Страница:
Преподобный Торн пожелал супругам спокойной ночи, а сам направился туда, где вдали виднелись огоньки Мальборо. Однако, уже через пару минут, он оглянулся, чтобы еще раз внимательно оглядеть тот скучный и холодный дом, где родил
ся и вырос его протеже. Ровно высаженные деревья, ухоженные поля, упитанный скот. Что же касалось всего остального, то повсюду царила бедность. Здесь полностью отсутствовало все то, что принято относить к понятию "красота", и такая простота могла бы вызывать лишь отвращение, но, с другой стороны, любой прохожий, бросив лишь мимолетный взгляд на это строение, безошибочно мог определить: "В этом доме живут те, кто полностью посвятил себя Богу". И, как бы в подтверждение этого факта, буквально через два часа после ухода преподобного Торна в комнату к матери вся в слезах влетела старшая сестра Эбнера Хейла и остановилась, дрожа от волнения:
Мама! Мама! Я никак не могла заснуть и лежала в крова ти, размышляя о тех несчастных африканцах, о которых сего дня нам рассказывал преподобный Торн, и потом вдруг меня всю затрясло, я услышала, как ко мне обращается сам Господь!
Ты ощущала, как тебя охватывает чувство всеобъемлюще го греха? встрепенулась мать, закутываясь в длинный плащ, который использовался и как ночной халат.
Да! Впервые в жизни я осознала, насколько я безнадеж но проклята, и нет из этого никакого выхода!
И тогда ты поняла, что тебе хочется полностью отдать себя во власть Господа?
Да, все это походило на то, как будто чья-то гигантская ру ка схватила меня и начала трясти, пока я не пришла в чувство.
Гидеон! - возбужденно позвала мужа миссис Хейл. - Наша Эстер только что была посвящена в таинство осознания греха!
Никакая другая новость не могла бы обрадовать Гидеона больше.
И на нее снизошла милость Господня? - взволнованно выкрикнул он.
Да! - со слезами на глазах ответила миссис Хейл. - Господи! Еще одна грешница нашла тебя! - Родители вместе с Эстер встали на колени в лунном свете, отчаянно благодаря сво его сурового и карающего Защитника за то, что он раскрыл еще перед одним из членов их семьи смысл безжалостного бремени греха, с которым приходится жить человечеству, а также за то, что Эстер теперь осознала неизбежную близость неугасимого ог ня, в котором было суждено гореть девяноста девяти душам из ста. В эту ночь девушка познала, насколько горька и безрадост на дорога к спасению.
* * *
Не прошло и трех дней, а преподобный Торн уже держал путь в одно из самых привлекательных селений, которые когда-либо появлялись на территории Америки. Он подъезжал к Уолполу, где уютные дощатые домики с двускатными крышами стояли в три ряда. Деревня располагалась у реки Коннектикут, в юго-западной части штата Нью-Гемпшир. Это местечко радовало глаз и сердце: сверкающий шпиль церкви был виден издали, а холмы, окружающие Уолпол со всех сторон, поражали своей красотой. Именно сюда переехала жить старшая сестра преподобного Торна - Абигейл, когда ей вдруг вздумалось выйти замуж за Чарльза Бромли - молодого адвоката, только что закончившего Гарвард. Семья Чарльза вот уже в течение многих лет жила в Уолполе.
Преподобному Торну никогда не нравились ни сами Бромли, ни их деревня, поскольку по внешнему виду семейства и их жилища можно было судить об их богатстве и процветании, а никак не о набожности. Каждый раз, когда Элифалету приходилось навещать сестру, уже на подъезде к Уолполу ему казалось, что в один прекрасный день Господь все же каким-то образом накажет этих сибаритов. Это убеждение усиливалось вместе с тем, как Торн все ближе подходил к дому Бромли, красивому трехэтажному строению с многоконьковой крышей. На этот раз он, к своему неудовольствию, услышал, как его сестра играет на семейном органе какие-то развеселые английские танцы. Однако вскоре музыка оборвалась, и к двери бросилась симпатичная круглощекая женщина лет сорока, радостно восклицая:
-Элифалет приехал!
Однако Торн, стараясь избежать излишних поцелуев, принялся вертеть головой во все стороны, к своему удовольствию, нигде не обнаруживая племянницы. "Как хорошо, что ее нет дома!" - подумал преподобный Торн, но, словно прочитав его мысли, сестра тут же доложила:
-Нет-нет, она здесь! Она у себя, наверху. Все время о чем- то размышляет, но если ты спросишь меня, что с ней происхо дит, я тебе отвечу очень просто: она сама этого не знает. Она не желает выкинуть его из головы, а когда уже подходит время на что-то решиться, вот тут как раз снова и приходит письмо, то из Кантона, то из Калифорнии, и ей снова становится хуже.
А ты не подумывала о том, чтобы перехватывать эти письма? поинтересовался Элифалет.
Чарльз никогда не разрешил бы мне поступить так. Он считает, что каждый человек в этом доме имеет свое собственное пространство, которое является его личным замком, и террито рия эта считается суверенной. А иностранные представительст ва, какими бы коррумпированными они ни являлись, все же имеют неотъемлемое право общаться с этими замками.
Преподобный Торн хотел было уже открыть рот, чтобы выразить свое удивление по поводу того, почему Господь до сих пор еще не поразил Чарльза и терпит его на Земле, но передумал. Поскольку этот вопрос мучил Торна вот уже целых двадцать два года, а также потому, что сам Господь упорно не давал ему ответа, Элифалет решил на этот раз не озвучивать своих банальных замечаний, оставив их при себе. Правда, его все же продолжало возмущать то, что Господь благословляет любое занятие Бромли, которому бы тот не посвятил свое время.
Нет, - ответил Торн на вопрос сестры, останется ли он погостить у них в доме. - Я предпочитаю гостиницу.
Тогда зачем же ты ехал к нам? - удивилась Абигейл.
Затем, что мне, кажется, удалось найти возможность спасти твою дочь.
Иерушу?
Да. Трижды я сам слышал от племянницы, что она хоте ла бы посвятить свою жизнь Иисусу. Например, работать там, куда он бы ее направил... в качестве миссионера, например.
Элифалет! - перебила Торна сестра. - Эти слова произ носила молоденькая девушка, разочаровавшаяся в любви. Ког да она говорила тебе об этом, она не слышала о нем целый год.
Именно в моменты сильнейшего разочарования мы и при знаемся в том, что думаем на самом деле, - не отступал Торн.
Но у Иеруши есть все, чего она только пожелает, здесь, Элифалет.
Ей для жизни требуется присутствие Господа, Абигейл, а вот именно его она здесь и не найдет.
Ну, знаешь ли, Элифалет! Ты не посмеешь.
