Страница:
-Я забираю мальчика к нам в дом.
Очевидно, в сердце Эбнера все же сидел какой-то бес, потому что, завидев свою жену с умирающим младенцем на руках, преподобный Хейл тут же остановил ее и спросил:
-А не будет ли лучше, если этот ребенок, рожденный в грехе...
Иеруша испепелила мужа взглядом и твердо заявила:
-Я забираю мальчика к нам. Вот о чем мы всегда мечтали и что проповедовали: любить абсолютно всех детей. - С эти
ми словами она гордо удалилась и поместила малыша вместе с собственными.
Когда Иеруша ушла, Эбнер неожиданно заметил, что Кеоки успел незаметно выйти из дворца и отправиться к морю. Здесь он выкопал себе неглубокое ложе, которое уже заполнила вода, и прежде чем Эбнер смог остановить его, молодой алии погрузился в прохладную ванну, найдя здесь успокоение. Эбнер, хромая, приблизился к Кеоки и громко выкрикнул:
Если ты будешь так лежать, то обязательно умрешь!
Да, я умру, - подтвердил алии, продолжая трястись в лихорадке.
Тогда Эбнер взмолился:
Пожалуйста, вернись в дом, и я сам укутаю тебя одея лами.
Нет, я умру, - настойчиво повторил Кеоки.
Нет такого зла, которое Господь не смог бы простить, - пытался утешить молодого человека миссионер.
Ваш Бог больше не существует для меня, - пробормо тал Кеоки из своей холодной могилы. - Я умру и начну жизнь заново в водах Кейна.
Эти слова привели Эбнера в ужас, и он снова принялся упрашивать юношу:
Кеоки, даже в минуту смерти не надо так богохульство вать, ведь Господь по-прежнему любит тебя.
Ваш Бог посылает нам только эпидемии, - не переста вая дрожать, буркнул Кеоки.
Я буду молиться за тебя, - печально ответил Эбнер.
Теперь уже слишком поздно. Вы никогда не хотели, что бы я принадлежал вашей церкви, - и умирающий алии об лил себе лицо прохладной водой.
Кеоки! - чуть не плакал миссионер. - Ты умираешь. Так помолись вместе со мной за свою бессмертную душу!
Кейн защитит меня, - упорствовал молодой мужчина.
О нет! Нет! - запричитал Эбнер. но в то же мгновение сильная рука ухватила его за плечо и начала увлекать прочь от песчаной могилы.
Эбнер повернулся и увидел одноглазого Келоло, который тихо обратился к священнику:
-Ты должен оставить моего сына в покое. Он хочет ос таться наедине со своим богом.
Нет! - страстно воскликнул Эбнер. - Кеоки, ты будешь молиться со мной?
Я начинаю свое путешествие во тьме, - издалека донес ся уже слабеющий голос гавайца.
Прилив принес свежую холодную воду к его ложу, и в этот момент Эбнер сам впрыгнул в неглубокую яму и схватил своего друга за руки:
-Кеоки, не умирай в темноте. Мой дорогой брат...
Но алии отпрянул от священника и закрыл лицо руками.
-Уберите его отсюда! - грубо выкрикнул он. - Я умру со своим богом. Келоло потащил упирающегося Эбнера с пляжа.
Когда эпидемия стихла, Эбнер и Иеруша вернули мальчика во дворец. Маленький Келоло выздоровел и счастливо улыбался. Ноелани приняла младенца и хладнокровно начала рассматривать его:
-Этот человек будет последним из алии, - с грустью предсказала она. Но так, может быть, даже и лучше. Ведь еще одна такая эпидемия, и мы все погибнем.
-Ноелани, - тихим голосом начал Эбнер, - ты же хоро шо знаешь о том, что мы с Иерушей любим тебя больше, чем всех остальных. И для Бога ты тоже очень дорога. Хочешь ли ты вернуться в церковь?
Высокая грациозная женщина молча выслушала эти слова и для себя уже решила принять их, поскольку она никогда не воспринимала кахун всерьез. Но когда она вспомнила об умершем брате и муже, то изменила свое решение, и теперь оставалась непреклонна.
-Если бы вы были наполовину так добры и внимательны к Кеоки, как ко мне, - с горечью заметила Ноелани, - он сейчас был бы жив.
И тогда всем стало совершенно очевидно, что она никогда не вернется в церковь, по крайней мере в церковь Эбнера Хейла.
* * *
Однажды утром, в самом начале года, когда доктор Уиппл, наконец, пришел в себя после страшной эпидемии кори, к нему на улице подошел незнакомый матрос и обратился со словами:
- Скажите, вы и есть доктор Уиппл?
Да, это я, - подтвердил Джон.
Мне было велено передать вот это вам лично в руки, - объяснил моряк, вручая Уипплу конверт с письмом.
А откуда вы? - поинтересовался Джон.
С "Карфагенянина". Мы стоим в Гонолулу.
Уиппл быстро, хотя и с нехорошим предчувствием, вскрыл конверт, в котором обнаружил короткую записку:
"Уважаемый доктор Уиппл! Вы человек разумный и мудрый. Можете ли вы сделать так, чтобы Эбнера и Иеруши Хейл не было в Лахайне в течение недели? Я собираюсь построить им дом. Ваш верный друг, Рафер Хоксуорт".
Скажите своему капитану, что я согласен.
Когда мы сможем прибыть в Лахайну?
В следующий понедельник.
Хорошо. Капитан будет здесь.
Уипплу пришлось немного поразмыслить и изобрести хитроумный план. В результате Эбнера и Иерушу вызвали на какое-то внеочередное собрание в Ваилуку, туда, где когда-то очень давно он пытался помочь умирающей Урании Хьюлетт. К удивлению Эбнера, Уиппл заявил:
Мне и Аманде тоже нужен небольшой перерыв в работе. Мы отправимся туда вместе с вами и хорошенько отдохнем.
А как же дети? - встревожилась Иеруша, поскольку со дня рождения Михея она еще ни разу не оставляла их одних даже на ночь.
Миссис Джандерс позаботится обо всех детях, - уверенно произнес Джон. И хотя Эбнер и Иеруша одновременно подума ли о том, что, наверное, все же будет рискованно оставлять сво их детей под присмотром женщины, которая доверяет своих собственных отпрысков местным няням, все же, в конце кон цов, они согласились. Итак, четверо людей, которые хорошо знали друг друга еще с тех времен, когда все вместе делили одну каюту на "Фетиде", начали свое приятное и увлекательное пу тешествие через горы в Ваилуку. Когда они достигли наивыс шей точки хребта, делящий остров на две части, Джон Уиппл остановился и с грустью начал вглядываться в пустующие доли ны, которые потеряли население в результате эпидемии кори.
Эбнер, - начал доктор, - каким-то образом нам надо привлечь новых сильных и жизнеспособных людей на эти ост рова. Потому, что если умирающие гавайцы смогли бы заклю чать смешанные браки с выносливыми пришельцами...
И кого же ты можешь им предоставить? - усмехнулся Эбнер, вытирая лоб платком.
Я всегда считал, что с этой задачей прекрасно бы справи лись другие полинезийцы, - просто ответил Уиппл. - Но в по следнее время я изменил свое мнение. Это должны быть яван цы. Здесь требуется абсолютно свежая кровь. Он замолчал и принялся сравнивать пересохшую, опаленную солнцем подвет ренную сторону острова, из которой компания только что при шла, с зеленой наветренной, куда они сейчас и направлялись.
Занятно, - хмыкнул доктор.
Что такое? - не понял Эбнер.
Я рассматривал обе половины нашего острова, - пояс нил Джон. - Дождь льется здесь, где он совсем не нужен, но никогда не доходит до нашей половины, где огромные терри тории подвержены засухе, в том числе и поля. Эбнер! - вос кликнул Уиппл с каким-то азартом. - Почему человек не в состоянии переносить дождь оттуда, где он совершенно беспо лезен, туда, где его так ждут?
Ты что же, вознамерился переделывать работу Господа? - фыркнул священник.
В таких делах я бы не прочь кое-что изменить, - при знался Уиппл.
Но как ты сумеешь перенести дождь через гору? - воз мутился Эбнер.
Пока еще не знаю, - продолжал размышлять Уиппл, не переставая поражаться контрасту между влажной наветрен ной и засушливой подветренной половинами острова.
* * *
Компания продолжала путешествовать, а в это же время в порт Лахайны вошел "Карфагенянин", и с него спустился довольный капитан Хоксуорт. Одноглазый Келоло с группой дюжих полицейских встретили буяна на пирсе и нацелили на него стразу шесть ружейных стволов.
-Это место тебе капу, капетена! Мы тебе нет алоха здесь, черт тебя возьми! - предупредил старый алии, напрягая свою память в отношении английского языка.
Хоксуорт отвел в сторону ружья и заявил:
-Я приехал сюда исключительно для того, чтобы постро ить дом.
Никаких девочек на борт! - сурово распорядился Келоло.
Не нужны мне ваши девочки, - уверил его капитан и быстро зашагал в сторону миссионерского дома. Матросам, следующим за ним, он сказал: Вытаскивайте из этой хижи ны все, что только возможно. Но будьте поосторожнее!
Освобождение дома от вещей заняло всего несколько минут, и когда Хоксуорт еще раз своими глазами увидел, какое жалкое существование влачили Хейлы (единственными приличными вещами в доме оказалась та самая мебель, которую подарили им капитаны китобоев), он в ужасе поднес руку ко рту, поскольку начал беспрестанно кусать нижнюю губу.
-Спрячьте все это от огня, - приказал Рафер, и когда ве щи были предусмотрительно накрыты плотной тканью, под нес спичку к старому травяному домику, и через несколько мгновений жалкая лачуга полыхала, как факел, вместе со своим бременем насекомых и воспоминаний. Когда площадка опустела, Хоксуорт отдал следующее приказание: - Копайте!
Подвал получился широким и глубоким, и в жаркие летние дни здесь должно было быть прохладно. Когда с подвалом было покончено, Хоксуорт выложил его строительным камнем, вырубленным из коралла, продолжая класть еще ряд над землей, чтобы, начав строительство непосредственно самого дома, обеспечить его надежным фундаментом. Затем он велел своим матросам принести угловые балки, каждая из которых была пронумерована, и началась увлекательнейшая работа по сборке того самого дома, который когда-то стоял в верфи Бостона.
За три дня хорошо поставленное дело уже близилось к завершению. Все это время капитан Хоксуорт прохлаждался в конторе Джандерса и Уиппла. Он успел сразу предупредить Пупали и всех остальных желающих, чтобы ни одна женщина не подходила к нему, поскольку он теперь желал нормально отдохнуть. За это время капитану успели рассказать обо всем, что случилось с Кеоки Канакоа и его сестрой Ноелани.
Вы, наверное, имеете в виду ту высокую красивую де вушку, которая как-то раз плавала совершенно обнаженной возле кораблей? - насмешливо поинтересовался Хоксуорт.
Да. Весь этот кошмар произошел именно с ней, - пе чально кивнул Джандерс.
Что за чертовщина! - зарычал капитан. - Это же самая красивая девушка на всех островах. И ты хочешь мне сказать, что теперь она томится в своем травяном доме совершено одна?
Ну, с ней всегда остаются служанки, - пояснил Джан- дерс.
Понятно. - Хоксуорт пренебрежительно нарисовал в воздухе огромные окружности, которые должны были обозна чать формы прислужниц, всегда остававшихся при алии. - То есть, ты имел в виду, что она и сейчас там?
-Да.
Но так же нельзя жить! - заревел Рафер. - И все из-за того, что ее впутали во всю эту глупость и чертовщину! Джан- дерс, я немедленно иду к ней.
Я бы на твоем месте так не спешил, - остудил пыл капи тана более зрелый мужчина. - Ты заработал себе в этом городе не слишком завидную репутацию. Гавайцы ничего не забыли.
К черту их воспоминания! - воскликнул капитан, уда рив кулаком по подлокотнику кресла. - Я подумываю о том, чтобы осесть в Гонолулу, Джандерс. А плавать буду в Кантон и заниматься торговлей. Может быть, позже выстрою еще па ру кораблей. А отсюда можно вывозить какой-нибудь товар?
Ну, если только ты не запросишь баснословную цену за свои услуги, осторожно ответил Джандерс. - У меня, на пример, имеется огромное количество шкур, которые я бы с удовольствием переправил в Китай.
Я думаю, вы их туда переправите, - уверенно заявил Хоксуорт. Он вышел из конторы Джандерса и решительным шагом направился вдоль по главной улице к травяному двор цу алии. При виде легендарного капитана охранники тут же бросились докладывать об этом Келоло, но прежде чем пожи лой алии смог предотвратить проникновение Рафера на тер риторию дворца, Хоксуорт вежливо поклонился, толкнул во рота и спокойно прошел во дворец, где очень скоро отыскал Ноелани.
Мэм, - начал он, протягивая свою огромную правую ру ку, - я мечтал познакомиться с вами с того самого момента, когда увидел вас катающейся на доске рядом с моим кораб лем. Это произошло, наверное, лет тринадцать назад. В те дни вы были непревзойденной красавицей, мэм. А сейчас стали еще лучше.
Вы, наверное, явились сюда, чтобы найти еще кого-ни будь на продажу? холодно поинтересовалась Ноелани.
Нет, мэм. Я пришел, чтобы найти себе жену. И я нутром чую, что это будете вы.
