Страница:
До самых дальних островов На корабле вы доплывете, Лишенным правды на века Вы слово Божье принесете!
Да, это будете именно вы! - закончил Торн.
После него выступил еще один священник с длинной молитвой, не совсем относящейся к делу, и служба должна была закончиться на этой торжественной религиозной ноте. Все двадцать два миссионера прислушались к указаниям преподобного Торна и не показывали своей грусти. Однако жена одного из пожилых священников, присутствовавших на церемонии, глядевшая на молоденьких симпатичных женщин, прекрасно понимала, что кто-то из них умрет родами на Гавайях, кто-то зачахнет, а остальные, скорее всего, перестанут адекватно воспринимать реальность из-за непосильной работы и скудной пищи. Она не смогла сдержать материнских эмоций, и неожиданно пронзительным тонким голосом запела один из наиболее известных христианских гимнов. Знакомые слова скоро были подхвачены собравшимися, и даже преподобный Торн, еще не представляя себе, чем это все может закончиться, присоединился к хору.
Благословенен наш отряд,
Здесь верные сердца
Любовью к Господу горят
И чествуют Отца.
Первый куплет прошел хорошо, за ним и второй, но когда дошли до слов, понятных и близких отъезжающим, все жен щины, как одна, расплакались:
Мы вместе в беде и удаче,
Мы общей семъею живем,
Жалея друг друга, мы плачем,
Но крест свой все так же несем.
Преподобный Торн, допевший гимн до конца ровным сильным голосом, с сожалением подумал: "Все-таки женщин нельзя допускать на церемонию прощания", поскольку сейчас, при всеобщих всхлипываниях, его планы на спокойное и радостное отплытие брига полностью провалились. И вместо победного и жизнеутверждающего прощания с кораблем утро превратилось в какой-то сентиментальный кавардак. В итоге получилось, что простые человеческие чувства все равно победили почтенность и духовные приличия священников.
И все же, хотя это и не было запланировано, утро закончилось на религиозной ноте. Неожиданно вперед выступила Ие-руша Хейл в своем желтовато-коричневом пальто и симпатичной шляпке с полями и, заняв место рядом с преподобным Торном, громко и отчетливо, чтобы услышали все присутствующие, произнесла:
-Сейчас я обращаюсь к вам не как к своему дядюшке Эли- фалету Торну, и даже не как к преподобному Торну из Африки, а как к представителю Американского совета по делам иност ранных миссий. Мы доверяем наше будущее вам. Одиннадцать мужчин, пришедшие сегодня на причал, не взяли с собой денег. Мы захватили только те необходимые вещи, которые пригодят ся нам для жизни на диком острове. Для меня также было бы не естественным увезти с собой мирское богатство, поэтому сейчас я хочу передать Совету то небольшое количество денег, которое я получила от своей любящей тетушки. Она сделала мне пода рок на свадьбу, но я вышла замуж за творение Господа Бога. - И она передала преподобному Торну конверт, в котором лежало немногим более восьмисот долларов.
Не имея в кармане ни цента, не представляя себе, куда они направляются, неловко себя чувствующие рядом со своими супругами из-за скоропалительных браков, миссионеры взошли на борт "Фетиды", и капитан Джандерс прокричал:
-Отдать концы!
В тот же миг маленький корабль, как по мановению вол шебной палочки, взметнул вверх девять своих новеньких па русов, после чего медленно двинулся в открытое море. Стоя у
левого борта брига, Эбнер вдруг почувствовал, что никогда больше не увидит Америку, и тихонько прочитал молитву, в которой благословил всех тех, кто остался жить на холодной и скупой ферме в Мальборо, штат Массачусетс. Если бы в тот самый момент его спросили, что же именно он собрался нести дикарям далеких островов, он бы ответил со всей искренностью: "Я хочу, чтобы люди Гавайев испытали такое же благословение, как и я, когда жил на ферме отца". Ему никогда не приходило в голову - и никогда не придет - что еще лучшей миссией было бы принести на Гавайи то благословение, которое витало в белом просторном доме в Уолполе, штат Нью-Гемпшир. Наверное, потому, что Эбнер так и не смог понять (хотя он ни с кем не обсуждал этого), что и необычайная легкость, и мирская музыка, и романы, и даже недостаток милости Божьей, одним словом, все то, что выделяло дом Бромли, уже само по себе являлось самым настоящим благословением. Напротив, он чувствовал, что приведя Иерушу на борт "Фетиды", помог ей спастись от самой себя.
В данный момент молодая женщина потянула Эбнера за рукав и тихонько произнесла:
- Преподобный Хейл, по-моему, меня сейчас стошнит.
Он тут же увел ее вниз и помог устроиться на одной из коротких коек, где она и проводила большую часть времени первые четыре месяца путешествия. Эбнер же, к всеобщему удивлению, оказался неплохим моряком, и хотя выглядел частенько так, будто его вот-вот вырвет. Этого, однако, не происходило, а ел он всегда с отменным аппетитом.
Поэтому именно Хейл читал молитвы и проповеди, изучал гавайский язык с помощью Кеоки Канакоа и нередко заботил ся сразу о восемнадцати или двадцати миссионерах, страдаю щих от морской болезни. Некоторые из них по непонятным причинам сразу возненавидели этого жизнерадостного и энер гичного молодого человека, а он проворно сновал между коек, пытаясь убедить каждого, что их недомогание скоро пройдет и постепенно все они начнут питаться точно так же, как и сам Хейл, не отказываясь ни от свинины, ни от печенья, ни от со уса, одним словом, снова станут нормальными людьми. И стра дающие, скрипя зубами от зависти, вынуждены были при знать, что Эбнер обладал восхитительной решимостью и знал свое дело. Особенно ярко это проявилось в те дни, когда на него начал жаловаться сам капитан Джандерс.
Капитан начал с того, что подозвал к себе первого помощника и заявил:
Мистер Коллинз, я попрошу вас позаботиться о том, что бы это ничтожество Хейл больше никогда не появлялся в но совом кубрике среди матросов.
Он им надоедает?
Пытается обратить их всех в христианство.
Вот этих чудовищ?
Он уже достаточно цепко вонзил свои поганые зубки в Кридленда. Вчера вечером я застал мальчишку в слезах, а когда спросил его, что произошло, тот подробно рассказал мне о том, что преподобный Хейл, видите ли, поведал ему о смер ти и геенне огненной, которые ждут практически каждого на этом корабле, кто еще не исповедовался и не вступил в лоно церкви.
А может быть, он и прав, - рассмеялся Коллинз.
