Михайлов Владимир Дмитриевич. Властелин

   Однако Охранитель, узнав это, вознамерился использовать известные ему обстоятельства для того, чтобы сделать дальнейшую судьбу Мироздания зависящей от него.
   Он решил поставить себя на место Высших и Наивысших Сил, хотя не обладает нужными для этого знаниями. Мало того: он, как теперь стало ясно, существует в противоположной этике. И это никак не может сочетаться с обладанием даже просто Высокими Силами, не говоря уже о Высших.
   К счастью для мира, он начал свои действия, когда опасный период развития Мироздания – очередной опасный период – близился к концу. Ему пришлось торопиться. Еще не зная сущности его замыслов, мы на Ферме почувствовали их несоответствие самой сути Сил, которые никогда не позволят себе натравливать одно множество людей на другое ради каких бы то ни было целей. И мы по мере возможностей, практически наугад, мешали ему.
   Опасный период близится к концу. Но он еще не истек. И становится опасным, если Охранитель сможет пользоваться свободой действий в нашем Мироздании.
   Вот все, что я хотел сказать.

 
   – Фермер, – сказал Человек Высших Сил. – Что думаете вы?
   – Мастер высказал наши общие мысли.
   – Охранитель! Хотите ли вы ответить?
   – Только то, – сказал Охранитель, собравшись с силами, – что под моей охраной эта точка была бы надежно защищена от всяких случайностей.
   – Конечно, – согласился Человек Высших Сил. – Потому что ваши намерения никак не назовешь случайностью.
   – Я, Человек Сил, был несправедливо лишен своей области Мироздания! Все началось с несправедливости.
   – Мы помним все о вашей деятельности. Десятки вымерших планет. Иные из них безлюдны до сих пор. Вы были не только не правы, Охранитель: вы были еще и жестоки. К людям. К Жизни, частью которой сами являетесь. Несправедливости не было. Была снисходительность. Сейчас нам приходится о ней пожалеть. Наверху, над нашими головами, люди убивают друг друга. Мы больше не можем быть снисходительными.
   – Возможно, я в чем-то ошибался… – нехотя выдавил из себя Охранитель.
   – У вас будет время подумать об этом.
   – Вы… отпустите меня? – недоверчиво спросил Охранитель.
   – Что же еще можем мы сделать?
   – Да, – сказал Охранитель. – Никто из нас не подвержен смерти.
   – Вы правы. Я сказал: у вас будет время подумать. Хочу добавить лишь: у вас не останется возможности осуществлять ваши замыслы.
   – Я понимаю… – пробормотал Охранитель.
   – Еще нет. Но вскоре поймете.
   После этих слов Охранитель ощутил, что снова владеет своим телом.
   – Я могу уйти?
   – Разумеется. Мы сказали вам все, что хотели.
   Охранитель повернулся. И выбежал из пещеры в узкий ход, более не думая о величии.

 
   Пятеро гуськом шли по спрятанному ходу, приближаясь к Жилищу Власти.
   – Ты уверен, Никодим?
   – След его ощутим. Недавний. Он где-то здесь.
   – Что ему тут делать?
   – Может быть, решил ворваться в Жилище, поднять панику…
   – Какой в этом смысл – сейчас, когда они сложили оружие?
   – Может быть, он еще не знает.
   – Тсс! Навстречу бежит кто-то…
   – Никодим! Может, ты различишь?
   – Это он! Он!
   – Будь он неладен! В такой темноте…
   – Да что ты! Тут и захочешь – не промахнешься.
   – Рука, Питек! Приготовьтесь! Пахарь, это точно он?
   – Теперь уже совершенно точно.
   – Где он?
   – Еще два колена… Теперь одно. Короткое.
   Пятеро остановились. Питек опустился на колено. Гибкая Рука остался стоять. Оба натянули луки, наложили стрелы.
   Частые шаги приближались. До изгиба было метров десять.
   Оба спустили тетиву одновременно, едва Охранитель выскочил из-за поворота.
   Обе стрелы попали в цель. Он упал ничком, повернулся на бок и затих.
   – Готов, – сказал Уве-Йорген, подойдя и нащупав тело. – Идем.
   – Нельзя, – возразил иеромонах. – Нельзя так бросить. Все же он был человеком.
   – Что же нам – тащить его на себе до самой улице?
   – Иначе нельзя.
   – Вот еще забота…
   – Нет, Пахарь прав.
   – Ладно. Где тут руки, где ноги… Я взялся. Подняли?
   Но поднимать не пришлось.
   – Э, да он жив!
   И в самом деле, Охранитель встал. Постоял, пошатываясь. И, не оглядываясь, минуя стоявших, зашагал к выходу.
   – Значит, не суждено ему так умереть, – сказал Никодим. – Ну что, братья: пожалуй, отправлюсь восвояси. Похоже, дело свое мы сделали. Увидимся на Ферме. Вы тоже не медлите.
   – Вот только захватим капитана.
   – Питек, отчего же он не пришел, кстати? Он ведь хотел?
   – Эла появилась. Он и остался. Сказал – на Ферме с ней не очень поговоришь. У Мастера свои правила.
   – Это верно. Значит, жду вас там.
   – Счастливо, Никодим. Лети с миром.
   – Пребудьте с миром, – ответил иеромонах.

 
   Корабль стартовал с отдаленного маленького частного космодрома. Скромный кораблик увозил в неизвестность трех человек и историю целого мира.
   – Прощай, Ассарт, – грустно проговорила Леза, глядя на экран, на котором быстро уменьшалась планета.
   – Скажи «до встречи», – посоветовал Миграт, – так будет вернее. Как сказано – пусть возвратится убийца и войдет в дом свой.
   – Что-то нас ждет? – вполголоса спросил Хен Гот – кажется, самого себя.
   – Судьба, – ответил Ублюдок Власти.

 
   Человек вышел из подземного хода и долго стоял озираясь, не понимая, куда он попал.
   Здесь больше не стреляли. Неизвестно откуда взявшиеся люди несли раненых, складывали во дворе тела.
   Опасливо обходя мертвых, человек вышел на улицу. У первого попавшегося спросил что-то на совершенно непонятном тому языке. Житель Сомонта пожал плечами, развел руками и поторопился отойти.
   – Чего он хотел? – спросил его спутник.
   Они подняли с мостовой очередное тело.
   – Ни слова не понял. Да это и не язык. Спятил, наверное.
   Человек шел по улице дальше. Обломки стрел торчали из груди. Машинально он нащупал их и вырвал, один за другим. Бросил на мостовую.
   Расчисткой улиц занимались и сдавшиеся бойцы Коалиции.
   – Смотри-ка! – один из них подтолкнул локтем другого. – Кто идет!
   – Кто?
   – Ну, тот самый, который нами командовал в атаке!.. Видно, переживает поражение, лицо-то какое!
   – Ну и черт с ним, – сказал второй и сплюнул. – Потащили!
   Люди Сил не умирают физически. Они лишь возвращаются в Планетарное состояние, в котором становятся подверженными всем ударам судьбы.

 
   Они еще не наговорились. Не хватило времени. Да и будь его вдесятеро больше, все равно не хватило бы.
   – Ты скажешь ей, что встретил меня?
   – Обязательно! Она ведь знает, что мы так или иначе должны встретиться… Она будет рада, когда я расскажу.
   – Я очень хочу… но нельзя торопиться. Наоборот. Так что ты береги ее. И скажи, что я просила беречь тебя. А сейчас… кажется, мне пора.
   – Уже?
   – Я ведь тут с Мастером. Он строг. Ты знаешь.
   – Знаю.
   – Ты заедешь на Ферму?
   – Да. Ненадолго. А потом домой.
   – Соскучился по ней?
   – Здесь – по ней. Там – по тебе. У меня вас всегда было двое.
   – Да. Я помню. Что же – лети туда, на Землю… Отдыхай.
   – Там сейчас не очень-то отдохнешь. Хотя и здесь не курорт. Слушай, Эла… Как ты думаешь – здесь все закончилось?
   – Откуда мне знать?
   – А как ты чувствуешь?
   – Чувствую – вряд ли.
   – Вот и мне кажется, что многое еще впереди.
   – Значит, скоро опять увидимся?
   – Значит, скоро, – сказал Ульдемир.