Ноелани хотела уже что-то ответить на такое дерзкое заявление, но прежде чем она успела произнести хоть слово, Хоксуорт бросил к ее ногам штуку лучшего китайского шелка, а сам разразился словесным потоком:
Мэм, я надеюсь, вы понимаете, почему я наведался в Ла- хайну. То, что я натворил тут в прошлый раз, постоянно терза ет мою совесть, и, кроме того, меня разрывает жалость, когда я вижу, как здесь живет один американец со своей супругой. Если я вас чем-то обидел во время своего прошлого визита, то приношу свои извинения, но, несмотря ни на что, мэм, я хочу, чтобы вы знали, что отныне мой корабль будет заниматься тор говлей с Китаем. Я уже купил себе дом в Гонолулу, и вот уже некоторое время подыскиваю жену.
Почему же вы не смогли найти ее в Бостоне? - так же холодно спросила Ноелани.
Сказать вам правду, мэм... - начал Хоксуорт и замолчал, потому что в этот момент в комнату ворвался Келоло с охранни ками с целью спасти свою принцессу от посягательств при шельца. Но она, к удивлению отца, попросила его удалиться, объяснив, что желает беседовать с капитаном.
По правде говоря, мэм, - снова начал Рафер, прохажи ваясь взад-вперед у двери, ведущей в сад, как будто его и не перебивали, - в свое время я делал предложение одной кра сотке в белом платье с кружевами, но мне так и не удалось за воевать ее сердце. С тех пор я предпочитаю цветущих женщин с островов.
Где Илики? - строго спросила алии.
Надеюсь, она, наконец-то, попала в надежные руки, - сразу же ответил Хоксуорт. - Ну, а что бы с ней стало здесь?
Этот вопрос заставил Ноелани задуматься, и, чтобы хоть немного выиграть время, она поинтересовалась:
-Когда же вы закончите строительство дома?
-Дня через два, мэм, и поэтому я считаю, что было бы сов сем неплохо, если бы вы согласились пообедать со мной сегодня вечером у меня на корабле. Я бы хотел, чтобы вы осмотрели свое будущее жилище, если, конечно, когда-нибудь согласи тесь отправиться вместе со мной в путешествие до Кантона.
Это приятное на слух слово, этот далекий город, из которого привозили все наряды и мебель для Ноелани, но который она уже отчаялась когда-либо увидеть воочию (да у нее и не было особых причин на это), вдруг захватило воображение молодой
женщины настолько, что это не ускользнуло от внимания Хок-суорта. Поэтому капитан осмелел и высказал свое предложение:
Ноелани, - начал он, - у тебя здесь было много горя. Тебе пришлось пережить нечто такое, к чему ты сама не име ла никакого отношения. Почему бы тебе не оставить эти мес та навсегда? Здесь грустно и одиноко, а тебе в жизни требует ся совсем другое. Я предлагаю тебе бурную, волнительную жизнь, полную приключений.
Но у меня есть сын, как тебе известно, - гордо заявила Ноелани.
Возьмем его с собой. Я всегда мечтал, чтобы мой собст венный сорванец носился по палубе.
-Но он принадлежит всему народу, - засомневалась Алии Ну и.
Тогда оставим его народу, - тут же нашелся капитан, и прежде чем Ноелани смогла что-либо возразить, он схватил ее за руку, привлек к себе, крепко поцеловал и принялся стяги вать с женщины одежду.
Пожалуйста, не надо, - зашептала она.
Подойди к двери и вели служанке посторожить ее. Сейчас ты будешь доставлять удовольствие своему будущему мужу.
Но женщина оттолкнула от себя капитана и, гордо выпрямившись, произнесла:
А ты сможешь позабыть о том, что я совсем недавно уже была замужем?
Ноелани! - вспыхнул Рафер. - Как ты думаешь, сколь ко ваших девушек перебывало в моей каюте? Но это часть прошлой жизни. Теперь мне нужна одна-единственная, кото рая станет моей женой.
-Я имела в виду, что ведь это был мой брат, и мы... Хоксуорт задумался лишь на секунду, после чего громко
рассмеялся:
-Для меня каждый восход означает новый год. Я не имею памяти.
Эти слова капитана были приятны Ноелани. Ей понравился смелый отчаянный мужчина, какие обычно симпатичны для всех алии, и молодая женщина подумала: "Этот капетена сам похож на вождя. Он высокий, умеет сражаться и может посто ять за себя и за тех, кто ему дорог. Он настоящий алии среди се бе подобных. Конечно, ему порядком надоели портовые жен щины, и он подумывает о том, чтобы остепениться. У него есть
неплохой корабль, и он согласен считать моего сына своим собственным. Правда, он не слишком набожный, но зато искренний. Дни гавайцев подходят к концу, а годы белых людей еще впереди". Вслух же Ноелани произнесла:
-Я пойду с тобой на корабль.
Он снова поцеловал ее, с удовольствием ощущая богатство ее роскошных волос, спадающих ему прямо на руки. Это ощущение возбудило капитана, как всегда его радовали жаркие поцелуи островитянок. Он страстно прошептал:
-Скажи своим служанкам, чтобы постерегли дверь и ни кого к нам не пускали.
Однако женщина упрямо замотала головой и пояснила:
-Только не здесь, не в этой комнате. Здесь находится сре доточие наших традиций. Я пойду с тобой на корабль.
Лахайна была поражена увиденным. По ее улицам шел капитан Хоксуорт вместе с Алии Нуи. Они беспечно шагали по пыльной дороге, в тени пальм, и ворковали о чем-то своем, как настоящие любовники. Но самое удивительное было еще впереди. Молодая женщина, прекрасная и величественная, вновь появившаяся на улицах города, забралась в шлюпку капитана, и они спокойно поплыли к "Карфагенянину", где Ноелани осталась до утра. Прощаясь со своим женихом, она еще раз осмотрела богатое убранство каюты, где все теперь принадлежало ей, и подумала: "Вот это настоящий мужчина. Я буду верна ему. Я буду есть ту же пищу, что и он, чтобы угодить ему. Я буду одеваться так, как понравится ему, чтобы другие мужчины смотрели на него и говорили: "Как же повезло этому парню!" Я никогда не скажу ему "нет".
Мягкая улыбка тронула ее губы, точно такая же, какую потом можно будет заметить у каждой гавайской девушки, собравшейся выйти замуж за американца. Эта улыбка словно говорила: "Я-то знаю, что нежностью и лаской приучу его к спокойной семейной жизни".
Ноелани встречалась с капитаном еще два дня, а когда на ступил последний день стоянки "Карфагенянина" в Лахайне, Рафер был занят тем, что руководил расстановкой совершенно новой мебели в только что выстроенном миссионерском доме. Ноелани же в это время оказалась одна в своем травяном двор це. Она достала две берцовые кости и аккуратно обернула их талой: одну кость Маламы Кеоки вручил ей перед своей смер тью, другая принадлежала, как память о матери, самой Ноела
ни. Взяв два тяжелых свертка в руки, она направилась к маленькому дому отца, и сказала ему:
-Келоло, мой дорогой, мой любимый отец! Я покидаю Ла- хайну, и я не смею брать с собой эти гнетущие меня дары. Ты обязан вернуть их в могилу. Мы больше не можем жить так, чтобы подобные памятные вещи преследовали наши сердца и души.
Он с почтением принял у дочери две кости и аккуратно положил их на земляной пол перед собой.
Ты окончательно решила уехать в Гонолулу с этим аме риканцем? спросил он.
Да, мне нужно начать совершенно новую жизнь.
И пусть эта жизнь будет счастливой, - с трудом прого ворил Келоло, немного шепелявя. Он не стал подниматься, чтобы попрощаться с дочерью. И хотя вождь прекрасно пони мал, почему при данных обстоятельствах Ноелани решила по ступить именно так, сам он не собирался мириться с новыми веяниями. В глубине души Келоло искренне жалел о том, что его дочь отвергает то единственное призвание и счастье, для которого она была рождена.
Пусть же богиня Пеле... - начал пожилой алии, но дочь жестом остановила его. Ей было невыносимо выслушивать еще какие-либо пожелания или заклинания.
Правда, сама она все-таки высказалась:
-Пусть боги будут добры к тебе, Келоло. Пусть твое каноэ быстро плывет по морю, пока радуга не придет за тобой. - Она еще раз внимательно вгляделась в это родное лицо, изуро дованное шрамами и с одной пустой глазницей, а потом ушла на пирс. Когда матросы увидели ее, то сообщили, что капитан еще не вернулся из города, и указали ей дорогу к миссионер скому дому. Там и нашла своего жениха Ноелани. Рафер си дел верхом на кухонном стуле, положив подбородок на его изогнутую спинку, и задумчиво смотрел в пол. Женщина мол ча наблюдала за ним, а капитан поднялся со стула и, прихва тив его с собой, три или четыре раза громко стукнул этим сту лом по новому полу, да так, что весь дом содрогнулся от ярос ти капитана. Несколько минут он простоял молча, со стулом в руке, опустив голову и закрыв глаза. Было видно, как набух ли вены у него на висках и на лбу. Ноелани вспомнила слова, которые он произнес пару дней назад, и подумала: "Он еще хвастался, что не имеет памяти! Ну, что ж, это просто замеча
тельно, если все-таки он все помнит. А я-то поверила, что в его памяти хранятся лишь такие пустяки, как продажа Илики!" Потом капитан еще раз десять с грохотом опускал стул на пол, чтобы немного успокоиться. Сейчас ему хотелось разнести в щепки весь дом. Но вместо этого он аккуратно вернул стул на место, последний раз оглядел уютную деревянную кухню, и вышел на улицу, под яркие лучи солнца.
- Сейчас мы уплывем отсюда, - заявил он, и все жители городка, которые уже прослышали о свадьбе, проводили пару до пирса и наблюдали за тем, как капитан Хоксуорт легко подхватил свою невесту на руки и усадил ее в шлюпку.
* * *
Как только при возвращении домой из Ваилуку компания американцев достигла наивысшей точки горного хребта, Джон Уиппл и его жена принялись пристально вглядываться вдаль. Они увлеклись этим занятием так, что Эбнер, наконец, не выдержал и спросил:
Что вы там высматриваете?
Это большая тайна и приятная неожиданность, - зага дочно объяснил Джон, но когда четверка дошла до последнего холма, доктор все же сумел разглядеть за ветвями деревьев крышу нового миссионерского дома.
Вот теперь я все вижу! - обрадовался Уиппл. - А вы?
Хейлы, еще ничего не понимая, стали рассматривать привычные очертания Лахайны, и ничего особенного не замечали. Все было, вроде бы, как прежде. Пыльные дороги, холмы Ланаи вдали, море. И вдруг Иеруша задохнулась от неожиданности:
-Эбнер! Что это там? Неужели новый дом? -Где?
На месте нашего! Эбнер! Эбнер! - Она бросилась бегом с холма, и ленты шляпки развевались за ней по ветру. Она перепачкала юбку в пыли, а когда достигла дороги, то по мчалась вперед еще быстрей, даже не ожидая, когда ее дого нят остальные, постоянно повторяя одну и ту же фразу:
Это дом! Это дом!
Наконец, она подбежала к ручью, задыхаясь от волнения, и там остановилась. Через дорогу, где высилась стена, отгора живающая участок земли, принадлежащий миссионерам, и
где раньше стояла жалкая травяная хибара, теперь вырос, как в волшебной сказке, самый настоящий фермерский дом, каких много в Новой Англии: уютный и надежный. Иеруша приложила руку к губам и тупо смотрела сначала на дом, а затем на приближавшуюся к ней троицу. Наконец, она подбежала к Эбнеру и поцеловала его у всех на глазах:
-Спасибо тебе, мой самый дорогой друг и товарищ, - еле слышно выговорила она.
Но преподобный Хейл был удивлен даже больше, чем его супруга, и теперь вопросительно смотрел на Уиппла, словно требуя разъяснений. Джон между тем подумал, что будет лучше, если он расскажет только часть правды, поэтому он объяснил данное событие так:
-Твой отец, Иеруша, переправил этот дом из Бостона. А мы просто хотели, чтобы это оказалось для вас сюрпризом.
Уже позднее, когда выяснилась вся правда об участии в этом деле капитана Хоксуорта, супруги Хейл пребывали в таком приподнятом настроении, что никто из них не стал жаловаться или обижаться на капитана. Они молча приняли дар Чарльза Бромли из Уолпола, а роль посредника решили дружно проигнорировать. Теперь для них было уже не столь важно, кто доставил им этот дом, кто его собрал, и кто, по сути дела, придумал все это. Иеруше дом очень понравился по многим причинам: здесь не было никаких клопов и прочих паразитов, пол в нем был не земляной, а самый настоящий, деревянный. Для детей имелись отдельные комнаты. Тут был роскошный письменный стол, за которым Эбнер мог спокойно работать. И в доме, наконец, была кухня. Иеруша с гордостью показывала свое приобретение гавайцам, когда те приходили поздравить ее и полюбоваться роскошным жилищем Макуа Хейла и его семейства.
Первым официальным гостем оказался Келоло. Он принес с собой большой квадратный лист бумаги, который достал в магазине "Дж. и У.", и попросил Эбнера крупными печатны ми буквами написать на нем одно слово: "Ноелани". Правда, суть этой просьбы стала ясна уже потом, но в тот день, после того как Эбнер выполнил пожелание вождя, тот все равно про должал сидеть в гостях и не собирался никуда уходить. Нако нец, Эбнер почувствовал, что пора намекнуть одноглазому гостю, что время идет, и каждому пора заняться своими дела ми. Но тот ударился в воспоминания и принялся рассказы
вать о том, что его жена Малама всегда любила церковь. Потом он вспомнил, как страстно мечтал Кеоки стать настоящим священником, и как нашла свое счастье Ноелани в Гонолулу. Казалось, что-то тревожит старика, и ему хочется поведать своим друзьям еще что-то очень важное, но он не стал этого делать. Когда солнце село, Иеруша все же была вынуждена прервать воспоминания Келоло:
Очевидно, в сердце Эбнера все же сидел какой-то бес, потому что, завидев свою жену с умирающим младенцем на руках, преподобный Хейл тут же остановил ее и спросил:
-А не будет ли лучше, если этот ребенок, рожденный в грехе...
Иеруша испепелила мужа взглядом и твердо заявила:
-Я забираю мальчика к нам. Вот о чем мы всегда мечтали и что проповедовали: любить абсолютно всех детей. - С эти
ми словами она гордо удалилась и поместила малыша вместе с собственными.
Когда Иеруша ушла, Эбнер неожиданно заметил, что Кеоки успел незаметно выйти из дворца и отправиться к морю. Здесь он выкопал себе неглубокое ложе, которое уже заполнила вода, и прежде чем Эбнер смог остановить его, молодой алии погрузился в прохладную ванну, найдя здесь успокоение. Эбнер, хромая, приблизился к Кеоки и громко выкрикнул:
Если ты будешь так лежать, то обязательно умрешь!
Да, я умру, - подтвердил алии, продолжая трястись в лихорадке.
Тогда Эбнер взмолился:
Пожалуйста, вернись в дом, и я сам укутаю тебя одея лами.
Нет, я умру, - настойчиво повторил Кеоки.
Нет такого зла, которое Господь не смог бы простить, - пытался утешить молодого человека миссионер.
Ваш Бог больше не существует для меня, - пробормо тал Кеоки из своей холодной могилы. - Я умру и начну жизнь заново в водах Кейна.
Эти слова привели Эбнера в ужас, и он снова принялся упрашивать юношу:
Кеоки, даже в минуту смерти не надо так богохульство вать, ведь Господь по-прежнему любит тебя.
Ваш Бог посылает нам только эпидемии, - не переста вая дрожать, буркнул Кеоки.
Я буду молиться за тебя, - печально ответил Эбнер.
Теперь уже слишком поздно. Вы никогда не хотели, что бы я принадлежал вашей церкви, - и умирающий алии об лил себе лицо прохладной водой.
Кеоки! - чуть не плакал миссионер. - Ты умираешь. Так помолись вместе со мной за свою бессмертную душу!
Кейн защитит меня, - упорствовал молодой мужчина.
О нет! Нет! - запричитал Эбнер. но в то же мгновение сильная рука ухватила его за плечо и начала увлекать прочь от песчаной могилы.
Эбнер повернулся и увидел одноглазого Келоло, который тихо обратился к священнику:
-Ты должен оставить моего сына в покое. Он хочет ос таться наедине со своим богом.
Нет! - страстно воскликнул Эбнер. - Кеоки, ты будешь молиться со мной?
Я начинаю свое путешествие во тьме, - издалека донес ся уже слабеющий голос гавайца.
Прилив принес свежую холодную воду к его ложу, и в этот момент Эбнер сам впрыгнул в неглубокую яму и схватил своего друга за руки:
-Кеоки, не умирай в темноте. Мой дорогой брат...
Но алии отпрянул от священника и закрыл лицо руками.
-Уберите его отсюда! - грубо выкрикнул он. - Я умру со своим богом. Келоло потащил упирающегося Эбнера с пляжа.
Когда эпидемия стихла, Эбнер и Иеруша вернули мальчика во дворец. Маленький Келоло выздоровел и счастливо улыбался. Ноелани приняла младенца и хладнокровно начала рассматривать его:
-Этот человек будет последним из алии, - с грустью предсказала она. Но так, может быть, даже и лучше. Ведь еще одна такая эпидемия, и мы все погибнем.
-Ноелани, - тихим голосом начал Эбнер, - ты же хоро шо знаешь о том, что мы с Иерушей любим тебя больше, чем всех остальных. И для Бога ты тоже очень дорога. Хочешь ли ты вернуться в церковь?
Высокая грациозная женщина молча выслушала эти слова и для себя уже решила принять их, поскольку она никогда не воспринимала кахун всерьез. Но когда она вспомнила об умершем брате и муже, то изменила свое решение, и теперь оставалась непреклонна.
-Если бы вы были наполовину так добры и внимательны к Кеоки, как ко мне, - с горечью заметила Ноелани, - он сейчас был бы жив.
И тогда всем стало совершенно очевидно, что она никогда не вернется в церковь, по крайней мере в церковь Эбнера Хейла.
* * *
Однажды утром, в самом начале года, когда доктор Уиппл, наконец, пришел в себя после страшной эпидемии кори, к нему на улице подошел незнакомый матрос и обратился со словами:
- Скажите, вы и есть доктор Уиппл?
Да, это я, - подтвердил Джон.
Мне было велено передать вот это вам лично в руки, - объяснил моряк, вручая Уипплу конверт с письмом.
А откуда вы? - поинтересовался Джон.
С "Карфагенянина". Мы стоим в Гонолулу.
Уиппл быстро, хотя и с нехорошим предчувствием, вскрыл конверт, в котором обнаружил короткую записку:
"Уважаемый доктор Уиппл! Вы человек разумный и мудрый. Можете ли вы сделать так, чтобы Эбнера и Иеруши Хейл не было в Лахайне в течение недели? Я собираюсь построить им дом. Ваш верный друг, Рафер Хоксуорт".
Скажите своему капитану, что я согласен.
Когда мы сможем прибыть в Лахайну?
В следующий понедельник.
Хорошо. Капитан будет здесь.
Уипплу пришлось немного поразмыслить и изобрести хитроумный план. В результате Эбнера и Иерушу вызвали на какое-то внеочередное собрание в Ваилуку, туда, где когда-то очень давно он пытался помочь умирающей Урании Хьюлетт. К удивлению Эбнера, Уиппл заявил:
Мне и Аманде тоже нужен небольшой перерыв в работе. Мы отправимся туда вместе с вами и хорошенько отдохнем.
А как же дети? - встревожилась Иеруша, поскольку со дня рождения Михея она еще ни разу не оставляла их одних даже на ночь.
Миссис Джандерс позаботится обо всех детях, - уверенно произнес Джон. И хотя Эбнер и Иеруша одновременно подума ли о том, что, наверное, все же будет рискованно оставлять сво их детей под присмотром женщины, которая доверяет своих собственных отпрысков местным няням, все же, в конце кон цов, они согласились. Итак, четверо людей, которые хорошо знали друг друга еще с тех времен, когда все вместе делили одну каюту на "Фетиде", начали свое приятное и увлекательное пу тешествие через горы в Ваилуку. Когда они достигли наивыс шей точки хребта, делящий остров на две части, Джон Уиппл остановился и с грустью начал вглядываться в пустующие доли ны, которые потеряли население в результате эпидемии кори.
Эбнер, - начал доктор, - каким-то образом нам надо привлечь новых сильных и жизнеспособных людей на эти ост рова. Потому, что если умирающие гавайцы смогли бы заклю чать смешанные браки с выносливыми пришельцами...
И кого же ты можешь им предоставить? - усмехнулся Эбнер, вытирая лоб платком.
Я всегда считал, что с этой задачей прекрасно бы справи лись другие полинезийцы, - просто ответил Уиппл. - Но в по следнее время я изменил свое мнение. Это должны быть яван цы. Здесь требуется абсолютно свежая кровь. Он замолчал и принялся сравнивать пересохшую, опаленную солнцем подвет ренную сторону острова, из которой компания только что при шла, с зеленой наветренной, куда они сейчас и направлялись.
Занятно, - хмыкнул доктор.
Что такое? - не понял Эбнер.
Я рассматривал обе половины нашего острова, - пояс нил Джон. - Дождь льется здесь, где он совсем не нужен, но никогда не доходит до нашей половины, где огромные терри тории подвержены засухе, в том числе и поля. Эбнер! - вос кликнул Уиппл с каким-то азартом. - Почему человек не в состоянии переносить дождь оттуда, где он совершенно беспо лезен, туда, где его так ждут?
Ты что же, вознамерился переделывать работу Господа? - фыркнул священник.
В таких делах я бы не прочь кое-что изменить, - при знался Уиппл.
Но как ты сумеешь перенести дождь через гору? - воз мутился Эбнер.
Пока еще не знаю, - продолжал размышлять Уиппл, не переставая поражаться контрасту между влажной наветрен ной и засушливой подветренной половинами острова.
* * *
Компания продолжала путешествовать, а в это же время в порт Лахайны вошел "Карфагенянин", и с него спустился довольный капитан Хоксуорт. Одноглазый Келоло с группой дюжих полицейских встретили буяна на пирсе и нацелили на него стразу шесть ружейных стволов.
-Это место тебе капу, капетена! Мы тебе нет алоха здесь, черт тебя возьми! - предупредил старый алии, напрягая свою память в отношении английского языка.
Хоксуорт отвел в сторону ружья и заявил:
-Я приехал сюда исключительно для того, чтобы постро ить дом.
Никаких девочек на борт! - сурово распорядился Келоло.
Не нужны мне ваши девочки, - уверил его капитан и быстро зашагал в сторону миссионерского дома. Матросам, следующим за ним, он сказал: Вытаскивайте из этой хижи ны все, что только возможно. Но будьте поосторожнее!
Освобождение дома от вещей заняло всего несколько минут, и когда Хоксуорт еще раз своими глазами увидел, какое жалкое существование влачили Хейлы (единственными приличными вещами в доме оказалась та самая мебель, которую подарили им капитаны китобоев), он в ужасе поднес руку ко рту, поскольку начал беспрестанно кусать нижнюю губу.
-Спрячьте все это от огня, - приказал Рафер, и когда ве щи были предусмотрительно накрыты плотной тканью, под нес спичку к старому травяному домику, и через несколько мгновений жалкая лачуга полыхала, как факел, вместе со своим бременем насекомых и воспоминаний. Когда площадка опустела, Хоксуорт отдал следующее приказание: - Копайте!
Подвал получился широким и глубоким, и в жаркие летние дни здесь должно было быть прохладно. Когда с подвалом было покончено, Хоксуорт выложил его строительным камнем, вырубленным из коралла, продолжая класть еще ряд над землей, чтобы, начав строительство непосредственно самого дома, обеспечить его надежным фундаментом. Затем он велел своим матросам принести угловые балки, каждая из которых была пронумерована, и началась увлекательнейшая работа по сборке того самого дома, который когда-то стоял в верфи Бостона.
За три дня хорошо поставленное дело уже близилось к завершению. Все это время капитан Хоксуорт прохлаждался в конторе Джандерса и Уиппла. Он успел сразу предупредить Пупали и всех остальных желающих, чтобы ни одна женщина не подходила к нему, поскольку он теперь желал нормально отдохнуть. За это время капитану успели рассказать обо всем, что случилось с Кеоки Канакоа и его сестрой Ноелани.
Вы, наверное, имеете в виду ту высокую красивую де вушку, которая как-то раз плавала совершенно обнаженной возле кораблей? - насмешливо поинтересовался Хоксуорт.
Да. Весь этот кошмар произошел именно с ней, - пе чально кивнул Джандерс.
Что за чертовщина! - зарычал капитан. - Это же самая красивая девушка на всех островах. И ты хочешь мне сказать, что теперь она томится в своем травяном доме совершено одна?
Ну, с ней всегда остаются служанки, - пояснил Джан- дерс.
Понятно. - Хоксуорт пренебрежительно нарисовал в воздухе огромные окружности, которые должны были обозна чать формы прислужниц, всегда остававшихся при алии. - То есть, ты имел в виду, что она и сейчас там?
-Да.
Но так же нельзя жить! - заревел Рафер. - И все из-за того, что ее впутали во всю эту глупость и чертовщину! Джан- дерс, я немедленно иду к ней.
Я бы на твоем месте так не спешил, - остудил пыл капи тана более зрелый мужчина. - Ты заработал себе в этом городе не слишком завидную репутацию. Гавайцы ничего не забыли.
К черту их воспоминания! - воскликнул капитан, уда рив кулаком по подлокотнику кресла. - Я подумываю о том, чтобы осесть в Гонолулу, Джандерс. А плавать буду в Кантон и заниматься торговлей. Может быть, позже выстрою еще па ру кораблей. А отсюда можно вывозить какой-нибудь товар?
Ну, если только ты не запросишь баснословную цену за свои услуги, осторожно ответил Джандерс. - У меня, на пример, имеется огромное количество шкур, которые я бы с удовольствием переправил в Китай.
Я думаю, вы их туда переправите, - уверенно заявил Хоксуорт. Он вышел из конторы Джандерса и решительным шагом направился вдоль по главной улице к травяному двор цу алии. При виде легендарного капитана охранники тут же бросились докладывать об этом Келоло, но прежде чем пожи лой алии смог предотвратить проникновение Рафера на тер риторию дворца, Хоксуорт вежливо поклонился, толкнул во рота и спокойно прошел во дворец, где очень скоро отыскал Ноелани.
Мэм, - начал он, протягивая свою огромную правую ру ку, - я мечтал познакомиться с вами с того самого момента, когда увидел вас катающейся на доске рядом с моим кораб лем. Это произошло, наверное, лет тринадцать назад. В те дни вы были непревзойденной красавицей, мэм. А сейчас стали еще лучше.
Вы, наверное, явились сюда, чтобы найти еще кого-ни будь на продажу? холодно поинтересовалась Ноелани.
Нет, мэм. Я пришел, чтобы найти себе жену. И я нутром чую, что это будете вы.
Ноелани хотела уже что-то ответить на такое дерзкое заявление, но прежде чем она успела произнести хоть слово, Хоксуорт бросил к ее ногам штуку лучшего китайского шелка, а сам разразился словесным потоком:
Мэм, я надеюсь, вы понимаете, почему я наведался в Ла- хайну. То, что я натворил тут в прошлый раз, постоянно терза ет мою совесть, и, кроме того, меня разрывает жалость, когда я вижу, как здесь живет один американец со своей супругой. Если я вас чем-то обидел во время своего прошлого визита, то приношу свои извинения, но, несмотря ни на что, мэм, я хочу, чтобы вы знали, что отныне мой корабль будет заниматься тор говлей с Китаем. Я уже купил себе дом в Гонолулу, и вот уже некоторое время подыскиваю жену.
Почему же вы не смогли найти ее в Бостоне? - так же холодно спросила Ноелани.
Сказать вам правду, мэм... - начал Хоксуорт и замолчал, потому что в этот момент в комнату ворвался Келоло с охранни ками с целью спасти свою принцессу от посягательств при шельца. Но она, к удивлению отца, попросила его удалиться, объяснив, что желает беседовать с капитаном.
По правде говоря, мэм, - снова начал Рафер, прохажи ваясь взад-вперед у двери, ведущей в сад, как будто его и не перебивали, - в свое время я делал предложение одной кра сотке в белом платье с кружевами, но мне так и не удалось за воевать ее сердце. С тех пор я предпочитаю цветущих женщин с островов.
Где Илики? - строго спросила алии.
Надеюсь, она, наконец-то, попала в надежные руки, - сразу же ответил Хоксуорт. - Ну, а что бы с ней стало здесь?
Этот вопрос заставил Ноелани задуматься, и, чтобы хоть немного выиграть время, она поинтересовалась:
-Когда же вы закончите строительство дома?
-Дня через два, мэм, и поэтому я считаю, что было бы сов сем неплохо, если бы вы согласились пообедать со мной сегодня вечером у меня на корабле. Я бы хотел, чтобы вы осмотрели свое будущее жилище, если, конечно, когда-нибудь согласи тесь отправиться вместе со мной в путешествие до Кантона.
Это приятное на слух слово, этот далекий город, из которого привозили все наряды и мебель для Ноелани, но который она уже отчаялась когда-либо увидеть воочию (да у нее и не было особых причин на это), вдруг захватило воображение молодой
женщины настолько, что это не ускользнуло от внимания Хок-суорта. Поэтому капитан осмелел и высказал свое предложение:
Ноелани, - начал он, - у тебя здесь было много горя. Тебе пришлось пережить нечто такое, к чему ты сама не име ла никакого отношения. Почему бы тебе не оставить эти мес та навсегда? Здесь грустно и одиноко, а тебе в жизни требует ся совсем другое. Я предлагаю тебе бурную, волнительную жизнь, полную приключений.
Но у меня есть сын, как тебе известно, - гордо заявила Ноелани.
Возьмем его с собой. Я всегда мечтал, чтобы мой собст венный сорванец носился по палубе.
-Но он принадлежит всему народу, - засомневалась Алии Ну и.
Тогда оставим его народу, - тут же нашелся капитан, и прежде чем Ноелани смогла что-либо возразить, он схватил ее за руку, привлек к себе, крепко поцеловал и принялся стяги вать с женщины одежду.
Пожалуйста, не надо, - зашептала она.
Подойди к двери и вели служанке посторожить ее. Сейчас ты будешь доставлять удовольствие своему будущему мужу.
Но женщина оттолкнула от себя капитана и, гордо выпрямившись, произнесла:
А ты сможешь позабыть о том, что я совсем недавно уже была замужем?
Ноелани! - вспыхнул Рафер. - Как ты думаешь, сколь ко ваших девушек перебывало в моей каюте? Но это часть прошлой жизни. Теперь мне нужна одна-единственная, кото рая станет моей женой.
-Я имела в виду, что ведь это был мой брат, и мы... Хоксуорт задумался лишь на секунду, после чего громко
рассмеялся:
-Для меня каждый восход означает новый год. Я не имею памяти.
Эти слова капитана были приятны Ноелани. Ей понравился смелый отчаянный мужчина, какие обычно симпатичны для всех алии, и молодая женщина подумала: "Этот капетена сам похож на вождя. Он высокий, умеет сражаться и может посто ять за себя и за тех, кто ему дорог. Он настоящий алии среди се бе подобных. Конечно, ему порядком надоели портовые жен щины, и он подумывает о том, чтобы остепениться. У него есть
неплохой корабль, и он согласен считать моего сына своим собственным. Правда, он не слишком набожный, но зато искренний. Дни гавайцев подходят к концу, а годы белых людей еще впереди". Вслух же Ноелани произнесла:
-Я пойду с тобой на корабль.
Он снова поцеловал ее, с удовольствием ощущая богатство ее роскошных волос, спадающих ему прямо на руки. Это ощущение возбудило капитана, как всегда его радовали жаркие поцелуи островитянок. Он страстно прошептал:
-Скажи своим служанкам, чтобы постерегли дверь и ни кого к нам не пускали.
Однако женщина упрямо замотала головой и пояснила:
-Только не здесь, не в этой комнате. Здесь находится сре доточие наших традиций. Я пойду с тобой на корабль.
Лахайна была поражена увиденным. По ее улицам шел капитан Хоксуорт вместе с Алии Нуи. Они беспечно шагали по пыльной дороге, в тени пальм, и ворковали о чем-то своем, как настоящие любовники. Но самое удивительное было еще впереди. Молодая женщина, прекрасная и величественная, вновь появившаяся на улицах города, забралась в шлюпку капитана, и они спокойно поплыли к "Карфагенянину", где Ноелани осталась до утра. Прощаясь со своим женихом, она еще раз осмотрела богатое убранство каюты, где все теперь принадлежало ей, и подумала: "Вот это настоящий мужчина. Я буду верна ему. Я буду есть ту же пищу, что и он, чтобы угодить ему. Я буду одеваться так, как понравится ему, чтобы другие мужчины смотрели на него и говорили: "Как же повезло этому парню!" Я никогда не скажу ему "нет".
Мягкая улыбка тронула ее губы, точно такая же, какую потом можно будет заметить у каждой гавайской девушки, собравшейся выйти замуж за американца. Эта улыбка словно говорила: "Я-то знаю, что нежностью и лаской приучу его к спокойной семейной жизни".
Ноелани встречалась с капитаном еще два дня, а когда на ступил последний день стоянки "Карфагенянина" в Лахайне, Рафер был занят тем, что руководил расстановкой совершенно новой мебели в только что выстроенном миссионерском доме. Ноелани же в это время оказалась одна в своем травяном двор це. Она достала две берцовые кости и аккуратно обернула их талой: одну кость Маламы Кеоки вручил ей перед своей смер тью, другая принадлежала, как память о матери, самой Ноела
ни. Взяв два тяжелых свертка в руки, она направилась к маленькому дому отца, и сказала ему:
-Келоло, мой дорогой, мой любимый отец! Я покидаю Ла- хайну, и я не смею брать с собой эти гнетущие меня дары. Ты обязан вернуть их в могилу. Мы больше не можем жить так, чтобы подобные памятные вещи преследовали наши сердца и души.
Он с почтением принял у дочери две кости и аккуратно положил их на земляной пол перед собой.
Ты окончательно решила уехать в Гонолулу с этим аме риканцем? спросил он.
Да, мне нужно начать совершенно новую жизнь.
И пусть эта жизнь будет счастливой, - с трудом прого ворил Келоло, немного шепелявя. Он не стал подниматься, чтобы попрощаться с дочерью. И хотя вождь прекрасно пони мал, почему при данных обстоятельствах Ноелани решила по ступить именно так, сам он не собирался мириться с новыми веяниями. В глубине души Келоло искренне жалел о том, что его дочь отвергает то единственное призвание и счастье, для которого она была рождена.
Пусть же богиня Пеле... - начал пожилой алии, но дочь жестом остановила его. Ей было невыносимо выслушивать еще какие-либо пожелания или заклинания.
Правда, сама она все-таки высказалась:
-Пусть боги будут добры к тебе, Келоло. Пусть твое каноэ быстро плывет по морю, пока радуга не придет за тобой. - Она еще раз внимательно вгляделась в это родное лицо, изуро дованное шрамами и с одной пустой глазницей, а потом ушла на пирс. Когда матросы увидели ее, то сообщили, что капитан еще не вернулся из города, и указали ей дорогу к миссионер скому дому. Там и нашла своего жениха Ноелани. Рафер си дел верхом на кухонном стуле, положив подбородок на его изогнутую спинку, и задумчиво смотрел в пол. Женщина мол ча наблюдала за ним, а капитан поднялся со стула и, прихва тив его с собой, три или четыре раза громко стукнул этим сту лом по новому полу, да так, что весь дом содрогнулся от ярос ти капитана. Несколько минут он простоял молча, со стулом в руке, опустив голову и закрыв глаза. Было видно, как набух ли вены у него на висках и на лбу. Ноелани вспомнила слова, которые он произнес пару дней назад, и подумала: "Он еще хвастался, что не имеет памяти! Ну, что ж, это просто замеча
тельно, если все-таки он все помнит. А я-то поверила, что в его памяти хранятся лишь такие пустяки, как продажа Илики!" Потом капитан еще раз десять с грохотом опускал стул на пол, чтобы немного успокоиться. Сейчас ему хотелось разнести в щепки весь дом. Но вместо этого он аккуратно вернул стул на место, последний раз оглядел уютную деревянную кухню, и вышел на улицу, под яркие лучи солнца.
- Сейчас мы уплывем отсюда, - заявил он, и все жители городка, которые уже прослышали о свадьбе, проводили пару до пирса и наблюдали за тем, как капитан Хоксуорт легко подхватил свою невесту на руки и усадил ее в шлюпку.
* * *
Как только при возвращении домой из Ваилуку компания американцев достигла наивысшей точки горного хребта, Джон Уиппл и его жена принялись пристально вглядываться вдаль. Они увлеклись этим занятием так, что Эбнер, наконец, не выдержал и спросил:
Что вы там высматриваете?
Это большая тайна и приятная неожиданность, - зага дочно объяснил Джон, но когда четверка дошла до последнего холма, доктор все же сумел разглядеть за ветвями деревьев крышу нового миссионерского дома.
Вот теперь я все вижу! - обрадовался Уиппл. - А вы?
Хейлы, еще ничего не понимая, стали рассматривать привычные очертания Лахайны, и ничего особенного не замечали. Все было, вроде бы, как прежде. Пыльные дороги, холмы Ланаи вдали, море. И вдруг Иеруша задохнулась от неожиданности:
-Эбнер! Что это там? Неужели новый дом? -Где?
На месте нашего! Эбнер! Эбнер! - Она бросилась бегом с холма, и ленты шляпки развевались за ней по ветру. Она перепачкала юбку в пыли, а когда достигла дороги, то по мчалась вперед еще быстрей, даже не ожидая, когда ее дого нят остальные, постоянно повторяя одну и ту же фразу:
Это дом! Это дом!
Наконец, она подбежала к ручью, задыхаясь от волнения, и там остановилась. Через дорогу, где высилась стена, отгора живающая участок земли, принадлежащий миссионерам, и
где раньше стояла жалкая травяная хибара, теперь вырос, как в волшебной сказке, самый настоящий фермерский дом, каких много в Новой Англии: уютный и надежный. Иеруша приложила руку к губам и тупо смотрела сначала на дом, а затем на приближавшуюся к ней троицу. Наконец, она подбежала к Эбнеру и поцеловала его у всех на глазах:
-Спасибо тебе, мой самый дорогой друг и товарищ, - еле слышно выговорила она.
Но преподобный Хейл был удивлен даже больше, чем его супруга, и теперь вопросительно смотрел на Уиппла, словно требуя разъяснений. Джон между тем подумал, что будет лучше, если он расскажет только часть правды, поэтому он объяснил данное событие так:
-Твой отец, Иеруша, переправил этот дом из Бостона. А мы просто хотели, чтобы это оказалось для вас сюрпризом.
Уже позднее, когда выяснилась вся правда об участии в этом деле капитана Хоксуорта, супруги Хейл пребывали в таком приподнятом настроении, что никто из них не стал жаловаться или обижаться на капитана. Они молча приняли дар Чарльза Бромли из Уолпола, а роль посредника решили дружно проигнорировать. Теперь для них было уже не столь важно, кто доставил им этот дом, кто его собрал, и кто, по сути дела, придумал все это. Иеруше дом очень понравился по многим причинам: здесь не было никаких клопов и прочих паразитов, пол в нем был не земляной, а самый настоящий, деревянный. Для детей имелись отдельные комнаты. Тут был роскошный письменный стол, за которым Эбнер мог спокойно работать. И в доме, наконец, была кухня. Иеруша с гордостью показывала свое приобретение гавайцам, когда те приходили поздравить ее и полюбоваться роскошным жилищем Макуа Хейла и его семейства.
Первым официальным гостем оказался Келоло. Он принес с собой большой квадратный лист бумаги, который достал в магазине "Дж. и У.", и попросил Эбнера крупными печатны ми буквами написать на нем одно слово: "Ноелани". Правда, суть этой просьбы стала ясна уже потом, но в тот день, после того как Эбнер выполнил пожелание вождя, тот все равно про должал сидеть в гостях и не собирался никуда уходить. Нако нец, Эбнер почувствовал, что пора намекнуть одноглазому гостю, что время идет, и каждому пора заняться своими дела ми. Но тот ударился в воспоминания и принялся рассказы
вать о том, что его жена Малама всегда любила церковь. Потом он вспомнил, как страстно мечтал Кеоки стать настоящим священником, и как нашла свое счастье Ноелани в Гонолулу. Казалось, что-то тревожит старика, и ему хочется поведать своим друзьям еще что-то очень важное, но он не стал этого делать. Когда солнце село, Иеруша все же была вынуждена прервать воспоминания Келоло: