Модезитт Лиланд Экстон. Башни Заката (Отшельничий остров - 2)

   Его взгляд скользит по суковатым, но заметно воспрянувшим к жизни деревьям, и он тянется к ним, чтобы еще раз подкрепить обретенные растениями жизненные силы. Чуть дальше по склону видны горные овцы, которых ему и Клеррису удалось перевести на нижние пастбища, ибо теперь над Краем Земли зеленеет трава.
   Зелени становится все больше благодаря тому, что Клеррис высадил на песке и глине неприхотливые сорта растений, а Креслин подвел воду с помощью временного акведука.
   - Что ты там рассматриваешь?
   - Овец.
   - В тебе словно живут два разных человека. Работая с камнем, растениями или животными, ты можешь быть таким...
   Креслин глубоко вздыхает:
   - Правда?
   - Нет. Но я последую за тобой и... научусь всему, что можешь ты, - она утирает лоб и набирает в грудь побольше воздуху.
   Юноша переходит на размеренный бег и, одолев короткое ровное пространство, несется на юг, вверх к черным утесам.
   Позади эхом вторят его шагам легкие сапожки Мегеры, и ветер доносит до слуха Креслина ее прерывистое бормотание:
   - Эти... суки... из Оплота... могут... и я... смогу...
   Это вызвало бы улыбку, не чувствуй юноша холодную ярость и напряжение ее стальной воли. Он старается бежать равномерно и думать совсем о другом о делах, которыми предстоит заняться. Об овощах, о сене, о коровах, которые обеспечат людей молоком и сыром. И, конечно же, о деревьях. Клеррис уверяет, что деревья, дождь и время, с помощью неких чар гармонии, могли бы превратить остров в цветущий сад.
   На полпути вверх по склону Креслин начинает задыхаться. Ноги его горят.
   - Наконец-то... и этому ублюдку... приходится нелегко... - злорадный шепоток Мегеры заставляет его забыть об усталости и подналечь, одолевая последние сто локтей.
   Креслин замедляет темп, оглядывается через плечо на выбивающуюся из сил Мегеру и, быстро отвернувшись, переходит на прогулочный шаг, которым собирается пройти последний кай. Бег и ходьба в совокупности обеспечат достаточную нагрузку. Регулярная нагрузка необходима ему, чтобы восстановить былую физическую форму, хотя в последнее время он понял, что в теплом климате Отшельничьего упражняться куда труднее, чем в холодном Западном Оплоте.
   А еще понял, что, несмотря ни на что, скучает по чистому холоду Крыши Мира.
   К тому времени, когда он добирается до каменного остова здания, которому предстоит стать резиденцией соправителей, Мегере удается с ним поравняться.
   Креслин проходит мимо каменной кладки и каменного резервуара для воды, который он, Клеррис и Джорис с несколькими стражами соорудили еще до закладки фундамента. На краю утеса, где скоро появятся стена и выложенная камнем терраса, юноша останавливается и смотрит вниз, на длинные, темно-зеленые волны.
   Мегера обрызгивает холодной водой лицо. Креслин возвращается к резервуару и следует ее примеру, наслаждаясь прохладой. Вода накапливается в цистерне, куда подведена из обнаруженного Клеррисом источника. Черный маг показал Креслину и Мегере расположение гармонических линий, а с остальным, к собственному удивлению, рыжеволосая без особого труда справилась сама.
   - Видишь, ты не совсем Белая, - сказал ей после этого Клеррис, но она нарочито оставила его слова без внимания.
   Сделано немало, но впереди еще больше работы. В том, что придется столкнуться с очередным вызовом Белых магов, сомневаться не приходится.
   Вытерев лицо о плечо поношенной рубахи, в которой он занимается физическими упражнениями и работает на строительстве, юноша зачерпывает воду ладонями, выпивает большой глоток и выпрямляется. Заняться обтесыванием камней или скреплением их известковым раствором?
   - Для воина и мага ты неплохо справляешься со строительными работами, - беспечно заявляет Мегера, проследив взглядом невысокую линию камней, которым предстоит стать северной стеной.
   - Стараемся, - он ступает вперед, к груде необработанных камней, каждый из которых принесен вручную с юга, с расстояния примерно в четверть кай. И камни оттуда ему еще таскать и таскать.
   Вздохнув, он поднимает один из обломков и, пока несет к огромной, в пояс высотой, плите, которую с трудом затащили сюда три лошади, прощупывает заготовку своими чувствами. На плите камни обтесывают, чтобы придать им нужную форму, но прежде, чем заняться этим, Креслин выискивает внутренние пустоты и линии напряжения, а также пытается представить себе, как будет выглядеть камень после обработки. Положив заготовку на плиту, он уже неплохо представляет себе, куда следует вбить тяжелым молотом закаленный и укрепленный чарами гармонии клин.
   Звенит молот. Мегера скрывается за грудой и вскоре возвращается, шатаясь под тяжестью большого черного скального обломка.
   Креслин утирает лоб и кладет очередной обработанный камень в ряд с другими. За время строительства он упрочил свои силы и поднабрался новых умений, но само строительство кажется невероятно далеким от завершения.
   Креслин обтесывает камень за камнем, однако Мегера столь же неустанно подносит все новые и новые грубые заготовки. Лишь когда Креслин, глубоко вздохнув, откладывает молот в сторону, она тоже позволяет себе передышку и присаживается на низкую стену, кладка которой скреплена не только известковым раствором, но и чарами гармонии.
   - Почему ты так выкладываешься? - спрашивает юноша.
   - Тебе ли задавать подобные вопросы? - говорит, медленно подняв на пего глаза, Мегера. - Кто тут носится в сапожищах по горным тропам, а потом, не передохнув, принимается обтесывать камни? Кто встревает в любое дело - от строительства водоводов до выращивания садов, работая от рассвета до заката?
   - Разве у меня есть выбор?
   - А у меня?
   Креслин торопливо отводит взгляд от яростных зеленых глаз и обожженной солнцем, но сохранившей и кремовый оттенок, и веснушки кожи, сжимает пальцами все еще остающийся в его руке клин и лишь потом кладет его рядом с молотом. Когда он снова поднимает глаза, налетевший ветерок ласкает лоб Мегеры.
   - Прекрати... пожалуйста.
   - Это не я.
   - Прости, я не знала, - мягко произносит она.
   - Бывает, я так делаю. Но не сейчас.
   - Почему я тебе нравлюсь? - неожиданно спрашивает Мегера, глядя на темно-зеленую водную гладь под утесом.
   - Да разве такое объяснишь... - он вздыхает, понимая, что она все равно не отстанет. - Ладно, попробую. Ты честная и терпеть не можешь козни. И когда тебя не мучили, могла смеяться над всем нелепым и вздорным. Могла бы и сейчас, не будь меня.
   - Дело не в тебе лично, а в том, что я с тобой связана, - она переступает с ноги на ногу, но взгляд ее так и остается прикованным к безмятежному морю.
   - Но не будь ты связана...
   - Креслин, даже внутри одержимого убийцы может таиться нежность, но ты сам знаешь, что мы связаны в основном слезами и кровью, а разорвать эти узы не смог бы и величайший мастер гармонии. Разве что ценой моей жизни, а я слишком молода, чтобы умереть.
   Он вздыхает и берется за молот. Она потягивается, встает и плетется за очередным камнем.
   LXXX
   Открыв глаза, Креслин сокрушенно качает головой, поняв по солнцу, что рассвет минул, и ему давно пора вставать. Мегера, наверное, уже поднялась.
   Присев на низком топчане, он переводит взгляд на закрытую дверь между их недостроенными комнатами. Готовы пока только две спальни в обращенном к морю крыле здания, которое, к тому же, еще не полностью подведено под крышу. Если на северной оконечности пустынного острова пойдет дождь, в доме от него не укрыться.
   Сквозь незастекленное, не имеющее ставней окно Креслин видит дымку серых облаков, сулящих еще один жаркий и сухой день.
   - Одевайся в кожу, Креслин, - слышится из-за двери в коридор голос Клерриса.
   Юноша с серебряными волосами открывает дверь и спрашивает:
   - Где Мегера?
   - В умывальной, - отвечает Черный маг. Как обычно, его поношенная одежда безупречно чиста.
   - А с чего это ты заявился в такую рань? - интересуется стоящий перед ним лишь в рваном нижнем белье Креслин.
   - Чтобы сообщить, что в гавань заходит твой корабль.
   - Мой? У меня нет никаких кораблей, - хмыкает соправитель Отшельничьего, спеша к умывальне. Побрившись, он будет выглядеть пристойнее, а холодный душ, возможно, поможет прогнать сонливость.
   - Это сутианское каботажное судно под флагом Западного Оплота. Попозже утром оно подойдет к Краю Земли, - говорит Черный маг с веселым воодушевлением, какого Креслин не может в нем припомнить. И вышагивает он бодро, как молодой.
   - Говоришь, скоро причалит? Хорошо, только мне надо бы собраться с мыслями...
   - Было бы с чем собираться...
   Не обращая внимания на донесшийся из-за занавески душа язвительный шепоток Мегеры, Креслин начинает бриться; прежде чем успевает закончить, его рыжеволосая соправительница, посвежевшая, в липнущей ко влажной коже одежде, выскальзывает из-за занавески. Бросив Креслицу привычное "Прекрати сейчас же...", она уходит.
   Юноша становится под ледяной душ - нагретую солнцем воду уже использовала Мегера. Ее слова его не задели: он слишком устал, чтобы испытывать смущение.
   - Ты чересчур много работаешь, как бы не надорваться, - замечает Клеррис, поворачиваясь и всматриваясь в линию восточного горизонта.
   - Усталость мне на пользу, я могу, по крайней мере, свалиться и забыться, не видя снов. К тому же каждый такой день знаменуется новым полем, садом или каменной кладкой. И добавляет мне малую толику понимания могучей и грандиозной природы гармонии.
   - Тебе нужно будет поговорить с Лидией.
   - Я не против, только где она?
   - На этом корабле. А откуда, по-твоему, я узнал, когда он прибудет?
   - Об этом я не подумал.
   Завтракают втроем принесенными Клеррисом ябрушами и хлебом. Креслин жует ломоть, сидя на единственной завершенной стене террасы, по пояс высотой. Эта ограда будет окаймлять дорожку к дому для гостей. А самый дом, возможно, никогда так и не будет построен.
   Как и юноша, Мегера ест молча, откусывая маленькие кусочки. Он не смотрит в ее сторону, считая, что не может позволить себе подобные взгляды. Особенно с учетом того, что ей передаются все его ощущения.
   Так же в молчании они спускаются к пристани. Парус уже хорошо виден.
   Лоцманская лодка подходит к судну, чтобы сопроводить его к причалу. Сутианский корабль - трехмачтовый, самой большой, какой доводилось видеть юноше, - уже вошел в гавань и, подгоняемый легким ветерком, приближается к причалу.
   Юный регент касается ветров и проверяет прибрежные воды, но ни других судов, ни белизны хаоса, сопутствующей магам Фэрхэвена, поблизости не обнаруживается.
   Когда же он полностью возвращается в свое тело, судно уже стоит у пристани. Два матроса спрыгивают на причал, чтобы закрепить линь на тяжелой каменной швартовочной тумбе.
   Опускаются сходни, и все трое направляются к вновь прибывшим. На дальнем конце пристани выстроился вооруженный отряд под началом Джориса.
   Креслин шагает впереди.
   Лысеющий мужчина в накинутой поверх синих матросских штанов и рубахи золотистой безрукавке приветствует Креслина и Мегеру такими словами:
   - Вы тут, что ли, регенты, а? Больше на пугала похожи, даром что молодые. Ладно, у нас на борту уйма всякой всячины, и мы хотим, чтобы это поскорее сгрузили. Гавань ваша для нас маловата, а в море, ежели судить по ветру, скоро разразится шторм.
   - Что тебе требуется от нас?
   - Всего-навсего печать на бумагах о разгрузке. Вам самим не стоит и утруждаться, ее может приложить любой писец, который смыслит в действующих...
   - На настоящий момент писцов у нас здесь меньше, чем регентов. Разгружайтесь, а мы там разберемся с бумагами.
   Не успевает Креслин договорить, как торопыга-капитан уже спешит на свое судно. Перед юношей стоит крепкая черноволосая женщина со странно знакомой улыбкой. Где они виделись? Ему никак не удается вспомнить это.
   - Капитан стражей Шиера. Регент Креслин. Регент Мегера, - каждый из соправителей удостаивается легкого кивка.
   - Не было ли у вас затруднений с магами? - интересуется Креслин.
   - Нет, - с усмешкой отвечает женщина, - может быть, потому, что мы убедили капитана идти под нашим флагом, - она указывает на среднюю мачту. Правда, одна военная шхуна следовала за нами, но отстала на полпути к заливу.
   Приметив на фоне лазоревого неба скрещенные черно-серебряные молнии, Креслин улыбается ей в ответ:
   - У тебя, кажется, полный отряд?
   - Два с половиной взвода, но по большей части новобранцы.
   - Вы, наверное, привезли кое-какие припасы. Можно приниматься за разгрузку?
   - Тут не помешали бы лошади и телеги. Целительница... Она... проявила незаурядную настойчивость. Мы привезли полевые пайки из расчета на три месяца, лекарства, семена и старое, но вполне годное к употреблению оружие, которого хватит еще на два взвода.
   Креслин не открывает рта, но Мегера улавливает его изумление.
   - И это не все. В Сутии целительница закупила множество инструментов для обработки дерева и камня, а передний трюм наполовину забит строительной древесиной. Вроде бы такой, какая не годится для нашего холодного климата. Во всяком случае, маршал объяснила отправку ее сюда именно так.
   - Вот где настоящее волшебство! - со смехом восклицает Креслин.
   Шиера смеется вместе с ним. Спустя мгновение она поворачивается к кораблю:
   - Начать разгрузку!
   Креслин обводит взглядом выстроившихся на палубе в полном боевом облачении стражей, примечает кучку - не более дюжины - детей и консортов. А вот и фигура в зеленом - он ожидал, что увидит ее. Клеррис уже на палубе и обнимает Лидию, и у Креслина начинает щипать глаза. Он снова переводит взгляд на Шиеру. Со спины капитан стражей определенно кого-то ему напоминает...
   - Это не просто политика, - замечает Мегера, придвинувшись ближе к его плечу. - Кажется, маршал нашла единственный способ сказать тебе о своей любви.
   Креслин не отвечает, потому что сказать ему нечего. Он смотрит, как Клеррис и Лидия отстраняются друг от друга, улыбаясь совершенно одинаковыми улыбками. Они не держатся за руки, но близость между ними и без того очевидна.
   Открывается люк носового трюма, и два матроса закрепляют над ним ручную лебедку.
   - Мегера, ты не хотела бы составить компанию капитану стражей Шиере? спрашивает Креслин. В действительности это не вопрос, поскольку у него нет сомнений: иметь дело с воительницами из Западного Оплота лучше не ему, а именно ей.
   - Да, конечно, ведь капитан, надо думать, предпочитает не... Хотя, тут ее лицо озаряет на редкость ясная улыбка, - пожалуй, мы оба можем вызывать у нее некоторое беспокойство.
   Креслин тоже искренне улыбается, что в последние дни случалось нечасто.
   - Мы могли бы... Впрочем, тогда мне пришлось бы объяснять, как обычный мужчина ухитрился сбежать из Западного Оплота, а тебе, наверное, пришлось бы что-нибудь поджарить в знак серьезности своих намерений.
   - Решено, беру стражей на себя, - холодно произносит Мегера, оставив Креслина недоумевать: чем он прогневил ее на сей раз?
   - Чтобы женщину уважали, ей не обязательно прибегать к силе или к магии, - отвечает на невысказанный вопрос Мегера, глядя мимо него на пристань, где строятся сошедшие на берег стражи.
   - Я имел в виду не это... - извиняющимся тоном бормочет Креслин.
   - Ну, конечно... суженый, - она качает головой.
   По трапу спускаются Черные. Лидия несет черный кожаный футляр, который кажется ему знакомым.
   - Креслин, позволь представить тебе... - начинает Клеррис.
   - Мы уже знакомы, - мягко перебивает его юноша. - Мне ли не помнить Лидию, ведь я обязан ей жизнью, если не большим, - Креслин кланяется. Он не кланялся никому с тех пор, как покинул Западный Оплот, но целительница бесспорно заслуживает этого.
   Однако она краснеет, да и на лице Клерриса появляется смущение.
   - Это большая честь, Креслин... тем паче от регента, - произносит Лидия тоном, который не вполне ему понятен.
   - Коли он способен на такой знак уважения, для него, пожалуй, еще есть надежда, - язвительно бормочет Мегера.
   - Лидия, позволь представить тебе Мегеру, мою соправительницу и суб-тирана Сарроннина.
   - Рада познакомиться. Тиран проявила готовность помочь острову.
   - Дражайшая сестрица? И в чем же проявилась ее щедрость?
   - В обещании поставить зерно, оливки и строительные материалы... после завершения сбора урожая.
   - О! Буду ждать с нетерпением.
   Креслин молча кивает, прекрасно понимая смысл такой отсрочки. Риесса поддержит их лишь в том случае, если они, невзирая на козни магов и прочие напасти, продержатся до осени, то есть докажут способность выжить самостоятельно.
   - Прости, Лидия, но я должна распорядиться насчет устройства стражей, - говорит Мегера. - Буду рада поговорить с тобой попозже.
   Она направляется к Шиере, которая по-прежнему кажется Креслину неуловимо знакомой, а Лидия подает юноше черный футляр.
   - Это от маршалка.
   Креслин сдвигает брови, силясь сообразить, что бы такое могла послать ему Ллиз, но, приняв футляр, тут же понимает, что там гитара. С чего бы это?
   - В футляр вложена записка.
   Креслин, однако, решает, что не стоит читать записку прямо на пристани, тем более что к нему спешит капитан корабля.
   - Прошу прощения, но, похоже, у меня еще есть кое-какие дела.
   - Если хочешь, мы с Лидией отнесем гитару в башню, - предлагает Клеррис.
   - Был бы весьма благодарен.
   - Регент Креслин! Регент Креслин!
   Улыбнувшись целительнице и Черному магу, юноша поворачивается к нетерпеливому капитану, держащему в руках ворох пергаментов.
   LXXXI
   - Физически ты подготовлена совсем неплохо для начинающей. Но... Мегера поднимает брови, ожидая, что же скажет капитан стражей, - ...но не знаю, сумеешь ли ты за три месяца или полгода освоить то, чему у нас учатся всю жизнь.
   - Сумею! - заявляет Мегера. - У меня нет выбора.
   - Но ведь Креслин не так уж и суров. Моя сестра уверяла, что у него доброе сердце.
   - Не в нем дело. Как раз от него мне защищаться не требуется. К тому же я видела его в бою и вынуждена признать: каковы бы ни были мои успехи, едва ли я смогу взять над ним верх в поединке. Но научиться этому я должна, - Мегера берется за белый деревянный меч. - С чего начнем?
   В ответ капитан стражи поднимает брови:
   - Разумеется, с самого начала. С того, как ты держишь оружие... рыжеволосая слабо улыбается, но позволяет Шиере переставить ее пальцы. ...И с того, как ты стоишь.
   Мегера понимает, что обучение будет стоить ей синяков и шишек, но эта боль не идет ни в какое сравнение с огнем, оставившим шрамы на запястьях.
   - Начнем, но смотри - не пожалей...
   Возможно, ей и впрямь придется несладко, однако время сожалений миновало. Приняв решение, Мегера гонит прочь все посторонние мысли и полностью сосредоточивается на сложном искусстве боевой стойки и хватки за рукоять.
   LXXXII
   Человек в серых кожаных штанах и линялой зеленой рубахе с обрезанными выше локтей рукавами долго стоит на краю пристани, глядя на взбухающее за волноломом море и захлестывающие камни белые буруны. На пристань падает тень западных холмов. Скоро закат. Креслин поворачивается к западу, где туманные облака уже начинают ловить оранжевые и розовые отблески готового погрузиться в море за высокими склонами солнца, бросает последний взгляд в сторону Башен Заката и уходит.
   Стоптанные сапоги словно бы сами собою несут его от причала к недостроенной гостинице, где под крышу подведена лишь общая зала, служащая питейным заведением. Завершение жилых помещений задерживается - отчасти из-за неточностей в плане, но прежде всего потому, что, выполнив самую, как им кажется, важную задачу, солдаты заметно подрастеряли интерес к строительству. А вот стражи из Оплота, как ни странно, стали помогать в возведении на утесе резиденции для регентов, причем с таким рвением, что уже закончили несущие стены и перегородки, сделав всего за восемь дней больше, чем Креслин чуть ли не за три месяца.
   Стражи, которые работают с Мегерой над расширением башни, добились еще больших успехов. Она-то находит с ними общий язык, и это касается не только обучения боевым искусствам.
   Покидая пристань, Креслин проходит мимо двух рыбаков, складывающих для просушки сети.
   - Добрый вечер, господин, - говорит седовласый мужчина, лишь на миг подняв глаза от своих снастей.
   - Добрый вечер, - с улыбкой отвечает Креслин. - Готовитесь к завтрашнему лову? В море, наверное, выйдете спозаранку?
   - Иначе нельзя, если не хочешь остаться без улова.
   Другой рыбак, посмуглее и помоложе, лишь молча кивает, однако, удаляясь, Креслин слышит позади шепот:
   "...слышь, регент-то новый, с этой рыжей ведьмой..."
   "...что он колдун, что она колдунья..."
   "...может, оно и лучше. Колдунам сподручней..."
   "...может, и лучше..."
   Креслину хочется надеяться, что рыбак, поверивший в способность "колдунов" наладить лучшую жизнь, не просчитался.
   Остановившись у недостроенной гостиницы, юноша осматривает уже покрытый черепицей угол и движется дальше, огибая кучи грубо обтесанных камней. В общем зале сложен камин, а пол замощен каменными плитами, которые осталось лишь скрепить раствором. Окна пока не имеют ни стекол, ни ставней, но близится лето, а в жаркую погоду можно обойтись и без этого.
   Однако Клеррис уверяет, что прибрежный песок к востоку от гавани вполне пригоден для производства дымчатого стекла, а застекленные окна позволят нормально жить и в гостинице, и в цитадели круглый год.
   Строительство разом трех зданий, попытка вырастить урожай на нескольких полях и вернуть к жизни пару запущенных садов отнимают у Креслина большую часть времени, а немногое оставшееся занимают физические упражнения да беседы - с Шиерой, Хайелом, Мегерой, Лидией и Клеррисом. Беседы о том, чем еще ему стоит заняться.
   Глубоко вздохнув, он ступает на затененный участок склона и начинает подниматься к резиденции. По пути он снова вспоминает о записке от Ллиз. Несколько торопливых слов, которые могут означать что угодно... или ничего. Слова, которыми он не поделился ни с кем, по которые врезались в его память.
   "Креслин!
   Есть нечто, чего не завоюешь ни холодной сталью, ни черными бурями. Возможно, это напоминание принесет тебе пользу.
   У нас все здоровы, по ночами я прислушиваюсь к тишине в надежде услышать слова, которые некому пропеть, кроме тебя. Если будет на то милость ангелов, осенью, после подсчета припасенного на зиму, мы направим тебе еще один корабль.
   Ллиз".
   "Нечто, чего не завоюешь холодной сталью, - бормочет он. - Например, Мегера..."
   Только сейчас, задумавшись обо всем этом, он соображает, что до сих пор и словом не обмолвился Мегере о своем умении играть на гитаре и петь. Собственно говоря, покинув Оплот, он пел только однажды, для дочери торговца Лоркас, уверявшей, что его ждет принцесса. Губы юноши кривятся. Без принцессы и вправду не обошлось, но все вышло совсем не так, как представляла себе Лоркас.
   Ну что ж, придет время, и гитара тоже пригодится. Креслин давно убедился в том, что лишних навыков и умений не существует. Это должно относиться и к музыке.
   В тот миг, когда на ум приходит эта мысль, Креслину слышится у дороги какой-то глубокий звук, на который накладывается эхо его шагов. Он останавливается и прислушивается. Ничего - только шум прибоя, шелест волн, набегающих на узкую полоску песка под отвесными черными скалами восточного побережья.
   Сквозь сумрак он видит впереди свет лампы. Мегера дома. Вздохнув, юноша прибавляет шагу и скоро ступает на террасу.
   - Мегера! - окликает Креслин, открывая дверь уже подведенной под крышу, но еще не отделанной парадной приемной. Не дождавшись ответа, он закрывает за собой дверь, пересекает неосвещенный зал и, оказавшись в коридоре, ведущем к спальням, останавливается у ее двери.
   - Мегера!
   - Заходи.
   Рыжеволосая сидит на топчане, покрытом стеганым одеялом. Помимо топчана в спальне находятся табурет и узкий стул с решетчатой спинкой. Вычищенная и отполированная латунная лампа проливает свет на безупречно подогнанные каменные плитки и плетеный травяной коврик.
   - Как прошел день? - спрашивает Креслин, опускаясь на маленький, но прочный табурет.
   - Немного устала...
   Юноша обращает внимание на ее застегнутую до горла на все пуговицы блузу с пышными, длинными рукавами, закрывающими запястья... Оно и немудрено, когда надо жечь древесный уголь.
   - Древесный уголь - это чтобы варить стекло?
   Мегера кивает:
   - Да. Дело идет, но только медленно. Вот будет готова печь, тогда некоторые из стражей смогут взять это на себя. А как у тебя?
   - Мы использовали имевшееся стекло. Питейный зал уже готов и кухня тоже. Задержка с жилыми помещениями и прихожей, - даже отвечая на вопрос, Креслин не может не думать о том, что же она от него скрывает. - Чем занималась с Шиерой?
   - Ничем особенным. Я просто стараюсь, как могу, освоить искусство стражей.
   - Ну а что ты утаиваешь от меня? - с ухмылкой спрашивает Креслин.
   - Да пропади ты пропадом! - взвивается Мегера. - Пропади со всеми потрохами и со своей дурацкой честностью! Ненавижу тебя! Убирайся!
   - А что я такого сделал?
   - Дело не в том, что ты сделал, а в том, каков ты есть. Расселся здесь, ухмыляешься, а сам испорчен насквозь. Настолько, что сам этого не понимаешь. Проваливай!
   Юноша с серебряными волосами выходит, закрывает за собой дверь и слышит, как внутри задвигается засов. Вернувшись в свою пустую спальню, он долго, уже после того как в соседней комнате гаснет свет, стоит в темноте у окна, прислушиваясь к шепоту бриза и глядя, как облака затягивают темное поле, усеянное сияющими звездами, из которых Северная ярче всех.