Модезитт Лиланд Экстон. Башни Заката (Отшельничий остров - 2)

   - А как ты прочла мои мысли? - спрашивает он.
   - Я просто догадалась, и это было вовсе не сложно. Особенно когда в стремлении помочь ей ты так исказил равновесие хаоса и гармонии, что разодрал в клочья полнеба и едва не убил себя. Потом, лишившись чувств, ты в бреду беспрестанно винился перед ней, а как только пришел в себя, первым делом произнес ее имя.
   - Так глупо... снова...
   - Нет. На сей раз это моя вина. Я переживала за Клерриса, а ты просто хотел мне помочь. И поспешил на помощь, не раздумывая. Ты никогда не раздумываешь, если твои близкие попадают в беду. Как, впрочем, и все мы. Я тоже не заботилась тогда о последствиях. А сейчас - пей и отдыхай. Обещаю, если твоя помощь действительно понадобится, я скажу.
   - Правда?
   - Не сомневайся.
   Допив бульон, Креслин откидывается на подушки, но сон не идет. Время, судя по всему, дневное, но молодого мага окружает непроглядная тьма, и лишь по плеску прибоя да благодаря неким чувствам, которые трудно определить, он догадывается, что находится в собственной комнате, но лежит не на привычном топчане, а на какой-то большой кровати.
   Юноша пытается нащупать переднюю спинку кровати, но дрожащие руки почти не повинуются, и вдобавок малейшее усилие ощутить окружающее пространство приводит тьму в движение. По-прежнему незрячий, он воспринимает невидимые черные волны.
   Ногу и обе руки юноши вновь пронзает боль - боль Мегеры, столь сильная, что собственная рана в плече кажется чуть ли не комариным укусом. Креслин закрывает глаза, но жжение в них от этого не проходит.
   Сон подкрадывается незаметно, точно так же приходит и пробуждение. Стоит ему проснуться, как к губам тотчас подносят чашку.
   - Выпей!
   - Погоди...
   Он облизывает губы, пьет и прислушивается к своим чувствам. Боль в руках кажется уже не столь сильной... хотя, может быть, он просто с ней свыкся?
   - Как Мегера?
   - Кажется, ей получше, - говорит Клеррис.
   - Но не особо, да?
   - Не настолько, как бы хотелось. Выпей еще.
   Осушив чашку с теплой жидкостью, Креслин прокашливается.
   - Тебе нужно пить как можно больше. Обезвоживание очень опасно.
   - Обезвоживание?
   - Нехватка жидкости. Я же тебе рассказывал, что человеческое тело состоит в основном из воды.
   - А почему я ничего не вижу?
   - Не знаю. Раньше я с таким не сталкивался. Могу только строить догадки.
   - Какие? - требовательно спрашивает Креслин.
   - Ну, если милостивому господину угодно...
   - Оставь ты эти титулы.
   - Тогда оставь такой тон.
   - Прости.
   - Выпей еще немного.
   На сей раз руки Креслина не дрожат; он принимает чашку и выпивает, не расплескав.
   - Имей в виду, - начинает, прокашлявшись, Клеррис, - это сугубо теоретическое рассуждение. По-моему, ты сделал то, чего никогда раньше не делалось. Каким-то образом нарушил дихотомию "Хаос-гармония".
   - Дихо... чего?
   - Ты использовал магию гармонии для сотворения хаоса, причем в невиданных масштабах, - продолжает Клеррис, словно не услышав вопроса. Возможно, ты помнишь: как-то я говорил тебе, что для большинства Черных с возрастом становится все труднее осуществлять любое разрушение, даже если при этом не используется магия. А ты не только творил немыслимый хаос с помощью сил гармонии, но и - в то же самое время! - еще и убивал людей своим клинком.
   Клеррис умолкает, и в наступившей тишине отчетливо слышен шелест прибоя.
   - И... что? - напряженно выдавливает Креслин.
   - В тебе, в самых твоих костях слишком много основополагающей гармонии, и твое сознание просто отключило то, что могло помешать тебе выжить. Но никакое перенапряжение не проходит даром, и те же фундаментальные силы гармонии, высвободившись, рикошетом ударили по тебе и по Мегере, - разметав в клочья твою защиту.
   - Сознание? По-твоему, выходит, что мои мысли уже вроде как и не мои?
   - Нет у меня ответа, - вздыхает Клеррис. - Говорю же, я могу только гадать.
   - А моя слепота - она надолго?
   - Да кто ж ее знает? Окажись на твоем месте обычный мастер гармонии, он давно был бы мертв. А слепота... не знаю. Может остаться на всю жизнь, но, возможно, ты и прозреешь... через год... или через десять лет. Когда не скажет никто, но то, что вы с Мегерой живы, - уже чудо. А раз случилось одно, почему бы не случиться и другому?
   - Ладно. А что с вражьими солдатами?
   - Шиера оказалась поумнее нас с Хайелом, к тому же остальные корабли были выброшены не так кучно. Она перехватывала спасшихся по отдельности, и они или падали под стрелами, или сдавались. Переловили, правда, не всех: в холмах еще укрываются беглецы, но не думаю, что они доставят нам много хлопот. Норландцы и остранцы захотели выкупить своих, и Шиера с Хайелом запросили за пленных самую высокую цену... - Клеррис снова прокашливается. - Похоже теперь, особенно с учетом того, что нам достались и выброшенные суда, все денежные проблемы решены. Вы с Мегерой теперь довольно богаты.
   - Мы богаты?
   - Как регентам вам причитается одна пятая, кроме того, Шиера с Хайелом настояли на возмещении тебе всех затрат на припасы, которые ты покупал на свои средства. Вообще-то, после того как Шиера рассказала об этом бойцам и выплатила им всю задолженность по жалованию, они хотели выделить вам с Мегерой треть, но Шиера и Хайел заявили, что вы столько не возьмете.
   - Да нам и пятой-то части много.
   - Кончай молоть чушь! Ты не можешь позволить себе быть бедным! Разве не бедность вынудила тебя к пиратству и всему прочему? А вдруг случится новая засуха или возникнут другие затруднения?
   Веки Креслина опускаются, и он вновь проваливается в сон.
   CXLI
   Ступая медленно, но довольно уверенно, Креслин, даже не видя, находит дверь в комнату Мегеры и входит внутрь.
   Она лежит неподвижно и дышит очень тихо. Спит или просто отдыхает? Затем Креслин слышит шорох хлопковых простыней.
   - Как ты? - начинает он.
   - Лучше, - отвечает она слабым шепотом, и руки юноши пронизывает ее боль. Он садится на табурет рядом с постелью, накрывает правой ладонью ее ладонь, а левую, пригладив влажные волосы, которых не видит, оставляет на все еще слишком горячем лбу.
   - Твоя рука... так приятно ее чувствовать...
   Креслин ощущает влагу на ее щеках, а потом, сосредоточившись, передает ей часть своей внутренней силы, жалея, что недостаточно крепок, чтобы отдать больше. Однако радует и малая возможность подкрепить жену и будущую дочь хотя бы малой толикой Черной гармонии. Почувствовав, что слишком сильно сжал ее руку, юноша спохватывается и разжимает пальцы.
   - Не уходи.
   - И не думаю... - он снова берет ее ладонь, а левой рукой поглаживает волосы и проводит по щеке, пытаясь представить себе ее лицо - ее веснушки, пламя ее волос. Образ формируется, но, появившись перед его внутренним взором на миг, тут же тает.
   - Что... что нового? - спрашивает Мегера.
   - Шиера настояла на отправке в Фэрхэвен, Хамор и Нолдру посланий с предложением заключить соглашение. Если они признают Отшельничий и не станут препятствовать торговле, мы не будем топить их корабли.
   - А как они? - шорох. Мегера пошевелилась, хотя по-прежнему лежит на спине, обложенная подушками.
   - Нолдра не заставила себя ждать: они даже прислали свой проект договора. Хамор и Фэрхэвен пока ничего не ответили, но и Шиера, и Хайел, и Лидия считают, что они тоже согласятся. Байрем уже спустил на воду четыре новых корабля, а хайдлинские и аналерианские пленники заняты увеличением волнолома. Норландцы достраивают новую пристань, но они через несколько дней отправятся на родину на своем корабле: мы решили вернуть им один из участвовавших в нападении.
   Креслин облизывает пересыхающие губы и слегка сжимает запястье жены.
   - Благоразумно ли это?
   - Мы можем сделать годными к мореплаванию более дюжины судов, но пока негде взять столько моряков. К тому же, наш настоящий недруг - вовсе не Нолдра.
   Заслышав шаги, Креслин поднимает голову, тянется чувствами навстречу звуку и узнает целительницу.
   - Привет, Лидия.
   - Так и знала, что найду тебя здесь. Дай-ка мне ее осмотреть.
   Удержав руку Мегеры еще на миг, пальцы Креслина разжимаются. Он встает, подходит к полуоткрытому окну и подставляет лицо легкому ветерку. Целительница, склонившись над Мегерой, осматривает ее руки и глубокую рану на бедре.
   - Так, вижу, тут не обошлось без дополнительной помощи, - произносит она, повернувшись к Креслину. - Хочется верить, что ты и вправду мог себе это позволить.
   - Я отдал ей ровно столько, сколько ты разрешила.
   - Точно? Не больше?
   - Ну... Если только чуточку. Я знаю пределы своих возможностей.
   Над этими словами смеется даже Мегера, но ее слабый, болезненный смех заставляет сжиматься его сердце и наполняет глаза слезами.
   - Хватит. Ты отдал слишком много. Есть такая вещь, как эмоциональная стабильность, - говорит Лидия, крепко взяв его за руку повыше локтя. - Тебе нужно отдохнуть, причем в своей комнате. Подчеркиваю - в своей, иначе вы оба совершенно лишитесь сил.
   Мягко, но решительно целительница увлекает Креслина в коридор, заводит в комнату и чуть ли не швыряет на кровать.
   - Ты невозможен! - сердито заявляет она. - Пойми наконец, что тебе нельзя перевозбуждаться, потому что стоит тебе ослабнуть, и Мегеру захлестнут твои чувства. А переживать по поводу того, как переживаешь за нее ты, - это последнее, что ей сейчас нужно.
   - Но...
   - Никаких "но". Я знаю, что физических сил у тебя более чем достаточно. Но эмоционально ты истощен, тем паче что чувствуешь себя виноватым. Мегера сдюжит, но только в том случае, если не будет отягощена твоей виной и печалью. И сознанием того, что ты лишился зрения, пытаясь ее спасти.
   Креслин открывает рот, но Лидия, не дав ему вымолвить и слова, продолжает:
   - Да, я знаю, что ты спасал не ее одну, но и Клерриса, и Хайела... Да и себя самого. Но она чувствует это иначе. Я вот тоже не могу не думать о том, что ты спасал Клерриса. Понимаешь?
   Он кивает.
   - Мне нужно вернуться к Мегере, - продолжает Лидия. - А к тебе у меня просьба: постарайся и при встречах с ней, и даже оставаясь в одиночестве, быть - не притворяться, а по-настоящему ЧУВСТВОВАТЬ себя - веселым, бодрым и уверенным в будущем. Ты понимаешь? - снова спрашивает Лидия.
   - Да, достойнейшая целительница.
   - Очень хорошо.
   Оставив дверь открытой, она быстрыми шагами удаляется в спальню Мегеры, не преминув пробормотать по пути "Мужчины!" и фыркнуть.
   Сняв сапоги, Креслин растягивается на постели, и глаза его закрываются куда быстрее, чем он мог ожидать. И это при том, что лишь недавно миновал полдень.
   CXLII
   Осторожно опустившись на колени, Креслин трогает влажную почву вокруг саженца, а потом касается черенка, которому предстоит стать стволом могучего черного дуба. Спокойствие гармонии перетекает с его пальцев к маленькому деревцу, нуждающемуся в защите в преддверии надвигающейся зимы.
   Юноша встает и, ощущая на щеках влажное дуновение морского бриза, направляется к террасе. На ходу он прислушивается к шелесту прибоя, надеясь услышать перестук копыт Касмы, а потом и твердые шаги Мегеры. Сам он в цитадель не спешит. Все, что он сейчас может, это размышлять и принимать решения, а этим можно заниматься и в Чертоге.
   Некоторое время до его слуха доносятся лишь плеск волн да стук посуды - Алдония возится на кухне. Он садится на ограду террасы, хотя уже не надеется погреться на солнышке: небо затянуто облаками, несущими осенние дожди.
   С дороги и впрямь слышится топот копыт, но это не Касма, да и приближение Мегеры юноша ощутил бы издалека. Тем не менее Креслин поднимается и спешит к коновязи, где должен спешиться всадник.
   - Регент Креслин.
   Попытавшись опознать по вроде бы знакомому голосу человека, которого не видит, он в конце концов вздыхает и обволакивает гостя ближними к Чертогу воздушными потоками. Это удается - оставаясь лишенным зрения, Креслин восстановил способность внутреннего видения, во всяком случае, по отношению к ближним объектам. Но пока любое подобное усилие стоит ему головной боли.
   "...ты не должен..."
   Торкейл молча ждет, когда Креслин заговорит. Юноша отпускает воздушные струи, и боль тут же прекращается. Мегера находится в цитадели, но ему немедленно передается ее облегчение.
   - Я тебя слушаю, Торкейл.
   - Военачальники велели передать тебе, что у Края Земли пришвартовались два корабля из Сарроннина.
   - Что им нужно?
   - Они покорнейше просят кого-либо из соправителей удостоить их аудиенции. Ими доставлены - надо же, как скоро! - припасы, обещанные тираном весной прошлого года. И более того... сундук с монетами - в качестве запоздалого свадебного подарка.
   Креслин хмыкает:
   - Я так полагаю, суб-тиран не слишком удивилась.
   - Она рассмеялась, милостивый господин. И сказала: "Для того, чтобы Риес... тиран заплатила все свои долги, потребовалось всего-навсего вывернуть мир наизнанку".
   - Я встречусь с ними, но не здесь. Мы с Мегерой примем их в цитадели.
   - Но...
   - Милостивая госпожа, несомненно, примет щедрый дар и выскажет благодарность тирану, - с этими словами Креслин поворачивается, уверенно шагает к конюшне и, несмотря на слепоту, седлает Волу гораздо быстрее, чем еще совсем недавно, хотя это требующее особой сосредоточенности занятие оборачивается легкой пульсацией боли в висках.
   Торкейл дожидается регента в седле, на дороге у Черного Чертога. Ниже по склону недавно попавшие в плен хаморианцы мостят камнем дорогу между Краем Земли и Чертогом.
   Слышен и стук молотов каменотесов, но источник этого звука не на дороге, а южнее, где хаморианцы из числа участников первого налета - более не пленники, а свободные ремесленники, - возводят просторный дом, предназначенный для Хайела с Шиерой. При мысли о них Креслин улыбается: вот уж кто прямо-таки создан друг для друга. На свой лад они связаны между собой чуть ли не так же, как он с Мегерой.
   - Сарроннинские гости давно пожаловали?
   - Совсем недавно; когда я уходил, они еще не начали разгрузку. Милостивая госпожа потребовала, чтобы я немедленно нашел тебя.
   - А теперь нам нужно будет найти ее.
   Впрочем, последнее удается быстро: Мегера дожидается его в дверях цитадели.
   - Быстро ты появился, - замечает она.
   - Слепой - еще не значит медлительный. Во всяком случае, очень медлительный. Я вполне в состоянии воспринимать окружающее, правда, только вблизи. Если тянусь дальше, чем на несколько локтей, мне становится больно.
   - Знаю.
   - Прости. Как решим - взойдем на сарроннинский корабль или примем послов здесь? - он поворачивается к жене, как будто может ее видеть.
   - Я подумала: пусть они сначала предстанут перед нами в цитадели, а потом мы сможем и посетить их корабль.
   - Тебе ясно? Передашь наше приглашение? - говорит Креслин Торкейлу.
   - Да, милостивый господин. Когда прикажешь?
   - Почему бы и не сейчас?
   Откланявшись, Торкейл удаляется.
   - А там, на корабле... ты как, справишься? Я имею в виду... нерешительно бормочет Мегера.
   - Не бойся, все будет хорошо. Ближнее пространство я ощущаю, да и ты можешь находиться рядом. Льнуть ко мне, как подобает покорной восточной жене.
   - Рядом буду, а чтоб льнула... не дождешься!
   Креслин смеется.
   - Ты... ты нарочно это сказал... чтобы... чтобы... ты по-прежнему невозможен.
   - Так ведь это слепотой не излечивается, - слышится голос поднимающейся по ступеням крыльца Лидии. - Я тут подслушала конец вашего разговора и хочу спросить: где будете принимать послов?
   - Думаю, принимать будем все вшестером, в нашей совещательной комнате, - говорит Креслин.
   - А она... подходит?
   - Честно говоря, не знаю, и уж не меня об этом спрашивать.
   - Да ладно изображать слепенького бедняжку, - откликается Лидия с едва заметной улыбкой.
   - Я не в том смысле. Но мне и вправду не приходило в голову к ней особо присматриваться, а теперь, ослепнув, я попросту не помню, как она выглядит.
   - О-о-о-о!
   - Удивляться нечему, - в голосе Креслина слышится легкая усмешка, то, что воспринимается как само собой разумеющееся, не очень-то привлекает внимание.
   - Я велю дежурным стражам принести туда несколько стульев и закуски, говорит Мегера.
   - Мы лишь недавно покончили с торговой войной, поэтому, уверен, они не поставят нам в вину то, что стол у нас не столь богат, как у твоей сестры. Хотя, по правде сказать, мне не больно-то хотелось бы снова угоститься вашим сарроннинским жарким...
   - Суженый... - Мегера не договаривает и только вздыхает. - Ладно, через минуточку я вернусь.
   Креслин прислушивается к ее удаляющимся шагам.
   - И почему, хотелось бы знать, вы всегда друг друга подначиваете? говорит Лидия.
   - Да потому, - отвечает Креслин, - что ни я, ни она не хотим признаваться в том, насколько друг от друга зависим.
   Наступает молчание. Спустя секунду целительница виновато бормочет:
   - Прости. Я кивнула, а у тебя был такой внимательный вид, что я совсем позабыла о твоей слепоте.
   - Спасибо. К этому нужно привыкнуть, но я сомневаюсь, что мне удастся. У меня часто бывает такой вид, потому что раньше я мог видеть в полной темноте и порой непроизвольно пытаюсь... - он облизывает губы, когда перед его мысленным взором мелькает образ Мегеры. - Только потери заставляют по-настоящему понять, что ты имел.
   - Ты и сейчас имеешь куда больше, чем подавляющее большинство людей, указывает Лидия без особого сочувствия в голосе.
   - Думаю, нам пора наверх, - пробежав пальцами по каменной стене, Креслин начинает подниматься по ступеням и на середине лестничного пролета слышит голос Мегеры.
   - ...Нет, не те... несите другие стулья, получше. В конце концов, они же послы.
   Усмехнувшись, Креслин направляется к комнате для совещаний.
   Сарроннинцы не заставляют себя ждать.
   - Позвольте представить почетного советника тирана и посла Сарроннина на Отшельничьем острове Фревию Арминц, а также второго посла Лексу Валхелба, - звонко провозглашает паж.
   Шестеро представителей Отшельничьего встают; Креслин лишь на долю секунды позже остальных.
   - Мы рады приветствовать вас, - звучат в наступившей тишине его слова, - и хотя, как сами можете видеть, - он обводит жестом комнату, - оказать вам достойный прием, сопоставимый с великолепием Сарроннина, Отшельничий пока не может, позвольте заверить достойнейшее посольство в нашем неизменном стремлении к миру и дружбе. И поскольку, - тут Креслин изображает ухмылку, - на этом мой скудный запас торжественных слов иссякает - во имя Тьмы, сядем.
   С этими словами он следует собственному предложению.
   - Милостивый господин, милостивая госпожа, мы должны вручить вам некоторые бумаги.
   - Их примет суб-тиран, - отвечает Креслин, - ибо она более сведуща в подобных вопросах.
   - Но прежде всего, - вступает в разговор Мегера, - позвольте предложить небольшое угощение.
   Фраза еще не отзвучала, а на пороге появляются два стража с подносами. На одном из них графин и кубки, а на другом, побольше, - сыр и фрукты.
   Расставленные перед гостями стеклянные кубки наполняют жидкостью, имеющей, как знает немало потрудившийся над изготовлением этого бренди Креслин, цвет прозрачного зеленого стекла и вкус пламени.
   - Предлагаю тост за наших гостей! - высоко подняв кубок, Креслин направляет чувства к Мегере, дожидаясь, когда она последует его примеру.
   - За наших гостей! - вторит ему жена. Все пьют.
   - Это... весьма своеобразно... - выдыхает Фревия после первого глотка.
   - Возможно, наше питье лучше пошло бы под ваше несравненное жаркое, говорит Креслин. - Жаль, что у нас нет блюд сарроннинской кухни, однако мы будем более чем счастливы послать немного нашего зеленого бренди в подарок Риессе.
   - Да, - подхватывает Мегера. - Моя сестра тиран ценит своеобразие.
   - О, если вы найдете возможным...
   - Мы почтем за счастье.
   - Кажется, речь заходила о документах? - вежливо напоминает Мегера.
   - Ах да, милостивая госпожа. Милостивая госпожа тиран поручила нам предложить вашему вниманию проект договора о дружбе между Сарроннином и Отшельничьим, включающий торговые гарантии...
   Потягивая бренди крохотными глоточками, Креслин прислушивается к монотонному чтению Фревии.
   "...и просим принять грузы, доставленные Алдроной и "Миратрором" в ознаменование союза и в знак почтения к милостивым господам регентам..."
   - ...которые ухитрились выжить, - шепчет Мегера.
   "...надеемся также, что краткое посещение вами наших судов позволит..."
   - ...всем и каждому узнать о том, что мы, дьяволы Восточного Океана, действительно существуем... - добавляет Мегера, разумеется, снова шепотом.
   - Перестань, - тихонько увещевает ее Креслин, - она предлагает то, что вынуждена, а тебе лучше принять это с улыбкой.
   - О, мы...
   - Прошу прощения, милостивый господин?
   - Мы высоко ценим щедрость тирана, Фревия, - с вкрадчивой любезностью говорит Креслин. - И рассмотрим ее предложения самым тщательным образом, хотя сразу должны сказать, что являемся безусловными сторонниками свободы торговли, - он встает, желая положить конец пустой церемонии и зная, что Мегера следует его примеру. - А сейчас, поскольку вы, несомненно, устали с дороги, мы не смеем злоупотреблять вашей учтивостью и более вас не задерживаем.
   - Последний вопрос, милостивый господин. Ходят слухи...
   Креслин не может удержаться от улыбки.
   - Слухов ходит много. Предположим... Впрочем, это неважно. Позвольте мне рассеять некоторые из них. Ни я, ни Мегера не собираемся предъявлять права на Монтгрен, да это и невозможно, ибо там господствуют бронзовые клинки и Белая магия Фэрхэвена. Кроме того, с признанием права Отшельничьего на самостоятельное существование и восстановлением свободной торговли, мы не считаем нужным прибегать к помощи штормов. Хотя, в случае враждебных посягательств, оставляем за собой право...
   - Сарроннин, вне всякого сомнения, далек от подобных посягательств, заверяет посол, - но мы имели в виду иной слух...
   Креслин касается ветров и приводит воздух в комнате в движение, хотя и знает, что за это придется заплатить головной болью.
   - Я не отказался и от ветров, - говорит он.
   - Э... да, мы поняли... но есть еще одно...
   - Я отказался от использования клинка, но здесь, - следует кивок в сторону Шиеры, - найдутся обученные так же, как я, и имеющие гораздо больший опыт. Недавние события показали, что военное дело лучше оставить настоящим профессионалам.
   - У вас есть еще вопросы? - спрашивает Мегера ледяным тоном, хотя и ее, и Креслина подташнивает оттого, что ответ им известен.
   - Э... не... не насчет слухов, милостивая госпожа.
   - Дело в том, - вступает второй посол, - что тиран поручила нам разузнать о возможности закупки некоторых товаров, таких, как пряности. А после вашего тоста я пришла к выводу, что она могла бы заинтересоваться и поставками вашего зеленого бренди.
   - Мы все обдумаем и постараемся решить ко взаимному удовольствию, говорит Креслин, глотая усмешку. - А сейчас желаем вам всего доброго.
   - Ты!.. - бросается на мужа Мегера, стоит послам уйти. - Да ты... ты вел себя хуже, чем Риесса.
   - Вот уж не думал, что тебе это не понравится.
   - Как бы то ни было, - встревает Лидия, - а выступил он удачно. Вроде и учтиво, и страху нагнал.
   - Когда мы посетим их корабли?
   - Я бы предложил не тянуть, - говорит Хайел. - Если, конечно, вы не хотите заставить их несколько дней подождать да понервничать.
   - Давайте не откладывать дело в долгий ящик. Они не начнут разгрузку до нашего визита, а кое-кому из нас уже обрыдла кукурузная мука.
   CXLIII
   Креслин и Мегера спускаются по лишенным перил сходням. Он шагает так уверенно, что решительно невозможно догадаться, чего это ему стоит.
   "...не больно-то похож на слепого..."
   "...заткнись, идиот! Говорят, он умеет слышать любой шепот. Даже вчерашние сплетни!.."
   Ну, как тут выдержать! Дойдя до пристани, Креслин оборачивается к кораблю и кричит:
   - Не вчерашние, болваны! Только сегодняшние!
   С борта слышится:
   "...ох, ничего себе..."
   "...говорил же я тебе, дураку..."
   - Перестань дурачиться! - шипит на мужа Мегера. Бочком, мимо подвод и стражей, прибывших для разгрузки, Креслин протискивается к восточной оконечности старой пристани, на ходу объясняя:
   - Это не повредит, раз уж кто-то проговорился им насчет моей слепоты. Потому как если никто не проболтался, значит, она бросается в глаза.
   - Понимаю, но все равно...
   - И вообще, какое это имеет значение, если они по-прежнему верят в мою способность управлять ветрами?
   - Возможно, и никакого.
   - Тем паче что ежели приспичит, ты и сама сможешь устроить вполне приличную бурю.
   - Им это неизвестно, и сомневаюсь, что моей сестрице следовало бы об этом знать.
   - Она уже знает, - говорит Креслин, огибая запряженного коня. - Белые это проведали, и она, надо думать, тоже. Таким же способом, - уже направляясь к конюшне гостиницы, он со смехом добавляет: - Разве не ясно, что весь этот груз предназначен не мне, а тебе? Тебя Риесса опасается куда больше, чем меня.
   - Это печально.
   - Знаю.
   - Так или иначе мое приданое - или, говоря иначе, свадебный подарок преподнесено лишь потому, что она нас боится.
   Добавить к сказанному нечего. К тому же от длительного напряжения, позволявшего Креслину не потерять равновесие и сохранить ориентацию, у него разболелась голова. Он приноравливает шаги к шагам Мегеры и молчит. Они садятся в седла и отправляются в цитадель.