А ты сама когда-нибудь обсуждала с ней те проблемы, о которых она рассказывала мне? - продолжал наступать на сестру Торн. - Хватило ли у тебя смелости?
Нам известно лишь то, что как только она снова получит от него письмо, то снова окажется на седьмом небе от счастья и
будет мечтать выйти за него замуж, как только судно встанет в док Нью-Бедфорда. Но если опять пройдет шесть или семь месяцев без единой весточки, Иеруша поклянется в том, что согласна ехать в Африку, чтобы стать миссионером, как ее дядя.
Позволь мне поговорить с ней сейчас, - попросил Эли- фалет.
Нет! Пока она находится в депрессии, она согласится, на что угодно.
Даже, наверное, на спасение своей бессмертной души?
Элифалет! Не надо так говорить. Ты знаешь, что мы с Чарльзом пытаемся жить нормальной жизнью, и вести себя так, как подобает истинным христианам.
Ни у кого не получится вести нормальную христианскую жизнь в Уолполе, штат Нью-Гемпшир, - с отвращением про бормотал Торн. - Кроме тщеславия, я здесь больше ничего не увидел. Ты только посмотри на эту комнату! Орган, на котором никто не играет гимнов. Романы. Книги о сладострастии. День ги, которые должны были бы служить миссионерским целям, уходят на показное украшательство. Абигейл, послушай меня. Молодой человек из Массачусетса, до конца преданный Богу, собирается отправиться с миссией на Оухайхи. И он просил ме ня переговорить с тобой относительно руки Иеруши.
Миссис Бромли упала в кресло, обитое камчатым полотном, но очень скоро пришла в себя и позвала служанку.
Немедленно пригласи сюда мистера Бромли, - прика зала Абигейл.
Но я ехал сюда не для того, чтобы беседовать с твоим му жем, запротестовал священник.
Да, но отцом Иеруши все же является Чарльз, а не Гос подь Бог, заметила Абигейл.
Это богохульство!
Нет, любовь!
Брат и сестра, насупившись, замолчали. Пауза тянулась до тех пор, пока в комнату не ворвался Чарльз Бромли - пухлый, всегда веселый и общительный джентльмен и преуспевающий адвокат.
Очередное семейное побоище? - оживился он, увидев гостя.
Мой брат Элифалет.
Я знаком с ним, дорогая. Называй его просто Фет. - Он рассмеялся и добавил: - В подобных перебранках, как я вы
яснил, дела идут лучше, если стороны проводят переговоры, используя неформальные обращения. Если ты ради самоуважения начинаешь называть человека "мой брат Элифалет", дело, скорее всего, будет рассматриваться в суде. Так что стряслось, Фет?
Один симпатичный молодой человек с факультета бого словия Йельского колледжа очень скоро должен отправиться на Оухайхи в качестве миссионера.
А где находится этот Оухайхи?
Возле побережья Азии.
Там китайцы?
Нет, оухайхиянцы.
Впервые слышу.
И на него произвел большое впечатление мой рассказ о племяннице Иеруше.
В какой связи было упомянуто ее имя? - с подозрением в голосе поинтересовался Бромли.
Как все это унизительно! - фыркнула Абигейл. - Ока зывается, Элифалет пытается сосватать нашу дочь.
Я считаю, что это весьма благородно с его стороны, - взорвался Бромли. - Одному Богу известно, сколько раз я сам пытался это сделать, но у меня ничего не получалось. Сегодня она, оказывается, влюблена в моряка, которого не видела вот уже три года. Эбби, а этот морячок хоть раз поцеловал ее?
Чарльз!
А вот завтра она уже готова посвятить себя служению Господу и самоистязаниям на каком-нибудь далеком острове. Честно говоря, Фет, если бы вы нашли для нее подходящего мужа, я был бы вам весьма обязан. Тогда бы я все свои усилия направил на ее сестер.
Молодого человека, о котором я упомянул, зовут Эбнер Хейл, - упрямо продолжал Торн. - И его профессора превос ходно о нем отзываются. Кстати, я уже побывал у него в доме.
Элифалет! - беспомощно воскликнула Абигейл.
Мне нужно было и самому лично убедиться в его идеаль ном христианском воспитании.
И что же, это действительно оказалась настоящая хрис тианская семья?
-Да, - кивнул Элифалет. - Во всех отношениях. Несколько секунд Чарльз Бромли шагал взад-вперед по
красиво убранной комнате, а затем неожиданно заявил:
-Если вы сказали, что это настоящая христианская се мья, Фет, то я уверен, что там творится нечто ужасное. Я поч ти вижу самого юного Эбнера Хейла. Он должен быть худощав, с нездоровым цветом лица и испорченным из-за бесконечного просиживания над книгами зрением. Это настоящий ханжа с грязными ногтями, а что касается поведения в обществе, то в этом он безнадежно отстал. И все же, знаете ли, наблюдая за жизнью здесь, в Уолполе, я прихожу к выводу, что именно из таких мальчиков, в конце концов, и получаются самые луч шие мужья.
Несмотря на свое личное отношение, преподобный Торн всегда восхищался остротой ума свояка, поэтому сейчас он добавил то, чего вообще не намеревался говорить:
Чарльз и Абигейл! Этот юноша представляет собой как раз такого человека, которого только что описал Чарльз. Но, кроме того, он еще и весьма преданный юноша, исключитель но честный и прямодушный, и тот самый избранник, которо го будет сопровождать по жизни милость Божья. Конечно, именно сейчас я не стал бы радоваться такому зятю, но лет че рез десять из него вырастет самый завидный муж, о котором только может мечтать женщина.
Он настолько же высок, как и Иеруша? - поинтересова лась Абигейл.
Не совсем, и он на год младше.
Миссис Бромли расплакалась, но ее грубоватый супруг вдруг принялся подтрунивать над ней:
Понимаете, как все вышло, Фет! Этот моряк, в которого влюбилась Иеруша. Тут, у нас в Уолполе устраивались какие- то дурацкие танцы. Если я не ошибаюсь, он является дальним родственником Лоуэллов. Только мне почему-то показалось, что в тот вечер влюбилась не она, а ее мамаша. Ну, представь те себе сами: эти высокие стройные красавцы с волевым взглядом! Он с удовольствием погладил себя по круглому животу, чем окончательно развеселил и успокоил супругу.
А теперь давайте подведем итоги, - неожиданно пред ложил Торн. - У вас имеется дочь, а у меня, соответственно, племянница. Мы все очень любим ее. Ей исполнилось двад цать два года, и с каждым днем она чувствует себя все более неуверенно. Мы обязаны найти ей мужа, а также помочь вы брать правильный жизненный путь. Я предлагаю наилучший выход в обоих случаях.
А я очень признателен за такое предложение, - тепло подхватил Чарльз. - Господь Бог свидетель, сколько я ста рался для дочери, и всегда терпел неудачу.
Ты все еще хочешь поговорить с ней, Элифалет? - смяг чилась Абигейл. Ее решимость была сломлена ответом мужа.
Не надо, Абигейл, - снова вмешался Чарльз. - Это твоя проблема, а не Фета.
Конечно, - фыркнула миссис Бромли. - Но что я могу рассказать ей об этом молодом человеке?
Предусмотрительный Торн тут же вручил ей аккуратно исписанный листок с полным досье на Эбнера Хейла. Сюда входило подробное описание внешности юноши, выписка из журналов колледжа с его оценками по всем дисциплинам, последнее эссе, сочиненное Хейлом, о деятельности церкви в Женеве, а также генеалогические исследования линии Хейлов из Мальборо, потомков Элиши Хейла из графства Бэкингемшир в Англии. Кроме того, на отдельном листке сообщалось, что конфиденциальные письма могут быть отправлены Джону Уипплу и президенту Дэю в Йель, некоторым гражданам - христианам в Мальборо, штат Массачусетс, а также сестре Эбнера Эстер на семейную ферму. Первым делом Абигейл Бромли ухватилась за описание внешности юноши: "Кожа лица чиста, но желтоватая, зубы в отличном состоянии..."
Плохие новости она уже была готова принять, как само собой разумеющееся. Однако эти обнадеживающие строки совершенно выбили ее из колеи, и женщина начала всхлипывать:
Но мы даже не знаем, где находится Оухайхи! - Потом она повернулась к мужу и принялась обвинять его в полном отсутствии отцовских чувств: Неужели ты в самом деле хо чешь послать свою дочь неизвестно куда.
Дорогая моя, - твердо произнес Чарльз, - единствен ное, чего я не хочу, так это оставить свою дочь на волю при ступов депрессии и религиозной мании в крохотной комнат ке наверху. Если она сумеет найти любовь и счастливую жизнь в достатке на Оухайхи, это будет куда более приятным зрелищем, нежели наблюдать за ее мучениями в Уолполе, в штате Нью-Гемпшир. Теперь иди наверх и поговори с ней. Мне кажется, что в этом месяце чаша весов ее состояния склоняется в религиозную сторону, и, скорее всего, она с ра достью ухватится за возможность выйти замуж за миссионе ра, чтобы уехать на Оухайхи.
Таким образом, в результате безотлагательно предпринятых поездок преподобного Торна в Мальборо и Уолпол, Эбнер Хейл, обливаясь потом от нервного напряжения и июньской жары, наконец, получил ответ из Бостона:
Уважаемый мистер Хейл!
После проверки, выполненной по нашей просьбе и от нашего имени преподобным Элифалетом Торном, Американский совет полномочных представителей по вопросам иностранных миссий счастлив уведомить вас, что по воле Господа вы выбраны в качестве миссионера для выполнения миссии на Гавайских островах. Вы и ваша супруга отплываете из Бостона первого сентября на бриге "Фетида". Капитан Джандерс.
К письму прилагался список, в него входило около двухсот наименований предметов, которые миссионер должен был непременно захватить с собой. Среди них, в частности, значились:
Бритва - шт.
Компас - шт.
Полотенце - шт.
Умывальный таз - шт.
Коляска - шт.
Зонт от солнца - шт.
Ножницы - пары.
Кружка - шт.
Фонарь - шт.
Воздуходувные мехи - пара.
Кувшин - шт.
Железная решетка для дров в камине - шт.
Кроме того, в конверте оказалась и еще одна записка, в ко торой говорилось: "Настоятельно рекомендую вам предста виться в конце июля в доме Чарльза иАбигейл Бромли в Уолпо- ле, штат Нью-Гемпшир. Там вы познакомитесь с их дочерью Иерушей, христианкой двадцати двух лет. Мне пришло в го лову, что вам может понадобиться кое-что купить для этой важной встречи, чтобы выглядеть более представительно, по этому я прилагаю три доллара, которые вам вовсе не обяза тельно возвращать мне". Письмо было подписано: "Элифалет Торн, член африканской миссии."
* * *
В начале двадцатых годов девятнадцатого века очень многие молодые люди, которые должны были отправиться на Гавайи, увлеченные занятиями, неожиданно выясняли для себя, что у них нет на примете подходящей девушки, на которой они могли бы жениться. Поэтому у них возникала срочная необходимость сочетаться браком в течение нескольких недель, так как Американский совет отказывался посылать на острова неженатых миссионеров. И вот юноши, твердо решившие посвятить свою жизнь служению Господу, призывали на помощь всех своих друзей и родственников, которые знакомили их с девушками, и ни один из таких избранников не остался без супруги. И хотя некоторым юношам первая кандидатка могла и отказать, все равно рано или поздно им удавалось жениться. И происходило это не потому, что все миссионеры оказывались красавцами. Просто в Новой Англии было очень много одиноких девушек, мечтающих наконец-то выйти замуж. И, между прочим, многие полагали, что самые симпатичные и достойные парни уходят в море. Было много споров по поводу того, что заставляет Американский совет отказывать в месте неженатым молодым людям. Возможно, от того, что одинокая жизнь могла заставить миссионера сделать непростительные ошибки, а также из-за специфики жизни именно на Гавайях. Скорее всего, последняя причина и оказалась главной в решении Совета. Китобои, вернувшись в Нью-Бедфорд и Нэнтакет (если они вообще соглашались сойти на берег), рассказывали о далеких ласковых девушках, сладких кокосовых орехах и крытых соломой хижинах, стоящих в изумительной красоты долинах. В портах часто можно было услышать такую песенку:
Вернуться бы на Оухайхи!
Желаю от всей я души.
Где весело море смеется,
Где девушки так хороши!
Проанализировав подобные куплеты, Совет заключил, что, учитывая условия жизни на островах, было бы благора зумно требовать даже от тех молодых людей, кто жил, тща тельно соблюдая все священные заповеди, брать с собой своих обращенных в веру женщин. Еще более убедительным казалась
уверенность в том, что женщины, как более цивилизованные существа, сами наглядно являлись вестниками христианской жизни. Следовательно, Совету требовались женщины не только для того, чтобы стать верными супругами миссионеров. Преданная молодая жена сама по себе являлась наиболее убедительным представителем миссионерства. Итак, юноши разъезжались по всей Новой Англии, в пятницу знакомились со скромными христианками, в субботу делали предложение, и, выждав положенные три недели после помолвки, женились и сразу же отплывали с молодыми супругами на Гавайи.
Но ни одна из этих любовных одиссей не оказалась настолько странной, как та, которая выпала на долю Эбнера Хейла. Когда в начале июля он покинул Йель, получив духовный сан в конгрегационной церкви, в юноше было пять футов и четыре дюйма роста, он весил сто тридцать шесть фунтов, имел болезненный желтоватый цвет лица, отличался сутулой фигурой и сальными светлыми волосами, которые зачесывал на прямой пробор и укладывал при помощи воды. Эбнер носил черный фрак, такой популярный среди священников, узкий ситцевый галстук и новую касторовую шляпу, которая возвышалась над его головой дюймов на пять. Среди его скудного багажа, умещавшегося в небольшой коробке, самым ценным предметом считалась маленькая щеточка, которой, по совету приятелей, он причесывал свою шляпу. И это было, пожалуй, единственным проявлением тщеславия, которое мог себе позволить юный Хейл, поскольку считал, что именно по этой шляпе его сразу могли распознать как служителя церкви. На свои ботинки из дорогой кожи с тиснением, он, например, вообще не обращал внимания и совершенно за ними не ухаживал.
Когда дилижанс доставил его в Мальборо, он вышел из него с напускной важностью, поправил свою высоченную шляпу, под хватил коробку и направился домой. К его величайшему разоча рованию, никто из жителей Мальборо даже не побеспокоился о том, чтобы поздравить его с окончанием учебы и посвящением в духовный сан. В этой необычной шляпе его попросту никто не узнавал, и он дошел до самой аллеи, ведущей к дому, так ни с кем и не поговорив. Здесь он остановился на пыльной дорожке, чтобы молча поприветствовать, как он чувствовал, в последний раз, свой холодный и недружелюбный дом, в котором родилось вот уже несколько поколений Хейлов. Ему показалось, что этот дом отмечен такой любовью, что Эбнер не удержался, склонил
голову и заплакал, переполняемый эмоциями. Так он простоял несколько минут, пока его не заметили младшие Хейлы. Они-то и привели сюда всех остальных членов семьи, чтобы горячо поприветствовать Эбнера, вернувшегося домой.
Как только все семейство собралось в строгой передней комнате, Гидеон Хейл, которого так и распирало от гордости за сына, посвященного в духовный сан, предложил:
-Эбнер, пожалуйста, прочитай свою первую молитву в этом доме.
И молодой Хейл, выбрав своей темой строчки из Левита: "И каждый возвратитесь в свое племя...", тут же ударился в небольшую проповедь. Вся семья светилась от счастья, а когда эта импровизированная служба закончилась, скромная долговязая Эстер отвела брата в сторону и прошептала:
Со мной случилась самая замечательная вещь, брат!
Отец уже успел рассказать мне, Эстер. Мне очень прият но узнать, что на тебя снизошла милость Господня.
Было бы тщеславием с моей стороны самой говорить об этом, раскраснелась Эстер. - Я хотела побеседовать совсем о другом.
О чем же?
Не так давно я получила письмо!
От кого?
Из Уолпола, штат Нью-Гемпшир, - уклончиво ответи ла сестра.
Теперь настала очередь Эбнера краснеть, и хотя ему не хотелось демонстрировать свой повышенный интерес к этому делу, он все же вынужден был, запинаясь, спросить:
-Это письмо... от...
Однако он так и смог договорить до конца, поскольку ему пришлось бы назвать то имя, о котором он не рассказывал пока что никому на свете. Ему казалось неправдоподобным, что он вообще знал о существовании Иеруши Бромли, не говоря уже о том, что в скором времени ему предстояло сделать ей предложение, и Эбнер боялся даже произносить ее имя вслух, что бы не сглазить.
Эстер Хейл взяла ладони брата в свои и произнесла:
-Это письмо пришло от одной из самых милых, тактич ных, нежных молодых христианок во всей Новой Англии. Она называет меня сестрой и просит, чтобы я помогла ей и по молилась за нее.
Можно мне увидеть это письмо? - попросил Эбнер.
О нет! Нет! - отчаянно запротестовала Эстер. - Оно прислано мне строго конфиденциально. Иеруша написала... Правда, у нее замечательное имя, Эбнер? Ведь именно так зва ли мать Иофама из Книги Царств. Она написала мне, что со бытия развиваются настолько стремительно, что ей обяза тельно нужно поделиться ими с верной подругой. Ты даже удивишься тому, о чем она просила в своем письме.
О чем же?
Она расспрашивала о тебе.
И что же ты ей ответила?
Я написала письмо на восемнадцати страницах, и хотя я считаю его тайным посланием между моей сестрой и мной...
Твоей сестрой? - изумился Хейл.
Да, Эбнер. Я убеждена, что она намеревается выйти за тебя замуж. Это чувствуется по манере ее письма. - Эстер улыбнулась, заметив, как смутился брат, и добавила: - И хо тя это письмо я считают конфиденциальным, все же я перепи сала одну из восемнадцати страниц.
Зачем?
Потому что именно на этой странице я перечислила ей все твои недостатки, чтобы молодая женщина смогла полно стью оценить тебя и подготовиться к встрече. И так как я очень люблю тебя, как сестра, Эбнер, я бы хотела, чтобы ты прочитал эту очень важную страницу.
Мне бы тоже этого хотелось, - слабым голосом пробор мотал Эбнер. Он взял из рук сестры исписанный мелким ров ным почерком листок и, оставшись один в своей комнате, принялся изучать его.
"Дорогая Иеруша, надеюсь, что когда-нибудь я буду с пол ным правом называть вас своей сестрой. Итак, пока что я рас сказала вам только о добродетелях моего брата. Их действи тельно очень много, и я ничего не преувеличила. Как вы сами могли догадаться, жизнь в полной гармонии в большой и дружной семье снабжает даже самый малоразвитый интел лект обильными возможностями проникать в самые отдален ные уголки чужого ума и характера. И когда однажды мы с ва ми встретимся, как сестры, вы вспомните, насколько я была справедлива в своем письме. Я всегда остаюсь честной, как и положено по истинно христианским принципам. Помните, как сказано в Библии, в послании к эфесянам (глава , стих ):
"Посему, отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу". Теперь же я должна поделиться с вами и тем, что у моего праведного и нежного брата, разумеется, есть и свои слабости.
Во-первых, Иеруша, он абсолютно не знает хороших манер, и если это вам очень важно увидеть в своем будущем муже, то вы, несомненно, останетесь глубоко разочарованы. Правда, я полагаю, что с вашей помощью и при надлежащем терпении он сумеет стать более тактичным, и, возможно, однажды превратится в настоящего цивилизованного джентльмена, но в это все же трудно поверить. Он грубоватый и слишком уж прямолинейный юноша. Он мало задумывается перед тем, как что-либо сказать. А так как мне приходилось наблюдать за собственными родителями, я понимаю, как иногда трудно в таких случаях приходится жене, однако, должна признаться, что за всю свою жизнь мне так и не довелось увидеть каких-либо значительных перемен в собственном отце. А из этого я могу сделать вывод, что хорошие манеры - это то, что женщина высоко ценит, но редко встречает в мужчинах.
