Мартынов Константин. Брызги зла

   – Носилки нужны будут, – ни к кому особенно не обращаясь, заметил я. Пусть командир с замом сами определятся, кому из них колдовать придется.
   – Без носилок обойдемся, – сердито бросил Свиридов, – к завтрему оклемается, а сегодня я и на руках донесу.
   – По горам да еще с рюкзаком за плечами? – недоверчиво переспросил Сергей.
   В ответ Антоныч аккуратно разделся, сложив одежду обратно в рюкзак, и, ослабив лямки до предела, забросил его за спину. Рюкзак повис чуть не ниже колен, но обнаженного Свиридова это ничуть не смутило. Неразборчиво, но эмоционально выругавшись, он посмотрел на лежащий на пути завал, и его тело снова заволокла дымка.
   – Отойдем-ка в сторону, нечего под ногами путаться, – дернул меня за рукав Зайченко, – Антоныч нынче не в духе, может и зацепить невзначай.
   Я торопливо последовал его совету – из марева уже отчетливо проступали чудовищные формы знакомого ящера.
   Чешуйчатые лапы скрипнули по гравию, когда он подсунул их под тело так и не пришедшей в себя Натальи, и плавно подняли девушку с земли. Ящер покосил в нашу сторону налитым кровью глазом и, резким движением вытянув шею, угрожающе щелкнул челюстями. Я потеснее вжался в стену ущелья.
   – Вот-вот, про это я и говорил, – шепнул Сергей.
   Ящер зло взревел и перелез через завал. Я невольно прыснул – на украшенной шипастым гребнем спине горбом торчал рюкзак. В паре мест шипы проткнули его насквозь. Будет чем Свиридову заниматься на привале.
   Дав ему оторваться от нас метров на двадцать, мы полезли следом. Горицкий то и дело осматривал склоны, а значит, повторного обвала можно было не опасаться.

