Мартынов Константин. Брызги зла

   Мгновением позже сверкающий монстр врезался в подставленный борт. Из лопнувшего бензобака выплеснулся бензин, превратив место столкновения в фонтан ревущего пламени; тело демона пролетело сквозь пламя и закувыркалось по асфальту. Долей секунды позже распахнулась дверь машины, оттуда вывалились Олег и Сергей и, пригибаясь, бросились прочь. Сергей на ходу сорвал тлеющую куртку.
   – Предупреждать надо, – буркнул Олег, убедившись, что пострадало только самолюбие.
   – Экспромт, называется, – в тон ему отозвался Сергей, безуспешно ища глазами тело демона: вдоль шоссе стлалось густое облако черного дыма.
   К сожалению, искать долго не пришлось: стена дыма заколыхалась, и сквозь нее медленно проявилась гротескно-уродливая фигура разъяренного демона.
   – Чем стоять разинув рот, – ядовито посоветовал Сергей, – пихнул бы приятеля, как ту девицу на причале, смотришь, и мне времени хватит…
   На что хватит времени, он объяснить не удосужился, но Олегу сразу стало не до того: демон жутко скрипнул клыками и пружинисто сжался для прыжка на близкую добычу.
   Знакомая горячая волна прокатилась по телу Олега, пылающе сосредоточившись в кончиках пальцев. Он вскинул руки и выплеснул рвущуюся наружу энергию навстречу уже взмывшему в воздух демону. С ладоней сорвался косматый шар багрового пламени и, гудя рассерженным шмелем, врезался в грудь адского сержанта.
   Взрыв был негромок, но фигура демона утонула в ослепительной вспышке. Раздался пронзительный визг – отброшенный демон корчился на земле, пытаясь разодрать когтями собственное тело. Олег хотел шагнуть к нему, собираясь завершить начатое, но внезапная слабость заставила его опуститься на колени.
   – Этого только не хватало, – пробормотал он испуганно и попытался встать.
   Ноги не слушались, и происходящее стало напоминать заурядный кошмарный сон.
   «Сейчас эта тварь очухается, – отрешенно подумал Олег, – и отыграется по полной программе».
   Приготовиться к смерти ему не дали могучие руки, подхватившие его под мышки и бесцеремонно оттащившие на десяток метров подальше. Только вновь очутившись на земле, Олег смог увидеть своего спасителя – рядом стоял монстр, способный уродливостью конкурировать с недавним противником.
   – Вот же хрень! – потрясенно прошептал Олег.
   Новая опасность придала сил: он вскочил на ноги и попытался вновь вызвать энергетический выброс, когда монстр отскочил в сторону и замахал лапами, как ветряная мельница.
   – Успокойся, придурок! – неразборчиво донеслось из плохо приспособленной для разговора пасти. – Это же я, Серега!
   В этот момент за спиной еще раз что-то взорвалось, и Олег машинально обернулся, только для того, чтобы получить по лицу кровавым ошметком демонической конечности.
   – Лихо, ничего не скажешь, – раздался за спиной привычно-насмешливый Серегин голос.
   Олег, рукавом стирая со щеки едкую кровь демона, вновь развернулся к на миг упущенному из вида претенденту на имя Сереги Зайченко.
   Рука не закончила начатого движения, забыто скользнув вниз: за прошедшую секунду Сергей успел вернуть себе нижнюю часть человеческого лица и теперь спешно реконструировал остальное.
   – Чего вылупился как баран на новые ворота? – грубо поинтересовался он. – По твоей милости стараюсь. По башке шариком получать совсем не хочется! Между прочим, знаешь, как больно, когда все так быстро проделываешь? То в монстра – тебя защищать, то обратно – свою шкуру спасая… Я же не железный!
   Последняя фраза сопровождалась таким жалобным стоном, что Олег почувствовал себя виноватым.
   – Я ж не знал, что это ты, – пробормотал он и, подумав, добавил. – Врал Антоныч, что зверь в тебе никудышный. Испугался я до полусмерти.
   – Это с непривычки, – снисходительно заверил его Сергей, клюнув на неуклюжую лесть, – ты бы на самого Антоныча посмотрел – вот где жуть настоящая! Даже мне страшно… Ладно, – добавил он секундой позже, – не до лирики сейчас – выбираться надо, пока за нас всерьез не принялись. А не любит тебя местная нечисть, однако… Насолил ты им с тем автобусом от всей души. Поздравляю!
