Модезитт Лиланд Экстон. Башни Заката (Отшельничий остров - 2)

   Выведя вороную, Креслин вскакивает в седло. Мегера не заставляет себя ждать, и они вместе едут к цитадели.
   По пути юноша обозревает поселение, особо отмечая появление на склоне пониже цитадели трех или четырех новых домов. А локтях в двухстах к востоку от гостиницы уже поднимаются стены обещанного каменщиками склада. Кое-чем Край Земли уже начинает напоминать настоящий город.
   CXXVII
   - Привет! - голос Креслина разносится по еще пустому общему залу гостиницы. Несмотря на ранний час, все столы протерты, каменный пол начисто выметен, а скамьи и стулья расставлены в ожидании посетителей. Те заявятся только ближе к вечеру, поскольку кораблей в гавани нет, а обитатели поселения и цитадели днем заняты на работе или службе.
   - Мы еще не открыты... о, милостивый господин!.. - узнав регента, женщина с узким лицом склоняет голову.
   - Знаю. Но мне нужна бутылка того зеленого сока.
   - Того? Зеленого сока?
   - Хочу посмотреть, на что его можно употребить, - поясняет Креслин, не в силах скрыть улыбку. - Говорят, эта кислятина кое на что годится.
   - Ну, милостивый господин, на вкус и цвет, конечно, товарищей нет. Может, кому и помои на что годятся.
   Так, поругивая собственное питье и извиняясь за задержку, подавальщица сначала бежит за здоровенным железным ключом, а потом, отперев тяжелый замок кладовки и позвякав посудой, выносит сразу две бутыли. И решительно отказывается от денег, потому как, "хозяину за свое же добро платить без надобности".
   Выйдя на улицу, Креслин кладет по бутылке в каждую переметную седельную суму, садится в седло и едет к себе в Черный Чертог.
   Между тем облака на востоке начинают рассеиваться, открывая чистое, почти столь же прозрачное, как над Крышей Мира, сине-зеленое небо.
   В резиденции пусто. Алдония, по всей видимости, прихватив малышку, отправилась покупать к обеду рыбу, а Мегера занята по горло в своей стекольной мастерской.
   В кабинете Креслин разливает содержимое одной бутыли по четырем стаканам и сосредоточивается на одном из них. Уровень жидкости понижается наполовину, зато на каменном полу образуется лужица.
   - Э... потом подотру, - бормочет юноша, осторожно нюхает остаток содержимого стакана и, найдя, что запах продукта не слишком отличается от исходного, отпивает крохотный глоток.
   Ему удается не поперхнуться, но к глазам подступают слезы.
   Опробовав ту же процедуру на трех оставшихся стаканах, Креслин покидает кабинет и выходит на залитую солнцем террасу. Камни ее кое-где еще остаются влажными, но не приходится сомневаться в том, что осеннее солнышко скоро их высушит.
   Равно как и в том, что Креслину удалось получить алкоголь, только такой, какой мало кто станет пить даже даром, не говоря уж о том, чтобы выкладывать за подобную отраву монеты. Что же делать дальше? Креслин слышал, что вкусовые качества хмельных напитков улучшает выдержка. Можно попробовать состарить полученное сырье, однако процесс старения по самой своей сути ближе к хаосу, нежели к гармонии.
   Размышляя под плеск волн, шлифующих песок беспрерывными накатами и откатами, Креслин неожиданно ухватывается за новую мысль. Шлифуют... Наверное, шлифовать можно не только поверхности.
   Вернувшись в кабинет, он вновь берется за дело, дополняя на сей раз перегонку наведением глянца на внутреннюю структуру жидкости. Потом юноша сливает содержимое обработанных стаканов обратно в бутыль, и ее на две трети наполняет зеленоватая полупрозрачная жидкость.
   Бутыль вновь занимает место в седельной суме, Креслин вновь садится в седло и вскоре останавливает Волу подле цитадели. По дороге он успел обдумать, как лучше преподнести соратникам свое достижение.
   Вокруг стола в цитадели собираются Шиера, Лидия, Мегера, Хайел и Клеррис.
   - Ты хотел, чтобы мы все здесь собрались, - говорит Мегера.
   "...что еще тебе взбрело в голову... суженый?.."
   Креслин разливает содержимое бутылки и предлагает каждому по бокалу.
   - Попробуйте... только осторожно.
   Мегера смотрит на него, подняв бровь. Хайел хмурится, Шиера переводит взгляд с него на Мегеру, глаза Лидии поблескивают. Один Клеррис берет бокал с совершенно безразличным видом.
   "...крепковато..."
   "...хорошо... хоть и резко..."
   "...горчит, но вкус приятный..."
   "...вполне приличный бренди..."
   - Что это?
   - Бренди из зеленого сока, - поясняет Креслин после того, как все высказались.
   - Я так и думала, - кивает Лидия.
   - Здорово. И как это тебе в голову пришло? - восхищается Хайел.
   - Вышло так, - отвечает Креслин, - что когда тут на днях мы толковали с Госселом о торговле, и он сказал, что для контрабанды подходят только специфические товары - вроде оружия, наркотиков и крепких напитков. И обронил словцо насчет того, что нам бы не помешало научиться гнать бренди из местного зеленого сока. Вот я и попробовал.
   - Ты считаешь, на этом можно заработать деньги? - спрашивает Лидия.
   - Трудно сказать. Но ягод на западных утесах растет видимо-невидимо, и проверить, есть ли смысл в моей затее, можно будет без особых затрат и усилий. Бутыли у нас уже делают. Кстати, как дела с окраской стекла? Трудности были?
   - Нет, - отвечает Мегера.
   - По-моему, мысль очень неплохая, - смеется Хайел, - только если уж делать это добро, то много. Очень много.
   - Так никто не против того, чтобы я этим занялся?
   - Надо думать, никто, - отвечает за всех Мегера после затянувшегося молчания. - Дело выгодное и основано на магии гармонии.
   Креслин ощущает в ее словах скрытый укор.
   - Это все? - спрашивает Шиера.
   - Все.
   С минуту юноша смотрит, как остальные переглядываются, а потом поворачивается и, медленно спустившись по лестнице, бредет к конюшне. На полпути его догоняет Мегера:
   - Прости.
   - Ничего. Просто это показалось мне толковой затеей.
   - Она и есть толковая. Только... Я хочу сказать: а сможем ли мы производить твое питье в нужных количествах?
   - Да, об этом мне следовало подумать с самого начала. Ладно, прикинем. Предположим, я смогу изготовить до зимы сто бутылок - это будет очень неплохо. Предположим также, что бренди получится таким хорошим, что его будут брать по серебрянику за бутыль. Скажу больше - по золотому. Правда, потребуется еще подсчитать, во сколько обойдутся сами бутыли и все прочее. В самом лучшем случае выходит сто золотых. Это совсем неплохие деньги, но они никак не решат наших проблем.
   - А все-таки мне твоя идея нравится.
   - Спасибо на добром слове. Однако мне следовало бы знать, что этого недостаточно.
   - Но ты будешь заниматься бренди?
   - Почему бы и нет? Возможно, со временем из этого выйдет толк, и мы даже получим кое-какие деньги. Кроме того, я чувствовал бы себя дураком, не доведя начатое до конца. Только вот, - бормочет он, подтягивая подпругу, порой мне кажется, что никакие силы, сопряженные с гармонией, нас не спасут.
   - Не говори так!
   - Что толку молчать, если я это чувствую! Я возлагал такие надежды на корабль... Теперь их у нас целых два, а много ли от того проку, если большая часть портов для нас закрыта? Я хотел привлечь на остров побольше умелых, сноровистых людей - и привлек. А теперь им не хватит провизии, чтобы пережить зиму.
   - Ну, этого ты наверняка утверждать не можешь.
   - Хотелось бы и мне так думать, - переводя взгляд с озабоченного лица Мегеры на открытую дверь конюшни, юноша добавляет: - Ладно, увидимся вечером, тогда и поговорим. А сейчас мне надо подумать.
   - Хорошо, до вечера...
   "...суженый..."
   Она прощается с ним ласково, но даже это не греет его на пути к Черному Чертогу по дороге, которую он когда-то надеялся превратить в Великий тракт, пересекающий остров из конца в конец.
   Солнце на западе висит низко, предвещая конец лета... и приход еще более мрачных дней.
   CXXVIII
   - Мне это не нравится, - качает головой Хартор. - Кто-то облетает на ветрах Лидьяр, Тирхэвен, Ренклаар и даже Хайдолар.
   - Думаешь, это Креслин? - спрашивает Гайретис, откидываясь назад в кресле из белого дуба.
   - А кто еще? Ну, может быть, Белая сука...
   - Она больше не Белая. Скорее Черная, почти в чистом виде.
   - Что тоже не радует.
   - Почему? В чем вообще проблема? - качает головой Гайретис. - Половина Кандара ненавидит его смертной ненавистью, а вторая - боится. У него всего два корабля и горстка монет. А собственного урожая вряд ли хватит даже на то, чтобы избежать голода.
   - Эти суки-стражи передали ему все, что осталось от казны Западного Оплота! - Хартор касается пальцами амулета, подходит к окну и смотрит на Белый Город.
   - Ну и прекрасно. На эти деньги он прикупит припасов. На несколько восьмидневок. Можно подумать, это его выручит.
   - Он будет вынужден что-то предпринять. Ты это имеешь в виду?
   - Уверен, что-нибудь он непременно сделает. Но если мы будем осторожны, то, пожалуй, сможем стать еще сильнее.
   - Прекрати говорить загадками! - рявкает Высший Маг. - Если ты хотел что сказать, так выкладывай!
   - Ты становишься еще более раздражительным, чем Дженред, а это заставляет меня вспомнить о том, как он обходился с советом и чем кончил. Послушай, - Гайретис выпрямляется в кресле, - в любом противостоянии важно не кто одержит победу в том или ином сражении, а кто с чем остается, когда это сражение заканчивается. Не думаю, чтобы Западный Оплот когда-нибудь проигрывал битвы, а результат? Это первое. А второе - тебе следует примириться с тем фактом, что нам, видимо, не удастся уничтожить Отшельничий, по крайней мере, при жизни Креслина. Что в таком случае нам нужно? Сохраняя собственные силы и средства, всеми возможными способами не допускать получения Креслином какой-либо помощи извне. А помощь ему нужна. Даже сейчас, когда он ухитрился наладить благоприятную погоду, обустроить остров без притока средств извне более чем затруднительно.
   - Звучит здраво, но это лишь теория. А вот как заставить ее работать? Это может оказаться непросто.
   - Желательно вынудить Креслина прибегнуть к силе. А заодно устроить так, чтобы расплачиваться за это пришлось не нам, а кому-нибудь другому.
   - Это только на словах легко, - хмыкает Хартор.
   - Не скажи. Ему необходимы деньги, инструменты, провизия, строительные материалы и искусные ремесленники. Прежде всего - деньги; остальное можно купить. Но с деньгами у него туго, а значит, ему придется заняться грабежом.
   - И, по-твоему, нам следует ему это позволить?
   - Не совсем так... Но я не стал бы пытаться предугадать, куда он ударит, и предотвращать удар. Любые посланные против него силы Креслин разгромит. Нет, ты должен играть роль щедрого и справедливого правителя, стремящегося исправить причиненное им зло. Скажем, не мешало бы оказать помощь Монтгрену. Поля там погорели - стоит время от времени напоминать, что виноват в этом Креслин, - и голодные люди будут благословлять тебя за присланный хлеб. И проклинать Черного изменника, желающего ценой людских жизней сколотить для себя империю. Не помешало бы найти и нанять Черного, который сможет восстановить кифриенские сады. А хаморианцам и норландцам посули за их товары цену выше обычной... но с оплатой только после доставки в Кандар.
   Хартор поднимает брови.
   - Таким образом мы лишим его многого необходимого. Денег для этого у нас более чем достаточно.
   - Денег "более чем достаточно" не бывает.
   - Подумай об этом - с этими словами Гайретис встает. - Ты поинтересовался моими предложениями и их услышал. А решать не мне. Решать тебе.
   CXXIX
   - Гидман, насколько я понимаю, мысль готовить и подавать напиток из зеленого сока принадлежала тебе?
   - Прошу прощения, милостивый господин, так-то оно так, но это пришло мне в голову только потому, что без легкого питья никак, а ничем похожим на виноград здесь и не пахнет. Приличное вино делать не из чего, да и на бренди годятся разве что ябруши.
   - Хм... ябруши. Может быть, на будущий год попробуем. Скажи, а мог бы ты перегнать зеленый сок в бренди?
   - Зеленый? Так ведь это ж кислятина! - удивляется плотного сложения солдат с седеющими волосами. - Такая кислятина, что кишки выворачиваются.
   - Знаю, но все-таки? Можешь?
   - Ну, ежели дадут бочки и время, почему бы и нет? Только сразу предупреждаю: на вкус это пойло будет похлеще тех молний, какие умеет вызывать твоя... наш второй регент, - Гидман облизывает губы.
   - А как насчет выдержки? - настойчиво выспрашивает Креслин. - Что может смягчить вкус?
   - Выдерживать бренди, милостивый господин, надобно в специальных бочках, а без них никакого вкуса не получишь. Ну а в них и вправду можно превратить те зеленые молнии в обыкновенную отраву.
   - Не понимаю, что тебе не нравится?
   - Да уж больно это чудно, милостивый господин: бренди - да вдруг из зеленых ягод!.. Оно, конечно, некоторые из нашего брата готовы хлестать что угодно, но я не из таковских.
   - Ладно, Гидман, будут тебе и бочки, и время. Приступай к делу. Постарайся перегнать как можно больше сока в свою, как ты говоришь, "зеленую молнию", а я попробую сделать ее пригодной для питья.
   - Ну, милостивый господин, коли у тебя получится, от этого дела будет больше толку, чем от всех тех бурь, какие ты тут устраивал.
   - Может быть, - вздыхает Креслин. - Но первое слово за тобой. Хайел предоставит тебе все необходимое. Я распоряжусь.
   - Еще раз прошу прощения, милостивый господин, но позвольте мне заняться этим вместе с каменщиками. Дело пойдет быстрее, а уж они живехонько смастрячат все, что мне потребуется.
   - Прекрасно, - ухмыляется Креслин. - Привлекай кого хочешь, а возникнут затруднения - обращайся к Хайелу или прямо ко мне. Теперь все в порядке?
   - Оно, конечно, благодарение милостивому господину. Но в полном порядке все будет, когда мы превратим это зеленое пойло во что-нибудь приличное.
   Покачав головой, Креслин поднимается по лестнице в комнату сбора воинских командиров. Хайела на месте нет, а Шиера приветствует регента, встав из-за стола.
   - Слушай, - говорит юноша, - там Гидман, тот пузатый вояка, который наладился отжимать зеленый сок, собирается подбить каменщиков соорудить возле цитадели перегонный куб. Передай Хайелу, что это с моего ведома.
   Он поворачивается, собираясь уйти, но Шиера мягко окликает его:
   - Креслин!
   - Да.
   - Мы все знаем, как ты стараешься.
   - Но на данный момент одни старания не в счет, верно?
   - Только не говори этого Фиере.
   Креслин со вздохом оборачивается:
   - Наверное, я никогда не смогу ей отплатить.
   - Нет.
   - Что же мне делать? Понятно ведь, она доставила сюда людей и казну потому что... потому что... - он качает головой.
   - Она не была уверена в том, что ты все понимаешь.
   - Я не понимаю одного: что я могу сделать? Мне и по сей день памятен наш единственный поцелуй... Может быть, мне следовало оказаться умнее или отважнее. Но тогда... тогда все обернулось бы совсем по-другому... Итак, продолжает он после недолгого молчания, - я ее должник. Мы все перед ней в долгу, но я - в первую очередь. И мой долг неоплатен. Из сложившегося положения нет выхода. Что бы я ни сказал, это не...
   - Ты должен. Так или иначе, но должен.
   - Понимаю, но не знаю, что делать. Это касается не только Фиеры, но и всего прочего. Люди ждут от меня великих свершений, а я ломаю голову над тем, из каких средств оплатить провизию на полгода, потому что привезенного Фиерой на столько не хватит.
   - В том сундуке было немало денег.
   - Немало, если все их пустить на закупку продовольствия. Но не приобретая инструменты и металл для обеспечения собственного производства вроде нашего стекольного дела, - мы обречем себя на разорение и голодную смерть самое большее через пару лет. А вкладывая деньги в будущее, мы рискуем не протянуть и ближайшие полгода. Это хуже, чем ходить по лезвию ножа.
   - А чем поможет перегонный куб?
   - Я думал, будто все растолковал. Выходит, нет, - Креслин подходит к окну. - Понимаешь, крепкие спиртные напитки можно продавать где угодно и в большом количестве, причем высококачественные напитки будут брать за дорого, сколько ни предложи. То же самое относится и к шерсти, если, конечно, продавать ее в Нолдре. А других возможностей развивать торговлю у нас нет из-за этого указа Белых.
   - Так ты хочешь наладить производство того, что можно сбывать за море за хорошую цену?
   - Честно говоря, мне казалось, что я это объяснил очень доходчиво. Видать, ошибся.
   - Может быть, я просто плохо слушала. Но все же сомнительно, чтобы перегонный куб разрешил все наши проблемы.
   - Он и не разрешит. Но продержаться некоторое время поможет.
   - Боюсь, я опять тебя не совсем понимаю, - признается капитан стражей.
   - Нынче наше население невелико, и тридцать, а то и пятьдесят золотых чистой прибыли, которые можно заработать на бренди, для нас - немалое подспорье. Но это нынче, а что будет через два года, когда здесь поселится еще пара тысяч человек?
   - Этого не случится!
   - Еще как случится, - говорит Креслин, поймав ее изумленный взгляд. Через два года на острове должно жить не меньше трех тысяч человек, иначе нам не выжить. Главное - продержаться, тогда в народе недостатка не будет. Уже сейчас к нам каждую восьмидневку прибывает не меньше десятка переселенцев... Ну все, мне пора идти. Не забудь сказать Хайелу насчет Гидмана.
   - Передам. И с Фиерой тоже поговорю.
   - Как она? Я все подумываю, как бы поговорить с ней самому, но ей, похоже, не хочется со мной встречаться. Она избегает меня даже на ристалище.
   - Она чувствует себя обманутой, и что бы ты ни сказал, сейчас это не поможет. Но ей придется справиться с этим, и рано или поздно она справится. С твоей помощью.
   - Одно время я мечтал о ней. Ты знаешь.
   - Знаю. И она знает, и Мегера. Но то было в другом мире.
   Креслин кивает. Слова "в другом мире" звучат в его голове на протяжении всего пути из цитадели к конюшне. Меньше чем за два года весь Кандар изменился... неужели только из-за него и Мегеры?
   Проходя через ристалище, Креслин примечает знакомую русую голову, быстро скрывающуюся в казармах, недавно построенных для новоприбывших стражей.
   - Добрый день, милостивый господин, - воительница, обучающая младших стражей, салютует ему деревянным мечом.
   - Добрый день.
   Взгляд Креслина задерживается на дверном проеме, где только что исчезла Фиера. Он идет дальше по мощеному двору, словно пробираясь лесами Закатных Отрогов. Как будто путь его лежит к башням заката, где укрепились демоны света. Стражи пропускают его, раздавшись в стороны.
   Мрачный, как буря, мечущая с небес громовые стрелы, он садится на лошадь, которая, чувствуя настроение хозяина, даже не подает голоса.
   Лишь когда Креслин добирается до Черного Чертога и начинает расседлывать кобылу, Вола старается приободрить его ржанием.
   - Все не так плохо, лошадка, - говорит он ей, вешая на место сбрую и бросая в кормушку одну из немногих оставшихся овсяных лепешек. - Нам всего-то и надо, что месяца этак за три переделать весь остальной мир. На, полакомься. Боюсь, следующая возможность представится нескоро.
   Войдя в дом, Креслин останавливается возле кухни, ощутив присутствие Мегеры. Но обращается к нему не жена, а Алдония:
   - Прошу прощения, милостивый господин, - говорит она из-за плотной, несмотря на два открытых окна, завесы пара, подняв глаза от горшка с супом. - Может быть, милостивый господин придумает что-нибудь насчет хлеба?
   - В каком смысле?
   - Да в том, что весь наш хлеб вышел, а где взять еще, я не знаю.
   - И я не знаю. "Звезда Рассвета" вернется не раньше чем через восьмидневку, к тому же в Кандаре засуха, так что Фрейгру будет трудно раздобыть муку. Лидия говорит, что первый урожай маиса можно снимать через пару дней, но прежде чем молоть зерно, надо его еще и просушить.
   - Так у нас и маисовой муки нет? Где ж это слыхано, чтобы даже богачи не имели маисовой лепешки!
   - Нас едва ли можно назвать богачами, Алдония.
   - Рыбаки считают тебя великим и могущественным господином, а кто я такая, чтобы спорить с людьми, бороздящими Восточный Океан?
   - "Великий господин", - хмыкает Креслин. - Уж ты-то знаешь, что мы едим и во что рядимся. Нашлись "великие господа"!
   - У людей и того нет.
   - Знаю, Алдония. Знаю.
   - А что ты еще знаешь? - спрашивает подошедшая Мегера. Волосы ее обернуты полотенцем, а тонкая голубая ткань так липнет к влажному телу, что у Креслина захватывает дух. - А... это ты точно знаешь. Не распаляйся, суженый, я устала. Денек выдался тот еще, один идиот... даже вспоминать о нем неохота. Но так или иначе мы лишились целого тигля цветного хрусталя, она поправляет полотенце на голове. - Так все-таки, суженый, о чем шла речь? Что ты там такое знаешь?
   - Что... что муки у нас почти не осталось, а у рыбаков ее еще меньше.
   - А... - она поджимает губы. - Об этом и меня спрашивали. Вся надежда на "Звезду Рассвета". Когда ее ждать?
   - Не раньше чем через восьмидневку. И надежда слабая.
   - Послушайте, вы оба, - вмешивается Алдония, - сколько можно переживать из-за того, чему вы все одно не в силах помочь? Вот тебе, милостивый господин, лучше пойти да помыться - а там и за стол. Сегодня у нас наваристая рыбная похлебка и немножечко белых водорослей.
   - О, они повкуснее бурых.
   Мегера поднимает брови.
   - Надеюсь, ты не возражаешь против десерта из корешков куиллы? спрашивает юноша.
   Она качает головой:
   - Я пойду оденусь к обеду. Надеюсь, и ты, суженый, будешь выглядеть за столом прилично.
   Мегера выплывает из кухни, а Креслин, ухмыляясь, направляется к умывальной. Побеспокоиться о завтрашнем дне можно будет и с его наступлением.
   CXXX
   - Ну, теперь им конец. Те немногие деньги, что остались от казны Западного Оплота, не спасут их от медленной голодной смерти.
   - Да, похоже, ты их прижал, - соглашается Гайретис.
   - Думаешь, им удастся вывернуться и сейчас? Но как? Денег у них в обрез. А вот голодных ртов с каждым днем будет прибывать. Мы препятствуем торговле с ними, но не мешаем переселению на остров желающих, - Хартор облизывает мясистые губы.
   - Их казна пуста, а цены на провизию мы подняли до небес. Засуха и запрет на торговлю доведут их до голодной смерти.
   - А ну как они отправятся на восток?
   - У них всего один корабль, способный пересечь Восточный Океан. А поскольку раньше этот корабль принадлежал Хамору, император вполне может пожелать вернуть свою собственность. - Хартор прикасается к амулету.
   Гайретис устремляет взгляд в зеркало. Белый туман рассеивается, открывая стоящее на склоне холма поселение. Глаза мага расширяются.
   - Хартор, ты только взгляни! - говорит он.
   - А что там такого?
   - Город, вот что! Настоящий город с новыми зданиями и с цитаделью в три раза больше, чем была старая крепостца герцога. И они понастроили все это меньше чем за год!
   - А еще через год этот городишко будет заброшен.
   Худощавый чародей вздыхает, и изображение в зеркале затягивается белым туманом.
   - Вот уж не знаю. А вдруг Риесса устроит нам неприятности?
   - Что она может сделать?
   - Например, послать им снеди и денег.
   - После всего того, что проделал Креслин с погодой, у нее самой закрома не ломятся от урожая. Много она послать не может, а то, что может, их не спасет.
   - А если он построит новые корабли?
   - Не успеет. Строительство судов требует времени.
   - Похоже, у тебя на все есть ответ, - тихо произносит Гайретис. Прямо как у Дженреда.
   - А ты слишком много на себя берешь! Все тебе не так. Создается впечатление, будто этот Креслин тебя прямо-таки восхищает.
   - Я просто стараюсь рассмотреть все возможности, - отзывается Гайретис, пожимая плечами и предпочитая не обращать внимания на вызывающий тон своего грузного собеседника.
   - "Возможности"... Нет у него никаких возможностей! Против него ополчились недород, нехватка денег и весь мир. Что он может сделать? Хартор умолкает и смотрит на зеркало. - Так вот, с ним все ясно, а вот... как поступить с тобой, это другой вопрос.
   Худощавый чародей опускает голову и не отвечает.
   CXXXI
   Положив в ряд последний камень, Креслин выпрямляется и отступает. Новая, в пол-локтя высотой, ограда окружает квадратный участок со стороной примерно в три локтя, ближний край которого находится близ южной стены террасы.
   - Нужно бы оставить достаточно места для роста, - бормочет себе под нос юноша, в соответствии с предписаниями Лидии смешивая лопатой удобрения и наполняя рыхлой, влажной землей каменную коробку. Поместив в самую середину саженец дуба, Креслин осторожно, боясь повредить молодые корни, уплотняет и разравнивает почву. Затем следуют поливка, новое разравнивание и, наконец, укрепление гармонического начала, способствующего росту деревца, в соответствии с наставлениями Клерриса.
   - Навряд ли, конечно, я увижу тебя полностью выросшим, - обращается Креслин к дубку, - но ничего. Мы работаем ради тех, кто будет жить после нас, - он дружески поглаживает саженец, ставший дополнением к трем маленьким дубовым рощицам, уже высаженным на южных холмах.
   Лопату юноша относит в третий дом для гостей, пока еще служащий кладовой, и, вооружившись метлой, сметает с камней грязь. По возвращении в кладовую ему встречается Алдония.
   - А... милостивый господин! Я как увидела, что метлы моей нету, так сразу и подумала: не иначе как она для какого-нибудь колдовства понадобилась.
   Стоит Алдонии взять у Креслина метлу, как Линния, чуть не вывернувшись из рук матери, с гуканьем тянется к черенку.
   - Ну, дочурка, этак мы с тобой никогда полы не подметем. Как мама за метелку, ты и давай вертеться...
   - Давай я ее подержу, - предлагает Креслин, протягивая руки. - Мне все одно ждать, когда подойдет "Звезда Рассвета".