Миченер Джеймс. Гавайи Миссионеры

   Ив Гонолулу решили голосовать за то, чтобы его отлу чили от церкви? спросила Иеруша.
   Именно так, - подтвердил Уиппл.
   А что еще они могут сделать? - пожал плечами Эбнер. - Представьте себе: христианский священник женится на языч нице! Самое настоящее блудодейство с язычницей! Мне бы очень не хотелось плыть в Гонолулу, но теперь я считаю это сво ей обязанностью, своим долгом.
   Доктор Уиппл поднялся со своего места и сказал:
   Надеюсь, вы извините нас, сестра Иеруша, если мы с Эб- нером пройдемся до пирса? - С этими словами он вывел при ятеля на улицу и повлек его по прекрасным улочкам Лахайны, по обеим сторонам которых росли сучковатые, с искривленны ми стволами, деревья хау и стройные пальмы.
   Тебе повезло, что ты живешь здесь, - заметил доктор. - Тут самый лучший климат на всех Гавайях. Везде вода. И тот самый знаменитый вид.
   Какой вид? - переспросил Эбнер.
   Неужели ты не приходишь сюда каждый вечер, чтобы по любоваться лучшим пейзажем островов? - удивился Уиппл.
   Я даже не предполагал.
   Ты только посмотри! - восторженно воскликнул док тор, поддавшись порыву поэтического вдохновения, несмотря на то, что его уже успели утомить картины местных ландшаф тов. - Взять хотя бы вон те округлые холмы Ланаи, прямо за голубыми водами бухты на западе. Ты когда-нибудь видел бо лее спокойные, умиротворенные холмы? Их зеленые склоны - словно мягчайший бархат, расстеленный щедрой рукой само го Творца. А к северу вздымаются причудливо изрезанные горные вершины Молокаи. На юге - опять холмы Кахоолаве. Куда ни бросишь взгляд - повсюду горы, долины и синее-си нее море. Вы здесь, в Лахайне - настоящие счастливчики! Вы живете в самом средоточии красоты. Скажи-ка, а ты наблю дал, как размножаются и воспитывают детенышей киты тут у вас, в проливе?
   Я не видел тут вообще никаких китов, - сухо ответил Эбнер.
   Мне рассказывал один моряк, когда я ампутировал ему руку, что он видел у Лахайны с дюжину китов - взрослых с детенышами. Потом он добавил, что всю свою жизнь гарпу нил китов и считал их какими-то громадными и безликими существами, такими огромными, что океан не в состоянии со держать их в большом количестве. Однако когда у него разви лась гангрена руки, и он понял, что ему будут отнимать ее, то впервые стал наблюдать за китами. Он увидел, как отцы-киты и матери-киты самым настоящим образом играют со своими детьми-китятами! Он видел это, когда его корабль стоял на рейде в Лахайне. Он тогда еще добавил... Ну, в любом случае, гарпун ему больше уже в них не бросить.
   Но Эбнер не слушал его. Он сейчас занимался тем, чего не делал еще ни разу. Он заинтересовался географическим расположением своего городка, живущего за счет пристающих к берегу китобойных судов. По правде говоря, он и раньше обращал внимание на холмы и горы, поскольку ему приходилось ходить по ним. Но никогда прежде он не замечал красоты моря и мелких островов, расположенных повсюду в этом море. Он не помнил этой темно-голубой воды, белого песка и бесконечного плавного полета величественных облаков. Теперь он начинал понимать, почему капитаны судов, да и все команды так радовалась, когда их корабли заходили в Лахайну: ведь здесь они находились в полной безопасности, и никакой шторм им был уже не страшен. Судно было надежно защищено со всех сторон, а на берегу они могли пополнить запасы пресной воды и продовольствия.
   Да, виды здесь привлекательные, - согласился Эбнер.
   Мне было очень неприятно услышать твою точку зрения относительно брата Хьюлетта, - начал доктор Уиппл, когда приятели нашли подходящий камень, на котором можно бы ло устроиться и отдохнуть.