   Продолжая говорить, Сергей вышел на шоссе, где рядом с догоравший остовом «Волги» остановился ухоженный «Москвич».
   – Хороший ты парень, как я погляжу, – ласково обратился к оторопевшему водителю Сергей, – сердобольный: другой бы и тормозить не стал. Вот только придется тебе домой отсюда пешком топать: машинку твою я реквизирую… Да ты погоди, не бледней, – Сергей успокаивающе похлопал по плечу оторопевшего водителя, второй рукой доставая из кармана пачку долларов, – вот тебе пять тонн, купи что-нибудь приличное… и не задерживайся здесь – может на здоровье отрицательно сказаться.
   Сергей мягко развернул парня на тропу, ведущую напрямик к городу, и аккуратно подтолкнул в спину. Тот еще раз неверяще взглянул на зажатую в кулаке пачку банкнот и, не прощаясь, припустил в указанном направлении.
   – Знаешь, сколько я их копил? – пожаловался Сергей подошедшему Олегу. – И вот так отдать, ни за понюх табаку…
   – Судя по возможностям команды, тебе их просто выдали на карманные расходы, – отозвался Олег, садясь за руль «Москвича», – поехали отсюда, дома свое благородство переживать будешь.
   – Расходы расходами, а отчетность отчетностью, – вздохнул Сергей, и не подумав возражать. – Что ж, вези, раз взялся, ты у нас по «москвичам» специалист…
   Машину они бросили, не доехав километра до автогородка, справедливо рассудив, что незачем засвечивать «парадное крыльцо», и остаток пути прошли пешком, причем Сергей натер подошвы ботинок неким омерзительно пахнущим снадобьем из предусмотрительно захваченного с собой флакона.
   – Это дерьмо даже адские гончие нюхать откажутся, – уверил он последовавшего его примеру Олега.
   – Будем надеяться, – ответил тот, и они пошли к заветному гаражу.

* * *

   – Н-да, занимательная история, – задумчиво протянул командир, выслушав отчет о похождениях бравой молодежи, – если я вас правильно понял, то мне предстоит отстаивать неприкосновенность ваших шкур на Большом Жюри… следовательно, красавцы, можете считать себя под домашним арестом. Территорию базы покидать запрещается.
   Командир поднялся и величественно проследовал к выходу. Товарищи по несчастью невесело переглянулись.
   – Лихо начинается мое пребывание в команде, – посетовал Олег, закуривая.
   – Не переживай, – попытался ободрить его Сергей, – здесь можно вполне прилично отдохнуть… и даже не вполне прилично, если есть такое желание – выпивки хватает, а в местной видеотеке моими стараниями появилась эротика, не сказать грубее…
   – Порнушку завез, борец с пороками? – усмехнулся Олег.
   – Не с пороками, а с их хозяевами, – наставительно поправил Сергей, – а пороки… и ад – лекарство, если в малых дозах потреблять.
   Потреблять яды в малых дозах друзьям пришлось в течение недели. К тому времени даже вечно хмурый Петрович проникся к ним сочувствием, притащив бутылку коллекционного коньяка. Что уж было говорить о Наталье, не устававшей потчевать страдальцев всяческими деликатесами и отпаивать – при необходимости – по утрам рассолом.
   Командир не появлялся, что, впрочем, никого не удивляло – более таинственной личности Олегу до сих пор видеть не приходилось. Мрачноватая аура, постоянно сопровождавшая командира, даже воздух в помещении заставляла потрескивать сердитыми предгрозовыми разрядами статического электричества. Паранормальные способности Дмитрия Сергеевича, небрежно продемонстрированные на недавнем торжественном ужине, только подлили масла в огонь Олегова любопытства, но на его осторожные расспросы даже говорливый Сергей лишь разводил руками и возводил очи горе, давая понять, что пути командирские для него неисповедимы. Конечно, можно было попробовать расспросить Петровича, но подкатываться к мрачноватому заму с вульгарным любопытством Олегу справедливо казалось абсолютно бесперспективным занятием.
   Отдых недолго приносил удовольствие, и Кольцов начал тяготиться бездельем. В голову лезли безрадостные мысли о не менее безрадостном будущем. «Стоило ли, – думал он, – влезать в дела этой странной компании, чтобы после первого же самостоятельного выхода в свет оказаться под арестом. Что потянуло его вслед за проклятым автобусом? Древние проклятья, демоны и прочие проявления сверхъестественного. И на кой черт ему все это сдалось? Сидел бы дома, ходил на опостылевшую работу, маятник О'Генри: работа-дом-работа. Скучно? До тошноты, зато совершенно безопасно. Еще неизвестно, чем закончится этот дурацкий арест. Вообще-то из тайных обществ обычно существует только один выход – на два метра под землю. Р-радужная перспектива! Скорее бы все заканчивалось. Хуже нет, чем ждать да догонять…»
   Мрачные мысли прервало появление Натальи, вооруженной ведром и шваброй.