* * *

   Слабо извиваясь, высохшее галечное русло тянулось все глубже и глубже в горы. На какое-то время стало светлее – стены вокруг нас постепенно понижались и медленно расходились в стороны, но вскоре вновь потемнело – близился вечер. Я начал подумывать о привале, но шагавший впереди ящер неутомимо сотрясал грунт тяжелой поступью когтистых лап. Никакие увещевания его сейчас остановить не могли – ящеру ущелье не нравилось и ночевать в нем он не собирался. Выбиваясь из сил, мы шли все дальше и дальше.
   – Как ты думаешь, – спросил я Зайченко, – твоя звероформа его остановить сможет?
   – На пару минут, – ответил он, криво усмехнувшись, – только потом у тебя не будет напарника.
   – А вы, командир?
   – Что – я?
   – Вы можете тормознуть Антоныча? Пора бы и отдохнуть!
   – Не знаю, – командир меланхолично сунул в рот невесть откуда взявшуюся зеленую травинку, – наверное смогу, только зачем нам терять такого хорошего врача?
   Да что они, сговорились, что ли? Хотелось бросить все, сесть и закурить. И пускай топают, пока ноги до задницы не сотрут! Я выматерился, вздернул рюкзак и прибавил шагу. Вот сейчас догоню Антоныча, дам ему хор-рошего пинка, и будь что будет.
   – И от меня тоже приложи! – послышалась за спиной ехидная просьба Зайченко.
   Я только скрипнул зубами в ответ, в три отчаянных прыжка догнал Антоныча и ухватил его за хвост.
   Похоже, это был не самый умный поступок в моей жизни: ящер резко развернулся, отбросив меня метра на три, злобно оскалился и шагнул ко мне, прикрывая лежащую на его передних лапах девушку опущенной чуть не до земли мордой. Я на секунду растерялся, но затем злость взяла верх над осторожностью.
   – Ну давай, откуси мне башку! Сам же и приращивать будешь! – орал я прямо в оскаленную пасть, не заботясь о том, понимает меня ящер или нет, – чего вылупился? Устал я за тобой гоняться, понял? Попробуй сам эту скалу на горбу с полчаса подержать, посмотрю я тогда, как ты после этого забегаешь! Все, привал! Пока не отдохну – с места не сдвинусь!
   Ящер озадаченно отступил на пару шагов и, по-птичьи дергано поворачивая голову, посмотрел на меня поочередно правым и левым глазом. Не знаю, какое мнение сложилось у него в результате осмотра, но он осторожно положил на землю девушку, отступил еще на шаг и окутался маревом трансформационной дымки.
   Позади раздался шумный Серегин вздох:
   – Ну парень, ты даешь! Мне уж показалось, все – кормить Антоныча сегодня не придется, и без этого не голодный будет! Как у тебя только нахальства хватило?
   – А у меня, кроме него, ничего и не осталось, – буркнул я в ответ, понемногу успокаиваясь.
   Антоныч, уже в человеческом облике, копался в рюкзаке, доставая одежду и, как лицо заинтересованное, не мог пройти мимо обсуждаемой темы.
   – И то сказать, силен, брат, – заметил он, – второй раз меня остановить сумел. Есть в тебе что-то… Недаром командир к тебе благоволит. Соответствуешь требованиям.
   Этого мне не хватало! В жизни ни у кого в любимчиках не ходил! Правильно Зайченко намедни сказанул: кто мы с ним, как не пушечное мясо? Вот на этом давайте и остановимся. Я зло скрипнул зубами, но промолчал – затеять спор значило привлечь внимание к ненавистной теме. И вообще, с чего он взял, будто командир меня выделяет? Глупость какая-то.
   На ужин сварили пару брикетов сухого пайка, запив чаем. Дежурить мне досталось первому, и я честно пялился в темноту на протяжении трех часов – все вымотались, и ночевку решено было продлить.
   Ничего не произошло. Я толкнул Петровича и лег спать, как позже выяснилось – до утра. Неплановых побудок не было, и я впервые за поход отоспался.
   Разбудило меня звяканье посуды. Я приоткрыл один глаз и увидел хлопочущую у примуса Наталью.
   – А Свиридов тебе вставать разрешил? – спросил я хриплым со сна голосом.