Но мы, между прочим, должны вести корабль, а не зани маться посторонними делами.
Неужели кто-то из матросов вам пожаловался, сэр?
Нет, этого пока не произошло. Кридленд даже говорит, что им нравится слушать этого выскочку. Они начинают чувст вовать, что кому-то нужны, раз уж он ими так интересуется.
Я поговорю с ним, и он больше не будет проводить с ни ми свои беседы, - пообещал Коллинз.
Капитан Джандерс понял, что его просьба выполнена, когда уже через две минуты после разговора со старшим помощником преподобный Хейл, брызжа слюной от ярости, предстал перед капитаном и принялся отчаянно колотить кулаком по столу-полукругу.
Если я правильно все понял, капитан Джандерс, мне приказано больше никогда не посещать носовой кубрик?
Это не приказ, а просьба.
Тем не менее, эта просьба исходила от вас?
Совершенно верно.
Значит, вы сознательно идете наперекор моим усилиям спасти души этих забытых Богом людей, погрязших во зле и гнусности?
Они обычные матросы, и, кстати, неплохие, преподоб ный Хейл, и я не хочу, чтобы они понапрасну расстраивались.
Расстраивались?! - Эбнер снова с силой ударил по сто лу. Теперь он кричал так, что все приболевшие миссионеры
невольно стали свидетелями перебранки преподобного Хейла с капитаном, хотели они того или нет. - Вы называете обращение бессмертной души в христианскую веру "расстройством"? Капитан Джандерс, на этом бриге есть люди, которые бы только выиграли от такого вида расстройства. Сейчас я имею в виду не только обитателей носового кубрика.
Правда, с тех пор Хейл больше не заходил к матросам. Он поступил иначе. Теперь он подолгу оставался на палубе, выжидая, пока рядом не появятся матросы, несущие вахту, и тогда снова затевал свои разговоры. В итоге капитану пришлось вторично обратиться к старшему помощнику.
-Проклятье, мистер Коллинз, теперь этот проныра умуд ряется гнуть свою линию, пока матросы занимаются с паруса ми. Предупредите его еще раз.
Это привело к новой вспышке гнева со стороны взбешенного Хейла, но капитан терпеливо выслушал все претензии, даже втайне наслаждаясь своей маленькой победой. Наконец Эбнер не выдержал и закричал:
Мне кажется, капитан Джандерс, что вы иногда забыва ете о том, что управляете все-таки христианским судном. Ма тросы рассказывали мне, что после окончания шторма вы вы даете им по порции рома, вместо того чтобы хоть раз попробо вать сделать так, чтобы все они дали зарок воздержания от спиртного. Вполне очевидно, что вы пытаетесь мешать мне во всех моих начинаниях.
Послушайте, преподобный Хейл! - взмолился капи тан. - Я пытаюсь благополучно довести этот бриг до Гавай ских островов. Вы же, как мне кажется, стремитесь к тому, чтобы он прибыл прямиком в царство Божье.
Да, - простодушно согласился Хейл.
Но эти два порта несовместимы.
Только не в глазах Господа, капитан Джандерс. Вы за претили мне появляться в носовом кубрике. Теперь вы не раз решаете мне разговаривать с матросами во время их работы. Может быть, вы уж сразу лишите меня и права читать пропо веди по воскресеньям?
Ну, что вы, преподобный Хейл, я хорошо помню, что веду богобоязненный корабль, и даже когда на его борту нет настоя щих священников, я сам провожу службы. Короткие. И я с удо вольствием буду присутствовать на ваших. Я всегда уважал и уважаю церковь, неважно, нахожусь ли я на море или на суше.
Уже позже, беседуя со своим первым помощником, капитан поинтересовался:
Как вы считаете, мистер Коллинз, почему из всех интел лигентных молодых людей, которые находятся у нас на борту, да еще если учесть, что у нас имеется одиннадцать чертовски привлекательных женщин... Так вот, почему именно Хейл все гда чувствует себя великолепно и только он ест вместе с нами? Почему бы ему не поболеть немножко, чтобы вместо него к обе ду выходила его супруга? - размечтался капитан.
Божественное провидение иногда бывает и недобрым, капитан Джандерс, спокойно ответил помощник. Правда, насколько недобрым, капитан смог полностью оценить только в первое воскресенье, когда преподобный Хейл прочитал про поведь на палубе. "Фетиду" безжалостно швыряло из стороны в сторону, и никто из миссионеров не был в состоянии выйти наверх. Однако это не смутило Эбнера, и он стоял на палубе с тяжелой Библией в левой руке и читал свою проповедь, обра щаясь, наверное, к буйным ветрам:
Сегодня я выбрал темой строки из четвертой главы Со борного послания святого апостола Иакова: "Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам; очистите руки, грешники, ис правьте сердца, двоедушные". После этого он бросился в сло весную атаку на моральные опасности, которые подстерегают на каждом шагу несчастных матросов. Он обвинял всех тех, кто находится впереди мачты, называя их особенно искушае мыми, а тех, кто вел их, бесчувственными и жестокими людь ми. Работодатели этих несчастных, которые остались дома в безопасности где-нибудь в Салеме или Бостоне, обязательно должны были каким-то образом оказать отрицательное воз действие на свои судна, а во всех портах, куда бы ни заходил бриг, везде он обязательно сталкивался с таким злом, которое не могло бы и привидеться тем, кто остался дома. Людей, на ходящихся сейчас перед ним, Эбнер разрисовал как обладаю щих черными душами, злобной и брошенной Богом группой нечестивцев в христианском мире, и матросам это даже по нравилось. Эбнер говорил страстно, с выражением, а моряки одобрительно кивали. Даже капитан Джандерс и его помощ ник Коллинз согласились с тем, что преподобный Хейл был весьма близок к истине во всей своей проповеди, кроме, разве что, того момента, когда он разносил конкретно их самих. Правда, результат этого рвения оказался прямо-таки проти
воположным тому, какого ожидал сам Эбнер. Весь остаток дня как раз те самые моряки, с которыми преподобному Хейлу больше всего хотелось побеседовать (кстати, он искренне считал, что Джандерса и Коллинза спасти уже было невозможно), ходили с таким важным видом, не замечая никого вокруг, будто им было приятно осознавать себя "самыми злобными из всех существовавших когда-либо людей". Правда, они и раньше подозревали это, но сейчас эти люди явно испытывали удовольствие от того, что их догадку подтвердил такой специалист своего дела. Только Кридленд, трогательный и вечно недоедающий юноша, обладавший болезненным чувством вины, смог что-то вынести для себя из проповеди Хейла. Когда священник уже собирался отправиться вниз, юнга, с красными от слез глазами, в нерешительности подошел к нему и спросил:
-Что я должен сделать для того, чтобы спастись?
И по одной этой фразе Эбнер понял, что его проповедь удалась.
-Ты должен молиться. Ты должен изучать Библию. И еще ты должен постараться спасти души своих товарищей, которые находятся рядом с тобой, в носовом кубрике, - объяснял Эб нер. После этого он протянул юноше свою Библию и заявил: - Вот эту оставь на сегодняшний вечер у себя. Я везу с собой во семь Библий, которые хочу раздать матросам, и в воскресенье во время службы я передам одну из них тебе, но это ты тоже должен заслужить у Бога. Только когда ты убедишь кого-ни будь из кубрика, чтобы он тоже попросил у меня Библию, тогда ты и положишь начало своему спасению.
Во время ужина недовольный капитан проворчал:
Мой помощник говорит, что видел вашу личную Биб лию в кубрике, преподобный Хейл. Мне казалось, что вы по няли меня, когда я попросил вас не беспокоить моих матросов и не спускаться к ним.
Я сдержал свое обещание, капитан Джандерс, но раз уж мне заказан вход в эту бездну порока, вы, как я подумал, не ста нете возражать, если я пошлю туда священное слово Божье, ко торое лучше меня проведет любую работу и выполнит мои обя занности. Если вы решитесь выбросить Библию за борт, что ж, капитан, пусть будет так. Но тогда я обещаю вам, что ваше имя навсегда войдет в список незабываемых имен мореплавателей.
Пожалуйста, преподобный Хейл, не надо читать пропове дей хотя бы здесь, - поморщился капитан. - Я только хотел
узнать, не нарушили ли вы свое обещание никогда не заходить в кубрик, и не более того.
- Я всегда выполняю то, что обещал! - возмутился Эб-нер. - Я действительно никогда больше не зайду туда. Не беспокойтесь! Но это для меня и не важно, потому что, поверьте мне, капитан, уже к следующему воскресенью все мои восемь Библий будут находиться у матросов.
* * *
Несмотря на все ссоры и разногласия с беспокойным миссионером, и капитан Джандерс, и мистер Коллинз сумели оценить, с какой отеческой любовью преподобный Хейл ухаживал за своими больными товарищами. На рассвете он переходил от одной койке к другой, выбрасывал все скопившиеся за ночь отходы, приносил свежей воды, чтобы друзья могли сполоснуть рот и избавиться от зловония, вызванного бесконечной рвотой. Перед завтраком Хейл успевал навестить каждого мужчину и женщину и прочитать им несколько стихов из Библии. Тем мужчинам, которые высказывали желание побриться, Эбнер доставал горячей воды из камбуза, а женщины, которым требовалось переодеться в свежее белье, указывали Эбнеру, какой именно ящик надо достать и открыть. Во время обеда он всякий раз не забывал приносить товарищам хотя бы немного еды, выбирая то, что, по его мнению, могли принять их измученные качкой желудки.
Преподобному Хейлу удалось уговорить капитана позво лить ему самому варить жидкую овсянку для женщин. И каж дый вечер, несмотря на то, в каком плачевном состоянии находились миссионеры, Эбнер заставлял каждого присут ствовать на короткой службе, которая проходила здесь же, внизу, за общим столом. Если же он замечал, что кому-то уже стало плохо и он вот-вот потеряет сознание, Хейл читал молитву еще несколько секунд, а потом отправлял товари ща на отдых, говоря при этом: "Господь заметил твое при сутствие, Джошуа. А теперь тебе лучше пойти и прилечь". И когда больной удалялся, только после этого вместе с ос тальными он начинал длинные дискуссии или проповеди. Миссионеры хором читали молитвы или пели гимны. Осо бенно Хейлу нравился гимн, где один отрывок был написан словно специально для "Фетиды" :
В сердцах он посеет отвагу,
Огнем защитит, и тогда Утихнут все бури и шквалы,
И станет спокойной вода.
Однако, после того как миссионеры собрались уже в восьмой раз, и Хейл все так же жизнеутверждающе провел службу, Джон Уиппл, едва держась на ногах, подошел к приятелю и чуть слышно проговорил ослабевшим голосом:
Эбнер, уже который раз ты поешь гимн о том, что буря утихнет, а она и не думает. Кажется, наоборот, ветер набира ет силу.
Как только мы достигнем Островов Зеленого Мыса, по года обязательно улучшится, - попробовал убедить товари щей Эбнер, и в то время, как маленький отважный корабль, поскрипывая и кряхтя, упрямо пробирался через волнующу юся северную Атлантику, преподобный Хейл становился все более бодрым и жизнерадостным.
Как-то вечером капитан Джандерс даже заявил мистеру Коллинзу:
А из него получился бы превосходный подручный кока.
А вы представляете себе, что случится в жилых каютах, если Эбнер перестанет туда заходить? - ужаснулся помощ ник капитана. - Тогда двадцать одна больная душа окажется на нашей совести.
Поэтому ничего удивительного не было в том, что все миссионеры, как один, неофициально выбрали Хейла отцом своей общей семьи еще задолго до того, как буря, наконец, улеглась. Среди них были мужчины и постарше, и мудрее, но именно к преподобному Хейлу обращались буквально все, когда требовалась помощь или нужно было принять какое-то решение. Когда же он в очередную субботу объявил о том, что шторм утих, и следующая служба будет проведена наверху, на палубе, и просил прийти всех, кто в состоянии передвигаться, все миссионеры испытали общий душевный подъем. Каждый старался привести свое помятое и дурно пахнущее тело хотя бы в некое подобие порядка.
Вернувшись в свою каюту, Эбнер встал на колени на одной из коробок и уверил четырех женщин, что в воскресенье утром он сделает все, чтобы помочь им одеться и выбраться на палу бу, чтобы присутствовать на службе. Аманда Уиппл сразу же
согласилась, как и обе ее соседки, и женщины показали преподобному Хейлу, какие чемоданы переставить поближе к ним. Но Иеруша, лишь попробовав приподняться, тут же снова упала на койку и пожаловалась:
-Мне кажется, я не в силах даже поднять руки, преподоб ный Хейл.
-Ничего страшного, я с радостью помогу вам, миссис Хейл. Я принес вам немного мясного бульона, и если вы сейчас сумеете выпить хотя бы пару глотков, то к утру окрепнете.
Иеруша заставила себя проглотить жирный бульон, с трудом сдерживаясь и приказывая желудку принять его. Ей казалось, что ее вот-вот вырвет в этой и без того уже зловонной каюте.
Мне очень плохо, - снова пожаловалась она мужу.
Утром вам обязательно станет легче, - убедительно про изнес Эбнер, и когда она уснула, поднялся наверх, чтобы впер вые за все время путешествия полюбоваться звездами. Он стоял у правого борта брига и неожиданно увидел возле себя смутные контуры чьей-то изящной фигуры, а затем услышал голос Кридленда, обратившегося к нему:
Я всю неделю вел переговоры с Мейсоном, сэр, и теперь он тоже хочет обладать Библией.
Эбнер повернулся и в темноте с трудом разглядел молодого матроса.
Ты хочешь спасти свою душу? - сразу же спросил он.
Да, - не колеблясь, ответил юноша.
Что же помогло тебе принять такое решение?
Я слышал, как старшие на берегу рассказывали о жизни моряков, и мне стало страшно, - заскулил молодой человек.
Ты очень мудрый юноша, Мейсон, - удовлетворенно кивнул Эбнер. - С тобой разговаривал сам Господь, и ты су мел услышать это.
Нет, сэр, простите меня, но со мной разговаривал Крид- ленд. И после беседы с ним я понял, что совершил в жизни не мало ошибок.
Завтра после службы, Мейсон, я вручу тебе Библию, по сле того как Кридленд получит свою. Но этой книгой ты бу дешь владеть временно. Чтобы она стала твоей навсегда, ты должен будешь найти кого-нибудь среди своих товарищей-ма тросов, кому тоже бы захотелось познать Господа и получить собственную Библию.
Не могли бы вы прочитать для нас молитву, преподоб ный Хейл? умоляющим голосом попросил Кридленд.
Господь обеспечивает мудростью тех, кто ищет Его, - от ветил Эбнер. В темноте он поднял глаза к звездам и начал мо литься: - О Господи! Сейчас мы плывем в океане на небольшом корабле. Ветры и бури изнуряют нас, но мы продолжаем упо вать на Тебя. Сегодня ночью нас только трое здесь, молящихся: юнга, впервые вышедший в море, молодой моряк, который ищет твоей помощи и защиты, и начинающий священник, у ко торого пока что даже не было собственной кафедры. О, великий Отец наш небесный! Возможно, мы слишком незначительны в Твоих глазах, но помоги нам. Наставь нас на путь истинный. Ес ли сейчас нас только трое, потом нас станет гораздо больше, по тому что воля Твоя проникает повсюду и спасает все души.
Когда молитва была прочитана, Эбнер еще некоторое время стоял на палубе и ждал, когда полуночные склянки возвестят о наступлении воскресенья, первого воскресенья, когда на официальной службе будут присутствовать и другие миссионеры. Занималась новая заря, и теперь Эбнер молил бога о том, чтобы этот знаменательный день прошел как можно более удачно. После этого он спустился в каюту и прошептал своей измученной морской болезнью супруге:
Мой дорогой и любимый товарищ, вы не поверите, что произошло только что там, наверху, на палубе. Ко мне подо шли два матроса и сами попросили, чтобы я прочитал им ве чернюю молитву. Итак, дух Божий начинает постепенно про никать на этот забытый Господом корабль.
Это замечательно, преподобный Хейл, - так же тихо от ветила Иеруша, боясь разбудить три остальные пары, кото рые мучились, также как она, весь вечер.
А завтра наша общая семья отпразднует день первой священной службы, счастливо вздохнул Эбнер. - Да, но я забыл, что это будет уже сегодня, потому что воскресенье успело наступить. Я присмотрел место, где можно будет на тянуть парусину в виде тента, и у нас получится очень милая церковь, миссис Хейл, прямо посреди океана.
Я, наверное, не смогу туда подняться, преподобный Хейл, но я все равно буду молиться здесь вместе с вами, - уныло прошептала больная женщина.
Вы поправитесь к утру, - и он осторожно забрался на койку, вытянувшись рядом с женой.
Однако утром несчастной ничуть не полегчало, а один только вид Аманды, раскачивающейся на коробках, ухудшил состояние Иеруши. И когда Эбнер вернулся в каюту после своего обычного обхода, он с удивлением обнаружил, что жена до сих пор не одета, а продолжает лежать на койке, бледная и изможденная.
Я прошу прощения, - вздохнула она, - но мне придет ся пропустить сегодняшнюю службу.
Ничего подобного, - бодро заявил Эбнер. - Я с радос тью помогу вам, и все будет в порядке.
Но я чувствую, что не устою на ногах, - пыталась со противляться Иеруша.
Ну, миссис Хейл, вставайте же... - И он насильно заста вил ее встать на чемоданы, а когда она не смогла удержать рав новесия, ловко подхватил в свои объятия. - Полагаю, что вам следует позавтракать, чтобы набраться сил. А потом начнется служба. Как только вы увидите солнце, вам сразу станет легче.
Пытаясь выбраться из маленькой тесной каюты, Иеруша чуть не потеряла сознание, поскольку слабость и тошнота продолжали делать свое дело. Однако Эбнер и тут пришел ей на помощь, и вдвоем они все же смогли доплестись до жилой каюты, где Кеоки Канакоа уже вовсю накрывал стол к завтраку, состоявшему из холодной жирной говядины, пюре из фасоли и риса, сваренного на воде, остававшегося еще после вчерашнего ужина. Когда перед Иерушей поставили блюдо с ненавистной пищей, женщина закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока Эбнер не попросил одного из старших миссионеров благословить день. Потом Кеоки прочитал молитву на гавайском, чтобы миссионеры постепенно привыкали к новому языку, и собравшиеся приступили к завтраку.
Иеруша отхлебнула горячего чая и попробовала надкусить говядину, но липкий холодный жир тут же вызвал у нее отвращение, и она встала из-за стола, чтобы немедленно удалиться. Однако в этот же момент сильная рука Эбнера ухватила ее за запястье, и она услышала тихий, но решительный голос мужа:
-Посидите еще немного, миссис Хейл, и вы одолеете свою болезнь. Вы обязательно справитесь!
Она покорно опустилась на стул, с ужасом ощущая, как жир добрался до ее желудка, вызвав сильнейший позыв к рвоте.
Меня сейчас стошнит! - тревожно прошептала Иеруша.
Нет! - произнес Эбнер. - Это ведь наш первый завтрак, когда мы едим все вместе. И кроме того, сегодня воскресенье.
И мужественная Иеруша продолжала сидеть в тесном помещении, где почти так же мучились еще два десятка людей, а ее обоняние протестовало против омерзительного запаха пищи.