   – Хватит валяться! – безапелляционно заявила она и недвусмысленно указала на дверь. – Освободи помещение, не мешай прибираться! И почему все мужики обожают жить в свинарнике?
   – Так уж и свинарник! – обиженно возразил Олег, но послушно вышел за порог и оперся о косяк.
   Девушка сосредоточенно наводила порядок, демонстративно не обращая внимания на мающегося у порога Олега. Глядя на хрупкую девичью фигурку, Олег невольно вспомнил об упомянутой Антонычем неуязвимости. Проснувшееся любопытство подталкивало к действию, и Олег метнулся в банкетный зал, чтобы вновь возникнуть на пороге собственной комнаты уже с букетом роз в руках и сладенькой улыбкой на физиономии.
   – Наташенька, – сиропно проворковал он, протягивая девушке цветы, – я действительно свинья, поскольку до сих пор не удосужился поблагодарить тебя за оказанные моей скромной персоне заботу и внимание!
   Девушка растерянно вытерла руки о фартук и машинально поправила прическу.
   – Спасибо, – поблагодарила она, справившись с замешательством, – только обдирать оранжерею не стоило, а пытаться за мной приударить и вовсе глупая идея.
   – Почему? – сделал круглые глаза Олег. – Неужели я настолько уродлив?
   – Нет, – она усмехнулась и склонилась над букетом, вдыхая аромат, – дело не в тебе, а во мне… Антоныч разве ничего тебе не рассказал?
   – Только намекнул, что у тебя, как и у каждого из нас, есть своя история.
   – И тебе очень хочется ее услышать?
   – Мне хочется знать, с кем меня свела судьба – ведь нам жить бок о бок не один год, как я понимаю.
   – Что ж, может быть, и правда лучше с самого начала избежать недомолвок и неизбежных при них разочарований… Зайченко тоже не успокоился, пока не докопался до правды, зато теперь с ним можно нормально общаться… Присаживайся, история не из самых коротких…
   Она опустилась на стул, положив букет на сгиб локтя, как новорожденного ребенка…

Глава 10
НАТАЛЬЯ

   Изрезанные рунами гадальные кости рассыпались по туго натянутой коже шаманского бубна, и тот отозвался глухим рокотом. Старый нойд, подслеповато щурясь, склонился над возникшим узором. Несколько минут он изучал послание духов, тихо и неразборчиво бормоча сердитым голосом, потом не глядя сунул руку в висящий на поясе мешочек, достал щепоть порошкообразной смеси и бросил на чуть тлеющие угли очага. Над очагом взвился клуб синеватого дыма, в воздухе терпко запахло ароматами осенней тундры. У сидящей напротив нойда Натальи вдруг закружилась голова, словно после выпитого бокала шампанского. Нойд полностью окунул лицо в дым, глубоко вдохнул и откинулся назад, запрокинув морщинистое лицо к вытяжному отверстию. Костяные фигурки, вплетенные в многочисленные косички черных засаленных волос, с шорохом столкнулись за его спиной. Наталья замерла, боясь потревожить вошедшего в транс шамана и, не поворачивая головы, с любопытством рассматривала доступную взору сторону чума – опорные шесты попутно служили вешалкой для многочисленной амуниции – от оленьей и медвежьей масок-черепов до разнокалиберных сумок с более мелкими предметами, необходимыми хозяину чума в его профессиональной деятельности.
   «Любопытно было бы заглянуть внутрь», – подумала Наталья, но вслух ничего не сказала, боясь, что старик погонит ее прочь, так ничего и не сообщив о предмете гадания. Итак, уже руны брошены по третьему разу, и каждый бросок только добавляет угрюмости и без того недоброму лицу старого колдуна…
   – Не по адресу ты пришла, деваха! – промолвил вдруг шаман. – Молчат духи предков, хотя я разве что отца-медведя не потревожил… Однако слышал я, в дальнем стойбище, что сейчас за Краснощельем по Поною-реке, жива еще старейшая, которая Лосихам поклоняется – может, она поможет? Не знаю…
   Нойд стащил через голову ритуальный, сшитый из медвежьей шкуры, костюм и предстал перед Натальей в «найковских» кроссовках, джинсах и клетчатой фланелевой рубашке. Подмигнув ошеломленной переменой девушке, он выпростал из рукава блеснувшие хромом «Командирские» часы.
   – Если поторопишься, можешь еще на вертолет до Краснощелья успеть, – совершенно другим голосом добавил он, – вертолетчики за становищем уже как часа два «огненную воду» на оленьи шкуры да клюкву меняют, скоро дальше полетят – у них груз для американских туристов: разносолы всякие да девки сисястые. Чтут гостей-то, хоть и за доллары… Эт-то хорошо!
   Нойд упруго вскочил на ноги и отвернул тяжелый меховой полог. В чум хлынули лучи полуденного солнца.
   – Провожу, – объяснил он уже снаружи, – мою-то просьбу всяко быстрей твоей услышат… да и водки прикупить не помешает – умаялся я с тобой!
   Наталья несмело улыбнулась в ответ и зашагала вслед за торопившимся отовариться водкой шаманом. Что богатые семгой реки Кольского полуострова осваивают различные турфирмы, для нее новостью не было, зато сообщение о поныне существующем среди саамов матриархальном культе Лосих внушало определенные надежды: преследующие ее с момента превращения из девочки в девушку цепочки странных событий не могли объяснить ни активно рекламирующие себя экстрасенсы, ни, как сегодня выяснилось, один из последних живых шаманов-нойдов. Об ученом люде и вспоминать не стоило: рационального объяснения происходящему вокруг Натальи просто не могло существовать. Она ненадолго ушла в себя, вызывая в памяти последний из серии невероятных эпизод…
   – Остынь, парень, – все так же через плечо посоветовала девушка, – нельзя быть таким назойливым, найди себе другую, посговорчивей.
   – Да ты чего, коза?! Оборзела? – Тонкая пленка показного джентльменства мгновенно испарилась. – Кончай базар, пора в койку!
   – Воистину тоска, – вслух пожаловалась она самой себе.
   Неудачливый ловелас рванул на обгон, пытаясь преградить дорогу, но почему-то не заметил мраморной колонны и со всего разгона боднул ее полированную гладь. Полировка в отличие от лба уцелела.
   – Нет ничего нового под солнцем… По какой бы дороге ни шел глупец, у него всегда не достает смысла, – процитировала она Екклесиаста, обходя лежащего без сознания ухажера.
   Все повторялось. Нельзя сказать, чтобы до мелочей, но все же удручающе однообразно: к примеру, неделей раньше. Нет, неделей раньше было все же эффектней…

* * *

   Вопли ди-джея перекрывали слащавый голосок певца, жалобно взывавшего из динамиков к исчезнувшей возлюбленной. Не в такт вспыхивали прожектора, выхватывая стоп-кадры из жизни пропахшей потом и вожделением дискотеки. Наталья отстраненно наблюдала, как липкая растопыренная пятерня партнера по танцу постепенно смещалась от талии к тугой девичьей попке. Над ухом билось жаркое дыхание, в котором мята тщетно боролась с ароматом гнилых зубов. Тоска! Смертная!!
   Наталья резко высвободилась из объятий и стремительно двинулась к выходу и свежему воздуху. Обескураженный кавалер рванулся следом, на ходу рекламируя прелести своей гостеприимной квартиры.
   – Все, милый, – не оборачиваясь сообщила она, – танец кончился. Вместе с нашими отношениями, заметь.
   – Ну почему же, дорогая? – Он продолжал ворковать, не понимая, что поезд уже ушел. – У нас впереди море времени, познакомимся поближе, познаем друг друга и пусть недолго, но будем счастливы…

* * *

   – Добегалась, стерва, – тройка паскудно ухмылявшихся красавчиков преградила ей дорогу, – довыкобенивалась?
   Уверенные в себе потребители жизненных благ, золотая молодежь – видно по богатому прикиду. Привыкшие к безнаказанности детки новых русских. Наталья напрягла память, но в длинной череде встречавшихся на жизненном пути уродов эти ничем особенным не выделялись, а потому не запомнились.
   – Щас ты кончишь корчить недотрогу, – один из них отточенным движением достал и раскрыл нож – «бабочку», – а потом и просто кончишь – вместе с нами. – Его приятели заржали, сумев оценить дешевый каламбур вожака.
   Она оглянулась в поисках непременно возникавшего в таких случаях спасителя, но на это раз никого поблизости не оказалось. Редкие прохожие боязливо отводили в сторону глаза и непроизвольно ускоряли шаг, чтобы не злить «хозяев жизни». В груди возник незнакомый холодок, медленно сползавший в низ живота.
   «Вот так кончается везение. Быстро и нелепо…» Подобные мысли шли вразрез со всем ее жизненным опытом, и Наталья продолжала ждать обязательное чудо, когда из-за поворота с визгом покрышек вылетел «Мерседес» и, заскользив на палой листве, врезался в стоящих перед девушкой парней. Толстый, как комод, багажник замер в считанных сантиметрах от оторопевшей Натальи. Из-за руля выбрался начисто лишенный шеи бугай в дорогом кашемировом пальто и оценивающе провел рукой по полированному борту.
   – Крыло помял, падла! – взревел он, выдохнув облако перегара, и пнул ближайшего к нему насильника, валявшегося на тротуаре изломанной куклой. Налитый кровью взгляд «спасителя» остановился на Наталье: – А ты чего здесь торчишь, рожа немытая? Вали отсюда и забудь, что меня видела! Болтать будешь – под землей найду! Век воли не видать!
   Сочтя благоразумным не спорить, Наталья поспешила прочь. За спиной хлопнула автомобильная дверца, взревел мотор, и автомобиль устремился навстречу новым приключениям. По телу девушки пробежала волна нервной дрожи.
   – Экий благородный рыцарь попался мне на этот раз! – хихикнула она, расставаясь с остатками напряжения.
   Участь оставшихся лежать на асфальте неудачников не волновала ее ни в малейшей степени. «Кто с мечом к нам пойдет – от меча и погибнет»… Ах, если бы гибли только те, кто шел с мечом!!!
   Двадцать три года прожито. Двадцать три пустых никчемных года. Одиночество позади, одиночество вокруг, одиночество в грядущем. Судьба хранила ее от невзгод с настороженностью сторожевой собаки, бросаясь на всех, кто приближался. К сожалению, не разделяя на злых и добрых…
   Женщина приходит в мир, чтобы дарить любовь и быть любимой, чтобы принести в мир новую жизнь. Как жить обреченной сознавать, что никого никогда не будет рядом?
   Есть же разница между любовью и сексом по телефону!
   К действительности ее вернуло хрипловатое контральто:
   – Глянь, подруги, нашего полку, кажется, прибыло!
   Наталья осмотрелась и с удивлением обнаружила, что стоит рядом с заляпанным рекламными надписями МИ-8. Пообочь вертолета, расстелив на пожухлой осенней траве большой шерстяной плед, расположилась троица вызывающе одетых девиц. Манера держаться вкупе с броским макияжем и длинными сигаретами в украшенных наманикюренными ногтями пальцах выдавала в девицах опытных жриц любви.
   – Конкурентка, что ли? – спросила у Натальи одна из них, бросив на девушку короткий презрительный взгляд и вновь принявшись изучать качество маникюра.
   – Не переживайте, девочки, – донеслось из салона вертолета, и в проеме двери показался хлыщеватый молодой человек с бледным анемичным лицом и тонким шнурком усов над капризной верхней губой. Судя по неуместному в тундре вечернему костюму, не трудно было догадаться, что он совмещает обязанности представителя турфирмы, перекупщика ягод и сутенера. – Борт зафрахтован, и пассажиров мы брать не будем!
   Наталья растерянно оглянулась в поисках обещавшего помощь нойда – тот стоял неподалеку, держа в руке пару бутылок водки, и что-то тихо втолковывал молодому пилоту, облаченному в потрепанную летную форму. Пилот с явным раздражением возражал и понемногу наливался дурной кровью.
   – Сколько тебе повторять, пень старый, что рейс полностью оплачен и никого брать я права не имею! – наконец взревел он в полный голос, – не веришь мне – спроси у командира, вон он идет!
   Действительно, следом за «смокингом» из салона вышел седоватый грузный пилот и неторопливо подошел к напарнику.
   – Что случилось, уважаемый? – спросил он у нойда приветливым голосом, одновременно знаком приказывая заткнуться второму пилоту.
   – Однако надо бы девушку в Краснощелье отправить, – невозмутимо ответил нойд.
   – В сам поселок или в стойбище? – переспросил командир борта, чем заставил ошарашенно раззявить рот второго пилота.
   – Лучше бы в стойбище, – отозвался нойд.
   – Нет проблем! Для одного человека место найдется! – Командир обернулся к Наталье и, указав на вертолет, предложил: – Забирайтесь в салон, уважаемая, скоро вылетаем!
   – Иди, готовь аппарат к взлету, – приказал он второму пилоту и тут же развернулся к собравшемуся было возражать хлыщу в смокинге, – у тебя еще водка осталась? Вот и расторгуешься. А станешь бухтеть, так может выясниться, что погода на трассе нелетная. Будем здесь куковать… до улучшения.
   Договаривая фразу, пилот непроизвольно покосился на нойда и встретил чуть заметную одобрительную улыбку. Он сразу отвернулся и потому не видел, как взгляд шамана переместился на изящную фигурку поднимающейся по дюралевой лестнице девушки и улыбка исчезла, сменившись выражением тревоги и сочувствия.
   Лету до Краснощелья было часа два, и Наталья, устроившись в кресле рядом с пилотской кабиной, задремала. Сонный мозг вновь прокручивал события, подвигнувшие ее искать помощи у саамского шамана-нойда, который приходился ей родней, хоть и из тех, кого на Руси называют «седьмая вода на киселе».
   Тремя месяцами раньше… Весна. Время улыбаться встречным лицам. Время грезить о любви. И она, конечно же, влюбилась. С первого взгляда, как тринадцатилетка, неожиданно встретившая долгожданного принца.
   Он шел ей навстречу быстрой уверенной походкой, демонстрируя миру строгое лицо не расположенного к случайным знакомствам человека. Наивный мальчик! Она улыбнулась, и парень, поймав ее улыбку, сбился с шага и замер на миг, ища ответа на вопрос: почему вдруг просбоило сердце и мир вокруг изменился, став сверкающим, как новогодняя игрушка… как искорки в глазах девушки напротив…
   – Вы что-то хотели спросить? – Он еще пытался бороться, не подозревая, что давно проиграл эту битву.
   – Разве? Мне показалось, будто это как раз вы меня остановили… Извините, если я ошиблась. – Она сделала маленьким шажок назад.
   – Стойте! Вы абсолютно правы! – Внезапно он понял, что с уходом незнакомки в его жизни никогда уже не будет так ярко светить солнце и хмурый сумрак станет сопровождать его в безрадостном коловращении между безликой стандартной квартирой и рабочим местом заштатного клерка.
   – Конечно же, у меня есть к вам вопрос, и даже не один, но сначала ответьте на главный: вы позволите вас проводить? Остальные девятьсот тысяч я задам по пути!
   Он так трогательно искал ее взгляда, что Наталья совершенно не могла устоять. А тот, кто скажет, что именно она сделала первый шаг к знакомству, будет высмеян всем женским родом, независимо от видовой принадлежности.
   – Боюсь, чтоб успеть ответить на почти миллион вопросов, мне придется выбрать самый длинный маршрут!
   – Безусловно! – Он пошел рядом, не делая попыток приблизиться, и ей пришлось самой взять его под руку.
   – Так лучше, – сообщила она серьезным голосом. – Иначе мы будем похожи на поссорившихся супругов.
   – Действительно, – подхватил парень ее оплошность, – мы же еще не успели поссориться…
   – Мы даже не успели познакомиться, – она покраснела от неловкости и рассердилась на себя, – и если будете ловить меня на оговорках, то и не сделаем этого никогда!
   – О боги! – возопил парень. – Как мне загладить свою вину? – Он отбежал к цветущей на обочине сирени и отломил веточку. – Вот, примите в знак того, что я прощен!
   Она мягко улыбнулась и взяла цветы.
   Стоит ли дальше пересказывать все те милые глупости, которые срываются с наших губ, когда мы влюблены? Каждый, в чьей груди бьется живое сердце, может просто оглянуться назад и припомнить, что плел он сам, когда любовь и весна кружили голову.
   Они были знакомы неделю, но казалось, что прошло только несколько часов. Словно вырвавшись из душной тюрьмы, она дышала наполненным счастьем воздухом, пила его и не могла остановиться. Оставшись одна, она перебирала воспоминания, переживая вновь и вновь мгновения встреч, и мир переставал существовать, оставляя вместо себя нестерпимое ожидание следующего свидания.
   Наконец пришел тот день, когда она решила, что хранить целомудрие становится совершенно невыносимо и, соответственно, глупо. Вообще быть девственницей в двадцать лет – для нашего времени просто моветон, сказала она себе, стараясь избавиться от комплексов пуританского воспитания.