   – И тебя с добрым утром, – отозвалась она, – разрешил, не разрешил… Один вечер без меня похозяйничали, и хватит, иначе до возвращения на концентратах недоваренных жить будете. Что за мужики нынче пошли? Сами о себе толком позаботиться не могут!
   Вот же соратница досталась! А могла бы, между прочим, и поблагодарить за спасение. Я встал и, смочив водой из фляги краешек носового платка, немного привел себя в порядок. Вода нужна для питья – кто его знает, когда мы ручей или колодец отыщем? Сидящий напротив Зайченко – его вахта была последней – сочувствующе поцокал языком:
   – Что, отбрили? Не переживай, мне больше досталось: ты никогда не пробовал на сухую кастрюли песком драить? Дурацкое занятие, я тебе доложу – на собственном опыте убедился.
   Завтрак, укладка снаряжения и тщательный осмотр стоянки в поисках чего-нибудь забытого – все заняло не больше часа. Солнце еще не успело полностью подняться над горизонтом, а мы уже топали по ущелью, надеясь еще до обеда вырваться из опостылевшей теснины. Основанием надежд служили ставший почти незаметным уклон русла и прилично поубывавшие высоты стены каньона.
   Шли быстро, даже Антоныч, чей вчерашний забег послужил причиной моей безумной выходки, недовольно изрек:
   – И чего бежим, будто нам наверху медом намазали? Вдруг хозяин дырки между мирами успел торжественную встречу приготовить? А тут мы, все такие радостные…
   – А что, – подхватил Зайченко, – разве плохо? Выскочим, быстренько настучим ему по ушам и домой, на печь! Лепота сплошная, было бы о чем переживать!
   – Шибко прыткий ты у нас, – оборвал его Строганов, – по лбу схлопотать – штука нехитрая. Можем мы навешать, а могут и нам, если расслабимся.
   – Умеешь ты, Петрович, боевой дух поднять, – укорил его Сергей, – просто сил никаких. Не получится из тебя психотерапевта, так и знай.
   – Не больно и расстроюсь.
   – Кончайте ныть, мужики, до печенок уже достали, – высказалась Наталья, шагавшая рядом со Свиридовым. – Встретят – измордуете, не встретят – дальше пойдем. Чего попусту языком телепать?
   Прелесть что за компания подобралась. Любо-дорого.
   Самое странное, что за препирательствами мы даже не заметили, что стены ущелья превратились в ряд невысоких холмов, а впереди расстелилось заросшее пыльной травой плоскогорье, и, наверное, так бы и продолжали ломить вперед, но тут вмешался Горицкий.
   – Все, – сообщил он, – легкая прогулка закончилась. Нас действительно ждут, вот только кто и насколько далеко – пока сообразить не могу…
   Ну если до сих пор была обычная прогулка, то и впрямь стоит быть повнимательней. Горицкий зря одергивать не будет: мне вообще все больше кажется, что он предпочитает держаться в стороне, наблюдая, как мы выкарабкиваемся из возникающих ситуаций. Этакий тест на выживание.
   – Не знаю, как насчет встречающих, – снова напомнил о себе Зайченко, – но если мы возьмем чуть правее, то наверняка найдем или источник, или колодец.
   – С чего ты взял? – хмуро спросил Петрович.
   – А видишь во-он ту кучку камней на пригорке? Голову даю на отсечение, если это не развалины какого-то жилья. А где жилье, там и вода.
   Я присмотрелся – камни как камни. Надо обладать незаурядным воображением, чтобы отсюда разглядеть в них старые руины. Однако высотка доминировала над окружающим плоскогорьем, а упускать даже малейшее преимущество перед возможным противником казалось нам недопустимым расточительством. В результате мы дружно свернули туда, куда указал Зайченко. Вроде бы абсолютно верное решение, однако чем ближе мы подходили к пригорку, тем меньше мне хотелось на него взбираться. Сообщить Горицкому, что у самого неопытного из команды появилось нехорошее предчувствие, тогда как остальные ничего не замечают? Ну нет. Лучше подождать развития событий…