   Это не моя точка зрения, - поправил Джона Эбнер. - Так говорится в Библии. Он блудодействует с язычницей.
   Давай не будем употреблять таких архаичных терми нов, - перебил Уиппл. - Мы имеем дело с человеком, кото рый живет в году. Конечно, он не слишком сильный па рень, и я никогда особенно его не выделял среди остальных.
   Брат Джон, что ты называешь " архаичными терминами" ?
   Он не блудодействовал с язычницей, брат Эбнер. Ты не возражаешь, если я перестану обращаться к тебе, каждый раз, используя слово "брат"? Эбнер, ты знаешь, а ведь этот в- раам Хьюлетт остался в Хане совершенно один с грудным младенцем на руках. И он понятия не имел, как воспитывать сына и что вообще делают с новорожденными.
   Брат Джон! - взорвался Эбнер. - Прошу тебя, не оскорб ляй меня подобным языком. И, кроме того, у брата Авраама бы ло ровно столько...
   И, кстати, та гавайская девушка не являлась язычницей. Она уже считалась настоящей христианкой и была его лучшей ученицей. Я знаю это все потому, что принимал у нее роды.
   Она родила ребенка? - шепотом выдавил пораженный Эбнер.
   Да, очень симпатичную девочку. Ее назвали Амандой, в честь моей жены.
   И это произошло...
   Я уже давно не считаю месяцы, Эбнер. Они женаты и счастливы. И если существует некая мораль, которая требует, чтобы одинокий человек, такой, как Авраам Хьюлетт...
   Я перестаю понимать тебя, брат Джон, - воспротивил ся Хейл.
   Я похоронил уже стольких людей, ампутировал такое количество ног... Многое из того, что волновало меня раньше, в Йеле, теперь уже не будоражит кровь, мой старый сосед по комнате.
   Но, разумеется, ты же не позволишь такому человеку, как Авраам Хьюлетт, остаться в лоне церкви? С женой-языч ницей?
   Мне бы хотелось, чтобы ты больше не употреблял это слово, Эбнер. Она вовсе не язычница. Если бы Аманда Уиппл завтра умерла, то я тоже женился бы когда-нибудь на такой же местной девушке. И я знаю, что Аманда сама бы захотела, чтобы я так поступил. Во всяком случае, она была бы уверена в том, что у детей будет добрая мать.
   Другие люди могут не разделять твоего мнения, брат Джон.
   Иммануил Куигли думает точно так же, и я горжусь им. Поэтому-то я и приплыл сюда, в Лахайну. Мы хотим, чтобы ты тоже присоединился к нам. Не допусти того, чтобы несча стный Хьюлетт был лишен духовного сана.
   Но Господь сказал, что накажет за блудодейство с языч никами!
   Больше Эбнер ничего не сказал, и вопрос на этом был закрыт. Преподобный Хейл замолчал, рассуждая про себя, что же произошло с доктором Уипплом за все то время, пока они не общались. То, что сказал доктор в следующие секунды, полностью рассеяло все сомнения Эбнера.
   В последнее время я очень много раздумываю и строю всевозможные предположения, - начал Джон. - Как ты счи таешь, правильно ли мы поступили, когда ворвались в это ос тровное королевство со своими новыми идеями?
   Слово Божье, - поправил Эбнер, - вовсе не новая идея.
   Да, с этим я, конечно, согласен, - признал свою оплош ность Уиппл. Но если взять все то, что идет параллельно с
   верой? Ты знал хотя бы о том, что, когда капитан Кук открыл эти острова, он подсчитал примерное количество местного населения, и у него получилось четыреста тысяч? Это было пятьдесят лет назад. А сколько осталось гавайцев на сегодняшний день? Менее ста тридцати тысяч. Что же произошло с ними?
   К великому удивлению Уиппла, эти цифры были откровением для Эбнера. Однако он постарался не подать виду, что весьма удивлен, и поэтому, как бы между прочим, поинтересовался:
   Ты уверен, что у тебя правильные данные?