Да, это будете именно вы! - закончил Торн.
После него выступил еще один священник с длинной молитвой, не совсем относящейся к делу, и служба должна была закончиться на этой торжественной религиозной ноте. Все двадцать два миссионера прислушались к указаниям преподобного Торна и не показывали своей грусти. Однако жена одного из пожилых священников, присутствовавших на церемонии, глядевшая на молоденьких симпатичных женщин, прекрасно понимала, что кто-то из них умрет родами на Гавайях, кто-то зачахнет, а остальные, скорее всего, перестанут адекватно воспринимать реальность из-за непосильной работы и скудной пищи. Она не смогла сдержать материнских эмоций, и неожиданно пронзительным тонким голосом запела один из наиболее известных христианских гимнов. Знакомые слова скоро были подхвачены собравшимися, и даже преподобный Торн, еще не представляя себе, чем это все может закончиться, присоединился к хору.
Благословенен наш отряд,
Здесь верные сердца
Любовью к Господу горят
И чествуют Отца.
Первый куплет прошел хорошо, за ним и второй, но когда дошли до слов, понятных и близких отъезжающим, все жен щины, как одна, расплакались:
Мы вместе в беде и удаче,
Мы общей семъею живем,
Жалея друг друга, мы плачем,
Но крест свой все так же несем.
Преподобный Торн, допевший гимн до конца ровным сильным голосом, с сожалением подумал: "Все-таки женщин нельзя допускать на церемонию прощания", поскольку сейчас, при всеобщих всхлипываниях, его планы на спокойное и радостное отплытие брига полностью провалились. И вместо победного и жизнеутверждающего прощания с кораблем утро превратилось в какой-то сентиментальный кавардак. В итоге получилось, что простые человеческие чувства все равно победили почтенность и духовные приличия священников.
И все же, хотя это и не было запланировано, утро закончилось на религиозной ноте. Неожиданно вперед выступила Ие-руша Хейл в своем желтовато-коричневом пальто и симпатичной шляпке с полями и, заняв место рядом с преподобным Торном, громко и отчетливо, чтобы услышали все присутствующие, произнесла:
-Сейчас я обращаюсь к вам не как к своему дядюшке Эли- фалету Торну, и даже не как к преподобному Торну из Африки, а как к представителю Американского совета по делам иност ранных миссий. Мы доверяем наше будущее вам. Одиннадцать мужчин, пришедшие сегодня на причал, не взяли с собой денег. Мы захватили только те необходимые вещи, которые пригодят ся нам для жизни на диком острове. Для меня также было бы не естественным увезти с собой мирское богатство, поэтому сейчас я хочу передать Совету то небольшое количество денег, которое я получила от своей любящей тетушки. Она сделала мне пода рок на свадьбу, но я вышла замуж за творение Господа Бога. - И она передала преподобному Торну конверт, в котором лежало немногим более восьмисот долларов.
Не имея в кармане ни цента, не представляя себе, куда они направляются, неловко себя чувствующие рядом со своими супругами из-за скоропалительных браков, миссионеры взошли на борт "Фетиды", и капитан Джандерс прокричал:
-Отдать концы!
В тот же миг маленький корабль, как по мановению вол шебной палочки, взметнул вверх девять своих новеньких па русов, после чего медленно двинулся в открытое море. Стоя у
левого борта брига, Эбнер вдруг почувствовал, что никогда больше не увидит Америку, и тихонько прочитал молитву, в которой благословил всех тех, кто остался жить на холодной и скупой ферме в Мальборо, штат Массачусетс. Если бы в тот самый момент его спросили, что же именно он собрался нести дикарям далеких островов, он бы ответил со всей искренностью: "Я хочу, чтобы люди Гавайев испытали такое же благословение, как и я, когда жил на ферме отца". Ему никогда не приходило в голову - и никогда не придет - что еще лучшей миссией было бы принести на Гавайи то благословение, которое витало в белом просторном доме в Уолполе, штат Нью-Гемпшир. Наверное, потому, что Эбнер так и не смог понять (хотя он ни с кем не обсуждал этого), что и необычайная легкость, и мирская музыка, и романы, и даже недостаток милости Божьей, одним словом, все то, что выделяло дом Бромли, уже само по себе являлось самым настоящим благословением. Напротив, он чувствовал, что приведя Иерушу на борт "Фетиды", помог ей спастись от самой себя.
В данный момент молодая женщина потянула Эбнера за рукав и тихонько произнесла:
- Преподобный Хейл, по-моему, меня сейчас стошнит.
Он тут же увел ее вниз и помог устроиться на одной из коротких коек, где она и проводила большую часть времени первые четыре месяца путешествия. Эбнер же, к всеобщему удивлению, оказался неплохим моряком, и хотя выглядел частенько так, будто его вот-вот вырвет. Этого, однако, не происходило, а ел он всегда с отменным аппетитом.
Поэтому именно Хейл читал молитвы и проповеди, изучал гавайский язык с помощью Кеоки Канакоа и нередко заботил ся сразу о восемнадцати или двадцати миссионерах, страдаю щих от морской болезни. Некоторые из них по непонятным причинам сразу возненавидели этого жизнерадостного и энер гичного молодого человека, а он проворно сновал между коек, пытаясь убедить каждого, что их недомогание скоро пройдет и постепенно все они начнут питаться точно так же, как и сам Хейл, не отказываясь ни от свинины, ни от печенья, ни от со уса, одним словом, снова станут нормальными людьми. И стра дающие, скрипя зубами от зависти, вынуждены были при знать, что Эбнер обладал восхитительной решимостью и знал свое дело. Особенно ярко это проявилось в те дни, когда на него начал жаловаться сам капитан Джандерс.
Капитан начал с того, что подозвал к себе первого помощника и заявил:
Мистер Коллинз, я попрошу вас позаботиться о том, что бы это ничтожество Хейл больше никогда не появлялся в но совом кубрике среди матросов.
Он им надоедает?
Пытается обратить их всех в христианство.
Вот этих чудовищ?
Он уже достаточно цепко вонзил свои поганые зубки в Кридленда. Вчера вечером я застал мальчишку в слезах, а когда спросил его, что произошло, тот подробно рассказал мне о том, что преподобный Хейл, видите ли, поведал ему о смер ти и геенне огненной, которые ждут практически каждого на этом корабле, кто еще не исповедовался и не вступил в лоно церкви.
А может быть, он и прав, - рассмеялся Коллинз.
Но мы, между прочим, должны вести корабль, а не зани маться посторонними делами.
Неужели кто-то из матросов вам пожаловался, сэр?
Нет, этого пока не произошло. Кридленд даже говорит, что им нравится слушать этого выскочку. Они начинают чувст вовать, что кому-то нужны, раз уж он ими так интересуется.
Я поговорю с ним, и он больше не будет проводить с ни ми свои беседы, - пообещал Коллинз.
Капитан Джандерс понял, что его просьба выполнена, когда уже через две минуты после разговора со старшим помощником преподобный Хейл, брызжа слюной от ярости, предстал перед капитаном и принялся отчаянно колотить кулаком по столу-полукругу.
Если я правильно все понял, капитан Джандерс, мне приказано больше никогда не посещать носовой кубрик?
Это не приказ, а просьба.
Тем не менее, эта просьба исходила от вас?
Совершенно верно.
Значит, вы сознательно идете наперекор моим усилиям спасти души этих забытых Богом людей, погрязших во зле и гнусности?
Они обычные матросы, и, кстати, неплохие, преподоб ный Хейл, и я не хочу, чтобы они понапрасну расстраивались.
Расстраивались?! - Эбнер снова с силой ударил по сто лу. Теперь он кричал так, что все приболевшие миссионеры
невольно стали свидетелями перебранки преподобного Хейла с капитаном, хотели они того или нет. - Вы называете обращение бессмертной души в христианскую веру "расстройством"? Капитан Джандерс, на этом бриге есть люди, которые бы только выиграли от такого вида расстройства. Сейчас я имею в виду не только обитателей носового кубрика.
Правда, с тех пор Хейл больше не заходил к матросам. Он поступил иначе. Теперь он подолгу оставался на палубе, выжидая, пока рядом не появятся матросы, несущие вахту, и тогда снова затевал свои разговоры. В итоге капитану пришлось вторично обратиться к старшему помощнику.
-Проклятье, мистер Коллинз, теперь этот проныра умуд ряется гнуть свою линию, пока матросы занимаются с паруса ми. Предупредите его еще раз.
Это привело к новой вспышке гнева со стороны взбешенного Хейла, но капитан терпеливо выслушал все претензии, даже втайне наслаждаясь своей маленькой победой. Наконец Эбнер не выдержал и закричал:
Мне кажется, капитан Джандерс, что вы иногда забыва ете о том, что управляете все-таки христианским судном. Ма тросы рассказывали мне, что после окончания шторма вы вы даете им по порции рома, вместо того чтобы хоть раз попробо вать сделать так, чтобы все они дали зарок воздержания от спиртного. Вполне очевидно, что вы пытаетесь мешать мне во всех моих начинаниях.
Послушайте, преподобный Хейл! - взмолился капи тан. - Я пытаюсь благополучно довести этот бриг до Гавай ских островов. Вы же, как мне кажется, стремитесь к тому, чтобы он прибыл прямиком в царство Божье.
Да, - простодушно согласился Хейл.
Но эти два порта несовместимы.
Только не в глазах Господа, капитан Джандерс. Вы за претили мне появляться в носовом кубрике. Теперь вы не раз решаете мне разговаривать с матросами во время их работы. Может быть, вы уж сразу лишите меня и права читать пропо веди по воскресеньям?
Ну, что вы, преподобный Хейл, я хорошо помню, что веду богобоязненный корабль, и даже когда на его борту нет настоя щих священников, я сам провожу службы. Короткие. И я с удо вольствием буду присутствовать на ваших. Я всегда уважал и уважаю церковь, неважно, нахожусь ли я на море или на суше.
Уже позже, беседуя со своим первым помощником, капитан поинтересовался:
Как вы считаете, мистер Коллинз, почему из всех интел лигентных молодых людей, которые находятся у нас на борту, да еще если учесть, что у нас имеется одиннадцать чертовски привлекательных женщин... Так вот, почему именно Хейл все гда чувствует себя великолепно и только он ест вместе с нами? Почему бы ему не поболеть немножко, чтобы вместо него к обе ду выходила его супруга? - размечтался капитан.
Божественное провидение иногда бывает и недобрым, капитан Джандерс, спокойно ответил помощник. Правда, насколько недобрым, капитан смог полностью оценить только в первое воскресенье, когда преподобный Хейл прочитал про поведь на палубе. "Фетиду" безжалостно швыряло из стороны в сторону, и никто из миссионеров не был в состоянии выйти наверх. Однако это не смутило Эбнера, и он стоял на палубе с тяжелой Библией в левой руке и читал свою проповедь, обра щаясь, наверное, к буйным ветрам:
Сегодня я выбрал темой строки из четвертой главы Со борного послания святого апостола Иакова: "Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам; очистите руки, грешники, ис правьте сердца, двоедушные". После этого он бросился в сло весную атаку на моральные опасности, которые подстерегают на каждом шагу несчастных матросов. Он обвинял всех тех, кто находится впереди мачты, называя их особенно искушае мыми, а тех, кто вел их, бесчувственными и жестокими людь ми. Работодатели этих несчастных, которые остались дома в безопасности где-нибудь в Салеме или Бостоне, обязательно должны были каким-то образом оказать отрицательное воз действие на свои судна, а во всех портах, куда бы ни заходил бриг, везде он обязательно сталкивался с таким злом, которое не могло бы и привидеться тем, кто остался дома. Людей, на ходящихся сейчас перед ним, Эбнер разрисовал как обладаю щих черными душами, злобной и брошенной Богом группой нечестивцев в христианском мире, и матросам это даже по нравилось. Эбнер говорил страстно, с выражением, а моряки одобрительно кивали. Даже капитан Джандерс и его помощ ник Коллинз согласились с тем, что преподобный Хейл был весьма близок к истине во всей своей проповеди, кроме, разве что, того момента, когда он разносил конкретно их самих. Правда, результат этого рвения оказался прямо-таки проти
воположным тому, какого ожидал сам Эбнер. Весь остаток дня как раз те самые моряки, с которыми преподобному Хейлу больше всего хотелось побеседовать (кстати, он искренне считал, что Джандерса и Коллинза спасти уже было невозможно), ходили с таким важным видом, не замечая никого вокруг, будто им было приятно осознавать себя "самыми злобными из всех существовавших когда-либо людей". Правда, они и раньше подозревали это, но сейчас эти люди явно испытывали удовольствие от того, что их догадку подтвердил такой специалист своего дела. Только Кридленд, трогательный и вечно недоедающий юноша, обладавший болезненным чувством вины, смог что-то вынести для себя из проповеди Хейла. Когда священник уже собирался отправиться вниз, юнга, с красными от слез глазами, в нерешительности подошел к нему и спросил:
-Что я должен сделать для того, чтобы спастись?
И по одной этой фразе Эбнер понял, что его проповедь удалась.
-Ты должен молиться. Ты должен изучать Библию. И еще ты должен постараться спасти души своих товарищей, которые находятся рядом с тобой, в носовом кубрике, - объяснял Эб нер. После этого он протянул юноше свою Библию и заявил: - Вот эту оставь на сегодняшний вечер у себя. Я везу с собой во семь Библий, которые хочу раздать матросам, и в воскресенье во время службы я передам одну из них тебе, но это ты тоже должен заслужить у Бога. Только когда ты убедишь кого-ни будь из кубрика, чтобы он тоже попросил у меня Библию, тогда ты и положишь начало своему спасению.
Во время ужина недовольный капитан проворчал:
Мой помощник говорит, что видел вашу личную Биб лию в кубрике, преподобный Хейл. Мне казалось, что вы по няли меня, когда я попросил вас не беспокоить моих матросов и не спускаться к ним.
Я сдержал свое обещание, капитан Джандерс, но раз уж мне заказан вход в эту бездну порока, вы, как я подумал, не ста нете возражать, если я пошлю туда священное слово Божье, ко торое лучше меня проведет любую работу и выполнит мои обя занности. Если вы решитесь выбросить Библию за борт, что ж, капитан, пусть будет так. Но тогда я обещаю вам, что ваше имя навсегда войдет в список незабываемых имен мореплавателей.
Пожалуйста, преподобный Хейл, не надо читать пропове дей хотя бы здесь, - поморщился капитан. - Я только хотел
узнать, не нарушили ли вы свое обещание никогда не заходить в кубрик, и не более того.
- Я всегда выполняю то, что обещал! - возмутился Эб-нер. - Я действительно никогда больше не зайду туда. Не беспокойтесь! Но это для меня и не важно, потому что, поверьте мне, капитан, уже к следующему воскресенью все мои восемь Библий будут находиться у матросов.
* * *
Несмотря на все ссоры и разногласия с беспокойным миссионером, и капитан Джандерс, и мистер Коллинз сумели оценить, с какой отеческой любовью преподобный Хейл ухаживал за своими больными товарищами. На рассвете он переходил от одной койке к другой, выбрасывал все скопившиеся за ночь отходы, приносил свежей воды, чтобы друзья могли сполоснуть рот и избавиться от зловония, вызванного бесконечной рвотой. Перед завтраком Хейл успевал навестить каждого мужчину и женщину и прочитать им несколько стихов из Библии. Тем мужчинам, которые высказывали желание побриться, Эбнер доставал горячей воды из камбуза, а женщины, которым требовалось переодеться в свежее белье, указывали Эбнеру, какой именно ящик надо достать и открыть. Во время обеда он всякий раз не забывал приносить товарищам хотя бы немного еды, выбирая то, что, по его мнению, могли принять их измученные качкой желудки.
Преподобному Хейлу удалось уговорить капитана позво лить ему самому варить жидкую овсянку для женщин. И каж дый вечер, несмотря на то, в каком плачевном состоянии находились миссионеры, Эбнер заставлял каждого присут ствовать на короткой службе, которая проходила здесь же, внизу, за общим столом. Если же он замечал, что кому-то уже стало плохо и он вот-вот потеряет сознание, Хейл читал молитву еще несколько секунд, а потом отправлял товари ща на отдых, говоря при этом: "Господь заметил твое при сутствие, Джошуа. А теперь тебе лучше пойти и прилечь". И когда больной удалялся, только после этого вместе с ос тальными он начинал длинные дискуссии или проповеди. Миссионеры хором читали молитвы или пели гимны. Осо бенно Хейлу нравился гимн, где один отрывок был написан словно специально для "Фетиды" :
В сердцах он посеет отвагу,
Огнем защитит, и тогда Утихнут все бури и шквалы,
И станет спокойной вода.
Однако, после того как миссионеры собрались уже в восьмой раз, и Хейл все так же жизнеутверждающе провел службу, Джон Уиппл, едва держась на ногах, подошел к приятелю и чуть слышно проговорил ослабевшим голосом:
Эбнер, уже который раз ты поешь гимн о том, что буря утихнет, а она и не думает. Кажется, наоборот, ветер набира ет силу.
Как только мы достигнем Островов Зеленого Мыса, по года обязательно улучшится, - попробовал убедить товари щей Эбнер, и в то время, как маленький отважный корабль, поскрипывая и кряхтя, упрямо пробирался через волнующу юся северную Атлантику, преподобный Хейл становился все более бодрым и жизнерадостным.
Как-то вечером капитан Джандерс даже заявил мистеру Коллинзу:
А из него получился бы превосходный подручный кока.
А вы представляете себе, что случится в жилых каютах, если Эбнер перестанет туда заходить? - ужаснулся помощ ник капитана. - Тогда двадцать одна больная душа окажется на нашей совести.
Поэтому ничего удивительного не было в том, что все миссионеры, как один, неофициально выбрали Хейла отцом своей общей семьи еще задолго до того, как буря, наконец, улеглась. Среди них были мужчины и постарше, и мудрее, но именно к преподобному Хейлу обращались буквально все, когда требовалась помощь или нужно было принять какое-то решение. Когда же он в очередную субботу объявил о том, что шторм утих, и следующая служба будет проведена наверху, на палубе, и просил прийти всех, кто в состоянии передвигаться, все миссионеры испытали общий душевный подъем. Каждый старался привести свое помятое и дурно пахнущее тело хотя бы в некое подобие порядка.
Вернувшись в свою каюту, Эбнер встал на колени на одной из коробок и уверил четырех женщин, что в воскресенье утром он сделает все, чтобы помочь им одеться и выбраться на палу бу, чтобы присутствовать на службе. Аманда Уиппл сразу же
согласилась, как и обе ее соседки, и женщины показали преподобному Хейлу, какие чемоданы переставить поближе к ним. Но Иеруша, лишь попробовав приподняться, тут же снова упала на койку и пожаловалась:
-Мне кажется, я не в силах даже поднять руки, преподоб ный Хейл.
-Ничего страшного, я с радостью помогу вам, миссис Хейл. Я принес вам немного мясного бульона, и если вы сейчас сумеете выпить хотя бы пару глотков, то к утру окрепнете.
Иеруша заставила себя проглотить жирный бульон, с трудом сдерживаясь и приказывая желудку принять его. Ей казалось, что ее вот-вот вырвет в этой и без того уже зловонной каюте.
Мне очень плохо, - снова пожаловалась она мужу.
Утром вам обязательно станет легче, - убедительно про изнес Эбнер, и когда она уснула, поднялся наверх, чтобы впер вые за все время путешествия полюбоваться звездами. Он стоял у правого борта брига и неожиданно увидел возле себя смутные контуры чьей-то изящной фигуры, а затем услышал голос Кридленда, обратившегося к нему:
Я всю неделю вел переговоры с Мейсоном, сэр, и теперь он тоже хочет обладать Библией.
Эбнер повернулся и в темноте с трудом разглядел молодого матроса.
Ты хочешь спасти свою душу? - сразу же спросил он.
Да, - не колеблясь, ответил юноша.
Что же помогло тебе принять такое решение?
Я слышал, как старшие на берегу рассказывали о жизни моряков, и мне стало страшно, - заскулил молодой человек.
Ты очень мудрый юноша, Мейсон, - удовлетворенно кивнул Эбнер. - С тобой разговаривал сам Господь, и ты су мел услышать это.
Нет, сэр, простите меня, но со мной разговаривал Крид- ленд. И после беседы с ним я понял, что совершил в жизни не мало ошибок.
Завтра после службы, Мейсон, я вручу тебе Библию, по сле того как Кридленд получит свою. Но этой книгой ты бу дешь владеть временно. Чтобы она стала твоей навсегда, ты должен будешь найти кого-нибудь среди своих товарищей-ма тросов, кому тоже бы захотелось познать Господа и получить собственную Библию.
Не могли бы вы прочитать для нас молитву, преподоб ный Хейл? умоляющим голосом попросил Кридленд.
Господь обеспечивает мудростью тех, кто ищет Его, - от ветил Эбнер. В темноте он поднял глаза к звездам и начал мо литься: - О Господи! Сейчас мы плывем в океане на небольшом корабле. Ветры и бури изнуряют нас, но мы продолжаем упо вать на Тебя. Сегодня ночью нас только трое здесь, молящихся: юнга, впервые вышедший в море, молодой моряк, который ищет твоей помощи и защиты, и начинающий священник, у ко торого пока что даже не было собственной кафедры. О, великий Отец наш небесный! Возможно, мы слишком незначительны в Твоих глазах, но помоги нам. Наставь нас на путь истинный. Ес ли сейчас нас только трое, потом нас станет гораздо больше, по тому что воля Твоя проникает повсюду и спасает все души.
Когда молитва была прочитана, Эбнер еще некоторое время стоял на палубе и ждал, когда полуночные склянки возвестят о наступлении воскресенья, первого воскресенья, когда на официальной службе будут присутствовать и другие миссионеры. Занималась новая заря, и теперь Эбнер молил бога о том, чтобы этот знаменательный день прошел как можно более удачно. После этого он спустился в каюту и прошептал своей измученной морской болезнью супруге:
Мой дорогой и любимый товарищ, вы не поверите, что произошло только что там, наверху, на палубе. Ко мне подо шли два матроса и сами попросили, чтобы я прочитал им ве чернюю молитву. Итак, дух Божий начинает постепенно про никать на этот забытый Господом корабль.
Это замечательно, преподобный Хейл, - так же тихо от ветила Иеруша, боясь разбудить три остальные пары, кото рые мучились, также как она, весь вечер.
А завтра наша общая семья отпразднует день первой священной службы, счастливо вздохнул Эбнер. - Да, но я забыл, что это будет уже сегодня, потому что воскресенье успело наступить. Я присмотрел место, где можно будет на тянуть парусину в виде тента, и у нас получится очень милая церковь, миссис Хейл, прямо посреди океана.
Я, наверное, не смогу туда подняться, преподобный Хейл, но я все равно буду молиться здесь вместе с вами, - уныло прошептала больная женщина.
Вы поправитесь к утру, - и он осторожно забрался на койку, вытянувшись рядом с женой.
Однако утром несчастной ничуть не полегчало, а один только вид Аманды, раскачивающейся на коробках, ухудшил состояние Иеруши. И когда Эбнер вернулся в каюту после своего обычного обхода, он с удивлением обнаружил, что жена до сих пор не одета, а продолжает лежать на койке, бледная и изможденная.
Я прошу прощения, - вздохнула она, - но мне придет ся пропустить сегодняшнюю службу.
Ничего подобного, - бодро заявил Эбнер. - Я с радос тью помогу вам, и все будет в порядке.
Но я чувствую, что не устою на ногах, - пыталась со противляться Иеруша.
Ну, миссис Хейл, вставайте же... - И он насильно заста вил ее встать на чемоданы, а когда она не смогла удержать рав новесия, ловко подхватил в свои объятия. - Полагаю, что вам следует позавтракать, чтобы набраться сил. А потом начнется служба. Как только вы увидите солнце, вам сразу станет легче.
Пытаясь выбраться из маленькой тесной каюты, Иеруша чуть не потеряла сознание, поскольку слабость и тошнота продолжали делать свое дело. Однако Эбнер и тут пришел ей на помощь, и вдвоем они все же смогли доплестись до жилой каюты, где Кеоки Канакоа уже вовсю накрывал стол к завтраку, состоявшему из холодной жирной говядины, пюре из фасоли и риса, сваренного на воде, остававшегося еще после вчерашнего ужина. Когда перед Иерушей поставили блюдо с ненавистной пищей, женщина закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока Эбнер не попросил одного из старших миссионеров благословить день. Потом Кеоки прочитал молитву на гавайском, чтобы миссионеры постепенно привыкали к новому языку, и собравшиеся приступили к завтраку.
Иеруша отхлебнула горячего чая и попробовала надкусить говядину, но липкий холодный жир тут же вызвал у нее отвращение, и она встала из-за стола, чтобы немедленно удалиться. Однако в этот же момент сильная рука Эбнера ухватила ее за запястье, и она услышала тихий, но решительный голос мужа:
-Посидите еще немного, миссис Хейл, и вы одолеете свою болезнь. Вы обязательно справитесь!
Она покорно опустилась на стул, с ужасом ощущая, как жир добрался до ее желудка, вызвав сильнейший позыв к рвоте.
Меня сейчас стошнит! - тревожно прошептала Иеруша.
Нет! - произнес Эбнер. - Это ведь наш первый завтрак, когда мы едим все вместе. И кроме того, сегодня воскресенье.
И мужественная Иеруша продолжала сидеть в тесном помещении, где почти так же мучились еще два десятка людей, а ее обоняние протестовало против омерзительного запаха пищи.