* * *

   Первый неприятный сюрприз встретил нас еще на подъеме: шедший чуть в стороне Антоныч запнулся за некое препятствие, и тут же один за другим раздались щелчок и короткий визг, завершившийся глухим ударом. Антоныч упал, и я бросился к нему, когда в спину прозвучало резкое:
   – Кольцов, стоять!
   Я замер и обернулся.
   Горицкий сосредоточенно изучал окрестности. То и дело с его вытянутых вперед рук стекали почти невидимые в дневном свете разряды. В ответ на действие магии неподалеку раздалось несколько негромких хлопков, а впереди, метрах в десяти от нас, земля с тихим шорохом осыпалась, явив миру темный зев ямы-ловушки.
   – Одна-ако, – протянул Зайченко, озадаченно почесав в затылке, – гостеприимные хозяева здесь жили, нечего сказать!
   – Дерьмо, – кратко отозвался не пострадавший Антоныч, разглядывая пронзенный навылет рюкзак. В паре шагов от него на земле валялся толстый арбалетный болт. Из рюкзака капало, и в атмосфере повис густой аромат выдержанного коньяка.
   – Вот же сволочи, – принюхавшись, «посочувствовал» Строганов, – такой коньяк загубить! Лучше бы они тебе задницу отстрелили… или еще что-нибудь.
   Дальнейший обмен репликами меня уже не интересовал – к тому времени я успел заглянуть в образовавшуюся на дороге яму. Дно ловушки усеивали острые стальные шипы, почти не окислившиеся в сухом воздухе плоскогорья. Тот, кто настораживал ее в последний раз, даже не удосужился очистить шипы от предыдущей жертвы – пронзенный насквозь одним из шипов, из ямы на меня скалился человеческим череп с хорошо сохранившимся позвоночным столбом. Ни ребер, ни конечностей, ни прочих костей в яме не было. Странно…
   Из состояния задумчивости меня вывел хлопок по плечу.
   – Ну и что мы тут имеем такого любопытного? – спросил Зайченко, заглядывая в яму. – А имеем мы тут древний трупец, совершенно нам не угрожающий и потому неинтересный.
   Коротко и ясно. Я хмыкнул и, обойдя яму стороной, пошел дальше к руинам – опасаться было нечего, командир наверняка разобрался с любыми угрозами.
   Каменное кольцо, венчающее макушку холма, открывалось в нашу сторону зияющим проломом. Я вошел внутрь. Расчищенным от больших камней дворик, с накрытым массивной деревянной крышкой колодцем в центре – брусья для крышки небось черт его знает откуда тащили! – и обвалившиеся стены помещений, примыкавших к валу. Не храм, не остатки чьего-то замка – типичный форт для гарнизона в десяток солдат. Полуразрушенный каменный вал, издалека замеченный Сергеем, напоминал не то высокий бруствер, не то осыпавшуюся крепостную стену, обращенную фронтом к востоку.
   Я забрался наверх, посмотрел вперед и позвал Горицкого – впереди, в распадке между холмами лежал поселок. На первый взгляд казалось, что жители просто попрятались по домам, пережидая близящуюся полуденную жару, однако отсутствие на улицах домашней живности и вездесущей ребятни наводило на размышления, и становились заметными оставленные ветрами и временем разрушения, характерные для давно заброшенных мест.
   – Странно другое, – сказал вставший рядом командир, – там не только людей – вообще никакой живности нет. Даже ящериц со змеями, хотя им там самое место… И крепостца к поселку фронтом развернута. Опасались солдатики местных жителей. Крепко опасались, даже ловушек вокруг понастроили…
   – Карантин? – предположил я.
   – Или концлагерь, – сказал подошедший Петрович. – Надо бы поближе посмотреть. Могу сбегать: небось не страшнее Заборья окажется.
   – Сбегай, – согласился Горицкий, – но не один. Возьми Кольцова и Зайченко, пусть прогуляются – им полезно.
   Экая трогательная забота о нашем с Серегой интеллектуальном и физическом развитии! Ежу понятно – для Петровича мы просто обуза. Ладно, будем развиваться.
   Я спустился с вала, подошел к горке брошенных у колодца рюкзаков и добавил к ним свой, облегченно покрутив натруженными плечами. Настроение, испортившись еще на подъеме, лучше не стало – не нравился мне этот поселок, и ничего хорошего я от вылазки не ждал, но идти все равно кому-то надо, значит, и говорить не о чем.
   Рядом появился не менее мрачный Зайченко.
   – Пошли, что ли, – позвал он, – иначе Петрович вконец избурчится. Всю дорогу слушать будем, что он о нас думает.
   Мы перелезли через вал и вслед за Строгановым зашагали к поселку.

Глава 5
СТРОГАНОВ

   Еще один насыщенный дьявольской вонью мир. Третий. Далековато я забрался от подземелий Гринхилла, ставшими моим домом со времен Великой Битвы. Вернемся ли мы когда-нибудь или так и будем гасить пожары по всей вселенной? Не по плечу мне такие подвиги, ох не по плечу… Старею, наверное… А командир не меняется, разве что поразговорчивее немного стал. Оттаивает? Слабеет цепь, и Черный имеет шанс освободиться? Дерьмо, как справедливо заметил Антоныч, хоть и по другому поводу… Жаль, кстати, коньяка, неплохой был, выдержанный.

* * *

   Крепостца осталась позади, и я, призвав старые навыки, просканировал окружающее на предмет ловушек. Вовремя – в нескольких шагах впереди земля упруго взлетела вверх, и звонко щелкнули зубья огромного капкана, блеснув на солнце почти не испятнанным ржавчиной металлом. Пообочь земля сползла в открывшийся провал. Ребятки на ловушки не скупились. Неужели настолько боялись местных жителей? Поостережемся и мы.
   Годы, проведенные рядом с Вороном, научили меня многому – не мудрствуя лукаво я соорудил защитный энергетический купол, накрыв себя и сопящих за спиной недоучек. Впрочем, назвать их недоучками значило неимоверно польстить. Дешевое оборотничество, вдобавок не врожденное, не изученное – инфицированное! Да еще скромные способности к энерговыбросам у Кольцова – вот и весь их актив. Разве что щенячий энтузиазм Зайченко вкупе с неплохой интуицией его напарника служат основанием для их присутствия в команде. Ворону виднее. Мой удел – прикрывать ему спину.
   В долине мы вышли на нечто похожее на тракт – кое-где даже виднелись пробитые в каменистом плато колеи. Очевидно, тут когда-то проходил торговый путь. Добро, прогуляемся дорогами древних караванщиков.
   Чем ближе мы подходили к поселку, тем более заметно нервничал Кольцов. Парню было не по себе, и я его понимал: в воздухе ощутимо воняло массовой смертью. Мучительной и долгой. Минутой позже я вздрогнул от мне одному слышного скрипа: купол наткнулся на остатки древнего барьера. Иструхлявевшее заклинание рухнуло от первого же толчка, и мы пересекли границу запретной зоны. Кстати, надо отметить – о колдунах здесь знали не только из детских сказок. В обломках барьера еще чувствовались остатки прежней мощи. Думаю, лет сто назад я бы сюда так просто влезть не сумел…

* * *

   Как и говорил командир, жизнь здесь отсутствовала начисто, зато первый труп встретился уже через десяток метров. Высушенная солнцем почерневшая мумия, чуть прикрытая лохмотьями истлевшей одежды, лежала на обочине. Оторванные ноги вместе с костями таза валялись чуть поодаль. Интересно, кто ж его так? Человеку, не имеющему в руках гранаты или ее магического эквивалента, подобный трюк не под силу.
   По мере углубления в тесноту улочек иссохшие трупы встречались чаще и чаще. Некоторые из них были вооружены мечами и пиками. Некоторые мощи скрывались под бронзой доспехов, а у перекрестка, судя по обилию панцирей на трупах и мечей в их костлявых руках, полег целый отряд.
   Останки перемешались, и теперь было невозможно понять, кому из них принадлежала ранее оторванная рука. Или нога.
   Что-то блеснуло среди кучи мумифицированных конечностей. Я раздвинул их ногой и отступил – пришлиленный к земле стальным прутом человеческий череп с обрывком позвоночника как две капли воды походил на обнаруженные в яме-ловушке останки. Конечно, в окружающей груде костей могло затеряться что угодно, а не только десяток ребер, но сходство наводило на размышления. И вообще, жутковатое зрелище. Даже для привычного человека – как там мои солдатики? Я обернулся: Зайченко мрачно и зло осматривал прилегающие к перекрестку дома; Кольцов позеленел и старательно сглатывал набегающую слюну. Я достал из кармана именно к такому случаю заготовленный пластиковый пакет:
   – Если тошнит, то блюй сюда – нечего оставлять за собой следы.
   Пакет он взял, но воспользоваться не торопился. Ладно, пусть терпит, если есть желание.
   Мы двинулись дальше. Какое-то время нижняя кромка купола толкала перед собой высохшую кисть руки в латной перчатке. Перчатка катилась, и кисть бултыхалась внутри, как камешек в погремушке. Затем она выпала и несколько шагов кувыркалась рядом с перчаткой, пока их не разбросало по сторонам. Бедные мои спутнички!
   За очередным поворотом открылась рыночная площадь: прилавки, навесы, ниши лавок в стенах окружающих площадь домов, и повсюду трупы. Большинство – мирные жители. Разорванные и изуродованные, как и лежащие вдоль дороги. Кто же их так? Солдаты? Но кто тогда рвал на части солдат? Непонятно.
   – Ничего нового мы на улице уже не увидим, – подал голос Зайченко, – надо по домам пройти. Выборочно.
   – Разделимся? – спросил Кольцов.
   – За мной пойдете, – ответил я.
   Разделимся! Ха! Куда вам, детки, в одиночестве шастать – это не демоненка завалящего в Мурманске укокошить, с отрядом небось колдуны посолидней вас были, а что толку?
   Я поочередно заглянул в пару домов рядом с площадью. В комнатах царил разгром – ни уцелевшей мебели, ни посуды. На стенке измятой медной кастрюли отчетливо виднелись следы зубов. Хор-роший укус и зубки острые – отпечатки глубокие, а клыки и вовсе пробили стенку насквозь. Кто-то, наверное, здорово оголодал, раз кастрюлю вместе с супчиком слопать решил.
   Несколько следующих домов удостоились только беглого взгляда через окно, затем снова тщательный осмотр. Везде нас встречало одно и то же – разрушения и разорванные мумифицированные трупы. Так продолжалось, пока мы не зашли в притулившуюся на окраине бедную хибарку.
   Единственная комната, ограниченная низкими глинобитными стенами, обрывки рогожи, некогда служившей дверью, и небо над головой вместо рухнувшего потолка. Как и в любом из обследованных домов, здесь тоже лежали трупы, судя по размерам – женщины и двух детей. Но были и отличия – одна из детских мумий лежала на животе, протянув руки к женщине. Да, я мог бы предположить, что в свой последний миг ребенок тянулся к матери, если бы не второй, совсем маленький, трупик.
   Мумия величиной с двух-трехгодовалого ребенка сидела внутри развороченной грудной клетки женщины, зажав в зубах обломок материнского ребра.
   Сергей поперхнулся и громко кашлянул. Словно реагируя на звук, челюсти разжались, и мумия выронила изгрызенную кость. Ребро упало на пол, расколовшись от удара на два куска. Послышался тихий скрип, и мне показалась, что головка мумифицированного младенца слегка повернулась в нашу сторону. Было ли это движение вызвано сотрясением, или в действие вмешались другие силы, не знаю. В тот момент я действовал инстинктивно – плазменный шар, сорвавшись с моих пальцев, ударил мумию в грудь, испепелив ее в мгновение ока. Серебристый пепел невесомо закружил по комнате, когда рядом оглушительно громыхнуло и часть стены напротив исчезла, открыв взорам вид на далекий форт, где нас ждали с новостями. На месте второго детского трупа курилась дымом двухметрового диаметра глубокая воронка.
   – Мне показалось, что он тоже зашевелился, ну я и ляпнул. – Кольцов, похоже, собирался извиниться за самовольство.
   – Ляпнул, говоришь? – спросил я сурово, нахмурив брови, но не выдержал и хохотнул. – Вовремя ляпнул. И качественно.
   Кольцов вздохнул с облегчением и заулыбался.
   Может, и впрямь из парня выйдет что-нибудь толковое. Надо бы с ним позаниматься на досуге – командир обучать не станет, неинтересно ему это.
   – Напомнишь мне потом, чтобы показал, как правильно энергию распределять, иначе так и будешь «ляпать» со всей дури, пока не выдохнешься… И ты, оболтус, можешь поприсутствовать, – обратился я уже к Зайченко, – а то только и способен, что детишек жуткой мордой пугать да кулаками размахивать.
   – Как скажешь: ты – босс, – угодливо осклабился в ответ баламут и поклонился.
   Перед возвращением я восстановил барьер вокруг поселка. Получилось так себе, но и упыри, десятки лет не имевшие пищи, тоже на хороших бойцов не тянули. Должен был сдержать.