   Капитан Кук ручается за первую цифру, а я могу под твердить правильность второй. Эбнер, тебе приходилось ког да-нибудь наблюдать, как корь косит гавайские деревни? Нет, конечно. Пш-ш-ш-ш-ш! - Доктор зашипел, изображая огонь, пожирающий травяные стены хижины. - Да-да, при этом ис чезают целые деревни. Или вот, например. Ты заставляешь членов своей церкви носить такую же одежду, как это приня то у нас в Новой Англии?
   Но у меня всего девять членов, - объяснил Эбнер.
   Ты что же, хочешь сказать, что во всей Лахайне... - Доктор Уиппл не договорил. В задумчивости он бросил каме шек в воду и некоторое время разглядывал почти обнаженно го гавайца, катающегося на доске возле запретного пляжа для алии. - Например, по воскресеньям ты требуешь, чтобы вот такие мужчины одевались так же, как мы в Новой Англии?
   Конечно. Разве в Библии не сказано, что эти люди долж ны носить штаны изо льна, чтобы прикрывать свою наготу?
   А тебе не приходилось прислушиваться к сухому отры вистому кашлю, который всегда присутствует в церкви?
   Нет.
   А я его хорошо слышу, и меня это сильно беспокоит.
   Почему?
   Я боюсь, что еще через тридцать лет от ста тридцати ты сяч гавайцев не останется и тридцати тысяч. Из каждых три надцати местных жителей, которых мы видим сейчас, к тому времени исчезнут двенадцать.
   Ну, Лахайна никогда не считалась крупным городом, - прозаично ответил Эбнер.
   Как раз в городе все происходит по-другому. А вот, к при меру, возьмем долины. - Уиппл поднялся с камня, жестом по
   дозвал к себе старика, катавшегося на доске, и, как уже привык за годы работы на островах, спросил его на гавайском: - Скажите, в этой долине раньше жили люди?
   Да, их было больше тысячи.
   И сколько же их осталось теперь?
   Трое. Икахи, Илуа, Икулу. Только трое.
   А вон в той долине, что дальше?
   Там их было более двух тысяч.
   А сколько осталось?
   Все те, кто жил там раньше, теперь умерли, - печально ответил старик, после чего Уиппл отпустил его.
   И так везде, - мрачно констатировал доктор. - Я счи таю, что Гавайи может спасти только какой-нибудь радикаль ный шаг. Нужно развивать любую мощную промышленность. Затем здесь должны появиться новые смелые и сильные люди. Ну, скажем, с Явы или из Китая. Пусть они заключают смешан ные браки с местными жителями. Возможно, тогда...
   Тебя, кажется, одолевают сомнения, - отметил Эбнер.
   В самом деле, - признался Уиппл. - Я очень обеспоко ен и боюсь, что все, что мы тут делаем, в корне неправильно. Я уверен в том, что мы поддерживаем распространение чахот ки, и все эти великолепные люди, которые окружают нас, уже обречены. Если, конечно, мы не добьемся основательных пе ремен. И делать это нужно незамедлительно.
   Никакие перемены нас не касаются, - холодно ответил Эбнер. - Гавайцы дети Сима, а Бог заранее предопределил все так, что они погибнут. И он обещал, что их земли займут мои и твои дети. Помнишь Бытие, главу , стих : "Да рас пространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых". Гавайцы обречены на вымирание, и лет через сто они действи тельно исчезнут с лица земли.
   Уиппл был поражен, услышав такие слова.
   Как же ты можешь проповедовать подобные доктрины, Эбнер?
   Такова воля Божья. Гавайцы - лицемерный и безнрав ственный народ. Хотя я предупреждал их неоднократно, они продолжают курить и бросают новорожденных дочерей. Они играют в азартные игры и развлекаются по воскресеньям, и вот за все эти грехи Бог уничтожит их, и они исчезнут как на ция с лица земли. А когда они погибнут, то их шатры, как и говорится в Библии, займут наши дети.