ся и вырос его протеже. Ровно высаженные деревья, ухоженные поля, упитанный скот. Что же касалось всего остального, то повсюду царила бедность. Здесь полностью отсутствовало все то, что принято относить к понятию "красота", и такая простота могла бы вызывать лишь отвращение, но, с другой стороны, любой прохожий, бросив лишь мимолетный взгляд на это строение, безошибочно мог определить: "В этом доме живут те, кто полностью посвятил себя Богу". И, как бы в подтверждение этого факта, буквально через два часа после ухода преподобного Торна в комнату к матери вся в слезах влетела старшая сестра Эбнера Хейла и остановилась, дрожа от волнения:
Мама! Мама! Я никак не могла заснуть и лежала в крова ти, размышляя о тех несчастных африканцах, о которых сего дня нам рассказывал преподобный Торн, и потом вдруг меня всю затрясло, я услышала, как ко мне обращается сам Господь!
Ты ощущала, как тебя охватывает чувство всеобъемлюще го греха? встрепенулась мать, закутываясь в длинный плащ, который использовался и как ночной халат.
Да! Впервые в жизни я осознала, насколько я безнадеж но проклята, и нет из этого никакого выхода!
И тогда ты поняла, что тебе хочется полностью отдать себя во власть Господа?
Да, все это походило на то, как будто чья-то гигантская ру ка схватила меня и начала трясти, пока я не пришла в чувство.
Гидеон! - возбужденно позвала мужа миссис Хейл. - Наша Эстер только что была посвящена в таинство осознания греха!
Никакая другая новость не могла бы обрадовать Гидеона больше.
И на нее снизошла милость Господня? - взволнованно выкрикнул он.
Да! - со слезами на глазах ответила миссис Хейл. - Господи! Еще одна грешница нашла тебя! - Родители вместе с Эстер встали на колени в лунном свете, отчаянно благодаря сво его сурового и карающего Защитника за то, что он раскрыл еще перед одним из членов их семьи смысл безжалостного бремени греха, с которым приходится жить человечеству, а также за то, что Эстер теперь осознала неизбежную близость неугасимого ог ня, в котором было суждено гореть девяноста девяти душам из ста. В эту ночь девушка познала, насколько горька и безрадост на дорога к спасению.
* * *
Не прошло и трех дней, а преподобный Торн уже держал путь в одно из самых привлекательных селений, которые когда-либо появлялись на территории Америки. Он подъезжал к Уолполу, где уютные дощатые домики с двускатными крышами стояли в три ряда. Деревня располагалась у реки Коннектикут, в юго-западной части штата Нью-Гемпшир. Это местечко радовало глаз и сердце: сверкающий шпиль церкви был виден издали, а холмы, окружающие Уолпол со всех сторон, поражали своей красотой. Именно сюда переехала жить старшая сестра преподобного Торна - Абигейл, когда ей вдруг вздумалось выйти замуж за Чарльза Бромли - молодого адвоката, только что закончившего Гарвард. Семья Чарльза вот уже в течение многих лет жила в Уолполе.
Преподобному Торну никогда не нравились ни сами Бромли, ни их деревня, поскольку по внешнему виду семейства и их жилища можно было судить об их богатстве и процветании, а никак не о набожности. Каждый раз, когда Элифалету приходилось навещать сестру, уже на подъезде к Уолполу ему казалось, что в один прекрасный день Господь все же каким-то образом накажет этих сибаритов. Это убеждение усиливалось вместе с тем, как Торн все ближе подходил к дому Бромли, красивому трехэтажному строению с многоконьковой крышей. На этот раз он, к своему неудовольствию, услышал, как его сестра играет на семейном органе какие-то развеселые английские танцы. Однако вскоре музыка оборвалась, и к двери бросилась симпатичная круглощекая женщина лет сорока, радостно восклицая:
-Элифалет приехал!
Однако Торн, стараясь избежать излишних поцелуев, принялся вертеть головой во все стороны, к своему удовольствию, нигде не обнаруживая племянницы. "Как хорошо, что ее нет дома!" - подумал преподобный Торн, но, словно прочитав его мысли, сестра тут же доложила:
-Нет-нет, она здесь! Она у себя, наверху. Все время о чем- то размышляет, но если ты спросишь меня, что с ней происхо дит, я тебе отвечу очень просто: она сама этого не знает. Она не желает выкинуть его из головы, а когда уже подходит время на что-то решиться, вот тут как раз снова и приходит письмо, то из Кантона, то из Калифорнии, и ей снова становится хуже.
А ты не подумывала о том, чтобы перехватывать эти письма? поинтересовался Элифалет.
Чарльз никогда не разрешил бы мне поступить так. Он считает, что каждый человек в этом доме имеет свое собственное пространство, которое является его личным замком, и террито рия эта считается суверенной. А иностранные представительст ва, какими бы коррумпированными они ни являлись, все же имеют неотъемлемое право общаться с этими замками.
Преподобный Торн хотел было уже открыть рот, чтобы выразить свое удивление по поводу того, почему Господь до сих пор еще не поразил Чарльза и терпит его на Земле, но передумал. Поскольку этот вопрос мучил Торна вот уже целых двадцать два года, а также потому, что сам Господь упорно не давал ему ответа, Элифалет решил на этот раз не озвучивать своих банальных замечаний, оставив их при себе. Правда, его все же продолжало возмущать то, что Господь благословляет любое занятие Бромли, которому бы тот не посвятил свое время.
Нет, - ответил Торн на вопрос сестры, останется ли он погостить у них в доме. - Я предпочитаю гостиницу.
Тогда зачем же ты ехал к нам? - удивилась Абигейл.
Затем, что мне, кажется, удалось найти возможность спасти твою дочь.
Иерушу?
Да. Трижды я сам слышал от племянницы, что она хоте ла бы посвятить свою жизнь Иисусу. Например, работать там, куда он бы ее направил... в качестве миссионера, например.
Элифалет! - перебила Торна сестра. - Эти слова произ носила молоденькая девушка, разочаровавшаяся в любви. Ког да она говорила тебе об этом, она не слышала о нем целый год.
Именно в моменты сильнейшего разочарования мы и при знаемся в том, что думаем на самом деле, - не отступал Торн.
Но у Иеруши есть все, чего она только пожелает, здесь, Элифалет.
Ей для жизни требуется присутствие Господа, Абигейл, а вот именно его она здесь и не найдет.
Ну, знаешь ли, Элифалет! Ты не посмеешь.
А ты сама когда-нибудь обсуждала с ней те проблемы, о которых она рассказывала мне? - продолжал наступать на сестру Торн. - Хватило ли у тебя смелости?
Нам известно лишь то, что как только она снова получит от него письмо, то снова окажется на седьмом небе от счастья и
будет мечтать выйти за него замуж, как только судно встанет в док Нью-Бедфорда. Но если опять пройдет шесть или семь месяцев без единой весточки, Иеруша поклянется в том, что согласна ехать в Африку, чтобы стать миссионером, как ее дядя.
Позволь мне поговорить с ней сейчас, - попросил Эли- фалет.
Нет! Пока она находится в депрессии, она согласится, на что угодно.
Даже, наверное, на спасение своей бессмертной души?
Элифалет! Не надо так говорить. Ты знаешь, что мы с Чарльзом пытаемся жить нормальной жизнью, и вести себя так, как подобает истинным христианам.
Ни у кого не получится вести нормальную христианскую жизнь в Уолполе, штат Нью-Гемпшир, - с отвращением про бормотал Торн. - Кроме тщеславия, я здесь больше ничего не увидел. Ты только посмотри на эту комнату! Орган, на котором никто не играет гимнов. Романы. Книги о сладострастии. День ги, которые должны были бы служить миссионерским целям, уходят на показное украшательство. Абигейл, послушай меня. Молодой человек из Массачусетса, до конца преданный Богу, собирается отправиться с миссией на Оухайхи. И он просил ме ня переговорить с тобой относительно руки Иеруши.
Миссис Бромли упала в кресло, обитое камчатым полотном, но очень скоро пришла в себя и позвала служанку.
Немедленно пригласи сюда мистера Бромли, - прика зала Абигейл.
Но я ехал сюда не для того, чтобы беседовать с твоим му жем, запротестовал священник.
Да, но отцом Иеруши все же является Чарльз, а не Гос подь Бог, заметила Абигейл.
Это богохульство!
Нет, любовь!
Брат и сестра, насупившись, замолчали. Пауза тянулась до тех пор, пока в комнату не ворвался Чарльз Бромли - пухлый, всегда веселый и общительный джентльмен и преуспевающий адвокат.
Очередное семейное побоище? - оживился он, увидев гостя.
Мой брат Элифалет.
Я знаком с ним, дорогая. Называй его просто Фет. - Он рассмеялся и добавил: - В подобных перебранках, как я вы
яснил, дела идут лучше, если стороны проводят переговоры, используя неформальные обращения. Если ты ради самоуважения начинаешь называть человека "мой брат Элифалет", дело, скорее всего, будет рассматриваться в суде. Так что стряслось, Фет?
Один симпатичный молодой человек с факультета бого словия Йельского колледжа очень скоро должен отправиться на Оухайхи в качестве миссионера.
А где находится этот Оухайхи?
Возле побережья Азии.
Там китайцы?
Нет, оухайхиянцы.
Впервые слышу.
И на него произвел большое впечатление мой рассказ о племяннице Иеруше.
В какой связи было упомянуто ее имя? - с подозрением в голосе поинтересовался Бромли.
Как все это унизительно! - фыркнула Абигейл. - Ока зывается, Элифалет пытается сосватать нашу дочь.
Я считаю, что это весьма благородно с его стороны, - взорвался Бромли. - Одному Богу известно, сколько раз я сам пытался это сделать, но у меня ничего не получалось. Сегодня она, оказывается, влюблена в моряка, которого не видела вот уже три года. Эбби, а этот морячок хоть раз поцеловал ее?
Чарльз!
А вот завтра она уже готова посвятить себя служению Господу и самоистязаниям на каком-нибудь далеком острове. Честно говоря, Фет, если бы вы нашли для нее подходящего мужа, я был бы вам весьма обязан. Тогда бы я все свои усилия направил на ее сестер.
Молодого человека, о котором я упомянул, зовут Эбнер Хейл, - упрямо продолжал Торн. - И его профессора превос ходно о нем отзываются. Кстати, я уже побывал у него в доме.
Элифалет! - беспомощно воскликнула Абигейл.
Мне нужно было и самому лично убедиться в его идеаль ном христианском воспитании.
И что же, это действительно оказалась настоящая хрис тианская семья?
-Да, - кивнул Элифалет. - Во всех отношениях. Несколько секунд Чарльз Бромли шагал взад-вперед по
красиво убранной комнате, а затем неожиданно заявил:
-Если вы сказали, что это настоящая христианская се мья, Фет, то я уверен, что там творится нечто ужасное. Я поч ти вижу самого юного Эбнера Хейла. Он должен быть худощав, с нездоровым цветом лица и испорченным из-за бесконечного просиживания над книгами зрением. Это настоящий ханжа с грязными ногтями, а что касается поведения в обществе, то в этом он безнадежно отстал. И все же, знаете ли, наблюдая за жизнью здесь, в Уолполе, я прихожу к выводу, что именно из таких мальчиков, в конце концов, и получаются самые луч шие мужья.
Несмотря на свое личное отношение, преподобный Торн всегда восхищался остротой ума свояка, поэтому сейчас он добавил то, чего вообще не намеревался говорить:
Чарльз и Абигейл! Этот юноша представляет собой как раз такого человека, которого только что описал Чарльз. Но, кроме того, он еще и весьма преданный юноша, исключитель но честный и прямодушный, и тот самый избранник, которо го будет сопровождать по жизни милость Божья. Конечно, именно сейчас я не стал бы радоваться такому зятю, но лет че рез десять из него вырастет самый завидный муж, о котором только может мечтать женщина.
Он настолько же высок, как и Иеруша? - поинтересова лась Абигейл.
Не совсем, и он на год младше.
Миссис Бромли расплакалась, но ее грубоватый супруг вдруг принялся подтрунивать над ней:
Понимаете, как все вышло, Фет! Этот моряк, в которого влюбилась Иеруша. Тут, у нас в Уолполе устраивались какие- то дурацкие танцы. Если я не ошибаюсь, он является дальним родственником Лоуэллов. Только мне почему-то показалось, что в тот вечер влюбилась не она, а ее мамаша. Ну, представь те себе сами: эти высокие стройные красавцы с волевым взглядом! Он с удовольствием погладил себя по круглому животу, чем окончательно развеселил и успокоил супругу.
А теперь давайте подведем итоги, - неожиданно пред ложил Торн. - У вас имеется дочь, а у меня, соответственно, племянница. Мы все очень любим ее. Ей исполнилось двад цать два года, и с каждым днем она чувствует себя все более неуверенно. Мы обязаны найти ей мужа, а также помочь вы брать правильный жизненный путь. Я предлагаю наилучший выход в обоих случаях.
А я очень признателен за такое предложение, - тепло подхватил Чарльз. - Господь Бог свидетель, сколько я ста рался для дочери, и всегда терпел неудачу.
Ты все еще хочешь поговорить с ней, Элифалет? - смяг чилась Абигейл. Ее решимость была сломлена ответом мужа.
Не надо, Абигейл, - снова вмешался Чарльз. - Это твоя проблема, а не Фета.
Конечно, - фыркнула миссис Бромли. - Но что я могу рассказать ей об этом молодом человеке?
Предусмотрительный Торн тут же вручил ей аккуратно исписанный листок с полным досье на Эбнера Хейла. Сюда входило подробное описание внешности юноши, выписка из журналов колледжа с его оценками по всем дисциплинам, последнее эссе, сочиненное Хейлом, о деятельности церкви в Женеве, а также генеалогические исследования линии Хейлов из Мальборо, потомков Элиши Хейла из графства Бэкингемшир в Англии. Кроме того, на отдельном листке сообщалось, что конфиденциальные письма могут быть отправлены Джону Уипплу и президенту Дэю в Йель, некоторым гражданам - христианам в Мальборо, штат Массачусетс, а также сестре Эбнера Эстер на семейную ферму. Первым делом Абигейл Бромли ухватилась за описание внешности юноши: "Кожа лица чиста, но желтоватая, зубы в отличном состоянии..."
Плохие новости она уже была готова принять, как само собой разумеющееся. Однако эти обнадеживающие строки совершенно выбили ее из колеи, и женщина начала всхлипывать:
Но мы даже не знаем, где находится Оухайхи! - Потом она повернулась к мужу и принялась обвинять его в полном отсутствии отцовских чувств: Неужели ты в самом деле хо чешь послать свою дочь неизвестно куда.
Дорогая моя, - твердо произнес Чарльз, - единствен ное, чего я не хочу, так это оставить свою дочь на волю при ступов депрессии и религиозной мании в крохотной комнат ке наверху. Если она сумеет найти любовь и счастливую жизнь в достатке на Оухайхи, это будет куда более приятным зрелищем, нежели наблюдать за ее мучениями в Уолполе, в штате Нью-Гемпшир. Теперь иди наверх и поговори с ней. Мне кажется, что в этом месяце чаша весов ее состояния склоняется в религиозную сторону, и, скорее всего, она с ра достью ухватится за возможность выйти замуж за миссионе ра, чтобы уехать на Оухайхи.
Таким образом, в результате безотлагательно предпринятых поездок преподобного Торна в Мальборо и Уолпол, Эбнер Хейл, обливаясь потом от нервного напряжения и июньской жары, наконец, получил ответ из Бостона:
Уважаемый мистер Хейл!
После проверки, выполненной по нашей просьбе и от нашего имени преподобным Элифалетом Торном, Американский совет полномочных представителей по вопросам иностранных миссий счастлив уведомить вас, что по воле Господа вы выбраны в качестве миссионера для выполнения миссии на Гавайских островах. Вы и ваша супруга отплываете из Бостона первого сентября на бриге "Фетида". Капитан Джандерс.
К письму прилагался список, в него входило около двухсот наименований предметов, которые миссионер должен был непременно захватить с собой. Среди них, в частности, значились:
Бритва - шт.
Компас - шт.
Полотенце - шт.
Умывальный таз - шт.
Коляска - шт.
Зонт от солнца - шт.
Ножницы - пары.
Кружка - шт.
Фонарь - шт.
Воздуходувные мехи - пара.
Кувшин - шт.
Железная решетка для дров в камине - шт.
Кроме того, в конверте оказалась и еще одна записка, в ко торой говорилось: "Настоятельно рекомендую вам предста виться в конце июля в доме Чарльза иАбигейл Бромли в Уолпо- ле, штат Нью-Гемпшир. Там вы познакомитесь с их дочерью Иерушей, христианкой двадцати двух лет. Мне пришло в го лову, что вам может понадобиться кое-что купить для этой важной встречи, чтобы выглядеть более представительно, по этому я прилагаю три доллара, которые вам вовсе не обяза тельно возвращать мне". Письмо было подписано: "Элифалет Торн, член африканской миссии."
* * *
В начале двадцатых годов девятнадцатого века очень многие молодые люди, которые должны были отправиться на Гавайи, увлеченные занятиями, неожиданно выясняли для себя, что у них нет на примете подходящей девушки, на которой они могли бы жениться. Поэтому у них возникала срочная необходимость сочетаться браком в течение нескольких недель, так как Американский совет отказывался посылать на острова неженатых миссионеров. И вот юноши, твердо решившие посвятить свою жизнь служению Господу, призывали на помощь всех своих друзей и родственников, которые знакомили их с девушками, и ни один из таких избранников не остался без супруги. И хотя некоторым юношам первая кандидатка могла и отказать, все равно рано или поздно им удавалось жениться. И происходило это не потому, что все миссионеры оказывались красавцами. Просто в Новой Англии было очень много одиноких девушек, мечтающих наконец-то выйти замуж. И, между прочим, многие полагали, что самые симпатичные и достойные парни уходят в море. Было много споров по поводу того, что заставляет Американский совет отказывать в месте неженатым молодым людям. Возможно, от того, что одинокая жизнь могла заставить миссионера сделать непростительные ошибки, а также из-за специфики жизни именно на Гавайях. Скорее всего, последняя причина и оказалась главной в решении Совета. Китобои, вернувшись в Нью-Бедфорд и Нэнтакет (если они вообще соглашались сойти на берег), рассказывали о далеких ласковых девушках, сладких кокосовых орехах и крытых соломой хижинах, стоящих в изумительной красоты долинах. В портах часто можно было услышать такую песенку:
Вернуться бы на Оухайхи!
Желаю от всей я души.
Где весело море смеется,
Где девушки так хороши!
Проанализировав подобные куплеты, Совет заключил, что, учитывая условия жизни на островах, было бы благора зумно требовать даже от тех молодых людей, кто жил, тща тельно соблюдая все священные заповеди, брать с собой своих обращенных в веру женщин. Еще более убедительным казалась
уверенность в том, что женщины, как более цивилизованные существа, сами наглядно являлись вестниками христианской жизни. Следовательно, Совету требовались женщины не только для того, чтобы стать верными супругами миссионеров. Преданная молодая жена сама по себе являлась наиболее убедительным представителем миссионерства. Итак, юноши разъезжались по всей Новой Англии, в пятницу знакомились со скромными христианками, в субботу делали предложение, и, выждав положенные три недели после помолвки, женились и сразу же отплывали с молодыми супругами на Гавайи.
Но ни одна из этих любовных одиссей не оказалась настолько странной, как та, которая выпала на долю Эбнера Хейла. Когда в начале июля он покинул Йель, получив духовный сан в конгрегационной церкви, в юноше было пять футов и четыре дюйма роста, он весил сто тридцать шесть фунтов, имел болезненный желтоватый цвет лица, отличался сутулой фигурой и сальными светлыми волосами, которые зачесывал на прямой пробор и укладывал при помощи воды. Эбнер носил черный фрак, такой популярный среди священников, узкий ситцевый галстук и новую касторовую шляпу, которая возвышалась над его головой дюймов на пять. Среди его скудного багажа, умещавшегося в небольшой коробке, самым ценным предметом считалась маленькая щеточка, которой, по совету приятелей, он причесывал свою шляпу. И это было, пожалуй, единственным проявлением тщеславия, которое мог себе позволить юный Хейл, поскольку считал, что именно по этой шляпе его сразу могли распознать как служителя церкви. На свои ботинки из дорогой кожи с тиснением, он, например, вообще не обращал внимания и совершенно за ними не ухаживал.
Когда дилижанс доставил его в Мальборо, он вышел из него с напускной важностью, поправил свою высоченную шляпу, под хватил коробку и направился домой. К его величайшему разоча рованию, никто из жителей Мальборо даже не побеспокоился о том, чтобы поздравить его с окончанием учебы и посвящением в духовный сан. В этой необычной шляпе его попросту никто не узнавал, и он дошел до самой аллеи, ведущей к дому, так ни с кем и не поговорив. Здесь он остановился на пыльной дорожке, чтобы молча поприветствовать, как он чувствовал, в последний раз, свой холодный и недружелюбный дом, в котором родилось вот уже несколько поколений Хейлов. Ему показалось, что этот дом отмечен такой любовью, что Эбнер не удержался, склонил
голову и заплакал, переполняемый эмоциями. Так он простоял несколько минут, пока его не заметили младшие Хейлы. Они-то и привели сюда всех остальных членов семьи, чтобы горячо поприветствовать Эбнера, вернувшегося домой.
Как только все семейство собралось в строгой передней комнате, Гидеон Хейл, которого так и распирало от гордости за сына, посвященного в духовный сан, предложил:
-Эбнер, пожалуйста, прочитай свою первую молитву в этом доме.
И молодой Хейл, выбрав своей темой строчки из Левита: "И каждый возвратитесь в свое племя...", тут же ударился в небольшую проповедь. Вся семья светилась от счастья, а когда эта импровизированная служба закончилась, скромная долговязая Эстер отвела брата в сторону и прошептала:
Со мной случилась самая замечательная вещь, брат!
Отец уже успел рассказать мне, Эстер. Мне очень прият но узнать, что на тебя снизошла милость Господня.
Было бы тщеславием с моей стороны самой говорить об этом, раскраснелась Эстер. - Я хотела побеседовать совсем о другом.
О чем же?
Не так давно я получила письмо!
От кого?
Из Уолпола, штат Нью-Гемпшир, - уклончиво ответи ла сестра.
Теперь настала очередь Эбнера краснеть, и хотя ему не хотелось демонстрировать свой повышенный интерес к этому делу, он все же вынужден был, запинаясь, спросить:
-Это письмо... от...
Однако он так и смог договорить до конца, поскольку ему пришлось бы назвать то имя, о котором он не рассказывал пока что никому на свете. Ему казалось неправдоподобным, что он вообще знал о существовании Иеруши Бромли, не говоря уже о том, что в скором времени ему предстояло сделать ей предложение, и Эбнер боялся даже произносить ее имя вслух, что бы не сглазить.
Эстер Хейл взяла ладони брата в свои и произнесла:
-Это письмо пришло от одной из самых милых, тактич ных, нежных молодых христианок во всей Новой Англии. Она называет меня сестрой и просит, чтобы я помогла ей и по молилась за нее.
Можно мне увидеть это письмо? - попросил Эбнер.
О нет! Нет! - отчаянно запротестовала Эстер. - Оно прислано мне строго конфиденциально. Иеруша написала... Правда, у нее замечательное имя, Эбнер? Ведь именно так зва ли мать Иофама из Книги Царств. Она написала мне, что со бытия развиваются настолько стремительно, что ей обяза тельно нужно поделиться ими с верной подругой. Ты даже удивишься тому, о чем она просила в своем письме.
О чем же?
Она расспрашивала о тебе.
И что же ты ей ответила?
Я написала письмо на восемнадцати страницах, и хотя я считаю его тайным посланием между моей сестрой и мной...
Твоей сестрой? - изумился Хейл.
Да, Эбнер. Я убеждена, что она намеревается выйти за тебя замуж. Это чувствуется по манере ее письма. - Эстер улыбнулась, заметив, как смутился брат, и добавила: - И хо тя это письмо я считают конфиденциальным, все же я перепи сала одну из восемнадцати страниц.
Зачем?
Потому что именно на этой странице я перечислила ей все твои недостатки, чтобы молодая женщина смогла полно стью оценить тебя и подготовиться к встрече. И так как я очень люблю тебя, как сестра, Эбнер, я бы хотела, чтобы ты прочитал эту очень важную страницу.
Мне бы тоже этого хотелось, - слабым голосом пробор мотал Эбнер. Он взял из рук сестры исписанный мелким ров ным почерком листок и, оставшись один в своей комнате, принялся изучать его.
"Дорогая Иеруша, надеюсь, что когда-нибудь я буду с пол ным правом называть вас своей сестрой. Итак, пока что я рас сказала вам только о добродетелях моего брата. Их действи тельно очень много, и я ничего не преувеличила. Как вы сами могли догадаться, жизнь в полной гармонии в большой и дружной семье снабжает даже самый малоразвитый интел лект обильными возможностями проникать в самые отдален ные уголки чужого ума и характера. И когда однажды мы с ва ми встретимся, как сестры, вы вспомните, насколько я была справедлива в своем письме. Я всегда остаюсь честной, как и положено по истинно христианским принципам. Помните, как сказано в Библии, в послании к эфесянам (глава , стих ):
"Посему, отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу". Теперь же я должна поделиться с вами и тем, что у моего праведного и нежного брата, разумеется, есть и свои слабости.
Во-первых, Иеруша, он абсолютно не знает хороших манер, и если это вам очень важно увидеть в своем будущем муже, то вы, несомненно, останетесь глубоко разочарованы. Правда, я полагаю, что с вашей помощью и при надлежащем терпении он сумеет стать более тактичным, и, возможно, однажды превратится в настоящего цивилизованного джентльмена, но в это все же трудно поверить. Он грубоватый и слишком уж прямолинейный юноша. Он мало задумывается перед тем, как что-либо сказать. А так как мне приходилось наблюдать за собственными родителями, я понимаю, как иногда трудно в таких случаях приходится жене, однако, должна признаться, что за всю свою жизнь мне так и не довелось увидеть каких-либо значительных перемен в собственном отце. А из этого я могу сделать вывод, что хорошие манеры - это то, что женщина высоко ценит, но редко встречает в мужчинах.