* * *

   Форт заброшенным уже не выглядел – Антоныч не поленился подремонтировать стены одной из примыкавших к валу комнат и натянул вместо потолка тонкий пластиковый тент. Крышка колодца, положенная на каменные глыбы, превратилась в стол, а Наталья успела сервировать на нем ужин.
   Командир встретил меня внимательным взглядом. Без сомнения, он мог и незримо поприсутствовать в разведке или даже проверить все без нашего участия… если бы захотел. К сожалению, желать или не желать чего-то было моей привилегией и моим бременем. Разделение обязанностей сложилось еще во времена нашей жизни в подземельях Гринхилла: Ворон, как Атлант, держал на плечах мир, а я в этом мире распоряжался. С переходом на его родину почти ничего не изменилось, разве что набор команды Ворон организовал самостоятельно, руководствуясь ему одному понятными мотивами – псиэнергантов и людей, обладающих зачатками магических способностей хватало с избытком, однако выбрал он далеко не самых мощных… Значит, будем работать с теми, кто есть.
   Командир наконец отвел взгляд, и я понял, что инспекция моей оперативной памяти закончена. Можно расслабиться и поужинать. Я присоединился к сидящим за столом. Зайченко, размахивая вилкой, страшным голосом описывал увиденное в поселке. Судя по рассказу, без его, Сергея, усилий, никому из нас живым вернуться было не суждено. Олег слушал его версию с удовольствием, Наталья – затаив дыхание, а Свиридов старательно сдерживал усмешку. Я вздохнул и самостоятельно налил себе тарелку супа – Наталье было не до меня.
   День, потраченный на разведку, подходил к концу, и отбрасываемая холмом тень вытянулась к востоку длинным острым клином, напоминая уходящий в бесконечность темный путь…

* * *

   Мне выпало дежурить последним, но сон бежал от меня. Я покинул комнату и направился к смотрящему на утонувший в ночи поселок Свиридову.
   – Все-таки карантин или концлагерь для упырей? – спросил он, возвращаясь к разговору о назначении занятого нами форта. – Расплодились они здесь, вдали от цивилизации, или их сюда специально собирали?
   Обернуться Антоныч не соизволил, хотя подошел я абсолютно бесшумно. Чуткий мужик.
   – Расплодились, наверное, – поддержал я разговор, – иначе зачем армии в осиное гнездо соваться?
   – К примеру, бунт подавить или массовый побег.
   Я задумался, облекая в словесную форму возникшее ранее ощущение:
   – Есть в этой истории одна маленькая неясность – что за черепа наколоты в яме-ловушке и в центре поселка? И где остальное костье?
   Знать бы в тот момент, что разгадка уже приближалась к нашей стоянке!
   – Мне кажется, нами хотят закусить, – раздался в мозгу бестелесный голос Ворона, – разберись на досуге.
   – Командир сказал, что к нам идут гости, – поделился я со Свиридовым и просканировал местность.
   К подножию холма, обтекая его по окружности, подкатывался вал изголодавшейся нечисти. Похоже, мой барьер рухнул, не выдержав объединенного натиска. Паршиво —одному мне всю ораву не перебить, а Ворон, полагаясь на меня, решил не вмешиваться. Надо поднимать бойцов.
   – Зайченко! Кольцов! – громко выкрикнул я. – На выход!
   Оба выскочили из комнаты, даже не потрудившись одеться. Я окинул придирчивым взглядом покрывшиеся «гусиной кожей» бледные торсы уроженцев севера.
   – Есть возможность отличиться, – сообщил я им, не скрывая раздражения, – местные жители решили нанести ответный визит. Всем поселком. Однако у вас еще есть время привести себя в приличный вид.
   Олег тут же нырнул в комнату, а баламут только радостно ухмыльнулся: