот этого они не предвидели.
Очевидно, трое звездоплавателей, находящихся снаружи, сообразили, что
им никак не нажать на квадраты. Было видно, как они оживленно
переговаривались между собой, а возможно, и со звездолетом. Задача,
действительно, казалась неразрешимой.
В пустоте при равномерном прямолинейном движении человек ничего не
весит. Мышечная сила его рук оставалась прежней, но как употребить ее в
дело, если не на что опереться, если нет точки опоры. Гладкие стенки
центрального шара не имели ни одного выступа, кроме самих квадратов. Но
как раз на них-то и нужно было нажать, и нажать очень сильно.
- Может быть, наружную дверь можно открыть изнутри мысленным
приказом? - сказал Второв.
- Вряд ли! Но попробуй!
Как и следовало ожидать, из этой попытки ничего не вышло. Как бы ни
была дисциплинирована мысль фаэтонцев, они не могли допустить риска гибели
всего экипажа от нечаянной мысли одного человека. Наружная дверь
открывалась только механически. Ее можно было открыть изнутри шара, но для
этого надо было пройти в него, чего не могли сделать ни Мельников, ни
Второв, - пустолазных костюмов у них не было.
- Скверная история! - сказал Мельников.
Второв постучал в стену, но никто из троих не касался корабля и,
разумеется, не услышал стука.
- Что они будут делать?
- Не знаю, но что-нибудь придумают обязательно. Это не такие люди,
чтобы отступать перед трудностями.
Трое звездоплавателей как будто совещались. Потом Пайчадзе что-то
сказал, очевидно Белопольскому, так как повернул голову к звездолету.
Выслушав ответ, он кивнул и произнес:
- Хорошо!
Это слово Мельников и Второв легко прочли по движению его губ.
Наступила пауза. Трое людей снаружи и двое внутри молчали.
Прошло минут двадцать.
Четвертая фигура, оставляя за собой зеленый след, подлетела к центру.
Мельников и Второв узнали Романова. В его руках был моток тонкого
Все было возможно на этом корабле, построенном существами, разум
которых далеко превзошел своим развитием разум людей. Они находились среди
будущей техники, будущей науки, будущих способов применения этой науки для
нужд человека. Они находились в мире Фаэтона, а не Земли. Гадать было
бесполезно, приходилось повиноваться законам жизни фаэтонцев.
"Становится понятным, как мы смогли заснуть сразу после катастрофы. В
обычных условиях это вряд ли могло удастся".
Второв "затемнил" стены. Сон надвигался на них непреодолимо. Глаза
сами собой закрывались. Едва коснувшись сетки гамаков, они заснули
мгновенно.
Кольцевой звездолет летел в пространстве от Венеры к Солнцу.
"Разумные" механизмы зорко стерегли его безопасность. Они вели корабль
более точно, более надежно, чем мог бы это сделать человек. Двое людей
могли спать спокойно, им ничто не угрожало. Если встретится препятствие,
крупный метеорит, звездолет уклонится от встречи. Он сманеврирует точно,
безошибочно и осторожно, чтобы не пострадали те, кто находился в нем.
Человек подвержен усталости, по тем или иным причинам может потерять
ясность мысли, может допустить ошибку. Машина не устает, не ошибается. Она
всегда "внимательна", всегда точна, никогда не теряет "ясности мысли". И
она "соображает" неизмеримо быстрей человека. Электронно-счетная машина
производит сложнейшие вычисления со скоростью, которая никогда не будет
доступна человеку. Силой своего разума создав такие машины, человек
превзошел самого себя.
Совершенная машина - вернейший и надежнейший друг и помощник, который
никогда не изменит и никогда не подведет своего создателя. На нее всегда
можно положиться.
Они спали, как и в первый раз, ровно восемь часов и проснулись
одновременно.
- Теперь за работу, - сказал Мельников.
Оба были полны сил. Казалось, что неистощимая энергия бьет через
край, наполняет все тело. Никогда они не чувствовали себя так бодро. И
по-прежнему не было никаких признаков голода. Больше того: они давно не
пили, но жажда их не мучила.
Чем и как фаэтонцы кормили и поили своих невольных гостей? Немыслимо
было догадаться об этом.
- За работу! - сказал и Второв.
И потянулись часы, незаметно слагавшиеся в сутки. Два человека, два
обычных представителя человеческого рода, такие же, как миллионы и
миллионы их собратьев, жили фантастической жизнью на фантастическом
корабле. Они спали в определенные часы, спали, помимо своей воли и
желания. Они ничего не ели и ничего не пили, но не испытывали ни голода,
ни жажды. Их силы не только не убывали, а возрастали.
Звездолет метался между Венерой и Солнцем. Постепенно Второв все
более уверенно маневрировал непонятными ему рулями корабля, заставляя его
менять скорость и направление. Все реже и реже звездолет отказывался
повиноваться его мысленным приказам. Человек Земли становился господином
фаэтонской техники.
Оба друга неотлучно находились возле пульта или в помещении рядом с
ним. Выйти в другие отсеки, осмотреть корабль Мельников не разрешал. Он не
хотел рисковать. Здесь они как-то уже освоились. Что могло случиться с
ними в других помещениях, никто не знал. "Фаэтонец" был вполне способен
поднести им неожиданный сюрприз.
- Пора принимать решение, - сказал Мельников, когда в непрерывных
"учебных маневрах" прошло несколько суток. - Куда мы направимся?
- Вы хотели вернуться на Венеру.
- Хотел, но сейчас, мне кажется, это неразумно. Тогда мы думали, что
нам угрожает голод. Лететь на Землю казалось невозможным. Теперь мы знаем,
что голод не угрожает. Не лучше ли направиться к Земле?
Говоря это, он с некоторой тревогой думал о том, как рассчитать
маршрут, не имея в распоряжении ни счетных машин, ни каких-либо приборов.
Не было и телескопа для визуальных наблюдений. Оптические приборы или
что-нибудь заменяющее их несомненно были на звездолете, но как их найти?
Он знал одно - во что бы то ни стало он обязан довести корабль до Земли.
- Но наши товарищи на Венере... - нерешительно начал Второв.
- Они нас давно похоронили, - перебил Мельников. - Мы должны сейчас
думать только о безопасности звездолета. Он ценнее чувств. Одно дело
совершать маневры в пустом пространстве и совсем другое - совершить спуск
на планету. Это очень сложный и очень опасный маневр. Если корабль будет
поврежден или даже разобьется на Земле - это одно, а если он разобьется на
Венере - другое.
- В таком случае, летим на Землю.
- Ты думаешь, это так просто? А как ее найти? Как выдержать
правильное направление? Без приборов, без наблюдений? Я потому и
колеблюсь, что не уверен в себе. Вот если бы на моем месте был Константин
Евгеньевич...
- Так что же делать?
- Только одно - лететь на Землю, - сказал Мельников, совершенно
непоследовательно, но вполне логично по отношению к тому внутреннему
процессу, который происходил в нем. "Трудно. Да, очень трудно, но
необходимо. Значит, надо совершить невозможное, но спасти для науки
звездолет фаэтонцев. Надо, во что бы то ни стало".
- Лететь на Землю, - повторил он. - Только на Землю.
- Ведь мы ее видим, - сказал Второв. - Можно направить корабль в
нужную сторону.
- Это только на море, Геннадий, совсем просто направить корабль к
берегу. Берег никуда не убежит, а Земля бежит, и бежит быстро. Между нею и
нами почти пятьдесят миллионов километров. Это что... Девяносто шансов из
ста, что мы проскочим мимо с любой из сторон и на неизвестном расстоянии.
Конечно, - продолжал он, словно убеждая самого себя, - мы можем изменить
направление полета и снова проскочить мимо. И так до бесконечности. А где
гарантия, что двигатели способны работать без конца? Где гарантия, что мы
и дальше будем сыты воздухом? Но выбора нет. Летим!
В эту минуту Мельников нисколько не думал о их собственной судьбе. Он
не верил, что Второв сумеет посадить тяжелый корабль на поверхность
планеты. Нет, конечно, они разобьются о Землю. Именно поэтому он не
допускал мысли о посадке на Венеру, до которой было сравнительно близко.
Обломки звездолета на Венере совершенно бесполезны. Те же обломки на Земле
могут принести пользу. "Это наш долг, - подумал он. - Или мы достигнем
каким-нибудь чудом Земли, или навеки затеряемся в пространстве. Другого
ничего нет".
- На Землю!
- Летим на Землю, - покорно согласился Второв. Он не испытывал
никаких сомнений. Его вера в Мельникова была непоколебима: Борис
Николаевич все может. - Когда мы приблизимся к ней, нас заметят...
Что! Что сказал Второв?! Мельникову показалось, что его ударило
электрическим током "Заметят..." Ну конечно заметят! Уже заметили,
заметили давно. Мощные телескопы земных обсерваторий не могли не открыть
астрономам, что возле Венеры появилось неизвестное тело. А если
Белопольский поднял "СССР-КС3" и сообщил на Землю о случившемся, там уже
знают, что представляет собой это неизвестное тело. Как он мог забыть об
этом?.. Это совершенно меняет всю обстановку...
- Недаром говорят, что один ум хорошо, а два лучше, - сказал
Мельников. - Я грубо ошибся, говоря, что у нас мало шансов. О нет, их
много, Геннадий! Ты рассеял мои последние сомнения. На Землю! Навстречу
нашим друзьям! А я просто осел и больше ничего...
- Объяснитесь! - попросил Второв, еще ничего не понимая.
- Все очень просто. Мы не одни. Сотни глаз следят за нами. Сергей
Александрович Камов все знает. Дело спасения звездолета в его руках. Ты
сказал, что нас заметят. Нет, Геннадий, нас уже заметили. И я не
сомневаюсь, что приняты нужные меры. Летим к Земле. Нам навстречу вышлют
помощь.
Второв понял.
- Но, если это так, - сказал он, - почему же до сих пор "СССР-КСЗ" не
догнал нас?
- Потому что, поднявшись с Венеры вдогонку за нами, он сообщил о
нашей гибели и вернулся на Венеру. Связь прервалась. А получив сообщение,
земные обсерватории начали поиски и обнаружили нас. Маневры, которые ты
производил, должны были навести на мысль, что мы оба живы. Образ действий
напрашивается сам собой. К нам направят, если уже не направили, звездолет
с Земли. Летим же к нему навстречу.
И кольцевой корабль повернул в сторону Земли.
Они даже не подозревали, в какое отчаяние привели своих друзей на
"СССР-КС3" этим очередным поворотом. Они не знали, как близка была помощь.
Сохрани они прежнее направление полета еще на несколько часов, и их
одинокая эпопея подошла бы к концу, - оба корабля встретились бы. Но они с
легким сердцем повернули, уходя от тех, с кем так страстно желали
встретиться.
А в это время в рубке "СССР-КС3" Белопольский слушал приказ Камова.
Земля считала дальнейшую погоню нецелесообразной. Экипаж звездолета вынес
слишком тяжелую нагрузку, семь раз совершая опасные повороты. Земля
предлагала немедленно лететь "домой".
- Я понимаю, - заканчивал Камов свою передачу, - как вам тяжело
выполнить это распоряжение. Поверьте, что и нам не легче. Но это
необходимо. Нельзя рисковать всем экипажем. "Фаэтонец" как будто повернул
к Земле. Но он делал это уже несколько раз. Правительственная комиссия
склоняется к тому, что кораблем никто не управляет. Он мечется под
действием автоматов, которые за тысячи лет испортились и потеряли четкость
в работе. Если бы Мельников и Второв были живы, они должны были
догадаться, что замечены с Земли, и ожидать помощи, а не метаться,
затрудняя задачу. Я лично придерживаюсь другого мнения, но большинство
решило так. Поворачивайте к Земле, Константин Евгеньевич. Перехожу на
прием.
- Ваш приказ выполняется, - коротко ответил Белопольский.
И измученный экипаж "СССР-КС3", с болью и отчаянием в душе, получил,
наконец, возможность отдыха.
А Мельников радостно и спокойно заканчивал весьма приблизительно (он
не знал основных данных) расчет их пути.
С какой скоростью летел их корабль? Он этого не знал. Все ориентиры
так далеки, что даже на глаз нельзя было этого определить. Им казалось,
что звездолет неподвижно висит в пространстве. Далекой точкой блестела
Земля. Но они были теперь уверены, что от этой точки летит к ним другой
корабль, командир которого знает все.
- Нам нужно лететь прямо, - говорил Мельников. - По направлению к
Земле. Если взятое направление даже и неверно, это не беда. Звездолет с
Земли всегда может сманеврировать так, чтобы встретиться с нами. Прямое
наше направление облегчит им задачу.
- А скорость? - спрашивал Второв.
- Будем надеяться, что наша скорость не чрезмерна и доступна кораблям
Земли.
- Через сколько времени мы сможем встретиться с ними?
- Это трудно сказать. Во всяком случае, не раньше чем через восемь,
девять суток.
- Такой срок мы сможем выдержать, даже если бы фаэтонцы нас не
кормили, - сказал Второв.
Он пристально всматривался сквозь прозрачную стенку отсека, словно
надеясь увидеть за десятки миллионов километров желанный корабль, несущий
им спасение. Он смотрел в сторону Земли.
Но если бы он повернул голову и посмотрел направо, то все равно не
смог бы увидеть другой корабль - "СССР-КС3", который, выполняя приказ
Земли, закончил свой последний поворот и находился сейчас сравнительно
недалеко от них.
Если бы на Земле могли знать, что "фаэтонец" не будет больше менять
направление полета!..
Очевидно, питаться "воздухом" можно было не слишком долгое время.
Мельников и Второв не то чтобы почувствовали голод, нет, его по-прежнему
не было, но им становилось ясно, что повышенная бодрость сменяется
постепенно упадком сил. Появилось и стало быстро усиливаться неприятное
ощущение в желудке, потом боли. Энергия сменилась вялостью. Они часто
засыпали в неположенное время и просыпались с трудом, медленно приходя в
сознание. И самый сон больше походил на болезненное забытье, чем на
нормальный сон здорового человека. Пища фаэтонцев переставала действовать.
- А может быть, ее запасы иссякли, - предположил Второв.
Это было вполне возможно.
Они были людьми, а не фаэтонцами. Желудок человека требует
наполнения, он так устроен природой. Питаться невесомой пищей, как бы
питательна она ни была, человек не может. Было очень странно, что до сих
пор в течение нескольких суток эта "пища" удовлетворяла потребности их
организма.
И, что было еще хуже, их начала мучить жажда.
Звездолет летел с неизвестной им скоростью по раз заданному
направлению. До Земли было огромное расстояние. А жажда будет возрастать с
каждым часом...
- Плохо наше дело, - сказал Мельников. - Возвращаться на Венеру уже
поздно.
Второв ничего не ответил.
Стенки отсека закрыты. Не на что смотреть, кругом только звезды!
"Висеть в пустоте" утомительно...
Оба неподвижно лежали на фаэтонских гамаках, почти не разговаривая
друг с другом. Не о чем было говорить. Обоими все сильнее овладевала
апатия, полное равнодушие ко всему. Они потеряли счет времени.
Только раз это дремотное состояние было нарушено неожиданным
поворотом корабля. Он был плавен и осторожен, но возникшая на короткое
время сила тяжести позволила им догадаться о повороте.
- Вероятно, навстречу попался крупный метеорит, - сказал Мельников.
"Жаль, - подумал Второв, - что звездолет уклонился от встречи. Наши
мучения сразу бы окончились".
И снова наступило молчание, полусон, полубодрствование.
Даже мысль, что поворот мог изменить направление полета и корабль
летит сейчас в другую сторону, не пришла им в голову. Даже это было им
совершенно безразлично.
Состояние, в котором они находились, несомненно привлекло бы внимание
Мельникова, если бы он мог рассуждать с обычной ясностью мысли. Оно было
совершенно неестественно, голод не мог до такой степени затуманить мозг.
Но он не думал об этом, не мог думать.
Они находились во власти непонятной и необъяснимой силы, постепенно
гасящей и мысли и ощущения. Медленно, но неотвратимо надвигался
непробудный сон... Может быть, смерть? Все было возможно...
Огромным усилием воли Мельников стряхнул с себя оцепенение.
Прислушался.
Нет, это не галлюцинация слуха! Где-то что-то настойчиво стучало.
Громче, тише... опять громче...
- Геннадий, ты слышишь?
Второв открыл мутные глаза:
- Мерещится.
- Очнись, Геннадий! Слушай... Опять...
Теперь стучало явно в другом месте. Как будто ближе.
- Что это?
Оба окончательно проснулись.
Стук прекратился. Потом он раздался снова, и опять в другом месте.
В этом непонятном стуке была какая-то система. Звуки были различной
силы.
Тук... Тук... И, гораздо короче, отрывистое - тук. Пауза. Тук... Тук,
тук. Снова пауза. Тук... Более длительная пауза и снова: Тук... Тук,
тук...
- Точно телеграфный ключ, - сказал Мельников.
Второв вздрогнул от пришедшей в голову мысли.
- Может быть, это корабль с Земли, - нерешительно сказал он.
Мельников огляделся. Тщетно! Ничего не было, чем можно было бы
постучать в стену. Да и зачем стучать? Если это человек, то он находится в
безвоздушном пространстве, а в нем нет звуков.
- Стены! - отрывисто приказал он.
Второв попытался сосредоточиться. Ничего не получалось. Его мысли все
еще туманила пелена сна. Ему мучительно захотелось, чтобы голова стала
хоть на мгновение ясной...
И снова, с потрясающей отчетливостью, проявилась бездонная пропасть,
отделяющая науку Фаэтона от науки Земли. Это уже выходило за рамки
мыслимой техники... Струя чистого кислорода вошла в легкие. Незнакомый
запах, чуть-чуть напоминавший запах нашатыря, появился и сразу исчез.
Мысли прояснились, как по волшебству. Ни малейшего следа
полубессознательного состояния. Они "воскресли"!
Второв растерянно посмотрел на Мельникова. Он был ошеломлен. Его
желание было исполнено мгновенно и точно.
- Стены, - повторил Борис Николаевич.
Так же, как Второв, он почувствовал неожиданное пробуждение, но не
обратил на это никакого внимания. Его целиком поглотило нетерпение.
Видеть! Как можно скорей видеть, что происходит снаружи!
Стук опять прекратился.
И вдруг раздался совсем рядом. Тук... Тук, тук...
Кто-то стучал металлическим предметом в стенку отсека, где они
находились.
Тук... Тук, тук... Удары были резки, отрывисты и повторялись в одной
и той же последовательности.
Сомнения рассеялись! Там, за стенкой, совсем близко был человек!
- Стены, Геннадий!
Казалось, Второв не слышал. Он напряженно прислушивался, что-то шепча
побледневшими губами.
- Где... вы... Где... вы. Где вы... Вот, что они стучат! Это азбука
Морзе. Где вы?..
Мельников ударил по стенке кулаком. Стук снаружи сразу прервался.
Потом с лихорадочной быстротой застучал снова.
- "Вы... живы?.. - переводил Второв. - Отвечайте!"
- Стены, Геннадий! - молящим голосом в четвертый раз повторил
Мельников.
И сразу исчезла из глаз желто-серая стена. Распахнулся простор
звездного мира, и в метре от себя они увидели человека в пустолазном
костюме, чем-то ярко освещенного. Сквозь прозрачный шлем на них смотрел
Александр Князев.
- Саша!
Второв кинулся, точно собираясь обнять друга.
- Он нас не видит, - сказал Мельников. Ты забыл, что стенки этого
корабля прозрачны односторонне.
И действительно, молодой механик ничем не выразил радости. Он смотрел
как будто на них, продолжая выстукивать все тот же вопрос: "Вы живы?
Отвечайте!"
Не корабль с Земли, специально посланный за ними, а именно "СССР-КС3"
пришел им на помощь. Как это случилось? Откуда он взялся?..
Мельников и Второв одновременно повернули головы в ту сторону, откуда
лился яркий свет прожектора.
Совсем близко, будто прижавшись к наружной трубе кольцевого корабля,
перед ними темнел, закрывая звезды, исполинский корпус родного звездолета.
Сквозь окна освещенной обсерватории были видны головы нескольких человек,
очевидно следивших за Князевым.
И бурное волнение, овладевшее обоими пленниками фаэтонцев, сменилось
спокойной радостью, - кончились все мучения!
"Корабль фаэтонцев теперь спасен!" - подумал Мельников.
- Отвечай! - сказал он Второву своим обычным невозмутимым тоном. -
Отвечай ему. А то он перейдет на другое место.
Отвечать! Князев совсем близко, между ним и стенкой корабля несколько
сантиметров, но это сантиметры пустоты. Хоть из пушки стреляй, он ничего
не услышит.
- Разве ты не видишь, - сказал Мельников, словно угадав мысли
Второва, - что Саша держит руку на стенке. Он почувствует звук. Этого
вполне достаточно.
- Чем же стучать?
Мельников достал пистолет:
- Стучи этим.
Второв хорошо знал азбуку Морзе.
- Мы живы, - отстучал он. При первом же ударе они увидели, как Князев
вздрогнул, он "слышал", - Мы живы и здоровы. Видим тебя. Спасибо, дорогие
друзья.
Князев слегка повернул голову. Его губы шевелились, он говорил со
звездолетом.
- Можно ли войти к вам? - дробный стук выдавал волнение молодого
звездоплавателя.
Мельников задумался.
Дверь центрального шара можно открыть снаружи. Но оттуда немедленно
вылетит весь воздух. Возобновится ли он, когда вход закроется? Но если и
не возобновится, то шар наполнится воздухом изнутри корабля, как только
будет открыт проход в радиальную трубу... Как будто никакой опасности нет.
Он сам простучал Князеву: "Можно".
- Сейчас ко мне присоединятся Пайчадзе и Андреев, - последовал
быстрый ответ. - Тогда мы и войдем к вам. Потерпите еще немного. Андреев
принесет с собой воду.
Вода!
Только услышав это короткое слово, прозвучавшее тире и точками, они
почувствовали внезапную и острую жажду. Сразу пересохло горло, и
невыносимо долгими показались предстоящие минуты ожидания.
Почему же до этого они не чувствовали жажду так мучительно?..
Вода! Чудесный напиток, данный людям матерью-природой! Самый лучший и
самый вкусный напиток в мире!.. Скорее...
Они видели, как появился в темном теле звездолета освещенный
прямоугольник двери выходной камеры. В луче прожектора вылетели две фигуры
и стали быстро приближаться. Зеленоватая струйка газа отмечала их путь.
Для передвижения в пустом пространстве звездоплаватели пользовались силой
отдачи газовых "пистолетов".
Первый раз в жизни Второв наблюдал эту фантастическую картину. Оба
звездолета продолжали мчаться вперед с трудновообразимой скоростью. Между
ними, ничем не связанные, свободно передвигались, не отставая, три
человека в огромных и неуклюжих костюмах.
Второв хорошо знал железный закон инерции. Он мог бы сам с
исчерпывающей полнотой разъяснить любому, как это происходит и почему
люди, оторвавшиеся от своего корабля, продолжают двигаться с ним вместе.
Но знать это совсем не то, что видеть своими глазами, как в реальной
действительности проявляет себя хорошо известный физический принцип. Ведь
он никогда не наблюдается на Земле в таком чистом виде.
И молодой инженер, затаив дыхание, следил за движениями товарищей. Он
не боялся, что они вдруг отстанут от кораблей и в одно мгновение исчезнут
в пространстве. Он знал, что этого не может произойти в абсолютной
пустоте. Знал, но все-таки... немного боялся. Очень трудно отрешиться от
привычных представлений.
Князев не видел их. Для него стенка корабля не была прозрачна. Но он
знал, что Мельников и Второв видят его. И, прежде чем направиться к своим
товарищам, он помахал рукой и улыбнулся по тому направлению, откуда слышал
стук и где, как он думал, находились потерянные и вновь обретенные друзья.
По странной случайности, его приветственный жест пришелся как раз в их
сторону, - настолько точно, что Мельникову и Второву на мгновение
показалось, что Князев не может не видеть их. Бывает же так!
Они повернулись к другой стене, откуда можно было видеть центр
фаэтонского корабля. Кнопки входа были бы видны, если бы в их распоряжении
находился бинокль. Но и без бинокля Мельников хорошо знал, где они
находятся.
"СССР-КС3" светом своего яркого прожектора освещал теперь центр
фаэтонского звездолета. Пайчадзе, Андреев и Князев, собравшиеся возле
него, выглядели блестящими мотыльками, вьющимися у зажженной лампы.
- Пойдемте к ним навстречу, - предложил Второв.
- Да, конечно, - ответил Мельников. - Без тебя они не смогут открыть
дверь в радиальную трубу. Я думаю, что воздух не слишком разредится, когда
ты это сделаешь. Объем центра гораздо меньше объема трубы.
- А вы не думаете, что дверь совсем не откроется, если в центре будет
пустота?
- Нет, фаэтонцы должны были предусмотреть выход из корабля в пустоте.
Центральный шар играет роль нашей выходной камеры. Я даже думаю, что
воздух наполнит его сразу, как только закроется наружная дверь.
- Пойдемте.
И в первый раз после старта с Венеры Мельников и Второв покинули
помещение возле пульта. Товарищи были рядом, теперь они ничего не
опасались.
Двери послушно и четко открывались одна за другой, подчиняясь уже
опытной и уверенной команде Второва. Стенки радиальной трубы стали
прозрачны, как только они вошли в нее.
Друзья остановились возле последней стенки. За нею находился центр.
Войти в него, не имея пустолазного костюма, было равносильно самоубийству.
Наружная дверь сейчас откроется, и в нем образуется вакуум. Незащищенное
тело человека было бы разорвано силой внутреннего давления.
Теперь они видели трех своих товарищей, пришедших к ним на помощь,
совсем близко. Князев как раз положил руки на квадраты. Средний
пятиугольник, очевидно, был уже повернут нужным образом.
- Борис Николаевич, - сказал Второв, - у них ничего не выйдет.
- Почему? - Мельников не сразу понял.
- Потому, что квадраты поддаются только очень сильному нажиму...
- Верно, Геннадий! Вот этого они не предвидели.
Очевидно, трое звездоплавателей, находящихся снаружи, сообразили, что
им никак не нажать на квадраты. Было видно, как они оживленно
переговаривались между собой, а возможно, и со звездолетом. Задача,
действительно, казалась неразрешимой.
В пустоте при равномерном прямолинейном движении человек ничего не
весит. Мышечная сила его рук оставалась прежней, но как употребить ее в
дело, если не на что опереться, если нет точки опоры. Гладкие стенки
центрального шара не имели ни одного выступа, кроме самих квадратов. Но
как раз на них-то и нужно было нажать, и нажать очень сильно.
- Может быть, наружную дверь можно открыть изнутри мысленным
приказом? - сказал Второв.
- Вряд ли! Но попробуй!
Как и следовало ожидать, из этой попытки ничего не вышло. Как бы ни
была дисциплинирована мысль фаэтонцев, они не могли допустить риска гибели
всего экипажа от нечаянной мысли одного человека. Наружная дверь
открывалась только механически. Ее можно было открыть изнутри шара, но для
этого надо было пройти в него, чего не могли сделать ни Мельников, ни
Второв, - пустолазных костюмов у них не было.
- Скверная история! - сказал Мельников.
Второв постучал в стену, но никто из троих не касался корабля и,
разумеется, не услышал стука.
- Что они будут делать?
- Не знаю, но что-нибудь придумают обязательно. Это не такие люди,
чтобы отступать перед трудностями.
Трое звездоплавателей как будто совещались. Потом Пайчадзе что-то
сказал, очевидно Белопольскому, так как повернул голову к звездолету.
Выслушав ответ, он кивнул и произнес:
- Хорошо!
Это слово Мельников и Второв легко прочли по движению его губ.
Наступила пауза. Трое людей снаружи и двое внутри молчали.
Прошло минут двадцать.
Четвертая фигура, оставляя за собой зеленый след, подлетела к центру.
Мельников и Второв узнали Романова. В его руках был моток тонкого