Страница:
остановилось сердце второго "звездного капитана" Земли.
Он умер внезапно, у телескопа, на своем посту. И стальное сердце
может не выдержать непрерывных ударов.
Он совершал ошибки! Кто из людей не совершает их? Но теперь, когда
его больше не было, все забыли о них. В тот час, когда послушный твердой
руке Уильяма Дженкинса звездолет приближался к Москве, дрогнули и
опустились национальные флаги во всех столицах мира.
Все было прощено и забыто! Земля отдавала дань уважения и
благодарности.
Траурные звуки оркестров не слышны в могучем реве двигателей. В
вихрях бурного пламени опускается на землю исполинская ракета.
Убраны "лапы", и сразу наступает тишина.
Словно вырвавшись на свободу, высоко кверху, над полем, взлетают
медные голоса труб. И чудится людям, что не о смерти возвещают они, а о
торжествующей жизни.
Сотрясают воздух залпы салюта.
Космический вездеход со снятой крышей устремляется к звездолету. На
нем будет доставлен стальной гроб с телом звездоплавателя.
Этот гроб был сделан в пути, в межпланетном пространстве, из запасных
частей, любящими руками товарищей.
Еще двое погибли во время рейса "СССР-КСЗ" на Венеру. Их тела далеко
отсюда. Но придет время, и они будут встречены с теми же почестями, с тем
же уважением и благодарностью.
Человечество не забывает тех, кто отдал за него жизнь. Они
бессмертны!
Уже трудятся в своих мастерских знаменитые скульпторы и архитекторы,
создавая достойный памятник трем погибшим. На вечные времена встанет он
здесь, на этом поле. И трое друзей металлическими глазами будут провожать
и встречать своих товарищей, неутомимо продолжающих начатое ими дело.
---------------------------------------------------------------
Странные бывают случайности.
Уильям Дженкинс, посоветовавшись с Белопольским, решил снять с
"фаэтонца" все оборудование, какое только удастся хотя бы частично
разобрать. Опасаться повредить механизмы и аппараты, не приходилось, они
все равно обречены были навсегда остаться на Церере. А наука Земли могла и
по отдельным деталям узнать многое.
Но "фаэтонец" воспротивился этому намерению. Закрывшаяся за тремя
людьми дверь центра не желала больше открываться. Не помогли все попытки
нажима на квадратные выступы, не достигли цели и "приказы" Второва. Доступ
внутрь кольцевого звездолета был отрезан глухой стеной.
Ни острое пламя автогена, ни термит не справились с твердостью
желто-серого металла, который не смогли пробить мчавшиеся с космической
скоростью метеориты.
Все было напрасно!
Тайна "фаэтонца" оставалась на Церере нетронутой и загадочной, как
прежде.
- Хорошо, что мы не выходили из корабля до прилета "Принца
Уэльского", - заметил Второв.
Автоматы дверей сработали в последний раз. Звездолет "умер". И
вернувшийся на Землю корабль не доставил ничего, что могло бы пролить свет
на тысячелетнюю тайну.
Вся надежда была теперь только на Арсену. На ней в круглой котловине
под гранитными фигурами, изображавшими тела простой кубической системы,
были спрятаны какие-то ящики. Их предстояло достать и привезти на Землю.
Никто не сомневался, что в них находятся материалы, могущие перевернуть
всю технику и пролить наконец свет на причину гибели пятой планеты.
Неужели экипаж кольцевого звездолета, найденного на Венере, было все,
что осталось от населения Фаэтона? Куда делись другие фаэтонцы? При
исключительно высоком развитии науки могли ли люди не знать о грозящей им
гибели? И не принять мер к спасению? Вряд ли это могло быть так.
На Арсену! - таково было единодушное требование мировой
общественности.
- На Арсену! - говорили звездоплаватели, готовые вылететь когда
угодно.
Но техника Земли была не в силах выполнить это всеобщее желание.
Арсена ушла далеко. Обогнув Солнце, она все дальше и дальше удалялась
от Земли. Апогей ее орбиты находился за орбитой Юпитера. Только через год
астероид достигнет этой точки и направится обратно к Солнцу. И только
тогда можно будет вылететь ему навстречу.
Приходилось ждать почти два года.
Горячие головы предлагали всевозможные проекты доставки на Землю
брошенного на Церере корабля фаэтонцев. Но если бы и было возможно
"отбуксировать" двухсотметровое кольцо, все равно надо было бы ждать, и
ждать долго. Церера намного разошлась с Землей.
Так грандиозны масштабы Вселенной, что даже внутри Солнечной системы,
"у себя дома", человек не всегда может лететь куда хочет. Расстояние,
побежденное на поверхности Земли, - непреодолимая преграда на пути
звездоплавателей. Пока непреодолимая. Только тогда, когда техника овладеет
субсветовыми скоростями, рухнет эта преграда.
Экспедиция Белопольского открыла не только фаэтонцев. Были еще и
венериане. Загадки сестры Земли тоже настоятельно требовали разрешения.
Предстояла большая и трудная работа. Звездоплаватели деятельно
готовились к ней.
Англичане построили свой звездолет для полета на Венеру. Но, вместо
Венеры, он летал на Цереру. Теперь приходилось ждать: и Венера ушла
вперед. Штурм космоса временно приостановился.
Борис Николаевич Мельников сразу после похорон Белопольского попросил
шестимесячный отпуск и вместе с женой уехал из Москвы.
В небольшом, тихом городке Украины он засел за книгу о полете
"СССР-КС3".
Никто не сказал ему ни одного слова упрека, но он был уверен, что
никогда больше не доверят ему космический корабль. Разве не по его вине
"фаэтонец" находится на Церере, потерян для науки, - если и не навсегда,
то надолго. А смерть Константина Евгеньевича? Разве не то же роковое
решение послужило косвенной причиной?
Мельников глубоко раскаивался, что не выполнил своего долга и не
посоветовался с Камовым. Почему он этого не сделал. Только потому, что
Белопольский сказал: "Решай сам". А само решение послать "фаэтонца" на
Цереру здесь, на Земле, казалось ему верхом нелепости.
Какой же он "звездный капитан", если может принимать такие ошибочные
решения?
Просторы Вселенной по-прежнему влекли его к себе. Он знал, что
никакая деятельность на Земле не заменит ему космоса с его тайнами,
которые надо брать силой. Не заменит пленительной борьбы с природой в
самой трудной для человека области.
И постепенно созрело решение.
Он написал письмо Камову. В нем, как о величайшей милости, он просил
разрешить ему принять участие в ближайшей экспедиции рядовым участником.
"Я не забыл своей прежней специальности, - писал он. - Прошу доверить мне
киносъемку. Я знаю, что недостоин быть звездоплавателем, но обещаю
приложить все силы, чтобы снова стать им".
Никакого ответа он не получил.
- Когда мы вернемся в Москву, - сказал он жене, - я подам заявление и
навсегда уйду из Космического института. Вернусь к журналистике.
Ольга только улыбнулась и ничего не сказала. Мельников подумал, что и
она потеряла веру в него.
Он бросил писать свою книгу. Тоска овладевала им все с большей силой.
В газетах он читал о подготовке большой экспедиции, из двух кораблей, на
Венеру и остро завидовал своим бывшим товарищам.
Бывшим!.. Он был убежден, что они говорят о нем - "бывший".
Ольга внимательно наблюдала за мужем. Выполняя указания отца, она не
утешала и не обнадеживала его. Камов прописал ему "моральный карантин". И
она аккуратно писала отцу, сообщая обо всем, что делал и говорил
Мельников.
Отпуск подходил к концу.
И вдруг пришло письмо со штампом Космического института.
- Вероятно, они предупреждают мое намерение, - сказал Мельников,
вертя в руках конверт. - Здесь уведомление об увольнении.
- Чем гадать, - ответила Ольга, - не проще ли прочитать?
Первые же строчки заставили Мельникова вскочить со стула.
- Не может быть! - прошептал он.
- Так сказал один человек, - засмеялась Ольга, - увидя в зоопарке
жирафа.
Мельников недоуменно посмотрел на нее.
Разве ты знаешь, что здесь написано? - спросил он.
Знаю, - продолжая радостно смеяться, ответила Ольга. - Читай!
- Это нехорошо с твоей стороны. Почему ты молчала?
- Так приказал твой учитель, а мой отец. Спроси у него. Я не знаю его
соображений.
Впервые за шесть месяцев Мельников улыбнулся:
- Сергей Александрович как всегда прав. Его лекарство достигло цели.
И он прочел вслух:
"Прилагая при этом копию приказа по Космическому институту Академии
наук СССР о назначении Вас начальником англо-русской экспедиции на планету
Венеру, выражаем Вам нашу радость и удовлетворение этим назначением,
отвечающим всеобщему желанию. Мы гордимся, что в трудной и ответственной
работе нами будете руководить Вы, испытанный капитан и самый опытный
звездоплаватель. Ждем Вас!
От имени экипажа звездолета "СССР-КС4" - Пайчадзе.
От имени экипажа звездолета "Принц Уэльский" - Дженкинс".
А внизу от руки было написано:
"Поздравляю! Радуюсь и горжусь тобой. Сергей Камов".
---------------------------------------------------------------
И снова в необъятных просторах серебристыми точками сверкали в лучах
Солнца металлические тела звездолетов. Снова разум и воля человека
вступали в борьбу с космосом. Пока только в пределах Солнечной системы!
Но близко было время, когда само Солнце превратится для экипажа
корабля в небольшую звезду. Откроются человеку просторы Большой Вселенной.
Мала наша Земля! Мало еще видно сквозь плотную завесу ее атмосферы! И
человеку стало тесно на ней! Слабы физические силы людей! Но их могучему
Разуму доступно все!
А наука и техника заменяют то, в чем отказала природа!
Одно за другим невозможное становится обыденным. Природа сдает одну
позицию за другой.
Наступление Разума продолжается! И будет продолжаться, пока
существует Разум. А он вечен!
Слово "эпилог" означает "конец". И по своему смыслу он должен быть
краток.
Отступая от этого правила, автор приносит свои извинения читателю.
Его эпилог длинен. В сущности, это почти целая книга. Но внутренняя логика
сюжета заставила автора поступить так "незаконно".
Те из читателей, которых не интересует рассказ о Фаэтоне, могут его
не читать.
История Мельникова окончена. Автор рассказал, как вступил его герой
на путь звездоплавания и к чему привел этот путь.
Он хотел сказать этим: "Будьте преданы своему делу! И вас ждет
успех!"
Такого человека, как Мельников, еще нет на Земле. Но он будет! Ибо
очень близко все, о чем было рассказано в этой книге.
Разумеется, все будет совсем иначе. Иные картины предстанут глазам
звездоплавателей на Марсе, на Венере, на других планетах и астероидах. Но
главное - завоевание космического пространства - осуществится!
А оно не может осуществиться без участия людей. Значит, появятся
Камовы, Белопольские, Мельниковы. У них будут другие фамилии. Иначе они
будут вести себя. Иной будет их судьба. Но благородное стремление
завоевать для человека Земли просторы Вселенной, будет присуще им так же,
как героям книги. Потому что без страстного желания, беззаветной
преданности, мужества и воли нельзя вступать в поединок с Космосом!
Четыре совершенно одинаковых "ящика"!
В них, если верить кинофильму фаэтонцев, который два раза видели
Мельников и Второв, заключалось что-то исключительно важное. Для кого? Для
людей или для самих фаэтонцев? Хотелось верить, что для людей. Об этом
говорила тщательная подготовка. Все было сделано, чтобы рассказать людям,
откуда прилетел на Венеру этот корабль, и, в заключение, подробно описано
место, где спрятаны "ящики".
Больше того. Фаэтонцы долгие годы жили на Венере. Было странно, что
там, возле их корабля, нет ничего подобного тому, что они оставили на
Арсене. Казалось бы, естественнее и логичнее соорудить гранитные фигуры
именно на Венере и там же зарыть свой "клад". Или сделать это на Земле.
Почему же Арсена? Все шансы были за то, что люди Земли или другой
какой-нибудь планеты посетят скорее Венеру, чем маленький астероид.
Казалось, что действия фаэтонцев не имеют логики. Трудно было
предположить, что они выбрали Арсену только потому, что это обломок их
погибшей планеты. В таком исключительно серьезном и ответственном деле,
как обращение к грядущим поколениям разумных существ, не может быть места
для сентиментальности.
Экспедиция Мельникова на Венеру ответила на этот вопрос.
Клад на сестре Земли действительно существовал. Рядом с тем местом,
где долгие века пролежал кольцевой звездолет, была найдена каменная фигура
в форме пирамидального куба. Вернее, остатки этой фигуры. Природа Венеры
жестоко расправилась с ней. Если бы звездоплаватели не знали о
существовании таких фигур, то никогда не обратили бы внимания на
беспорядочную груду камней в первобытном лесу. Но они знали и искали
именно это.
Внимательный осмотр позволил восстановить первоначальную форму и
убедиться, что искомое найдено.
Под фундаментом фигуры оказался бетонный свод. Применение бетона на
Венере было вполне оправдано. Как известно, бетон от сырости только
крепнет.
Когда с большим трудом свод был пробит, появилась небольшая ниша. В
ней лежала металлическая плита. Это был тот же желто-серый металл, из
которого был построен корабль фаэтонцев.
Каким-то острым инструментом на плите был сделан чертеж. Он изображал
часть Солнечной системы, до орбиты Юпитера включительно. Глубоко
вырезанная линия в форме эллипса явно занимала центральное место. Это была
орбита Арсены.
К ней от крохотных кружков, изображавших Венеру и Землю, шли тонкие
стрелки. А возле кружка Арсены тускло поблескивал сделанный из цветной
мозаики синий круг с двумя линиями в форме буквы "X".
И больше ничего. Снова фаэтонцы указывали на то, что оставлено ими на
Арсене. Синий круг, это было уже известно, предупреждал об осторожности.
Может быть, и на Земле лежат где-нибудь остатки каменной фигуры? Мало
ли мест на нашей планете, где еще не ступала нога человека!
"СССР-КСЗ" вылетел на Арсену.
И вот четыре одинаковых "ящика" стоят в лаборатории Академии наук в
специальном помещении, расположенном вдали от населенных пунктов.
Нельзя забывать об осторожности, предписанной самими фаэтонцами.
Никто не знал, что может произойти, когда "ящики" будут открывать. Что в
них? А открыть их необходимо. Необходимо, но как?
"Ящики" необычной формы. Это граненые шары. Двенадцать пятиугольных
граней не имеют никаких следов скрепления друг с другом. "Ящики" кажутся
выточенными из целого куска неизвестного металла. Его цвет трудно
определить, он меняется при малейшем изменении условий освещения. Если
пристально смотреть на грань, начинает казаться, что за тонкой пленкой
таится бездонная глубина.
Диаметр "ящика" - один метр, а весит он больше двух тонн. Но ведь он
не может быть сплошным, в нем что-то находится!
Огромного труда потребовала доставка этих шаров. Люди обращались с
ними, как с хрустальными вазами. На звездолет их грузили руками. Две
земные тонны на Арсене - небольшой вес. Не то на Земле. Здесь каждая тонна
представляет собой то, что и должна представлять, - тысячу килограммов.
Стрелу крана не введешь внутрь корабля. И пришлось сломать стенку
звездолета. А от ракетодрома до лаборатории дары фаэтонцев везли шесть
дней, по одному на машине, со скоростью двух километров в час. И впереди
колонны шел мощный каток, выравнивая путь.
Все было сделано, чтобы ни один толчок не встряхнул содержимого.
Любую вещь можно сделать еще раз. Но граненые шары фаэтонцев были
уникальны.
Все готово! На мягкой подстилке, в центральном зале лаборатории стоит
один из шаров, выбранный наугад.
Нужно его открыть! Узнать, что в нем находится! Для того он и
доставлен сюда.
Но как к нему подступиться? С какой стороны? Чем и как открывать его?
А может быть, его вообще нельзя открыть? Может быть, он все-таки сплошной?
Три инженера, взявшиеся за разрешение загадки, тщательно осмотрели
все двенадцать граней с помощью оптических средств.
Ничего! Грани были гладки, и никаких знаков на них не было. Загадка
внутри!
Инженеры не торопились. Грубое вмешательство режущих аппаратов было
здесь неуместно. Если не будут найдены другие средства, тогда придется
прибегнуть к ним. А пока надо было искать простой и логичный способ,
думать, поставив себя на место фаэтонцев.
Но решение не приходило.
Осмотрели другие шары. Может быть, на них есть знаки. Но ничего не
обнаружили. Все четыре совершенно одинаковы.
Инженеры были работниками Космического института. Звездоплавание -
вершина современной техники. И его штаб привлек лучшие силы. Все трое -
Владимир Сергеевич Семенов, Николай Александрович Готовцев и Всеволод
Андреевич Мацкевич - были люди самого широкого технического кругозора. Они
хорошо знали все области техники. Так неужели же совместными усилиями трех
таких людей не удастся разгадать замысла фаэтонцев?
Они ставили вопрос так: а как поступили бы они сами, если бы перед
ними возникла задача сохранить содержимое ящиков на десятки тысячелетий?
И они перебрали все мыслимые способы наглухо замкнуть граненые шары.
Все! Даже выходящие за границы возможностей земной техники.
И отклоняли их один за другим. Они чувствовали, что решение просто.
Оно где-то тут, совсем рядом, но...
- Только логика, - говорил Мацкевич. - Только она может помочь нам.
Ничего более!
Кому первому пришла в голову правильная догадка? Вероятно, Семенову.
Во всяком случае, он первый высказал мысль до того простую, что стало
понятно, почему так долго не удавалось наткнуться на нее. Простое всегда
самое трудное!
- Синий круг с желтыми линиями, - сказал он, - это не сигнал
осторожного обращения. Это то же самое, что такой же круг на фаэтонском
звездолете.
Готовцев и Мацкевич говорили впоследствии, что эта мысль приходила и
им в голову, но они почему-то не высказали ее вслух.
И в уединенной лаборатории, стоявшей в густом лесу, появился Геннадий
Андреевич Второв.
Несомненно, на Земле было много людей, биотоки мозга которых могли
соответствовать биотокам фаэтонцев. Но они были неизвестны. Только
относительно одного Второва это знали достоверно.
- Заставьте шар открыться, - предложил ему Владимир Сергеевич.
Без преувеличений можно сказать, что результата этого опыта с
волнением ждал весь мир.
Но и Второва постигла неудача. Граненый шар не изменил своего вида.
Никакого отверстия не появилось. Однако была одна деталь, которая сразу
показала, что, несмотря на неудачу, догадка верна.
Как только Второв сосредоточил свою мысль, в кажущейся глубине грани
вспыхнули хорошо знакомые ему огоньки. Было ясно, что шар "приготовился".
Мертвый кусок металла ожил.
Чего же ждал он от человека? Какого "приказа"?..
Начались поиски. День за днем Второв просиживал по несколько часов
напротив шара, давая ему всевозможные приказы. Он до предела напрягал свое
воображение. Все было тщетно. Ему начинало казаться, что мерцающие огоньки
смеются над его усилиями. Граненый шар не слушался.
Наступил день 25 октября 19... года.
Четыре человека, бьющиеся над шаром, запомнили навсегда это число. И
не только они.
Тайна раскрылась!
Кто мог додуматься до этого! То, что произошло, было слишком
невероятно!
В отчаянии от бесплодных усилий, исчерпав все, что могло случиться с
шаром, Второв почти машинально вообразил, что шар... заговорил!
В то же мгновение четверо людей услышали голос. Они могли поклясться,
что их окружала полная тишина. Ни звука не доносилось снаружи лаборатории.
Но каждый из них отчетливо услышал знакомый голос. И он произносил русские
слова!
Конечно, все это было просто. Просто с фаэтонской точки зрения. Их
биотехника стояла высоко. И, привыкнув к ней, они невольно считали ее
простой и для других. Так всегда бывает.
Человек мыслит словами. За каждым словом стоит какой-то предмет или
понятие. Слыша фразу, мы, не замечая этого, представляем себе
соответствующую вещь или действие. Сами по себе слова - пустой звук.
Но если слова могут вызвать представление, то возможно и обратное:
представление можно воспринять словами. И каждый человек "услышит" эти
слова на своем привычном языке. Возникнет мысль, как будто бы сказанная
самим человеком.
"Фаэтонцы заключили в граненый шар то, что они хотели сказать в форме
представлений, понятий и образов. На каком бы языке ни мыслил будущий
слушатель, он должен был воспринять зашифрованный язык фаэтонцев на своем
родном языке.
На разных языках слова звучат разно, но значат они одно и то же. Стул
можно называть с помощью звуков совершенно не похожих друг на друга, но, в
конечном счете, все они создадут одно понятие - стул, предмет,
предназначенный для сидения на нем. То же самое и со всем остальным.
Другой вопрос - как это сделать? Мы привыкли, что речь можно записать
на пластинку, на ленту магнитофона. Нас не удивляет, что она звучит из
мертвого аппарата как живая. Записывать мысли мы еще не умеем. Да еще так,
чтобы они "зазвучали" после мысленного же приказа. Это техника будущего.
Для нас. Но для фаэтонцев это была техника настоящего. И они ею
воспользовались. Это было просто, логично и рационально. В мозгу четырех
людей звучал их собственный голос. И он говорил им, что они должны делать
дальше.
"Запись" оказалась очень короткой. Она заключала в себе не более двух
десятков фраз, иногда одиночных слов. А случалось и так, что мысли
внезапно путались, и никак нельзя было уловить смысла. Очевидно, фаэтонец,
"диктовавший" аппарату, в эти мгновения создавал перед собой образы или
понятия, недоступные мозгу человека Земли. Но основной смысл "послания"
полностью восприняли все четверо.
Людям Земли дали указание. Не здесь, в этих шарах, заключалось
наследство фаэтонцев. Шары предназначались только для того, чтобы указать,
где искать подлинный "клад".
Когда испробовали все четыре шара, из каждого услышали одно и то же:
четыре раза фаэтонцы повторили свою речь.
Многое стало понятным. Клад, спрятанный на Земле, был настолько
ценен, что фаэтонцы боялись доверить его человеку до тех пор, пока его
развитие не станет высоким настолько, чтобы разумно распорядиться им. Они
нашли надежное хранилище. А указания о нем спрятали на Арсене, справедливо
полагая, что добраться до него может только человек, вооруженный мощной
наукой и могучей техникой.
И до самого клада здесь, на Земле, не в состоянии был добраться
человек без помощи той же техники.
Хранилище расположили в глубине материка Антарктиды, в точке полюса.
Любопытно, что послание фаэтонцев не указывало именно на Южный полюс.
Очевидно, они не знали этого. В мозгу людей возникал полюс вообще. Но
материк только на Южном, на Северном - море.
И ничего не было сказано о том, что ждет там людей. Новые "ящики" или
что-нибудь другое? Фаэтонцы дали знать об огромной ценности спрятанного. И
только.
И еще! Там же, в тайнике, находился такой же граненый шар, как на
Арсене. Очевидно, от него люди узнают, что делать с кладом, но было
достаточно ясно указано, что не он является главным.
Что же находится в глубине материка Антарктиды?
Все население земного шара гадало об этом. Газеты были заполнены
всевозможными предсказаниями.
Первым достиг Южного полюса знаменитый Роальд Амундсен. Это произошло
в 1911 году. В 1912 году полюс посетил англичанин Скотт. В ноябре 1929
года американец Берд пролетел над ним на самолете. А затем началось
планомерное освоение Антарктиды, начатое Советским Союзом. Вслед за
поселком "Мирный" появился поселок на самом полюсе. Ко времени, когда люди
узнали о фаэтонцах, там существовал довольно большой научный городок.
В центре, на небольшой площадке, высился обелиск. Он стоял точно на
полюсе. Тонкая игла на его вершине была как бы зримым концом воображаемой
земной оси.
На материке Антарктиды велись бурения, производились поиски ценных
ископаемых. Легко могло случиться, что хранилище фаэтонцев было бы
обнаружено. Что случилось бы тогда? Не зная, что это такое, люди могли
безвозвратно погубить бесценное сокровище. И никогда человечество не
узнало бы, отчего погиб Фаэтон.
---------------------------------------------------------------
В ноябре 19... года самолеты СССР, Англии и США слетелись к Южному
полюсу. Они доставили сюда ученых, инженеров и все, что было нужно, чтобы
проникнуть в недра плоскогорья.
Разумеется, среди прилетевших был Второв.
Его охраняли как зеницу ока. Берегли, как величайшую драгоценность.
Только с его помощью можно было "спросить" спрятанный где-то здесь шар.
Ответ, это знали по опыту, мог услышать не он один.
Сами собой возникали недоуменные вопросы. Если только один человек
мог приказывать фаэтонской технике, то как могли фаэтонцы полагаться на
подобную случайность? Почему не придумали что-нибудь другое, доступное
всем разумным существам? Предусмотрели же они, чтобы ответы слышали все.
Это было непонятно.
Но, как бы то ни было, помочь мог только Второв
Все было подготовлено к началу работы. И 20 ноября первый бур вонзил
свое острое жало в промерзшую землю.
Памятника решили не трогать. Хранилище фаэтонцев занимало, вероятно,
не мало места. Бурение производили в четырех точках вокруг обелиска.
Было уже известно, как тверды материалы, употребляемые фаэтонцами в
подобных случаях. Не опасаясь больше испортить содержимое, инженеры делали
попытки вскрыть один из говорящих шаров, чтобы увидеть загадочные
аппараты, заключенные в нем. Но пока что эти попытки не увенчались
Он умер внезапно, у телескопа, на своем посту. И стальное сердце
может не выдержать непрерывных ударов.
Он совершал ошибки! Кто из людей не совершает их? Но теперь, когда
его больше не было, все забыли о них. В тот час, когда послушный твердой
руке Уильяма Дженкинса звездолет приближался к Москве, дрогнули и
опустились национальные флаги во всех столицах мира.
Все было прощено и забыто! Земля отдавала дань уважения и
благодарности.
Траурные звуки оркестров не слышны в могучем реве двигателей. В
вихрях бурного пламени опускается на землю исполинская ракета.
Убраны "лапы", и сразу наступает тишина.
Словно вырвавшись на свободу, высоко кверху, над полем, взлетают
медные голоса труб. И чудится людям, что не о смерти возвещают они, а о
торжествующей жизни.
Сотрясают воздух залпы салюта.
Космический вездеход со снятой крышей устремляется к звездолету. На
нем будет доставлен стальной гроб с телом звездоплавателя.
Этот гроб был сделан в пути, в межпланетном пространстве, из запасных
частей, любящими руками товарищей.
Еще двое погибли во время рейса "СССР-КСЗ" на Венеру. Их тела далеко
отсюда. Но придет время, и они будут встречены с теми же почестями, с тем
же уважением и благодарностью.
Человечество не забывает тех, кто отдал за него жизнь. Они
бессмертны!
Уже трудятся в своих мастерских знаменитые скульпторы и архитекторы,
создавая достойный памятник трем погибшим. На вечные времена встанет он
здесь, на этом поле. И трое друзей металлическими глазами будут провожать
и встречать своих товарищей, неутомимо продолжающих начатое ими дело.
---------------------------------------------------------------
Странные бывают случайности.
Уильям Дженкинс, посоветовавшись с Белопольским, решил снять с
"фаэтонца" все оборудование, какое только удастся хотя бы частично
разобрать. Опасаться повредить механизмы и аппараты, не приходилось, они
все равно обречены были навсегда остаться на Церере. А наука Земли могла и
по отдельным деталям узнать многое.
Но "фаэтонец" воспротивился этому намерению. Закрывшаяся за тремя
людьми дверь центра не желала больше открываться. Не помогли все попытки
нажима на квадратные выступы, не достигли цели и "приказы" Второва. Доступ
внутрь кольцевого звездолета был отрезан глухой стеной.
Ни острое пламя автогена, ни термит не справились с твердостью
желто-серого металла, который не смогли пробить мчавшиеся с космической
скоростью метеориты.
Все было напрасно!
Тайна "фаэтонца" оставалась на Церере нетронутой и загадочной, как
прежде.
- Хорошо, что мы не выходили из корабля до прилета "Принца
Уэльского", - заметил Второв.
Автоматы дверей сработали в последний раз. Звездолет "умер". И
вернувшийся на Землю корабль не доставил ничего, что могло бы пролить свет
на тысячелетнюю тайну.
Вся надежда была теперь только на Арсену. На ней в круглой котловине
под гранитными фигурами, изображавшими тела простой кубической системы,
были спрятаны какие-то ящики. Их предстояло достать и привезти на Землю.
Никто не сомневался, что в них находятся материалы, могущие перевернуть
всю технику и пролить наконец свет на причину гибели пятой планеты.
Неужели экипаж кольцевого звездолета, найденного на Венере, было все,
что осталось от населения Фаэтона? Куда делись другие фаэтонцы? При
исключительно высоком развитии науки могли ли люди не знать о грозящей им
гибели? И не принять мер к спасению? Вряд ли это могло быть так.
На Арсену! - таково было единодушное требование мировой
общественности.
- На Арсену! - говорили звездоплаватели, готовые вылететь когда
угодно.
Но техника Земли была не в силах выполнить это всеобщее желание.
Арсена ушла далеко. Обогнув Солнце, она все дальше и дальше удалялась
от Земли. Апогей ее орбиты находился за орбитой Юпитера. Только через год
астероид достигнет этой точки и направится обратно к Солнцу. И только
тогда можно будет вылететь ему навстречу.
Приходилось ждать почти два года.
Горячие головы предлагали всевозможные проекты доставки на Землю
брошенного на Церере корабля фаэтонцев. Но если бы и было возможно
"отбуксировать" двухсотметровое кольцо, все равно надо было бы ждать, и
ждать долго. Церера намного разошлась с Землей.
Так грандиозны масштабы Вселенной, что даже внутри Солнечной системы,
"у себя дома", человек не всегда может лететь куда хочет. Расстояние,
побежденное на поверхности Земли, - непреодолимая преграда на пути
звездоплавателей. Пока непреодолимая. Только тогда, когда техника овладеет
субсветовыми скоростями, рухнет эта преграда.
Экспедиция Белопольского открыла не только фаэтонцев. Были еще и
венериане. Загадки сестры Земли тоже настоятельно требовали разрешения.
Предстояла большая и трудная работа. Звездоплаватели деятельно
готовились к ней.
Англичане построили свой звездолет для полета на Венеру. Но, вместо
Венеры, он летал на Цереру. Теперь приходилось ждать: и Венера ушла
вперед. Штурм космоса временно приостановился.
Борис Николаевич Мельников сразу после похорон Белопольского попросил
шестимесячный отпуск и вместе с женой уехал из Москвы.
В небольшом, тихом городке Украины он засел за книгу о полете
"СССР-КС3".
Никто не сказал ему ни одного слова упрека, но он был уверен, что
никогда больше не доверят ему космический корабль. Разве не по его вине
"фаэтонец" находится на Церере, потерян для науки, - если и не навсегда,
то надолго. А смерть Константина Евгеньевича? Разве не то же роковое
решение послужило косвенной причиной?
Мельников глубоко раскаивался, что не выполнил своего долга и не
посоветовался с Камовым. Почему он этого не сделал. Только потому, что
Белопольский сказал: "Решай сам". А само решение послать "фаэтонца" на
Цереру здесь, на Земле, казалось ему верхом нелепости.
Какой же он "звездный капитан", если может принимать такие ошибочные
решения?
Просторы Вселенной по-прежнему влекли его к себе. Он знал, что
никакая деятельность на Земле не заменит ему космоса с его тайнами,
которые надо брать силой. Не заменит пленительной борьбы с природой в
самой трудной для человека области.
И постепенно созрело решение.
Он написал письмо Камову. В нем, как о величайшей милости, он просил
разрешить ему принять участие в ближайшей экспедиции рядовым участником.
"Я не забыл своей прежней специальности, - писал он. - Прошу доверить мне
киносъемку. Я знаю, что недостоин быть звездоплавателем, но обещаю
приложить все силы, чтобы снова стать им".
Никакого ответа он не получил.
- Когда мы вернемся в Москву, - сказал он жене, - я подам заявление и
навсегда уйду из Космического института. Вернусь к журналистике.
Ольга только улыбнулась и ничего не сказала. Мельников подумал, что и
она потеряла веру в него.
Он бросил писать свою книгу. Тоска овладевала им все с большей силой.
В газетах он читал о подготовке большой экспедиции, из двух кораблей, на
Венеру и остро завидовал своим бывшим товарищам.
Бывшим!.. Он был убежден, что они говорят о нем - "бывший".
Ольга внимательно наблюдала за мужем. Выполняя указания отца, она не
утешала и не обнадеживала его. Камов прописал ему "моральный карантин". И
она аккуратно писала отцу, сообщая обо всем, что делал и говорил
Мельников.
Отпуск подходил к концу.
И вдруг пришло письмо со штампом Космического института.
- Вероятно, они предупреждают мое намерение, - сказал Мельников,
вертя в руках конверт. - Здесь уведомление об увольнении.
- Чем гадать, - ответила Ольга, - не проще ли прочитать?
Первые же строчки заставили Мельникова вскочить со стула.
- Не может быть! - прошептал он.
- Так сказал один человек, - засмеялась Ольга, - увидя в зоопарке
жирафа.
Мельников недоуменно посмотрел на нее.
Разве ты знаешь, что здесь написано? - спросил он.
Знаю, - продолжая радостно смеяться, ответила Ольга. - Читай!
- Это нехорошо с твоей стороны. Почему ты молчала?
- Так приказал твой учитель, а мой отец. Спроси у него. Я не знаю его
соображений.
Впервые за шесть месяцев Мельников улыбнулся:
- Сергей Александрович как всегда прав. Его лекарство достигло цели.
И он прочел вслух:
"Прилагая при этом копию приказа по Космическому институту Академии
наук СССР о назначении Вас начальником англо-русской экспедиции на планету
Венеру, выражаем Вам нашу радость и удовлетворение этим назначением,
отвечающим всеобщему желанию. Мы гордимся, что в трудной и ответственной
работе нами будете руководить Вы, испытанный капитан и самый опытный
звездоплаватель. Ждем Вас!
От имени экипажа звездолета "СССР-КС4" - Пайчадзе.
От имени экипажа звездолета "Принц Уэльский" - Дженкинс".
А внизу от руки было написано:
"Поздравляю! Радуюсь и горжусь тобой. Сергей Камов".
---------------------------------------------------------------
И снова в необъятных просторах серебристыми точками сверкали в лучах
Солнца металлические тела звездолетов. Снова разум и воля человека
вступали в борьбу с космосом. Пока только в пределах Солнечной системы!
Но близко было время, когда само Солнце превратится для экипажа
корабля в небольшую звезду. Откроются человеку просторы Большой Вселенной.
Мала наша Земля! Мало еще видно сквозь плотную завесу ее атмосферы! И
человеку стало тесно на ней! Слабы физические силы людей! Но их могучему
Разуму доступно все!
А наука и техника заменяют то, в чем отказала природа!
Одно за другим невозможное становится обыденным. Природа сдает одну
позицию за другой.
Наступление Разума продолжается! И будет продолжаться, пока
существует Разум. А он вечен!
Слово "эпилог" означает "конец". И по своему смыслу он должен быть
краток.
Отступая от этого правила, автор приносит свои извинения читателю.
Его эпилог длинен. В сущности, это почти целая книга. Но внутренняя логика
сюжета заставила автора поступить так "незаконно".
Те из читателей, которых не интересует рассказ о Фаэтоне, могут его
не читать.
История Мельникова окончена. Автор рассказал, как вступил его герой
на путь звездоплавания и к чему привел этот путь.
Он хотел сказать этим: "Будьте преданы своему делу! И вас ждет
успех!"
Такого человека, как Мельников, еще нет на Земле. Но он будет! Ибо
очень близко все, о чем было рассказано в этой книге.
Разумеется, все будет совсем иначе. Иные картины предстанут глазам
звездоплавателей на Марсе, на Венере, на других планетах и астероидах. Но
главное - завоевание космического пространства - осуществится!
А оно не может осуществиться без участия людей. Значит, появятся
Камовы, Белопольские, Мельниковы. У них будут другие фамилии. Иначе они
будут вести себя. Иной будет их судьба. Но благородное стремление
завоевать для человека Земли просторы Вселенной, будет присуще им так же,
как героям книги. Потому что без страстного желания, беззаветной
преданности, мужества и воли нельзя вступать в поединок с Космосом!
Четыре совершенно одинаковых "ящика"!
В них, если верить кинофильму фаэтонцев, который два раза видели
Мельников и Второв, заключалось что-то исключительно важное. Для кого? Для
людей или для самих фаэтонцев? Хотелось верить, что для людей. Об этом
говорила тщательная подготовка. Все было сделано, чтобы рассказать людям,
откуда прилетел на Венеру этот корабль, и, в заключение, подробно описано
место, где спрятаны "ящики".
Больше того. Фаэтонцы долгие годы жили на Венере. Было странно, что
там, возле их корабля, нет ничего подобного тому, что они оставили на
Арсене. Казалось бы, естественнее и логичнее соорудить гранитные фигуры
именно на Венере и там же зарыть свой "клад". Или сделать это на Земле.
Почему же Арсена? Все шансы были за то, что люди Земли или другой
какой-нибудь планеты посетят скорее Венеру, чем маленький астероид.
Казалось, что действия фаэтонцев не имеют логики. Трудно было
предположить, что они выбрали Арсену только потому, что это обломок их
погибшей планеты. В таком исключительно серьезном и ответственном деле,
как обращение к грядущим поколениям разумных существ, не может быть места
для сентиментальности.
Экспедиция Мельникова на Венеру ответила на этот вопрос.
Клад на сестре Земли действительно существовал. Рядом с тем местом,
где долгие века пролежал кольцевой звездолет, была найдена каменная фигура
в форме пирамидального куба. Вернее, остатки этой фигуры. Природа Венеры
жестоко расправилась с ней. Если бы звездоплаватели не знали о
существовании таких фигур, то никогда не обратили бы внимания на
беспорядочную груду камней в первобытном лесу. Но они знали и искали
именно это.
Внимательный осмотр позволил восстановить первоначальную форму и
убедиться, что искомое найдено.
Под фундаментом фигуры оказался бетонный свод. Применение бетона на
Венере было вполне оправдано. Как известно, бетон от сырости только
крепнет.
Когда с большим трудом свод был пробит, появилась небольшая ниша. В
ней лежала металлическая плита. Это был тот же желто-серый металл, из
которого был построен корабль фаэтонцев.
Каким-то острым инструментом на плите был сделан чертеж. Он изображал
часть Солнечной системы, до орбиты Юпитера включительно. Глубоко
вырезанная линия в форме эллипса явно занимала центральное место. Это была
орбита Арсены.
К ней от крохотных кружков, изображавших Венеру и Землю, шли тонкие
стрелки. А возле кружка Арсены тускло поблескивал сделанный из цветной
мозаики синий круг с двумя линиями в форме буквы "X".
И больше ничего. Снова фаэтонцы указывали на то, что оставлено ими на
Арсене. Синий круг, это было уже известно, предупреждал об осторожности.
Может быть, и на Земле лежат где-нибудь остатки каменной фигуры? Мало
ли мест на нашей планете, где еще не ступала нога человека!
"СССР-КСЗ" вылетел на Арсену.
И вот четыре одинаковых "ящика" стоят в лаборатории Академии наук в
специальном помещении, расположенном вдали от населенных пунктов.
Нельзя забывать об осторожности, предписанной самими фаэтонцами.
Никто не знал, что может произойти, когда "ящики" будут открывать. Что в
них? А открыть их необходимо. Необходимо, но как?
"Ящики" необычной формы. Это граненые шары. Двенадцать пятиугольных
граней не имеют никаких следов скрепления друг с другом. "Ящики" кажутся
выточенными из целого куска неизвестного металла. Его цвет трудно
определить, он меняется при малейшем изменении условий освещения. Если
пристально смотреть на грань, начинает казаться, что за тонкой пленкой
таится бездонная глубина.
Диаметр "ящика" - один метр, а весит он больше двух тонн. Но ведь он
не может быть сплошным, в нем что-то находится!
Огромного труда потребовала доставка этих шаров. Люди обращались с
ними, как с хрустальными вазами. На звездолет их грузили руками. Две
земные тонны на Арсене - небольшой вес. Не то на Земле. Здесь каждая тонна
представляет собой то, что и должна представлять, - тысячу килограммов.
Стрелу крана не введешь внутрь корабля. И пришлось сломать стенку
звездолета. А от ракетодрома до лаборатории дары фаэтонцев везли шесть
дней, по одному на машине, со скоростью двух километров в час. И впереди
колонны шел мощный каток, выравнивая путь.
Все было сделано, чтобы ни один толчок не встряхнул содержимого.
Любую вещь можно сделать еще раз. Но граненые шары фаэтонцев были
уникальны.
Все готово! На мягкой подстилке, в центральном зале лаборатории стоит
один из шаров, выбранный наугад.
Нужно его открыть! Узнать, что в нем находится! Для того он и
доставлен сюда.
Но как к нему подступиться? С какой стороны? Чем и как открывать его?
А может быть, его вообще нельзя открыть? Может быть, он все-таки сплошной?
Три инженера, взявшиеся за разрешение загадки, тщательно осмотрели
все двенадцать граней с помощью оптических средств.
Ничего! Грани были гладки, и никаких знаков на них не было. Загадка
внутри!
Инженеры не торопились. Грубое вмешательство режущих аппаратов было
здесь неуместно. Если не будут найдены другие средства, тогда придется
прибегнуть к ним. А пока надо было искать простой и логичный способ,
думать, поставив себя на место фаэтонцев.
Но решение не приходило.
Осмотрели другие шары. Может быть, на них есть знаки. Но ничего не
обнаружили. Все четыре совершенно одинаковы.
Инженеры были работниками Космического института. Звездоплавание -
вершина современной техники. И его штаб привлек лучшие силы. Все трое -
Владимир Сергеевич Семенов, Николай Александрович Готовцев и Всеволод
Андреевич Мацкевич - были люди самого широкого технического кругозора. Они
хорошо знали все области техники. Так неужели же совместными усилиями трех
таких людей не удастся разгадать замысла фаэтонцев?
Они ставили вопрос так: а как поступили бы они сами, если бы перед
ними возникла задача сохранить содержимое ящиков на десятки тысячелетий?
И они перебрали все мыслимые способы наглухо замкнуть граненые шары.
Все! Даже выходящие за границы возможностей земной техники.
И отклоняли их один за другим. Они чувствовали, что решение просто.
Оно где-то тут, совсем рядом, но...
- Только логика, - говорил Мацкевич. - Только она может помочь нам.
Ничего более!
Кому первому пришла в голову правильная догадка? Вероятно, Семенову.
Во всяком случае, он первый высказал мысль до того простую, что стало
понятно, почему так долго не удавалось наткнуться на нее. Простое всегда
самое трудное!
- Синий круг с желтыми линиями, - сказал он, - это не сигнал
осторожного обращения. Это то же самое, что такой же круг на фаэтонском
звездолете.
Готовцев и Мацкевич говорили впоследствии, что эта мысль приходила и
им в голову, но они почему-то не высказали ее вслух.
И в уединенной лаборатории, стоявшей в густом лесу, появился Геннадий
Андреевич Второв.
Несомненно, на Земле было много людей, биотоки мозга которых могли
соответствовать биотокам фаэтонцев. Но они были неизвестны. Только
относительно одного Второва это знали достоверно.
- Заставьте шар открыться, - предложил ему Владимир Сергеевич.
Без преувеличений можно сказать, что результата этого опыта с
волнением ждал весь мир.
Но и Второва постигла неудача. Граненый шар не изменил своего вида.
Никакого отверстия не появилось. Однако была одна деталь, которая сразу
показала, что, несмотря на неудачу, догадка верна.
Как только Второв сосредоточил свою мысль, в кажущейся глубине грани
вспыхнули хорошо знакомые ему огоньки. Было ясно, что шар "приготовился".
Мертвый кусок металла ожил.
Чего же ждал он от человека? Какого "приказа"?..
Начались поиски. День за днем Второв просиживал по несколько часов
напротив шара, давая ему всевозможные приказы. Он до предела напрягал свое
воображение. Все было тщетно. Ему начинало казаться, что мерцающие огоньки
смеются над его усилиями. Граненый шар не слушался.
Наступил день 25 октября 19... года.
Четыре человека, бьющиеся над шаром, запомнили навсегда это число. И
не только они.
Тайна раскрылась!
Кто мог додуматься до этого! То, что произошло, было слишком
невероятно!
В отчаянии от бесплодных усилий, исчерпав все, что могло случиться с
шаром, Второв почти машинально вообразил, что шар... заговорил!
В то же мгновение четверо людей услышали голос. Они могли поклясться,
что их окружала полная тишина. Ни звука не доносилось снаружи лаборатории.
Но каждый из них отчетливо услышал знакомый голос. И он произносил русские
слова!
Конечно, все это было просто. Просто с фаэтонской точки зрения. Их
биотехника стояла высоко. И, привыкнув к ней, они невольно считали ее
простой и для других. Так всегда бывает.
Человек мыслит словами. За каждым словом стоит какой-то предмет или
понятие. Слыша фразу, мы, не замечая этого, представляем себе
соответствующую вещь или действие. Сами по себе слова - пустой звук.
Но если слова могут вызвать представление, то возможно и обратное:
представление можно воспринять словами. И каждый человек "услышит" эти
слова на своем привычном языке. Возникнет мысль, как будто бы сказанная
самим человеком.
"Фаэтонцы заключили в граненый шар то, что они хотели сказать в форме
представлений, понятий и образов. На каком бы языке ни мыслил будущий
слушатель, он должен был воспринять зашифрованный язык фаэтонцев на своем
родном языке.
На разных языках слова звучат разно, но значат они одно и то же. Стул
можно называть с помощью звуков совершенно не похожих друг на друга, но, в
конечном счете, все они создадут одно понятие - стул, предмет,
предназначенный для сидения на нем. То же самое и со всем остальным.
Другой вопрос - как это сделать? Мы привыкли, что речь можно записать
на пластинку, на ленту магнитофона. Нас не удивляет, что она звучит из
мертвого аппарата как живая. Записывать мысли мы еще не умеем. Да еще так,
чтобы они "зазвучали" после мысленного же приказа. Это техника будущего.
Для нас. Но для фаэтонцев это была техника настоящего. И они ею
воспользовались. Это было просто, логично и рационально. В мозгу четырех
людей звучал их собственный голос. И он говорил им, что они должны делать
дальше.
"Запись" оказалась очень короткой. Она заключала в себе не более двух
десятков фраз, иногда одиночных слов. А случалось и так, что мысли
внезапно путались, и никак нельзя было уловить смысла. Очевидно, фаэтонец,
"диктовавший" аппарату, в эти мгновения создавал перед собой образы или
понятия, недоступные мозгу человека Земли. Но основной смысл "послания"
полностью восприняли все четверо.
Людям Земли дали указание. Не здесь, в этих шарах, заключалось
наследство фаэтонцев. Шары предназначались только для того, чтобы указать,
где искать подлинный "клад".
Когда испробовали все четыре шара, из каждого услышали одно и то же:
четыре раза фаэтонцы повторили свою речь.
Многое стало понятным. Клад, спрятанный на Земле, был настолько
ценен, что фаэтонцы боялись доверить его человеку до тех пор, пока его
развитие не станет высоким настолько, чтобы разумно распорядиться им. Они
нашли надежное хранилище. А указания о нем спрятали на Арсене, справедливо
полагая, что добраться до него может только человек, вооруженный мощной
наукой и могучей техникой.
И до самого клада здесь, на Земле, не в состоянии был добраться
человек без помощи той же техники.
Хранилище расположили в глубине материка Антарктиды, в точке полюса.
Любопытно, что послание фаэтонцев не указывало именно на Южный полюс.
Очевидно, они не знали этого. В мозгу людей возникал полюс вообще. Но
материк только на Южном, на Северном - море.
И ничего не было сказано о том, что ждет там людей. Новые "ящики" или
что-нибудь другое? Фаэтонцы дали знать об огромной ценности спрятанного. И
только.
И еще! Там же, в тайнике, находился такой же граненый шар, как на
Арсене. Очевидно, от него люди узнают, что делать с кладом, но было
достаточно ясно указано, что не он является главным.
Что же находится в глубине материка Антарктиды?
Все население земного шара гадало об этом. Газеты были заполнены
всевозможными предсказаниями.
Первым достиг Южного полюса знаменитый Роальд Амундсен. Это произошло
в 1911 году. В 1912 году полюс посетил англичанин Скотт. В ноябре 1929
года американец Берд пролетел над ним на самолете. А затем началось
планомерное освоение Антарктиды, начатое Советским Союзом. Вслед за
поселком "Мирный" появился поселок на самом полюсе. Ко времени, когда люди
узнали о фаэтонцах, там существовал довольно большой научный городок.
В центре, на небольшой площадке, высился обелиск. Он стоял точно на
полюсе. Тонкая игла на его вершине была как бы зримым концом воображаемой
земной оси.
На материке Антарктиды велись бурения, производились поиски ценных
ископаемых. Легко могло случиться, что хранилище фаэтонцев было бы
обнаружено. Что случилось бы тогда? Не зная, что это такое, люди могли
безвозвратно погубить бесценное сокровище. И никогда человечество не
узнало бы, отчего погиб Фаэтон.
---------------------------------------------------------------
В ноябре 19... года самолеты СССР, Англии и США слетелись к Южному
полюсу. Они доставили сюда ученых, инженеров и все, что было нужно, чтобы
проникнуть в недра плоскогорья.
Разумеется, среди прилетевших был Второв.
Его охраняли как зеницу ока. Берегли, как величайшую драгоценность.
Только с его помощью можно было "спросить" спрятанный где-то здесь шар.
Ответ, это знали по опыту, мог услышать не он один.
Сами собой возникали недоуменные вопросы. Если только один человек
мог приказывать фаэтонской технике, то как могли фаэтонцы полагаться на
подобную случайность? Почему не придумали что-нибудь другое, доступное
всем разумным существам? Предусмотрели же они, чтобы ответы слышали все.
Это было непонятно.
Но, как бы то ни было, помочь мог только Второв
Все было подготовлено к началу работы. И 20 ноября первый бур вонзил
свое острое жало в промерзшую землю.
Памятника решили не трогать. Хранилище фаэтонцев занимало, вероятно,
не мало места. Бурение производили в четырех точках вокруг обелиска.
Было уже известно, как тверды материалы, употребляемые фаэтонцами в
подобных случаях. Не опасаясь больше испортить содержимое, инженеры делали
попытки вскрыть один из говорящих шаров, чтобы увидеть загадочные
аппараты, заключенные в нем. Но пока что эти попытки не увенчались