   Но если ты действительно веришь во все это, Эбнер, по чему ты продолжаешь жить среди них и исполнять миссио нерскую работу?
   Потому что я попросту люблю их. Я пытаюсь принести им утешение Господа, так, чтобы когда они умирали, они все же попадали к Нему, а не были осуждены на вечные муки в ог не преисподней.
   Такая религия мне не по душе, - недовольно произнес Уиппл. - Я вовсе не домогаюсь их шатров. Выход должен быть другой, и лучше этого. Когда мы еще были студентами в Йеле, каким был первый принцип нашей церкви в целом? Каждая отдельная церковь должна стать независимой. То есть никаких епископов, священников и так далее. Должно быть единое религиозное братство. Наше самоназвание "инде- пенденство" говорит о принципах независимости. А что мы видим здесь? Самую настоящую процветающую систему епар хии. И сейчас торжественное собрание будет выкидывать из церкви несчастного, одинокого человека. Только подумать: за все эти долгие годы ты позволил вступить в полноправные члены твоей церкви только девятерым! Где-то, Эбнер, мы здо рово просчитались.
   Но ведь для того, чтобы обратить язычника в настояще го христианина, требуется немало времени, причем...
   Нет! - снова возмутился Уиппл. - Никакие они не языч ники! Одной из самых восхитительных женщин, которых я встречал в жизни или о которых мне приходилось читать, яв лялась Каахуману. Как я понял, здесь, на Мауи, тоже есть одна женщина, которая во многом напоминает ее. Это твоя Алии Нуи. Язычники? Это слово больше ни о чем не говорит мне. Ну, например, ты позволил кому-нибудь из своих так называемых язычников стать священником? Конечно, нет.
   Эбнеру эта тема показалась особенно неприятной, и он даже поднялся с камня, чтобы уйти, но его бывший сосед по комнате крепко ухватил товарища за руку и взмолился:
   -На сегодня у тебя нет более важных дел, чем поговорить со мной, Эбнер. Моя душа как бы снялась с мертвого якоря и те перь ищет верного направления. Я-то рассчитывал на то, что когда ты, я, Иеруша и капитан Джандерс все вместе усядемся за стол, тот самый дух, который вернул нас к жизни еще на "Фетиде"... - Его голос затих, и через несколько секунд Джон негромко признался: - Я уже устал от Бога.
   Что ты хочешь этим сказать? - так же тихо спросил его Эбнер.
   Дух Бога заполнил весь мой мозг, но я не удовлетворен тем, как мы претворяем в жизнь его Слово.
   Ты говоришь вещи, противные церкви, брат Джон, - предупредил Эбнер.
   Да, это так. И я рад, что это произнес ты, а то мне само му было стыдно признаваться в этом.
   Но ведь церковь доставила нас сюда, брат Джон. И все наши успехи зависят только от церкви. Как ты думаешь, не ужели бы я посмел общаться с алии и разговаривать с ними так, как я делаю это, если бы был простым человеком по име ни Эбнер Хейл? Но, являясь инструментом церкви и слугой Господа, я имею право отважиться на очень многое.
   В том числе и на мудрость?
   Что ты имеешь в виду?
   Если твой мозг вдруг осознает, что постиг новую муд рость, некое радикально новое понятие существования... ну, тогда смог бы ты, как слуга могущественной церкви, осме литься принять эту новую мудрость?
   Тут не может быть ничего ни нового, ни старого, брат Джон. Существует единое слово Божье, и открывается оно в церкви посредством священной Библии. И ничего более вели кого, чем это, быть не может.
   Более великого - нет, - согласился доктор Уиппл. - Но совершенно другое - может быть.
   Я так не считаю, - упрямо повторил Эбнер и, не желая больше выслушивать никаких аргументов, поднялся с камня и удалился. Но тем же вечером, в приятной теплой компании с капитаном Джандерсом, под влиянием хорошего обеда, от личного вина и виски для доктора, старые друзья все же суме ли расслабиться, и тогда Джандерс заявил:
   Между прочим, Лахайна становится первосортным го родом во многом благодаря стараниям Эбнера Хейла.
   А что это за девушка, которая подает нам блюда? - поин тересовался Эбнер. Ее лицо показалось ему знакомым, но он ни как не мог припомнить, где бы они могли встречаться ранее.
   Капитан Джандерс чуть заметно покраснел. Эбнер даже не заметил, как изменилось выражение его лица, что, конечно, не могло ускользнуть от проницательного доктора, который не раз сталкивался с подобными ситуациями на островах.
   Как я понял, в скором времени к вам из Бостона приедут и жена, и дети? - задал капитану спасительный вопрос Уиппл.
   Да-да, совершенно верно, - быстро ответил Джандерс.
   Нам нужно, чтобы в городе было как можно больше ис тинных христиан, сердечно подхватил Эбнер.
   И вы намереваетесь надолго задержаться здесь? - на прямую спросил Уиппл. - Я имею в виду, в Лахайне.
   Это настоящая тихоокеанская жемчужина, - улыбнул ся Джандерс. - Я видел практически все города, и этот - са мый лучший.
   Так вы решили заняться торговлей, насколько я могу судить?
   Я вижу здесь большие возможности для торговца разно образными мелкими товарами, которые требуются на кораб лях, доктор.
   А вы не предполагаете, что нужно еще учесть... могут возникнуть всякие трудности. Я полагаю, что вы... Но как вы считаете, если человек, имеющий хорошие связи с местным населением, смог бы раздобыть несколько каноэ в Хане... ну, в общем, если бы при этом у него имелся плодородный учас ток земли плюс силы, энергия и желание... Как вы считаете, мог бы он, скажем, выращивать урожаи или разводить скот, который вас интересует, и впоследствии продавать все это вам, чтобы вы потом перепродавали нужный товар китобоям? Вот что меня интересует.
   Вы имеете в виду Авраама Хьюлетта? - сразу же дога дался Джандерс.
   Совершенно верно.
   Если бы он смог разводить свиней или поставлять мне говядину... Да, я мог бы скупать все это у него. А он не поду мывал о том, чтобы выращивать сахарный тростник? Мне по надобится очень много сахара.
   Я поговорю с ним касательно этого, - в задумчивости произнес Уиппл.
   Вы считаете, что ему придется оставить церковь в Ха не? поинтересовался Джандерс.
   Да. Боюсь, что собранием в Гонолулу он будет отлучен от церкви и лишен духовного сана.
   Некоторое время капитан Джандерс ничего не говорил. Ему не хотелось обижать преподобного Хейла, с которым ему предстояло жить в непосредственном соседстве, и все же ему
   всегда нравился тот честный подход к жизни, которым отличался доктор Уиппл.
   Знаете, что я хотел бы сделать, - медленно проговорил капитан. - Если бы Хьюлетт смог доставлять свой товар ко мне во время китобойного сезона... вовремя и в хорошем со стоянии. .. я думаю, я смог бы найти применение всему, что он мне предложит. Но мне нужно кое-что еще, что, возможно, он не захочет мне отдать.
   Что же это? - поинтересовался Уиппл.
   Я слышал, что его жена имеет большой участок земли в Хане. Это больше, чем потребуется Хьюлетту для фермы. Кста ти, это не тот ли сухопарый тип с большими выпученными гла зами, который спал вместе с вами в одной каюте? Значит, все верно, именно его я и имею в виду. Я бы хотел, чтобы мы с ним подписали соглашение, и я стал бы арендатором той земли. Я бы подсказал ему, что и в каких количествах следует выращивать, и тогда ему больше не пришлось бы беспокоиться о том, где раз добыть средства к существованию, пообещал Джандерс.
   * * *
   Когда наступило время отплывать на бриге "Фетида" в Гонолулу, Эбнер с радостью отметил про себя, что все неприятные воспоминания рассеялись, а обиды улетучились. Ведь сейчас ему снова предстояло делить с Джоном Уипплом одну каюту. Правда, его радость значительно уменьшилась, когда он увидел, что на каноэ, прибывшем с другого конца острова, приплыли миссионер Авраам Хьюлетт, его симпатичный мальчик Эбнер и жена-туземка, которую звали Малиа (так местные жители произносили имя "Мария").
   Они поплывут вместе с нами? - насторожился Эбнер.
   Конечно. Если не будет их, не будет и никакого судилища.
   А это удобно: плыть с Хьюлеттом на одном корабле?
   Мне все равно, тем более, что я буду голосовать в его пользу, спокойно ответил Джон.
   Как ты считаешь, его не могут поселить в нашей каюте? - заволновался Хейл.
   Когда-то так оно и было: мы все находились в одной ка юте, - напомнил Уиппл.
   Оба миссионера с интересом взглянули на поднимающуюся на борт "Фетиды" миссис Хьюлетт, если, конечно, темнокожую
   женщину можно было так называть. Ростом она была выше своего мужа, широкоплечая, и довольно мрачная на вид. Правда, с мальчиком она разговаривала тихим мягким голосом, и Эбнер с негодованием прошептал:
   Неужели она разговаривает с ребенком на гавайском?
   А почему бы и нет? - удивился Уиппл.
   Моим детям запрещено даже слово произносить на этом языке! многозначительно пояснил Эбнер. - Нельзя учить ся путям язычников! Вспомни Библию. А твои дети умеют го ворить на гавайском?
   Конечно, - безразлично ответил Уиппл, начиная по немногу терять терпение.
   Это весьма неблагоразумно с твоей стороны, - преду предил Эбнер.
   Мы ведь живем на Гавайях. И работаем здесь же. Не ис ключено, что мои мальчики поступят в местную школу и бу дут в ней учиться.
   Моим детям это не угрожает, - твердо заявил Эбнер.
   Куда же ты их отошлешь? - не без интереса спросил Джон, поскольку уже обсуждал с супругой данную проблему.
   Комитет отправит их в Новую Англию. После школы они будут учиться в Йеле. И очень важно, чтобы за все время, пока они живут здесь, у них не было ни единого контакта с га вайцами.
   Доктор Уиппл наблюдал, как чета Хьюлеттов прошла по палубе и направилась к люку, ведущему в каюты. По тому, как жена Авраама обращалась с маленьким Эбнером, Джон безошибочно определил, что даже если эта красавица забралась в постель миссионера обманным путем, то уж ребенка она полюбила совершенно искренне.
   Этому мальчику здорово повезло, - прокомментировал доктор. - Ему досталась добрая и любящая мать.
   А она выглядит совсем не так, как я предполагал, - признался преподобный Хейл.
   Ты рассчитывал увидеть накрашенную блудницу? - рассмеялся Уиппл. Эбнер, когда же ты, наконец, начнешь видеть жизнь такой, какова она на самом деле?
   Как же ей удалось стать христианкой? - не переставал удивляться Эбнер.
   Авраам Хьюлетт принял ее в члены своей церкви, - по яснил доктор.
   Наступила долгая пауза, во время которой Эбнер что-то сосредоточенно обдумывал. Затем он спросил Джона:
   Но как они смогли пожениться? То есть, я хотел ска зать, Хьюлетт ведь был единственным священником, кото рый имел право поженить их?
   В течение первого года никто и не помог им заключить брак.
   Неужели ты хочешь сказать мне, что они так и жили во грехе?
   А затем появился я... мне как раз нужно было по делам отправляться в их места. Тогда я приплыл на Мауи на рус ском корабле.
   -И ты сочетал браком христианского священника и язычницу? ошеломленно спросил Эбнер.
   -Да, возможно, меня тоже будут порицать за это, - сухо заметил Уиппл. - А еще у меня есть подозрение вот здесь, - и он указал рукой на сердце, - что я не одобрю решение со брания. Помнишь, как говорил святой Павел, что лучше же ниться, чем гореть. Неужели кто-то сомневается в том, что Аврааму Хьюлетту сейчас намного лучше, чем было тогда, когда ты оставил его в Ваилуку с новорожденным младенцем на руках?
   Собрание в Гонолулу прошло так, как и ожидалось. Поначалу Авраам Хьюлетт выглядел жалким и несчастным. Он признался в том, что, вступив в брак с гавайской девушкой Малией, погрешил против указаний Господа, и, таким образом, способствовал деградации самого себя как личности, и церкви в целом. Он умолял простить его, просил братьев вспомнить о том, что он оставался совершенно один с младенцем. Поддавшись воспоминаниям о тех сложных для него днях, Авраам даже разрыдался. Позднее, когда было выдвинуто предположение, что, возможно, в его падении целиком и полностью была виновата гавайская девушка, Авраам изменился. В нем взыграло чувство собственного достоинства и человеческая гордость. Он открыто заявил, что любит эту красивую и добрую женщину, и что на браке как раз так упорно настаивал именно он, Хьюлетт.
   -И если братья считают, что они могут отлучить от церкви и Малию, то они глубоко заблуждаются, - закончил Авраам.
   Голосование тоже прошло именно так, как все и предполага ли. Хьюлетт был осужден, его отлучили от церкви и лишили
   духовного сана. В защиту выступили лишь Уиппл и Куигли. Собрание посчитало, что лучшим выходом для Хьюлетта будет покинуть острова.
   -Ваше присутствие на Гавайях будет служить постоян ным напоминанием о позоре и унижении нашей церкви, - за метил один из миссионеров. - Кроме того, мы все считаем, что было бы также невозможно для христианского священни ка - пусть даже бывшего - вернуться на родину с женой-ту земкой. Дело в том, что в Америке найдется немало людей, которые только и ждут момента, чтобы упразднить институт миссионеров, поэтому ваше появление перед ними только до бавит им доводов против наших идей. В связи с вышесказан ным, мы пришли к выводу, что вы сами и ваша семья должны будете...
   К этому времени слезы на глазах Авраама успели просохнуть, и он грубо перебил выступающего:
   В этой области вы не имеете никаких прав что-либо мне советовать или приказывать. Я буду жить там, где захочу.
   Но вы не будете получать от нас никакой материальной поддержки, напомнили Хьюлетту.
   Я уже подписал контракт о разведении свиней и выращи вании сахарного тростника, которые буду продавать через по средника в Лахайне китобойным судам. А кроме этого вам, как мне кажется, ничего больше знать и не положено. Но прежде чем я уйду, я все же скажу о том, что ваша миссия основана на невероятном, немыслимом противоречии. Вы любите гавайцев и считаете их потенциальными христианами, но в то же время ненавидите их как людей. Я с гордостью могу сказать, что при шел как раз к противоположному выводу, и поэтому, наверное, будет только справедливо, что вы изгоняете меня из той мис сии, где полностью отсутствует любовь.
   Доктору Уипплу даже показалось, что когда этот сухопарый мужчина с выпученными глазами, наконец, вышел из комнаты заседаний, он держался с особым чувством своего превосходства.
   Затем собрание перешло к рассмотрению дела доктора, и Джона осудили за то, что он сочетал браком Хьюлетта и мест ную девушку. Таким образом, Уиппл выступил, как выразил ся один из миссионеров "орудием, если не самой причиной то го, что наш несчастный брат из Ханы окончательно поддался соблазну и впал в грех".
   -Скорее всего, - парировал Джон, - я все же являлся тем самым орудием, посредством которого брат Авраам, нако нец-то, перестал жить во грехе.
   Это остроумное и уместное замечание еще больше разозлило собрание, и когда настало время голосовать, то все миссионеры, кроме Куигли, выступили за порицание брата Уиппла. После этого доктору посоветовали в дальнейшем все же вести себя более осмотрительно. К великому удивлению Эбнера, его бывший сосед по комнате принял это решение совершенно спокойно, и на его лице не отразилось и тени раскаяния. После этого собрание занялось менее насущными проблемами - своими ежегодными отчетами.